«Путь к священству». Светлый вечер с прот. Алексеем Яковлевым

прот. Алексей Яковлев

В нашей студии был руководитель волонтерского проекта по возрождению храмов Севера «Общее дело», настоятель храма преподобного Серафима Саровского в Раеве священник Алексей Яковлев.

Отец Алексей рассказал о своем интересном пути к священническому служению.

Ведущие: Константин Мацан, Кира Лаврентьева

К. Мацан

— «Светлый вечер» на радио «Вера». Здравствуйте, дорогие друзья! В студии моя коллега Кира Лаврентьева.

К. Лаврентьева

— Добрый вечер!

К. Мацан

— И я, Константин Мацан. И сегодня с нами в этой студии — протоиерей Алексей Яковлев, настоятель храма преподобного Серафима Саровского в Раево в Москве. Добрый вечер, отец Алексей!

Протоиерей А. Яковлев

— Добрый вечер.

К. Мацан

— Вот в этом цикле бесед, который мы с Кирой ведем, мы беседуем со священниками об их пути к вере, вере и о пути к священству. Потому что, как мы уже много раз убеждались, вопреки стереотипу, вопреки представлению о том, что человек рождается с такой предрасположенностью к священству, очень часто путь этот, который в итоге приводит человека к принятию сана, это путь, полный моментов выбора, сомнений иногда, какой-то решимости и интересных историй часто. И вот о Вашем пути к вере и к священству мы хотим поговорить — просто еще потому, что, как мы замечаем, это очень может быть актуализировано в жизни каждого из нас, как еще один опыт встречи человека со Христом.

К. Лаврентьева

— Отец Алексей, лично я наслышана о Вас как о руководителе проекта «Общее дело. Возрождение деревянных храмов Севера», как преподавателе факультета православной культуры Военной Академии Ракетных войск стратегического назначения имени Петра Великого. То есть у Вас очень много образований, у Вас очень сложный такой многослойный жизненный путь, и, конечно, хочется, в первую очередь, спросить, а с чего все начиналось, как это было, какой был путь Ваш к Богу.

Протоиерей А. Яковлев

— Начиналось все с каникул, которые я провел на пасеке у своих родственников в Тамбове. У меня совершенно замечательные родственники — Борис Николаевич и Евгений Николаевич, мои дяди, которые представляют из себя уникальное явление русского народа — такие настоящие русские мужчины. Когда-то вот истребляли-истребляли кулаков, а они именно такие — то есть это люди, которые очень любят работать и очень любят Бога, очень любят Церковь. И Церковь — не просто как-то они являются частью Церкви, они еще и помогают, всеми силами помогают храму. И вот когда я был на пасеке у них, то, безусловно, их пример на меня очень оказывал удивительное такое влияние. Мне хотелось быть как они, мне хотелось им подражать. Мне было тогда 16 лет.

К. Мацан

— Ну, то есть Вы росли, получается, в некоторой церковной среде — через них?

Протоиерей А. Яковлев

— Они жили в другом городе –в Тамбове, и к ним я приезжал только на лето, на месяц-полтора. Но вот, знаете, как говорится, что огонь — он зажигает и другие сердца. И вот огонь веры, который в них жил и живет, он как раз зажег эту веру и во мне. Они ходили в храм и я ходил в храм, они приглашали в гости священников по каким-то праздникам, и я присутствовал при этом. Помню, как первый раз подходил к батюшке под благословение, я не знал, как сложить руки. Ну, вот так вот подошел, с руками. Батюшка благословил, очень ласково как-то со мной поговорил. Это было первое благословение. У них совершенно замечательная мама была, Тамара. Она была певчей в советские годы. И совершенно замечательный отец — Николай Николаевич, который тогда, когда мне было всего 16 лет, пророчески сказал, что «я думаю, что Алеша будет священником». Вот ничто не предвещало его слов. Про Николая Николаевича можно рассказать, что он был большим начальником и заслуженно занимал эту должность. Но вот узнали, что он венчался со своей супругой, его вызвали и сказали, что «мы Вас уважаем, подумайте над тем, что Вы сделали, у Вас есть неделя». Через неделю его вызвали и спросили: «Вы подумали?». Он сказал: «Да». — «И что Вы надумали?». Он сказал: «Жалко, что я с ней раньше не венчался».

К. Мацан

— Исповедник.

Протоиерей А. Яковлев

— Да. «Если бы, — говорит, — можно было бы еще раз повенчаться, я бы с ней еще раз повенчался». Тогда попросили положить партбилет. Понятно, что за этим следовали определенные последствия. И вот два сына Николая Николаевича — Борис Николаевич и Евгений Николаевич — стали теми, кто, практически, фактически, своим примером привели меня в Церковь. То есть они не много мне рассказывали, но когда я вернулся с пасеки, я пришел в свой храм, в собор Воронежский, там как раз строилось здание рядом с храмом, и сказал одному из церковнослужителей, что «разрешите, я буду помогать — я вот могу в воскресенье, например, потаскать кирпичи», на что мне этот священнослужитель сказал: «Ой, ты знаешь, ты там такого наслушаешься — там же не церковные рабочие работают... Лучше ты... Вот у нас есть Братство святителя Митрофана, вот ты лучше на занятия приходи». И так вот, потихонечку начинался мой путь к вере. Интересно то, что я когда я был на пасеке на следующий год, я еще не был воцерковленным человеком, я еще мало что знал о Церкви. Я слышал от своих родственников, что вот вновь обретены мощи какого-то великого святого. И так получилось, что в этот момент меня пригласили принять участие в поездке драмкружка по Золотому Кольцу России. Я когда-то там играл, кто-то отказался, и меня включили вместо него. И когда я был во Владимире, во Владимир привезли мощи преподобного Серафима Саровского, которые следовали как раз от Дивеево. Я не знал, что это за святой, но я понял, что нужно пойти и приложиться. Это была моя первая очередь к мощам, которая продолжалась много часов под дождем, на улице. Первый раз я приложился, и первой книжкой, которую я прочитал, было житие Серафима Саровского в изложении священномученика Серафима Чичагова. Вот это такой удивительный путь. И поэтому когда меня назначили настоятелем храма Преподобного Серафима, то вот как-то с него и начиналась моя церковная жизнь — первый святой, первая очередь. А далее я принимал участие уже в жизни немножко вот Церкви, нашего прихода, водил на богослужения и на занятия в воскресную школу своего младшего брата, с которым у меня разница в 10 лет, и так потихонечку стал ближе к Церкви, и даже мне разрешили стоять на клиросе.

К. Мацан

— Просто стоять?

Протоиерей А. Яковлев

— Просто стоять, да. Я стоял, и для того, чтобы внимание не рассеивалось...

К. Мацан

— А зачем это нужно было? Так лучше видно?

Протоиерей А. Яковлев

— Вы знаете, я уже плохо помню, но, может быть, легче было дать мне какое-нибудь поручение что-тол сделать, может быть, они хотели так меня как-то поддержать. Но когда я стоял на клиросе, я...

К. Мацан

— Для слушателей поясню, что клирос — это церковный хор, где-то в обособленном месте он стоит в храме, во всех храмах по-разному...

К. Лаврентьева

— И когда ты стоишь на клиросе, это совершенно другое восприятие службы. Поешь ты даже или не поешь, ты просто чувствуешь какую-то внутреннюю ответственность, да, батюшка? Мне кажется, тебя все равно это отрезвляет, как-то держит в определенных рамках.

Протоиерей А. Яковлев

— Вы знаете, вот то, о чем Вы меня спрашиваете, я вспоминаю первый раз, наверное, за 18-20 лет...

К. Мацан

— Вас для этого и позвали, да.

Протоиерей А. Яковлев

— Поэтому тоже несколько в этом смысле волнуюсь. Я стоял, и чтобы не рассеивалось внимание, смотрел в пол. А мимо меня проходил один совершенно замечательный, как я позже уже узнал, дедушка-иеродиакон, который служил в этом храме, и как-то мне сказал: «В пол не смотри, смотри на иконы. Вот как ты стоишь обычно, так вот и стой». Я подумал о том, что, наверное, моя опущенная голова (а я высокого роста), наверное, мешает просто проходу, поэтому он мне так и сказал. Говорит: «Я тебе потом объясню». И потом, через день, когда была возможность, он мне сказал: «Знаешь, когда ты смотришь в пол, то можно впасть в какую-нибудь там прелесть и прочее. Поэтому ты просто вот как стоишь на службе, так и стой. Вот слышишь слова молитвы, в них и вдумывайся, соучаствуй в том, что происходит». Я познакомился с этим дедушкой, его звали отец Феофан, как-то проводил его один раз домой, потом второй раз домой его проводил, потом я стал провожать его регулярно, потом я стал заходить к нему в гости. И, фактически, этот человек стал для меня как дедушка. Даже он попросил через некоторое время, через несколько месяцев: «Алеша, называй меня дедушкой, мне будет приятно». И так у меня появился дедушка. Вот у всех есть духовные отцы, а у меня появился настоящий духовный дедушка. Я Вам покажу его фотографию. По примеру своего настоятеля — вот как заставочка в телефоне... Это был удивительный человек. Это был человек, который очень-очень много в своей жизни пострадал, человек, который прошел войну, который был в немецком концлагере, который был на Колыме, человек, который был дворянского происхождения, человек, на которого когда я смотрел, я думал, что мне был быть таким в старости — быть бы таким же чистым, таким же искренним. И вот эти слова я могу повторить и сейчас — я очень хочу быть похожим на него. Вот как-то мы с ним особенно сблизились, когда случилась такая история: в Тамбове не было епархиального вестника, а вот в Воронеже благодаря одному замечательному священнику отцу Геннадию Заридзе издавался епархиальный вестник, причем, тиражом в 20 тысяч экземпляров. Это какое-то начало 90-х годов, и это не было еще так нужно, что был переизбыток этих 20 тысяч, и в Воронеже они просто лежали. Кроме того, в Воронеже было много Евангелий напечатанных — Евангелий от Марка, от Матфея, которые также не воспользованы были и не востребованы. И я знал, что в Тамбове этого нет, поговорил с настоятелем одного из храмов и решил отвезти, ну как бы поделиться воронежским достоянием с Тамбовом. Первый раз я отвез четыре огромных мешка книжек, а в следующий раз я попросил помощи алтарников, ставников, будущих священников, и мы организовали доставку до вокзала порядка 20 огромных мешков. Причем, у нас тележка была вокзальная, откуда она появилась в храме, неизвестно. Но на всякий случай мы решили на вокзале эту тележку не показывать, чтобы к нам не было вопросов: «Откуда она у Вас?». Это была очень серьезная такая операция, потому что тележка была очень тяжелая сама по себе, плюс еще несколько сотен килограммов этих книг. Причем, я вез это все в обычном купе — просто как-то рассчитывал договориться. Но получилось так, что когда поезд тронулся, часть мешков была в вагоне, часть мешков на перроне, и часть еще в подземном переходе. И так как отец Феофан жил совсем рядом с вокзалом, на расстоянии 7 минут ходьбы, то я ему позвонил и сказал, что мы планируем на следующее утро попробовать повторить попытку отправки — можно ли у Вас на лестничной клетке заскладирую на ночь эти журналы? И отец Феофан разрешил. Мы привезли, много-много таскали, складировали, а всю ночь он их перевязывал, эти отдельные — знаете, как пакуются книжки и журналы? — то есть пачки. У меня было в пакете по шесть пачек, а он делал по две, чтобы удобнее было носить, и все это перевязывал. Вот всю ночь он это все готовил, готовил, повторяя, что похороны — за счет Тамбовской епархии.

К. Мацан

— (Смеется.)

Протоиерей А. Яковлев

— А наутро ему нужно было служить. Но поезд прибывал еще раньше. Он рассказал, как загрузить не на такую большую, тяжелую тележку, а на более мелкую, такую крепкую, все эти пачки, связал, помог дойти до вокзала, сказал, где остановится вагон, договорился с проводницей, и вот в этой раз я поехал совершенно изумительно, идеально. И когда я привез это в Тамбов, то все эти пачки — они не поместились даже в «УАЗик». То есть люди просто были в шоке, как можно такое было привезти. Но вот это событие — оно нас как-то очень-очень сблизило, сдружило. И после этого первая ночь, которую я ночевал... Я родителям даже не сказал, что я на самом деле не в Тамбове, а еще в Воронеже. Вот после этого мы как-то стали совсем близкими, такими вот родными людьми. Я, бывало, оставался раз или два раза в неделю у отца Феофана ночевать, и, безусловно, черпал и черпал из него и опыт, и мудрость. И он искренне заботился обо мне. Вот, знаете, я всегда знал... Я тогда еще совсем юный человек, это еще 10-й класс... Я всегда знал, что вот если бы, к примеру, нас поймали бы, условно говоря, фашисты и сказали бы: «Кого из Вас расстрелять?», то я не сомневался, что отец Феофан сказал бы: «Меня». Потому что моя жизнь была для него ну не просто важной, а была и его жизнью. Он за меня очень переживал, очень молился. И у меня был такой советчик, с которым совершенно замечательно было жить. Какой бы вопрос ты ему ни задал, он мог вначале поругаться, сказать: «Лешка, да как же ты так?..» и прочее, прочее, Но потом, минут через пять он спокойным тихим голосом или на следующий день бы сказал: «Леша, я думаю, надо поступить вот так и так». И я знал, что если я так поступаю, то это самый правильный путь, это путь, который идеальный совершенно, и к наилучшим результатам он приведет.

