У нас в гостях была Народная артистка Российской Федерации, певица Роксана Бабаян.
Наша гостья рассказала о своем творческом пути и пути воцерковления, о том, как она приняла недавнюю смерть своего мужа Михаила Державина, и как вера в Бога поддерживает ее.
К. Мацан
— «Светлый вечер» на радио «Вера». Здравствуйте, дорогие друзья! В студии Константин Мацан. С трепетной радостью приветствую нашу сегодняшнюю гостью, сегодня в «Светлом вечере» на светлом радио народная артистка России России Роксана Бабаян. Добрый вечер!
Р. Бабаян
— Добрый вечер!
К. Мацан
— Я рад, что сегодня у нас есть возможность вас поздравить с днём рождения, вашим сегодняшним праздником, от лица радио «Вера» мы вас поздравляем и желаем больших творческих успехов и помощи Божией во всех начинаниях!
Р. Бабаян
— Спаси Господи, благодарю вас! Я очень рада.
К. Мацан
— Поговорим, надеюсь, сегодня о многом, о разном, но начать всё-таки хочется с такой, может быть, главной вашей ипостаси профессиональной, по которой все мы вас знаем, и наши радиослушатели, безусловно, помнят и ваш голос, и ваши роли в кино, знают ваши песни — вот это ипостась именно музыкальная. Вы представитель той громадной, колоссальной традиции, которую сегодня можно назвать советской эстрадой. Не знаю, может быть, вы со мной не согласитесь, но сейчас принято говорить «качественный продукт». Вот это был очень качественный продукт своего времени, безусловно, советский как минимум хронологически, потому что начинали вы в те годы, когда Советский Союз ещё здравствовал, существовал. Насколько для вас то, что происходит в музыке популярной современной сегодня приемлемо? Есть ли какая-то надежда на то, что вот те высокие образцы, которые звучали на концертах и которые показывали по телевизору, этот уровень исполнения вернётся сегодня? Ведь мы сегодня видим совсем другое: мы сегодня видим в основном фонограммные концерты, тогда было как-то по-другому. Я этого не застал, но я просто помню, хотя бы что-то, по архивным записям. Вот как вы с позицией своего такого того опыта смотрите на сегодняшний музыкальный контекст?
Р. Бабаян
— Знаете, на самом деле я человек, который всегда двигается вперёд. Я оборачиваюсь на прошлое как на базовые какие-то вещи, но это абсолютно, так сказать, воздушная подушка, которая дала мне всегда двигаться вперёд и развивать разные направления своего движения. Я пробовала многие вещи и отходила, и делала паузы, когда менялась конструкция телевидения, когда вместо государственной машины, которая работала и где были определённые законы, она разрушилась, пришли новые участники, которые стали владельцами сегментов, и уже это была другая система взаимоотношений, в которую я никогда не вписывалась и ни по желанию, и ни по возможностям. Поэтому я сразу в этот момент, как бы предвосхищая это, меняла ракурс: я опять шла учиться. Как Михаил Михайлович говорил: «Ну куда дальше пойдём? — учиться».
К. Мацан
— А чему вы пошли учиться?
Р. Бабаян
— Я, вообще, инженер-строитель, архитектор — это была моя первая профессия, папа заставил. Но всё равно своя история всегда бывает выше начерченных родительскими желаниями, поэтому для меня музыка была приоритетной историей. И в институте это было абсолютной доминантой, и так образовалось, что со мной поступали ребята-музыканты, обожающие музыку, и пришёл человек, который обожал музыку и сделал маленький биг-бэнд такой, такой средний биг-бэнд, но тем не менее оркестр.
К. Мацан
— Маленький биг-бэнд — так очень хорошо звучит.
Р. Бабаян
— Да-да. И мы, в общем, процветали, и к нам невозможно было попасть, и я там была просто... тоже училась, и для меня моё существование в институте было от концерта до концерта — от праздника к празднику, потому что мы к праздникам всегда... к нам попасть было невозможно. Поэтому для меня институт был как бы параллельно: вот это ощущение радости от музыки, от того, что мы всё-таки... при том это была такая компания, причём это всё первокурсники, и там ещё подтянулись и старшекурсники. То есть мы сразу как бы образовали вот это сообщество, и которое продолжало быть до конца. Потом я уехала, они все стали гипами, гапами — они все стали начальниками, но наши дружеские отношения сохранялись. Потому же страна распалась, они разъехались, и уже будучи на гастролях за рубежом, уже с концертами, я всё равно с ними встречалась и мы начинали разговаривать, как будто это было вчера в аудитории. К чему я говорю? Вот это призвание было всегда доминантное — музыка. И вот этот невероятный симбиоз возможностей, который я получала от разговора с мамой — мама была блестящий музыкант, композитор, с блестящим голосом, с музыкальным вкусом. И вот это домашнее музицирование — потому что я ни школу не заканчивала, в консерваторию меня не приняли, посмотрели, сказали: кто это такая вообще, разве она может петь? Что-то вот такое нечто, с такими косичками...
