«Игры победителей». Светлый вечер с Марией Бырдиной и Владиславом Фагурел

А. Леонтьева

— Добрый светлый вечер. Сегодня у нас в студии Анна Леонтьева...

К. Мацан

— И Константин Мацан. Добрый вечер.

А. Леонтьева

— Наши гости, которые будут говорить с нами о многих проблемах, в том числе о семье, как всегда по понедельникам. Это Влад Фагурел, участник первых Всемирных детских игр победителей, и Мария Бырдина, сотрудник Оргкомитета Игр победителей. Добрый вечер.

М. Бырдина

— Добрый вечер.

В. Фагурел

— Добрый вечер.

А. Леонтьева

— Вы знаете, вот хотелось начать наш разговор с тех, наверное, нелегких ситуаций, которые в жизни возникают. И спросить у вас историю вот вашей болезни, Влад, и поговорить вот об этом. Расскажите, что случилось, какие были диагнозы и как вот вы начинали с ними бороться.

В. Фагурел

— Так, ну что ж, началось все в 2004 году, мне тогда было одиннадцать лет. Буквально все случилось осенью 2004 года, а перед этим летом мне поставили диагноз, сейчас скажу... гепатит. Думали, что гепатит, вроде бы вылечили, все нормально. И потом осенью как-то так я неожиданно резко начал уставать. То есть как бы я был крепкий парень, да, постоянно носился, бегал везде там, дрался в школе каждый день, там в начальной школе это можно. И тут — опа, я начинаю уставать. Потом прошло еще какое-то время, мама смотрит — у меня на теле синяки. Она говорит: с кем ты дрался? Я не дрался, это по мне сестра младшая побегала, да, вот у меня синяки остались. Как же так? Да, а потом я начал слабеть, и затем заметили врачи, что у меня кровь не свертывается с достаточной скоростью. И затем меня положили в больницу. Положили меня в кардиологию, потому что гематологии в городе Смоленске не было на тот момент. И врачи долгое время ломали голову, что же со мной делать. Мне повезло, врач, когда не знал, что делать, пошел в библиотеку, взял книги и начал читать. В итоге она подумала о том, что, наверное, это апластическая анемия, но она точно не знает, потому что с этим она никогда не работала. И для того чтобы хоть как-то убедиться, нужно сделать пункцию. Мне это все сделали, проделали. Действительно стало очень похоже на апластическую анемию. Отправили анализы в Москву, я оказался в Российской детской клинической больнице и там я пролежал год. Через год вернулся домой, и все было хорошо.

К. Мацан

— Прямо физически год вы были в больнице, не уезжая домой?

В. Фагурел

— Да. Ну начиная где-то с лета 2005 года я начал выходить на улицу. Просто мне уже разрешали выходить на улицу, даже без маски. И да, во как-то так.

А. Леонтьева

— Ну я так понимаю, что у вас был очень низкий иммунитет, если без маски не разрешали?

В. Фагурел

— Да, конечно, там в апластической анемии происходит сбой в костном мозге, и поэтому некоторые клетки крови, они либо не вырабатываются, либо не работают. И соответственно, без этого нет иммунитета. И там вот такая обстановка, как у нас сейчас здесь — вроде бы все чисто, но для ребенка в аплазии это может быть губительно.

К. Мацан

— Мы вас представили как участника первых Всемирных детских игр победителей. Как следует из названия, это игры — такие спортивные мероприятия, в которых участвуют те, кто победили болезнь, то есть победители.

В. Фагурел

— Да, абсолютно верно.

К. Мацан

— Вы победили, раз вы участвовали в Играх победителей. Вот что вам помогало, как это произошло?

В. Фагурел

— Как именно произошла моя победа над болезнью?

К. Мацан

— Да.

В. Фагурел

— Ну что же, на самом деле там много кто ломает голову, у каждого есть свои версии. Просто еще в тот момент, осенью 2005 меня еще покрестили.

К. Мацан

— Сколько вам лет было тогда?

В. Фагурел

— Мне тогда стукнуло двенадцать лет. А я тогда осознанно на это пошел, и многие-многие думали, что из-за этого. Еще так получилось, что для того, чтобы поднять гемоглобин, я тогда начал потихоньку пить кагор. Да, в небольших, немножко наливали этого кагора, и это действительно способствует выработке гемоглобина. Кто-то говорит, что вот в этом секрет. Я свой секрет вижу в несколько ином. Дело в том, что тогда в больнице лежала девочка одна, и я себе тогда поставил как-то такую, не знаю, цель, да, такую мотивацию, я понял, что пока вот я ее не добьюсь, я не умру.

А. Леонтьева

— Девочку?

В. Фагурел

— Да, девочку. И действительно, она...

А. Леонтьева

— Это все мы рассказываем про ваши двенадцать лет.

В. Фагурел

— А вы что думаете, вы думаете, что...

К. Мацан

— Опасная логика, то есть когда добьешься девочки можно думать, что потом уже и...

В. Фагурел

— Дальше да, собственно. Поэтому до сих пор мы с ней как-то друзья и этим ограничиваемся.

К. Мацан

— Лучше не добиваться.

В. Фагурел

— Сейчас уже лучше не добиваться.

А. Леонтьева

— Я перебила Влада не поэтому. А потому что в двенадцать лет, значит, произошло два события. Во-первых, Влад сознательно решил покреститься, что вообще потрясающе до подростка...

К. Мацан

— А во-вторых, спасала любовь.

А. Леонтьева

— Да, во-вторых, добиться...

В. Фагурел

— Ну на самом деле.

К. Мацан

— Нет, серьезно, вы с этим связываете? Ну расскажите дальше, как это все...

В. Фагурел

— На самом деле, да, у меня была ее фотография под подушкой. Если что, ну я помню, как-то открывал ее, смотрел, да, и действительно это... Ну я тогда не тянулся там, не знаю, к Богу там, еще куда-то, нет. Я на самом деле тянулся вот как-то к ней, да, то есть она была моим вот этим светом, который как-то помогал, сама того не сознавая. И ну я считаю, что секрет именно в этом, в том что как-то мне встретился такой человек, то есть и он мне озарил этот путь...

К. Мацан

— Она знает об этом?

А. Леонтьева

— Теперь, да?

В. Фагурел

— Я ее имени не называл, мы с ней об этом не говорили как-то.

А. Леонтьева

— Вы не хотите его назвать и передать ей привет?

В. Фагурел

— Ну я думаю, что я как-нибудь с ней еще встречусь.

К. Мацан

— В частном порядке.

В. Фагурел

— Да, в частном порядке встречусь...

А. Леонтьева

— Не на многомиллионную аудиторию.