К. Лаврентьева

— В гостях у Светлого радио протоиерей Алексей Яковлев, настоятель храма Серафима Саровского в Раево. В студии мой коллега Константин Мацан, я — Кира Лаврентьева. Отец Алексей, вот я слушаю Вас очень внимательно, и действительно удивляюсь, насколько гармонично складывался Ваш вот этот путь к храму после встречи с этими чудесными проводниками в мир веры и Церкви. Но понимаю также, что не может такой плод всходить так радостно, быстро и благодатно на неподготовленной почве. До 16 лет — что Вы делали до 16 лет? Был ли у Вас какой-то, может быть, внутренний неосознанный диалог с Богом или какой-то внутренний путь? Потому что то, что Вы описываете, это совершенно подготовленная благодатная почва души, на которой это все быстро взошло, все эти семена веры.

Протоиерей А. Яковлев

— Вы знаете, обычно люди себя не ругают. Но вот в данном случае я расскажу, что я до 16 лет не очень-то хорошо учился. В 7-м классе из 11 оценок у меня было, по-моему, девять троек. Я занимался...

К. Мацан

— Ненаказуемо. (Смеется.)

Протоиерей А. Яковлев

— Я занимался ушу, занимался в драмкружке и как-то много читал. Дюма, фактически, был весь перечитан, как и все классики. Но я думаю, что я не один был в наше время таким юношей. И конечно, вот когда я познакомился с верой, познакомился с Церковью у своих родственников в Тамбове, они дали мне календарь Московской патриархии, в конце которого были напечатаны утренние и вечерние молитвы. Я стал читать — по крайней мере, утренние молитвы я всегда вычитывал, и я очень боялся не прочитать не прочитать в какой-либо из дней эти молитвы. Потому что все, чем я занимался раньше, еще в более раннем детстве — велоспортом, теннисом, плаванием, — я всегда бросал. И мне один родственник сказал: «Как ты бросал все, что у тебя было, так же ты бросишь и это, это увлечение, которое пройдет». И я боялся — я боялся потерять. Я даже переписал эти молитвы вручную и так вот читал. Потому что «Молитвослов» было достаточно сложно тогда купить. Кроме того. Когда появилась книга «Закон Божий» Серафима Слободского, это была такая радость! Я помню эту радость, переполнявшую. Я настолько ее любил, что я ее очень, насколько это возможно, даже иллюстрировал. То есть не иллюстрировал — я раскрашивал картинки, которые там, чтобы как-то придать ей больше красоты. Вот, кстати, советую всем, кто так или иначе соприкасается с Церковью, эту книгу, которая... Вот владыка Тихон Шевкунов говорит о том, что «Несвятые святые» — это самая популярная книга России. Но, правда, он оговаривался — с постсоветских времен. Вот, наверное, в советские времена самая популярная книга, выдержавшая бесчисленные переиздания, это был «Закон Божий» Серафима Слободского. Кстати, это был очень интересный и замечательный человек, о котором я мог бы потом несколько слов сказать.

К. Мацан

— Отец Алексей, вот Вы описываете уже свой процесс знакомства с Церковью, когда Вы вернулись с этих каникул из Тамбова, с этой пасеки, как тоже процесс очень ровный, такой спокойный, такая череда радостных открытий. Но я могу допустить, что когда человек только знакомится с Церковью, он же, наверное, многое там не понимает, не все ему кажется оправданным. Я помню свои ощущения, когда я только-только начал воцерковляться, и как-то во мне была сильна такая идея того, что «назвался груздем — полезай в кузов». Я не очень понимаю, зачем нужно целовать руку священнику, например, но так надо делать, и я так буду делать, я пойму потом. Потом, смысл поста: ну хорошо, надо поститься — я вот дам... я постараюсь дать Церкви в себе прорасти, хотя пока, может быть, через некоторое даже сомнение и такое даже формальное, может быть, усилие. И это, на самом деле, в каком-то смысле некий внутренний конфликт такой. То есть ты приобщаешься к чему-то, может быть, правильному, ты понимаешь, что правильному, но немножко нехотя все равно, поскольку еще не знаком глубоко. У Вас было что-то похожее?

Протоиерей А. Яковлев

— У меня не было отторжения, потому что я понимал, что вот я стою в храме — и я ничего не понимаю. Но я понимал, что если я хотя бы кланяться буду, когда все крестятся и кланяются, вот добросовестно буду кланяться, что это Бог примет. И потом, когда я регулярно ходил на службы, я понял, что в богослужении, в литургии есть несколько моментов, в которые люди поют. И вот когда поют первый раз «Верую!», это означает, что больше половины уже позади...

К. Мацан

— Да-да-да! (Смеется.)

Протоиерей А. Яковлев

— ...а когда поют «Отче Наш», это означает, что уже скоро конец.

К. Лаврентьева

— Это, по-моему, не только...

К. Мацан

— Это очень точно, да.

Протоиерей А. Яковлев

— Да. Во всяком случае, я понимал: «Господи, помилуй!», и мне этого было достаточно — что я здесь стою, и я поставил свое тело, я поставил его пред Богом, и Господь видит, что я хочу быть здесь, я хочу здесь молиться. Конечно, очень важно было привести в Церковь и своих друзей. И, слава Богу, они пришли. Но пришли не сразу.

К. Мацан

— А как это произошло? Это был мой как раз следующий вопрос, потому что, опять-таки, вспоминая свой первый восторг после возвращения из Дивеево первый раз в жизни, когда я вечером собрался идти на какую-то службу, и один из близких родственников, тогда еще совершенно не церковный человек, а сейчас уже очень церковный, с испугом спросил: «Надеюсь, ты не собираешься священником становиться?». То есть как-то была опасность, что сейчас вот тоже молодой человек ухнет в это с головой, и мы его потеряем. Родственники по-разному реагируют. И друзья по-разному реагируют. Как это было?

Протоиерей А. Яковлев

— Мама не была против до момента, когда я решил поступать в семинарию. Вот друзьям я рассказывал о Церкви, о вере, они говорили: «Да, да, да», но ничего не происходило. И потом получилось так, что я как-то привел их к дедушке, к отцу Феофану, и он с ними побеседовал. Я беседовал перед этим с ними целый год — о том, что всякие там цигуны и прочее не идет на пользу человеку, и что важно молиться, важно это и для жизни, я для здоровья, и для целостности человека. Важно, чтобы все было в человеке гармонично, и прочее, прочее. Все это они и слышали, и не слышали. И вот они один раз поговорили с отцом Феофаном, и на следующей неделе, когда мы встретились в школе, они говорят: «А ты знаешь, гораздо важнее перекреститься, положить земной поклон, потому что это и для души полезно, и для тела. А цигун — это вообще не важно и не нужно». Я был в шоке. Я говорил им об этом целый год, и они этого не слышали. И достаточно было сказать один раз отцу Феофану, как они восприняли это, как будто это их, и они уже меня учили, они мне это говорили. Надо сказать, что в отношении пасеки мне хотелось бы передать свой опыт. Когда я жил на пасеке... Пасека — этот вообще замечательно. Пасека — это то, что стоит вдалеке от домов, то, что стоит на природе. Пчелки — это те, которые делают и воск, в том числе, который употребляется для богослужений. И вот первое посещение храмов тогда, на пасеке и удивительное состояние радости, радости и труда. Дело в том, что обычно, когда человека Бог призывает в Церковь, Он дает ему так называемую призывающую благодать, когда человеку приятно молиться, когда человеку приятно вообще жить правильной такой жизнью. Я помню свой день на пасеке. Это утренние молитвы и труды, труды, труды, труды. Я даже тогда еще, наверное, и утренние молитвы не читал. И когда-то иногда там «Господи, помилуй!». А когда труды заканчивались, то есть я сделал все, что нужно было сделать, я трудился еще больше. То, что не нужно было бы делать, это проще было бы механизированно делать, но я это делал, потому что было приятно трудиться. И я даже про себя думал: «Господи, как может не быть труда в Раю? Ведь труд — это такая радость, это такое счастье!». И вот это переживание полноты счастья и труда — это вот то, что для меня стало таким вот важным для последующих лет.

К. Мацан

— Я напомню, сегодня в «Светлом вечере» протоиерей Алексей Яковлев, настоятель храма преподобного Серафима Саровского в Раево. В студии моя коллега Кира Лаврентьева, я — Константин Мацан. Мы прервемся и вернемся к Вам буквально через минуту.

К. Лаврентьева

— В гостях у Светлого радио протоиерей Алексей Яковлев, настоятель храма Серафима Саровского в Раево. В студии мой коллега Константин Мацан и я, Кира Лаврентьева. Мы продолжаем наш разговор.

К. Мацан

— Отец Алексей, Вы сказали, что мама не была против до тех пор, пока Вы не решили поступать в семинарию. Расскажите об этом — почему она была против и как, в итоге, приняла Ваш выбор?

Протоиерей А. Яковлев

— Когда я учился в институте, то изначально мне было очень плохо, просто физически плохо учиться, потому что...

К. Мацан

— А Вы уже были церковным человеком к этому моменту?

Протоиерей А. Яковлев

— Да. То есть когда я поступил в институт, я уже каждое воскресенье посещал храм, что-то, возможно, даже делал в храме. И было плохо, потому что в классе, в котором я учился... У нас был элитарный 8-9 класс, выбирали в этот класс по вступительным экзаменам. Такое было тогда в России в новинку и в диковинку. И получилось так, что за два года, в которые мы заканчивали 10-11 класс, со мной в храм стали ходить пять одноклассников. И Вы представьте — это 90-е годы, еще не воцерковленное, в общем-то, общество, и когда мы идем, например, из храма, из Алексеево-Акатова монастыря в Воронеже... Там узенькая улица. Чтобы видеть друг друга, мы идем вот так вот, шеренгой. Представляете?

К. Мацан

— Как мальчики Достоевского такие в последней главе «Братьев Карамазовых».

Протоиерей А. Яковлев

— Да. И это были прекрасные ребята, и мы с ними до сих пор общаемся, дружим. И когда я поступил в институт, то уровень людей, которые меня окружали, был другой. И мне было физически тяжело. У меня не было друга в институте. Мне все были товарищи, прекрасные, хорошие отношения со всеми, но друга не было. И вот прошел год, и как-то я иду в институт, передо мной идет девушка... И, знаете, перед этим был большой снегопад, нельзя было идти вдвоем, потому что тропинки протоптали в снегу, и можно идти было только друг за другом. И вот передо мной идут девушка и парень, с которым я на подготовительных курсах учился. И она у этого парня спрашивает: «Боря, а ты не знаешь, что нужно...» А, парень у девушки спрашивает: «Ты не знаешь, что можно есть в пост?». А она говорит: «Ха-ха! Ты что, — говорит, — постишься?». Он говорит: «Ну, не пощусь, но вот сейчас пост идет Великий, хотелось бы попоститься. Она говорит: «Ну, ты даешь! По-моему, мясо не едят». Когда была большая перемена в столовой, я к нему подошел и говорю: «Боря, вот то-то, то-то едят. Я просто вопрос твой слышал, сзади шел. То-то то-то не едят, — говорю. — А ты крещеный?». Он говорит: «Я — нет». Я говорю: «Тогда, может быть, сначала креститься, а потом поститься? Так разумно будет». Он говорит: «Я бы очень хотел, но не знаю, как». И я познакомил его с дедушкой, и где-то недели через две он был крещен. И перешел в мою группу, и у меня появился друг, и это было очень здорово. Боря — вот он оказался из еврейской семьи, и в настоящий момент все его родственники живут в Израиле. Он один остался в России, потому что сказал: «Здесь мои друзья, здесь моя вера — это моя Родина». И в тот момент Боря стал человеком, на котором было хозяйство всего только что переданного Церкви детского садика. Этот детский садик стал храмом, и все, что там происходило, все это было на одном человеке — на Борисе. Позже он женился на регентше храма, сейчас у них трое детей. У него удачный, успешный бизнес, которым он занимается. А тогда у меня появился верующий друг со мной в группе. И под конец института со мной в храм с моего курса ходило уже пять человек.

