Гость программы — Владимир Легойда, председатель Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ.
Темы беседы:
- Особенности дистанционного обучения;
- Сложности современного образования;
- Воспоминание об о. Германе (Подмошенском).
Ведущий: Константин Мацан
К. Мацан
— «Светлый вечер» на радио «Вера», здравствуйте, дорогие друзья, у микрофона Константин Мацан, в этом часе, как всегда по пятницам, с нами и с вами на связи Владимир Романович Легойда, глава Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ, главный редактор журнала «Фома» и профессор МГИМО. Добрый вечер.
В. Легойда
— Добрый вечер.
К. Мацан
— Обратимся в начале разговора, может быть, к этой ипостаси — профессорство в МГИМО, о которой мы в каждой программе справедливо напоминаем и хотел поговорить с вами о ваших впечатлениях, накопившихся сейчас от онлайн-образования, лекций в «Зуме», есть ощущение, что, хотя мы к этой теме с вами уже обращались в наших беседах тем не менее есть ощущение, что сейчас то ли усталость накапливается, то ли просто время уже пришло и есть какие-то данные, чтобы это осмыслить, но и там, и тут все больше звучит голосов на эту тему и с президентом Российской Федерации на этой неделе на пресс-конференции об этом поговорили, и эксперты высказываются в разных ключах, и в геополитическом об образовании, о смысле и опасностях или какой-то специфике онлайн-образования, и преподавательское сообщество реагирует и говорит об этом, какие ваши ощущения на данный момент? С весны начался такой эксперимент с разными перерывами онлайн такого дистанционного образования, что вы сейчас чувствуете?
В. Легойда
— Чувства не то, чтобы даже двойственные, а есть несколько выводов, давайте для разнообразия начну с хороших: онлайн-образование, точнее, не онлайн-образование, это, наверное, неверно, онлайн дает определенные преимущества, логистические, как сейчас принято говорить, он экономит время, для преподавателей, особенно тех совместителей, каковым я являюсь, это важно, потому что есть еще основное место работы и когда тебе можно преподавать из дома или не покидая своего рабочего места — это важно. Второй момент — это то, что, конечно, для вуза, для студентов появляется возможность приглашения какого-то специалиста из любой точки земного шара при условии согласования времени, без необходимости этому человеку физически приезжать, то есть тратить время, средства ему или институту, университету и так далее, причем как в учебном процессе, так и во внеучебном, который для атмосферы вуза, который не так важен для диплома, но чрезвычайно важен для того, что человек получает в университете это очень здорово, это, конечно, немножко не то впечатление, когда все равно человек находится в зале вместе со студентами, но тем не менее возможность общения есть. Плюс в некоторых случаях, когда, например, вот как в моем: когда ты работаешь с текстами, они выводятся на экран, правда, это можно делать и в классе, но вот я, например, как-то не практиковал раньше, сейчас мне вот онлайн это подсказал, та же работа в «Зуме» подсказала что и в классе можно выводить и показывать, я не делал этого раньше, как-то не было необходимости, казалось, а вот получается, что такие возможности есть. И следующий момент, как, опять же, показывает практика, не могу сказать, что это однозначно плюс, но мы с вами про это говорили уже, Кость, что для лекций, в моем, по крайней мере, случае точно: за онлайн лекцию успеваешь сказать больше, потому что меньше общения интерактивного или как его назвать, со студентами, я даже в лекционном формате, когда занятия провожу, я всегда задаю вопросы, прошу вместе со мной подумать студентов и прочее, вот в онлайн-режиме тоже пытаюсь это делать, но получается хуже, может быть, моя вина, но хуже получается, ну а засчет этого больше успеваешь сказать, больше успеваешь объяснить и прочее, не уверен, что это однозначный плюс, поскольку вот это общение живое со студентами, студентов с преподавателем, диалоговое общение, оно значит очень много, поэтому я под вопрос ставлю эту особенность. И, переходя к минусам, могу сказать, что, конечно, намного меньше я понимаю, насколько в лекционном формате меня воспринимает аудитория, поскольку я не вижу глаз, я вижу аватарки на экране, фотографии, девочки ставят свои или каких-нибудь котов, бегемотов, что происходит по ту сторону экрана, я ребятам про это говорил, я не знаю, думаю, что даже если при живом таком общении непосредственном в одной аудитории нередко какой-то процент людей не сосредоточен на лекции, то когда человек сидит дома, то тут может быть все, что угодно, он может отходить от экрана, оставляя его включенным, тебя, конечно, никто не проверяет, никто не сидит не считает, казалось бы, присоединяйся и слушай, но его могут отвлекать, может свободно смситься в это же время, поэтому я думаю, это мое предположение, но оно связано именно с форматом, что качество восприятия материала в онлайн-режиме для студента, оно снижено, потому что он должен дополнительные прилагать усилия для того, чтобы все это воспринимать. Ну и второй все-таки минус — это то, что живое общение, оно незаменимо ничем, это не только тот диалог, о котором я говорю, это просто атмосферно другая ситуация. Ну, это в самых общих чертах, в самых общих рассуждениях.
К. Мацан
— А вас смущает, как преподавателя, когда человек не включает камеру? Я встречал разные реакции, одни преподаватели как-то даже строго заявляют, что нет, пожалуйста, все включите камеры, у нас общение и это неуважение к преподавателю, если камеру не включили, только если нет какого-то непреодолимого препятствия к тому, чтобы камеры включить.
В. Легойда
— Вы знаете, мне кажется, на лекции это скорее даже мешает, у меня студенты не включают, когда лекция, ну представьте, там 60-70 человек, я включаю в «Зуме» режим галереи, когда много маленьких экранчиков, если бы это были лица, ну не знаю, я так особо на этом не задумывался, так сложилось, что в лекционном формате студенты не включают, и я не прошу, хотя для меня это — смотреть в глаза важно, но как-то вот на экране нет. А когда занятия, вот у меня есть еще мастер-класс журналиста, но там девять человек в группе, там, конечно, мы работаем, семинар, то есть семинарский формат- да, обязательно видео с обеих сторон, а лекционный мне кажется, что нет, хотя, может быть, в этом тоже что-то есть, но как-то вот у меня так сложилось, может быть, потому что когда первый опыт мы получили этого весной, когда еще «Зум» не был освоен, я читал лекции в Ютюбе, а там просто технической даже возможности не было, а там был только один экран, и я видел только количество присоединившихся, в Ютюбе по-другому, то есть это была такая прямая трансляция в Ютюбе, к которой присоединялись мои студенты, тогда мы в «Зуме» не работали, и как-то вот я перенес этот формат на «Зум», может быть, кто-то на сто человек читает лекции с включенным камерами, ну не знаю, насколько это важно, не готов сказать.
К. Мацан
— Владимир Легойда, глава Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ, сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер», мы продолжаем наш разговор. Я бы хотел еще несколько вопросов задать об этом онлайн -преподавании, но это уже не столько узко про процесс образования именно, а скорее про в большей степени человеческие отношения, вот мы нередко слышим от преподавателей, что на лекциях в процессе преподавания важны не только те знания, которые ты передаешь, не только та информация, которую ты сообщаешь человеку, важны также, какие-то, может, невербальные вещи, и внешний вид преподавателя, и какая-то шутка мимолетная, которая, может, запоминается иногда даже больше, чем все, сказанное на лекции и вот к такому человеческому контакту, конечно, больше располагает общение живое, и об этом говорится давно, может, говорится всегда, и мне иногда казалось — это немножко лирика при том, что это важно, это так, но все-таки главное не надо переоценивать эти вот дополнительные факторы. А не получается ли так, что сейчас, в каком-то смысле лишившись их, на первый план мы готовы их поставить, то есть мы видим, какая на самом деле значимость была этого простого человеческого фактора в процессе образования и не только образования, просто общения, редакции как работают, как работаю компании, вот что вы об этом думаете?