В. Фагурел

— Ну понимаете, мы взрослеем, люди меняются, да. То есть я уже не тот ребенок, она уже не та девочка, все несколько иначе. И как-то если еще брать тот факт, что я себе тогда поставил эту цель, что да, как вы сказали, после можно и помереть, лучше это...

К. Мацан

— Я слова «помереть» не произнес.

В. Фагурел

— Лучше я отложу встречу.

К. Мацан

— Мария, а у вас же тоже есть история победы.

М. Бырдина

— Ну конечно, это такой очень большой опыт, с которым у меня связано, я думаю, такое одно большое слово — это благодарность. Вот в этом году десять лет, как у меня случился опять же этот опыт, который я решила называть. Там слово там «рак», «онкология», «гематология» — все вот эти вот диагнозы, они на самом деле, не то что это специально происходит, а в этот момент, когда тебе это говорят, ты в принципе даже ну на каком вот внутреннем состоянии приходит вот такое отсечение всего негативного. Поэтому я помню, что даже не врач мне как-то вот, то есть мне сказали диагноз, ничего не скрывали, поскольку уже была взрослая, там двадцать один год. Но именно какое-то приходит осознание того, что так, вот у меня вот, не знаю, например, лимфома. Вот мне нужно, есть какой-то конкретный опыт, с которым огромное количество людей, и я считаю, что вот Господь посылает просто вот врачей удивительных. И, правда, то что говорят, что Бог лечит через врачей. Я могу сказать, что, правда, вот настолько вот это чувство благодарности вот до сих пор, десять лет прошло. И до сих пор, когда я прихожу в Гемцентр, там уже не на обследование, а просто вот, например, к своим врачам знакомым навестить или в фонд, который тоже работает в Гемцентре, и я испытываю, просто такая волна, ее невозможно объяснить. С одной стороны, это очень такое, это боль, вот правда, об этом, это так и есть, есть какая-то боль, которую ты вспоминаешь, опыт, да, хотя я даже не лежала, я просто приезжала на капельницы. Но эти вот переживание, абсолютное переосмысление жизни. И то, как ты видишь, как врачи действительно серьезно к этому относятся, насколько они с утра до ночи, как говорят красивые слова, так оно и есть. Ты видишь в жизни вот этот труд такой самоотверженный и понимаешь, что ну действительно люди вот трудятся, как вот говорят, что Богу любой труд, он должен быть, неважно, где ты работаешь, надо вот полностью отдаваться. И вот там я это увидела просто воочию, живьем, как действительно люди отдают время, силы, сердце. И вот до сих пор, да, десять лет прошло, и ты думаешь: ну вообще, спасибо. Вот что можно сказать: спасибо им.

А. Леонтьева

— Маш, а вот, знаете, я делала тексты для медицинского сайта по онкологии, и опрашивала очень многих женщин, и все они сказали одну вещь. Вот вы говорите о благодарности, но первое, они сказали, что приходит в голову, это: почему со мной? Было такое ощущение?

М. Бырдина

— Ой, мне кажется, честно говоря, мне было просто очень сильно страшно. Я просто помню, что у меня были длинные волосы всегда, ну и я когда услышала слово «химиотерапия» — мне мама узнала, поговорила с доктором, сказала, что вот, там, Машуль, нужно будет там полечиться, такое лечение. И я когда услышала слово «химиотерапия», у меня, у молодого на тот момент человека, девушки, сработал сразу стереотип, шаблон: все, волосы. Что делать?

А. Леонтьева

— Все сразу про волосы.

М. Бырдина

— У меня был страх. У меня было, вот этого почему, мне кажется, я честно, не помню вот этого. Скорее мне было очень просто дико страшно, до такой степени, что хочешь убежать просто вот. У тебя-то впереди молодая жизнь, да, там третий курс журфака МГУ, поезда в «Буревестник», мы уже взяли билеты, потом какая-то поездка в спортлагерь. У тебя жизнь, вот ну она прямо открыта. И тут как бы говорят: деточка, какой вообще лагерь-то, в своем ли ты уме, какой лагерь? И что это нужно все сейчас свернуть и перейти в совершенно другой ритм жизни, совершенно страшный, ну как будто в космос ты выходишь. Потому что не знаешь. Химия как бы страшна тем, что, с одной стороны, это, конечно, очень действенное лечение, но ты не знаешь, какие последствия. И в этом плане это такой космос немножечко. Как здесь у кого, да, вот Влад не даст соврать, никогда не знаешь, у кого один и тот же препарат как среагирует, на каждом человеке. Поэтому тут, наверное, был вопрос, даже вот именно страшно было. А потом пришло осознание того, уже позже, я думаю, что не почему со мной, да, а для чего со мной. Это очень такая, ну грубо говоря, часто используемая формулировка.

А. Леонтьева

— В двадцать один год это очень мудро.

М. Бырдина

— Но это, мне кажется, не сразу пришло. Вот пытаюсь вспомнить, мне кажется, это не сразу, это пришло уже с опытом, когда ты понимаешь, что ты встречаешь в этой ситуации там, ну я встретила, не знаю, свою прекрасную подругу, с которой мы встретились и до сих пор дружим. Мы встретились с ней в очереди на капельницу. Она мне дала просто лекарство, которого у меня в этот момент не было, ну там простое там, от тошноты во время химии. Мы с ней подружились на капельнице в очереди. Классная девчонка, я на нее смотрю — ну без волос, да, я там еще с волосами пока что, первый курс химии. А она такая красивая девчонка, вот такие глаза, стильная, ну прямо классная, бритая, но супер просто. Я думаю: вот это девчонка, класс! Ну как бы уже тебе не страшно. И вот такие какие-то знакомства, там врач на юморе мне, доктор чудесный, Владимир Иванович, он настолько вот, когда видел там, что-то пошутил. Ну то есть он как-то именно по-доброму, да. То есть ты понимаешь, что тебя здесь встречают с любовью. Пусть эта любовь там выражается, может быть, не в чем-то таком вот, да, таком рассюсюкивании, а она выражается в конкретном действии. И это потом уже приходит осознание, что все не просто так, все ради чего-то.

К. Мацан

— Владислав Фагурел, участник первых Всемирных детских игр победителей и Мария Бырдина, сотрудник Оргкомитета Всемирных детских игр победителей сегодня с нами в программе «Светлый вечер». Влад, ну вы сейчас что-то сказать хотели.

В. Фагурел

— А, да. У меня было такое: почему именно со мной? И на самом деле я довольно-таки быстро нашел на это ответ: да потому что именно у меня достаточно сил для того, чтобы с этим справиться.

А. Леонтьева

— Это тоже в двенадцать лет произошло?