К. Мацан
— Так обычно и бывает. Консерватория, которая в своё время не приняла к себе на учёбу Джузеппе Верди, через несколько лет боролась за право называться его именем.
Р. Бабаян
— Да-да. Но я, конечно, на это не претендую ни в коей степени. Но в принципе этот профессор, которого я помню, как сейчас, он просто нелицеприятно маме сказал, что «она заблуждается, и серьёзно». Поэтому когда папа меня просто за шкирку притащил, сказал: «Нет! Ты должна быть инженер-строителем — это профессия», — я сдалась, мне деваться было некуда. Но вот эта внутренняя искра всегда меня разогревала, подогревала. И когда у нас такое музыкальное содружество образовалось, и все ездили хлопок собирать, а мы с концертом туда ездили. И деньги мы зарабатывали, мы ездили... и на демонстрациях денежку зарабатывали: кто играл на литаврах, кто на чём, кто-то пел... Вот эти вот вещи такие студенческие, потому что для меня работа, движение, вот эта невероятная энергия развития, она была заложена, наверное, просто Божией милостью.
К. Мацан
— Вы сказали, что вы вот в новые реалии, если я правильно понимаю, в такие постперестроечные, 90-х годов, решили не вписываться.
Р. Бабаян
— Нет.
К. Мацан
— А куда вы двинулись тогда? Как вы это сами для себя формулировали?
Р. Бабаян
— Я поняла, что условия игры изменились. И я поступила экстерном, поскольку у меня был всё-таки диплом технического вуза, на административно-экономический факультет ГИТИСа — хотела уйти в эту профессию.
К. Мацан
— Продюсирование.
Р. Бабаян
— Продюсирование, да — в театральную сферу. Даже не продюсирование, может быть, а работать администратором, возможно, директором, то есть что-то такое: дважды два — четыре, — это я понимаю. Я поступила сразу на третий курс, это были первые, начальные моменты, когда продюсерский факультет образовывался при ГИТИСе, на заочный, естественно, и очень честно этим занималась. У нас преподавали все директора московских театров. Мало того, у меня был фантастический, потом мы уже с ним делали диплом, он с меня три шкуры снял, но невероятную мне дал основу понимания театра — такой Зилов. Вообще, все пути переплетены, вот Божией милостью. Он был вахтанговский, тех времён, артист — театра Вахтангова. И он служил с Михаила Михайловича отцом — с Михаилом Степановичем Державиным. А мы с Михаилом Михайловичем как раз только поженились. И он понял, что с меня надо снять не три, а семь шкур. И он был моим руководителем, и мы с ним сделали по 10 театрам Москвы социологические исследования. А тема диплома: влияние посещаемости театра от репертуара.
К. Мацан
— Социология театра настоящая.
Р. Бабаян
— Да. Это был ужас! Причём каждую минуту он мне звонил: посмотри это, вот это... Но мы с ним сделали настоящий труд и очень многие вещи выяснили — то, что сейчас вообще, как говорится, даже не обсуждается. Конечно, у меня сердце скрипело внутри там, я понимала, что это я тоже могу, но всё-таки без музыки мне было скучно, плохо. А так как я очень много работала с «Мелодией» в своё время, так случилось, что мы познакомились с Володей Матецким и как-то сели, поговорили... Миша Шабров, которого я знала ещё по «Мелодии». И они говорят: «Роксана, хватит тебе петь джаз... Это всё хорошо, конечно, но эту твою интонацию твою надо менять». Вот слово «менять» — это лейтмотив моей жизни. Вот моя жизнь вся: надо менять, надо менять, надо менять. На самом деле это спасает меня всегда. И он мне написал песню «Счастье близко, счастье далеко». А я ещё, когда писала диплом... вот сегодня я писала диплом, а завтра я улетела на Кубу — на конкурс кубинской песни, потому что меня Госконцерт... а я на Кубе была несколько раз, и они меня знали. И они в первый раз сделали международный конкурс... вернее, у них международный джазовый конкурс был всегда, но они, естественно, решили пригласить из Советского Союза, и зная меня, позвали меня. А у меня диплом. А это первые дни августа, и я параллельно писала диплом с Зиловым — пресс-папье он у меня такой был. И вот 10 песен, которые они мне прислали, в посольстве мне их выдали, я выбрала самую такую, она такая джазово-интонационно очень красивая песня. Вся наша жизнь — это некие пазлы, истории, приключения, ничего просто так не бывает. Я, конечно, могла мимо этого пройти, сказать, что я не могу, у меня сейчас диплом. И музыка — я подумала: ой, как интересно. И я поехала к ребятам-кубинцам, они мне выдали вот эти плёночки, где были 10 песен, из которых я должна была выбрать. Я выбрала, они мне дали написанный текст, и русскими словами, и так, и так, потому что это нужно было очень точно спеть — она такая многочастная. И вот написав диплом, защитив, я через четыре дня улетела на Кубу — на конкурс латиноамериканской музыки. В первый раз в жизни они позвали нас...