К. Мацан

— Это обширная миссионерская деятельность во всех образовательных учреждениях, где Вы появляетесь!

К. Лаврентьева

— Да-да-да.

Протоиерей А. Яковлев

— Так получалось. Просто, знаете, подобное притягивается к подобному. Надо сказать, что именно друзья мне очень-очень помогли. Потому что я заканчивал институт с красным дипломом, и меня брали в аспирантуру без вступительных экзаменов, брал к себе директор Всероссийского научно-исследовательского института. Если же я поступал в семинарию, то было неизвестно, что будет впереди, потому что конкурс в семинарию был четыре с половиной человека на место. И я сначала должен был принять решение, поступаю я в аспирантуру или нет, потому что вступительные экзамены в семинарию были позже. И если я не поступал в семинарию, я шел в армию. И вот как-то все было налажено, жизнь как-то была выстроена, и появились сомнения — поступать ли в семинарию или нет. Я хотел поступить в Московскую Духовную семинарию в Сергиевом Посаде, и сомнения были очень такие серьезные. Мне думалось: может быть, я закончу аспирантуру, а после этого тогда поступлю в семинарию? Я позже понял, что это было просто искушение, чтобы не дать поступить. И я как-то посоветовался со своими друзьями, сказал, что вот, думаю, может быть, не поступать в этом году, а поступать в семинарию я готовился последние четыре года института. На что мои друзья, которые все поступали в аспирантуру, сказали: «Ну что, одним семинаристом стало меньше». Они больше ничего не сказали.

К. Мацан

— Меньше?

Протоиерей А. Яковлев

— Меньше, да. То есть я сказал, что не буду поступать в семинарию, буду поступать после аспирантуры — они сказали только это.

К. Лаврентьева

— Но сколько разочарования в этой фразе!

Протоиерей А. Яковлев

— Это стало для меня поворотным таким пунктом. Я понял, что я будут поступать. Вот это момент решения — выбора — он был очень сложный. В течение, может быть, месяца я почти ничего не ел. То есть... Я был самым худым за все время... И...

К. Лаврентьева

— А почему Вы сомневались, отец Алексей? Вот если прямо вот тезисно?

Протоиерей А. Яковлев

— Дело в том, что я не думал, что я не буду поступать вот вообще, может быть, позже. Потому что тут как-то все понятно, а там ничего не понятно. То есть то, что там впереди, это же совершенно другая жизнь, в которой ты никогда не был. Там совсем все другое. То есть ты семинарист — это совсем иная жизнь. И я думаю, что, наверное, у многих встает подобное в жизни — поступать или не поступать.

К. Мацан

— Но мама сомневалась в Вашем выборе?

Протоиерей А. Яковлев

— Мама сказала, что «ты взрослый человек и поступаешь так, как сочтешь нужным, но я бы не хотела, чтобы ты поступал, я хотела бы, чтобы ты пошел в аспирантуру». Все же она меня благословила, когда я уезжал. И когда я поступил, время поступления — тоже совершенно замечательное тоже время. Когда я поступил, она приехала через месяц ко мне в семинарию, посмотрела, как я совершенно замечательно там живу, со всеми познакомилась, я провел ей экскурсию по Лавре, по семинарии, и она сказала такие слова: «Удивительно, — говорит, — во всем мире, то есть во всей стране коммунизм строили, а у Вас он уже существует».

К. Мацан

— (Смеется.) Что она имела в виду?

Протоиерей А. Яковлев

— А это действительно, жизнь в семинарии — это жизнь, в прямом смысле слова, в коммунистических грезах. То есть... Потому что основной лозунг — «каждому по потребностям, от каждого по способностям», и в семинарии ты живешь в окружении совершенно замечательных людей. Потому что самых лучших людей, фактически, собрали, или вот они сами собрались в одном месте, и со всех уголков страны, со всех уголков мира вокруг тебя самые-самые лучшие люди, у тебя самые замечательные преподаватели, и преподаватели как в священном сане, так и приезжающие из Московского университета, люди, которые тебя окружают — библиотекари, повара, дежурные в гардеробе. Это все совершенно замечательные люди.

К. Лаврентьева

— И под крылом у преподобного Сергия.

Протоиерей А. Яковлев

— Вы совершенно правильно отметили. То есть вот, в прямом смысле слова, жизнь в семинарии — это жизнь в раю. Ты не думаешь о том, что тебе есть, во что тебе одеться, потому что когда ты поступаешь, тебе выдают китель. Сначала выдают китель чей-то, кто-то его носил, потом сдал, и тебе его выдали, пока не пошили новый китель. Тебя кормят. Вот представьте себе, как здорово учиться в Московской Духовной семинарии: если тебе нужна какая-нибудь книжка, ты пишешь название этой книжки, и через три дня она лежит у тебя на столе. Потому что едут в РГБ по обмену между фондом академическим и РГБ, и тебе привозят любую книгу, тебе даже в РГБ ехать не нужно. Вот это совершенно идеальные условия. Надо сказать, что какие прекрасные преподаватели, такие же прекрасные и ребята. И вот дружба, которая бывает в семинарии, эта дружба тоже освящает последующую жизнь. Потому что ну вот я признателен каждому, с кем учился. Мы первый год не спали по ночам. В десять часов отбой или в одиннадцать часов, и вот после этого момент нельзя разговаривать. Но у нас комната гудела еще час где-то приблизительно. Мы общались, рассказывали истории жизни как-то... Ну, в общем-то, прекрасное, совершенно замечательное время. На следующий день шли на работу, потому что тот, кто шумел после отбоя, их назначали картошку разгружать и так далее. Был один преподаватель — отец Василий Воронцов, он сейчас настоятель одного из храмов в Москве, который не посылал нас на картошку за то, что мы шумели. А я был старостой комнаты. Он вызывал меня и говорил: «Леша, Вы вчера там шумели после отбоя». Я говорил: «Да, отец Василий, простите». Он говорит: «Ай-яй-яй! Вот тебе пирожков — мне матушка напекла, вот Вам банка варенья — с ребятами раздели, помяните такого-то». Я приходил в комнату и говорил: «Все! Когда отец Василий дежурит — мы не шумим!». (Смеется.)

К. Мацан

— Потрясающая педагогика.

Протоиерей А. Яковлев

— Да, потрясающая педагогика, вот с такой любовью. И среди нас жили и те, кто был после армии. Я спрашивал: в чем разница? Потому что у нас тоже строгий устав, дисциплина. Если ты куда-то опаздываешь, тебя потом назначают на работу вне зависимости от того, экзамен у тебя завтра или не экзамен, и прочее. И мне товарищ мой, который в прошлом был летчиком, вертолетчиком, сказал так, что «в армии все то же самое, но только без любви».

К. Мацан

— Очень интересно.

Протоиерей А. Яковлев

— Там подъем — подъем. Да. А в семинарии — с любовью. И вот воспоминание первого года жизни. В комнате нас было 15 человек, но если ты днем имел возможность там поспать час, к примеру, и ты ложился и спал, то сколько бы не было в комнате людей, шумели они все равно на уровне двух человек. То есть все старались... семь человек или восемь, но все будут ходить на цыпочках, все будут блюсти твой сон. То есть никто не будет как-то шуметь. И вот эта дружба — когда кому-то приходит какая-то посылка, он эту посылку выставляет на стол. Все, у кого что есть, тоже выставляют это на стол. Где-нибудь вечером с чаем все это дружно пятнадцатью человеками примерно съедается. Была совершенно веселая, замечательная жизнь.

К. Мацан

— Протоиерей Алексей Яковлев, настоятель храма преподобного Серафима Саровского в Раево сегодня проводит с нами этот «Светлый вечер». Часто в этих беседах со священниками об их пути к священству обращаемся с Кирой к этой забавной недавно возникшей такой картинке из Интернета, когда сравниваются ожидания священника после семинарии и практика.

Протоиерей А. Яковлев

— (Смеется.)

К. Мацан

— То есть молодому пастырю или будущему пастырю кажется, что сейчас он закончит семинарию, и к нему будут подходить люди с вопросами о каппадокийском богословии, о триадологии, христологии, он будет все это рассказывать...

К. Лаврентьева

— Чтобы он мог применить то, чему он учился.

К. Мацан

— А в итоге к нему приходит бабушка или не бабушка с вопросом: «Батюшка, у меня голова болит — может быть, мне ладан пососать?». Ну вот такая карикатурная, намеренно такая карикатурная картинка. А у Вас было что-то похожее в смысле именно несовпадения ожиданий от того, что такое пасторское служение...

К. Лаврентьева

— ...с реальностью?

К. Мацан

— ...с реальностью?

Протоиерей А. Яковлев

— Нет, такого не было, потому, что в принципе, каждый из нас может выстраивать свою жизнь так, как он этого хочет. Особенно молодые священники, которые не загруженные массой всяких обязанностей и прочее, прочее, колоссальнейшие, умные. У меня очень замечательно начиналась моя священническая жизнь — с того, что мы поехали с владыкой Пантелеймоном Шатовым (а тогда он был отец Аркадий Шатов) в миссионерскую поездку в Читинский и Забайкальский край. И там мы покрестили за две недели 1 тысячу 100 человек. Это, конечно, все колоссальнейшим организаторским талантом владыки Пантелеймона (тогда еще протоиерея Аркадия). Вместе с нами ездили порядка 20-30 человек из его молодежной организации, из сестричества, и мы так интенсивно там работали, вот эти ребята все работали. То есть мы с отцом Аркадием поговорили с каждым из этих 1 тысячи 100 человек, с каждым были проведены занятия. Все это было великолепно организовано, и, плюс, почти каждый день совершалась литургия. И вот девочки, которые были в этой миссионерской поездке, они периодически плакали — плакали от изнеможения, от усталости, и я понимал, что если и были когда-то апостолы, они не могли трудиться больше, потому что на пределе человеческих сил. А владыка Пантелеймон — это, конечно, величайший оратор и человек, который умеет разговаривать со всеми людьми. Там, где мы были, никогда не видели священника, потому что эти поселки были построены уже в советские годы — Шилка, Балей и прочее, когда уже вовсю была война с религией и храмы не строились. И вот мы первые, кто приехали туда, кто в священном сане, первые, кто крестили местных жителей. И вот владыка, пока служил литургию для этих людей после крещения... Крещение длилось часа полтора-два, потому что он объяснял, что происходит. И литургия тоже была дольше, потому что он объяснял всем людям о том, что происходит во время литургии, чтобы они понимали, где они присутствуют и что делается. Вот, помню, как-то он спрашивает у людей, когда читает молитву перед святым причащением «Из них же первый есмь аз» (из грешников)... Он спрашивает, обращаясь к людям: «Вот кто у Вас в поселке самый грешный человек?». Вот мы сейчас послушаем молитву, кто-то из молящихся говорит: «Глава администрации!». Он говорит: «Нет! Я самый грешный у Вас в поселке человек, я». И вот владыка сумел мне показать, как нужно работать с людьми, как нужно крестить, как нужно сделать так, чтобы, например, крещение — это был осмысленный процесс максимального вовлечения человека в то, что происходит. И дальше, когда я начал служить (а меня направили служить в храм Тихвинской Иконы Божьей Матери в Алексеевском), у меня был совершенно замечательный настоятель — отец Аркадий Тыщук. Дедушка, которому было уже больше 80, и при этом, когда мы, молодые священники, изнемогали от того, что было тяжело несколько служб, мы стояли перед престолом — он продолжал стоять. Отец Аркадий — он ничему не учил, ничего не рассказывал. Но так, как он жил, теперь для меня является образцом. И он разрешил мне проводить занятия для педагогов, занятия по подготовке к крещению. И, в общей сложности, при храме занималось еженедельно 300 человек. И вот в какой-то момент, года через два или три, я понял, что я начинаю деградировать, потому что я все время отдаю знания, но мне необходимо черпать эти знания извне. То есть я отдаю, но мне кто-то должен отдавать. И тогда я поступил в аспирантуру при отделе внешних церковных связей и два года посещал занятия, учился. И это как-то восполнило вот тот недостаток знаний. А потом — в докторантуру при... общецерковную докторантуру, где пытался написать докторскую диссертацию до момента, когда меня назначили настоятелем строящегося храма. И в этой связи, когда митрополит Иларион освящал наш храм, вот мы с ним как-то поговорили... Я говорю: «Владыка, до момента, когда назначили настоятелем строящегося храма, писал у Вас докторскую». Он говорит: «А Вы у меня учитесь! Я все успеваю», — что соответствует действительности. Поэтому, в принципе, у человека есть возможность самому построить свою жизнь, священнику самому построить. Ему никто не должен что-то дать — он сам может сделать все, что полезно.