В. Фагурел

— Возможно. Вот понимаете, память, она такая вещь, которая может создавать ложные воспоминания, наш мозг на это способен.

А. Леонтьева

— А, простите, а столько вам сейчас лет?

В. Фагурел

— Сейчас мне двадцать пять. И поэтому я тут не ручаюсь сказать, что именно в это время у меня было. Возможно, чуть попозже. Но то что все с этим сталкиваются, и когда спрашивают: почему именно с нашим ребенком, да. Потому что каждый родитель с этим, то есть задается таким вопросом, да. Потому что именно у вас достаточно сил для того, чтобы с этим справиться.

А. Леонтьева

— Скажите, Влад, а вот у родителей ваших было достаточно сил на тот момент, чтобы с этим справиться, как они себя вели?

В. Фагурел

— Ну наверное, в первый момент, когда они это услышали, они, наверное, об этом не подозревали. То есть иногда бывает, у нас оказывается больше сил, чем мы думаем. И, наверное, с ними было так, да.

К. Мацан

— Ну поскольку мы говорим о семье в этой нашей программе, то хочется вас спросить именно в толстовских терминах — мысли семейные. Вот помощь семьи, поддержка семьи или те испытания, через которые проходит вся семья как целое в таких ситуациях — что для вас это было? Какова была роль вот именно семейного общения?

В. Фагурел

— Ну она была самой прямой. Потому что без семьи, то есть действительно здесь объединяются вся семья, плюс еще там не только мама, папа, дядя, тетя, это вообще все объединяются. Ну во всяком случае раньше было никак. И конечно, мама лежала со мной в больнице. То есть без нее бы вообще ничего не получилось. А папа в это время, он пытался найти какие-то деньги, финансирование, там еще что-то — то есть он тоже, ему в этом плане было даже, наверное, несколько сложнее, нежели маме. Потому что как-то мы оказались в среде, где было очень много добрых людей, а папа был там, где ну люди в чудеса особо не верили. То есть они не думали, что вот что-то такое вообще возможно. Потому что ну, скажем, если как бы говорить про Смоленск, 2004 год, для этого рак, все что там, это была апластическая анемия, ну неважно, для них это все рак, и это все приговор. Соответственно, тут папе было, наверное, ничуть не легче, чем маме. И по сути, только благодаря им это все было.

А. Леонтьева

— Вот вы сказали до эфира, что люди, с которыми не лежали родители, им было гораздо сложнее.

В. Фагурел

— Намного, намного. То есть это большая редкость, что кто-то смог с этим справиться один. Ну действительно потому что очень большая редкость. И недавно виделся с одной девочкой, и я смотрел на нее вот такими глазами, такими прямо большими: как так? То есть ты справилась одна, да? Потому что я понимаю, что ну это практически невозможно. Ну я смотрел на нее, как на чудо.

К. Мацан

— А можно ли говорить, что не только семья помогает справляться с болезнью, но и как бы сама семья на выходе из этой болезни преображается, обретает какое-то новое качество? То есть эта болезнь в каком-то смысле оказывается тем процессом, через который сама семья преображается.

В. Фагурел

— Ну конечно, конечно. Я могу сказать так: никто из тех, кого я знаю, не говорил мне о том, чтобы я хотел бы, чтобы в моей жизни этого никогда не было. Да, практически все говорят о том, что они рады, что с ними это все случилось, и они справились. Потому что они увидели то, что до этого казалось невозможным.

А. Леонтьева

— Потрясающе.

В. Фагурел

— Волонтеров, в первую очередь. Потому что до этого я не думал, что вообще человек после работы может за бесплатно ко мне прийти, чтобы там, не знаю, со мной поговорить, спросить: как ты? То есть это казалось, что как так, такого не бывает.

А. Леонтьева

— Вам это помогало, Влад, ну вот когда приходили люди с вами поговорить незнакомые?

В. Фагурел

— Ну в самом начале я, конечно, был зол на себя, я был зол на всех там, на весь мир, да, на то что меня вывезли там из дома, я не буду видеться с друзьями. И вначале я как-то так, когда первый раз ко мне пришел волонтер, вот Юля Дубицкая ко мне пришла — Юля, если слышишь меня, привет! — я помню, она пришла, и я такой спросил так: скажите честно, сколько вам за это платят? Она такая: нисколько. Я такой: как так? Так бывает вообще? И действительно я был этому очень удивлен. И ну действительно открылся какой-то новый мир. Потому что ну во всяком случае на тот момент в провинции об этом вообще никто не говорил.

К. Мацан

— Любопытную вы вещь такую приоткрываете, о которой, мне кажется, мы как-то нечасто задумываемся. Мы говорим часто о необходимости помогать и реже говорим о том, что принять помощь тоже, оказывается, требует какого-то, может быть, усилия, да, получается.

А. Леонтьева

— Прекрасное замечание.

В. Фагурел

— Ну конечно. Если вам очень плохо, возможно, вы не хотите, чтобы к вам кто-то подходил, да, вы отвергаете это. И принять, да, поверить, что человек действительно тут хочет и как-то может что-то сказать, это бывает тяжело. На первых порах так вообще. То есть если вы ребенок, который обиделся на всех, на себя в первую очередь, тут это тяжело.

К. Мацан

— А вы помните, где переключилось? Где вот вы начали вдруг ну принимать это внимание без злобы, без того чтобы ощетиниться, не знаю, с благодарностью? Может быть, вы так это тогда не формулировали, не артикулировали, но вот переход произошел к новому этому пониманию?

В. Фагурел

— Да, он произошел. Произошел не сразу, прошло несколько месяцев. И как-то да, как-то стало легче. На самом деле очень интересно так получалось, что с нами очень часто волонтеры приходили и начинали играть в шахматы. И как-то это порой происходило за игрой. Но такого, чтобы вот прямо что-то щелкнуло — наверное, вот этот момент я тогда не уловил. Но спустя несколько месяцев действительно я стал уже как-то так, как-то веселее к этому всему относиться, то есть я уже не чувствовал себя таким там больным. То есть мне как-то, ну да, нельзя было выходить из комнаты там — это было тяжело. Но все-таки мы, не знаю, все равно тогда радовались жизни, да, мы там действительно, у тебя сосед по палате — о, мы с тобой друзья по несчастью, да, или у тебя там такая же... И как-то это все было весело.

К. Мацан

— Ну то есть в одном из рассказав О. Генри «Родственные души», когда домушник забирается в богатый дом, и они в итоге начинают очень мирно и дружелюбно общаться с хозяином, потому что оба оказываются больны одной и то же болезнью и начинают обсуждать, как от нее лечиться. И в итоге грабитель и богач становятся такими лучшими друзьями. Вот родственные души — как-то мне это всегда казалось очень...