К. Мацан
— Не латиноамериканцев.
Р. Бабаян
— Да. Там все были латиноамериканцы. И этот Ремберт Эгуес, потом он стал моим другом, конечно, когда услышал, что его песню будет петь певица из России, он рвал и метал, как не знаю кто, потому что он себе представить не мог. И я прилетела когда... просто я хочу сказать, что это не просто рассказы, а как вообще вся наша жизнь существует в пазлах, вот такой системе взаимоотношений, не просто так. Надо быть просто внимательным и слушать это. И когда я пришла туда на репетицию и пела, а его не было. Вот у всех были свои авторы, а у меня не было. И вдруг уже в конце, когда я уже заканчивала репетицию, допевала, как говорится, песню, я увидела, как этот чёрный человек бежал. Я, по-моему, даже об этом рассказывала как-то — эту историю. И вот он бежал... а он высокий и чёрный абсолютно, такой мулат-кубинец. Он блестящий музыкант, сейчас, кстати, в Америке живёт. И он вот этими семимильными шагами летел ко мне, в охапку меня взял. И с этой песней я выиграла. И я получила гран-при и так далее. Вот эти все конкурсы, которые я выигрывала... я даже в Монголии выиграла конкурс: я туда поехала на гастроли, оказывается, они решили сделать конкурс. Мне за день пришлось выучить эту монгольскую песню, строчки из которой я до сих пор помню. Поэтому всё время это были такие ситуации ежесекундные, как говорится. Но к чему говорю? Конечно, я скучала, понятно, что можно было, и мне предлагал сейчас покойный уже директор бывший Моссовета пойти туда младшим администратором сначала — как по иерархической линии. Я понимала, что диплом — это хорошо. И вот этот диплом... он у меня лежит второй, а потом, значит, мы с Вовой написали песню, и как-то началась новая волна, новая волна — «Счастье близко, счастье далеко».
К. Мацан
— Роксана Бабаян — народная артистка России, певица, музыкант сегодня проводит с нами этот «Светлый вечер». Вот вы сказали, что слово «менять», «надо меняться» — это такой лейтмотив вашей жизни.
Р. Бабаян
— Да.
К. Мацан
— Я, насколько знаю, можно это применить и к вашему, скажем так, духовному пути, потому что человек в следствие какой-то перемены иногда приходит именно к вере, именно вследствие перемены. В жизни, в себе в какой-то ситуации что-то происходит и в человеке что-то меняется. Вот как это было у вас? Что-то здесь изменилось, чтобы человек, в общем-то советского воспитания, пришёл не просто к вере, а к церковной вере?
Р. Бабаян
— Я всегда говорила о том, что в моей жизни, даже тогда, когда не очень понимала, я всегда ощущала... вообще, я человек ощущения. Я ощущала, что в моей жизни происходит всё как бы очень непросто, но гармонично я могу двигаться вперёд. И я стала понимать, я стала читать, я стала думать. И я потом стала обращаться, говорила: «Господи, помоги мне!» Я понимала, что есть высшие духовные ценности, которые человека определяют. Я тогда ещё была невоцерковлённая, я тогда только как бы на ощупь... но это всегда меня сопровождало, и наверное, Господь меня таким образом подготавливал. И Он мне давал такие сложные задания, иногда я их проваливала, конечно, как любой человек. Но в принципе, если говорить по развитию, я понимала, что есть вещи, которые невероятные по тому, как они совпадают, как они получаются. Так вот, как мы с Михаилом Михайловичем встретились, и все мои музыканты...
К. Мацан
— На борту самолёта.
Р. Бабаян
— Ещё на земле даже, ещё до того как — в аэропорту. Все мои движения не во имя, а вопреки: я всегда шла поперёк, я никогда не шла в потоке.
К. Мацан
— И в этом угадывался какой-то Промысл.
Р. Бабаян
— Да. Я, конечно, и нос разбивала, всё у меня не получалось, я и торопилась. Я — человек эмоциональный: я что-то торопилась, что-то делала не так, какие-то вещи. Но это естественно: ребёнку для того, чтобы научиться ходить, нужно пару раз нос разбить. Так и мы: мы же тоже дети на самом деле, нам кажется, что мы такие все взрослые. Мы зачастую дети...
К. Мацан
— Наверное, вот этими словами, что чувствовался какой-то Промысл, в то время так не формулировали. К этому же нужно ещё как-то прийти.
