Поделиться
Книга писателя и журналиста Дмитрия Шеварова «Вологодская тетрадь», в оформлении которой участвуют странички переполненной телефонной книжки и засушенные цветки «анютиных глазок» — из тех редких изданий, которые больше, чем просто книга.
Это — уникальная человеческая симфония: нежное, бережное признание в любви любимому городу, где у автора прошли детство и отрочество, где он впервые и накрепко узнал о драгоценных дарах жизни: тепле своего дома, музыке родной речи — повседневной и книжной.
...И в то же время «Вологодская тетрадь» с подзаголовком «моим дорогим старикам» есть — доверие собрату-читателю, который сразу становится как бы её соавтором, навсегда оказываясь в атмосфере памятливой авторской любви.
«...Сейчас мы придём домой, дедушка примет от бабушки пальто и скажет, что он соскучился без нас. Пока я тащу из шубейки верёвочку с варежками, чтобы положить их на батарею, дедушка постукает сброшенные мной валенки друг о дружку. А потом мы будем пить чай.
Перед тем как уснуть, меня потянет к подоконнику. Во дворе, уютно укрывшись с головой белоснежным одеялом, спит длинный сарай. На снегу лежит свет из окна. Засыпая, я думаю про этот коврик света.
Мне и сегодня кажется, что за зимними освещёнными окошками живут сплошь хорошие люди. Где свет — там дети, там старики, там все родные. И Млечный Путь по-прежнему пахнет печным дымком. Значит, и мы с бабушкой где-то идём и считаем окна... С годами перестаёт тянуть на залитые неоновыми огнями проспекты. И оказывается, тебе нужна только твоя улица, твой старый дом и свет одного окна.
Для счастья не надо многого. Для счастья нужно единственное».
Писатель и журналист Дмитрий Шеваров читал сейчас из первой главки свой «Вологодской тетради», названной «Сторож хорошего». Впереди — десятки и десятки таких главок, множество архивных фотографий, поразительные истории о не известных и — наоборот — очень известных людях, легендарных земляках автора.
Перечитывая книгу, эти старые и новые для меня вологодские очерки, иные из которых похожи на письма, иные — на маленькие исповеди-признания, я всё время вспоминал слова Окуджавы: «...То ли мёд, то ли сладкая чаша, / То ли адский огонь, то ли храм... / Всё, что было его, — нынче ваше. / Всё — для вас. Посвящается вам...»
Вот только адского огня тут не найти. Ну а горечь — да, она иногда встречается.
«Раньше гости из больших городов раздражались в Вологде тем, что люди здесь ходят и разговаривают медленно, постоянно пребывая то ли в полусне, то ли в задумчивости. О всякой вещи вологжане умели говорить так, как будто она всегда была и всегда будет. Бежать некуда и незачем. Бывало и я, возвращаясь в Вологду, досадовал на эту медлительность, а сейчас заметил, что вологжане стали поспешнее в походке.
Темп речи тоже стал подражать московскому. Но это полбеды, а беда в том, что почти не слышно несравненного вологодского оканья. Телевидение тому виной или что-то другое, но лишь немногие сохранили то ласковое „о“, что придавало и неласковым словам округлость и безобидность. Кажется, какой пустяк это „о“, но вместе с ним, боюсь, не иссяк бы тот родник вологодской словесности, который вынес к вершинам русской литературы Василия Белова и Николая Рубцова».
Дмитрий Шеваров читал из главки «Путевые заметки с берега детства», входящей в его книгу-симфонию «Вологодская тетрадь». ...Как бы я хотел, дорогие друзья, чтобы вы её когда-нибудь нашли и прочитали — вместе со своими домашними, близкими, родными.
Голос в церковном хоре. Ольга Кутанина
Поделиться
Как здорово, когда душа поёт и голос есть! В такие моменты хочется звучать громче. Пусть и люди, и Бог услышат! Только, чтобы звучать не просто громко, но и красиво, надо хорошо потрудиться.
Моя подруга поёт в церковном хоре. Тихо, осторожно, но чисто и аккуратно. Она всегда старается беречь общую гармонию. Однажды регент сказала ей: «У тебя идеальный второй голос. Он не выбивается, он прекрасно дополняет общее звучание. В любом хоре такой голос нужен».
Я очень люблю петь, но плохо умею. Никак не могу усовершенствовать свои навыки, полученные ещё в музыкальной школе. Времени, как говорится, нет, а желание есть.
Так и проходят мои дни без музыкальных занятий. Среди повседневных забот спою несколько молитв: перед едой и после, с утра и перед сном. Ещё с большим удовольствием мурлычу колыбельные детям на ночь. Сначала для них, а потом, как уснут, уже для себя продолжу.
Но самое чудесное — это петь в церковном хоре. Я даже год ходила на занятия для начинающих певчих при храме, пока время позволяло. В Литургии участвовала. И всё. Бросила. Опять некогда: родился еще один малыш. Затянули домашние хлопоты.
Навык пения в хоре снова был утрачен, но одну молитву — «Воскресение Христово» — у меня хорошо получалось исполнять. Это услышала знакомая в маленьком храме, который находится рядом с нашей дачей. И предложила мне помочь регенту-матушке на Литургии. Певчих мало, ещё один голос лишним не будет.