К. Лаврентьева

— Отец Алексей, так получилось, что последние семь лет мы с семьей живем возле Вашего храма Серафима Саровского в Раево и бываем в этом Ваше храме. И в минувшее воскресенье мы как раз этим летом были... И так получилось, что Вы очень дружите с родителями моего мужа. Ну, вот так вот у нас все как-то Божьим промыслом связано было задолго до нашего сегодняшнего разговора и знакомства. И, знаете, я вот каждый раз, когда приходила в Ваш храм и смотрела на Вас, простите, за такое откровенное признание, я все время думала, как же Вам это удается? Потому что храм Серафима Саровского — я для наших слушателей хотела бы пояснить — это храм, который действительно строился всем миром. Это проходило на моих глазах. Он строился очень тяжело, с большими трудностями, с большими какими-то искушениями, препятствиями, но строился. И он возродился, и была помощь Господа и явная воля Божья на то, чтобы храм все-таки пришел к своему завершению в строительном смысле. И я всегда смотрю на Вас, отец Алексей, и думаю: Вы ведь... Вот даже сейчас мы с Вами беседуем, и Вы настолько тонко воспринимаете мир, и Вы настолько тонко выстраиваете разговоры и отношения с прихожанами, а их огромное количество в храме — это тоже я поясню для наших радиослушателей. Их очень много. И в храме яблоку негде упасть. И Вы очень терпеливо с каждым разговариваете. И я думаю о том, что Ваша благодатная жизнь в семинарии, которая, когда Вы ее описывали, мы с Костей буквально окунулись туда и как будто сами там побывали, в стенах Лавры, такой благодатный путь служения в Тихвинском храме — Тихвинской Иконы Божьей Матери... Рядом с Вами были потрясающие наставники, о которых Вы рассказали в нашей сегодняшней программе. И тут Господь Вас поставил в храм, где идет стройка, где очень много сложностей, и где зачастую, я так думаю, и понимают многие, нужна очень сильная жесткость, и нужно постоянно выходить из зоны комфорта... Ну, как бы сейчас это принято говорить — «зона комфорта», но из зоны Ваших личных как бы таких интеллигентных и культурных границ. И я всегда хотела спросить у Вас: не стало ли это каким-то... Ну, не стала ли эта трудность каким-то переломным моментом, каким-то внутренним, может быть, надломом? Потому что, мне кажется, Вы все время сталкивались с какой-то борьбой. Вот эта борьба многолетняя за строительство этого храма, когда наконец он достроился, — вот как это все воспринималось лично Вами?

Протоиерей А. Яковлев

— Дело в том, что когда спортсмены достигают новых результатов, это всегда происходит через боль. Нельзя ничего не делать и не страдать, и чтобы был какой-то результат. И в этой связи в жизни человека если есть боль, то, значит, есть развитие. И поэтому нас все время ставит Господь перед разными задачами, которые, когда мы их решаем, нам неприятны и некомфортны. И у нас их раньше не было. Но нас Господь поставил, а если поставил, значит, и поможет их решить. И поэтому когда ругают начальников, руководство или еще как-то, я всегда понимаю, как же им плохо, как же им... Мы даже представить не можем, как же им сложно. И поэтому в этой связи это нормально — то, что приходится уметь, приходится что-то изучать, приходится быть не для всех приятным — потому что по-другому нельзя. Вот настоятельство — оно должно восприниматься человеком, во всяком случае, как учат нас оптинские старцы, как послушание. Вот поручил Господь это послушание — вот ты и должен его выполнять.

К. Лаврентьева

— А быть не для всех приятным во имя какого-то Божьего дела — насколько это применимо к мирскому человеку, человеку верующему, ходящему в храм? Насколько это применимо? Когда иногда нужно сделать, кажется, какое-то Божье дело, но не всем это понравится, или сказать какую-то правду, которая не всем будет приятна...

Протоиерей А. Яковлев

— Ну, так широко нельзя говорить, потому что нужно в каждом конкретном случае рассматривать это, в индивидуальном порядке.

К. Мацан

— Вот Вы так подробно, с таким теплом рассказывали о своих семинарских друзьях. А бывают вообще у священника уже во взрослом, скажем, таком возрасте друзья не священники? Это один вопрос. А другой вопрос — а что такое дружба священников друг с другом? Я могу себе представить друзей своего папы — чем они занимаются, когда встречаются, как они общаются и так далее. А как это происходит у священников? Или это некорректный вопрос, потому что все люди и все так же и разговаривают, как и все остальные?

Протоиерей А. Яковлев

— Ну, во-первых, у меня есть друзья — не священники. Я просто хотел сказать и скажу. Вот совершенно замечательный есть человек, которого зовут Константин Константинович Скуратов — профессор Академии нашей, самый пожилой профессор. Я с ним дружу. Я с ним дружил в семинарии, и вот поддерживаю дружбу. Мы приезжаем с супругой к нему в гости. И вот Константин Константинович — он тоже очень переживает, молится. У него совершенно замечательная супруга была, Мария Константиновна, которая молилась каждый день за нас. И вот это тоже дружба. То есть очень важно, чтобы у тебя были друзья старше тебя, которые могли бы тебе что-то рассказать — то, что ты сейчас не знаешь, а они знают. Очень нужно такой дружбой дорожить. А в отношении священников — я дружу со многими священниками. И, конечно, мало времени на общение. Когда ты встречаешься с другом, можно чем-то поделиться, он может тебя в чем-то утешить, ты можешь его в чем-то утешить, ободрить. Потому что жизнь по-разному складывается, и очень даже по-разному у людей. И когда-то нужно именно дружески человека поддержать. Точно так же, как, возможно, поддерживают и тебя. Вот в отношении дружбы — я просто радуюсь, что есть... Я знаю, он есть, и я просто радуюсь, что он есть... Вот у меня, например, друг — отец Мелхиседек Артюхин. Я с ним почти не вижусь. Но когда я с ним вижусь, нам можно не говорить, потому что мы просто друг друга понимаем. Точно так же можно сказать и про других. И поэтому...

К. Лаврентьева

— То есть это больше какая-то духовная дружба?

Протоиерей А. Яковлев

— У нас, понимаете, общее у всех делание. Вот у нас у всех есть Церковь, она всех нас объединяет. И вижу я, там, например, отца Максима Первозванского или, там, отца Дмитрия Смирнова... С отцом Дмитрием Смирновым мы знакомы, хотя вот я не из Москвы, уже почти 30 лет. И вот я когда тогда его увидел, 30 лет назад, я про себя подумал: «Какой удивительный человек!». Вот 30 лет я с ним общаюсь, и все время у меня подобные мысли меня не оставляют! (Смеется.) То есть вот лично ко мне отец Дмитрий был всегда ласковый... Я работал в отделе по взаимодействию с Вооруженными силами, он был моим начальником... Всегда приветливый, никогда ни в чем не отказывающий. И в отношении священников дружба — она существует, мы общаемся, встречаемся семьями. Иногда, очень редко, ездим друг к другу в гости. Поэтому дружба — она существует, и здорово то, что есть друзья, которые тебя всегда поддержат.

К. Мацан

— Меня так согрели Ваши слова о том, что у нас у всех есть Церковь — то пространство, в котором, наверное, только и могут дружба и любовь сохраняться даже на расстоянии, даже когда мы в нашем сумасшедшем ритме жизни не так часто можем найти время посмотреть друг другу в глаза. Спасибо огромное за эту беседу, отец Алексей! Очень о многом хотелось Вас спросить, но, к сожалению, пора беседу завершать. Но я надеюсь на ее продолжение.

Протоиерей А. Яковлев

— Спасибо! Благодарю.

К. Мацан

— Протоиерей Алексей Яковлев, настоятель храма Преподобного Серафима Саровского в Раево, был сегодня в программе «Светлый вечер». В студии также была моя коллега Кира Лаврентьева. Я — Константин Мацан. До свидания.

К. Лаврентьева

— Всего хорошего!

Другие программы

Дело дня

Помогать фонду «Время детства»

Скачать

Московский фонд «Время детства» помогает детям с онкозаболеваниями и их семьям. Появился он благодаря инициативе нескольких волонтёров. Кто-то из них сам перенёс рак, а кто-то ухаживал за тяжелобольными близкими. Пройдя сложный путь, они решили вместе помогать тем, кто оказался в похожих ситуациях. Фонд «Время детства» организует сборы на срочные нужды, предоставляет семьям жильё на время лечения в Москве, проводит для онкобольных детей праздники и мастер-классы в больнице.

Уже 4 года проект растёт и развивается и ему важна поддержка неравнодушных людей. Помогать можно как финансово, так и своими талантами и навыками. Например, программист Екатерина Белова, обновила устаревший сайт фонда, сделала его современным и удобным. Эту трудоёмкую и дорогостоящую работу девушка выполнила бесплатно. Кате важно помогать другим. «Мир надо менять к лучшему. И каждый может внести в это свой вклад», — считает она.

Сайт — необходимый инструмент для работы благотворительной организации. Там размещаются сборы, отчёты, фотографии и новости. Без него комплексно и слажено помогать людям крайне сложно.

Благодаря талантливому и доброму программисту Екатерине сотрудники фонда «Время детства» могут продолжать свою важную миссию — поддерживать семьи с онкобольными детьми.

Вы тоже можете помогать фонду и его подопечным своими умениями, талантами и не только. Чтобы узнать об этом больше, свяжитесь с сотрудниками проекта. Их контакты есть на сайте фонда.

Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов

Читать полностью

Другие программы

Светлый вечер

Поэма «Мертвые души». Протоиерей Павел Карташев

Скачать

Протоиерей Павел Карташёв в студии Радио ВЕРА

У нас в студии был настоятель Преображенского храма села Большие Вязёмы Одинцовского района протоиерей Павел Карташёв.

Разговор шел о духовных смыслах произведения Николая Васильевича Гоголя «Мертвые души», что открывается при внимательном чтении и почему в поэме почти нет положительных героев.

Этой беседой мы продолжаем цикл из пяти программ, посвященных жизни и творчеству Н.В. Гоголя.

Первая программа с директором Московского дома Гоголя Верой Викуловой была посвящена жизни знаменитого писателя и основным этапам его творчества.

Вторая программа с писателем, публицистом Алексеем Бархатовым была посвящена духовным поискам Гоголя.

Третья программа с протоиереем Павлом Карташевым была посвящена духовным смыслам повести «Шинель».

Ведущая: Алла Митрофанова

Все выпуски программы Светлый вечер

Читать полностью

Другие программы

Вера и дело

«Вера и дело». Антон Кузьмин

Скачать

В гостях у Радио ВЕРА успешный предприниматель Антон Кузьмин — учредитель и генеральный диркетор компании «БС Груп».

Его история — это пример того, как вера и семейные ценности формируют отношение к делу и вдохновляют на помощь другим.

Путь в бизнесе Антон начинал с участия в проектах для военных городков, но вскоре он понял, что хочет строить не только здания, но и помогать создавать общие ценности.

Одним из ярких моментов стало строительство обыденного храма в Кемерово за сутки. Этот проект объединил не только профессионалов, но и простых прохожих, которые, увидев стройку, захотели присоединиться. Такой опыт показал, как важны инициатива, участие каждого и вера в общее дело.

Антон активно участвует в социальных проектах: от возведения храмов до создания культурных и спортивных центров в небольших городах. Для него это не просто работа, а способ делиться энергией и вдохновлять людей вокруг.

Семья и вера остаются главной мотивацией Антона, наполняя его силами для новых свершений и благих начинаний.

Этот выпуск цикла «Вера и дело» — о том, как предпринимательский успех может стать платформой для добрых дел и объединять людей через искреннее желание служить.

Ведущая программы: кандидат экономических наук Мария Сушенцова

М.Сушенцова

— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА.

У микрофона — Мария Сушенцова.

И сегодня мы продолжаем цикл бесед «Вера и Дело», в рамках которых мы разговариваем с предпринимателями о христианских смыслах экономики.

Сегодня наш гость — Антон Кузьмин, учредитель и генеральный директор компании «БС ГРУП», российский поставщик светодиодных решений.

Добрый вечер, Антон!

А.Кузьмин

— Добрый вечер!