Р. Бабаян
— Я тогда не формулировала, я чувствовала это. Я всегда шла. Вот как меня мой внутренний компас вёл — теперь я могу сказать Божественный Промысл, — вот как он меня вёл, так я... и как только я что-то стопорила или делала не так, получала по носу, тогда я возвращалась. И, конечно, экспериментировала, конечно, многие вещи можно было не делать, но за счёт эксперимента — мне нужна деятельность была, мне нужно было пробовать, где мой путь. И вот тогда, когда закончилась — вот то, с чего мы начали — телевизионная история, я сидела, думала, что мне делать. А тут раз — предложили мне сделать «Завтрак с Роксаной». Потом ещё на НТВ «Мужчина и женщина». Но это же невероятно. И это дало мне время перекомпоновать себя и пойти опять учиться в институт.
К. Мацан
— Вот кто-то, может быть, например, живёт и ощущает вещи, сходные с вашими: вот что-то меня ведёт — внутренний компас, некие такие психологические состояния. Но ведь, условно говоря, до Церкви в этом смысле всё равно остаётся ещё шаг. Можно так всю жизнь, как мне кажется, и прожить — именно формулируя эти ощущения просто как ощущения. А вы совершили шаг и пришли именно к Церкви. Вот где была эта перемена?
Р. Бабаян
— А я хочу сказать, что я всегда слышу, почему у меня вот это происходит. И тоже Божий Промысл, абсолютно спонтанно мы с Машей — Михаила Михайловича дочкой — она воцерковлённая была, и у неё был тогда первый мальчик, он ещё маленький был, Пётр, и мы с ней шли по Арбату. И я вдруг сказала: «Мань, ты знаешь, вот я бы так хотела причаститься!» — потому что я в храме была всегда, и мы же уже крещённые были, мы же покрестились дома все: и Михаил Михайлович, и я, и его сестра, и Мишка Владимиров. Я уже как бы этот этап прошла, и у меня ощущение было, что мне надо двигаться дальше, а как — я не понимала. А Маня была очень духовный и воцерковлённый человек. Я говорю ей, что вот так и так, она говорит: «Ну давай зайдём в храм». А у нас на Старом Арбате старинный этот храм, и мы туда зашли, и была служба. И мне Пётр маленький, ему было восемь лет, показывал иконы — он был воцерковлённый с детства, совсем с младенчества. И вот он мне что-то там показывал, и я ходила... И там служил молодой священник — такой статный. Я просто не буду говорить подробности, но факт в том, что там я в первый раз причастилась в этот день. Я исповедовалась там на следующий день с Маней пошли, и она как бы была моим плечом, так и осталась. И для меня это было вообще озарение: я постилась несколько дней... Вот это всё, вся вот эта процедура, если это можно назвать процедурой, весь этот процесс меня совершенно заворожил. Я была настолько ошарашена внутренне, эмоционально от этого Таинства. И вот так произошло это. Потом я стала более осознанно реагировать на многие вещи, я стала ходить в храм, я очень много читала — у меня очень много книг. Я как-то старалась развиваться по мере своих возможностей. Потом таким образом возник храм Преображения Господня на Песках, который является таким нашим основным храмом, но не то чтобы основным, я во многие храмы захожу и прихожу, и езжу по возможности с моей приятельницей к Кресту Господню. Но я хочу сказать, что храм Преображения Господня на Песках — это наш такой семейный храм. И отец Александр Туриков замечательный, блестящий — он просвещённый человек, такой очень жёсткий в своих... потомственный, династийный и очень требовательный. И храм он преображал на самом деле — там же была кукольная анимация так называемая, поэтому это были руины...
К. Мацан
— В советские годы, пока храм снова не открыли.
Р. Бабаян
— Да. Он из руин воздвиг. Он — носитель вот этой истории. И матушка его замечательная, которая... у него своя маленькая капелла. Но самое феноменальное, что потом я ему как-то сказала, он на меня так посмотрел, у него были такие глаза, я не забуду, но это человек, к которому я пришла вот в этом маленьком храме — это был тот отец Александр, который сейчас возглавляет храм Преображения Господня на Песках.
К. Мацан
— Тот же самый?
Р. Бабаян
— Да. Представляете?
К. Мацан
— Не бывает совпадений, есть Промысл Божий.
Р. Бабаян
— Вот понимаете? Я ему тут недавно сказала, но поскольку там было людно... но матушка знает об этом. И вот эти вещи — что это такое? Только тогда он был рыжеволосый, такой яркий. Сейчас он взрослый и совершенно фантастически талантливый человек, у него определённая должность в Патриархии. В общем, он абсолютно просвещённый, блестящий художник, прекрасный человек, у него семья замечательная. И вот эти вот вещи — то, о чём говорим.