А. Леонтьева

— И гость ходит за счет хозяина выпивать.

К. Мацан

— Да-да-да. И это всегда казалось каким-то таким вот христианским рассказом. Потому что вот каждый человек на другого может посмотреть как на такого же больного, в смысле ну греха, в таком богословском смысле: все больны одной и той же болезнью, и в этом смысле все братья и родственные души.

А. Леонтьева

— Тебе очень философская мысль пришла в голову, а мне пришла тоже философская, но о том, что человек, сила его иногда заключается в том, чтобы принять свою слабость. Вот это вот очень важная такая...

М. Бырдина

— В немощи совершается.

А. Леонтьева

— Да, она как бы психологическая, христианская.

В. Фагурел

— Но это крайне тяжело принимать. Принимать то что вот, особенно если ты что-то до этого мог, и вдруг ты этого не можешь — это крайне тяжело. То есть ну потому что чувствуешь, что вы что-то потеряли. Притом то что было внутри вас, это было ваше, это не было то есть что-то, это не было какая-то игрушка, которую кто-то отобрал, нет. Это как бы часть вас, это вы, и вы потеряли часть себя каким-то образом. Это крайне тяжело с этим как-то смириться, не знаю.

А. Леонтьева

— А что помогает, какие слова нужно говорить?

В. Фагурел

— На самом деле тут опять же то, что работает для меня, не работает для всех остальных.

К. Мацан

— А что сработало для вас?

В. Фагурел

— Ну вот смотрите, когда я, допустим, поступал на физический факультет и готовился со своим учителем...

К. Мацан

— Московского университета.

В. Фагурел

— Да, МГУ, да, когда я готовился, у меня был такой замечательный преподаватель, Мищенко Андрей Анатольевич. И я помню, как-то не сделал домашнее задание. Не успел или там, не знаю, как-то пренебрег этим. И он мне тогда сказал такие слова: ну слушай, похоже, это все-таки не твое, ты не тянешь. Как же меня тогда это задело! Я такой: ты что! Да я сейчас это все задачи со звездочкой, просто все, кто тут что не тянет? Смотри!

А. Леонтьева

— Всех порву.

В. Фагурел

— Да, и на самом деле в те моменты, я помню, я пытался как-то, я понимал, что такие вещи, они меня, наоборот, как-то больше раззадоривают. То есть это вызов принят. Вот. И вот мне это помогает, да, потому что я в такой подобной ситуации я воспринимаю это как вызов. Да, то есть кто кого, давай, сейчас посмотрим. А кому-то кто-то так не может, да, то есть кому-то нужно, наоборот, сказать так: ты справишься, ты это... Мне — нет, мне нужно сказать: слушай, ну похоже тебе осталось-то, парень, ладно, нечего с тобой тут разговаривать, да, ты слабак. У меня, наоборот, меня это раззадоривает. Но нужно понимать, что это работает далеко не со всеми. То есть если говорить про меня, то это вот так.

А. Леонтьева

— А вот мы сейчас проверим. Мария, а на вас что работает?

М. Бырдина

— А мне как раз, Влад говорит — у меня абсолютно другая ситуация. Вот мне, наоборот, очень помогли такие простые просто слова, вот там не знаю, когда люди говорят там: все будет хорошо. Вот сейчас я понимаю, что вот кому-то я это говорю — на другом человеке это может, как Влад говорить, не сработать. Ну все будет хорошо. Ну спасибо там, да, классная поддержка. Но мне это так, вот просто настолько поддерживало. Опять же ты понимаешь, как тебе говорят. Одно дело сказать, пробросить: да все будет хорошо, не переживай, типа отрастут твои волосы, подумаешь, проблема. Можно так сказать. А можно сказать: все будет хорошо, — так вот просто, вот опять же, да, в простоте, но с душой. И вот тоже это опять же сила этих слов, она проявляется еще, мне кажется, тут такая связь. Вы спросили про семью, если можно, тоже такой момент...

А. Леонтьева

— Да, да.

К. Мацан

— Нужно.

М. Бырдина

— Мне кажется, тема семьи, твой взгляд на семью, она, с одной стороны, очень сужается, потому что ты наконец начинаешь видеть своих родителей. То есть до этого все вот эти вот слова там, не знаю: «не замерзни», «надень куртку», «а ты покушала?» — они казались вот таким, ну как бы вот такой заботой, которая все время тебе что-то, хотят о тебе позаботиться. А ты вроде хочешь это скинуть, да, сбросить с себя, ну я уже вроде сам пойду, спасибо. Но вот в этой ситуации оказавшись, ты понимаешь, что вот родители, которые тебя держат за руку в физическом смысле, и в буквальном, и в таком духовном — это на самом деле то что вот, та молитва родителей, про которую говорят, которая со дна морского достанет, вот это и есть. И ты совсем по-другому, ты с таким выражением, ну насколько вот, по-другому начинаешь относиться к этим словам, к этой заботе. Тебе уже не кажется такой какой-то вот докучливой, вот вроде да я сам разберусь. Нет, тебе на самом деле этого хочется, уже начинается, по-другому смотришь. И ты начинаешь видеть свои родителей, что они тебя по-настоящему любят. Вот я просто помню, был такой момент, мы ехали, значит, с родителями, папа вез, мне кажется, с капельницы или на капельницу, что-то вот такое вот было. Я просто помню, что я еще сама над собой посмеялась, подумала, что вот если бы я была оператором, я бы сняла этот момент, как в кино. Когда я сидела на заднем сиденье, папа на переднем, и я сижу в маске и просто смотрю вот в его зеркало, а он посмотрел в мое. И в этот момент, когда взгляды пересеклись, я понимаю, с одной стороны, это настолько такой момент, я вот его помню, десять лет прошло, я его помню, вот этот момент, когда ну ты видишь своего отца, свою маму там, родителей своих, ты видишь их, начинаешь по-другому видеть. И это, конечно, такой опыт важнейший. И очень, мне кажется, важно его... Опять же кому-то, есть люди, которые прекрасные, они сразу начинают ценить, да, у них есть семья, они сразу это ценят. Я вот такой человек, да, что мне нужно было вот что-то такое пройти, чтобы увидеть наконец-то, что вообще вот, слава Богу, что есть, да, родители, что нужно вообще каждый день Бога благодарить, что ты вообще проснулся, а там не быть чем-то недовольным, что ты там что-то это. Вот все уже отлично, проснулся — шикарно. Ну вот и если тоже так говорить, то с одной стороны, это ощущение семьи сужается до конкретных людей. А с другой стороны, расширяется просто невероятно. Потому что ты понимаешь, что семья в глобальном смысле это, да, это родители, это бабушки, дедушки, родные все. Но это еще огромное количество людей, которые ну на самом деле так работают на твое выживание в буквальном смысле, что это тоже твоя семья. Я вот не могу сказать, у меня, например, коллеги моих родителей, вот что мамы, что папы, они нам так помогали — бескорыстно, искренне и причем с такой тактичностью. И я думаю: ну как, разве это не моя семья? Или там, не знаю, вот в храм, например, я сейчас хожу, и у нас очень такая активная молодежная тоже там команда. И я понимаю: ну разве это не семья? То есть люди, которые к тебе вот так относятся, разве это не семья, то есть тоже, да, получается.