М.Сушенцова

— Антон, у вас очень богатая, как мне показалось, биография. Вы жили в разных точках не только нашей страны, но и Земного шара, и мне стало интересно узнать, чем Вы увлекались в детстве, кем Вы хотели стать?

Особенно меня тронуло, что детство Вы, в основном, провели на севере... и... знаете... у меня, может быть, есть несколько наивное такое представление о том, что люди с севера — они имеют очень, такой, крепкий, закалённый характер, и, вообще, много в жизни понимают уже с детства... Вот, поделитесь, пожалуйста, Вашими истоками!

А.Кузьмин

— Да. Ну, я родился в семье военных, и, поэтому, в силу, так сказать, службы родителей, приходилось очень много менять места жительства.

Пожили мы на Дальнем Востоке, и... вот... после, соответственно, Афганистана, когда отца отправили... мы уже попали в Карелию... это, как раз, к вопросу севера. Вся родня, на самом деле, она — Архангельская, Вологодская область. И, поэтому, наверное, север является для нас не просто родной точкой, а таким местом... так скажем... родовым. Вот.

И... почему получилось, что я родился на Дальнем Востоке, но, всё равно, родители, когда уже начали увольняться с армии, приняли решение вернуться ближе... так сказать, на родину.

Да, люди севера — это, действительно, люди... тяжёлого характера, очень стойкие, очень упёртые — это 100%. Другой момент — ещё, наверное, надо сказать, что вся родня, которая, вот... она... там... по папиной и по маминой линии — это люди достаточно тяжёлой судьбы. Потому, что... как это правильно сказать... лесозаготовки... вот, это... лесники... то есть, это всегда было — испытание.

Если говорить про меня, конкретно, то... так получилось, соответственно, что родился на Дальнем Востоке. Это не совсем север, но... родился на границе в Китаем. И то детство, которое было — это... опять же... там...температура летом +40, зимой −40... но... всё равно, переносится это по-другому. Потому, что не такая влажность... ну, Дальний Восток — он, в этом плане, уникален. Как-то так...

М.Сушенцова

— Здорово! А, расскажите, с чего начинался Ваш путь в строительстве? Почему Вы пришли именно в эту сферу, выбрали её, в качестве основной... ну, не само, конечно, строительство — в итоге, Вы занимаетесь решениями, связанными со строительством...

А.Кузьмин

— Да.

М.Сушенцова

— ... но... тем не менее... если говорить крупными мазками...

И, может быть, поделитесь с нами — вот, на Вашем этом пути, наверняка, были какие-то сложные развилки, сложные точки выбора, как в пути любого бизнесмена...

А.Кузьмин

— Ну... Вы знаете, как говорят — у нас каждый человек, который делал хоть какой-то ремонт, строил дачу, он уже является строителем. Поэтому, наверное, именно погружение в эту профессию было именно таким.

Ну, получилось так, что... где-то, наверное, в 1993-94 году, мой папа — он начал работать с Петрозаводским деревообрабатывающим комбинатом. И это, наверное, был первый опыт, такой... как бы... связанный, действительно, к стройке. Там производились деревянные окна, двери, погонаж... и данную продукцию мы поставляли по всей территории Центральной части России.

Ну... отсюда и пошло, как бы... поездки, погружение в стройку, значит... и, самое забавное, что у нас всегда все эти проекты — они были социальные. То есть, мы работали по программе переселения из районов, приравненных к районам Крайнего Севера, в Центральную часть России. То есть, это — закрытые военные городки, которые... соответственно... по достижении там людьми определённого возраста — проживших, проработавших, прослуживших... да... то есть, они от государства получали возможность получить бесплатно жильё в Центральной части России. И мы переселяли эти семьи.

Вторая история у нас была... ну, на самом деле, с этого началось — это Калининград наш любимый. Отсюда... потом мы поговорим про Фёдора Фёдоровича Ушакова...

М.Сушенцова

— Да-да-да...

А.Кузьмин

— Тоже мы строили жильё для военных... соответственно... и переселяли военных. И, вот, как-то эта вся социальная история со стройкой — она всегда увязывалась.

Ну, и, где-то, наверное... в 2011 году, получается... да... мы праздновали юбилей отца. Приехал его один афганский друг — Андрей Александрович, — спасибо ему огромное за это, и он мне сказал: «Слушай... надо заниматься светодиодным освещением. Это сейчас — новый тренд, за этим — будущее», — и я погрузился... так сказать... именно, в поставки светодиодного освещения, в последствии это стало уже и производство, разработки... то есть, на текущий момент, мы выполнили гигантское количество проектов. У нас очень много проектов со Сбербанком... Красная Поляна...

М.Сушенцова

— Да, да... которой все теперь любуются...

А.Кузьмин

— ... подготовка к Олимпийским играм... вот... и горный кластер, соответственно... всё светодиодное освещение выполнили там мы, причём это было в такие кратчайшие сроки — мы сделали это за три месяца перед Олимпийскими играми, практически, жили на стройке. Вот... такой... очень интересный опыт, который настраивает потом на очень хороший трудовой лад.

М.Сушенцова

— Да, интересно у Вас, действительно, получилось. То есть, у Вас была такая точка бифуркации в Вашей карьере, когда темпы выросли... там... в сотни раз? Темпы, объёмы... то есть, получилось, что, такой, личный фактор сыграл роль — Вы познакомились с человеком, который Вас направил в ту самую сферу...

А.Кузьмин

— Ну, не то, что познакомился... это, можно сказать, человек, который воспитывал даже в какое-то время... да. То есть, очень важно в жизни иметь таких наставников — как мой папа любит говорить, «учителей» — и прислушиваться, опять же, к тому, что тебе говорят. Потому, что, поверьте, очень много возможностей, которые нам даются, мы их сами упускаем — из-за того, что мы не пытаемся услышать то, что нам говорят, те советы, которые нам дают.

И, вот, здесь было крайне важно... Я, реально, помню этот момент, как... вот... что-то как-то на меня подействовало. А когда я ещё и стал погружаться в производство светодиодного освещения... то есть... я понял, насколько эта вещь... ну, она светлая, понимает? У нас даже был слоган компании: «Свет несу!»

М.Сушенцова

— Да, это удивительно рифмуется и с названием нашего радио — Радио ВЕРА ещё по-другому называют часто «Светлое радио» — и с названием нашей программы... общим названием... «Светлый вечер». И так символично, да, что Вы сегодня у нас в гостях, и тоже занимаетесь светом — пусть и в... таком... физическом измерении этого тварного мира, но — тем не менее...

А.Кузьмин

— Да...

М.Сушенцова

— Нести свет можно и так — потому, что даже и такой свет очень дорогого стоит и очень важен. Особенно, в нашей стране, расположенной в северных широтах, где у нас такие долгие зимы...

А.Кузьмин

— Да, да...

М.Сушенцова

— Этот свет электрический, порой, действительно, воздействует особым образом — добавляет оптимизма.

Расскажите, пожалуйста... а, вот... просто, интересно — это такая... на мой взгляд, обывателя в этой технической сфере... кажется, что это очень прогрессивная, в целом, отрасль... высокотехнологичная, да? Потому, что там своя, наверное, существует гонка технологий, и, наверняка, наши китайские партнёры там очень серьёзную нам составляют конкуренцию, если не... вообще... вытесняют нас...

Вот, можете, в паре слов, охарактеризовать Ваше производство? Вы работаете, всё-таки, с какими-то иностранными... может быть, китайскими... ещё какими-то... комплектующими, и дальше из них собираете, или у Вас, прямо, производство полностью российское?

А.Кузьмин

— Ну, смотрите... то есть, базируемся мы на базе холдинга «Инкотекс» — это известное предприятие ещё с советского времени, и большинство людей его знают по кассовым аппаратам и счётчикам электроэнергии «Меркурий». Можно сказать, как побочное производство — это светодиодное освещение, измерительное оборудование, это светодиодные мультимедийные экраны — вот, то, что вы видите по Москве... да, и, в принципе, по России. Каждое табло аэропорта, РЖД, вокзалов — вы взаимодействуете с нашей продукцией.

По поводу качества... вы знаете... тут очень интересный момент. Большой плюс, опять же, в том, что у нас действуют старые СНИПы, ГОСТы, по которым та продукция, которая производится здесь, она более качественная.

Почему говорю «более»? Потому, что это, всё равно, понятие относительное. У нас... бытовой потребитель — он смотрит на лампочку «яркая», «не яркая». А если мы возьмём, там, измерительные приборы и померяем, мы, действительно, поймём — ярко это или нет.

Другой момент в том, что... вот, то, что Вы сказали по поводу китайских товарищей, партнёров... ну, к сожалению, да — сегодня в России микроэлектроника не на том уровне, чтобы использовать все свои компоненты, и, поэтому... там... те же платы... это химически вредное производство. Ну... в России этого крайне мало. Конечно, есть заводы, которые это делают, но не для этой отрасли.

Значит... большинство компонентов идёт с Китая, но здесь полностью делается, так называемый, SMD-монтаж. Это... такие... большие линии, похожие на бесконечные принтеры, куда загружаются все компоненты, и на плате это всё дело паяется, и... собственно говоря... собирается там изделие.

Вот, поэтому, большинство заводов, которые освещение производят в России, работают по такому принципу. Есть маленькие предприятия, которые покупают готовые компоненты и просто собирают это всё в некую форму.

Хочу сказать... хороший такой, на самом деле, для меня, элемент гордости за наше производство. В 2015 году, когда произошёл после Олимпиады этот сумасшедший скачок доллара и евро, наша продукция — она стала более интересна на заграничном рынке. И у меня был опыт — мы сделали пять школ в Германии. Причём, в центральной части.

М.Сушенцова

— Ничего себе...

А.Кузьмин

— Да... и конкурентами были в этой всей среде компании с очень большими именами. То есть, помимо цены, к тому, что мы участвовали там в тендере, ещё важны были технические характеристики. И, собственно говоря, мы прошли там — набрали 5 из 5 баллов. И, я вам скажу, что до сих пор этот свет работает — то есть, 15-й год... уже... посчитайте... почти 10 лет... и никаких проблем нету.

Но основным моментом было... как бы, решающим моментом было другое. Ном дали тестовые комнаты — примерно, как, вот, студия... наверное, метров двадцать — там висело 4 светильника и датчик движения. То есть, вы входите, и, по датчику, светильники включаются.

Приходит комиссия, соответственно, входит в нашу первую эту комнату — светильники включаются, и включаются так — один светильник раньше, а три — с задержкой... там... 2 секунды.

И говорят: «Ну, это, вот, как-то, неправильно... плохо...» — идут к следующим. У следующих конкурентов — такая же история. Идут ещё... там... ко всем претендентам — у всех одинаковая история.

Я говорю: «А вы объясните, в чём проблема?» Они говорят: «Надо, чтобы они одновременно включались». Я говорю: «Ну, дайте лестницу — я сейчас залезу, да и сделаю». «Да, ладно... сделаешь?» Я говорю: «Конечно, сделаю!»

Дают мне лестницу, дают электрика... соответственно... пять минут — я там всё перекоммутирую, зову комиссию. Они входит — всё работает. И говорят: «Слушайте... как?» Я говорю: «Да... как-то... ноу-хау! Надо знать!»

На самом деле, задача была очень простая. Потому, что... любой бизнес надо начинать с того, что ты должен погружаться, и сам делать это всё руками. Я сам... на определённом этапе... соответственно... разбирал эти светильники, собирал... монтировал... то есть, я понимал, в чём логика. Вся проблема был в том, что длина проводов была разная, а физику никто не отменял.

И, когда они увидели всё эту историю, они, прям, оценили. И, вот, так мы выиграли этот тендер.

М.Сушенцова

— Да, вот она в чём — русская сила, да? Умение всё разобрать и собрать своими руками...

А.Кузьмин

— Да.

М.Сушенцова

— ... и понимание, как это работает.

М.Сушенцова

— Я напомню, что у микрофона — Мария Сушенцова, и сегодня у нас в гостях — Антон Кузьмин, учредитель и генеральный директор компании БС ГРУП, российский поставщик светодиодных решений.

Продолжаем наш интересный разговор. Антон ( для тех, кто только что подключился ) рассказывал увлекательную историю о том, как в 2015 году удалось в Германии оборудовать несколько школ светодиодным оборудованием, выиграв конкуренцию у серьёзных, я так понимаю...

А.Кузьмин

— Именитых...

М.Сушенцова

— ... да, именитых производителей и поставщиков света. И, конечно, замечательно то, что удалось блеснуть, именно, своим собственным знанием дела изнутри и погружением, возможностью быстро всё исправить. Мне кажется, что, на самом деле, традиционно, наши российские производители... может быть, больше даже... там... в советское время... ещё раньше... этим славились, и замечательно, что Вы в этом духе продолжаете традиции наших славных предков.