В. Легойда
— Ну, я об этом думаю, мне кажется, здесь много составляющих, одна из них, особенно применительно к образованию, ставит вопрос о том: образование — ремесло или искусство? То есть, условно говоря, преподаватель — это носитель некоей функции, обучающий навыкам, передающий значимую информацию или знания, категорию, отличающуюся от информации мировоззренческой составляющей или все-таки это не только в этом смысле ремесленник, но и человек, который в особую форму облекает эту передачу, не всегда форму такую, линейно-строго-знаково-научную, мне кажется, второе важно, а вот здесь этот контакт, его сложно переоценить, то есть получается, что качество образования зависит, в том числе, и от этого человеческого контакта, при котором преподаватель воспринимается, как некая целостность, не как функция, поэтому все эти футурологические разговоры о том, что скоро вообще искусственный интеллект будет учить студентов мне кажутся наивными и ошибочными, потому что не будет происходить какого-то серьезного, чего-то очень важного и серьезного, потому что вот смотрите, есть такой тезис сегодня, что компетенции и навыки важнее диплома, вот люди, говорящие о цифровом будущем, люди, погруженные в эти информационно-технологические вещи, передовые люди, они часто нам говорят: «компетенции важнее диплома». Я не собираюсь оспаривать тезис о компетенциях важнее диплома, хотя тут, находясь в рамках научной строгости надо поставить вопрос: а что подразумевается под дипломом, просто документ? Но я бы выдвинул другой тезис, что университет важнее диплома или шире диплома, институт шире диплома, время, проведенное в стенах института больше диплома и больше компетенций, даже, повторяю, если мы допускаем, что компетенции важнее диплома, здесь понятно, что имеется ввиду, что важно, что, условно говоря, это такой изящный вариант поговорки: «Вам шашечки или ехать?» так вот в случае с образованием дело в том, что образование — это ни в коем случае, в том числе, и современное высшее образование — не набор компетенций, это продолжение формирования человека, его мировоззрения, его личности, которая предполагает не только обретение каких-то профессиональных навыков, но знакомство с культурой в самом широком смысле этого слова, на том уровне, который сильно выходит, должен выходить за рамки того, что давалось в школе, при всем глубочайшем уважении к учителям и низком поклоне по отношению к тем, кто самоотверженно преподает и учит наших детей 11 лет важно понимать, что, конечно, всякому возрасту свои знания и свой уровень понимания и вот если вот этого надшкольного понимания и прикосновения к культуре не происходит после школы, то в каком-то смысле какие бы компетенции человек не получил, чего бы он не мог дальше, как специалист в той или иной области предложить, он, если хотите, будет, так скажу, намеренно заостряя — недооформлен, как человек и как личность, у него будет отсутствовать, ему чего-то будет остро не хватать, в конечном итоге это обязательно скажется и на его профессиональной составляющей, особенно в таких профессиях, которые требуют коммуникации, которые требуют творческого мышления, которые требуют неожиданных и нестандартных решений. По-моему, говорил уже как-то, еще раз хочу это повторить, раньше, когда у меня спрашивали, зачем не филологам, не журналистам читать Достоевского в университете, тех же «Братьев Карамазовых» или Толстого, то, что в школе прочитали и хватит, я когда-то вообще этот разговор переводил в плоскость того, для чего нам искусство или литература, сейчас я просто пытаюсь это сказать немножко другими словами, я всегда говорю, что я не знаю и не смогу вам сказать, как и вам, сидящим здесь, передо мной поможет то, что вы читали «Братьев Карамазовых», но я абсолютно убежден, что это вам поможет, это сформирует ваш творческий интеллект, как более сложный и богатый по сравнению с тем, кто этого не прочел и это будет вашим безусловным конкурентным преимуществом, и это то, что дает именно университет, как особая система образовательная и которую, если мы сведем к аналогам и компетенциям, которые, как мы уже сказали, важнее диплома, как некоторые утверждают, то мы просто университеты окончательно уничтожим. Я говорил уже, что самым большим вызовом университетам сегодня являются профессиональные программы крупных корпораций, которые в логике навыки компетенции важнее диплома, за несколько месяцев обучают человека набору навыков, которые позволяют ему найти работу в местах, где его диплом никого не интересует. И эта тенденция будет нарастать, безусловно, но в конечном итоге мы будем получать очень ограниченных людей, в том числе, и в профессиональном плане, потому что к творчески прорывным вещам они будут неспособны, потому что у них не сформирован будет этот самый творческий интеллект.
К. Мацан
— В одном из выпусков программы «Парсуна», я помню, вы упомянули, я, к сожалению, сейчас не помню, о каких конкретно персоналиях шла речь, но ученый-физик, наш современник, если я не ошибаюсь, который сказал, что для него одно из самых сильных впечатлений в жизни были стихи.
В. Легойда
— Юлий Борисович Харитон, академик, выдающийся советский ученый (спасибо, что вы вспомнили), который руководил созданием первой советской атомной бомбы в Арзамасе-16 в Сарове, он записал в своем дневнике, я могу сказать близко к тексту, в его дневнике, он был молодым тогда человеком, он поучился и в Лондоне, то есть был широко образованным и крупнейшим, и крутейшим специалистом, когда он услышал, как Маяковский читал свои стихи, а он присутствовал на чтении Маяковским своих стихов вживую, тогда не было онлайн, и Юлий Борисович написал, что «целое море новой поэзии открылось передо мной, это было одним из самых сильных потрясений в моей жизни». И вот если кому-то из наших слушателей уже удавалось или посчастливиться оказаться в Сарове — город с ограничениями на въезд, но возможно туда попасть, и там нужно обязательно постараться сходить в дом-музей Харитона, и там на прикроватной тумбочке лежит томик стихов.
К. Мацан
— То есть это пример, который иллюстрирует то, о чем вы сказали, вот великому физику зачем-то нужна была поэзия, чтобы быть физиком.
В. Легойда
— Я не могу с этим согласиться, ему не нужна была поэзия, чтобы быть физиком, но то, что он увлекался поэзией, все равно и науку, и все остальное делают люди и понятно, что научные открытия никак или структура атомной бомбы никак не была связана с тем, что Харитон читал и любил Маяковского, но то, что он читал и любил Маяковского и других поэтов и прозаиков безусловно отразилось на формировании его, как личности и как ученого с точки зрения того, как работал его мозг, как он думал, как он мыслил, как он придумывал какие-то вещи и нестандартные решения, которые, безусловно, его профессия требует, я не думаю, что кто-то это будет оспаривать, то есть здесь нет какой-то такой линейной прямой связи, и я не пытаюсь сказать, что если бы он не слушал Маяковского, он бы не смог создать атомную бомбу, речь идет не об этом, но о том, что, безусловно, мы почитаем этого выдающегося ученого, мы ему благодарны за многое из того, что он сделал и надо понимать, что, конечно, он был сформирован, в том числе, и такими открытиями творческими.
К. Мацан
— Владимир Легойда, глава Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ, главный редактор журнала «Фома» и профессор МГИМО сегодня с вами и с нами на связи в программе «Светлый вечер». У микрофона Константин Мацан, мы прервемся и вернемся к этому разговору после небольшой паузы, не переключайтесь.
К. Мацан
— «Светлый вечер» на радио «Вера» продолжается, еще раз здравствуйте, дорогие друзья, у микрофона Константин Мацан. С нами сегодня на связи, как всегда по пятницам, в этом часе «Светлого вечера» Владимир Романович Легойда, глава Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ, главный редактор журнала «Фома» и профессор МГИМО. Мы заговорили в первой части программы о процессе образования, о том, что в университете важны для человека, который учится, не только знания и компетенция, это я так очень лапидарно пересказываю первую часть программы, но и в каком-то смысле тот человеческий опыт, который он получает от общения с преподавателями, от погружения в среду. Я вспоминаю, даже один из философов науки XX века, по-моему, это Майкл Полани ввел термин «неявное знание», «личностное знание» о том, что ученого формируют не только те знания, которые он получил из книг, но и его участие в кулуарных разговорах на конференции, его интеллектуальная влюбленность в преподавателя, вот это его напитывание таким духом науки, это его неявное знание тем не менее очень важно для его научной работы и даже для открытий, опять же, связь не линейная, но она есть. Я хотел бы про ваших учителей спросить, вот вы часто рассказывали, как важна вам была встреча с Юрием Павловичем Вяземским, и у многих наших слушателей наверняка есть представление о Юрии Павловиче по программе «Умники и умницы», он там в своем образе представлен, а вот в образе преподавателя в аудитории каким он был для вас? И потом, в более тесном личном общении в чем был его образ преподавателя, учителя, который вас так зацепил?
В. Легойда
— Юрий Павлович — преподаватель, который привлекает очень сильно, это человек с колоссальным, на мой взгляд, обаянием человеческим, есть такое даже, иногда говорят: насильственное обаяние, когда ты поневоле им увлекаешься, не можешь не отреагировать на человека, он действительно обладает тем, что сегодня принято называть харизмой, слово, которое используется применительно, мне кажется, к неоправданно широкому кругу людей, Юрий Павлович безусловно харизматический и обладающий даром общения. Он способен заинтересовывать, он способен через интеллектуальную провокацию заставить человека думать, при этом не подавляя, вот я, естественно, во многом где-то сознательно перенимал какие-то приемы у Юрия Павловича или примеры его часто привожу где-то, думаю, что подсознательно не меньше следовал его манере, что ли, мне сложно судить, надо у студентов спросить, похожи мы или нет, кто-то говорит, что очень похожи, кто-то говорит, что совсем нет, но я думаю, что в отличии от Юрия Павловича я намного более жестко прессую студентов, Юрий Павлович на этом не делает никогда акцент, у меня был первый мой учитель в школьные годы, который довольно жестко меня воспитывал и один из приемов был, поскольку я его почитал очень сильно и мне очень хотелось соответствовать уровню, мне хотелось, чтобы не только мне с ним, но и ему со мной было тоже не безынтересно, а он такие приемы использовал, я как-то вспоминал в наших беседах, вот он мне в девятом классе сказал, что «ты еще „Клима Самгина“ не читал, ну о чем нам с тобой разговаривать?» Он полушутя это сказал, но представляете, «Жизнь Клима Самгина», у нас в институте народ плакал, что надо это все прочитать, я в школьные годы это прочитал с большим интересом, мы это обсуждали потом, это огромная книга, серьезнейшая важная книга, мне кажется, для русской литературы. И у Юрия Павловича такого давления нет, он умеет зажечь по-другому, не прибегая вот к таким, я не знаю, как педали эти нажать, когда есть некая провокация, когда ты дразнишь тщеславие человека, еще что-то, пытаешься его задеть, что: «Ой, ну как же вы этого не знаете?» Вот Юрий Павлович так никогда не действовал, он наоборот всегда подчеркнуто уважительно обращается со студентами, хотя он всегда честно говорит о правилах игры и на экзамене неумолим, мы даже с ним иногда, когда я стал уже помогать ему, ассистировать, как-то мы с ним дискутировали по поводу, например, знания текста, я, например, считаю, что человек может прочитать текст произведения, который нужен, потому что Юрий Павлович преподает западную литературу, в том числе, среди предметов, которые он преподает есть западная литература, и для Юрия Павловича ориентация в тексте важна и это правильно, но мне просто иногда кажется, что человек, даже прочитав текст, может что-то забыть, какого-то героя и прочее. Мы дискутировали, по-моему, о степени погруженности в текст и необходимости перед экзаменом, все-таки одно дело — преподаватель, который это много лет читает и знает текст близко к оригиналу, а другое дело — студент, который прочел это единожды, только что. Даже если непосредственно к экзамену, но тем не менее при всей этой жесткости и строгости с которой он спрашивает, Юрий Павлович умеет «зажигать», и, собственно, не мне вам рассказывать, вы его прекрасно знаете, у него тоже учились — он ценит в первую очередь, собственное мнение, способность человека мыслить, он с интересом всегда реагирует на собственное мнение, если оно, допустим, не совпадает с мнением Юрия Павловича и это важно и для него, потому что есть такой преподавательский страх неправильный, когда тебе кажется, что вот какой-то сложный вопрос или неправильный, может быть, даже дурацкий вопрос нередко, я себя на этом ловлю, хочется сказать: «Ну что же вы спрашиваете, как же вы не поняли?» Или ты не совсем понимаешь, что ответить и пытаешься как-то вот этого не показать, но у нас в действительности нужно очень радоваться, мне кажется, и я вот сейчас сознательно пытаюсь это делать, ожидая вопросов, получая вопросы от студентов, потому что вопрос, на который у тебя нет готового ответа, не обязательно он ставит тебя в тупик, но у тебя нет готового ответа, это всегда шанс, это возможность дальше двигаться. Действительно, представьте, как бы ни готовился преподаватель, вот я к каждой лекции готовлюсь, я пересматриваю свои конспекты, я их всегда правлю, то есть у меня база конспекта по культурологии, она написана несколько лет назад, но они ежегодно меняются, не наполовину, но тем не менее они обновляются, что-то добавляется, что-то уходит, но тем не менее все равно у тебя замыливается глаз, ты привыкаешь к темам, еще к чему-то, и вот неожиданный вопрос, вопрос, на который у тебя нет ответа — это всегда прекрасно, это возможность двигаться дальше. Вот мне кажется, Юрий Павлович всегда это ценил, его всегда радовало это — какие-то вопросы, которые перед ним раньше не вставали, хотя честно скажу, что и не так просто от студента такого вопроса добиться, ну иногда просто какую-то глупость говорят, к сожалению, так тоже бывает, но, правда, и преподаватели иногда глупость говорят, поэтому что тут пенять на студентов.