К. Мацан
— Я напомню, что сегодня в «Светлом вечере» на светлом радио Роскана Бабаян — певица, музыкант, народная артистка России. В студии Константин Мацан. Мы прервёмся и вернёмся к вам буквально через минуту.
К. Мацан
— «Светлый вечер» на радио «Вера» продолжается, ещё раз здравствуйте, дорогие друзья. В студии Константин Мацан. Сегодня с нами и с вами в этом часе «Светлого вечера» народная артистка России, певица, музыкант Роксана Бабаян. И мы в прошлой части перед перерывом заговорили о том, может быть, в каком-то смысле самом главном таком, что есть в человеческой жизни — это о приходе к вере, о пути в вере. Самом главном, потому что это в какой-то степени определяет все остальные грани жизни и все остальные человеческие ипостаси и влияет на всё, что происходит с тобой. Вы рассказываете про это желание зайти в церковь, зайти в храм, приступить к Таинству. Я думаю, что для кого-то это может показаться даже странным — мы же все часто слышим фразу «Бог в душе». Вот Бог в душе — тогда зачем идти в храм? У вас были эти мысли? И как вы сегодня такому человеку ответили бы, зачем идти в храм?
Р. Бабаян
— Я думаю, что вообще, как в любом деле нужно трудиться, так и в духовном окормлении себя нужно трудиться. Не всегда это хочется, мы все люди, мы все ленные и дел полно, иногда нас вообще зашоривают какие-то ситуации, но трудиться надо. Поэтому надо читать молитвы, чтобы просвещать себя, как человек в профессии, в любой профессии: для того, чтобы развиваться, нужно трудиться. Я думаю, что духовное пространство требует труда, и ничего в этом такого странного нет. Труд человека — поднять одно своё место, взять книгу, почитать. Не всегда это получается, иногда — ну ничего, надо отодвинуть, потом опять. Как говорят: нудить себя, понуждать себя. На самом деле в любом деле нужно себя понуждать, как домашней хозяйке: ей хочется полежать, неохота, но сейчас муж придёт, дети придут, надо их кормить, а ей хочется и полежать, и телевизор посмотреть, и книжку почитать, но всё равно она встаёт и делает. Надо всегда себя за шкирку, как говорят в простолюдии, поднять и вести, заставлять.
К. Мацан
— Вот вы уже сегодня не раз это произнесли, что для вас очень важным является понятие перемены — менять себя. А вот опять-таки обращаясь к этому пути к вере, в вере: часто приход к вере требует в человеке что-то в себе менять, даже много в себе менять.
Р. Бабаян
— Обязательно.
К. Мацан
— А что тяжелее всего в себе менять вот вам, например?
Р. Бабаян
— Менять в себе? Я всё время стараюсь. С чем-то я сладила — сама с собою. Я, например, стараюсь никогда не говорить, что вот он такой, она такая, то есть вот это осуждение, обсуждение. Я и раньше как-то так старалась поменьше быть в гуще таких человеческих событий. Мы с Михаилом Михайловичем вели довольно свой образ жизни, мы были вне так называемой тусовки. Не потому, что они плохие, а они хорошие — нет. Но по разным причинам: так складывалось, и он был более домашний, потому что всё время люди, люди, люди, и сцена, сцена, сцена... Публичная профессия требует такого выдоха, отдыха. Ну и в принципе, если идти просто в контексте того, что нужно просто... и ничего тебе ни для души, ни для сердца нет никаких ситуаций, а просто быть в контексте того какого-то события, которое происходит, как-то у нас не было такого, Бог отводил — мы никого никогда не обижали. Естественно, были мероприятия, на которых мы были, на которые приходили и которые, естественно, нужны были. Но вот так, чтобы существовать в бесконечном потоке, в пространстве такого светского образа жизни — у нас этого не было вообще принято. У нас же профессия публичная: всё время люди, люди, люди. Я могу как-то ещё контролировать, а он, человек, у которого и театры, и спектакли, и если он идёт по улице — а он такой человек, к которому если подойдут, то он остановится, он со всеми разговаривает, он всем что-то напишет, они его очень любили. Он то какую-то скульптуру притащит — ему подарят, то ещё чего-то. Он всегда приходил, я говорила: «Тебе хорошо — ты всегда отовариваешься!» Но если не смеяться на эту тему, он был очень общительный, для него это было важно: он любил людей, он с ними общался. Я в этом смысле более закрытый человек: для меня эти вещи не важны.
К. Мацан
— Вот вы заговорили про вашего супруга Михаила Михайловича Державина, недавно от нас ушедшего. И мы, конечно, не можем о нём не сказать, не поговорить в этой нашей беседе. Уход близкого, может быть, самого близкого человека — всегда событие скорбное, безусловно. Но я смотрю на вас и мне кажется, что вы, находясь в этой скорби, тем не менее не находитесь в унынии.