Как я обрадовалась! Снова есть возможность петь в храме — в доме Бога! И я запела. Звонко, решительно.
Только оказалось, что на занятиях для начинающих певчих, которые несколько лет назад посещала, я выучила совсем мало песнопений, да и те подзабыла. Поэтому знакомые фрагменты я пела громко, а сложные места пропускала: прерывалась, чтобы не портить общую картину. Это быстро приметил батюшка, у которого замечательный слух. Прислал к нам спросить: «Кто это там: то поёт, то не поёт? На полуслове обрывает?» Оказалось, что я. Мне тогда аккуратно намекнули, что пению в храме мне бы ещё подучиться. Предложили приходить на спевки.
Тем временем у нас появился ещё один малыш, опять стало трудно учиться. Моё певческое послушание в маленьком храме с маленьким хором закончилось.
Понимаю, надо работать дома, разучивать песнопения. Как только будет хоть малая возможность, постараюсь заняться. Я же это люблю!
И ещё мне стало ясно: если что-то умеешь плохо, то лучше сначала прислушаться, присмотреться к тому, как это делают другие, более опытные, люди. Горделиво выставлять свой голос и любоваться им ни к чему. «Там, где есть смирение, диавол не может пребывать», — говорит мой любимый святой Паисий Святогорец. Если терпеливо трудиться, развивать данный Богом талант, можно принести пользу и послужить Богу и людям.
Автор: Ольга Кутанина
Все выпуски программы Частное мнение
20 октября. О Божьем произволении и наших действиях
Поделиться
Во 2-й главе Послания апостола Павла к филиппийцам есть слова: «Бог производит в вас и хотение и действие по Своему благоволению».
О Божьем произволении и наших действиях — священник Николай Конюхов.
Сегодняшние слова апостола должны побудить нас не быть только лишь наблюдателями, но быть участниками. Святитель Иоанн Златоуст очень точно подмечает, что Бог видит в нас некое хотение, некое произволение сердца, что мы готовы к тому, чтобы послужить Богу, чтобы совершить некий, хоть маленький, но подвиг. И Господь тогда даёт нам и действия, Он даёт нам некие силы.
То есть Бог, Он не поддерживает такую, знаете, инфантильность или там безволие, когда мы сидим и ждём у моря погоды и говорим: «А почему это Господь мне не посылает новую работу? Или почему Он мне не даёт отношений?»
Может, потому что Он видит, что у тебя нет произволения в сердце, то есть у тебя нет желания, допустим, послужить? У тебя эгоистическое желание только себе что-нибудь забрать, и ты просишь себе мужа или просишь себе жену, а ты сам хочешь укрепить свой комфорт, а не в том, чтобы сделать человека более счастливым рядом с тобой. И это всего касается.
Поэтому нам важно не только ждать, что Бог придёт и за нас решит наши проблемы, что мы просто прочтём акафист, и вот сразу же после этого к нам кто-нибудь посватается или постучится работодатель и скажет: «Вот тебе суперработа, где ничего не надо делать, и огромная зарплата». Это не так работает. Бог видит наше сердце.
Если у нас возникает здоровое, взрослое чувство ответственности за свою жизнь и за свои отношения, если мы хотим потрудиться, если мы хотим выйти из зоны комфорта и пойти да сделать что-то действительно важное, то тогда Господь даст тебе и благодать, и сил, и супругу пошлёт.
Все выпуски программы Актуальная тема
20 октября. О жизни и подвиге святителя Ионы, епископа Ханькоуского
Поделиться
Сегодня 20 октября. День памяти святителя Ионы, епископа Ханькоуского.
О его жизни и подвиге — протоиерей Михаил Самохин.
Когда святитель Иона скончался от заражения крови в 1925 году, ему было всего 37 лет. Имя этого святого хорошо известно в русском зарубежье.
Подвижник милосердия и пламенный проповедник, он прошёл военным священником Первую мировую и Гражданскую войны. А на его духовную жизнь повлияло общение с оптинскими старцами и старцем Гавриилом Зыряновым из Седмиезерной пустыни.
После двух арестов вместе с беженцами в 1922 году отец Иона оказался в Китае, где его рукоположили епископом в Маньчжурию. Всего за три года владыка создал целую систему благотворительности: детский приют для 30 сирот, училище, бесплатную столовую, амбулаторию и аптеку.
До последних дней владыка оставался руководителем Международного комитета помощи детям-сиротам и нуждающимся, для которого сам собирал необходимые средства. Неожиданно рано владыка Иона ушёл из жизни.
Мы только начинаем узнавать о подвиге новомучеников, наших старших современников, явивших нам пример жизни и подвига ради Христа. И пример этот ценен тем, что жили эти угодники Божии совсем недавно, во многом сталкиваясь с теми же вызовами и обстоятельствами, что и мы.
Давайте же чаще вглядываться в их лица, которые сохранили для нас фотографии, и молиться перед их ликами, которые теперь изображены на святых иконах. Ведь именно новомученики особенно ярко напоминают нам, что святость — путь, к которому призван каждый из нас.
Все выпуски программы Актуальная тема