К. Мацан
— Ну в этом смысле к вопросу о вопросах и о мнениях, да, у Юрия Павловича есть такая черта, он задает рефераты, не знаю, как сейчас, но, когда мы учились, он задавал рефераты по литературе и чем он был бы, этот реферат провокационнее, чем он был бы неожиданнее для него, тем для него было бы лучше. С другой стороны, тут есть обратная сторона, что любой, скажем так, необоснованный бред легко выдать за свою позицию, сказав: «я так вижу, я так мыслю», и это касается не только преподавания, это касается, вот сейчас особенно, когда мы общаемся в социальных сетях и, как сказал у вас в программе Онищенко: «Только косметологи разве что не комментировали проблему ковида», слова: «это мое мнение» предполагается воспринимать, как железобетонный аргумент в подтверждение сказанного, что вы об этом думаете и в смысле преподавания, и в смысле более широкого контекста?
В. Легойда
— Слова «это мое мнение», они вообще ничего не означают кроме факта того, что это факт вашей биографии, по-моему, Ландау что-то подобное говорил в свое время, что это значимо только для вашей биографии, больше ни для чего, и в социальных сетях, а тем более в рамках академического дискурса фраза «это мое мнение» вообще не аргумент, аргументом является понятно, что какие-то подтверждения, доказательства, обоснования, анализ эмпирических фактов или разбор теории какой-то, и в этом смысле, конечно, мне кажется, меня недавно спрашивали по поводу недостатков ЕГЭ, мы с вами уже говорили неоднократно, я вот не являюсь каким-то таким абсолютным противником ЕГЭ, я понимаю некие плюсы, которые сама по себе несет система, которая позволяет по результатам тестов людям попадать в вузы и прочее, здесь нельзя сказать, что эта система плохая, но недостатки серьезные, один из недостатков, что подготовка только к такой форме тестирования, как бы мы ее не усложняли сейчас, она как раз-таки отрабатывает вполне определенные навыки и даже неплохо их отрабатывает, но многие другие вещи, они остаются совсем за рамками этого и научный подход, он намного шире. Чтобы обладать способностью к научному творчеству необходимо овладеть намного более широким набором инструментов, совершенно точно ЕГЭ неспособен, все эти инструменты , они просто не нужны, они не задействуются, а поскольку это самое зрелое школьное время, последние два года, как неоднократно уже отмечалось, они направлены на подготовку к ЕГЭ, причем только по трем выбранным дисциплинам — вот, кстати, фундаментальное отличие современного образования от доЕГЭшного и советского и российского, но доЕГЭшного — все-таки любой школьник, куда бы он ни поступал, если он хорошо учился, ему важен был аттестат, да и вообще он учился до конца, современный школьник два последние года проходит только три предмета, причем проходит их в рамках подготовки к сдаче ЕГЭ — все, и это очень серьезная проблема.
К. Мацан
— Владимир Легойда, глава Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ, главный редактор журнала «Фома» и профессор МГИМО сегодня с нами и с вами на связи в программе «Светлый вечер». Вот если вернуться к разговору об образовании, об онлайн-образовании, и я вспоминаю, вот вы упомянули интеллектуальные провокации Юрия Павловича Вяземского, я могу такую иллюстрацию вспомнить: на семинаре по литературе, на котором предстояло обсудить сразу три великих произведения: «Гамлета» Шекспира, «Фауста» Гёте и «Дон Кихота» Сервантеса Юрий Павлович спрашивал наших однокурсниц, за кого бы они хотели выйти замуж: за Фауста, за Дон Кихота или за Гамлета? Если девушка говорила — за Дон Кихота, Юрий Павлович вопрошал: «Вы что, за этого сумасшедшего хотите замуж выйти?» Если девушка говорила — за Фауста, Юрий Павлович реагировал: «Вы хотите жизнь окончить, как Маргарита? Вы в своем уме?» Вот так вот он провоцировал и будил мысль. А я вот о чем подумал в этой связи и в связи с тем, что мы говорили в начале о дистанционной форме образования: а такие вещи, такого рода общение, как вам кажется, в принципе, в онлайн переносимы, если говорить об этих окошках «Зума»?
В. Легойда
— Переносимы, да, но понимаете, как, что-то теряется, тут есть, мне кажется, два момента: первый — это то, что любой формат общения имеет свои особенности, все важно, вот я с ребятами занимаюсь на семинаре, вот их девять человек, одна девочка все время откуда-то из кафе или из какого-то центра торгового выходит, ну, видимо, у нее нет возможности по тем или иным причинам, одна из комнаты в общежитии, москвички из дома, там более-менее все спокойно, у кого-то бегает собака, у кого-то кошка, юноша сидит все время, как следователь на допросе, свет падает на камеру, а он в полутьме, ну я как бы пошутил по этому поводу, но я же не могу его заставить поменять свет и на это не хочется время тратить, но и необходимости такой нет, но все это создает совершенно другую атмосферу, не такую, как когда все вместе, они друг друга тоже видят, только через камеру, потом, у каждого в «Зуме» включен свой режим, у кого-то режим галереи, у кого-то режим спикера, кто-то, может, вообще выключает, не смотрит, просто слушает, поэтому как телефонное общение, мы же можем по телефону говорить, как интервью — можно по телефону давать, можно в студии, в кабинете, где угодно, есть свои особенности. А второй момент, который мы тоже как-то с вами вспоминали — это то, о чем говорил Лотман, что когда совершается некий технический прорыв, он оперировал категориями «техника» и культура«, он всегда говорил, что техника, которая только что появилась, она пока не стала культурой и поэтому коммуникацию, которую она должна бы вроде бы сделать качественно лучше и облегчить, она ее усложняет. И Лотман приводил такой пример: вот появился телефон, он дал кучу возможностей для общения, которых раньше не было, но пока люди не привыкли к этому формату общения было много непонятного, я вот всегда вспоминаю, как один мой добрый друг говорил, что я все время жену прошу в конце текста смс-сообщения ставить смайлик, потому что я ей пишу: «Как у тебя дела?» Она пишет: «Нормально», я, говорит, сижу и ломаю голову, может, она обиделась, может, все ужасно плохо, вот «нормально» со смайликом воспринимается спокойно и хорошо, а просто «нормально» — вариантов интерпретаций куча. Вроде бы возможности дополнительные колоссальные, но коммуникации усложняются, непонятно, мы не привыкли, поэтому здесь тоже это не нужно сбрасывать со счетов, Лотман прав, это универсальная характеристика, мы только осваиваем эти форматы и, конечно, качество коммуникации со временем в этих форматах повысится, я думаю, что повысится, но безусловно и более очевидными станут те потери, которые мы неизбежно испытываем при вот таких коммуникациях, сколько уже времени человек использует телефон, хотя они менялись, даже мобильные телефоны мы используем долго, но согласитесь, что разговор по телефону и разговор вживую — это разные вещи, и мы это отчетливо сегодня понимаем.
К. Мацан
— Я бы вот еще о чем хотел спросить в этой связи, переходя уже от вопросов именно образования к вопросам, опять же, возвращаясь к личному впечатлению от учителей, вот учителей интеллектуальных, гуманитарных, профессиональных к учителям духовным, а вот отец Герман Подмошенский, про которого вы тоже рассказывали, как про очень важного человека и учителя в каком-то смысле в вашей жизни, вот он каким был в личном общении?
В. Легойда
— Он не в каком-то смысле, он безусловно был моим учителем. И я всегда говорю, что у меня было три главных учителя, это в школьные годы Вячеслав Николаевич Дьяков, в институте Юрий Павлович Вяземский и вот уже на излете институтского времени отец Герман Подмошенский, человек, который огромное на меня оказал влияние и на мою жизнь, собственно, то, чем я стал заниматься и без его бы благословения и отношения не было бы журнала «Фома», я бы не начал в эту сторону думать и этим заниматься. Он был таким вихрем, который при первой встрече производил ошеломляющее, до конца непонятное впечатление, по крайней мере, на меня произвел, но отчасти это было связано не столько с ним, сколько с моим представлением о том, что монах должен молчать, быть угрюмым и смотреть в землю все время, это вот, наверное, поэтому у меня какое-то было смешанное, но он был, конечно, абсолютно увлекающим и у него было качество потрясающее совершенно, мне кажется, необходимое пастырству, ну или такой тип пастырства крайне необходим: он вдохновлял людей, он, безусловно, умел вдохновить, он, конечно, очень хорошо видел человека, чувствовал, понимал, говорил то, что нужно было тебе услышать, но он вдохновлял человека, это очень важно, потому что мы все унываем, мы все бываем задавлены, у нас у всех бывают периоды более-менее продолжительные, когда нам кажется, что это все пропало, клиент уезжает, гипс снимают, она знает моего бразильского мужа, ну и далее весь этот цитатный ряд советского кинематографа можем продолжить для понимающих, но вдохновить человека, остановить его уныние и в этот момент вдохновить — это чрезвычайно важно. Отец Герман милостью Божией, как никто другой мог это сделать.