Р. Бабаян
— Нет, конечно.
К. Мацан
— А какого это? Как это удаётся? Что для этого нужно, чтобы переживать уход близкого, несмотря ни на что, как всё-таки событие... нельзя сказать светлое, нет, но как событие, которое можно пережить без уныния?
Р. Бабаян
— Опять это духовная помощь, вот прикосновения к знаниям духовным дают возможность понять, что, во-первых, уныние — большой грех. Человек унынием себя разрушает — это непродуктивно, это ничего не меняет. Мы должны для своих близких делать всё для них возможное здесь, и до последнего момента, до того, когда Господь его призывает. Вот от того, что с Михаилом Михайловичем произошло всё именно так: он всегда был обласкан, он всегда был ухожен, всегда был под надзором врачей, — но у него такая болезнь, она трансформировалась... это ещё, видно, какие-то генетические... мы же многие вещи не знаем. Плюс нагрузка, плюс то, что профессия предполагает, что ты больной, не больной, но должен работать, ты должен ехать на гастроли, а он ещё гипертоник был. И вот эти узловые моменты, когда они накапливаются, уже поглощая один узел другим и становятся невероятно огромным камнем, который уже поднять никому невозможно, вот это является самым трагическим моментом для этого человека — этот камень, который останавливает его жизнь, он уже не может подняться, он его прибивает — этот камень, камень болезни. Но, может быть, это не очень образное сравнение, извините, что это сейчас мне пришло в голову, но в принципе количество болезней — и все врачи пытались сделать всё, и всё делали: они ему продлевали жизнь. Потому что у него были прогнозы очень плохие очень давно, но он шёл, шёл, шёл. И самое главное, что он был воцерковлённый — самое главное, что мне даёт возможность вздохнуть, понимать, что у каждого человека существует отмеренная его жизнь. Господь ему продлевал жизнь, однозначно, многократно, потому что у него были очень кризовые ситуации, врачи просто разводили руками, и Господь опять его поднимал, он опять шёл, опять двигался. И были у него просто успехи в этом преодолении, но всему свой час. Но он всегда был в духовном окормлении, всегда его причащали, всегда он исповедовался, всегда его соборовали. И до последнего, даже когда он лежал уже в больнице, до последнего мгновения — практически за день до этого мы его опять и причастили, и пособоровали. И эти вещи дают вещи мне дают возможность мне спокойное сердце иметь. Мы же не даём жизнь — это воля Божия, и только Господь знает, когда надо взять и когда надо ещё продлить, и для чего это. Но, наверное, для родных, может быть, для него, для того, чтобы он ещё больше в духовном пространстве развился, может быть, ещё поднакопил этих духовных сил. Но это таинство, которого мы не знаем, но в принципе я предполагаю, что это так, это мой такой взгляд на это. Конечно, это очень тяжело, потому что Михаил Михайлович был таким ярким огнём, около которого очень много людей, согреваясь его огнём, его теплом, его светом — он человек был очень хороший, очень чистый. И вот это даёт возможность... и потом, все обряды, то есть даже захоронение. Понятно, что душа — это душа, а тело — это тело, но даже вот всё нужно сделать так, как положено. И нам это удалось с Машей. И театр здесь — невероятный вообще ему поклон... Они его тоже все очень любили, вообще Михаила Михайловича очень любили там и уважали. И он был, конечно, такой отдельный парень.
К. Мацан
— Нередко когда речь идёт об уходе близких, чтобы как-то человека утешить, иногда, насколько это возможно в принципе сделать в словах, звучит фраза: «У Бога все живы». Далеко не всегда она должна прозвучать сразу, может быть, её вообще не нужно её иногда произносить, но если как-то пытаться осмыслять христианское отношение к смерти, а особенно к смерти близких, то приходит на ум вот это евангельское «Бог не есть Бог мёртвых, но живых». И всё-таки когда все эти слова звучат в момент самого такого события, где-то около него, их, наверное, очень трудно воспринять как утешение, они выглядят фигурой речи, риторическим таким приёмом — правильными словами, но, может быть, не очень согревающими сердце. Вам приходилось самой себе это говорить или от кого-то слышать? И как вы вот сейчас изнутри своего опыта эти слова осмысляете?