Теперь, знаете, мне о чём хотелось спросить? Насколько я помню, Вы, на первых порах ещё Вашего строительного развития, Вашего строительного дела, Вы руководили подготовкой и строительством Обыденного храма в городе Кемерово...

А.Кузьмин

— Да, было дело...

М.Сушенцова

— Причём, это было, насколько я понимаю, в кратчайшие сроки.

А.Кузьмин

— Да.

М.Сушенцова

— И, вот, в связи с этим, возникает вопрос. Очевидно, что Вы, уже на тот момент были верующим человеком. Вот, не могли бы Вы поделиться с нами, а как Вы пришли к вере, и повлияло ли это как-то на Вашу деятельность, на Ваши ценности в бизнесе?

А.Кузьмин

— Ну... если с самого начала... Крестился я в первом классе. И тут, на самом деле, знакомые нашей семьи с Архангельска... моя крёстная... это такой человек, прям... очень набожный — это пример. Я, наверное, никогда таким не стану. Потому, что... ну... человек, прям, действительно, этим живёт. Ну, и, вот... как-то так получилось, что дорога к храму началась, вот, именно, собственно говоря, с её примера.

Крестился я в Архангельске. И, после этого... вы знаете... как-то... долгое время мне было интересно носить крестик... там... открывать Библию... но... честно... я её, на тот момент не читал, даже не было попыток. «Отче наш»... ну... наверное, классу к седьмому... как-то он ко мне пришёл.

Следующим, таким, важным этапом — это было, получается, в 2001 году — мой отец с друзьями в Белоруссии участвовали в строительстве Дома Милосердия. Это очень известный проект. И они отправили нас туда помочь сделать в апсайд. Мы приехали туда, в Минск. Дом Милосердия — он сделан в виде креста, если сверху смотреть. Сейчас это, прям, территория Минска, тогда это был пригород.

И, вы знаете, когда приехал, я удивился — потому, что батюшка-настоятель, когда нас встретил — это человек был с такими яркими голубыми глазами... очень погружённый... и... ну, мы долго пообщались... в итоге, приступили к этому сайту... но самое забавное в том, что он нам подарил молитву. Ну... молитва — и молитва... для меня так было, на тот момент.

И я, вернувшись в Карелию, садясь, прогревая машину, я её начал просто читать. Она очень быстро засела в голову... сейчас расскажу дальше — это ещё интересней... И, как-то, вы знаете... я нашёл свою молитву, действительно.

Как выяснилось потом, это — молитва Оптинских старцев. И она, я считаю, что... вот, опять же... в рамках, наверное, бизнеса — может, не совсем это красиво звучит — но это... такая... бизнесовая молитва. Потому, что она тебя настраивает, и успокаивает... и, вот... с этого момента, как-то всё немножко в жизни начало меняться.

Потом получилось... следующий этап... мы переехали в Москву. И, с товарищем, как-то сидели вечером, и я говорю: «Слушай, давай съездим в какое-нибудь святое место!»

Ну, в какое святое место? Просто, в Интернете набираем «святое место» — раз, Оптина Пустынь! Ну, собрались и поехали.

Приезжаем туда, ходим по храму, и — вот, тут я вижу молитву Оптинских старцев, читаю... у меня аж мурашки пошли... я говорю: «Слушай, я знаю, как так получилось... вот, эта, вот, связь... через года реализовалась в том, что мы приехали в это место». Это, как я считаю, такое... тоже, опять же... может быть, направление свыше какое-то было.

По поводу храма в Кемерово — это тоже был очень интересный проект. Есть такой Российский клуб православных меценатов... честно, не знаю, сейчас он существует или нет... но на тот момент это очень, такое, активное движение было. И один из проектов был там — это обыденные храмы. Обыденные храмы — это храмы, построенные за один день. И, вот, этот проект храма в Кемерово — его, действительно, построили за сутки. Он есть в Интернете. Это был первый храм. Это — храм из бруса. То есть, это — готовый комплект, и, собственно говоря, мы его там собирали.

В чём интерес проекта был? В том, что надо было собрать людей, которые бы в этом поучаствовали. То есть, не просто чтобы профессиональные строители приехали, а собрать местных людей — показать им площадку... вот. И мы начали, соответственно, подготовку... там... за месяц — ВКонтакте рассылали приглашения... у нас набралась тогда группа. По-моему, мы отправили более 3000 приглашений за месяц... как мы считали? Что, вот, 3000 приглашений мы отправим, примерно 10% откликнется, как-то поучаствует, из этого примерно 10% придёт на стройку и построит. Это уже будет хорошо.

И мы, действительно, собрали порядка 30-40 человек, которые пришли на стройку. И, как только начался процесс строительства, просто прохожие, видя, что что-то делают... То есть, люди строят храм: «А что здесь?» — «Храм строим». — «А можно поучаствовать?» — «Можно». То есть, люди брали брёвна, брали дрели, нагеля забивали... то есть... как-то это пошло, действительно... таким... вовлечением людей.

Это был очень интересный проект. И мы, действительно, его построили за 24 часа.

Следующий проект, который, скажем так, на меня очень сильно подействовал — это наш проект со строительством храма Ушакова на Речном Вокзале. Это, действительно, большой проект.

Не будем про политику... начался он, просто, именно в тот самый день... и получилось так, что этот проект — он очень долгое время... как бы... зарождался... и не хватало такой объединяющей силы, которая бы могла его подтолкнуть.

У нас есть, соответственно, Дмитрий Шлопак, который является членом нашего... назовём его так... оргдвижения, инициативной группы. У нас есть наши — адмирал и контрадмиралы, у нас есть владыка Викентий... и, вот... благодаря, вы знаете, такому собранию разносторонних людей... то есть, сейчас проект, за, вот, эти, там... полтора-два года... он уже стоит под крышей, и двигается в правильном направлении к наполнению. Потому, что это будет храм, где убранство всё будет сделано из янтаря. И почему, вот, опять же, эта отсылка к Калининграду... то есть...

М.Сушенцова

— Да...

А.Кузьмин

— ... она очень интересная.

Это, действительно, красивый проект — я, прям, рекомендую... в Интернете есть рендеры... сейчас готовится сайт — посмотреть это всё. Дай Бог... Бог даст, мы реализуем всё это дело в 2026 году, но это будет один из... таких... народных храмов, которые... вот, действительно... всем миром! Потому, что у нас нету какого-то якорного спонсора, который бы давал на это деньги. То есть, мы сами — бегаем, собираем, договариваемся, и — в этом, опять же, уникальность. И даже владыка Викентий сказал, что... ну... с деньгами — всё очень просто, а попробуйте поучаствовать — все. И вовлечение людей, как раз, занимает гораздо больше времени, нежели, соответственно, поиск денег. Потому, что мы не стараемся кого-то заставить в этом участвовать — мы показываем своим примером.

Вокруг, вообще, сейчас, Ушакова... то есть, есть очень много различных, образно будем называть так — движений. Например, мы делали в феврале прошлого года: «Ушаков — моими глазами». То есть, это — работы со всей России, был конкурс. Кто-то рисовал, кто-то писал стихи, очерки... то есть, там более 3000 работ со всей страны было собрано. И, самое забавное, что возраст самого младшего участника был 4 года, а самый старший — ему было 84 года. И, причём, эта бабушка приехала на вручение — в полном сознании, прочитала стихи, посмотрела... так скажем... на всех собравшихся, и сказала: «Ребята, вы абсолютно всё правильно делаете!»

В этом году мы делали автопробег. Мощи, соответственно, из нашего храма — мы отвезли в Санаксарский монастырь на берегу реки... ну, это... где и родился, собственно, Фёдор Фёдорович.

Большое тоже мероприятие — собрали, порядка, наверное, 50 машин людей вовлечённых и отвезли мощи. Это всё, опять же, есть в Интернете — всё можно посмотреть.

Сейчас в строительстве храма есть новые вехи. Вот, у нас будет сейчас... мы готовим адмиральский приём к 280-летию со дня рождения. И мы раньше всё это дело проводили в театре Советской Армии... ну, это... Дом Приёмов... а сейчас мы уже готовы провести такое мероприятие в Кремле. То есть, мы понимаем, что мы уже готовы презентовать... мы, опять же, бизнесово говорим... данный проект более широкой аудитории, и те, кто на это посмотрят — как бы, и оценят проделанную работу.

М.Сушенцова

— Спасибо Вам большое за этот увлекательный рассказ, и мы ещё вернёмся к этому интересному обсуждению.

Я напомню, что у нас в гостях сегодня Антон Кузьмин — учредитель и генеральный директор компании БС ГРУП, российский поставщик светодиодных решений, и с вами — я, Мария Сушенцова.

Вернёмся после короткой паузы — не переключайтесь!

М.Сушенцова

— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА.

У микрофона — Мария Сушенцова.

Это цикл «Вера и Дело», в рамках которого мы встречаемся с предпринимателями и разговариваем с ними о христианских смыслах экономики.

Сегодня у нас в гостях Антон Кузьмин — учредитель и генеральный директор компании БС ГРУП, российский поставщик светодиодных решений.

В первой части программы, Антон очень увлекательно рассказывал о проекте храма Фёдора Ушакова. А Вы не могли бы, ещё раз, зафиксировать для наших слушателей, где он находится?

А.Кузьмин

— Этот храм — на территории Речного Вокзала.

М.Сушенцова

— В Москве.

А.Кузьмин

— То есть, если мы едем по Ленинградскому шоссе в область, с левой стороны его очень хорошо сейчас видно с дороги.

М.Сушенцова

— Замечательно. И храм планируется закончить, со всем убранством, к 2026 году?

А.Кузьмин

— Да, мы планируем в 2026 году.

М.Сушенцова

— Антон... а, вот, знаете... хотелось такой вопрос задать... несколько общий, связанный, как раз, с тематикой нашей программы: вот, как бы Вы сформулировали Ваши приоритеты, принципы, ценности, которых Вы стараетесь придерживаться в Вашем деле?

Может быть, это касается отношений с сотрудниками, или качества продукции... вот, есть ли у Вас какие-то принципы, от которых Вы стараетесь не отходить даже при самых неблагоприятных условиях конъюнктуры?

А.Кузьмин

— Ну... знаете... Опять же, надо, всё-таки, вернуться, как я называю, к основам. А основа всего, для чего бизнесмены этим занимаются — ну, понятно, у всех разная. У меня, конкретно — это семья, мои близкие, друзья. То есть, это тот самый, как раз, драйвер, который меня заряжает каждый день на какие-то, вот, такие свершения, подвиги, и так далее.

Крайне важно, когда у человека есть семья, особенно — я являюсь многодетным отцом, у меня четверо детей... надеюсь, будет пятеро... и, вот, это — те вещи, которые... они должны быть в основе. Потому, что, когда у вас есть семья, у вас есть ответственность — вы уже понимаете... ну, вы берёте на себя ответственность, так или иначе.

Другой момент — если говорит о развитии, конкретно, тут очень важно ещё иметь рядом людей, которые тебя стимулируют на развитие. Ну, не то, что они тебя как-то наставляют, а, просто, своим примером. То есть, у меня, опять же, есть очень много друзей, кто... там... намного состоятельней, намного успешней, и ты — тянешься к таким людям. Да? То есть, у тебя происходит момент... не то, чтобы ты хочешь быть такой, как он, а ты говоришь: «Слушай... вот, здорово он — взял и сделал, вот, это! А чего мне — не взять и не сделать, вот, это?» То есть, самое главное — не бояться. И, когда, вот, такие примеры есть — это крайне важно.

Потом, я считаю, что... опять же... в жизни каждого бизнесмена, когда вы формируете команду — а команда — это не просто ваши сотрудники — это люди, которые вас направляют советом, это те же друзья, это те же партнёры — то есть, крайне важно уметь слышать таких людей.

Как я уже говорил, да, и в первой части — к сожалению, мы очень часто находимся в каком-то, таком, длинном забеге. И, вот, как у лошади, шоры надеты, и мы смотрим только прямо. Вот, очень важно остановиться, просто открыть глаза, и посмотреть, собственно говоря, вокруг — это решает 99% проблем. Понимаете?

Если сегодня взять среднестатистического бизнесмена в Москве — это, всё-таки, люди очень мотивированные и устремлённые. Если взять бизнесменов, опять же, по регионам — ну, к сожалению, это не так. Потому, что большинство тех, кто преуспевает в своих регионах — они переезжают в Москву. Ну... в крупные города — Москва, Санкт-Петербург. И, вы знаете, в этом — большой минус. Потому, что в регионах не остаётся людей, которые могли бы мотивировать, тянуть за собой команду, привносить что-то новое.