К. Мацан
— Еще один вопрос, который у меня созрел, пока я слушал и про отца Германа, и про ваш опыт преподавания: а вот вы сказали, что иногда вопросы студентов ставят в тупик преподавателя, ну или, как минимум, заставляют как-то по-новому посмотреть на ситуацию, на тему, казалось бы, знакомую и для себя что-то новое открыть или подумать с неожиданной стороны, а вот был ли такой пример у вас недавно с вашими студентами, что это был за вопрос? А второй вопрос здесь же: а вот в плане именно духовного общения с отцом Германом какую краску к вашему представлению о православии, которое вы никак не ожидали, он добавил, если это было?
В. Легойда
— По поводу студентов я сейчас пытаюсь, я очень-очень переживаю из-за того, что вопросов мало поступает, я уже как-то пытаюсь все время студентов стимулировать к вопросам и сказать им, что они для меня важны, эти вопросы, в том числе, в каком-то виде говорю им о том, о чем мы с вами сегодня говорили, что они помогают преподавателю увидеть что-то с новой стороны, но вот на последних лекциях недавних были какие-то вопросы, сейчас вот сходу не вспомню, чего они касались, они какие-то не фантастически неожиданные для меня, скорее, что-то приходилось прояснять, но, наверное, не вспомню сейчас. Что касается отца Германа, то он не одну краску, он много красок, он вообще расцветил вот этот мир православия, в который я только-только начинал входить, понимать-принимать, он был человеком совершенно бесстрашным, ничего не боявшимся. Понимаете, и в нем, и в том его деле удивительным образом соединялась глубочайшая какая-то верность традиции, преданию церковному и при этом это не всегда так бывает — совершенно живое ощущение Христа, вот иногда говорят, так, может, чуть клишировано, что, скажем, у протестантов сохранилось это личное отношение к Богу, но полностью потеряна традиция, у католиков есть следование традиции и это очень важно, но где-то потеряно это личное отношение, и про православных иногда так тоже говорят, ну или говорят, что у православных все это сохранилось в таком гармоничном балансе, но, может быть, мы говорим о себе это чаще, чем с этим встречаемся, вот для отца Германа это была совершенно живая тема действительно, в которой присутствовало вот это очень личное отношение к Богу, ощущение вот этой близости Христа и при этом без каких- поползновений в сторону ненужного какого бы то ни было модернизма, еще чего-то.
К. Мацан
— Спасибо огромное за эту нашу сегодняшнюю беседу. Я напомню, сегодня с нами и с вами на связи в программе «Светлый вечер был Владимир Романович Легойда, глава Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ, главный редактор журнала «Фома» и профессор МГИМО. У микрофона был Константин Мацан, спасибо, до новых встреч на волнах радио «Вера», до свидания.
Стать добровольцем и помочь жителям Мариуполя
Синодальный отдел по благотворительности и социальному служению Русской Православной Церкви организует поездки волонтёров-ремонтников в город Мариуполь. Там добровольцы помогают восстанавливать дома местных жителей, тех, кто не в силах справиться сам.
Тагир — один из волонтёров. Он — майор в отставке, живёт в Омске. Однажды из новостей по телевизору мужчина узнал о том, что идёт набор добровольцев для помощи нуждающимся в Мариуполе. Тагир увидел, в каких ужасных условиях живут многие люди и твёрдо решил — надо помочь. Хотя сам мужчина — мусульманин, его ничуть не смутило, что волонтёрские поездки организует Православная Церковь. Он очень хотел поддержать людей.
Тагир, как и задумал, отправился в Мариуполь. Там доброволец ремонтировал жильё бабушкам и дедушкам, людям с инвалидностью. После окончания смены приехал домой с твёрдым желанием вернуться обратно. Остановил его — инфаркт. Полгода врач не разрешал Тагиру выполнять тяжёлую работу. А мужчина с нетерпением ждал возможности приехать в Мариуполь. И вот спустя время, он вновь отправился помогать местным жителям. Сегодня мужчина находится в Омске, проходит обследование, и, если здоровье позволит — снова будет трудиться добровольцем.
Тагир — один из тех, кто не может оставаться в стороне, когда так много людей нуждаются в помощи. Если вы тоже хотите присоединиться к волонтёрам-ремонтникам, заполните анкету на сайте: Помочьвбеде.рф
Или позвоните по телефону горячей линии церковной социальной помощи «Милосердие»: 8 800 70 70 222.
Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов
«Разговор с подростками о христианских ценностях». Елена Бреднева
У нас в гостях была заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение» Елена Бреднева.
Мы говорили о разных возможных подходах к образованию и разговору с детьми и подростками о нравственности и христианских ценностях.
Ведущие: Кира Лаврентьева, Константин Мацан
К. Лаврентьева
— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА. Меня зовут Кира Лаврентьева, у микрофона Константин Мацан. И у нас в гостях Елена Бреднева, заместитель директора Фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». Здравствуйте, Елена.
Е. Бреднева
— Здравствуйте, Кира и Константин.
К. Лаврентьева
— Сегодня мы говорим об образовании, об образовании и воспитании, о раскрытии личности ребёнка. И для вас образовательная функция, образование является основной деятельностью в жизни, вы преподаете в Московской духовной академии, у вас есть собственный проект — образовательные поездки, и, конечно, об этом обо всём хотелось бы сегодня поговорить. Расскажите, пожалуйста, с чего начиналась эта идея начать образовывать детей путём вот таких вот интеллектуальных экскурсий?
Е. Бреднева
— Десять лет назад я училась сама в Московской духовной академии, я там закончила высшие богословские курсы, мы три с половиной года там учились, у меня есть диплом: «специалист в сфере духовного просвещения». И когда мы с педагогами стали думать, какие проекты лучше запускать, мы в таком экспериментальном режиме сделали площадку — нам благотворители построили десять летних домиков, часовню в честь старца Паисия, это всё у нас в Брянской области, и мы там попробовали летом собрать педагогов, родителей и детей, и посмотреть, что вообще детям интересно. И уже буквально в первый год мы поняли то, что дети у нас в телефонах, то, что у них идёт самообучение, потому что они сами снимают, сами выкладывают, сами придумывают, что им выкладывать, и тем самым формируют друг у друга сознание. А педагогов там не было практически ни одного, потому что, когда появились телефоны, были киностудии, но они были дорогие, и вообще по старинке все думают, что кино снимать дорого, нужно огромное оборудование, и даже в киношколу себе не каждый мог позволить записаться, записать ребёнка. И мы поняли то, что появился такой запрос, скажем так, от детей, что нужен такой кинокружок в школу, потому что раньше какие предметы в школе, они до сих пор есть: есть музыка, есть фортепиано, есть учитель подготовленный, который может преподавать, и ребёнок поёт, небольшой процент становится там прямо музыкантом, но для развития это хорошо, все понимают. Также рисование: есть предмет, краски всегда были, были карандаши, был педагог подготовленный, дети рисовали, тоже развиваются, правильно? Но кино почему не было в школе? Потому что действительно, было оборудование и всё остальное недоступно. А тут, получается, стало доступно, у нас у каждого телефон, и является синтезом вообще это направление — кино, там у нас и живопись, и музыка, там много, скажем так, даже профессий, которые мог бы выбрать себе ребёнок: это оператор, может монтировать, может рисовать художник, если это анимационный фильм. Получается, что есть такой вид интересной деятельности для ребёнка, но нет подготовленных педагогов, потому что те режиссёры, которые есть, они работают или на телевидении, или они умеют снимать, монтировать, но не могут преподавать это детям, именно вот в воспитательной части. И что мы сделали: первый год мы организовали фестиваль, и дети сами стали присылать нам всякие видео, стали работы нам присылать. Ну вот не совсем всякие, мы, конечно же, сделали положение о фестивале, и мы взяли за основу короткометражный фильм, кинопритчу, чтобы было понятно, что вот формат — это короткометражное кино и обязательно работа со смыслом. И дали им образцы — это сказки, притчи, истории, где есть уже мораль, потому что сложнее всего, наверное, это написать сценарий, а здесь мы как бы сразу из первого в десятый класс попадаем, когда даём им идею. Расскажу: мы берём часто притчи старца Паисия, например, вот о пчеле и мухе и говорим: «пролетает маленькая пчёлка над полем, ищет цветочки, встречает муху и говорит: «Я слышала, что здесь у нас есть цветы». Муха насупилась и говорит: «Я здесь ничего такого не видела, но я могу показать здесь и консервные банки, и где много мусора». И тут пролетала как раз пчёлка постарше, которая тоже там жила и говорит: «Удивительно! Я тоже столько лет здесь живу и летаю, но я могу показать, где гиацинты, где лилии, где множество цветов». «Так и люди делятся на две категории, — говорит старец Паисий, — одни во всём видят дурное, а другие во всём ищут хорошее и радость посылают». И мы начинаем обсуждать с детьми эту притчу, они говорят мораль, и мы говорим: «А давайте, мы на современный лад снимем историю?» Они говорят: «О, давайте! У нас тоже, например, в школе так бывает, вот там один мальчик, он ходит из школы в школу, ему всё плохо, куда не придёт, там драка, ещё что-то. А есть, наоборот, кто придёт и сразу с ним дружить хочется». И дети снимают такие современные истории, сами формулируя мысли и добродетели, которые получаются в ненавязчивой форме, в интересной их форме, потому что им нравится снимать, они это всё производят и транслируют на большую публику, потому что мы это выкладываем в соцсетях ещё и на портале нашем.