Р. Бабаян
— Я абсолютно осмысляю, и надо сказать, что это та платформа, которая с самого начала была опорой. Это раз. А во-вторых, каждый человек проходит свою жизнь, и у него есть начало, и есть конец. И никто не знает, почему начало — это так, и почему конец — это так. Я недаром говорила, что Господь ему продлевал жизнь — это было абсолютно очевидно. И я, как никто другой, это знаю. И до того момента, когда уже было понятно, что кроме страданий, даже если бы по мановению палочки ему ещё продлили жизнь, но эта жизнь — не жизнь, а страдания. И поэтому я думаю, что мудрость и Промысл Божий в этой ситуации всегда важный и точный. И даже в каких-то мелочах, которые мы сейчас не будем обсуждать, происходило всё так, как невозможно было, чтобы это произошло так. Понимаете? Поэтому, конечно, это болевая история, конечно, это потеря, конечно, это эмоции и так далее. Но когда мы говорим о духовном мире, когда мы говорим, что мы понимаем вещи очевидные, и когда мы понимаем, что человек тут оставляет своё тело, а душа — она вечная, а тело, как костюм, который отработал, костюмчик. Но если это не цинично, но это так. И тогда мы должны сделать всё правильно и с этим, что остаётся нам как некая данность, светлая душа уходит. И самое главное, сделать всё нам, ближним вокруг, так, чтобы до последней истории, которая заканчивает практическую вот эту часть жизни, и мы как родственники, как близкие, мы должны сделать всё так, как нужно, как Господь нам велел, завещал. А душа вечная — я в это верю, я даже в этом не сомневаюсь.
К. Мацан
— Вы с Михаилом Михайловичем венчались, и уже спустя много лет после того, как поженились.
Р. Бабаян
— Да.
К. Мацан
— Что приводит семью, двух людей, к мысли о том, что необходимо или просто желанно венчаться? Почему вдруг это решение вызревает, ведь вроде без него был какой-то период семейной жизни, казалось бы?
Р. Бабаян
— Надо сказать, что это я была инициатором этой истории. Как-то тоже Божией милостью. Как-то это витало-витало, а потом раз вдруг это сформулировалось. И мы очень быстро это сделали, опять в нашем храме — отец Александр нас венчал, очень красивое было Таинство. И там были все наши близкие, потом мы посидели в ресторанчике, отметили это, и я улетела в Ташкент с моим братом, улетели на несколько дней. А потом прилетели — там были спектакли, надо было уже быть в спектаклях. А Михаил Михайлович остался — он терпеть не мог летать и даже пароходы — это всегда была для него трагедия. У него сразу поднималось давление и всё...
К. Мацан
— Как же он снимался в фильме «Трое в лодке, не считая собаки»?
Р. Бабаян
— Ну тогда они ещё были ого-го — эти три персоны были будь здоров. А уже потом мы снимались на корабле — это просто было очень трудно, и все эти полёты. Это уже было давно, это ведь 90-годы были, 97–98-й, но всё равно ему было очень трудно — давление сразу. Поэтому он был такой довольно хрупкий. Возвращаясь к тому, что вы говорили о музыке, о том, что вот то-то и то-то сейчас, я думаю, что среди очень большого... музыкальная моя карьера сейчас опять возобновилась, уже давно, но я очень внимательно к этому отношусь, как вы понимаете. Но я всегда по ветру нос свой держу, потому что очень много хорошей музыки молодой. Я сейчас записала новый диск «Чего хочет женщина». Не знаю, может слышали, я сделала клип, ещё когда Михаил Михайлович был дома.
К. Мацан
— В этой песне рефрен «чего хочет женщина, того хочет Бог». Вы рассказывали в одном интервью, что даже к своему духовнику обращались — можно ли так спеть.
Р. Бабаян
— Да, и он меня благословил. Он сказал: «Конечно!» Я её спела, она такая какая-то... Диск я практически очень быстро записала, но там очень много хорошей музыки. Я прошу прощения, что я так говорю про...
К. Мацан
— Это ваши авторы?
Р. Бабаян
— Это авторы не мои...
К. Мацан
— В смысле не ваши, а те авторы, которых вы исполняете.
Р. Бабаян
— Да, это молодые авторы, это новая стилистика, новые аранжировки, слово новое такое как бы... такая традиционная, но всё равно это новьё. Мне это было очень интересно, мне это очень нравится. Поэтому среди огромного количества разного есть очень много хороших ребят. Просто когда колонизируют пространство... это всегда было — в Советском Союзе тоже было. Но в том пространстве можно было найти свою дорогу. В этом — должны быть, наверное, какие-то другие законы, я этого не понимаю, я не про себя в данном случае. Но жизнь, знаете, она такая — очень разная и, наверное, что-то должно быть так, а потом что-то меняет форму, а потом что-то уходит, чтобы пришло новое что-то. Наверное, надо просто двигаться в своём направлении, а там — как Бог даст.
К. Мацан
— Роксана Бабаян — певица, музыкант, народная артистка России сегодня проводит с нами этот «Светлый вечер». Вы начали перед интервью, ещё до эфира, рассказывать о том, о чём я как-то совершенно не знал и нигде эта информацию не встречал: что у вас в роду были священники Армянской Апостольской Церкви.