Опять же, возвращаясь, вот... в рамках меня... то есть, мне очень нравится помогать людям. Я сейчас, как бы, не для красного словца. То есть, вот, наверное, с момента моего, скажем так, погружения и прихода к вере, я понимал, что я хочу зарабатывать деньги, чтобы помогать людям. И это может быть — адресная помощь, это может быть помощь, вот, как в проектах того же Ушакова — строительство храмов, помощь, конечно, СВО. Есть у нас подопечные девочки с болезнью бабочки — это когда... буллёзный эпидермолис называется... дети, которые рождаются с повреждённой кожей — я, прям, очень просто объясняю. Опять же, у тебя есть сотрудники, которым тоже нужно помогать. У тебя есть в окружении друзья, которым тоже нужно помогать. И крайне важно, чтобы люди тебя воспринимали так, чтобы они не боялись к тебе подойти и попросить. Потому, что, в большинстве своём, люди не деньги просят — люди просят совет. Сейчас, вот... в этом ускоряющемся мире... нам, порой, и поговорить не с кем. То есть, это — большая проблема. И... опять же... в рамках нашего мужского сообщества. То есть, мы формируем такие клубы по интересам, где бы мужчины-бизнесмены разного уровня, разного возраста могли собраться и спокойно поговорить по душам. У меня — достаточно большое количество друзей, и, я вам скажу, у меня есть чатик «Антошкины мысли»... вот... это близкие друзья, где я... просто, там... скидываю какие-то прикольчики... желаю доброго утра... ещё что-то... не все люди способны на это — чтобы поделиться какой-то такой светлой энергией. Это — не к тому, что человек не может... кто-то стесняется... кто-то: «Ну... я серьёзный... зачем мне это делать?»

Если посмотреть, опять же, мои истории, которые я выкладываю с утра — желать всем любви и счастья, и так далее... можно сказать, что это какой-то сумасшедший... но, тем не менее, я считаю, что — часть, которая есть во мне, и которой я хочу поделиться. И она — мотивирует людей. Это очень важно.

М.Сушенцова

— Да, интересно... То, как Вы рассказываете, говорит о том, что, действительно, у Вас и Ваши подопечные по благотворительным проектам, и Ваши сотрудники, и Ваш более ближний круг — действительно, Вы, прежде всего, во всех стараетесь видеть людей.

А.Кузьмин

— Да.

М.Сушенцова

— И, вот, это человеческое... а человеческое — это что?... это взаимодействие, общение, прежде всего — оно, действительно, на первом плане.

А, вот, если возвращаться к, несколько, такому... бизнес-сленгу, уж извините, то как бы Вы охарактеризовали Ваш стиль руководства? Вы, всё-таки, предпочитаете, и Вам кажется эффективной, более, такая, иерархичная структура — вертикаль? Или, всё-таки, вот... более горизонтальный стиль отношений, когда каждый из Ваших... там... ближайших помощников... ну, скажем так... более вышестоящих сотрудников отвечает, просто, за свой тематический кусок, и все, более-менее, на равных, взаимодействуют?

А.Кузьмин

— В одном из банков — там есть такая система управления, как аджайл. И, Вы знаете, мы очень долго не могли понять, что же это такое. В общем, аджайл-пространство — это когда ты можешь взаимодействовать... ты не ставишь стенок каких-то... ты не ставишь барьеры... твоя задача — их максимально убрать. Для того, чтобы сотрудники, коллеги... не знаю... привлечённые какие-то специалисты — они понимали, что этих границ нет, и всегда можно подойти с любым вопросом и его командно обсудить.

И, вот, мой стиль управления — он, примерно, такой же. Я люблю, чтобы коллектив был небольшой, и коллектив был... каждый бы отвечал друг за друга, каждый бы поддерживал друг друга. И это крайне важно.

Потому, что, поверьте — я поигрался и в большую компанию, и в маленькую, и в региональные офисы какие-то... Я понимаю, что сегодня... вот, этот стиль управления, когда есть какая-то вертикаль власти... она, безусловно, есть, да... просто... банально: я, там, учредитель и директор, у меня есть бухгалтер, юристы, дальше — менеджеры — это, именно, построение. Но, с точки зрения общения, я считаю, что в коллективе должна быть свобода определённая. Потому, что, когда люди находятся... в таком... достаточно расслабленном состоянии, проще понять, готовы эти люди работать или нет? На что они готовы? Как эта команда будет взаимодействовать самостоятельно? То есть, грубо говоря, нет руководителя — работает эта команда, или не работает?

И, вот, когда у тебя такие свободные отношения в рамках коллектива — я считаю, это более эффективно.

К сожалению, с точки зрения бизнеса, такие команды — они очень долго самоорганизуются, нежели, когда — вот, человек, которому ты на бумажке написал, что он... там... с девяти до шести работает, и вот — список обязанностей.

А здесь — как бы, немножко сложнее. Потому, что у человека, как бы, есть цель. Твоя задача — там... реализовать такой-то проект. Проект не может закончиться в определённое время, всегда есть какие-то переносы, срывы... там... форс-мажоры. Тем не менее, в рамках того, когда ты человека погружаешь в середину проекта, в центр, и он понимает, что он сегодня взаимодействует абсолютно с разными командами, с разными участниками процесса, он сам — развивается. То есть, я считаю, вот, это — крайне важная история.

М.Сушенцова

— Здорово! То есть, для Вас важно выявить внутреннюю мотивацию человека.

А.Кузьмин

— Да.

М.Сушенцова

— Вы очень интересно подметили, что... действительно, когда человек расслабляется — то есть, у него нет мотива страха, что «меня сейчас поймает начальник»... там... не знаю...

А.Кузьмин

— Да.

М.Сушенцова

— ... «на меня какую-нибудь санкцию наложат»... то, действительно, открывается то, что, собственно, из человека изнутри исходит. Ему интересна эта работа, он хочет достигать каких-то результатов — это, действительно, своего рода, лакмусовая бумажка.

Расскажите, пожалуйста... У Вас очень много благотворительных проектов, о многих из них Вы сейчас упомянули, о чём-то мы поговорили подробнее... но, вот, что сейчас для Вас... знаете... самое дорогое Вашему сердцу из, вот, тех направлений помощи, которыми Вы занимаетесь?

А.Кузьмин

— Ну... у меня есть... я такой человек, который — не могу сидеть на одном месте, и, каждый раз, мы придумываем сами себе какую-нибудь новую задачу.

В этом году я в Карелии реализую футбольный манеж — вот, мы его делаем на площадке Всероссийского общества «Динамо».

То есть, я купил этот манеж, сейчас идёт стройка, и дальше — мы просто дарим его, соответственно, городу.

Это, как бы... проект, для меня — он почему важен? Потому, что моя крестница — она занимается футболом.

М.Сушенцова

— Здорово...

А.Кузьмин

— Детским... вот, этим... женским футболом. И почему-то в Карелии это очень сильно начало набирать обороты. А площадок нет. И, что-то, мы посидели, поговорили... я и говорю: «Ну, давайте реализуем. Это просто стоит каких-то денег».

Проект непростой — потому, что, опять же... поставщики... условия... сроки... не всегда, там, финансирование можно обеспечить вовремя... но, тем не менее, он двигается. И мы должны его реализовать, вот, в начале следующего года.

В следующем году — я уже поставил себе цель — я очень хочу, чтобы в нашей Черноголовке, как мы с Вами обсуждали, появилась ледовая арена. К сожалению, пока крайне сложно идёт, с точки зрения... вообще... восприятия властей. Ну... маленький городок... надо понимать. Но, при этом, Черноголовка в хоккее очень хорошо себя показывает. Если посмотреть выступления наших — и юниоров, и ветеранов — они достаточно неплохо себя показывают на различных турнирах.

Поэтому... каждый год стараюсь я ставить какую-то цель, и реализовать, вот, такой проект.

М.Сушенцова

— Да... я поясню этот момент для наших радиослушателей.

До начала эфира, мы с Антоном сошлись на том, что у нас есть общая географическая точка — это небольшой городок в Подмосковье Черноголовка, где у Антона находится загородный дом, и где он много чего уже сделал. Я знала об этих проектах, но не знала, кто их автор. Теперь я с ним познакомилась. А я, как раз, родом из Черноголовки, провела там всё детство, юность, и... очень приятно, я думаю, будет услышать, встретить...

А.Кузьмин

— ... почти земляка!

М.Сушенцова

— ... да... да... встретить почти земляка, и будет приятно нашим слушателям оттуда — я знаю, что многие из этого городка слушают нас, им будет особенно приятно.

Но, о чём ещё, пользуясь случаем, я бы хотела Вас расспросить — это о музее ретро-техники. Я знаю, что одно из Ваших давних увлечений — это ретро-автомобили, военная техника...

А.Кузьмин

— Ну, вообще, автомобили... да...

М.Сушенцова

— ... вообще, автомобили, да, возьмём шире — разного плана, и военные, в том числе... Вот, расскажите, пожалуйста, ещё о таком, вот, проекте, как Музей ретро-техники.

А.Кузьмин

— Да, это — военно-технический музей в Черноголовке. Находится он в селе Ивановском — это недалеко. В общем... если очень кратко, история была следующим образом.

У меня есть сосед, Вячеслав Васильевич, и, в какой-то момент, мы были у него... это был 2000 год, наверное... дома. Он рассказывал, как он купил очень красивый мерседес. Достаёт каталог, открывает, а на первой странице — ретро-машина. И я говорю: «Слушайте... а у меня друг сейчас такую продаёт». Он говорит: «Да, ладно...» Я говорю: «Да, серьёзно — он продаёт». Он говорит: «Сколько?» — я называю ему сумму. Он говорит: «Всё... давай, мы её берём!»

В общем, мы, действительно, купили эту машину, отправили ему, и, после этого он сказал: «Слушай... а мне, вообще, в принципе, интересно пособирать ретро-автомобили».

И, в Карелии, мы начали выискивать... вообще, в таких местах!... то есть, всякие старые машины — притом, что это машины довоенного периода. Мы нашли там форды, мы нашли... вот, эти... BMW... мерседесы... нашли редкий автомобиль Вандерер — к сожалению, не уцелел, в результате реставрации — сгорел... хотя, очень редкая машина.

И старт музея начался, на самом деле, с машины ГАЗ-М1. Мы нашли эту машину, Вячеславу Васильевичу я отправил фотографии... при том, что я, честно, не понимал ценности этого автомобиля. То есть... ну, ГАЗ и ГАЗ... для меня... иностранные машины казались более интересными. Он сказал: «Нет. Хочу ГАЗ-М1», — и мы в Карелии начали его восстанавливать. Купили машину-донора... ну... потому, что задача была — сделать машину с автоматической коробкой, так как Вячеславу Васильевичу так удобней.

И... как-то... вот, этот проект реализовался, и, в этот момент, Вы знаете... самое интересное, что я понял, именно — ты начинаешь восстанавливать, ты начинаешь жить этим проектом, ты погружаешься в историю. Потому, что... как сложно было делать, формовать, вот, эти крылья красивые — длинные, изогнутые... как сложно было покрасить такую машину... как сложно было сделать все, вот, эти стыки... и это в то время, когда... простите... техника была не на столько точна... как это делали?

И, вот... скажем так... с этого проекта, Вячеслав Васильевич посмотрел на всю эту историю, и сказал: «Слушай... ну... давайте собирать ещё машины!» — и, со временем, это просто превратилось в музей.

Следующей итерацией этого музея стало — это в том, что... где реставрируют машины. То есть, качество стало не устраивать, отправляли машину на реставрацию в Европу. Качество тоже стало плохое, плюс — ряд трофейных машин не вернули. Ну, они ж трофейные... И было принято решение делать мастерскую прямо на базе музея.

Вот, таким образом, собственно говоря, это сейчас укоренилось, и мастерская сейчас загружена на несколько лет вперёд — потому, что то качество, тот сервис, который может дать эта мастерская при выполнении таких работ — это сравнимо с музейной ценностью.

М.Сушенцова

— Вы знаете, слушаю Вас, и очень приятно становится от того, что Вы стараетесь делать важные и с исторической точки зрения, и с туристической точки зрения... такие... объекты, точки притяжения, именно, в небольших местах. Ну... Петрозаводск — это, конечно, областной центр, но, тем не менее... замечательно, что что-то устраивается и благоустраивается где-то не в наших крупнейших городах, а там, где, действительно, люди в этом нуждаются, и... допустим, в небольших городках — таких, как Черноголовка — это, действительно, делает эти городки, эти маленькие точки, сёла интересными для посещения.