К. Лаврентьева
— Елена, смотрите, правильно ли я поняла: то есть дети в летние каникулы приезжают на площадку в Брянской области, началось всё с Брянской области, как бы отдыхать, и вы увидели, что они в телефонах все, что их интерес, он в зоне вот этих гаджетов находится, и вы адаптировали этот интерес, и, в общем, решили это всё дело пустить в пользу и начали снимать с ними кино как раз через вот эту их заинтересованность гаджетами?
Е. Бреднева
— Да, мы вот попробовали, организовали такой фестиваль, и они стали присылать нам эти притчи, эти истории, сказки в разных формах: и игровое кино, и анимационные фильмы, и репортажи, и мы поняли то, что они снимают, да, но хорошо бы в школе иметь такое тоже направление наряду с музыкой, с рисованием, даже с литературой, потому что сейчас больше дети смотрят даже, чем читают, поэтому надо это правильно доносить зрителю идею, и чтобы зритель смотрел это всё в коротком формате, и эту телеграмму, которую передаёт там ребёнок или взрослый, визуальная вот эта картинка, она была красивой, и мы поняли, что надо запускать всё-таки эти кинокружки. Так как педагогов нет, мы создали из этих режиссёров, нашли их по крупинке со всей России, которые именно могут работать с детьми, у которых свои там киностудии, у которых есть опыт, и которые хорошо снимают, монтируют и пишут сценарии. Мы их объединили в одну команду, прописали курсы. Значит, у нас сейчас три курса прописанных, то есть это по созданию игрового кино, анимационного — это отдельное, по созданию анимационных фильмов, 144 часа у нас идёт, мы выдаём удостоверение о повышении квалификации. И игровое кино, 72 академических часа. И разработали уже вот совсем недавно, наверное, год назад — по образовательному туризму, курс называется «Духовно-нравственное воспитание средствами историко-культурного туризма». Мы собрали такую команду режиссёров, сценаристов, педагогов и создали курс. Сейчас мы его преподаем в Московской духовной академии, и мы его утвердили ещё в нескольких институтах, даже я бы сказала, во многих, то есть это Московский педагогический государственный университет, это Российский государственный социальный университет, институты региональные тоже, развития и образования. Так как это направление было новое, таких курсов не было, мы сделали такой курс и утверждаем его успешно на базах разных университетов.
К. Лаврентьева
— А из чего он состоит? В чём его главная суть, этого курса?
Е. Бреднева
— У нас там идёт педагогическая часть, где и доктора наук, и как раз преподаватели Московского педагогического университета рассказывают, как взаимодействовать с детьми, учитывая их возрастные особенности. У нас ведут представители Синодального отдела отец Геннадий (Войтишко), Дарья Кочкина, в этом курсе они как раз тоже рассказывают свою часть, предмета тоже два ведут у нас. У нас большой блок именно по созданию видео, то есть у нас они изучают технологию съёмки, монтажа и написания сценария, потому что в основном, кто начинает вести кинокружки в школах, они уже педагоги, то есть вот как обсудить духовную часть, они в принципе знают, они всё равно ведут классные часы, они там, например, если это преподаватель или Закона Божия, или просто классный руководитель, для них это в помощь идёт, например, они хотят обсудить тему дружбы или какую-то добродетель — помощь ближнему, и они подбирают или первый вариант, как раньше было: смотришь кино и обсуждаешь — это старый формат, а так как сейчас дети сами снимают уже, мы предлагаем формат и учим этому формату, чтобы они говорили: «а давайте с вами снимем на эту тему дружбы», а чтобы снять фильм, надо написать сценарий, распределить роли, обсудить героев, поведение, и педагог грамотно, когда с ними обсуждает модель вот этих поведений, он выстраивает, ну, например, он знает, что есть хулиганистый Петя, и он хочет, чтобы он всё-таки научился не жадничать, к примеру, и он берёт сценарий и говорит: «а вот хорошо бы было ему вот так дать», и этот Петя проигрывает, и получает радость от того, что он даёт, например, он играет эту роль и получается, педагог в рамках таких съёмок, он детей подводит к правильной идее, к нашим добродетелям, которые мы изучаем, наши православные, там вера, надежда, любовь и так далее, то есть через действие, через проигрывание вот этих ролей. И вот образовательный туризм, который сейчас мы ведём, он включает следующие предметы: это экскурсионный метод освоения знаний, методика составления маршрута, разработка региональной программы историко-культурного туризма для детей, репортажная съёмка как средство усвоения экскурсионных программ, ну и технология монтажа и съёмки тоже. Почему мы начали ещё в поездках снимать — потому что это тоже оказалось одним из лучших способов, чтобы усвоил ребёнок экскурсию, потому что чаще всего там: «ну, вот стул Пушкина, стол там», он слушает, что-то запомнит, там высоту колокольни, вот я сколько раз была, не всегда вспомню даже её высоту, а когда ребёнку даётся задание снять репортаж, то есть у него своё интересное дело — снять репортаж, ему нужно составить вопросы, чтобы взять интервью, ему надо написать сценарий — это значит прочитать об этом месте, куда он едет, потом он это снимает, монтирует, и когда он показывает это на большую аудиторию, он несколько раз эту информацию пропускает через себя, и он это и запоминает, и проживает, и как личность, там же и командная работа, и он чувствует себя, действительно, творцом, то есть как взрослый, вот мы передачу ведём, рассказываем зрителю, а дети уже в юном возрасте начинают через фильмы тоже рассказывать свою историю, которую они хотят донести зрителю.
К. Лаврентьева
— В гостях у «Светлого вечера» Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение», у микрофона Константин Мацан и Кира Лаврентьева. Елена, а расскажите, пожалуйста, про вот эти поездки, я так понимаю, если они выделены в отдельный проект вашего преподавания Московской духовной академии, они выделены в отдельный курс, то это не просто паломнические поездки, которые знакомы и понятны более-менее всем, не просто какие-то туристические обзоры, а, наверное, в них есть ещё что-то очень важное, есть какая-то образовательная функция, о которой хотелось бы сейчас поговорить подробнее.
Е. Бреднева
— Да, ну вот у нас такая система: у нас курсы сами проходят в Московской духовной академии, мы выдаем удостоверение о повышении квалификации, но мы предлагаем ещё, кто хочет попрактиковаться, потому что курсы у нас онлайн, встречаемся мы в основном в конце, чтобы выдать удостоверение о повышении квалификации и проводим круглый стол тоже по этому направлению кинопедагогики и образовательного туризма. И это у нас, скажем так, параллельный проект ещё, то есть, пока мы это всё разрабатывали, у нас образовалось много площадок, куда можно выехать, это, например, Свято-Никольский Черноостровский монастырь в городе Малоярославец, вот у нас будет на осенних каникулах как раз туда поездка, я вот могу рассказать на примере этого замечательного места. Мы вообще, когда разрабатываем маршруты, мы смотрим, что в регионе исторического есть, какие достопримечательности, музеи, что связано с историей, и православные, потому что у нас наша история, естественно, связана неразрывно с православием. И приезжая вот в Малоярославец, мы посещаем Музей 1812 года, потому что это именно то место, где развернулся Наполеон со своей армией, там у нас и образовательный комплекс «Ильинские рубежи», мы там с детьми проводим спортивно-военную игру, мы взаимодействуем со спортивным клубом в городе Малоярославец, они приезжают, учат там и военному делу, то есть в игре дети ещё занимаются спортом, но, естественная составляющая, как я говорила, у нас — кино, у нас вся группа детей, она сразу делится, кто снимает, кто монтирует, кто пишет сценарий, то есть мы полностью снимаем все дни, и в конце поездки у нас кинопоказ всегда. У нас в Малоярославце будет проходить кинофестиваль «София», это тоже наш проект большой, он ежегодный, мы его проводим от фонда «Медиа просвещение» совместно со Свято-Никольским Черноостровским монастырём. Игумения Николая поддерживает этот проект, монастырь участвует, они нас принимают, расселяют, и у них есть замечательная и гостиница, и питание, кафе.
К. Лаврентьева
— К этому можно как-то присоединиться, если сейчас кто-то услышит и захочет как-то узнать подробнее?
