«Остановимся на минуту, оглянемся на два-три истекших десятилетия. Какие поучения, какое руководство мог почерпнуть наш несчастный учитель из примера высших, образованных классов, из общения с ними, повторяю, не-сравненно более влиятельного, чем всякое школьное учение? Укрепление в вере и в добрых нравах? Нельзя не согласиться, что такой ответ был бы смешон, по редкости случаев, в коих он соответствовал бы истине. Яркая сигнатура ближайшего прошлого, это – в сфере умственной, вялый скептицизм, терпящий неслыханные глумления над всеми идеалами, в том числе и религиозными, и забавляюшийся этими глупостями; в сфере нравственной – торжество похоти и в области семейной, и в области имущества и власти. Да сохранит нас Бог видеть только в этом все содержание доживаемой нами эпохи. Были и есть течения другие, но скрытые и робкие…»
Это было чтение из книги статей и писем великого русского подвижника, педагога и учёного, вдохновителя движения церковно-приходских школ в России Сергея Александровича Рачинского, чья жизнь началась еще в пушкинские времена, а закончилась в самом начале века двадцатого. Составленная Ириной Ушаковой, книга называется «Из доброго сокровища сердца своего…», фрагмент из «Заметок о сельских школах» (1883-го года) читал нам Владимир Спектор.
Согласимся, то что мы слышали, написано словно бы сегодня, в наши, вот в эти быстротекущие, беспокойные дни, – когда всякое конкретное проявление духовного отношения к делу (в данном случае – преподавания детям основ знания и нравственности) воспринимается нами с чувством исключительности, как некая экзотика и абсолютный подвиг. А ведь речь-то – о нормативном, обыденном.
Куда там! Мы жадно ловим проявления этого подвижничества, чудом просачивающиеся в наши пресловутые СМИ, мы запоминаем имена этих наших современников, сельских и городских учителей, на каком бы конце страны они не жили и по-детски мечтаем о сокращении разделяемого нас географического пространства: не переехать ли, не переманить ли? И бесконечно недоумеваем малости этих проявлений. А ведь то же было и сто тридцать лет тому назад.
«Почему же эти течения так слабы и смутны, эти чистые люди так бездеятельны и робки, эти добрые дела так разрозненны и скудны? Почему не на этих делах, не примером этих людей, воспитываются наши подрастающие поколения, почему не эти течения овладевают жизнью нашего общества, нашей школы, а дают себя чувствовать лишь изредка, когда грянет гром? Кто в этом виноват?
Виновен в этом всякий из нас, и я, пишущий эти строки, и вы, мой благосклонный читатель. Жестоко слово сие, но еще жесточе другое слово, из него вытекающее. Мы должны стать иными людьми.
Подождите смеяться. Высказанное мною о школе начальной разве не приложимо в мере несравненно сильнейшей, в квадрате и кубе, к школе средней и высшей, к той школе, в коей воспитываются ваши собственные дети? Результаты налицо…»
Вы слышали? Этот собеседник и друг Толстого и Чайковского, уроженец польского рода, издавна служившего России, человек множества талантов, педагог и поборник трезвости, удалившийся трудиться в провинцию от научных столичных успехов, – обращается и на себя? Находит силы спохватываться?
…Да потому что всегда и во всем он уповал на благодать Божью и промысел. То стекло, через которое смотрел на мир раб Божий Сергий, конечно, как и у всех нас (вспомним апостола!) – было тусклым, но зоркость внутреннего взгляда упорно рассеивала, судя по статьям и письмам подвижника, эту замутнённость.
Рассеивала словно бы вопреки косности падшей человеческой природы.
«Да простит меня читатель. Течение мысли увлекло меня слишком далеко. Сельскому учителю не пристало заглядываться на горизонты, столь обширные. Но ведь и в самой скромной сельской школе есть окна, и поневоле иногда их откроешь, чтобы взглянуть на мир Божий, чтобы освежиться после зимних трудов, чтобы набрать сил к близкой осени... Обещаюсь вперед быть скромнее и говорить лишь о том тесном мире, в коем я живу и действую.
Господи, мысль мою Твоим смирением сохрани!»
«…Школы, вами основанные и руководимые, состоя в числе церковно-приходских, стали питомником в том же духе воспитанных деятелей, училищем труда, трезвости и добрых нравов и живым образцом для всех подобных учреждений…» – писал государь Николай II – Рачинскому. Живым образцом.
Послание к Филиппийцам святого апостола Павла
Флп., 247 зач., IV, 4-9.
Комментирует священник Дмитрий Барицкий.
Как научиться радоваться этой жизни? Что необходимо сделать, чтобы ощущение счастья всегда наполняло наше сердце? Ответ на этот вопрос находим в отрывке из 4-й главы послания апостола Павла к Филипийцам, который звучит сегодня за богослужением в православных храмах. Давайте послушаем.
Глава 4.
4 Радуйтесь всегда в Господе; и еще говорю: радуйтесь.
5 Кротость ваша да будет известна всем человекам. Господь близко.
6 Не заботьтесь ни о чем, но всегда в молитве и прошении с благодарением открывайте свои желания пред Богом,
7 и мир Божий, который превыше всякого ума, соблюдет сердца ваши и помышления ваши во Христе Иисусе.
8 Наконец, братия мои, что только истинно, что честно, что справедливо, что чисто, что любезно, что достославно, что только добродетель и похвала, о том помышляйте.