А.Кузьмин

— Да.

М.Сушенцова

— Особенно, москвичам. Потому, что доехать от Москвы — всего час-полтора, и для детишек — особенно, для мальчишек — посмотреть на такие вещи, прикоснуться к истории...

А.Кузьмин

— Да.

М.Сушенцова

— ... и, может быть, действительно, что-то захотеть в своей жизни делать подобное... Не в смысле, конечно, заниматься именно ретро-автомобилями... но, вот, это приобщение к красоте...

А.Кузьмин

— Да.

М.Сушенцова

— ... пусть даже и в виде автомобильной техники — мне кажется, это... знаете... даже, такое... эстетическое воспитание.

А.Кузьмин

— Ну... здесь очень важно ещё подметить, что музей — это же не просто экспонаты, это не просто реставрационные мастерские — это ещё инфраструктура, это различные соревнования, это различные праздники. И, с развитием каждого из таких, вот, событий, количество людей, которые посещают и знают про этот музей, становится гораздо больше. Музей — это, всего лишь, точка... как, вот, и храм... это — точка притяжения. А вокруг него можно делать очень много различных событий.

М.Сушенцова

— Я напомню, дорогие слушатели, что у микрофона — Мария Сушенцова, и сегодня у нас в гостях — Антон Кузьмин, учредитель и генеральный директор компании БС ГРУП, российский поставщик светодиодных решений.

Антон, расскажите, пожалуйста, о том, как Вы сейчас помогаете Донбассу — я знаю, что это одно из основных направлений...

А.Кузьмин

— Давайте, не будем говорить «Донбассу», а — новым территориям, да? Правильней...

М.Сушенцова

— Новым территориям, да...

А.Кузьмин

— Ну... получилось так, что у меня есть друг, Ярослав, и, в какой-то момент... то есть, я видел, что он регулярно ездит — при том, что его поездки были связаны не... вот... с событиями, а он ещё «до» — он и открывал спортивные залы... потому, что... ну, вот, у человека была такая программа, скажем так. И, когда началась, соответственно, СВО, он начал ездить туда... и, как-то, вот, знаете... внутри — захотелось.

Я никогда не был в Украине. То есть, всё моё посещение Украины — это был, по-моему, 1996 год — я был в Евпатории. Всё.

То есть, я никогда не был в Киеве, понимаете? Для меня это... вот... как бы... ну... вообще непонятная территория, так скажем, неизвестная.

Вот. И... с Мирославом встретились, поговорили, и он говорит: «Да, ездим, действительно, помогаем. Вот, у нас есть Светлана Фёдоровна Гизай, она живёт в Луганске, депутат сейчас, и она, грубо говоря, нам скидывает списки, мы смотрим, чтобы это была адресная помощь, и — собираем, едем и раздаём это всё дело».

Вот, мы собрались в такую поездку, поехали, и первый город, соответственно, был Луганск. Вот, наша первая поездка. Конечно, меня поразило! Потому, что... ну... ты приезжаешь, и это погружение немножко в другой мир — тебе сложно его понять. Потому, что ты едешь, и там — беда, горе и надо помогать, и, вот, на этих чувствах, соответственно, ты там боишься лишнее движение сделать, лишнее слово сказать, спросить... Опять же... вот, это, вот, отношение там... братского народа... друг к другу... и так далее. То есть, ты крайне избирателен в выражениях.

Но когда мы приехали в Северодонецк и начали раздавать гуманитарную помощь, я... честно... прям, даже поменял своё первое представление о том, как это будет. Потому, что настолько люди культурно подходят по заявкам... То есть, кто-то говорит: «Вот, я сапожки заказывал... я обогреватель заказывал...» — то есть, никто не пытается это хапнуть и убежать.

Все встали в очередь, аккуратненько получили по заявкам, что они хотели. Понятно, что мы купили чего-то больше, что-то осталось. И люди говорят: «О, осталось! Можно я возьму?» — «Да, конечно».

Даже, вот, случай... подошла женщина и говорит: «Слушайте, сапожек мужских 42-го размера не осталось?» А остались — 44-го, мы говорим: «Есть 44-й, возьмите... с носочком...» — и так далее. Она говорит: «Нет-нет, может, кому-то другому...» То есть, вот, это было — очень человечно.

И когда ты, вот, первый раз съездил, второй, третий... ты общаешься с людьми... то есть, это не просто ты перевёл куда-то деньги, а это, прям, действительно, ты — лично, из рук в руки.

Мы ходили там по домам, ходили по этим подвалам... и ты видишь, вот, это всё происходящее вокруг, и ты понимаешь, что эта помощь — она очень важна. И когда сегодня люди погружаются в такие проблемы, неважно, как — поездкой, деньгами — это большой плюс, вообще, к объединению нас, как людей.

Другая поездка была... она получилась немножко больше — мы поехали сперва в Луганск, потом заехали в Донецк, и потом поехали в Мариуполь. И, вы знаете, когда мы ночью ехали с Донецка в Мариуполь — прям, буквально, под комендантский час, потому, что мы не успевали: где-то дороги не было, где-то заблудились — когда ты въезжаешь в Мариуполь, в сравнении с Луганском, это, конечно, прям — небо и земля. То есть, то, что сейчас сделали с Мариуполем, какой это красивый город, как там всё отстроили — это, конечно, впечатляет. Вот, хотелось бы, чтобы в рамках того, что сделалось там, оно бы и дальше двигалось, соответственно, по всем регионам. Потому, что мы умеем показать... собраться и показать, вот, эту, вот... как сказать... силу мысли, вложение, объединение... и, вот... ну... как «всем миром», действительно. Это, вот, понимаете... я слова выбираю... очень здорово бы это транслировать дальше!

Поэтому, вот... в рамках, вот, этой помощи, соответственно, я считаю, что — у кого есть отклик, надо продолжать помогать. Даже когда всё это закончится, надо, всё равно, помогать.

М.Сушенцова

— Да, Вы знаете, наверное, ведь, самая длинная и важная задача — длинная по времени — это выстраивание межчеловеческого взаимодействия с народами вновь присоединённых территорий.

То есть, действительно, нам всем очень будет нужно почувствовать близость друг ко другу...

А.Кузьмин

— Нам очень важно общение. И я скажу: самый большой опыт и то, что я для себя вынес, общаясь там с людьми — мы же не понимаем, как всё происходило тогда... ну... мы, многие, отстранены от этого. А это — участники тех самых событий, и того, что к ним привело, и что будет... то есть, очень важно общаться.

Вот, когда ты общаешься — там нет агрессии, там нет вины, там нет какой-то, там... каких-то обвинений, абсолютно... Там — абсолютно нормальные люди. И, когда ты смотришь, через что они прошли, в чём многие живут, как говорится... ну... волосы на голове начинают шевелиться.

И ты понимаешь, что сегодня... вот, я, когда из первой поездки уезжал, люди подходят — вот, у тебя в кармане ещё какие-то деньги есть: «Пожалуйста, возьмите... это... это...» — ты понимаешь, что тебе, в данный момент... слушайте, я, когда поехал, с собой взял аптечку: купил нурофен, там... что-то от желудка... ещё... и так далее... я даже таблетки все отдал! Вот, даже таблетки! Потому, что там они были в моменте важнее гораздо, чем они у меня.

И, вот, все, кто хочет понять, почему нужно помогать, я рекомендую просто... не надо ехать на линию соприкосновения, надо просто съездить в близлежащие районы, и вы сами всё увидите. Это, действительно, та вещь, которая заставит нас задуматься и поможет нам найти общий язык к объединению.

М.Сушенцова

— Здорово! Знаете, прям, захотелось съездить... Потому, что, действительно, мы живём, такой, в общем-то, сытой и довольной, размеренной жизнью, а когда соприкасаешься с другой жизнью, которая очень близко на грани со смертью, и, вообще, с другими нуждами, с другим чувством ценности жизни и ценности момента — это, конечно...

А.Кузьмин

— Да.

М.Сушенцова

— ... оздоравливает и отрезвляет в своей собственной жизни.

А.Кузьмин

— Так и есть.

М.Сушенцова

— Спасибо Вам за то, что поделились этим опытом!

Знаете, под финал нашей программы, мне бы хотелось Вам задать вопрос совсем не про бизнес, а, скорее, про сферу вне него в Вашей жизни — про семью. Вы уже поделились с нами, что у Вас четверо детей, Вы — многодетный отец, и я помню, что... Вы, так, коротко упомянули, что, вообще, хотелось бы пять детей — насколько я понимаю, Вы намекаете на значение слова «семья» — «семь я», да?

А.Кузьмин

— «Семь я», да...

М.Сушенцова

— То есть, семь человек — в Вашем представлении, для гармонии, нужно, как минимум, пять детей. Вот, расскажите, пожалуйста... Вы — очень занятой человек. У Вас, понятно — и Ваше дело, и множество других начинаний благотворительных... Как Вам удаётся находить, вот, этот баланс — пресловутый, может быть, но, на самом деле, очень важный для каждого из нас, особенно, если кто является многодетным родителем — всем эта проблема знакома. Вот, всё-таки, как, искренне стараясь вкладываться душою в своё дело, оставлять в этой душе ещё какие-то силы для семьи? Как Вам это удаётся? Какие у Вас есть секреты, традиции свои семейные?

А.Кузьмин

— Да, всё очень просто! На самом деле, как и в любом деле — надо искать баланс. То есть, его просто нужно искать.

Вернувшись к бизнесу... это кажется, что ты, собственно говоря, собственник бизнеса, и, в любой момент, можешь всё бросить, соответственно, и поехать... К сожалению, это не так. И, конечно, я стараюсь выбирать... у нас есть, грубо говоря, День рождения нашей семьи, когда мы всей семьёй собираемся и куда-то уезжаем... у нас есть Дни рождения — мы их тоже празднуем семьёй. Потом, опять же — Новый год, да? То есть, есть праздники, которые, в достаточно длительном промежутке, мы можем находиться все вместе.

Другой момент. Я скажу, наверное — очень многое зависит от женщины. И здесь я хочу, в первую очередь, вспомнить свою маму. Потому, что мама всегда учила, что, в любой ситуации, важен диалог. Как в бизнесе, так и в семье. В семье — в первую очередь.

И мы с супругой нашли этот баланс, постоянно находимся в диалоге. Понятно, что я закрываю вопрос зарабатывания денег, она — закрывает вопрос домашнего очага.

Но — во многом, это зависит от женщины. И, если, собственно говоря, твоя супруга воспринимает всё абсолютно правильно, и абсолютно понимает, что для тебя является важным — а, для мужчины, бизнес, и, вообще, дело — это крайне важно, и она даёт тебе возможность этим заниматься, тогда и дома всё хорошо. И, вот... здесь, опять же говорю... я тут играю маленькую роль... это всё — супруга.

Другой момент, который хотелось бы упомянуть... и призвать слушателей... не знаю, там... молодёжь: слушайте, рожайте, как можно больше детей! Потому, что... опять же... это — ваше развитие, это — ваше будущее!

Вот, когда мы пошли на второго ребёнка, мой папа говорил: «Ну, ты понимаешь? Это — второй ребёнок...» Я говорю: «Пап, ну... нас же тоже с сестрой — двое... и ничего страшного — прожили, как говорится». То есть, не надо задумываться о том, что... вот... там... «не хватит денег»... «жилищные условия»... всё будет! Вот, всё будет, действительно! Главное — не останавливаться.

А если по жизни идти легко, и к этому относиться легко... то есть... вот... поверьте — всё будет получаться!

М.Сушенцова

— Замечательно! На этих духоподъёмных словах... можно сказать, на призыве к демографическому подъёму...

А.Кузьмин

— Да, да... ( Смеются )

М.Сушенцова

— ... можно, со спокойной душой, заканчивать наш эфир.

Я напомню, что сегодня с вами была Мария Сушенцова, а у нас в гостях был Антон Кузьмин — учредитель и генеральный директор компании БС ГРУП, российский поставщик светодиодных решений, и мы беседовали в рамках цикла «Вера и Дело», в котором мы разговариваем с предпринимателями о христианских смыслах экономики.

Спасибо Вам большое, Антон, за этот разговор...

А.Кузьмин

— Спасибо!

М.Сушенцова

— ... за то, что поделились и рабочим, и личным, и какими-то Вашими общими мыслями, направлениями деятельности, которых у Вас много.

Спасибо большое и нашим слушателям за внимание! До встречи через неделю!

А.Кузьмин

— Спасибо... спасибо!

М.Сушенцова

— До свидания!

Все выпуски программы Вера и Дело

Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов