Поделиться
В 19 веке репертуары российских театров не обходились без широкомасштабных костюмированных пьес на исторические темы. Особой популярностью у публики пользовались драмы и трагедии о героических событиях, серьёзно повлиявших на судьбу Отечества.
Сегодня мы говорим о благоверном князе Дмитрии Донском и трагедии Владислава Озерова «Димитрий Донской».
Место действия — Древняя Русь.
Время действия — вторая половина 14 века.
Дмитрий, старший сын великого московского князя Ивана Красного, уже в девятилетнем возрасте стал правителем Московского княжества.
Имея своими духовными наставниками святителя Алексия Московского и преподобного Сергия Радонежского, князь Дмитрий всю свою жизнь посвятил делу объединения русских земель вокруг Москвы и освобождению Руси от монголо-татарского ига.
Битва под предводительством Дмитрия Ивановича на Куликовом поле описана во многих литературных произведениях.
В начале 19 века к этому историческому сюжету обратился русский поэт и драматург Владислав Александрович Озеров, создав трагедию в стихах «Димитрий Донской».
Действие пьесы происходит накануне решающей битвы с татарами. Главный герой — князь Дмитрий Донской — призывает соратников сбросить наконец-то татаро-монгольское иго.
Российские князья, бояре, воеводы,
Прешедшие чрез Дон отыскивать свободы
И свергнуть наконец насильствия ярем!
Доколе было нам в отечестве своем
Терпеть татаров власть, и в униженной доле
Рабами их сидеть на княжеском престоле?
Трагедию «Димитрий Донской» Владислав Озеров написал в 1807 году, и в первой половине 19 века она с большим успехом шла на сценах российских театров. Император Александр Первый оказал автору особую честь, побывав на публичном спектакле и подарив драматургу памятный перстень.
Зрители видели параллель между событиями 14 века и Отечественной войной 1812 года. Зал всякий раз взрывался аплодисментами, когда видели сцену, в которой соратники уговаривали князя Дмитрия Донского не подвергать себя смертельной опасности на поле боя, а он им говорил в ответ…
Мой долг: в день мира суд, и мужество в день брани.
Могу ли ратнику сказать: иди вперёд,
Коль духу мой пример ему не придаёт?
И если Бог судил в своем благом совете,
Для счастья Россиян мне дни продлить во цвете,
Чего страшитеся? Средь вражеских полков
Приосенит меня, как щит, его покров.
Знатоки истории не раз указывали Озерову на существенные недостатки его пьесы. В угоду модному в 19 веке литературному направлению под названием «сентиментализм», когда в произведении должно было быть как можно больше чувств и мелодраматических переживаний, драматург ввёл в пьесу вымышленную и явно искусственную историю любви князя Дмитрия к некой княжне Ксении.
Хорошо известно, что московский князь Дмитрий Иванович был женат, благочестив и счастлив в браке.
Князь Дмитрий Донской умер в возрасте тридцати восьми лет, оставив своим сыновьям московское княжество, которое за годы его правления увеличилось в несколько раз.
В пьесе Озерова «Димитрий Донской» звучит наказ главного героя хранить Русь от посягательства врагов: «Так лучше жить престать или вовсе не родиться, чем племенам чужим под иго покориться».
Единственная
Поделиться
В давние времена жили в деревушке две семьи. В одной был сын— звали его Шан, в другой — дочь по имени Мэйли, что значит «прекрасная слива». Дети дружили с малолетства, а когда выросли — полюбили друг друга и поклялись никогда в жизни не разлучаться.
Пошёл Шан в дом к любимой девушке свататься, но родители отказали юноше из-за его бедности. Хотелось им отдать дочь с выгодой, за Вана-богача.
Наступил день свадьбы. Громко заиграли трубы, носильщики подняли украшенный цветами свадебный паланкин и понесли Мэйли к дому жениха. Сидит она в паланкине, горько плачет. Полпути прошли, вдруг что-то зашумело, засвистело, поднялся сильный ветер, паланкин с невестой в воронку закрутило, и унесло неведомо куда.
Узнал об этом Шан и решил во что бы то ни стало найти Мэйли.
— Зачем тебе чужую невесту искать? Как бы самому не пропасть, — уговаривали его друзья, — В деревне и других красивых девушек много...
— Мэйли для меня — единственная, — сказал Шан, и отправился в дальний путь.
Много дорог он прошёл, но никто нигде не слышал о пропавшей девушке. Печаль одолела однажды юношу: сел он у дороги и заплакал.
Вдруг откуда ни возьмись явился перед ним белобородый старец.
— Отчего ты плачешь, юноша? Кто тебя обидел?
Рассказал ему Шан про свою печаль, а старец ему в ответ:
— Пойдем со мной. Я знаю, где она.
Шли они, шли, и повстречали ещё одного путника. Спрашивает его старец:
— Кто ты и куда путь держишь, юноша?
— Зовут меня Ван Лан, я ищу свою невесту, которая исчезла в день свадьбы.
— Идём с нами. Я знаю, где она, — сказал старец.
Пошли они дальше втроем: Шан, Ван Лан и белобородый незнакомец. Привёл старец юношей к большому дому и пригласил войти, чтобы немного подкрепиться и передохнуть.
Хозяйка дома для гостей богатый стол накрыла, усадила всех за стол, и говорит:
— Хочу я с вами заодно, юноши, об одном деле потолковать. Муж мой давно умер, живу я вдвоём с дочкой. Вот и решила я в дом зятя принять, чтобы кормил меня на старости лет. Кто из вас двоих хочет здесь остаться?
Вышла из-за ширмы девушка — нарядная, красивая как цветок ириса. Понравилась она сразу Ван Лану, да и богатый дом приглянулся.
— Я останусь, — обрадовался он. — Такая невеста мне подходит.
— А я должен свою Мэйли найти, — сказал Шан.
Говорит ему тогда белобородый старец:
— Иди домой, там тебя твоя невеста ждёт. Тысячи лет живу на земле, а всё никак не могу к человеческим слезам привыкнуть... Уж так она в паланкине слезами обливалась, что я её похитил, чтобы проверить, кто из вас её по-настоящему любит...
— Кто ты, дедушка? — спросил Шан.
Но волшебник ничего не ответил и исчез. Зато он помог соединиться двум любящим сердцам.
(по мотивам китайской сказки)
Все выпуски программы Пересказки
Псалом 124. Богослужебные чтения
Поделиться
Вы никогда не задумывались, почему горы — такие манящие? Причём любые: и совсем невысокие, до километра, и пятитысячники — не говоря уже о самых высоких, недостижимых для неподготовленного вершинах. Как сказал поэт, «Сколько слов и надежд, сколько песен и тем // Горы будят у нас — и зовут нас остаться!» 124-й псалом, который сегодня звучит в храмах за богослужением, многократно обращается именно к глубокой символичности гор для верующего человека. Давайте послушаем этот псалом.
Псалом 124.
Песнь восхождения.
1 Надеющийся на Господа, как гора Сион, не подвигнется: пребывает вовек.
2 Горы окрест Иерусалима, а Господь окрест народа Своего отныне и вовек.
3 Ибо не оставит Господь жезла нечестивых над жребием праведных, дабы праведные не простёрли рук своих к беззаконию.
4 Благотвори, Господи, добрым и правым в сердцах своих;
5 а совращающихся на кривые пути свои да оставит Господь ходить с делающими беззаконие. Мир на Израиля!
Нет ничего удивительного в том, что уже на самой заре человечества гора воспринималась как особое, священное пространство, где происходит соприкосновение небесного и земного. На горе Синай Моисей получает от Бога заповеди; на горе Фавор преображается Христос перед учениками; да и про Олимп как не вспомнить.
Сама по себе гора очень многозначительна: с одной стороны, её огромное, мощное основание — «подошва» — придаёт ей устойчивость, непоколеблемость. С другой стороны, тонкая, словно игла, вершина, буквально впивается в небо. Тот, кто хотя бы раз в жизни стоял на такой вершине, никогда не забудет абсолютно ни с чем несравнимого ощущения одновременной устойчивости — и воздушности, невесомости — когда перед твоим взором открываются величественные горизонты.
Удивительная вещь: казалось бы, когда мы летим на самолёте, мы видим ещё более далёкий горизонт — а всё же это вообще не то: только стоя ногами на вершине, ты испытываешь исключительный, всеобъемлющий восторг особого предстояния перед бытием.
Для многих древних культур гора — это axis mundi, космическая ось мира, соединяющая высшие и низшие миры. И именно поэтому на вершинах гор строились храмы, организовывались те или иные святилища.
Если мы вспомним самые древние жертвенники, о которых повествует книга Бытия, — это тоже будут «микро-горы», сложенные из камней — на вершинах которых и совершались жертвоприношения.
Прозвучавший сейчас 124-й псалом ещё глубже развивает тему символизма горы: он говорит о том, что «надеющийся на Господа, как гора Сион, не подвигнется: пребывает вовек». Гора для верующего становится не только внешним образом духовного вдохновения, но и наглядным примером того, как может ощущать себя сам человек, когда его голова, его мысли — всё то, что и отличает его от животного, — устремлены к Небу. И неспроста греческое слово «ἄνθρωπος» — состоит из двух основ: ἄνω означает «вверх» и θρώσκω — «смотреть, устремляться, прыгать». Смотря на гору, мы словно бы снова и снова задаём себе вопрос: а есть ли во мне задор подняться на вершину — или я всего лишь хочу так и остаться распластанным у её подножия?..
Псалом 124. (Русский Синодальный перевод)
Псалом 124. (Церковно-славянский перевод)
Псалом 124. На струнах Псалтири
Поделиться
1 Надеющиеся на Господа подобны горе Сиону; не поколеблются вовеки те, что живут в Иерусалиме!
2 Горы осеняют их, и Господь осеняет людей своих отныне и вовеки.
3 Ибо не дает Господь грешникам власти над праведными, да не протянут праведные рук своих к беззаконию.
4 Даруй, Господи, блага тем, кто добр и праведен сердцем!
5 А людей развращенных и творящих беззакония покарает Господь. Мир Израилю!
