У нас в гостях был настоятель храма Трех святителей в Раменках, отец 10 детей протоиерей Александр Никольский.
Мы говорили о том, как в семейном кругу в период, когда растут переживания, а вместе с ними и раздражительность, перестать нервничать и научиться радоваться и за все благодарить Бога. По словам отца Александра, важно не поддаваться панике, которую часто нагнетают разнообразные источники информации и больше верить в промысел Божий. Наш гость поделился, что раздражение чаще всего возникает из-за наших грехов, и молитва помогает не впасть в искушение.
Ведущие: Александр Ананьев, Алла Митрофанова
А. Ананьев
– Добрый вечер, дорогие друзья, как обычно по субботам в это самое время в студии радио «Вера» вас приветствуют ведущие, Алла Митрофанова...
А. Митрофанова
– Александр Ананьев. Хотя время, конечно, крайне необычное для нас.
А. Ананьев
– Да. Ну и во дни сомнений, во дни тягостных раздумий он один нам поддержка и опора, настоятель храма Трех святителей в Раменках, протоиерей Александр Никольский. Добрый вечер, отец Александр.
Протоиерей Александр
– Добрый вечер. Вы меня с могучим русским языком сравнили.
А. Ананьев
– Так да, так да. Понимаете, вы очень много для нас значите. Я очень вам благодарен за то, что вы согласились прийти к нам, хотя я понимаю, что сегодня это, сегодня вообще все непросто. И, по большому счету, вот мы обычно с Аллой Митрофановой в программе «Семейный час» все больше как-то вопросы задаем: а вот это как? а это куда? а это что? а это зачем? В этот раз, не буду скрывать, мы, как и тысячи слушателей радио «Вера», миллионы, обращаемся к вам скорее за словами утешения. Ибо в стихах Первого Послания апостола Павла говорится нам: всегда радуйтесь, непрестанно молитесь и за все благодарите. Но мы смотрим вокруг, дорогой отец Александр, мы переживаем все то, что происходит. У одного моего хорошего знакомого еще недавно было три работы. Они как бы есть, но так получилось, что вот сейчас всех этих трех работ нет, надолго ли – он не знает, естественно, денег он не получает, и он страшно переживает. В этом отношении растет раздражительность, в этом отношении растет неуверенность. И те кто рядом – жена, дети, домашние животные, родственники, как в городе, так и за его пределами, – они становятся не источником радости и благодарности, а скорее источником тревоги, беспокойства и, простите меня, раздражительности, потому что, простите меня, нервы на пределе. И вот сегодня мы хотим поговорить о том, как перестать в семейном кругу, с семьей перестать переживать, перестать нервничать, перестать дергаться и научиться радоваться, молиться и за все благодарить. И как во всем этом найти поддержку в своей семье.
Протоиерей Александр
– Да, действительно, вы знаете, сейчас я вот и по своим прихожанам это чувствую. У нас есть чат нашего прихода. Ну во время богослужения-то – там молитва, исповедь, там об этом как-то не поговоришь особенно. Ну а в чате – там немножко уже люди высказываются, и я вижу, какое напряжение у людей по поводу вот этого коронавируса, этой ситуации, в которой они оказались. Но вы знаете, конечно, здесь большую роль играет современная вот ситуация СМИ. Когда выходит премьер-министр Англии – это транслируется не только в Британии, но и на весь мир, – говорит: граждане, многие из вас не досчитаются своих близких.
А. Ананьев
– Ужас какой.
Протоиерей Александр
– Да, что-то в этом роде. В той же самой Америке или то же самое, ну и журналисты, конечно, это все очень сильно раздувают. Но вы знаете...
А. Митрофанова
– Но, по сути-то, то что они говорят, это верно. А вопрос подачи, наверное, уже со стороны СМИ: можно вырвать какие-то фразы из контекста, их обсосать со всех сторон, на них сделать главный акцент, чтобы, так сказать, рейтинги себе побогаче срубить на этом.
Протоиерей Александр
– Да, естественно. Потому что сейчас людей можно завести...
А. Митрофанова
– А можно успокоить.
Протоиерей Александр
– Причем этим самым, кстати говоря, сделать себе рейтинги, потому что они будут смотреть, лихорадочно искать на сайтах, там во всяких социальных сетях, смотреть телевизор, так сказать, вот как что, там последняя новость, сколько там, что еще произошло такое, хорошее или плохое. А можно людей ну просто информировать, и информация, она может быть по-разному подана. Она может быть подана в форме такой спокойной, трезвомыслящей или в форме такой: ой-ой, все плохо, все, мир рушится и так далее. Как постоянные фейки, вот мне недавно прислали фейк из Италии, что грузовики, грузовиками возят трупы. Это в Италии. Понимаете, это нонсенс. Ну там это просто делать не будут, там люди нормальные. Но эти фейки, они наполняют информационное пространство, и во многом и некоторые журналисты, и СМИ...
А. Митрофанова
– Причем даже, знаете, простите, что перебиваю, я даже примерно представляю себе, как, из чего, из каких сведений рождался этот заголовок. Поскольку ситуацию в Италии мониторю через своих друзей и знакомых, которые там живут. И которые тоже присылают фотографии, то что они из окна у себя видят ночью и то что они видят у себя в течение дня со своих балконов и так далее. Я понимаю, какие фотографии можно было бы вот так назвать, в смысле заголовки разместить. Но вместе с тем есть, как нас еще в институте, простите, да, учили какой-то прописной истине и азбуке, журналистский принцип: не навреди.
Протоиерей Александр
– Да, и медицинский.
А. Митрофанова
– Который, к сожалению, сейчас далеко не всеми соблюдается. Заботиться надо друг о друге и о состоянии, в том числе и психологическом, людей и не нагнетать панику.
Протоиерей Александр
– Да, совершенно верно.
А. Митрофанова
– Можно по-разному опять же, как вы совершенно справедливо сказали, подать одну и ту же информацию.
Протоиерей Александр
– И вот я хочу сказать, что сейчас во многом из современной ситуации и на фоне информационном общества нагнетается паника. И людей это заводит. И просто надо выйти из вот этого, из этой информационной волны, выйти из нее. Потому что вот я как-то так, ну так мне Бог дал, что я спокойно к этому отношусь и я вижу сразу, что вот это фейк, ну ему нельзя верить. Вот даже тут недавно бросили приказ министра бороны Шойгу, что Москва, она полностью закрывается, там пятое-десятое. Но не надо быть юристом, чтобы понять, что такие приказы должен раздавать президент Путин, а не министр обороны. Ну и так далее. Поэтому вот надо просто успокоиться. Для этого надо верить в Промысл Божий.
А. Митрофанова
– Хорошее замечание, отец Александр, только...
Протоиерей Александр
– Вы знаете, я сколько вспоминаю случаев, когда люди падали с парашютом нераскрывшимся и выживали, когда люди, так сказать, попадали во всякие катастрофы и выживали, когда людям говорили, что у них рак в последней степени и им осталось жить несколько недель, они потом живут уже по два десятилетия. Понимаете, есть Промысл Божий. Все-таки у нас сейчас не атомная война, когда ковровые бомбардировки и там, знаете, Хиросима и Нагасаки. Вот у нас с вами вирус, да, он серьезный, он поражает определенное количество людей, определенный процент, но власти о нас заботятся, слава Богу, власти делают все, что возможно, и можно спокойно не заболеть. Это не есть неизбежная гибель, как если ты оказываешься в эпицентре ядерного взрыва, да. А это, так сказать, ты опасайся, ты делай соответствующие там необходимые гигиенические там процедуры, медицинские процедуры, а дальше молись Богу. Господь есть, и Он не попустит человеку умереть, если ему умереть не надо. Все-таки все в руках Божиих, в конечном счете. Все в руках Божиих.
А. Ананьев
– Ну и нам руки мыть забывать не стоит. Хочу поговорить с вами о гигиене, отец Александр. Я даже сейчас не про то, что надо там чаще мыть руки, обрабатывать их антисептиком, не прикасаться грязными руками к лицу. Я сейчас о гигиене информационной. В ваших словах я сейчас, с позволения сказать, услышал совет, наставление, в первую очередь в семейном кругу, самоизоолироваться не только от потенциальных носителей вируса, но и от источников нежелательной информации. А в нашем случае, получается, от любых источников информации.
Протоиерей Александр
– Нет, от любых не надо. Потому что есть официальные сайты соответствующие, государственные, есть официальные информационные передачи, да, там, не знаю, там, так сказать, Первого канала и так далее.
А. Митрофанова
– Ой, там тоже такое бывает.
Протоиерей Александр
– Ну возможно. Ну хотя бы официальные сайты. Конечно, надо как-то мониторить ситуацию, чтобы понять, например, там вот мы 13-го выходим на работу или мы еще там посидим какое-то время. Но, понимаете, нет, вот все-таки у нас не такая страшная эпидемия, как была, например, испанка сто лет назад, когда погибло там порядка ста миллионов людей в мире, когда население планеты было полтора миллиарда, если не ошибаюсь, понимаете. Сейчас заводить себя не стоит. И если ты уехал на дачу, ты сидишь в квартире, еще что-то делаешь, пока нет никаких показателей, что тебя гарантировано, так сказать, настигнет вал инфекции. Нет никаких показателей. Тем более, что, по некоторым сведениям, она не является, ну грипп обычный, он где-то, может быть, более – вот я врачей слышал, это не мое, конечно, я не компетентен, но врачи говорят, доктора наук, профессора, что есть же степень заражаемости. Так вот степень заражаемости гриппа обычного намного, ну не намного, но выше, чем вот от этого коронавируса. Поэтому если мы все это делаем, дальше надо просто выйти из этой информационной волны, действительно, не читать эти фейки, об этом поменьше думать. Когда у нас с вами начинается какая-то повышенная тревожность, не просто разумная осторожность, она необходима в жизни, в любом случае, а повышенная тревожность, когда у нас какое-то желание поглощать эту информацию, какая-то зависимость от этой информации – в принципе, она объяснима, потому что люди боятся за свою жизнь и жизнь своих близких. Но когда возникает эта тревожность – я вижу по своим близким, так сказать, знакомым, у кого это есть, – люди перестают анализировать, они теряют способность анализа.
А. Ананьев
– Начинают паниковать.
Протоиерей Александр
– Да, начинают паниковать. И даже вот чисто медицински стресс, он уменьшает иммунитет. Начинают паниковать и, конечно, это они делают плохо не только себе, но и своим ближним, потому что они становятся раздражительны, они становятся нетерпимы и так далее. Поэтому что нужно делать? Иисусова молитва. Замечательная вещь. Чувствуешь, что паникуешь – молись. Возьми молитвослов, прочитай акафист. Ты сначала доложен успокоиться, ты внутренне должен почувствовать преданность Промыслу Божиему. Люди на войне, где действительно было, ну там действительно убивают большое количество, большой процент, иногда половина там личного состава погибает, и даже в этих ситуациях люди, веря в Промысл Божий, так не паниковали, как паникуют сейчас.
А. Ананьев
– Одна моя хорошая знакомая, экскурсовод по Хельсинки, назвала это красивым словом «угомониться» – то есть понизить уровень гомона внутри себя. И это очень хорошее выражение.
Протоиерей Александр
– Замечательно.
А. Ананьев
– Вы слушаете «Семейный час» на радио «Вера». В студии Алла Митрофанова и Александр Ананьев. Наш дорогой гость, протоиерей Александр Никольский, настоятель храма Трех святителей в Раменках, отец десятерых детей. Я хочу специально подчеркнуть для наших слушателей, что ни один из сидящих за этим семейным столом, практически с эфирным самоваром посередине, не является врачом. Мы просто люди, которые собрались здесь для того, чтобы поговорить о том, о чем так или иначе говорим и думаем мы все. Я очень благодарен отцу Александру, за то что вы сейчас сделали особенный акцент на необходимости молиться. Потому что построить нашу сегодняшнюю программу мы с Аллой Митрофановой хотим, именно основываясь на стихах Первого Послания апостола Павла к Фессалоникийцам: всегда радуйтесь, непрестанно молитесь и за все благодарите. Вот построить нашу сегодняшнюю программу с Аллой Митрофановой мы хотим именно вот на этих трех реперных основных пунктах. Начнем с радости. Мне хочется поговорить с вами про радость, отец Александр.
Протоиерей Александр
– Мне тоже.
А. Ананьев
– Давайте поговорим о природе радости. В чем заключается истинная радость? Не радость, когда там у тебя не было денег, а пришла зарплата – ну это понятно. Не радость, когда ребенок ждал-ждал папу, а папа пришел не один, а с тортом – это тоже понятно. А что такое истинная радость, отец Александр? Это же не так просто, это же основополагающая какая-то, ну это даже не понятие, это вот, как мы с Аллой понимаем, это какая-то такая тональность жизни христианина.
Протоиерей Александр
– Вы знаете, я вам скажу, что вот сейчас, в это время можно испытывать большую радость, даже им воспользоваться, этим временем.
А. Митрофанова
– Поделитесь, пожалуйста, как.
Протоиерей Александр
– Я поделюсь двумя моментами, которые я заметил за сегодняшний и вчерашний день. Просто некоторый штрих. Первое – значит, мне прислала одна женщина, так сказать, сообщение, и она говорит, что вот мой муж очень занятой человек, который разъезжает по всему миру, так сказать, и она говорит, вот он сейчас дома, ну вынужденно – у меня такая радость. Даже, говорит, батюшка, у меня что, крыша поехала? То есть у всех там коронавирус, все там в панике там, опасно, а она вот радуется – муж дома, он не в Мюнхене там, не еще где-то там, так сказать, на мероприятиях.
А. Митрофанова
– А муж тоже радуется?
Протоиерей Александр
– Знаете, я так понял из этого сообщения, что да, он тоже разделяет семейное счастье. И второе – то же самое почти. Вот я вчера лежу в своей комнате у себя дома и, так сказать, читаю, по-моему, Псалтирь читал. Ну а у нас все-таки двери не железные, так сказать, не с тамбурами, обычные двери, комнатные.
А. Митрофанова
– Десять детей.
Протоиерей Александр
– И мои все дети, а именно старшие, которые обычно или в школе, или в своих вузах – притом они возвращаются поздно, у них там еще какие-то секции спортивные, там еще что-то – вот они все вместе оказались дома за много-много времени. Да, потому что даже летом они всегда разъезжаются, там кто в лагерь, кто еще, ну там в православный лагерь, куда-то, а тут они вдруг вместе. И так оказалось, что сгрудились в коридоре у моей двери и смеются, и радуются, и общаются друг с другом. Я подумал: надо же, вот они собрались, ну они редко пересекаются, ну взрослые люди, у каждого свои занятия. И тут они собрались вынужденно, потому что ну их ситуация – вузы закрыты, школа закрыта, все закрыто. И они вот оказались в квартире.
А. Митрофанова
– Работают, но дистанционно чаще.
Протоиерей Александр
– Ну им дают преподаватели телеуроки, но они все равно в доме. И вот они оказались дома, и они, знаете, вот они полчаса что-то там радостно смеялись. Я думаю: надо же, не было бы коронавируса, не было бы счастья – да несчастье помогло, как по русской пословице, нашего могучего русского языка. Понимаете, то есть можно вот в этой ситуации тоже получить большую радость, если ты не паникуешь, не уходишь туда куда-то, вот встаешь – сразу к смартфону, к компьютеру, к планшету – что там, последние там новости, и потом такой весь, раздраженный, с трясущимися руками идешь. А ты просто живешь. Прекрасно, что все дома, можно пообщаться.
А. Ананьев
– По этому поводу, дорогой отец Александр, я вспомнил прелестный анекдот, один из моих любимых, позвольте мне здесь его привести, он про радость. Однажды мужчина, придя в магазин, спросил у продавца, нет ли у того воздушных шариков. На что продавец хмуро посмотрел на мужчину и говорит: есть, но я вам их не рекомендую. Ну почему? – спросил мужчина. – Может быть, они бракованные? – Да нет, они нормальные. – Может быть, с цветом что-то не так? – Да нет, и цвет, пожалуйста, на любой вкус. – Может быть, они вредные для здоровья? – спросил мужчина. – Нет, они абсолютно безопасны. – Так что же с ними не так? – спрашивает его потенциальный покупатель. Да не радуют они, – ответил продавец. И у меня, следственно, вопрос, дорогой отец Александр.
Протоиерей Александр
– Хорошо.
А. Ананьев
– А если предположить, что некий гражданин А., запершись в своей комнате, читая что-то прекрасное для души, слушает крики, смех за дверью, слушает, что все дома, слушает весь этот домашний гомон, звук посуды. Понимает, что посуду надо помыть, надо что-то приготовить, надо еще что-то – и все это его, в отличие от вот вас, человека мудрого и опытного, не радует, а скорее раздражает. Вот что тогда делать?
Протоиерей Александр
– Прекрасно. Это, значит, человек понял, что его семья раздражает. Мне тут недавно моя супруга показывала, ну сейчас вот ходят такие короткие постановочные какие-то моменты. И там как раз на коронавирус: значит, вы должны будете сидеть дома, у вас есть два варианта: вариант а) провести карантин с женой и детьми, вариант б)... Значит, этот говорит: б! Вариант «б»! Так вот если человек, для него так важен вариант «б», значит, он должен понять, а зачем тогда семья? Зачем у него жена и дети или муж и дети? Значит, есть возможность заняться своей семьей. Знаете, я тюремный священник помимо всего прочего, и мне один попался лет десять назад очень крупный чиновник, даже похвастался мне, что его арест показывали в программе «Время». Так вот, он говорил, что пока я в тюрьму не попал, я не знал, что у меня есть семья. Ну очень важный человек, так сказать, задействованный и так далее – всякие мероприятия, то, се, пятое, десятое. Когда попал в тюрьму – все, все закончилось, мероприятия кончились, друзья разбежались, потому что они часто, так сказать, по интересам и так далее. Вот осталась жена и дети. И вот он вдруг почувствовал, что есть семья. И для этого понадобилось попасть в тюрьму. Он говорит, я понял, что у меня есть жена, я их полюбил по-настоящему, так сказать. Хотя человек был православный, даже староста храма. Ну до того, как посадили. И вот то же самое и сейчас. Если ты попал в эту ситуацию, и ты понял, что тебя семья не радует – значит, что-то в тебе не так. Значит, ты своей жизнью предыдущей лишил себя этой радости. Лишил. И ты сейчас можешь начать, ну озаботиться этим, начать строить эту радость себе, чтобы тебя семья радовала.
А. Митрофанова
– Что значит начать? Найти тот момент, в который произошел первый сбой?
Протоиерей Александр
– Вы знаете – да, прежде всего в душе: почему тебя не радует? Почему тебя раздражает? Это же надо понять, осознать и начать, если человек верующий, обращаться к Богу.
А. Ананьев
– Ну если допустить, даже не допустить, я абсолютно уверен в том, что этот гражданин А. действительно любит свою жену, своих детей и он знает, для чего ему семья. Но в какой-то момент – я сейчас попробую объяснить, вот мне больше всего нравится, отец Александр, пример, основанный на эклерах – это самая понятная вещь. Вот, допустим, я люблю эклеры. Ну я считаю, что это верх кулинарного мастерства, и хороший эклер, он может сделать человека счастливым. Я люблю эклеры. Ну давайте предположим на миг, что случилась какая-то такая катавасия в мире, из-за чего у меня весь холодильник сверху донизу забит эклерами, в морозилке эклеры, в духовке эклеры, на плите эклеры, в раковине эклеры, полная ванна эклеров и на каждый книжной полке по подносу с эклерами. Буду ли я их любить по-прежнему?
Протоиерей Александр
– Да, если есть по два эклера в день.
А. Митрофанова
– Если у тебя везде будут эклеры – я не ручаюсь за себя, извините.
Протоиерей Александр
– Ну на самом деле вот эклеры, да, и вот в этой ситуации можно...
А. Митрофанова
– Свихнуться.
Протоиерей Александр
– Начать лихорадочно выбрасывать в окно там, в дверь, куда-то еще там, быстро ликвидировать излишек, раздавать соседям там, идти на улицу там как-то...
А. Ананьев
– Избавляться.
Протоиерей Александр
– Избавляться, да.
А. Ананьев
– А если слишком много становится семьи?
Протоиерей Александр
– Семьи не может быть много. Ну смотрите, вот влюбленные люди, когда вот они влюблены, они, даже когда у них там медовый месяц, допустим, может, уже даже молодожены, но все-таки они там расстаются, не непрерывно находятся вместе. А вот когда они создали семью, устойчивую, так сказать, пару, они вместе живут, им друг с другом, как правило, ну вот хотя бы в этот момент, в медовый месяц хорошо. Потом там разное бывает, так сказать, и охлаждение там, пятое, десятое. Но у них почему, потому что они влюблены. И вот надо начать строить себе эту любовь. Вот для этого Христос пришел на землю, чтобы дать нам возможность полюбить друг друга. Потому что человек – это не эклер, с ним может быть бесконечно хорошо, если ты его любишь. А если ты его не любишь, то тогда, конечно, каким он ни был бы замечательным, тебя будет раздражать.
А. Митрофанова
– Позволите, я продолжу аналогию с эклерами. Вы сейчас сказали, отец Александр: ну если только не начать их раздавать. И я как-то зацепилась за это слово, и сейчас немножко покрутила его в голове. А если, допустим, холодильник, духовка и даже книжные шкафы действительно забиты эклерами, в ужас приводит что? Мысль о том, что все это придется тебе съесть. Но если эти эклеры действительно начать раздавать, то есть если понимать изначально, что они здесь, вот в этом пространстве, не для тебя, что этими эклерами можно кому-то послужить. Что вот точно так же внутри своей семьи, все эти люди вокруг, они не для тебя здесь, а ты для них, и этим людям тоже можно служить. Делать для одного, для другого, для третьего что-то, ну то есть не замыкать свой мир на себе.
Протоиерей Александр
– Вот это проблема современного человека – он все время весь мир, на мир смотрит через призму своих желаний. Ну то есть ему хочется – в зависимости от того, насколько удовлетворяется его хотение, он счастлив или несчастлив, понимаете. Ну это следствие, так сказать, нашего, присущего всем нам эгоизма. А вот если ты оказался в ситуации, когда действительно люди вокруг тебя, то действительно очень важно, как вот вы очень хорошо сказали, Алла, переключиться на то, что надо давать людям, давать, о них заботиться. И вот как раз эта забота сделает эти отношения, эти общения интересными для тебя. Для тебя.
А. Ананьев
– Алла Сергеевна Митрофанова, должен вам сказать со всей ответственностью: примеры с эклерами не ваша сильная сторона. Просто вы должны понять одну важную вещь: мужчины эклерами не делятся. Даже если у него забита ими вся квартира. Я вот хочу о чем спросить, вас, отец Александр. А почему апостол говорит нам: всегда радуйтесь? В чем причина? Почему мы должны всегда радоваться? У меня сразу вспоминается опять же одна моя хорошая знакомая, которую однажды не взяли на очень хорошую работу. Она спросила: а почему, ведь я же вам подхожу полностью? Вот мое резюме, я вам понравилась. Говорят: все правильно, но вот вы сидите и всю дорогу улыбаетесь, а у нас работа серьезная. Я не понимаю, чему вы радуетесь постоянно. И еще есть прекрасно выражение: радуйтесь – окружающих это раздражает. Улыбайтесь. Что имеется в виду в этом послании апостола Павла, почему мы должны всегда радоваться?
Протоиерей Александр
– Потому что мы живем, потому что мы существуем. А нормальное существование человека – это существование с радостным состоянием духа, это нормальный человек.
А. Митрофанова
– Вот у меня было время, когда я это открытие для себя совершила, и ходила потом и повторяла эту фразу: радость – это естественное состояние человека.
А. Ананьев
– Я вот этого не понимаю.
А. Митрофанова
– Угадайте, как на меня реагировали? Ну как, я не то что там ходила по улице с транспарантом, я просто делилась этим, как своим открытием, с близкими людьми. И близкие люди: температуру давно мерила? Понимаете, вот примерно такая была реакция.
Протоиерей Александр
– Сейчас актуально.
А. Митрофанова
– Да, сейчас вдвойне актуально. И с точки зрения температуры, и с точки зрения радости как естественного состояния человека.
Протоиерей Александр
– Вы знаете, радость это ведь не всегда надо постоянно улыбаться. Улыбка – это не всегда выражение радости может быть, это может быть выражение, желание коммерческого успеха. Вот в сфере обслуживания, если она хорошо организована, там всегда улыбаются нам. Когда говорят: вас ничего не беспокоит? Может, вам что-то не хватает, может, вам что-то еще как-то изменить? И чем мы больше деньги платим, тем больше люди нам улыбаются, и как любой ваш каприз за ваши деньги, да. Так вот радость – это не всегда улыбка. Она, конечно, естественно, выражается улыбкой в мимике, но это может быть и без улыбки. Это даже может быть внутреннее состояние духа, когда ты с Богом.
А. Ананьев
– Я сейчас, возможно, скажу наивную глупость, отец Александр, тем не менее. А разве вот это состояние радости от того, что ты живешь и существуешь, разве это не состояние, близкое к святости? Состояние, до которого – ну за всех не буду говорить, но я лично бесконечно далек.
Протоиерей Александр
– Знаете, на самом деле у нас, пока мы, вот нас не отправили в ад, за все наши, в кавычках, «хорошие» дела, у нас есть с вами в определенной степени святость. Хотя бы потому, что мы творения Божии. Мы можем на эту святость в нашей душе и должны, кстати говоря, опереться. Не зря, кстати говоря, вот тот же апостол часто обращается, так сказать, «святые» там – такие выражения странные, да, так сказать, все мы люди грешные. Почему, потому что мы творения Божии. У нас есть это, нам надо просто сквозь эту, так сказать, то что мы грехами все это забросали, как некими, так сказать, грязью какой-то, надо раскопать эту грязь, увидеть, опереться в своей душе на то, что у нас действительно это есть. Там мы не можем Бога видеть ни в небе, по-настоящему, конечно, можем видеть творение Божие, и святые, даже ученые говорили. Но самое главное видение Бога – это когда мы погружаемся в свою душу. И в душе, через душу можем по-настоящему увидеть Бога. А это тут есть одно необходимое такое условие. Потому что видеть Бога – это значит любить. Это вещи тождественные. Если ты не любишь, то ты Бога не видишь. Это даже есть специальные слова апостола Иоанна Богослова – как ты говоришь, что любишь Бога, Которого не видишь, но не любишь людей, которых видишь, – в одном из посланий. Поэтому вот начни, вот сейчас ты там оказался, так сказать, может быть, в какой-то изоляции – начни их любить.