Е. Бреднева
— Да, можно к этому присоединиться, у нас буквально сейчас записались тоже из Саратова, из Самары, туда приезжают из разных регионов педагоги, дети, родители, привозят свои фильмы, то есть если кто-то уже снимает. Если кто-то не снимает, у нас снимают обязательно там, потому что у нас там пять дней идёт программа, в первые четыре дня как раз идёт обучение съёмке, репортажной съёмки, и дети делятся на команды, то есть кто-то снимает игровое кино, кто постарше, а кто помладше, например, начальная школа, они снимают анимационные фильмы, им полепить, порисовать, они берут за основу притчу, сказку, и на этот сюжет делают раскадровку, то есть рисуют разных героев, лепят, снимают и озвучивают, это интересная такая тоже проектная игра. Кто постарше, вот они уже у нас монтируют, репортажи снимают, учатся задавать вопросы, у нас там блок по журналистике присутствует. Там ещё с нами в партнёрстве проводит Российский государственный социальный университет, у них там находится филиал его, то есть основной у нас в Москве, и как раз вот выпускницы приюта, там есть приют ещё на базе монастыря замечательный, и как раз выпускницы, кто желает, он идёт дальше учиться на журналистов у них вот такая система. И у них там есть киностудия на базе университета, они нам как раз предоставляют оборудование, кабинеты, и нам очень удобно вот так деток в рамках этой поездки делить на команды, у каждого свой кабинет, аппаратура, к нам приезжают режиссёры из разных регионов, которых мы знаем, которые замечательно работают с детьми, и мы снимаем с ними видео. Даже если без подготовки приезжает ребёнок, он к последнему дню уже на экране видит своё творчество, это немаловажно, чтобы сразу видеть результат. Награждаем всех, конечно, у нас все дети всегда с дипломами, со вкусными подарками, и получается вот такая насыщенная программа, то есть обучение, экскурсии и общение, у нас приезжают ребята, играют вечером на гитаре, у них такая добрая атмосфера, где можно поговорить как раз и о духовном, потому что во всех наших поездках всегда есть экскурсия, или в монастырь, например, обязательно будет по Свято-Никольскому Черноостровскому монастырю. Если мы выезжаем в Псков, то на базе Спасо-Елеазаровского монастыря мы проводили тоже наши программы, там есть игумения Мария, предоставляют они нам, там у них свой дом культуры, наверное, правильно назвать, который при монастыре находится, и тоже помогают нам с проживанием, питанием, и мы организовываем. Если это Псков, то, например, там музей «Ледовое побоище», то есть мы тоже берём какие-то исторические места, и даже вокруг этого мы снимаем часто фильмы, мультфильмы. Или вот, например, мы ездили летом в Мордовию, там проходило в честь Фёдора Ушакова мероприятие, день памяти его был, и как раз мы представили свой мультфильм, который сняли в Малоярославце, про Фёдора Ушакова, и там, конечно, все были в восторге, потому что туда приезжали разные военные училища, и они представляли спектакли, то есть на сцену выходили, мы говорим: «а ещё можно номинацию „кино“ сделать». Администрации, естественно, понравилось, они поддержали идею, поэтому вот мы приезжаем и снимаем. И ещё один важный момент хочу сказать, что в рамках этого курса по образовательному туризму наши участники курса, он идет полтора месяца, получают задание: в течение этого курса составить свой маршрут своего региона или деревни, города, который бы включал достопримечательности, храмы, что бы они хотели рассказать всей России. Они составляют этот маршрут, проводят экскурсию и снимают репортаж, то есть с помощью детей, берут школьников или где они работают, там воскресная школа, они снимают репортаж и нам его присылают. Мы это сейчас планируем выкладывать на нашем портале, мы ещё портал создали «Святые Online», от фонда «Медиа просвещение», там по направлению нас география России, и мы там выкладываем наши видео, и этими маршрутами могут пользоваться и из других регионов, например, школа в Курске хочет поехать и посмотреть Воронеж, а вот какой маршрут взять? Потому что, я помню, в Иерусалим мы полетели, и экскурсовод, там, если ты не знаешь православие, то понимаете, да? То есть это нужно быть уверенным в экскурсоводе или составить самому программу, если ты хочешь, чтобы дети услышали именно то, что надо. Поэтому, естественно, те площадки, локации для съёмок, которые мы выбираем, мы уже знаем экскурсоводов, как и что они скажут, для какой аудитории, потому что для детей это одно у них, один подход, для взрослых тоже, воцерковлённые, невоцерковлённые, это тоже надо всё понимать, учитывать эти особенности.
К. Мацан
— Дети иногда вообще раскрывают взрослым глаза на какие-то вещи, которые сами взрослые, может быть, никогда бы так не раскрыли бы. Вот я помню, когда в юности работал вожатым в детском лагере, мы тоже там смотрели кино, не снимали, хотя и снимали тоже, но у меня почему-то в памяти остался эпизод, когда мы смотрели кино, и решили мы, взрослые, так детям показать из любимого «Тот самый Мюнхгаузен» Марка Захарова. И я помню, что потом мы обсуждали, и один мальчик размышлял о последних кадрах фильма, когда, я напомню: Мюнхгаузена по сюжету, по идее, вот сейчас должны запихнуть в пушку и выстрелить им, чтобы он доказал, что он может на ядре полететь на Луну, мы понимаем, что, в общем-то, это всё метафора, что после такого не выживают, но вот кадр Мюнхгаузена заканчивается тем, что Мюнхгаузен по лестнице такой верёвочной лезет аккуратно вверх, ну вот якобы в эту пушку, но он лезет очень долго, и это в такую метафору превращается. И вот мне один мальчик лет 13-ти говорит: «Ну, вот как интересно, ведь он же может наверх полететь легко на ядре, но он выбирает путь усилия, потому что лезть вверх по верёвочной лестнице — это путь приложения усилий, он не выбирает лёгкий путь. Мюнхгаузен выбирает такой путь тяжёлый». Я никогда так об этом не думал, вот об этом эпизоде, хотя миллион раз его смотрел. И дети иногда неожиданно дают какой-то свой угол зрения. Наверняка у вас тоже множество историй о том, как дети, снимая, обсуждая будущий фильм или мультфильм, как-то так сумели на тему святого, добродетели посмотреть, что вас само это как-то заставило подумать: а ведь действительно, как интересно. Были такие примеры, можете привести?
Е. Бреднева
— Да, у нас много интересных разных случаев, вот вы сейчас рассказываете, да, это в принципе, мы первоначально когда с детьми общаемся, мы им даём первое знание — это по драматургии, и там как раз, если в сценарии не будет перипетий, не будет изменения героя, то это будет скучный фильм, есть же определенная такая вот, мы её называем «арка драматургическая». И всегда мы просто объясняем, на примере Колобка: вот есть у нас герой, и он бы сидел там на окошке, и, может быть, никуда не двигался, если бы что? И дети сразу понимают: если бы его не хотели съесть. Он понимает, что его хотят съесть, и вот появляется инициирующее событие, его заставляют двигаться, и всё по нарастающей, по нарастающей, он же не встречает сначала медведя и лису, ему потом бы неинтересен заяц был, поэтому он сначала он встречает зайчика, потом волка, и раскручивается. И всегда есть кульминация тоже, и мы всегда обсуждаем, конечно, с детьми — да, она может в фильме по-разному восприниматься абсолютно, кульминация, самый такой момент переживания в фильме, что будет дальше. Ну и в конце развязка — это изменение героя вот как раз. И дети, да, они по-разному подходят. Например, вот тоже одну из притч, мы за основу которую даём, расскажу вам её: один монах был в монастыре, который ни с кем ничем не делился, и его прозвали жадным. То есть, все обычно приносят там яблоки, детям раздают, деньги дают, и все раздают, а он нет. И вот когда этот монах умирает, к нему приходит там вся деревня. А монах говорит: «А что вы к нему пришли, что он такого сделал?» Они говорят: «Вы знаете, вот он нам вола купил, ещё что-то», то есть большие суммы он скапливал и помогал семьям конкретно, к нему, может быть, кто-то на исповедь ходил, и он знал, что ему нужно, и он вот покупал и дарил это. И мы говорим: в чём же мораль? И вот здесь дети тоже по-разному, кто-то говорит: «вот, осуждать нельзя, грех осуждения, и я хочу снять фильм, чтобы не осуждать». А кто-то говорит: «а я здесь вижу мораль: надо втайне свои дела делать». То есть здесь можно раскрыть какой-то момент, выбрать о чём-то смысл, и её снять уже на современный лад. Вот такие мы берём притчи, сказки и, взяв мораль, потому что нового ничего уже о добре и зле не придумаешь, мы все это знаем, с точки зрения духовной, вот есть жадность, её надо снять, чтобы её избежать, надо научиться жертвовать, и мы снимаем фильмы, как там жадный стал добрым и так далее.
К. Мацан
— Вернёмся к этому разговору после небольшой паузы. Я напомню, сегодня с нами в программе «Светлый вечер» Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». В студии Кира Лаврентьева, я Константин Мацан. Не переключайтесь.
К. Лаврентьева
— Ещё раз здравствуйте, дорогие друзья! «Светлый вечер на Радио ВЕРА продолжается, напоминаем, что у нас в гостях Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». У микрофона Константин Мацан и Кира Лаврентьева. Так, Елена, это очень интересно, такая вот мораль воспитательная. А какие ещё поездки у вас были в вашей памяти самые яркие? О каких бы вы могли рассказать?
Е. Бреднева
— Мы сейчас вот приехали, последняя поездка наша была Валаам-Санкт-Петербург. Мы познакомились с замечательным игуменом Варлаамом, это на базе Свято-Троицкой Сергиевой пустыни, и этот монастырь восстанавливал Игнатий Брянчанинов. И у нас сейчас, когда мы там побывали, мы рассказали об этой поездке, и у нас очень много желающих туда прямо просят на каждые выходные: «давайте, давайте, давайте!» Вот поэтому сейчас, наверное, мы этот маршрут возьмём, будем туда тоже возить школьников.
К. Лаврентьева
— А как присоединиться? Как можно вас найти, о вас узнать?
Е. Бреднева
— Я контакты оставлю, у нас вся информация бывает на наших ресурсах: «Святые Online», это фонд «Медиа просвещение». Оформляем мы поездки: трансфер, питание, проживание через ООО «Гридница». А по проектам через нас, через «Медиа просвещение». И, соответственно, мы туда приезжаем и будем изучать, в том числе, Игнатия Брянчанинова, его труды, может быть, что-то также читать, что он писал, и с детьми на современный лад, скажем так, обсуждать и снимать простые вот эти их мысли. Как в Оптиной пустыни, например, мы когда приезжаем, у нас в Калужскую область маршрут, вот я говорила, и Малоярославец тоже в Калужской области, но мы выезжаем ещё и в Оптину пустынь, там в Музей космонавтики. Естественно, если мы выезжаем в Калужскую область, мы стараемся снимать фильмы, чтобы изучить именно святых и героев этой земли, например, там была Пелагея Брагина, которая в годы войны раненых у себя держала, и немец, придя, увидел там 18 человек, он ей поклонился и ушёл, вот был такой случай известный, и мы о нём сняли мультфильм замечательный, дети сами вырезали, делали фигурки, делали героев. Соответственно, когда мы в Оптиной пустыни, мы с ними говорим, читаем Оптинских старцев, говорим: «давайте снимем», и дети уже вдумываются — а как лучше это выразить? Они же это всё прочувствовали. Приезжая в Троице-Сергиеву лавру, мы там тоже проводили много раз фестивали, нам там даже город давал, и дворец Гагарина, то есть мы не только с Церковью, мы и с государством взаимодействуем, и с епархиями, когда в регион приезжаем, потому что всё-таки не только в рамках Церкви, но ещё много и школьников, которых хотелось бы тоже привлечь к нашим проектам, и они приходят, они участвуют, им очень нравится. Вот даже из Алтая приезжала одна команда, они приезжают на кинофестиваль, представляют свою работу и им предлагается ещё посетить храм. И они вот посетили, и потом мне Яна, знакомая говорит: «А я проходила всегда мимо храма, никогда не заходила, а сейчас, после вашей поездки вернулась, и вот зашла в свой в своём городе». То есть люди приобщаются, скажем так, к духовному через интересный такой формат, когда такая насыщенная программа в городе, они изучают историю, православие, дети у нас все радуются. Ну, какие ещё у нас? Ну, вот Санкт-Петербург из последних, потом Калужская область, Подмосковье. Сейчас, на этих выходных мы поедем в Борисоглебский монастырь, это в Аносино, тоже там интересная своя история, и мы будем снимать репортаж, посвящённый 200-летию монастыря. Там есть такое место — Тютчево, вот семья Тютчевых была, скажем так, у первоистоков создания монастыря. Это вот на этих выходных мы поедем, приедет там режиссёр наш, Павел Морозов, мы планируем снять репортаж.
К. Мацан
— Какой возраст детей?
Е. Бреднева
— Приезжает начальная школа, вот они с сопровождающими, у нас не как форма детского лагеря, потому что мы программу предоставляем, и у нас компания, которая помогает организовать, если надо, трансфер, питание, проживание. То есть они приезжают с сопровождающими, или с родителями, или с педагогами. Если это начальная школа, то вот я говорю то, что мы смотрим, чтобы это всё было им интересно, они снимают в основном мультфильмы. Если кто постарше, работа уже посерьёзнее.
К. Мацан
— То есть если, допустим, кто-то заинтересовался из наших слушателей, чтобы поехать, то это не просто вот как частное лицо вам звонишь, заполняешь заявку, едешь, а должна быть какая-то группа организованная, там от школы или как-то вот коллектив родителей?
Е. Бреднева
— Нет, они могут и сами приехать. Вот у нас будет Малоярославец, мы им организуем приезд. И родители приезжают с детьми, у нас даже с маленькими детьми приезжают, например, двое-трое детей в семье, и чтобы старшие участвовали в смене, учились снимать, посещали экскурсии, а мама, с ребёнком просто, например, гуляет, где-то присоединяется, ребенок маленький, двух-трёхлетний, он где-то и полепить может, просто она с ним может там подойти, отойти, то есть семейные такие поездки.
К. Лаврентьева
— Но требование такое, что у ребёнка должен быть гаджет, я так понимаю, телефон?
Е. Бреднева
— Не обязательно. У нас командная работа, вот, например, сейчас Павел приедет, у нас выезд будет в Борисоглебский монастырь, там для воскресной школы, они попросили приехать, их обучить, чтобы тоже, может быть, запустить это направление у себя, чтобы снимать в воскресной школе фильмы, мультики делать, их присылать на фестивали. И мы приезжаем, чтобы в практике с режиссёром, с их детьми, их родителями снять вот такой репортаж и подарить монастырю к 200-летию.
К. Лаврентьева
— Как интересно.
Е. Бреднева
— И они там приходят и с маленькими, и постарше.
К. Лаврентьева
— А есть такое, что ребёнок приезжает, например, вообще ничего не зная о церкви, ничего не зная о храме, но присоединяется к такой поездке, и вот в течение поездки, съёмок он знакомится таким образом?
Е. Бреднева
— Конечно! Он ещё там больше всех говорит о храме. Отвечу на вопрос: у нас вот приезжает Павел, и он привозит несколько камер, и мы их делим на команды, то есть не каждому нужен телефон. А когда у нас идёт именно практическая часть, когда мы вместе, они получают задания, то есть у каждой команды обязательно должен быть оператор, мы распределяемся, и мы сопровождаем, то есть режиссёр, например, на команде там, или одну, или две команды курирует, говорит, как снять правильно планы, потому что планы есть крупные, средние, и как правильно это соединить. И они прямо в практике, им не скучно, как вот в киношколах часто бывало, ты год или два только лекции слушаешь, а потом только тебе камеру дадут, вот у нас нет, у нас, так как дети все уже и так снимают, мы говорим: давайте снимать. Но когда, например, экскурсия, они получают задания снять, если для наших соцсетей «Святые Online», мы им говорим формат, например: надо нам вертикально, до минуты. И они, вот в Петербург мы выезжали, музей Пушкина посещали, и каждый делает на свой телефон, потому что здесь уже не командная, чтобы экскурсоводу не мешать, когда они получают индивидуальные задания, то могут уже на свои телефончики поснимать. Если у кого-то нет, то мама ему даст или преподаватель, или мы, а так в основном командная работа.
К. Лаврентьева
— Это очень интересно. Но это такая история, как, знаете, если ребёнок чрезмерно увлекается гаджетами — отдайте его на курсы программистов, там нужно столько писать вот эти коды, что он очень устает от экрана, и у него нет сил в оставшееся время опять сидеть в телефоне, потому что очень устает нервная система, глаза, пальцы, и, в общем-то, хочется отдохнуть. А тут получается, что ты фильм снимаешь, и ты и так уже вот эту потребность покопаться, понажимать кнопочки, ты уже как-то реализуешь, ещё и с пользой, то есть пока ты снимаешь, ты же запоминаешь очень то, что тебе говорят, ты сам ретранслируешь, соответственно, всю услышанную информацию.
Е. Бреднева
— На 80 процентов больше запоминаешь это по статистике в педагогике, а когда ты сам об этом говоришь, тогда и усваиваешь. Ну, вот о педагогах ещё тогда хочу сказать, о детях поговорили, вот как они могут развиться, пройдя наши курсы. У нас педагоги, которые прошли курсы, они в своих регионах уже запустили тоже, кто-то кинофестиваль, кто-то киношколу. Бывает разное даже по характеру, например, они закончили, направление интересное, потому что по работе с детьми именно духовно-нравственное воспитание — это один из лучших, вот сколько мы взаимодействуем со школами, с детьми работаем, потому что, когда спрашиваешь: «кто будет снимать фильм?», все руки поднимают из детей. Ну и всё, и педагог грамотный начинает обсуждать уже темы, добродетели и прочее. И вот у нас, например, Катя из города Воронеж, закончила Московскую духовную академию и сейчас разработала свой маршрут по Воронежу, и буквально уже к ней записываются люди. Вот у нас будет первый пилотный, планируем, может быть, через неделю или через две, к ней выезд. Она составила, там и собор кафедральный, там же много, и Митрофан Воронежский, а если мы на микроавтобусе, то к Тихону Задонскому можно заехать. Ну и, естественно, для детей «Петровские корабли», шикарный интерактивный музей, то есть они будут снимать историю, опять же, и православие. И там она на месте уже договаривается, где расселить, покормить, чтобы это всё было по нормам. Вот к ней поедет первая группа такая. Катя запустила ещё по анимации курс, ее сразу и школы стали приглашать, потому что это востребованное направление не только для воскресных школ, а ещё и для школ, чтобы там запускать кинокружки. И люди даже готовы это оплачивать, то есть для педагога, который немного даже получает, для него это может быть как дополнительная работа, потому что, набрав десять человек в школе, он может раз в неделю вести этот кинокружок, и у него очень хороший может быть заработок, это плюс педагогу в помощь. И кто у нас не научился, не то чтобы не научился, вот научился он снимать и монтировать, говорит: «классное направление, я у себя сделаю региональный фестиваль». И он начинает взаимодействовать у себя уже, например, вот сейчас из Саратова ко мне приезжали, у них там новая епархия образовалась, и вот владыка их направил на повышение квалификации, на наш обучающий курс, они приезжали в Валаам, в Санкт-Петербург, и они приедут ещё в Малоярославец. Мы их ещё поддерживаем, мы им будем торжественно вручать анимационную студию, с камерой, на которой они работают, так уже мы очень многих наградили в областях, то есть кто хочет развиваться, мы как-то тоже их поддерживаем. И вот сейчас они приедут, уже привезут фильм свой, представят в Малоярославце и получат такую от нас анимационную студию, это «Сиреневая мультстудия», наши партнёры, Дмитрий Шубин тоже нам помогает награждать этих педагогов. И они хотят дальше сделать свой, может быть, фестиваль, маршрут разработать, и также мы будем выкладывать, пожалуйста, можно вот Саратов, там тоже очень красивые места. И так вот, кто выпускается, кто подключается к этому, он у себя в регионе начинает развивать эту деятельность — или фестиваль, или образовательный маршрут, или просто пойдёт в школу учителем работать, а вокруг него тоже образуются люди и вот это направление. Недавно из Алтая мне позвонила выпускница, они взяли грант сейчас, вот их поддержали, Движение первых«, первый раз грант сейчас давали, вот это наши выпускники, очень приятно, им дали миллион, и они уже покупают оборудование, это ещё поддерживается и государством, и есть грант «Православная инициатива», тоже это направление поддерживает. Поэтому это будет и педагогам, и родителям интересно, я думаю, будут развивать у себя на базе школ, воскресных школ.
К. Мацан
— Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение» сегодня с нами в программе «Светлый вечер». А были ли случаи, когда ребёнок, погрузившись в такую кинематографическую деятельность, для себя выбирал бы потом профессию кинематографиста? Всё, ребёнок решил, что он будет режиссёром, оператором. Спрашиваю, потому что, с одной стороны, это здорово, когда ребёнок чем-то загорается и начинает о чем-то мечтать, например, о профессии режиссёра. С другой стороны, мы всё знаем, насколько этот мир творческих профессий зыбок, ненадёжен, связан с искушениями и, в общем, единицы на самом деле там по-настоящему могут чего-то добиться и пройти вот так вот с счастьем этот путь. Кто-то разочаровывается, кто-то так вечно мечтает о большой карьере в киноиндустрии, например, но так ничего и не получается, не потому что человек не талантлив, просто потому что разная конъюнктура. Как вы на это смотрите? Есть ли перед вами какая-то ответственность, если угодно, за то, что человек увлечётся творческим делом и потом и жизнь свою в эту область направит?
Е. Бреднева
— Как говорится, наше дело сеять, а взращивать будет Господь. Всё-таки мы больше о смыслах, и когда мы создавали вот это кинонаправление, мы в первую и единственную очередь были педагоги и думали о педагогике, и мы взяли этот инструмент именно как средство воспитания детей. А если кто-то из них будет, у нас были такие случаи, вот в Сочи был случай, я привожу этот пример часто, когда девочка, школьница, прислала несколько фильмов, но направление их было: готы, в черном, такого направления очень много снимают дети, которые, конечно, на фестиваль не пойдут. Но среди пяти фильмов, которые она прислала, был один со смыслом, он о том, как мальчику нравилась девочка, и он всё под неё подстраивался, и прической, и всем, а она не обращала внимания. А потом он встал с собой, и она его заметила. Он стал с собой и подумал: ну, не нужен я ей и не нужен. Стал собой, и вот просто идёт, и всё. И там такая развязка, что девушка подходит к нему и знакомится на такой, на доброй ноте там. Концовка очень-очень хорошо снята была, прямо вот талант. И мы в зимнем театре награждали, помню, детишек, и она пришла вся такая, преобразилась.
К. Мацан
— Гот стал человеком.
Е. Бреднева
— Ну, чтобы не обидеть это направление... Но она изменилась, преобразилась, был вид один, стал другой — в платье, красивая девушка. И мне потом говорили, она поступила как раз на режиссёрский, по-моему, даже в Москву. Это я к чему говорю — к тому, что нужна мотивация, понимаете? Ты можешь снимать и выкладывать там абы что, чтобы себя как-то проявить, и это идёт всё во вред, часто даже в плачевные случаи, а можно, наоборот, сказать: «да, ребят, давайте, вот у нас фестиваль, мы там наградим вас, можете поехать потом отдохнуть, повысить свой уровень с режиссёрами», и мы награждаем ребят, награждаем педагогов, и они вот так вот приходят, меняются, выходят на сцену. Поэтому мы ищем площадки, взаимодействуем с органами власти, нам предоставляют площадки, чтобы детей наградить, чтобы они чувствовали, что надо снимать позитивное, доброе, мы стараемся вот в этом направлении идти.
К. Мацан
— А есть ли такая у педагогов, не знаю, проблема или не проблема, связанная, собственно, с требованиями к художественному уровню того, что снимается? Я объясню, о чём спрашиваю: с одной стороны, я понимаю, тоже имея какой-то опыт преподавания в детском лагере, допустим, мы кино снимали, музыку писали, монтировали, снимали всё-всё-всё, и есть две крайности: одна крайность, когда ты, как педагог, в общем, восхищаешься, умиляешься, даёшь зелёный свет всему, что ребёнок делает, просто потому, что он это делает, это прекрасно. Но показывать это потом далеко не всегда станешь, потому что это очень просто, это иногда плохо, но ребёнок постарался, во всяком случае. Другая крайность — это чтобы сделать прямо хорошо и педагогу было не стыдно, тогда многое нужно делать самому. Я понимаю, что очень часто в таких профессиях, как журналистика, режиссура, во взрослой жизни обучение какое — «сиди рядом, смотри, что я делаю, через полгода начнёшь делать сам» и так далее. И вот тут педагог должен искать какой-то баланс, чтобы, с одной стороны, это было всё-таки не его произведение, а ребёнка, но чтобы оно было художественно качественное. Какие здесь лайфхаки есть?
Е. Бреднева
— Это примерно точно так же, как с уроками рисования и музыки: ребёнок приходит на кружок в школу рисовать, сначала у него не будет сразу качественный рисунок, и он не должен смотреть год, как рисует учитель, вы согласны, да? Ему нужно самому рисовать, пробовать, ошибаться, учитель должен подправлять там линии. Сначала это будет школьная выставка, потом уже, может быть, какой-то районный, потом фестиваль. Абсолютно то же самое и с кино у нас. Когда мы только запустили, проводили круглые столы, и я помню, там великие режиссёры, кто-то сначала там смотрел и думал: что это тут в наше вторглись, что из кино будет?! А мы объясняем: нет, дети должны развиваться, они уже снимают, и мы должны им помочь, они будут делать ошибки, мы им говорим, как планы снимать, как сценарии писать, сначала они составляют простые сценарии, школьные. У нас очень много школьных кинофестивалей проходит. Вот мы, на примере сейчас скажу: гимназия Александра Невского, она очень большая, может быть, даже одна из самых больших, в Нижнем Новгороде, известная, мы два раза к ним приезжали, провели курсы для педагогов и родителей, и дети присутствовали, и сразу тоже в практику. Трёхдневный такой актив был, то есть преподаем, сразу раздаём камеры и снимаем. Они до сих пор, уже несколько лет прошло, они уже в международных фестивалях участвуют. А первый год был, конечно... То есть они поняли, как планами, как звук, где-то ошибка, потом звонят, какую камеру купить, какую петличку. Сейчас они мне звонят, присылают фильмы уже очень высокого уровня, если я не ошибаюсь, участвуют в международных фестивалях, им дипломы приходят, и у них ежегодно приходит владыка, тоже их награждает. Этот проект они внедрили в программу, каждый класс, с 1-го по 11-й, снимает фильмы. И они говорят: у нас такой прямо активный период лета, мы уже думаем, что мы будем снимать, уже интересно. Это командная работа, они год там снимают, думают, каждый класс, и в мае, к Пасхе, по-моему, приурочен фестиваль, они представляют эти работы. Поэтому здесь это как кинокружок, мы не на телевидении представляем эти работы, чтобы конкурировать с великими режиссёрами, нет. Оно должно быть и как киноискусство, мы должны смотреть образцы, и дай Бог, чтобы снимались хорошие фильмы, и дети их будут смотреть, да, но это как композитор, и ребёнок, когда он приходит, он же не умеет сразу петь и играть, он учится постепенно. Так и здесь, это школьный кинокружок, кто-то из них станет, может быть, какой-то процент режиссёром, сценаристом, а кто-то просто свободное время потратит с пользой. Понимаете, педагог через вот это творчество, просто с ним поговорит, может быть, на какую-то тему. У нас даже было в одном городе, когда мы снимали, пример приведу: мы разбились на команды и пошли снимать по темам, и вот у одной из команд была тема буллинга, то есть отношений в классе. И потом, на следующий день, когда представляли свои работы, педагоги и родители говорят: «если бы мы вчера не снимали этот фильм, мы не знаем, что было бы», там это очень нужно было... Они со слезами на глазах, как сейчас помню, говорят, что «вчера мы разрешили такую важную проблему», и дети стали говорить, когда писали сценарий, на такие темы, и получилось, что они разрешили очень важную проблему отношений в классе, снимая просто вот по этой теме фильм, понимаете, да?
К. Лаврентьева
— Да, это важно.
Е. Бреднева
— Поэтому кино — это очень сильное такое средство. Сейчас для детей запускаются всякие соблазны, которые идут им в пагубу, в интернете очень много этих программ, игр, которые на разрушение идут, и надо, обязательно педагогу включаться, чтобы спасти их свободное время, занять позитивным, чтобы они снимали и как можно больше вот такого доброго выкладывали, поэтому мы вот по этой части, а не для того, чтобы их сделать великими режиссёрами. Если они захотят, они пойдут, мы им скажем, что есть ВГИК, есть ещё там замечательные, там туда-туда-туда. Но мы всё-таки боремся за свободное время, чтобы дети снимали позитивное, доброе, и воспитательный момент вот этот присутствовал, поэтому мы работаем с педагогами.
К. Мацан
— Спасибо огромное за нашу сегодняшнюю беседу. Я напомню, сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер» была Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». Давайте под занавес беседы ещё раз напомним, где вас искать, вот тем, кто сейчас заинтересовался, на какой сайт заходить и что делать — «Святые Online», да?
Е. Бреднева
— Да. И вы также можете присылать нам туда и видео мы размещаем. У нас есть молодёжная редакция, это студенты МГУ, МГИМО, тоже мы с ними выезжаем, вот недавно проводили круглый стол с владыкой Московской духовной академии, в Общественной палате, то есть у нас есть на любой возраст. Приезжайте и с маленькими детьми, и с детьми постарше, и со студентами, у нас очень хорошая, добрая атмосфера, программы, поездки.
К. Лаврентьева
— Это очень интересно, спасибо большое.
К. Мацан
— Спасибо огромное. Кира Лаврентьев и я, Константин Мацан, были в студии вместе с вами. До свидания, до новых встреч на волнах Радио ВЕРА.
К. Лаврентьева
— Всего хорошего.
Е. Бреднева
— До свидания.
Все выпуски программы Светлый вечер
- «Разговор с подростками о христианских ценностях». Елена Бреднева
- «Фрески Макарьева Свято-Троицкого монастыря в Калязине». Юлия Ратомская
- «Смыслы Страстной седмицы». Прот. Павел Великанов
Все выпуски программы Светлый вечер
«Фрески Макарьева Свято-Троицкого монастыря в Калязине». Юлия Ратомская
У нас в гостях была ученый секретарь государственного музея архитектуры имени А. В. Щусева Юлия Ратомская.
Мы говорили об истории фресок некогда затопленного Макарьева Свято-Троицкого мужского монастыря в Калязине, о том, как они были сохранены и где их можно увидеть сейчас.