9 Чему вы научились, что приняли и слышали и видели во мне, то исполняйте, и Бог мира будет с вами.
Отрывок, который только что прозвучал, написан апостол Павлом во время заточения. Учитывая это, слова, которыми начинается отрывок, очень примечательны. Обращаясь к христианам города Филиппы, Павел призывает их радоваться.
Радость, о которой говорит апостол, не имеет ничего общего с теми состояниями, которые мы привыкли обозначать этим словом. Это не сентиментальные переживания, не эмоциональное возбуждение, не чувственный восторг. Сам апостол определяет эту радость как «мир Божий, который превыше всякого ума». Иными словами, это Божественная благодать, которая соединяет наше сердце с Богом, даёт нашей душе мир, покой и безмятежность. Это состояние, источник которого коренится намного глубже наших эмоций и мыслей. Парадоксальным образом, человек может быть носителем этой радости, хотя внешне испытывать физический дискомфорт и даже душевные терзания.
И сам апостол является живым свидетельством того, что это не пустые слова. На личном опыте он переживает то, к чему призывает. Ведь посмотрите, Павел находится в римской тюрьме в ожидании решения его участи императором. Обстоятельства весьма стеснённые и скорбные. Под угрозой сама жизнь апостола. Ведь, возможно, приговор будет смертным. Как простому человеку Павлу, безусловно, страшно. Он испытывает телесные и душевные муки. Однако у него хватает сил воспринимать всё происходящее вокруг с миром. В нём нет сопротивления и борьбы. Он не грозит своим обидчикам небесными карами, не проклинает их, не требует справедливости, никому ничего не доказывает, не оправдывается. Он видит во всех этих событиях руку Божию. Ведь ни один волос не упадёт с головы тех, кто служит Христу, случайно. Так Господь говорит в Своём Евангелии.
Как же Павел достиг такого состояния? Как нам получить эту силу? Опять же приглядимся к образу апостола. Всё, о чём он думает, — как бы хоть чем-то послужить своим ближним. Он весь сосредоточен на исполнении Евангельской заповеди Христа. Заповеди о жертвенном служении. Остальное его интересует лишь постольку-поскольку. Поэтому он и призывает своих адресатов: «Не заботьтесь ни о чём». То есть не думайте, что то, к чему вы стремитесь в своей жизни, наполнит вас и принесёт вам подлинную радость. Все вещи преходящи. Сегодня они дарят нам эмоциональное возбуждение, а завтра ввергают в пучину уныния и депрессии. А потому не зацикливайтесь ни на людях, ни на вещах, ни на эмоциях. Не вовлекайтесь в них. Не посвящайте этому всю свою жизнь. Ваше внимание должно быть всецело сосредоточено на Христе, на поиске Его воли, на исполнении Его заповедей. Поэтому апостол Павел и говорит: «Кротость ваша да будет известна всем человекам». Вот тогда Господь наполнит ваше сердце благодатью, откроет в нём источник подлинной радости. Эта радость не вероломна. Она не оставит и не предаст. И тем более никто и никогда не сможет у нас её отнять.
Икона Божией Матери «Избавительница»
Пресвятую Богородицу с первых веков христианства верующие почитают своей Защитницей. Божия Матерь всегда откликалась на молитвы, помогала людям в жизненных испытаниях, избавляла их от скорбей и страстей. Одна из Её икон так и называется — Избавительница.
Образ небольшой — четырнадцать на тринадцать сантиметров. Он был написан в середине семнадцатого века в Греции. Неизвестный автор изобразил Пречистую Деву в соответствии с иконописным типом Одигитрия, что означает Путеводительница. Левой рукой Богородица держит Младенца Христа, а правой указывает на Него, как на истинный Путь спасения. Голова Царицы Небесной увенчана короной.
История реликвии прослеживается с конца восемнадцатого столетия. Тогда она принадлежала греческому иеромонаху Константию Феодулу, подвизавшемуся на полуострове Пелопоннес. От старца икону унаследовал его ученик, монах Мартиниан. В 1821 году он поселился на горе Афон в русском Свято-Пантелеимоновом монастыре. Святыню, доставшуюся от наставника, подвижник постоянно носил на шее в жестяном футляре.
В девятнадцатом веке икона «Избавительница» прославилась чудотворениями. По молитвам перед ней исцелялись люди, страдавшие беснованием. Жители села Мавровуни близ Спарты, где монах Мартиниан побывал с реликвией, избавились от нашествия саранчи. Там же произошло невероятное событие. Умершего мальчика по имени Анастасий молитвенно осенили чудотворной иконой, и он воскрес!
Образ Божией Матери «Избавительница» стал известен во всём православном мире. Списки иконы распространились далеко за пределы Греции, появились они и в России. Копия чудотворной реликвии сопровождала императора Александра Третьего и его семью в поездке из Ливадии в Санкт-Петербург осенью 1888 года. 30 октября произошло крушение царского поезда. Романовы остались в живых чудом, по милости Божией Матери. Дата спасения императорской фамилии стала днём празднования иконы «Избавительница».
А ещё через год первообраз святыни перенесли с Афона в Абхазию, в молодой монастырь Симона Кананита. Его основали в 1875 году монахи святогорской Свято-Пантелеимоновой обители. Монастырь получил название Новоафонский. Образ Божией Матери «Избавительница» стал одной из главных его святынь. В Новом Афоне реликвия пребывает и поныне.
Все выпуски программы Небесная Заступница