К. Мацан

— Сегодня в «Светлом вечере» с нами и с вами Владислав Фагурел, участник первых Всемирных детских игр победителей и Мария Бырдина, сотрудник оргкомитета Всемирных детских игр победителей. Мы говорим о семье в преодолении болезни и вере. В студии моя коллега Анна Леонтьева, я Константин Мацан. Мы прервемся и вернемся к вам буквально через минуту.

А. Леонтьева

— Сегодня с нами говорят о семье и преодолении нелегких болезней, о поддержке, два победителя — Влад Фагурел, участник первых Всемирных детских игр победителей и Мария Бырдина, сотрудник оргкомитета Игр победителей. Мария, вот вы говорите о семье. И я так понимаю, что помимо всего прочего, как это плюсом, наверное, да, того что с вами случилось, было то что вы пришли к Богу. Вот как это произошло?

М. Бырдина

— Ну мне кажется, что, честно говоря, во многом от семьи, конечно, все идет. И я просто помню, что ну как сказать, то есть вопросов, есть Бог или нет, мне кажется, что у меня с детства не было. То есть мне все время как-то казалось...

К. Мацан

— Казалось, что есть.

М. Бырдина

— Ну не возникало такого вопроса. Скорее, наверное, что было такое очень какое-то, может быть, ну о такое, может быть, сказочное восприятие, что я приду в храм, поставлю свечку, и у меня будет пятерка по математике — ну вот какое-то такое, очень детское восприятие. А этот опыт, когда вот, да, ну вот я столкнулась вот с этим диагнозом, это уже немножечко ты по-другому смотришь действительно. И может быть, возможно, начинаешь как-то вот отношения с семьей рассматривать как отношения с Богом, вот в той же, такой похожей проекции. Какое-то опять же такое воплощение заботы, такой всеобъемлющей просто заботы, когда действительно насколько приходит вот эта помощь вовремя, и что все происходит вовремя на самом деле. Вот, наверное, да, вот такое, конечно.

К. Мацан

— Вот смотрите, мы часто как-то говорим о том, что человек приходит к вере ну или к какому-то активному воцерковлению в связи с болезнью. И часто со стороны может показаться, что логика этого человека только в поиске утешения: то есть вот плохо — ну куда еще пойти? Ну туда, вот к неким высшим силам, к тому, на что можно как-то вот понадеяться, рассчитывать. Потому что это не связано с земной реальностью, здесь нет ничего ненадежного. Вроде как такие высшие силы, они такие, как-то не подвержены мирской энтропии, и там все у них хорошо, и вот там к ним обратиться. Но это скорее такая отрицательная мотивация: плохо — я пойду за утешением. Люди, которые приходят к вере в болезни, часто совсем иначе свой опыт описывают, что это не как бы от безысходности, а это какой-то очень приход, как какое-то обретение чего-то важного. В каком-то смысле обретение себя настоящего. И это качество, качественный какой-то переход, в качество иное, не знаю, уровень жизни, вот что-то в этом роде. У вас это как было? Скорее отрицательная мотивация как утешение или все-таки то, вот о чем я сказал после этого?

М. Бырдина

— Мне кажется, это был, ну как сказать, просто единственный выход, вариант. И не то что вариант, это был единственное, что в душе вот просто сразу, родилось. Я просто помню, у меня там диагностический центр рядом и просто напротив храм. И у меня вообще не было, то есть это не было паника там: сейчас бегу. Это, конечно, был страх, но вот не знаю, как сказать, у меня больше вопросов, наверное, к себе. То есть как сказать, вопросов там о том, вот есть ли Бог, опять же, у меня вопрос к себе. Потому что я увидела, правда, такое количество любви, вот то что Влад говорил, про волонтеров, да. Ну правда, люди приходят, отдают свое время, это большая-большая работа, и ну вот то что они это делают, это же огромный такой аванс тебе, да, что помогают так. И не знаю, ну то есть все — врачи, медсестры. То есть ты встречаешь вдруг, ты живешь обычной жизнью, у меня, например, там, не знаю, было много каких-то желаний, мечт, еще чего-то, но как бы это все было очень так вот на мне: я хочу вот это, вот там не знаю, мания какая-то, цель. А тут ты встречаешь людей, которые очень много готовы тебе отдать. То есть вот с концентрацией на себе ты понимаешь, что вот, оказывается, есть люди, у которых внутри маячок так настроен, чтобы другим отдавать. И после этого на самом деле вопросов больше у меня к себе появилось. И до сих пор как-то надо их, мне кажется, надо их в себе всегда не успокаиваться и задавать: так, а вот как бы сейчас-то как?

А. Леонтьева

— У меня, знаете, вопрос вот к обоим героям. Вы прошли через страшные болезни. И есть такое выражение, что когда тебя толкают в бездну, у тебя два варианта: либо вырастить крылья, либо упасть. Вот мы с вами говорим, ну вы, наверное, тут действительно победители. А видели вы людей, которые вот оказывались без поддержки, насколько много таких людей? Мы же видим, в принципе, только людей, которые уже вырастили крылья. Вот вас, например.

М. Бырдина

— И мне вот, честно говоря, кажется, что вообще победители, когда мы говорим, там про победителей, мы говорим опять же все-таки, наверное, ну это победа принадлежит огромному количеству людей, вот такой команде, которая просто, да, как в спорте, сплачивается и так вот идет к цели.

В. Фагурел

— Да, там одиночек нет.

М. Бырдина

— То есть один вообще никогда не...

В. Фагурел

— Да, там бывали случаи, что без поддержки родителей такое случалось, и случалось, что справлялись. Но это в любом случае была команда.

А. Леонтьева

— Но не в одиночку, да. Ну вообще выглядите как какие-то члены вот какой-то огромной, неведомой мне общности людей, которые вот занимаются, вот ну вас выбросило в такую, в общем, серьезную общественную деятельность.

В. Фагурел

— Ну я сейчас меньше общественной деятельностью занимаюсь. Но вообще да, у нас, ну как бы сказать, между нами все равно есть, так или иначе, какая-то, не знаю, какая-то такая связь мнимая. Да, каждый раз, когда я вижу кого-то, кто столкнулся с подобным диагнозом или каким-то образом с этим задействован был, замешан был, все равно есть такое: а, так у тебя тоже там это было, да? Все там. И как-то, то есть мы такие земляки...

К. Мацан

— Родственные души.

В. Фагурел

— Ну да, то есть мы, получается, мы такие земляки, но только по болезням каким-то, да, каким-то недугам, выходит.

М. Бырдина

— Но я к тому, что это, вижу, многих людей это заставляет быть более активными. То есть кто-то сидел дома и вдруг проснулся и основал фонды и там помогает.

М. Бырдина

— Ну вот кстати, еще интересно, что опять же есть люди, которым, грубо говоря, не нужно было, да, вот этой встряски. У нас вот, например, там Надя Кузнецова, она ходила в больницу очень давно, там не знаю, больше десяти лет. Это наш руководитель проекта, которая вообще придумала Игру победителей. Она съездила на Онкоолимпиаду в Польшу там в 2008 году, посмотрела на ребят, которые вот тоже они не были одни, да, это была команда, это были какие-то спортивные соревнования, прямо так и называлось: Онкоолимпиада. И была такая классная команда волонтеров «Подари жизнь», которые вот собрались и сделали вот вместе с Надей все вместе, одной командой, такой вот проект, когда опять же ты не один. Мне кажется, вот эта вся история про то, что ну вот, да, на самом деле, правда, ты не один. Вот опять же, да, очень боюсь таких слов, потому что все время звучит очень как слоган: ты не один там, мы вместе. Но на самом деле, когда ты попадаешь в такую ситуацию, ты понимаешь, что все простые слова, они на самом деле так и есть, что хороших людей больше, что добро победит и все такое. И по большому счету неважно, что с тобой было. Мы вот тут сидим тоже такие все, как победители — я все время так от этого слова, ну когда к себе да, это. Ну нет, на самом деле победа — это огромное-огромное количество людей, и те люди, которые, то есть, как сказать, за этим стоит, правда, очень много людских поступков таких искренних. И ты понимаешь, что правда, ну вот все простые слова на самом деле оказываются правдой.

К. Мацан

— Мы заговорили, вот вы заговорили о том, что такое победа. И может быть, у меня какая-то излишняя, не знаю, философская мысль, может быть, она на самом деле к реальности отношения не имеет, вы мне сейчас скажете. Но вот что такое победа в этом смысле и что такое поражение? Только ли победа над болезнью, над диагнозом является победой или все-таки победа это еще и вынести из этой болезни благодарность? И в ином смысле: встречали ли вы проигравших — таких которые, может быть, и исцелились, но в новое качество жизни, в новое качество отношения к миру не перешли? Или таких не бывает, потому что ну слишком сильные испытания?

В. Фагурел

— Я могу сказать, что такое встречается крайне редко. То есть такое бывает, да, это случается, но крайне редко. Ну просто это еще ведь зависит от того, насколько таким, насколько тяжело было человеку, да, насколько сильное было потрясение. Потому что у некоторых людей — ну так это, наверное, нехорошо говорить, — но как там легко отделался. То есть да, бывает так, что бывают люди, которые выздоравливают очень легко, такое случается крайне редко, да. И с ними, да, может получиться так, что да, они из этого могут особенно ничего не вынести. Потому что да, ну вы этого не заметите. Но это крайне редкое явление. То есть нельзя, не надо никогда возводить в абсолют, что вот таких нет, такие есть. Но не знаю, дай Бог, я там видел одного-двух человек там за всю жизнь, а я прошел и общался очень с многими.

К. Мацан

— Ну то что вы говорите, вселяет и дарует надежду.

А. Леонтьева

— Влад, а можно спросить у вас такой земной вопрос, не философский...

К. Мацан

— Ну прости, вечно ты меня приземляешь.

А. Леонтьева

— Когда о философии идет речь. Вот чем вы сейчас занимаетесь, в чем вы себя нашли?

В. Фагурел

— Сейчас? Ну последние, я даже не знаю сколько здесь, это получается, наверно, с 2008 года, да, где-то 2008 — уже одиннадцать лет я занимаюсь репетиторством. Ну дело в том, что мне родители денег особо не давали. И я как-то так понял, что, ага, я в 8 классе — соответственно я могу помочь семиклассникам, ну и так далее. Во так вот в 9-м — наверное, 7-8 класс и дальше. И да, я занимаюсь преподавательской деятельностью.

К. Мацан

— Математика?

В. Фагурел

— Математика, физика. Тут недавно даже была информатика, хотя это не совсем мой профиль, но в принципе человек, который там закончил физфак, да, для него это нет проблем с этим, значит. И да, в основном я себя вижу сейчас в первую очередь как... В общем, я считаю, что у нас есть несколько главных таких проблем, которые нужно решать в стране, вообще в мире. Первое — все начинается с воспитания, да. Ну тут я, извиняюсь, некомпетентен, потому что своих детей нет, чужих воспитывать я не собираюсь, да, я не могу этого делать. Затем идет, после воспитания идет образование. Без образования не будет ни науки, ни медицины, ни космоса, никакого будущего, да, такой страны быть не может. Потому что следующий этап такой фундаментальный, крайне фундаментальный, это образование. Если есть образование, хорошее образование, то тогда уже может быть и все остальное. И я, да, соответственно и еще одна проблема, которая меня последнее время очень сильно беспокоит, это проблема с тем, что у нас нет, у нас уничтожена рециклинговая система, то есть система переработки отходов, мусора. Потому что ну у нас это все было. Потом мы, так сказать, посмотрели: как классно там — пластик, пакеты красивые, и сейчас...

А. Леонтьева

— А как это к вам относится? Ну в смысле это к вам как-то относится, вы этим занимаетесь?

В. Фагурел

— Я занимаюсь, я сейчас делаю свою часть, если нужно выбрасывать мусор...

А. Леонтьева

— В образовании работаете.

В. Фагурел

— Нет. А с мусором, да, я просто делаю свою часть. Я очень надеюсь, что у нас все это пойдет. Не первый год уже говорю о том, что нужно начинать с верхушки, да, то есть нужно брать такие университеты как МГУ, Высшая школа экономики, физтех там и так далее. То есть начинать вот с самых серьезных вузов там, с бизнес-центров и двигать все это движение. Именно начинать оттуда, сверху вниз, да, потому что потом люди начнут подражать, и это получится. А сейчас, да, занимаюсь, сейчас занимаюсь именно образованием. У нас очень много проблем с этим и проблемы с аудитом знаний. То есть система ЕГЭ, в ней есть много положительных моментов, но, к сожалению, сейчас она не дает объективной оценки. Объективной она становится ближе к сотне баллов, как вы понимаете, такую оценку получают далеко не многие. И моя задача сделать так, чтобы система оценки знаний стала объективной, чтобы процесс усвоения знаний, он был изменен и поставлен, то есть возведен на совершенно другой уровень — это работа с памятью, это система интервальных повторений. Потому что мы в принципе уже давно знаем, как работает память. Плюс еще работа с образами, да, образование — процесс создания новых образов и связи между теми, что уже существуют. С этим, конечно, большая проблема, у нас этим практически никто не занимается.

К. Мацан

— Владислав Фагурел, участник первых Всемирных детских игр победителей и Мария Бырдина, сотрудник Оргкомитета Всемирных детских игр победителей, сегодня с нами в программе «Светлый вечер».

А. Леонтьева

— Влад, хотела спросить у вас, ну у меня такое более конкретное мышление. Вы так по-мужски широко начали рассуждать — о мировых проблемах и наших проблемах. А мне хотелось бы, я зацепилась мыслью вот за то, что вы говорите: я занимался репетиторством, там в 8 классе с 7-м, потому что родители мне не давали денег. То есть я так понимаю, что родители все-таки достаточно строго к вам относились, несмотря на то, что вы болели.

В. Фагурел

— Ну конечно. Ну на самом деле...

А. Леонтьева

— То есть поблажек у вас не было на ваше, так сказать...

В. Фагурел

— Я бы даже сказал, получилось так, что после того, как я выздоровел и вернулся обратно там в свой город, а понимаете, когда вот когда человек, в общем, здесь все хорошо, да, то есть было даже такое, что вот не хотелось отсюда уезжать. А в провинции все несколько иначе. Люди про это ничего не слышали, они не знают, что ты там какой-то победитель, да. Они ничего об этом не знают, для них ты такой же вот, как и они. И только ты знаешь, что ты там через что-то прошел, и что-то увидел там, и что-то преодолел. И, соответственно, становится тяжело, да. И тогда мои родители, моим родителям тоже было в некотором смысле тяжело, потому что ну моя болезнь тогда подорвала их дело, их работу, дальше было тяжело как-то выкарабкиваться. Но на самом деле даже когда все было хорошо, мне отец там не давал денег, он мне говорил: так, иди, заработай. Я такой: ну мне же семь лет. Он такой говорит: ну так тебе подсказать, как это сделать, да? И потом, да, я приходил, я пришел в агентство недвижимости, да, сказал, что так, мне главному, да. Прихожу к директору...

А. Леонтьева

— Семь лет?

В. Фагурел

— В семь лет, да. Так, говорю, значит, здесь у вас, вы здесь совершенно недавно на рынке, у вас проблема с рекламой. Вы, конечно, повесили баннеры, но это не работает. Значит, вот у вас есть принтер, печатайте...

А. Леонтьева

— Ушам своим не верю.

В. Фагурел

— Да, печатаете мне объявления, даете клей ПВА и деньги на мороженое. А после этого, когда ребята такие смотрят: о, вот круто, работаешь? Они такие: а можно нам тоже как-то это? Я такой: ну я могу договориться. В итоге они потом работали за меня.

А. Леонтьева

— Том Сойер такой.

В. Фагурел

— Да, и понимаете, то есть мне родители в этом плане, они никогда вот этого не давали. Только вот в определенный момент жизни они там мне помогали, там давали что-то на обеды там — это уже в старшей школе, когда я допоздна задерживался, когда готовился к экзаменам, к олимпиадам. А так никогда. То есть всегда подсказывали, каким образом можно найти, заработать, то есть всегда было именно в этом ключе. То есть ты должен это сделать сам, мы тебе можем подсказать, как именно, если ты не можешь сейчас придумать.

К. Мацан

— Мы сегодня наших гостей представляем как участников и организаторов Всемирных детских игр победителей. Давайте расскажем нашим слушателям, что это такое. Давайте скажем, что вот на этой неделе начнутся 10-е Всемирные детские игры победителей. И пройдут соревнования 4, 5 и 6 июля в Манеже ЦСКА. Мария, расскажите, что там будет.

М. Бырдина

— Да, это на самом деле очень такая хорошая история. Вот как раз она, мне кажется, очень семейная. Вот своими корнями Игры победителей такой проект, который создали волонтеры «Подари жизнь» ровно десять лет назад, как раз вот после этой поездки в Польшу, исторической, можно сказать...

К. Мацан

— На Онкоолимпиаду.

М. Бырдина

— Да, когда было понятно, что действительно победители почему? Потому что ну тут очень много детки страдают во время лечения, страдает семья, то есть огромный удар на семью приходится просто вот. То есть семья там, родители, мне кажется, как вот по моему опыту, мне кажется, переживают, ну и вообще по опыту любого человека, который столкнулся с болезнью, родители переживают намного больше, да, чем, может быть, даже сам человек, который столкнулся с болезнью, потому что родителям все это воспринимать очень тяжело. И стало настолько понятно, что да, столько сил, да, волонтеры, жертвователи, врачи столько вкладывают. И так хочется, вот ну не знаю, тот же врач, он видит такой круг страданий, вот у него все время там перед глазами детки, которые лечатся. Потом, слава Богу, там ребенок вылечился, уехал домой, все, приезжает на проверку — больше врач этого ребенка не видит. И как же было бы здорово собрать вот тех деток всех вместе. И даже не то что, не только для них, но очень важно для тех, кто лечится. То есть это вообще такой момент для тех, кто сейчас вот лечится в больнице, конкретно вот лежит именно сейчас, сегодня лежит в палате и смотрит на ребят, которые вот уже готовятся к соревнованиям. Для этих деток это, может быть, даже еще более важные игры на самом деле, чем для тех, кто там. Потому что вот этот стимул, да, то что ты видишь, что вот, можно, да. Сейчас мне очень тяжело, сейчас я лежу в палате, там маска, все, не выходить там год. Но я знаю, что этот год закончится, и ко мне там придет, не знаю, Влад, расскажет про, то как он там вообще чемпион по плаванию у нас, да, сидит, как заработал медаль. Я знаю, что я буду, посмотрю на него, подумаю: ух ты! Так, значит, нельзя сдаваться, надо продолжать. И вот эти вот Игры, они как раз, да, десять лет растут-растут, развиваются. Вот например, я была просто волонтером на первых играх, просто как волонтер я что-то там, не знаю, либо ты ходишь в огромном костюме какого-то огромного зайца там плюшевого, тебя дети все обнимают. Ну то есть это такая радость на самом деле быть волонтером. Это ну считается, что ты что-то отдаешь, на самом деле ты отдаешь, но тебе столько приходит вот это бесконечных объятий и любви. И поэтому первый игры мы с Владом, мы не были знакомы, но были, получается, оба на первых играх, они были там десять лет назад на «Локомотиве». И тогда там было восемь стран участников, да, восемь стран и около двухсот детей. Сейчас у нас уже за всю историю, за десять лет, 22 страны мира поучаствовали, вот на эти игры конкретно приедет 15 стран, включая Россию, и 35 регионов страны. То есть это огромный масштаб, совершенно такой большой-большой, когда такая общность, где ты приходишь и понимаешь, что... Ну такая еще история, что например, если человек учится в школе, заболевает, он в классе оказывается, как правило, один с таким диагнозом. Вот это очень тяжело, когда ты, тебе не с кем поделиться опытом. Ты хочешь о чем-то поговорить, да про те же там, не знаю, последствия побочные, ну что угодно, да просто там посмеяться над какими-то побочками, ну что-то просто по-детски — а тебе не с кем. То есть ты вот как бы оказываешься такой немножко, в изоляции. А тут ты приходишь вот в такую среду, где все с этим опытом. Но при этом этот опыт, он не главенствующий, там главенствует какое-то вот именно, ну все просто люди, которые говорят, кто приходит там первый раз на игры, они говорят: слушайте, здесь такая концентрация счастья, как будто тебя, оно просто вот лучится. Ну невозможно передать. Потому что кажется, что ну многие люди там думают: наверное, как-то там это будет тяжело морально — прийти, посмотреть. Да на самом деле это настолько это вот такой заряд огромный. Вот помните, был в прошлом году чемпионат мира по футболу, когда просто все ходили по улицам. Как оказалось вдруг, что у нас безумно вежливые люди в стране, там все в метро уступают, улыбаются. А они на самом деле такие же и были, просто нужно было вот этот вот заряд такой. И тут тоже, я просто в этом году для себя поняла, что такое для меня Игры — это маленький чемпионат мира, который проходит не раз там, не знаю, в сколько-то лет у нас в стране, а проходит каждый год. Вот такой чемпионат мира, где абсолютно такая радостная обстановка и где все вместе.

А. Леонтьева

— Всех приглашаем в четверг, пятницу и субботу в Манеж ЦСКА на Игры победителей. Приходите, поддержите, поболейте, зарядитесь этой радостной атмосферой, о которой Мария рассказывает.

К. Мацан

— Ну то есть я так понимаю, что вам вот хотелось бы, чтобы было именно больше гостей и людей на трибунах, которые поддержали бы участников. Участвуют победители, но еще и важна поддержка зала.

М. Бырдина

— Да, вот это очень важно. Влад не даст соврать.

В. Фагурел

— Заряжает, конечно.

А. Леонтьева

— Влад, как чемпион, не даст соврать.

В. Фагурел

— Нет, ну как чемпион по плаванию. В общем, там было несколько моментов. Первое это у нас был бег, забег, тогда я взял золото и по плаванию я взял серебро. И я помню, как люди кричали. Просто дело в том, что на половине дистанции, так как техника полностью отсутствовала, я все на грубой силе вытащил. А техника отсутствовала, и я помню, действительно было тяжело. То есть как бы вот это серебро я тогда прямо зубами рвал.

К. Мацан

— Какая дистанция, сколько вы бежали?

В. Фагурел

— Так, если бег, то был, по-моему, 50 метров. Но бег мне было легко, а вот именно плавание, заплыв — я не помню, сколько точно, то есть там ну я не помню, может, 30 метров, может, чуть больше, не помню. Но я помню, что на середине дистанции тогда действительно показалось так: доплыву я вообще или нет? И когда люди на трибунах там кричат там: давай, Россия! — ну конечно, это очень помогает. Я помню, что тогда вот через «не могу» все это сделал. И там было так буквально так — золото, серебро, бронза — вот так вот это было. Так что это, конечно, очень заряжает. И прямо без этого как-то так ну я бы так не выдержал.

К. Мацан

— Тем, кто заинтересовался, давайте расскажем, где найти более подробную информацию — в интернете билеты покупать, или регистрировать, или просто приходить в Манеж ЦСКА.

М. Бырдина

— Да, у нас нет билетов, у нас открытое абсолютно соревнование. Можно прийти взрослым людям, молодым, с детками, без детей — то есть будет такая программа, которая на самом деле очень интересна в принципе всем. Всем, кто занимается спортом, всем, кто любит какие-то интересные мастер-классы. Потому что у нас будет программа, такой городок развлечений, такая арт-территория. то есть можно приходить с детьми, будет много всего интересного — всякие мастер-классы, интересные приключения, ну то есть будет абсолютно такая насыщенная программа творчески. Там даже актерские истории, музыкальные мастер-классы. То есть вообще на самом деле огромное количество разных интересных занятий, которыми можно будет заниматься. Ну и на самом деле, конечно, важно для детей. Потому что они приезжают, например, ну не знаю, из Челябинска, из Екатеринбурга детки едут. И они приезжают, им так хочется на самом деле этой поддержки, для них это так важно, они себя на самом деле чувствуют прямо настоящими спортсменами. И когда они себя так чувствуют, у них вот этот вот опыт болезни тяжелой для них и для их семей, это прямо вот такая подушка любви, такая подушка безопасности, когда они видят, что за них болеют и переживают, это прямо, и для семей опять же. Вот поскольку мы сегодня говорим про семью, для семьи это очень важно, чтобы видеть, что они все вместе, не одни.

К. Мацан

— Спасибо огромное за эту беседу. Сегодня с нами и с вами в «Светлом вечере» были Влад Фагурел, участник первых Всемирных детских игр победителей и Мария Бырдина, сотрудник Оргкомитета Всемирных детских игр победителей. Напомним еще раз, что на этой неделе — 4, 5 и 6 июля пройдут 10-е Всемирные игры победителей в Манеже ЦСКА. И наши гости всех туда приглашают. Спасибо за этот рассказ, который мы сегодня слышали, о преодолении болезней, о радости, о вере и, конечно же, о семье, которая только, наверное, главное и помогает с этой болезнью бороться.

А. Леонтьева

— И отдельное спасибо за то, что вы такие жизнерадостные красивые люди, которые вот зарядили нас тоже с Костей.

М. Бырдина

— Спасибо вам большое.

А. Леонтьева

— Спасибо большое.

В. Фагурел

— Спасибо.

К. Мацан

— Анна Леонтьева, я Константин Мацан. До свидания.