Случилось это давно, в Средние века. Решили в одном французском городе собор построить, всем миром деньги на него собирали.
Несколько лет прошло, пока архитекторы начертили и утвердили план нового собора, привезли на площадь отборный камень, лучших строителей и камнерезов для работы нашли.
И вот, когда стройка наконец-то закипела, главный мастер-прораб почувствовал, что силы его уже не те и вряд ли он доживёт до окончания грандиозного строительства.
Решил он тогда подобрать себе надёжного помощника и заранее подготовить преемника. Мастер стал внимательно приглядываться к молодым каменщикам, и вскоре выделил троих, наиболее старательных и трудолюбивых. Один из них был очень серьёзным и даже казался хмурым, второй часто качал головой и как будто с кем-то мысленно беседовал, а третий —всё время чему-то улыбался.
Как-то мастер подошёл к первому, серьёзному парню и решил поговорить с ним по душам, попросил рассказать о своей жизни.
— Разве это жизнь? —хмуро ответил тот. — Целыми днями я сижу перед каменной глыбой и работаю резцом, потому что отец научил меня такому скучному ремеслу. На эту работу мне приходится тратить всё своё здоровье и молодость! Поскорей бы уж эта стройка как-нибудь закончилась!
Мастеру понравился простой, честный ответ, но для должности прораба этот парень явно не подходил.
Вскоре мастер подошёл ко второму каменщику и начал расспрашивать его о том, как он попал на эту стройку и нравится ли ему работа.
— О чём тут долго говорить? —нехотя отозвался парень. —Я умею работать по камню резцом и этим зарабатываю себе на жизнь деньги. По крайней мере, пока я тут буду стучать молотком, моя семья долго не будет голодать. А моя семья для меня дороже всего на свете. Хорошо бы эта стройка никогда не заканчивалась.
Мастеру понравился откровенность и основательность парня-семьянина, но для должности главного распорядителя тот тоже не подходил.
Затем мастер подошёл к третьему каменщику и спросил его, почему во время работы с его лица не сходит улыбка.
— Со стороны кажется, что я просто режу камень, — ответил тот. — Но про себя я всё время думаю о том, что мы строим дом для Бога—храм, который после нас простоит тысячу лет. Как же мне не радоваться? Ведь я строю будущее.
На следующий день мастер предложил третьему каменщику стать его помощником, а позже назначил руководителем всех работ.
Ведь именно с такими светлыми мыслями и чувствами нужно строить дом для Бога.
(по мотивам французской народной сказки)
«Белые птицы»
Белые голуби в чистом весеннем небе — это очень поэтично. «На волю птичку выпускаю...» — писал Пушкин о празднике Благовещения. Однажды в Екатеринбурге я видела, как епископ открывал после праздничной службы большую клетку — и стая белоснежных птиц ринулась в небеса...
Но сейчас я живу в Переславле-Залесском, чудесном старинном городе, где сам воздух, кажется, пропитан православными традициями — однако птиц на Благовещение из клеток не выпускают. В конце утренней службы в храме на самом берегу Плещеева озера батюшка обращается к нам с проповедью. Он рассказывает о благой вести, что принёс Деве Марии Архангел Гавриил, о смирении Марии перед этой вестью, а значит — перед Богом, о грядущем Спасителе. И вот мы выходим из храма к озеру — в полной уверенности, что Господь любит каждого из нас, если пришёл в наш грешный мир. Жаль только, что птиц здесь не выпускают...
Мои размышления прерывают... птицы! Я замечаю вдруг стаю, что кружит над ледяной озёрной гладью. Неужели чайки вернулись? Нет, им рано. Пригляделась — да это голуби! Белые-белые! Откуда они? Может, из ближайшей голубятни — я знаю, тут есть недалеко... А впрочем, какая разница! Они кружат над нами — белые птицы, знак наших надежд и любви Господней. И в этом — высшая поэзия.
Все выпуски программы Утро в прозе
Тайная вечеря – первая Пасха
Первой Пасхой христиан была Тайная Вечеря — та Пасха, которую праздновал Сам Иисус Христос в Иерусалиме накануне Своего ареста и казни. Праздник еврейского народа в воспоминание об освобождении его из египетского рабства стал тогда на Тайной Вечери преддверием крестной смерти Сына Божьего.
Наверно, ученики Христа искренне удивлялись тому, что праздник столь разительно отличается от той традиционной еврейской Пасхи, ведь были изменены ее установления.
Во-первых, Учитель праздновал Пасху в чужом доме, а ее полагалось праздновать обязательно в своем узком семейном кругу.
Согласно установленному древнему ритуалу, Пасху ели стоя и будучи готовыми к дороге — то есть одетыми и подпоясанными, с посохом в руке. Так полагалось в память о спешном бегстве евреев из Египта. В Евангелии же сказано, что «настал час, Он возлёг, и двенадцать Апостолов с Ним». Господь и Его ученики возлегли, не как рабы, а как свободные люди. И куда-то торопиться ради спасения им уже было не нужно, ведь Спаситель — с ними.
И вот Господь, как сказано в Евангелии, «взяв чашу и благодарив, сказал: приимите её и разделите между собою, ибо сказываю вам, что не буду пить от плода виноградного, доколе не придёт Царствие Божие. И, взяв хлеб и благодарив, преломил и подал им, говоря: сие есть тело Моё, которое за вас предаётся; сие творите в Моё воспоминание. Также и чашу после вечери, говоря: сия чаша есть Новый Завет в Моей крови, которая за вас проливается». Так Господь устанавливает великое таинство будущей Церкви — евхаристию. Учеников же в те минуты, может быть, больше всего удивило то, что хлеб для Пасхи выбран квасный, дрожжевой — вовсе не тот, пресный, который положено есть на Пасху.
Первую Новозаветную Пасху Спаситель совершал по-новому. И смысл ее был направлен уже не в прошлое, а в будущее, ко Второму Пришествию Христа. И особое спокойствие, торжественная неторопливость, с которой, несмотря на присутствие на трапезе предателя Иуды, совершалась первая христианская Пасха, свидетельствовала о том, что народ Христов — это уже не рабы земного царя, от которого надо бежать ночью, а Царство Божие — не дальняя земля за горами. Царство Божие — внутри нас.
2 мая. О духовном смысле Омовения ног Христом апостолам
Сегодня 2 мая. Церковь вспоминает Омовение ног Христом апостолам.
О духовном смысле этого события, — протоиерей Владимир Кашлюк.