А. Митрофанова
– К практическим шагам буквально через минуту давайте перейдем. Напомню, что в программе «Семейный час» сегодня протоиерей Александр Никольский, настоятель храма Трех святителей в Раменках. Александр Ананьев, я Алла Митрофанова. Оставайтесь с нами.
А. Ананьев
– Вы слушаете «Семейный час» на светлом радио. В студии Алла Митрофанова...
А. Митрофанова
– Александр Ананьев.
А. Ананьев
– И настоятель храма Трех святителей в Раменках, протоиерей Александр Никольский. Большая радость видеть вас сегодня здесь, в нашей студии. А обсуждаем мы сегодня именно радость.
А. Митрофанова
– Вы знаете, мне бы хотелось к практическим шагам обратиться, отец Александр. Вот те прекрасные и высокие слова, которые вы сказали, о переживании присутствия Бога своей жизни, и именно это, наверное, и должно быть источником вот той самой радости, которая внутри нас всегда, несмотря ни на какие обстоятельства, вот в нынешней ситуации, как мы уже неоднократно к ней обращались, сегодня это действительно непросто. Но вот смотрите, поскольку сейчас ну все сидят дома, и как-то и окна бывают открыты, и балконы бывают открыты, и все, я все время, знаете, слышу дома – кто-то скандалит. Ну вот есть люди, которым крайне непросто сейчас вместе. Там не только посуда вот гремит, да, так что, вот я слышу там, знаете, такой очень тревожный женский голос, обращающийся, видимо, то к ребенку, то к мужу. Уставшая женщина, может быть, надорвавшаяся, которая, как сказать, она в таком раздражении, в таком каком-то тяжелом внутреннем состоянии. Мне так жалко и ее, и ее близких, и я понимаю, что я сама могу оказаться в таком же точно положении. Я понимаю, что там, наверное, очень непростые какие-то отношения внутри семьи. Наверное, эта усталость, она накапливалась годами, и сейчас вот так вот все это стало прорываться. Я не знаю, как в таком состоянии начать чувствовать то, о чем говорите вы – присутствие Бога, любовь друг к другу. Начните любить друг друга, говорите вы. Как это сделать, когда ты вот в таком минусе?
Протоиерей Александр
– Вы знаете, я тоже человек не святой. У меня тоже перманентные кризисы бывают. Вот у меня был такой кризис, так сказать не так давно, не знаю, насколько я его преодолел, Богу ведомо. Вот у меня дети выросли, им там 23, там 21, 19, ну и они личности, вот такое, мне как показалось, у нас нарушилось то единство, которое было, когда они были маленькие. Когда я сидел во главе стола, они там, знаете как, вот по табуреточкам с двух сторон сидят все, так сказать, мы куда-то ездим, там куда-то в монастыри, на экскурсии, там еще что-то. А здесь они – 23 года, у меня уже дочка классный руководитель в гимназии православной, то есть уже там она мамочек строит, как положено учителю. И мне показалось, что у нас это единство нарушено. И вот я загрустил. И я начал молиться. Начал молиться за своих детей, которые вот как-то ну, конечно, у них тоже есть недостатки, и у меня недостатки. Я за их какие-то моменты стал молиться. И вы знаете, когда я стал молиться, мне через какое-то время сразу Бог открыл, что это взрослые люди, они вышли в свою жизнь. Я их вот воспитал, как смог, я дал им путевку в жизнь, я там помог им, значит, образование получить как-то, да. И надо радоваться, что они вот нормальные, непьющие там, так сказать, люди, которые идут вперед в жизни. Ну да, у них уже нет такого, как у пятилетнего ребенка или там у двенадцатилетнего, потребности в родителях. Но это естественный такой вот, ну это более, может быть, свойственно ну и женщинам, и мужчинам, которые своих детей любят, и вдруг они должны вот как-то перестроиться, что дети, да, они уже другие люди, они уже самостоятельные, они в тебе уже не нуждаются так, как раньше. И в этом мне помогла молитва. Это надо вот, что бы я женщине посоветовал, если бы она пришла, рассказала от своего имени эту проблему семейную, ну в храм ко мне, допустим. Я бы сказал: начни молиться. Если ты молишься – начни лучше молиться. Открой Псалтирь, открой молитвослов, утреннее, вечернее правило, там что хочешь. Своими словами начни молиться. Бог тебе поможет. Если у тебя такое внутреннее раздражение – это только от твоего греха. Это не столько от грехов твоего мужа (ну там, может, в другой ситуации жены) – это прежде всего от твоего греха. Ты успокойся. Ты пойми, какие грехи тебя мучают. То есть грехи тебя мучают – ты раздражаешься от своего греха, не от греха своих близких. Вот, короче говоря, эта ситуация с коронавирусом, она замечательная, конечно, в своем роде. Она трагичная, конечно, потому что люди умирают, что говорить. Но, с другой стороны, она может показать. Вот люди раньше ходили на работу, вот они разбежались по работам, пришли вечером домой, посмотрели вместе телевизор или там посидели за компьютером, легли спать, утром опять на работу. В воскресенье там, может, куда-то поехали. Они очень мало друг с другом общались. Они, может быть, уже давно потеряли друг друга, не знают, кто с ними рядом живет. Они воспринимали человека как функцию: жена там что-то приготовила, муж там принес какую-то зарплату. Хотя сейчас у женщин зарплата больше, чем у мужа. Ну, в общем, как-то просто как функция некоторая, знаете, такая вот, может как источник комфорта даже, может быть, какого-то. Но они перестали любить друг друга, они перестали давно любить друг друга. И в ситуации, когда они оказались вместе, вдруг они: а что мне с ним делать? Вот так человек ведь в медовый месяц не скажет – мы сегодня говорили: а что мне с ней, с этой женой или там мужем делать? Если они там поженились, повенчались там две недели назад. А тут вдруг, через там десять, пятнадцать лет там, двадцать брака: а что мне с ней делать, о чем мне с ней беседовать? То есть эта ситуация. она вскрыла, что у людей нет любви. А ради чего тогда они живут?
А. Митрофанова
– Из нее есть выход какой-то, из этой ситуации? Или это тупик?
Протоиерей Александр
– Нет, какой тупик, если есть Бог. Бог обещал нам дать любовь. Надо просто себе поставить диагноз, понять, что вот эта ситуация, она запущенная. И коронавирус, то есть карантин это просто выявил, эту запущенность, которая раньше была. И начать, так сказать, через покаяние, через молитву, через доброделание по отношению друг к другу начать, то есть не пользоваться друг другом, как источником комфорта, а пытаться делами, пусть даже еще, может быть, не сердцем, но делами любить другого человека. И вот если ты каешься, молишься и делами любишь этого человека, то ситуация, она изменится, гарантированно.
А. Ананьев
– Мы продолжаем разговор в «Семейном часе» с настоятелем храма Трех святителей в Раменках, протоиереем Александром Никольским. Я вот сейчас обратил внимание, знаете, на что, отец Александр. Вот когда мы говорим о проблемах семьи – там, не знаю, отсутствие радости, раздражение, усталость – у меня как-то внутри была установка всегда, что такие проблемы можно решить только вместе. Любовь, она должно быть взаимна. И интерес должен быть взаимный. Куда-то пойти в магазин – вместе, готовить что-то – ну как-то вот, мы же семья, мы же одно целое. Но снова и снова от вас я слышу совет, ну как от апостола Павла опять же, он говорит, вот не вы там вместе начинайте, а вот ты конкретно начинай молиться, ты конкретно начинай радоваться, ты конкретно начни благодарить. Правильно ли я вас услышал, что все вот это вот послание, вот эти строчки из послания апостола Павла, они адресованы не семье, они адресованы человеку? И в этом не предполагается никакой взаимности. Не вы радуйтесь, а ты радуйся.
Протоиерей Александр
– Да, совершенно верно. Ну я бы еще сделал некоторый акцент, что там: радуйтесь и молитесь. Вот без молитвы настоящей радости не будет. Будет увлечение, которое закончится. И начнется скука – это в лучшем случае, а в худшем – раздражение взаимное, что, к сожалению, нередко мы наблюдаем. А если ты молишься, то совсем другая ситуация. Вот я недавно, сейчас Великий пост, время, как говорят православные, искушений, и вот я вдруг заметил, что у меня пошли, ну как и положено в это время, масса искушений, которые вот такого не было, и как с ними быть. Искушения такие, достаточно кардинальные для меня, и в отношении моей семьи в том числе. Я начал молиться, и ну нормальная реакция православного человека – я понял, что да, это враг рода человеческого меня искушает и пытается разрушить мою любовь к моей семье. Это с его стороны тоже нормальные действия. Просто надо заметить это и через молитву не поддаться этим искушениям и не впасть в это состояние недовольства и раздражения. И поэтому молитва и радость, они вещи неразрывные. Если ты не молишься, я повторяю, уже ты не сможешь постоянно радоваться, потому что ты не справишься с искушениями без молитвы.
А. Ананьев
– Неспроста в послании апостола Павла вот эти советы расположены именно в этом порядке. Правильно ли я понимаю, что это такие ступеньки? Пока ты не научишься радоваться – ты не научишься молиться. Пока ты не научишься молиться – ты не научишься благодарить. И, таким образом, ступенька за ступенькой, мы поднимаемся наверх.
Протоиерей Александр
– Ну если взять высшую форма молитвы – да, конечно, она приносит радость. И когда ты от молитвы получаешь радость, то, естественно, у тебя возникает благодарение Богу, что Он тебе дал эту жизнь, жизнь для радости. Но в какой-то конкретный момент искушения у тебя может и не быть такой взрывной радости и такого, может быть, благодарения Богу. Потому что действительно ступеньки, это следствие какого-то процесса покаяния. Поэтому да, вот в этот момент надо, поверив Богу, начинать молиться. И ты, когда ты молитвой увидишь это состояние кризиса, то у тебя возникнет и радость, то есть ты просто вернешь свое естественное состояние такое, человеческое. И, естественно, это спровоцирует тебя благодарить Бога.
А. Митрофанова
– Вспоминаю сейчас разговор в программе «Парсуна» Владимира Романовича Легойды с замечательным кинокритиком Львом Караханом. Лев Маратович поделился там своим юношеским, если я не ошибаюсь, таким сновидением. Он говорит, причем я даже не понял, как мой мозг мог такое породить. Там при всех, так сказать, кавычках и оговорках (мы понимаем, да, что отношение к снам, оно такое должно быть и скептическое, и осторожное, и так далее, все это правильно) но там фраза, которая ему пришла вот, видимо, на пороге там сна и реальности в голову, которая запомнилась ему на всю жизнь, она звучала примерно так (за точность цитаты не ручаюсь): выиграешь время – потеряешь себя, потеряешь время – выиграешь, приобретешь себя. Вот примерно так. И в том ключе, в котором Лев Маратович эту фразу осмысляет на протяжении своей жизни, звучит это примерно так: чем больше ты будешь увязан в моменте времени, отдавшись вот этому потоку сиюминутности, которая тебя обязательно будет пытаться поглотить, тем меньше у тебя будет оставаться пространства для себя самого. А чем больше ты будешь пытаться все-таки не только привязываться ко времени, но еще и над временем смотреть, то есть как-то, как я поняла смысл этих слов, ну пытаться жить с пониманием того, что есть еще контекст вечности, тем больше ты будешь принадлежать сам себе, а значит, тем больше ты будешь принадлежать Богу. Вот такая история. Мне кажется, что эти слова сейчас, в ситуации нашей нынешней – и с ограниченностью передвижения, и со всеми теми мерами, и, в общем-то, и паникой, которую я вижу в соцсетях у целого ряда людей, и с тревожными новостями в потоке информационном, внутри которого мы оказываемся, все чаще вспоминаю это размышление. И оно, вы знаете, мне, например, помогает. Я уж не знаю, насколько удается мне равновесие сохранять, но во всяком случае в тот момент, когда, может быть, оно начинает уходить из состояния баланса, это равновесие, я систему координат себе через эту мысль напоминаю, как важно не замыкаться только в том, что есть у тебя сейчас в новостном потоке и перед глазами. И как важно выпрыгивать что ли время от времени из этого состояния, помня о том, что есть вечность.
Протоиерей Александр
– Вы знаете, есть такой образ монаха – колесо. Колесо, которое касается земли только небольшой частью. Вот это можно, образ такой монашества, перенести на то, что вы говорите, на информационный поток. Надо его, знаете, так вот чуть-чуть касаться, но в него не погружаться. А что касается, вот эти замечательные тоже ваши слова, действительно, мы очень много в этих делах – одно, другое, третье – вот тоже надо думать, как я эти мероприятия все в один день все запихаю, как я все успею. Вот замечательная ситуация, когда эти мероприятия кончились для кого-то, и человек может побыть с самим собою. Это может быть, кстати, очень трудно – быть с самим собою. Проще, легче для человека погрузиться в поток мероприятий. Но это легче, но тут нет жизни настоящей.
А. Ананьев
– В продолжение разговора о радости. Хочу резко сменить тональность нашего разговора и попросить вас представить себе сцену из любимого мультфильма «Винни-Пух». Там был такой позитивный медвежонок, очень светлый душой поросенок и ослик, который считал, что его хвост кто-то спер. И это вполне может быть моделью семьи. Да, может быть там очень позитивная жена: Винни, Винни, куда мы идем? А есть ослик, который ну родился таким – радости в нем нету. Ну бука он по жизни, страшный мизантроп. Его не переделать. Нет, ему, конечно, можно подарить хвост, он какое-то время будет скакать вокруг него, но это скорее будет вызывать оторопь, чем как бы умиление. А что, если не все одинаково одарены в радости? Я очень легко могу себе представить какую-нибудь супругу, которая скажет: что, мой муж и радость? Да ну ладно вам, да он такой, он не радуется.
А. Митрофанова
– Две вещи несовместные.
А. Ананьев
– Да. Он радуется, когда он ест и когда он спит, большего я от него и не желаю. Он сыт и выспался, и больному легче.
Протоиерей Александр
– Вот такое отношение к супругу – как к рабочей лошади, как к животному домашнему. Да, вот он спит и ест, доволен и все хорошо. Как хорошо, что шерстка лоснится. Но это отношение нечеловеческое, конечно. Вот вы знаете, всегда можно друг друга чем-то порадовать. Да хотя бы едой той же самой. Хотя бы той же самой едой. Вот понимаете, можно найти даже какой-то фильм...
А. Ананьев
– А вот как вы поступаете? У вас ведь огромная дружная семья. И вот давайте, предположим, что вы однажды, вернувшись домой, понимаете, что что-то вот уровень радости в семье упал немножко, что-то приуныли все. И вы понимаете, что что-то надо сделать. Вот совет от отца Александра: вот что вы делаете в такой ситуации?
Протоиерей Александр
– Общаться.
А. Ананьев
– Общаетесь?
Протоиерей Александр
– Пообщаться, да, надо пообщаться. Вы знаете, вот я говорю, я очень радуюсь ситуации, что они дома, с ними можно общаться. Можно вместе общаться, можно, и они, им некуда деваться, потому что мы в закрытом помещении. И я вижу, вы знаете, вот в этой ситуации, что вот этот коронавирус, не могу сказать, благословенный, поскольку он трагедия, но вот эта ситуация, в которой мы оказались в результате этого коронавируса, она, сама ситуация, для нашей семьи благословенная. Вижу, как дети начали тянуться даже где-то больше ко мне, к родителям, потому что вот эти, как вы правильно сказали, куда-то бежишь, бежишь, утром встал, побежал в МГУ, там еще что-то, еще. А здесь я лежу сегодня, заходит моя дочка такая, так сказать, очень занятая, там у нее масса всяких успехов, слава Богу. Вдруг она говорит: пап, ну как у тебя дела-то? Потому что, ну так сказать, я так бы ее не видел, потому что она была бы или там сборная МГУ по волейболу, там где-то вечерами играет, там утром она где-то на своих там занятиях, конференциях и так далее. А здесь вот она меня увидела – я лежу, и она мной заинтересовалась. Меня это очень порадовало. Понимаете, для радости ведь много не нужно. Вот если ты любишь – ты будешь радоваться. И вот просто пообщаться, не требуя друг от друга что-то суперумного, что-то там, каких-то, что должно быть, знаете, ну как мы привыкли, как драйв, такой, знаете, чтобы адреналин в кровь, так знаете, вот что-нибудь такое, вот как наркотик.
А. Митрофанова
– Да, адреналинозависимым людям сейчас вообще непросто.
А. Ананьев
– И обрати внимание, Алла Сергеевна, отец Александр сказал: ничего слишком умного в общении, от этого надо воздержаться.
Протоиерей Александр
– Не умного, если ты можешь умное что сказать – тогда скажи. Но не надо ожидать от другого, что он тебе сейчас начнет, знаете, какое-то прямо такое развлечение.
А. Ананьев
– Как я вам благодарен. Спасибо вам большое, отец Александр.
А. Митрофанова
– Что ты из меня умную-то строишь?
Протоиерей Александр
– Просто пообщаться – это и есть радость. Вы знаете, я когда был священником, я думал, а что приходить, человек умирает, умирающий больной, прихожу причащать его, исповедовать, осталось там несколько дней, может быть, часов. Иногда приходишь там, его причастишь, а потом звонят: батюшка, а он там через два часа, вы ушли, он умер. Я всегда, когда был священником, думал: а что им сказать-то? Вот что он умирает, а что я могу им сказать? Что-то такое, знаете, должно быть... А потом я понял, что просто надо его любить.
А. Митрофанова
– Побыть.
Протоиерей Александр
– Побыть и любить его. Обычные слова. Но Бог даст какие-то слова. Какие-то суперумные... Мы почему-то пытаемся быть не любящими, а умными. Пытаемся быть суперумными словами, чтобы сказали: о! – это гордость. Быть просто человеком. Дать человеку тепло. И когда я понял, что не надо быть суперумным, каким-то там глубоким, великим философом, что-то такое или даже святым пусть даже, который там прямо изрекает сплошные истины. А надо просто быть человеком, ты пришел человека причастить. Если есть, Бог тебе дал слова – поддержи его, не дал – тогда просто посиди, поулыбайся. Вы знаете, я когда это понял, люди стали ко мне как-то, ну то есть как-то были мне благодарны, когда я к ним приходил, я это почувствовал. Поэтому вот надо эту гордость отставить нашу, эти наши претензии, связанные с нашей гордостью. И просто надо пообщаться. Просто пообщаться, поговорить о чем-нибудь. То есть люди как-то вот друг другу близки, всегда же найдется, о чем поговорить. Хотя сейчас, когда я ехал к вам на передачу, я читал роман «Евгений Онегин», Пушкина Александра Сергеевича.
А. Митрофанова
– Мой любимый.
Протоиерей Александр
– И у меня как раз вот будет встреча с молодежью, ну теперь уже не в очном, а в формате таком...
А. Митрофанова
– В онлайне.
Протоиерей Александр
– В онлайне, да. Там мы перевели на платформу Zoom это общение, в связи с тем, что мероприятия очные запрещены. Это очень интересный тоже опыт. Мне даже понравилось, потому что там даже больше народу получается. Потому что не каждый в храм придет, зато подсоединиться в интернете это все легче. В своей там кухне, со своего дивана даже, может быть. И у нас как раз обсуждение этого романа, ну с духовной точки зрения. Вот давно вы читали «Евгений Онегин»? Вот я, например, давно читал, честно скажу.
А. Митрофанова
– Я летом дважды перечитала, под странные взгляды Александра Владимирович.
Протоиерей Александр
– А я давно его не читал. Давно. И вот я взял вынужденно, и я получаю большое удовольствие.
А. Митрофанова
– Я вас очень понимаю.
Протоиерей Александр
– Пусть это не «Лествица» Иоанна Лествичника, не там Иосиф Волоцкий или там какие-то святые. Но это тоже человек, который страдал, думал и там многие христианские мотивы есть.
А. Митрофанова
– А сколько там юмора.
Протоиерей Александр
– Да.
А. Митрофанова
– Это же рассыпан просто по всему роману.
Протоиерей Александр
– Почему сейчас не почитать Достоевского, Толстого, ну кто святых отцов. Я понимаю, что нельзя читать часами святых отцов, это трудное чтение. Как не почитаешь Евангелие, знаете, так вот, обычно люди зачитываются Евангелием, когда они приходят к Богу, там они все могут прочитать его часа два-три, и то это бывает очень короткий период в определенный момент. А так, конечно, Евангелие не будешь часами читать в обычный такой, знаете, момент. Это такое чтение требует напряжение внутреннего. А романы-то можно, если хорошие романы, наша русская литература, даже мировая литература какая-то, почему сейчас не перечитать. Надо воспользоваться, что у нас есть отпуск.
А. Митрофанова
– Ну у кого-то отпуск, а у нас, к сожалению, уже истекает время нашего эфира. Ну вот отец Александр буквально последний вопрос, короткий, может быть, ваш совет. На удаленной работе, как я вижу, по чату, например, моих однокурсников, очень многие люди еще больше перегружены, чем когда они приезжают в офис, и у них нет такой возможности. А дети прыгают вокруг, близкие, всем что-то от тебя надо. И ты вроде как сидишь за компьютером, и людям сложно объяснить, что ты вообще-то очень ответственно работаешь в этот момент. Для того, чтобы, когда все это закончится, и вы вышли наконец в мир, не рухнуло то твое дело, которым ты занимаешься и которым ты несешь ответственность перед другими. Вот в такой ситуации дайте, пожалуйста, совет, а как вот опять же не выйти из себя, если тебя там дергают, отвлекают, а тебе в этот момент надо что-то очень-очень важное решить.
Протоиерей Александр
– Вы знаете, во-первых, можно поговорить с своими там, ну с детьми не поговоришь, маленькие, а можно поговорить со своей супругой, объяснить ситуацию, что а чем будем платить ипотеку в случае чего. Ну как-то немножко, так сказать, просто побеседовать – без упреков, без раздражения, просто объяснить ситуацию. А дальше, вы знаете, надо просто даже, если не получилось или, знаете, у женщин всегда, особенно маленькие дети, всегда хочется их немножко так как-то нагрузку от них на себя как-то немножко разделить с мужем, особенно если он вдруг дома, это такое естественное чувство. Вот вы знаете, просто надо потерпеть. Просто вот оно так. И через это можно, знаете, сказать: сейчас потерплю, а меня Господь помилует за это. И работы не лишит, и дохода не лишит, потому что у меня же семья. Для семьи Бог тоже ведь старается, материально тоже. И любовь у меня к супруге увеличится. Немножко так вот, знаете, через вечность, поставить себя перед вечностью. Тогда сразу станет: ну подумаешь, ну супруга, она же из любви. А дети, не я их рожал что ли, для чего я их рожал? Поэтому можно просто потерпеть. У меня тоже были такие ситуации, когда кажется: ну вот, я стараюсь, а это никому не надо. А потом я думаю: а для кого стараюсь? Для семьи. А я стал бы это делать, я по-любому стал бы делать. Значит, такие ситуации хорошие. Значит, я буду именно в этих ситуациях выполнять свой долг.
А. Ананьев
– Спасибо. Поговорите с женой, терпите, не говорите с мужем об умном. Всегда радуйтесь. Непрестанно молитесь. За все благодарите. Сегодня мы беседовали с настоятелем храма Трех святителей в Раменках, протоиереем Александром Никольским. Спасибо вам большое.
А. Митрофанова
– Спасибо.
А. Ананьев
– В студии была Алла Митрофанова...
А. Митрофанова
– Александр Ананьев.
А. Ананьев
– До новых встреч.
А. Митрофанова
– До свидания.
Радио ВЕРА из России на Кипре. Ο ραδιοφωνικός σταθμός ΠΙΣΤΗ απο την Ρωσία στην Κύπρο (07.05.2024)
Деяния святых апостолов
Деян., 4 зач., II, 14-21
Комментирует священник Дмитрий Барицкий.
Библия — книга, которая содержит в себе множество таинственных пророчеств. Исполняются ли какие-то из них в настоящий момент? Ответ на этот вопрос находим в отрывке из 2-й главы книги Деяний святых апостолов, который звучит сегодня за богослужением в православных храмах. Давайте послушаем.
Глава 2.
14 Петр же, став с одиннадцатью, возвысил голос свой и возгласил им: мужи Иудейские, и все живущие в Иерусалиме! сие да будет вам известно, и внимайте словам моим:
15 они не пьяны, как вы думаете, ибо теперь третий час дня;
16 но это есть предреченное пророком Иоилем:
17 И будет в последние дни, говорит Бог, излию от Духа Моего на всякую плоть, и будут пророчествовать сыны ваши и дочери ваши; и юноши ваши будут видеть видения, и старцы ваши сновидениями вразумляемы будут.
18 И на рабов Моих и на рабынь Моих в те дни излию от Духа Моего, и будут пророчествовать.
19 И покажу чудеса на небе вверху и знамения на земле внизу, кровь и огонь и курение дыма.
20 Солнце превратится во тьму, и луна - в кровь, прежде нежели наступит день Господень, великий и славный.
21 И будет: всякий, кто призовет имя Господне, спасется.
«День Господень» — выражение, которое часто встречается в писаниях древнееврейских пророков. Оно указывает на период человеческой истории, когда Бог проявит Себя в ней с максимальной силой. Это отразится как на человеке, так и на всём окружающем мире. Особенно яркие предсказания на эту тему содержатся у пророка Иоиля. По его словам, люди исполнятся Духа Божия. У них появятся особые духовные дарования, самым ярким из которых является дар пророчества. Приближение этого удивительного преображения будут сопровождаться чудесами и знамениями, а также необычными природными явлениями, которые по описанию сродни катаклизмам.
Апостол Пётр, который прекрасно знает Писания древних пророков, уверен, что всё сказанное свершилось. Обращаясь к жителям Иерусалима, он утверждает, что пророчество Иоиля напрямую касается проповеди Христа. Это и был период, когда «день Господень» начал вступать в свою силу. Как и говорил Иоиль, Спаситель совершал чудеса и знамения на небе и на земле. На Голгофе пролилась Его кровь. Солнце покрыла тьма. Однако в полную силу этот день развернулся в момент Пятидесятницы. Дух Божий сошёл на апостолов. В их лице Церковь и всё человечество получили особые дары Божественной благодати. И самым очевидным из них стал пророческий дар. Пророческий в самом широком смысле этого слова. Ученики Христовы исполнились божественной силы и мудрости. У них появилась особая духовная интуиция и проницательность, ощущение непрестанного присутствия Творца. Иными словами, они стали видеть, что есть воля Божия, не своим умом, но ощущать её своим сердцем.
Этот новый опыт воодушевил апостолов, наполнил их веселием и радостью. Те тревоги и беспокойства, которые тяготили их до этого момента, внезапно исчезли. Они находились в состоянии необыкновенного внутреннего подъёма. Испытывали невероятную лёгкость. Эта перемена сразу стала очевидна всем окружающим. Самые равнодушные и скептически настроенные из них даже предположили, что они «напились сладкого вина». Так непринуждённо и беззаботно было их поведение.
Всё описанное касается не только того времени, когда христианство только зарождалось. «День Господень» — та реальность, в которой живёт Церковь до сих пор. Дух Божий до сих пор наполняет сердце тех, кто, как говорит апостол Пётр, «призывает имя Господне». То есть тех, кто старается во всех своих делах искать волю Бога, исполнять Евангельские заповеди, приносить пользу окружающим людям. Если мы проводим свой день с этими мыслями, то, чем бы мы ни занимались, наша жизнь превращается в служение Богу. А потому, несмотря на все тяготы, трудности и препятствия, она становится наполненной, осмысленной, полноценной.
Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов
«Празднование Пасхи». Светлый вечер с иером. Макарием (Маркишем)
У нас в гостях был руководитель Отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ Иваново-Вознесенской епархии иеромонах Макарий (Маркиш).
Разговор шел о церковных традициях, связанных с встречей и празднованием Пасхи.
Ведущий: Александр Ананьев
А. Ананьев
— Христос Воскресе, дорогие друзья! С праздником вас, слушатели радио «Вера». Меня зовут Александр Ананьев. Со мной в студии дорогой друг светлого радио — иеромонах Макарий (Маркиш), руководитель епархиального Отдела по взаимодействию Церкви с обществом и СМИ Иваново-Вознесенской епархии. Добрый вечер, отец Макарий. Христос Воскресе! С праздником вас.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Воистину Воскресе, дорогие друзья, дорогой Александр. Слава Богу, мы пришли к
этому замечательному времени.
А. Ананьев
— И вот то, что сегодня праздник — это главное. А то, что это «Вопросы неофита», уже немножко отходит на второй план. И у меня сразу вот к вам какой вопрос: вот в период поста я, как неофит, — а по большому счёту это был первый прожитый, прочувствованный, по крайней мере я старался, я знал зачем я делаю и что я делаю, — вот во время пост я знал, что делать, я знал, как поступать, чего не делать. А вот сейчас, когда праздник наступил, вот пуговицы расстёгиваются, все стараются себя больше не контролировать, приходит радость, но я, как неофит, не знаю что делать! Это, знаете, как на свободу отпустили, а что делать — не сказали.
Иером. Макарий (Маркиш)
— А вы теперь посмотрите на себя, неофит. Вот представьте себе: был ребёнок под
контролем родителей или, может быть, школьной администрации. А теперь он вырос,
получил аттестат зрелости и выходит действительно в каком-то смысле на свободу,
но это не значит, что стало хуже — стало лучше, потому что то, чему он
научился, он теперь реализует в своей нормальной жизни. И вот это ваше
соображение, что вы не знали, что делать — всё-таки это не очень
фундаментальное соображение. Да, Великим постом традиционно накладываются
разные грани, ограничения — их больше, они более заметные, они большую роль
играют в жизни человека. Но жизнь та же самая и Христос Тот же Самый, и вера
наша та же самая. И очень заметно — вот у иеромонаха Серафима (Роуза) в книжке,
которую я переводил, она вышла довольно давно уже, называлась «Американский
проповедник для русского народа» — кажется, вот такое немножко эпатажное
название, там заметки будущего иеромонаха Серафима, он ещё не был иеромонахом,
он писал в местную газету англоязычную
в Сан-Франциско. И вот одна из них о Великом посте, а другая — о пасхальной
поре, о пасхальном периоде. И вот он там цитирует кого-то из христианских
авторов, что период праздников налагает большую ответственность на человека.
А. Ананьев
— Вот я чувствовал, что всё не так просто!
Иером. Макарий (Маркиш)
— Ну, оно вообще не очень просто, но и огорчаться тут не за что.
А. Ананьев
— Какую ответственность, отец Макарий?
Иером. Макарий (Маркиш)
— За своё поведение, за свои действия, за соблюдение нравственных норм — что-то
совершенно очевидное и лежащее на поверхности. Могу вам привести пример,
по-моему, даже когда-то рассказывал о нём в эфире, из моей переписки с разными
людьми: женщина пишет, что её муж несдержан на язык, мягко выражаясь, и
священник ему пригрозил, что Великим постом надо обязательно быть сдержанным,
ничего такого не произносить, и он слушался. И вот эта женщина пишет: «Сейчас
наступила Пасха, и муж снова стал ругаться. Вот расскажите, где это сказано,
что когда Пасха, то снова можно ругаться?»
А. Ананьев
— Нигде такого не сказано!
Иером. Макарий (Маркиш)
— Вот именно. Вот вам типичнейший, простейший пример.
А. Ананьев
— Вообще вот эта вольность, которую приписывают минимум Светлой седмице, вот этой праздничной, счастливой, она же вообще не вяжется с моим неофитским представлением о христианских православных догматах. Ведь в Православии всё строго, посмотрите на себя: вы — строгий человек.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Ну я не строгий. Вот вы сказали, что вольность не вяжется, а я бы немножко
перевернул и смело бы сказал, что невольность — вот она не вяжется.
А. Ананьев
— Вот это хорошо!
Иером. Макарий (Маркиш)
— И дисциплина поста — дисциплина в правильном смысле, то есть учение о посте —
участие в богослужениях, ограничение в питании, в поведении. Это тоже наша
вольность. Скажем, я студент, я прихожу в аудиторию, там веду себя подходящим
образом, не потому, что я невольник, а потому, что я вольно пришёл учиться и
должен участвовать в учебном процессе так, как это заведено. Вот то же самое и
в Церкви.
А. Ананьев
— Вот сегодня с самого утра я ловил себя на том, что рядом с радостью, рядом с счастьем, рядом со светом я испытываю какую-то растерянность. Это нормально или нет?
Иером. Макарий (Маркиш)
— Если бы вы были правящим архиереем, там можно было заботиться о
растерянности: что это я растерялся, когда у меня столько всяких дел? А что вам
растерянность? Понимаете, наши эмоции, наши переживания, наши чувства сердечные
какие-то нам не подконтрольны — они нами не должны управлять, и мы ими не
управляем. Они существуют и существуют — это то, что в обыденном языке
называется «настроением». Вот правильно, да?
А. Ананьев
— Вот у меня накануне было ощущение, что вот начнётся Светлая седмица...
Иером. Макарий (Маркиш)
— И что?
А. Ананьев
— А сейчас сижу, молчу, улыбаюсь и не знаю, что делать.
Иером. Макарий (Маркиш)
— А что? У вас есть работа, у вас есть семья, у вас ведь множество всяких дел
добрых. У вас есть молитвенная жизнь — если есть свободный час или полтора, или
два, то пасхальные богослужения замечательные проходят, которые (вы, наверное,
это знали или не знаете ещё) повторяют по существу чин пасхальной Литургии,
пасхальной Утрени, пасхальная Вечерня очень красивая. Иными словами, дело
найдётся каждому.
А. Ананьев
— Я вот, кстати, прочитал по поводу богослужений вот в эту Светлую седмицу, что хорошо бы и нужно православному посетить все богослужения и причащаться каждый день, потому что это особенное время.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Особенное время — хорошо, я согласен, особенные богослужения. Как мы говорим
особенное время? — служба по особенному чину. Посетить все богослужения...
слово не очень хорошее — «посетить», участие в богослужениях. Но это всё-таки
скорее прерогатива монашества, потому что человек, живущий гражданской жизнью,
работающий на производстве, или он там находится, с семьёй, с женой, с детьми,
мамой, папой и соседями и всякими другими делами — ну это будет немножко
перебор, это будет перебор — посетить все богослужения. Или будет посещение —
тоже плохо. Лучше бы участие с причащением Святых Даров — в ту меру, которую позволяют ваши остальные все дела
вашей жизни. Если человек тратит своё время...
если он лоботряс, бездельник и играет в преферанс каждый вечер с
какими-то дураками, простите меня, то вместо этого хорошо бы ему действительно
быть на богослужении. Это не только в пасхальную седмицу, но и в любую другую.
А. Ананьев
— Просто очень хочется ничего не пропустить, очень хочется, чтобы ничто не прошло мимо.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Вы знаете, это немножко перебор. В Церкви каждый день праздник, церковные богослужения
все уникальные, любого периода: и триодного периода, и минейного периода, и
Триоди постной, и Триоди Цветной, и праздники, большие, средние, малые — всё
это уникально, всё это действительно человеку даётся, даруется для нашего
духовного возрастания, духовной пользы, но
принимать их надо умеренно.
А. Ананьев
— Прислушиваясь к своим ощущениям, я как-то заранее решил, что обязательно у отца Макария спрошу о его первой осознанной Пасхе.
Иером. Макарий (Маркиш)
— О, дорогой Александр! Уже даже трудно и вспомнить. Я могу вам исповедоваться
в том, что это было ещё до того, как я стал православным, до моего принятия крещения. Крещение я принял уже в возрасте уже почти 32
лет в Зарубежной Церкви, когда из России уехал. А пасхальные дни я помню ещё с
советских времён.
А. Ананьев
— И для вас это была прямо настоящая Пасха.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Ну как вот «настоящая»? Она была, я теперь это понимаю. Тогда это было какое-то приближение, приобщение,
какое-то робкое касание. И потом это как-то постепенно вошло в жизнь. Могу
рассказать вам, дорогие друзья, вот у нас радио-формат, но могу рассказать
короткую историю про Пасху. Примерно с тех времён, с момента моего вхождения в
Церковь, в моём сознании возник такой сценарий некоего фильма, который был бы построен
на музыке, на песнях, которые составляли интерес моих юных лет, и потом как эти
песнопения заменились совершенно иными песнопениями, на фоне некоторого
видеоряда, в котором ключевую позицию заняла бы Пасха. И мне было много лет, кстати, я был программистом,
кем я только не работал, до тех пор, пока вдруг недавно, пару лет назад, я не
осознал, что сценарий-то мой, идея осталась в голове, а техника дошла уже до такого состояния, что можно
теперь не сходя со стула это реализовать, что я и сделал. И получился небольшой
фильм, минут семь, что ли, который называется «Набросок», по аллюзии с
известным стихотворением Бродского. Можно его найти, если кто желает, на моём
сайте «Священникотвечает.рф» (http://www.convent.mrezha.ru)
— там есть раздел с видео, где его можно найти. И там действительно некоторые
фотоснимки, я их выбрал из интернета, вот они немножко напоминают, служат
отражением о моих воспоминаниях о пасхальных днях, которые были для меня
существенными.
А. Ананьев
— Я обязательно посмотрю, спасибо большое. «Священникотвечает» - одним словом, там в разделе видео.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Да, там будет ссылочка на видео наверху. И там много всяких фильмов, и в том
числе и этот.
А. Ананьев
— Дорогие друзья, я думаю, что такой шанс упускать не стоит, и вы обязательно загляните. Кстати, и к нашему разговору всегда вернуться, зайдя на наш сайт https://radiovera.ru. Я вспоминаю Пасху прошлого года, мы тогда с ещё будущей женой дважды, да по-моему, три раза забирались на колокольню храма святителя Николая в Кузнецах звонить в колокола. И для меня это было открытием. Она, помню, в понедельник сказала: «А ты знаешь, что можно?» — «Да ладно?!» — и как мальчишка просто, как школьник пошёл забираться на колокольню. Откуда взялась такая традиция?
Иером. Макарий (Маркиш)
— Трудно сказать. Один из таких вопросов, который всерьёз нужно рассматривать
историкам.
А. Ананьев
— Возвестить всему миру о своей радости?
Иером. Макарий (Маркиш)
— Колокольный звон сам по себе — вещь очень интересная, непростая. И разные
звоны, и разные уставы о звонах существуют. Мало того, колокол, который нам так
хорошо знаком, в общем-то, это изобретение... изобретение, не знаю уже каких
времён — в Китае колокола были уже в Бронзовом веке, — но вошёл он в русскую
жизнь сравнительно недавно. Если мы посмотрим церковный Устав как он
существует, взятый из практики средиземноморских монастырей, — колоколов-то там
нет, там так называемые клепала. Их кто-то, может быть, видел — это такие доски
или металлические брусья, которые дают достаточно резкий и отнюдь не столь
музыкальный звук, как мы привыкли. А колокол
вошёл в русскую жизнь в веке семнадцатом, никак не раньше, и вошёл музыкально.
Боюсь соврать, говоря совсем простым языком, но думаю, что я не совру , что
именно колокольная музыка — это особенность русской культуры. Поскольку за
рубежом я смотрел — звонниц как таковых я не видел, это обычно один или два
больших колокола, которые дают такой резкий, ритмичный звон. Разные колокола
могут разный звон давать, но мелодия колокольная — я думаю, что это специфика
если не русская, то славянская.
А. Ананьев
— А вот эта традиция, что в Светлую седмицу каждый может подняться на колокольню — это только в Православии?
Иером. Макарий (Маркиш)
— Если мы возьмём протестантскую какую-нибудь кирху, где тоже может быть
колокол или римо-католический костёл, то там и звонаря-то, в общем-то, не
будет. Там есть колесо некоторое, к которому привязан колокол — это колесо
приводится в движение, может быть, механизмом каким-то. А уж в последнее-то
время и вообще электронная система, которая красиво может воспроизвести что-то,
но всё-таки уже не совсем то.
А. Ананьев
— Признайтесь — забираетесь на колокольню на Пасху?
Иером. Макарий (Маркиш)
— Вы знаете, кажется, в прошлом году я звонил тоже, но больше уже не сам, уже с
кем-то, каких-то там детей, подростков приведёшь, гостям что-нибудь покажешь. А
сам уже — как-то немножко всё сходит...
А. Ананьев
— Но это радость.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Но раньше, когда я жил в монастыре, вот в монастырской жизни — у нас
действительно там колокольня, куда надо было залезать, забираться. И конечно,
там уж это было как-то особенно в почёте.
А. Ананьев
— Вы слушаете светлое радио, радио «Вера». Христос Воскресе, дорогие друзья! Христос Воскресе, дорогой отец Макарий! Скажите, пожалуйста, мне вот что: вот такое приветствие уместно ли, ведь Пасха была вчера? И на Пасху обычно говорят «Христос Воскресе». Я знаю, что вопрос неофитский, заранее просил у вас прощения.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Не надо тут просить прощения. У каждого праздника есть своё попразднство —
продолжение праздника. У Пасхи, как самого великого праздника, это попразднство
сорок дней, вплоть до Вознесения. И обычай, который существует и многими
сохраняется — вплоть до Вознесения приветствовать друг друга «Христос
Воскресе!» А люди, мало знакомые с церковной
жизнью, немножко удивляются, когда месяц спустя слышат это приветствие.
А. Ананьев
— Вот мне сейчас супруга говорила, что Серафим Саровский круглый год приветствовал так людей, которые к нему приходили.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Совершенно верно. Вот вам разговор о вольности или невольности. Ну, как
хочешь, так и приветствуй — он же говорит доброе дело. Тем более каждое
воскресенье церковного периода мы торжествуем Воскресение Христово. Насколько я
понимаю, только в русском языке вот этот первый день недели по субботе
называется «воскресеньем». В других языках другие названия , а у нас —
«воскресенье».
А. Ананьев
— Правда ли?.. я вот это осознал тоже на днях буквально, по-моему, даже прочитал — в последнее время приходится много читать, чтобы всё понять. Правда ли, что в каждом воскресенье есть частичка Пасхи, а в каждой среде и пятнице есть частичка Великого поста?
Иером. Макарий (Маркиш)
— Ну... правильно. Может быть, надо уточнить немножко: каждый воскресный день —
это день празднования Воскресения Христова, как только что мы поняли, а среда и
пятница — действительно, в Октоихе это праздники, события, посвящённые Кресту
Господню. Тропарь дня среды и пятницы: «Спаси, Боже, люди Твоя и благослови
достояние Твое» — тропарь Кресту.
А. Ананьев
— В пасхальную ночь на службе обратил внимание в очередной раз: есть традиция — и это, уж простите мне это вольное и даже неприличное слово...
Иером. Макарий (Маркиш)
— А что вы просите прощения?
А. Ананьев
— Ой, да я... Это вольное слово «шоу» — потому что это действительно красиво, это так красиво, что дух захватывает. Во время этой пасхальной ночи священники несколько раз переодеваются. И там так всё стремительно, там так всё быстро, там так всё красиво.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Да, есть такой обычай.
А. Ананьев
— И вот они в облачениях разных цветов. И ты только видел их в одно цвете — они уже в другом, потом в третьем. Что значит эта традиция с переодеваниями и откуда она тоже взялась?
Иером. Макарий (Маркиш)
— Да, верно. Боюсь говорить, откуда взялась. Надо прежде всего понять, где она
распространена, и тогда можно будет изучать, откуда она взялась. Я не знаю, где
она распространена. Я видел и сам как-то даже участвовал в такой пасхальной
службе, когда нам алтарники быстренько-быстренько меняли эти фелони и
епитрахили. А другая сторона — скажем, где я служу, в Иванове, там мы не
переоблачаемся, там нет возможности такой, ни места, никак не расположишься, и
потому что мы не успеваем...
А. Ананьев
— То есть это тоже к разговору о той вольности и невольности.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Это обычай. Вот друзья мои, общее соображение, которое мы как-то уже
упоминали, по-моему, о том, что есть догмат — нечто базовое; есть канон — нечто
предписанное; и есть обычай — нечто, вошедшее в употребление. И дальше
четвёртый уровень ещё будет суеверием — чего не должно быть. Но это всё
постепенный такой переход: из догмата в канон, из канона в обычай, а обычай
потом становится более или менее распространён. Например, приветствие «Христос
Воскресе!» — очень распространённый обычай. Вот вы спрашивали меня о Пасхе, я
помню, что в 2000-м году мне довелось Пасху встречать в городе Иерусалиме. И
это было удивительное впечатление, когда я шёл потом утром по городу и
встречавшиеся люди, греки, арабы, все говорили6 «Христос Анести!» Конечно, это
запомнилось. По крайней мере я уже понял, что обычай этот общепризнан. А менять
цвета облачений — по обстановке. Вот какая тут символика — это тоже надо
ухватить, дорогие друзья, тоже не все это легко понимают.
А. Ананьев
— Сколько вообще цветов в этой палитре? Знаю, что есть белый, чёрный, жёлтый, зелёный...
Иером. Макарий (Маркиш)
— Чёрный, кстати, не очень характерный. Я думаю, что чёрного не будет на Пасху.
А основные богослужебные цвета: белый и красный — пасхальные; голубой —
богородичный; зелёный — преподобнический; и золотой — просто обычный такой,
праздничный; ну и фиолетовый ещё может быть.
А. Ананьев
— То есть чёрный, который был во время Великого поста...
Иером. Макарий (Маркиш)
— Чёрный и сиреневый... сиреневый, может быть, тоже пойдёт как цвет. Чёрный — я
просто не помню, что бы был...
А. Ананьев
— И у каждого цвета есть свой смысл.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Я хотел сказать, что в смене цветов есть смысл, поскольку, друзья мои, вот
этот взгляд, оценку обычая... как мы говорим, обычая — нечто практическое, что
входит в жизнь, очень сильно зависит от практических условий. Догматы веры и
факты веры, будем говорить, они одинаковы, а обычаи очень разные и зависят от
технических средств. В частности, вот вспомните ветхозаветную историю про
Иосифа Прекрасного — Иосиф и его братья. У Томаса Манна есть роман целый, а в
Книге Бытия весь её конец посвящён именно этому. Иосифа его отец Иаков очень
любил, видимо, больше, чем братьев, они ему завидовали. И основное, что
подвигло этих братьев к тому, что они этого бедного Иосифа схватили и прождали
— это когда отец сделал или купил, я уж не знаю что там и как, сообразил для
него разноцветную одежду. Разноцветная одежда в те годы была признаком
исключительной роскоши и чего-то невиданного. По очень простой причине: эти
цвета, которые сегодня вы покупаете в магазине пигментов для тканей — это были
дикие деньги. Их где-то делали, какие-то специальные мастера занимались
набивкой вот этой краской тканей какими-то только им ведомыми секретами. Вот
подумайте об этом: сегодня мы покупаем, приходим в магазин тканей — висит
красный сатин, зелёный, в цветочек, в горошек, там какие-то картинки,
изображения — они одна цена. Вот для наших предков того времени это совершенно
немыслимо было. Чёрная наша одежда, которую мы носим, или тёмно-серая была —
простая одежда простых людей. А красная — уже либо повод для зависти, либо
нечто царское или сверхбогатого человека.
А. Ананьев
— Статусная вещь.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Вот такого статуса, которого у нас автомобилем «Мерседес» не добьёшься. И
смена этих облачений в традиционном восприятии — нечто очень соответствующее
великому празднику.
А. Ананьев
— Я вспоминаю с огромной радостью минувший Великий пост, потому что впервые в жизни я с амвона, по благословению батюшки нашего храма, читал во время Стояния Марии Египетской её житие. Это было такое счастье! Мне благословили надеть стихарь, и несмотря на то, что вот вы говорите, что ткань современная, мне казалось, что там такая вечность в каждой ниточке этого стихаря и это настолько особенное одеяние.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Правильно. Это наше восприятие факта облачения. А я говорю о внешнем
восприятии: входит человек, который незнаком с церковной жизнью — что у
архиерея на голове митра, там стразы у него сверкают, тут у него сакос надет с
изображением — на него это не производит никакого впечатления, он включит
телевизор, он увидит каких-то дешёвых модниц, точно такими же финтифлюшками
украшенных. А для наших предков такое торжественное, драгоценное облачение было
фактом редкостнейшим — если он ходил всю жизнь в одном армяке каком-нибудь
домотканом.
А. Ананьев
— Это очень важное замечание, потому что я понимаю, что не все осознают вот этот исторический контекст вот этих одеяний, вот этих украшений. Ещё двести лет назад отношение к ним было совсем другое.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Правильно, совершенно верно. И поэтому для предков это было само по себе
впечатление от факта богатого облачения, а для наших современников и для нас —
это наш якорь, укоренённость в прошлом, в этой древней церковной жизни.
А. Ананьев
— Ну и тот же ладан стоил совсем других денег.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Абсолютно верно! Я припоминаю то ли у Плутарха, то ли у Светония: один
молодой царевич Македонии, по имени Александр, ваш тёзка, во время
богослужения, церемонии, понятно, что не христианской, клал на жертвенник этот
ладан. А его папа, царь Филипп, говорит: «Ты смотри, слишком не расщедряйся, ты
ещё пока не властелин Азии!» Вот когда он стал властелином Азии, уже стало
можно класть больше ладана.
А. Ананьев
— Вопрос, скорее, практический: мы внутренне как-то расстегнули, как я уже сказал, все пуговицы, освободились, почувствовали вольность. Но ведь есть что-то, чего на Пасху делать нельзя, вот в эти сорок дней.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Грешить нельзя! Ни в эти дни, ни в другие.
А. Ананьев
— Ну, грешить вообще нельзя, но есть какие-то каноны, по которым вот этого делать на Пасху не стоит?
Иером. Макарий (Маркиш)
— Не знаю. Не стоит так тут упираться в этом направлении. Грешить нельзя ни в
пост, ни в мясоед — это совершенно ясно. А дальше — что церковный Устав. Вот
говорят, что нельзя земные поклоны, нельзя коленопреклонения, нельзя ещё что-то
такое — всё на благоусмотрение. Понимаете, личная молитва, личная религиозная
практика остаётся всегда личной, а церковная движется церковным Уставом — что
там можно, что там нельзя. Есть Устав совершения служб периода Цветной Триоди,
всё совершается определённым образом, и что-то можно, что-то нельзя. А когда
люди пытаются какие-то фрагментики церковного, богослужебного Устава
перекладывать себе на свою жизнь, проецировать — это очень всё даже опасно,
потому что они тем самым сходят с магистральной линии такого христианского
благочестия. Кто-то вам скажет, что нельзя поститься, например. А вот как? Вот
ты ешь эти яйца, и всё. Вот у меня уже с печенью проблемы — нет, надо есть. Ну,
глупость очевидная.
А. Ананьев
— Я рад, что вы заговорили о кулинарной стороне этого светлого праздника: яйца, куличи, пасха, которую накануне готовили — буквально сутки я видел сам, как перетирали через мелкое сито этот творожок. Это безумно сложно, это настоящее искусство. Вот об этом я предлагаю поговорить с вами ровно через минуту.
А. Ананьев
— Вы слушаете светлое радио, радио «Вера», в этот большой праздничный день. Меня зовут Александр Ананьев — я неофит. Но сегодня это абсолютно не важно — у меня в гостях иеромонах Макарий (Маркиш), руководитель епархиального Отдела по взаимодействию Церкви с обществом и СМИ Иваново-Вознесенской епархии. Христос Воскресе, отец Макарий!
Иером. Макарий (Маркиш)
— Воистину Воскресе!
А. Ананьев
— Какое счастье, что вы здесь, спасибо вам большое!
Иером. Макарий (Маркиш)
— И вам спасибо за приглашение.
А. Ананьев
— И как я обещал, мы переходим к кулинарной стороне вопроса, если вы мне позволите это сделать.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Да, разумеется.
А. Ананьев
— Во-первых, что вам больше всего нравится? Вот я лично буду откровенен: я весь пост скучал по холодным, свежеочищенным яйцам — это настолько для меня какое-то счастье. Это было первое, что я вкусил после Великого поста. А вот вам что нравится?
Иером. Макарий (Маркиш)
— Вы знаете, я покаюсь тоже — у нас говорят в Церкви, что покаяние тайное,
исповедь тайная, но иногда можно сделать исключение. За долгие годы, уже 20
лет, по существу, монастырской жизни и 10 лет до этого ещё такой
самостоятельной, как-то мои кулинарные интересы увяли. Вот ешь, что дают. Я
ведь сам себе не готовлю — я прихожу в трапезную либо семинарии, либо епархии,
Епархиального управления, и там замечательные угощения. И я благодарю поваров и
Господа, и ем, что дают. А когда был пост, я приходил и там угощения были, и
тоже благодарил поваров и Господа, и ел, что дают. Вспоминается один маленький
ребёночек, про которого мне рассказывали, который сидел и с огромным трудом ел
манную кашу — не знаю, что они там едят, эти дети. И кто-то из старших говорит:
«Видишь, в тебя уже не лезет, наверное, оставь...» На что ребёнок в ответ
посмотрел в глаза этому взрослому и говорит: «А у других-то ведь этого нет».
А. Ананьев
— Какой молодец, какой чудесный ребёнок. Правильное воспитание. Кстати, сейчас вы сказали это, а я вспомнил, что мне, по-моему, воспитательница в детском саду — какое-то туманное воспоминание из глубокого детства — говорила: «Дети в Африке голодают, а ты не доел!»
Иером. Макарий (Маркиш)
— Да, между прочим, точное соображение — не доел. Но взрослым, вообще-то,
надлежит умеривать — не свои аппетиты, а аппетиты детей, и не кормить их насильно.
А. Ананьев
— Откровенно говоря, я ещё тогда, в пятилетнем возрасте, не находил логики в её словах: ну что, если я доем, неужели от этого детям в Африке станет легче?
Иером. Макарий (Маркиш)
— У взрослого человека эта логика есть, и я сам, и люди вокруг меня — нам
как-то неудобно оставлять. Будем говорить проще, что это неуважительно по
отношению к хозяевам. Если хозяйка накладывает мне так много, я говорю: «Не
надо так много!» — «Батюшка, если вы не доедите — оставьте». Я говорю:
«Простите, я не могу на это пойти. Я вас очень ценю, я знаю, как вы вкусно
готовите, я просто не удержусь, я съем слишком много, это вредно, так что
давайте мне чуть-чуть поменьше».
А. Ананьев
— Глядя на внешнюю сторону этого праздника: на эти богато украшенные куличи, с любовью раскрашенные яйца, на эти фигурные пасхи, на всё на это — я смотрю и где-то внутренне у меня начинает скрестись какой-то червячок сомнения: а не грешим ли мы, превращая всё это, смещая акцент в сторону кухни, в сторону еды. Как в Великом посте, когда мы начинаем рассуждать: да, а креветки можно, а мидии можно, а вот рыбу? А какую рыбу? А вот если поросёнок плавает, является ли он морским гадом? То же самое и здесь. Нет ли перекоса в нашем отношении к еде? Потому что такое впечатление, что всё в конечном итоге, особенно если люди не воцерковлённые, но радостные, они начинают просто готовить, есть и считать своим долгом дарить друг другу эти яички, эти куличи, эти пасхи. Это, конечно, мило, но нет ли в этом какого-то перекоса?
Иером. Макарий (Маркиш)
— На дорогах перекос есть, уклон. Знаете, едешь по шоссе, а там знак
«Осторожно, скользкая дорога!» Вот точно так вот. Сама по себе дорога — это
дорога... причём здесь что нас поддерживает и вдохновляет? Люди делают это друг
ради друга — эти хозяйки и хозяева не себе пузо накалачивают, а угощают друг
друга. И это всё в целом правильно, но, конечно, опасность перекоса есть. И я
расскажу вам историю, которая звучит комично, а на самом деле она далеко не
комична. В монастыре опять, я не помню, в какой год, но день я прекрасно помню
— это был сам день Пасхи, пасхальное воскресенье, когда люди спят, в общем-то.
И стучат мне в дверь кельи, какой-то человек пришёл, спрашивает священника. Моя
келья была самая близкая к воротам, я выхожу — время, допустим, часов 10 утра.
Какой-то гражданин или господин в хорошем настроении говорит «Христос
Воскресе!» и начинает мне задавать кулинарные вопросы об изготовлении сырной
пасхи, что-то такое — такие серьёзные вопросы технологические. И я говорю: «Вы
знаете, я не специалист, я не повар. Куличи когда-то я пёк давным-давно, а
сырную эту пасху никогда не делал, так что извините, ничем вам помочь не могу.
Но вот праздник Пасхи, хотелось бы как-то вас поздравить. Вот у меня есть
Евангелие, давайте я вам подарю эту книгу просто». Он на меня смотрит с таким
видом и говорит: «А Евангелие — это что такое?» Я не стал сильно падать
навзничь от удивления, но смеха-то мало. Если он сырной пасхой был очень
заинтересован, а что такое Евангелие даже и не капельки не поинтересовался. Вот
так. И вот это, видите, вот вам демонстрация уклона, ухода. Похожий уход
бывает, когда на праздник Богоявления воду освящают: все эти люди идут за
водой, а всё остальное им по барабану. Ну и Пасха... к сожалению, это такие
признаки нашей религиозной слабости.
А. Ананьев
— У меня, в общем, таких вопросов не было, но теперь, благодаря моей жене есть. А вот у моей жены есть такой вопрос, и он для неё стоит очень остро, если бы мы жили в деревне, такого вопроса не было, а мы живём в большом городе, в центре, и такой вопрос стоит остро: остаётся вот эта бумага от куличей, остаются упаковочки от пасхи, остаётся скорлупа от яиц, пакетики, в которых могут быть крошки. И для неё вот эти пакетики, вот эта скорлупа, вот эти бумажные упаковочки становятся если не святыней, то она к ним очень-очень бережно относится.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Там могут быть и какие-то изображения икон...
А. Ананьев
— Да-да, безусловно. И для неё это очень важно. Она говорит, что это нужно сжечь, это нельзя просто выбросить. А где ты можешь чего-то сжечь в центре Москвы? Пожалуй, нигде — это надо дожидаться, пока кто-нибудь поедет в деревню. Во-первых, верно ли это отношение? А во-вторых, что мы ей посоветуем в этой ситуации?
Иером. Макарий (Маркиш)
— Знаете, вы рассказывали, а если акцент сейчас правильно поставить, то всё
становится на свои места. Вы сказали, что это для неё — вот у неё такое
чувство. Неразумно было бы сказать ей: «Да брось, да это суеверия,
предрассудки...» — не нужно. Это тот же самый обычай, только её индивидуальный
и её индивидуальное переживание. Практическое отношение к делу такое,
безотносительно даже к Пасхе, к чему бы то ни было, очень разумный подход в
любом христианском доме: вот у вас есть помойное ведро, а рядом с ним вешайте
либо полиэтиленовый пакет, либо какой-то ящичек, куда вы складываете то, что вы
не хотите смешивать с общей помойкой — туда складываете, можно это дело
прессовать как-то, оно там накапливается. Потом какой-то момент наступит,
чего-то с этим сделаете: куда-то вынесете, сожжёте или вывезите, или что-то
захотите сделать. Во всяком случае, вам это не будет неприятно. При этом туда,
в этот второй пакет — вы получите, например, письмо от какого-то своего
близкого родственника и вы тоже не хотите бросать его вместе с тухлыми яйцами,
и вы тоже положите его в тот мешочек. Вот примерно так процесс и идёт, я, во
всяком случае, сам так поступал — мне тоже кто-то об этом рассказал разумном
подходе к делу, чтобы здесь не было фанатизма. Некоторые берут... опять-таки я
начну с того, что это их личное чувство, не стоит их за это укорять, но вот
есть газета, где сказано, как люди идут крестным ходом, есть фотография, как
они несут какие-нибудь хоругви или иконы. И вот он берёт ножницы и вырезывает
эту икону из газеты. Газета издаётся тиражом 50 тысяч экземпляров — как-то
немножко странно, что он вырезает. Но личное какое-то...
А. Ананьев
— Но всё равно кольнёт сердце, и вот чтобы не кольнуло...
Иером. Макарий (Маркиш)
— Ну вот у него кольнёт, мы не будем его укорять. И хочешь не смешивать — не
смешивай, сложи отдельно.
А. Ананьев
— Я это очень хорошо понимаю.
Иером. Макарий (Маркиш)
— И так жене и посоветуйте: возьмите мешок большой и туда всё это дело
складывайте.
А. Ананьев
— Ну да, она так и делает: у нас есть специальное место, где хранится всё это. И я, помню, говорил: «На Вербное воскресенье, смотри, у всех вербы, давай мы тоже пойдём вербу освятим!» Она говорит: «Я боюсь, потому что её потом выбрасывать нельзя, её надо будет хранить, а нам хранить уже негде».
Иером. Макарий (Маркиш)
— Вот хранить ничего не надо. Можете своей супруге сказать, что хранить не надо
ничего. Если ты не хочешь выбросить и у тебя нет возможности это как-то сделать
разумным образом, аккуратно эту вербу сомни, положи в тот же самый пакет —
будет момент, ты её сожжёшь или закопаешь. Бывает иногда, что люди просфоры из
церкви приносят и нет чтобы сразу съесть, они как-то к ним относятся так
благоговейно, что они через три-четыре дня превращаются в сухарь.
А. Ананьев
— Поделюсь друзья советом: если их хранить в холодильнике, то они не портятся, они не засыхают очень долгое время. Они потом очень легко режутся. И в течение недели они спокойно...
Иером. Макарий (Маркиш)
— Верно, но лучше съесть их сразу, также и яйца пасхальные. Ну а тут уже
начинаются соображения здоровья — они тоже в холодильнике лежат, я помню, что
их хранил их тоже долго.
А. Ананьев
— Ещё один неофитский практический вопрос: можно ли дарить дорогим сердцу людям неосвящённые яйца и куличи?
Иером. Макарий (Маркиш)
— Почему бы и нет? Слово «освящённые» тоже здесь немножко двусмысленное — как
будто им придаётся некое качество. А если вы послушаете эту молитву на
благословение яиц и хлебов, то это всего-навсего молитва о людях, которые будут
эти продукты потреблять. Ну хорошо — вот помолились. От того, что на этот кулич
попала капелька святой воды, а на другой, который вы дома оставили, никаких
принципиальных воздействий, принципиальных изменений не произошло.
А. Ананьев
— Получатся, что они не отличаются.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Не должны. Рассуждать о каком-то новом качестве этих продуктов было бы
богословски неправильно. Если бы вы вообще не стали их благословлять, освящать,
сказали бы, что а зачем это нужно, я и так их съем — это было бы несколько
неразумно, потому что вы тем самым сами себя отделяете от церковного обихода,
от церковной жизни.
А. Ананьев
— Вы долгое время прожили в Соединённых Штатах Америки и там тоже, конечно, праздновали Пасху.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Было дело, да.
А. Ананьев
— Я так понимаю, что речь идёт о Восточном побережье США.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Да, это город Бостон, русская церковь.
А. Ананьев
— Вот в православной общине этого города так же отмечают Пасху?
Иером. Макарий (Маркиш)
— Да, конечно, очень похоже. Это понятно, почему: потому что специфика этого
церковного строя была, и вероятно остаётся для людей, уехавших за границу, той
связью с Россией, которой они так дорожат. И если у нас, на территории самой
Великороссии или Украины, Белоруссии, это обычай всеобщий,
самовоспроизводящийся, то там он с особенною силою, подчёркнуто реализуется, в
том числе и в миссионерских приходах.
А. Ананьев
— А не заимствуются какие-то милые обычаи из Западной культуры? Допустим, родители переехали в Штаты, допустим, 15 лет назад, а ребёночку шесть лет, и он всю жизнь прожил в Штатах. И он-то знает, что на Пасху ищут и собирают вот эти спрятанные яички.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Чего-то я не припоминаю. Единственное, что там бывало — какая-то смесь
традиций разных православных народов, православных, но разных. Что-то от греков
там они брали, какие-то угощения греческие я помню. У греков принято есть
баранину на Пасху. У нас это как-то не вопрос, мясная пища может быть. Мы,
кстати сказать, не приносим в храм мясную пищу, хотя иногда возможно, когда
приходишь благословлять эти пасхальные угощения, там, раз — кусок ветчины
лежит, не скажешь же уносить. Но это не очень у нас принято, а у греков
принято. Ну вот такие вещи. А воздействие Западного, совсем не православного
образа поведения, как-то я не припоминаю. Может быть, это именно связано было с
тем, что русские особенно ревностно, особенно Зарубежная Церковь наша, которая
с тех пор опять вошла в состав Русской Церкви, ведь это очень существенно —
Поместных Православных Церквей немало, и разных, как это сказать, отделений от
русского Православия тоже немало: Православная Церковь Америки,
Западноевропейский экзархат — они не воссоединились с Русской Церковью. А
Зарубежная Церковь всё время заявляла о том, что это часть Русской Церкви,
которая ожидает своего момента воссоединения. И этот момент настал.
А. Ананьев
— Отец Макарий, я вам так благодарен, что вы сегодня здесь, в студии. С вами светло и свободно — во то слово, которое у меня в голове — просто свободно, и это какое-то счастье.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Полиция у вас тут бывает или что у вас тут бывает?
А. Ананьев
— Нет, но всё равно как-то внутренне ты у себя выстраиваешь какие-то границы, заборчики, чтобы вот... И тут приходит отец Макарий, и как-то так выдыхаешь, думаешь: «Господи, слава Тебе! Как же хорошо!»
Иером. Макарий (Маркиш)
— Мне кажется, что для радио «Вера» это нормально.
А. Ананьев
— Да. Вот во время Великого поста, особенно в Страстную седмицу, которая не относится к Великому посту — для меня это было открытием, я даже не знал об этом ещё год назад.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Ну да, понимаете, литургически она не относится, и то строй литургический
очень близок. А с точки зрения прихожан это практически одно и то же.
А. Ананьев
— Да а вот что касается Светлой седмицы, которая начинается сегодня. В Великом посте каждый день буквально под завязку, под самую макушку наполнен смыслами, значениями, особенными службами, особенными событиями. И ты с огромной важностью и с огромным уважением и любовью относишься к каждому дню и пытаешься всё про него понять, узнать и почувствовать. Что касается значения каждого дня Светлой седмицы?
Иером. Макарий (Маркиш)
— Вот эти значения дня отражены... Почему возникают эти значения? Они
отображены в двух богослужебных книгах. Первая называется «Триодь постная», а
вторая «Триодь цветная». «Триодь» означает трипеснецы, то есть эти
богослужебные книги содержат каноны, в которых три или четыре песни, в отличие
от обычных восьми. Светлая седмица более-менее единообразна, ну под конец там
праздник Живоносного источника так называемый в честь великого чуда, связанного
с Пресвятой Богородицей, а остальные дни единообразны — это повторение или
реактуализация самого пасхального торжества. А дальше раскрываем Цветную Триодь
и видим, что каждая неделя, каждый воскресный день Цветной Триоди посвящён
какому-то событию, связанному с Евангелием. Читается Евангелие от Иоанна
читается до праздника Святой Троицы. И там будет у вас Неделя о Фоме — уверение
апостола Фомы; Неделя жён-мироносиц; Неделя о расслабленном и так далее. Вот
никакой тайны тут нет, и люди, которые следят за богослужением, за богослужебным
строем, конечно, это всё воспринимают совершенно естественно. Плюс там будут
праздники уже минейные, то есть неподвижные, в конце концов — праздник
Вознесения Христова.
А. Ананьев
— То есть я резюмирую для себя, что в эти семь дней наполненность смыслами сменяется наполненностью радостью и светом.
Иером. Макарий (Маркиш)
— И смысл никуда не уходит, просто пасхальное торжество, Воскресение Христово
продолжается. Вообще, всё это сорок дней, но сорок дней со своими
особенностями, а интенсивность попразднства или, будем говорить, влияние
пасхально-литургического обычая, пасхально-литургического строя на дни
попразднства со временем убывает. Если в первую седмицу это влияние очень
сильное, в основном это просто повторение пасхальной службы, то в остальные дни
до Вознесения — ну что, цвет облачения будет красный, как правило, поётся три
раза «Воскресение Христово видевше», приветствие «Христос Воскресе», начало
богослужения пасхальное: «Да воскреснет Бог, и расточатся врази Его...» — тут
литургика — дело неисчерпаемое. Приходите в храм, дорогие слушатели, и сами
убедитесь.
А. Ананьев
— Вы слушаете светлое радио, радио «Вера». Меня зовут Александр Ананьев. Я не хочу даже говорить, что мы обсуждаем, мы празднуем вместе с иеромонахом Макарием (Маркишем) праздник Светлой Пасхи. И у меня под завязку вот этого часового разговора вопрос к вам будет на самом деле серьёзный. Вот в Пасху все люди в храме радостные, счастливые. Но потом проходит день, и работу никто не отменял — сегодня понедельник, завтра вторник. И у нас опять идёт вот эта круговерть — понедельник, вторник, дом, работа, дом, пробки. И у многих радость, которую они ждали весь год, улетучивается. Это не моя придумка, я об этом действительно читал — радость улетучивается. И возникает какой-то синдром, даже не то чтобы страх, растерять эту радость. Вот я хочу вас спросить: как можно сохранить в себе вот эту пасхальную радость? Это очень важно.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Да, важный действительно вопрос и не простой. Это вопрос подвига всей
христианской жизни. И пожалуй, ответ должен быть всё тот же самый — о нашей
зависимости, точнее независимости, от разных эмоциональных наших состояний. Да,
мы переживаем утрату подъёма этой радости. Безусловно, где есть подъём, там
должен быть и спуск. Если бы люди всё время шли на подъём, они бы стали бы,
наверное, какими-то летучими ангелами и сразу бы улетели от земли. А раз это не
так, то вслед за подъёмом обязательно должен идти спуск, вслед за периодом
нагнетания эмоционального обязательно будет период эмоционального спада. Я вам,
дорогие друзья, могу порекомендовать замечательную книгу английского
христианского писателя Клайва Льюиса под названием «Письма из преисподней», был
и другой перевод, но я его не могу рекомендовать — он плохой. Вы можете найти
на том же самом сайте «Священникотвечает.рф» «Письмо №8». У каждого письма есть
своё название в переводе... я забыл, какое название у восьмого... вспомнил —
«Маятник»! Аналогия понятна: с разными периодами — плюс-минус, подъём-спад. И
вот там персонаж этой переписки неплохо как раз раскрывает вот эту особенность
человеческого бытия. Всегда будут спады, всегда будут минусы вслед за плюсами.
И несмотря на то, что пишет из преисподней «товарищ», в общем-то чисто
по-христиански и очень трезво описывает вот эту диалектику человеческой
личности, человеческого жизненного пути.
А. Ананьев
— Спасибо вам большое. Я читал «Письма Баламута» и «Расторжение брака», а вот о «Письмах из преисподней» я, откровенно говоря, слышу впервые. Я с огромным удовольствием, конечно, её прочитаю.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Ну вот «Баламут»-то... И там в послесловии к этому же самому материалу
объяснено, какие у меня именно претензии к этому несчастному «Баламуту».
А. Ананьев
— А есть претензии?
Иером. Макарий (Маркиш)
— Есть претензии.
А. Ананьев
— Я знаю, куда я направлюсь сразу после нашего разговора: с удовольствием на сайт «Священникотвечает.рф». Конечно, хочется и рекомендуется каждый день причащаться. Мы в начале программы говорили, что посещать каждый день — это будет лишком много, и если душа просит...
Иером. Макарий (Маркиш)
— Ну как можно... есть же пенсионеры...
А. Ананьев
— Однако Причастие, насколько я знаю, поправьте меня, если это не так, требует подготовки и поста. Как можно поститься в Светлую седмицу после Пасхи?
Иером. Макарий (Маркиш)
— Дело в том что говорить, что требует подготовки и поста — здесь не совсем
верное противопоставление, не совсем верная конъюнкция. Пост может представлять
собой часть подготовки, а подготовка диктуется, с одной стороны,
индивидуальными условиями, а с другой стороны — и периодом просто церковного
календаря. Значит, в период пасхальный, послепасхальный вполне естественно, что
священник даст вам совет, рекомендацию эту подготовку уменьшить, сделать менее
напряжённой, менее длительной, быть может.
А. Ананьев
— Вы обратили внимание? Это я опять пытаюсь вернуть вас к разговору о том, чего в Пасху и в Светлую седмицу делать нельзя.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Самое простое — вот подойти к священнику, в большинстве московских храмов
несколько священников, в большинстве больших храмов, и скажите: «Батюшка, есть
возможность у меня причаститься несколько раз. Вот что вы мне подскажете — как
мне подготовиться?» Скорее всего, священник вам даст совет — эта подготовка к
Причастию будет...
А. Ананьев
— К духовнику?
Иером. Макарий (Маркиш)
— А духовник и есть священник, который принимает вашу исповедь.
А. Ананьев
— У меня к вам большая просьба: вот сейчас люди, которые нас слушают, хотят тоже какое-то наставление получить от вас. Я вот сейчас смотрю на вас и понимаю, что я вам тихонько завидую, я объясню, почему. Со всей нашей суетой, со всеми нашими делами очень хочется прочувствовать и быть ближе к Господу. И тут понимаешь, что вот уж, наверное, кому хорошо, так это отцу Макарию.
Иером. Макарий (Маркиш)
— А вот тут я поправлю, потому что Бог-то один — людей очень много, а Бог один.
Строить такую конструкцию, что если человек надел на себя подрясник и крест, то
он, значит, тем самым куда-то забрался — это ошибка, так не нужно рассуждать,
это не верно. Каждому человеку Господь открывает дорогу к Себе Своим, быть
может, путём. Аналогия такая может быть географическая: вот гора высокая, и
люди стоят по периферии, по периметру этой горы. И у каждого там какая-то
тропиночка есть. Направление одно и то же, не надо думать, что они куда-то в
разные стороны лезут — это на одной и той же вершине. Но у каждого будет свой
жизненный путь. И совет, вот эта рекомендация, если можно так выразиться — вы
идите своим путём. Не смотрите по сторонам налево, направо у кого там чего — на
чужом дворе трава всегда будет зеленее расти и розы красивее, и всё остальное,
— а вы вот свой путь держите: семейный, трудовой, молитвенный, служебный, какой
угодно.
А. Ананьев
— Я помню свои размышления, думаю: «Вот бросить всё хотя бы на неделю и уехать в Оптину пустынь или в Троице-Сергиеву лавру. И вот там-то уж точно меня ничего не будет отвлекать».
Иером. Макарий (Маркиш)
— О, Боже мой! Можно коротенькую притчу, да? Она у меня в книжке есть.
А. Ананьев
— Конечно.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Монах один жил в монастыре — очень благочестивый, самый благочестивый во всём
монастыре. И они там ему не давали покоя, монахи-соседи с ним неправильно
обходились, не понимали его. Он сказал: «Всё, я ухожу», — и ушёл из монастыря.
Нашёл прекрасное место в одиночестве, там всё есть, избушку можно поставить,
всё великолепно — так обрадовался. Пошёл, кувшинчик взял набрать воды к речке.
Набрал, поднялся, и вода случайно разлилась. Он огорчился, снова пошёл, набрал,
опять поставил, поставил косо, она опять взяла и разлилась. Он уже так сильно
напрягся, конечно, думает, что же за безобразие какое, может быть, знак какой.
Пошёл, снова набрал и куда-то его понёс, споткнулся и вся вода разлилась. Он
как ногой даст по кувшину — кувшин вдребезги разбился. Он постоял над кувшином,
подумал и пошёл обратно в монастырь к своим этим самым несовершенным собратьям.
Вот вам, пожалуйста, всё тут как в капле воды отражается.
А. Ананьев
— Какая красота. Надо будет обязательно запомнить. Последний вопрос на сегодня — время, к сожалению, подходит к концу. Сегодня понедельник, и я знаю, что, ввиду работы или каких-то обстоятельств, среди наших слушателей есть те, кто не смог посетить пасхальную службу. Ведь Светлая седмица — это возможность прожить ещё раз эту службу.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Вот о чём мы с вами говорили: каждое утро и каждый вечер... может быть, не во
всех храмах, но, как правило, в большом числе храмов, если не сказать, что в
большинстве, каждый вечер и каждое утро совершается чин пасхального
богослужения — милости просим.
А. Ананьев
— Такой — сокращённый, я так понимаю.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Он немножко другой, там крестный ход совершается потом — после Литургии
пасхальной. Пасхальной полунощницы там нет. А так очень близкая она: и Утреня,
ну, Вечерня особым чином. Соответственно, и Литургия, а Литургия всегда одна и
та же.
А. Ананьев
— Дорогие друзья, я был бы очень счастлив, если бы мне удалось сегодня с помощью моего дорогого гостя поделиться с вами частичкой радости, света и, самое главное, вот этим ощущением абсолютной, настоящей светлой свободы, которую в моих глазах буквально олицетворяет сегодня иеромонах Макарий (Маркиш), наш дорогой гость, руководитель епархиального Отдела по взаимодействию Церкви с обществом и СМИ Иваново-Вознесенской епархии. Отец Макарий смотрит на меня так хмуро как-то. Ему не нравятся длинные эти регалии все.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Да ладно, не в этом дело. На добром слове спасибо.
А. Ананьев
— Спасибо вам огромное! Христос Воскресе!
Иером. Макарий (Маркиш)
— Воистину Воскресе, друзья. Продолжайте ваш добрый христианский путь. Спаси,
Господи.
А. Ананьев
— Я — Александр Ананьев. С праздником вас, до новых встреч.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Спасибо.
Все выпуски программы Светлый вечер