Р. Бабаян
— Да, высокого сана. Я сама это знаю как кроху — вот маленькую крошечку из этой информации. И то мне мои родственники её дали, которые копают, копают — пытаются чего-то найти. Во-первых, по бабушкину роду: Тер-Григорян. Тер — это уже то, что он священник, указание на принадлежность к священническому роду. Бабушкин дедушка, то есть прапрадед мой и бабушкин отец... нет, бабушкин дядя — у него родная сестра была, значит, её отец... нет. Я запуталась в этих корневых историях. В общем, это Тер-Григоряны. Моя линия Тер-Бабаяны, а это — Тер-Григоряны, по маминой линии, по бабушкиной линии. Вот он был армянским патриархом...
К. Мацан
— Каталикос всех армян.
Р. Бабаян
— Да, как наш Патриарх — для того, чтобы было понятно. Он был по линии развитии новых территорий. Он строил очень много разных храмов, кстати, одно время он служил в Карабахе — то, что я знаю. Это всё такие обрывочки, потому что бабушка в 43-м году, когда деда арестовали, она всё сожгла: все фотографии, всё-всё-всё, — она так боялась. И он построил огромный монастырь под Ростовом — где, в каком месте, я не знаю.
К. Мацан
— Армянской Апостольской Церкви?
Р. Бабаян
— да. И там монашествующая была братия, и очень долго развивалась эта обитель — для странников, для путников — ну, как положено. И он обладал какими-то очень высокими наградами. И эта линия была такая. Но это всё уже отсеклось.
К. Мацан
— Смотрите, у вас такая мощная в роду линия, связанная именно с Арменией, с Армянской Апостольской Церковью — это одна из древнейших христианских Церквей. Я напомню просто нашим слушателям, что в Иерусалиме, на Святой Земле, одна из тех традиций Церквей, которые там уже много веков представлены, как такие, грубо говоря, постоянные резиденты, наряду с Православной Церковью Иерусалимской, Католической Церковью, это Церковь именно Армянская Апостольская. И тем не менее, потому что это, конечно, одна из древнейших христианских конфессий, всё-таки это иная традиция, нежели та, которой принадлежит Русская Православная Церковь. Это расхождение произошло ещё в пятом веке и имеет и свои богословские причины, и политические причины имело тогда. И сегодня мы говорим всё-таки о разных традициях: об Армянской Апостольской Церкви и о Православной Церкви. И нередко здесь возникает такая в чём-то сложная тема, как соотношение веры и национальности. Я сам не раз слышал от людей, от армян, приверженцев своей родной Апостольской Церкви, что они никогда бы из этой традиции бы не ушли просто потому, что это было бы, если совсем сказать строго, то предательством национальных корней — вот своей такой национальной традиции. Это очень тесно связанные вещи. Для вас тут есть какая-то в связи с этим проблема — что вы всё-таки крещены в Православной Церкви, а не в той, которая, казалось бы, по вашим корням могла бы вам быть как-то логичнее, скажем так.
Р. Бабаян
— Вы знаете, я же пять лет жила в Ереване, у меня там есть дальние-дальние родственники, поскольку все, наверное, может быть, по каким-то другим причинам — это вот тоже непонятно, что. У меня так получилось, что по папиной линии все карабахские — карабахская линия. А по маминой — ереванская вот эта Апостольская история. Я была весёлым ребёнком, ничего об этом не знала вообще. И на самом деле никогда в это дело не углублялась, потому что с той стороны... я помню, что ребёнком меня как-то повезли в Карабах. Я помню эти красоты невероятные, я тут же какого-то зайца приучила — мне принесли зайчонка, он у меня там жил, я с ним спала. Потом он убежал, а я страдала. Мне было лет семь, шесть, наверное, даже — ещё в школу не ходила. Это были какие-то красоты невероятные. Карабах — это вообще какое-то фантастическое райское место: эти склоны, зелень, леса, родники. Меня водили то в одну деревню, то в другую. В общем, вот эта картинка ребёнка. А у меня есть в моём характере — у меня такие картинки запечатлеваются, и они как-то остаются со мной всегда. Вообще, надо сказать, что я многие вещи помню даже те, которые можно было бы уже и не помнить. И поэтому вот эти вещи смыслово, как картинки — вот вы вспомнили, и я об этом сейчас рассказываю. Но у меня никогда не было... меня этому не учили, наверное, этого не было у нас как бы дома: у нас не было разговоров о религии, о том, кто есть где; какие где дяди, тёти — никого там вокруг нас не было. Я не знаю, из-за чего это произошло, потому что, может быть, это связано было с моим дедушкой, который пережил этот ужас, и бабушка, которая его там спасала и всё-таки спасла от навета этого, но он всё-таки скоро умер. И вот эта закрытость такая этих тем, может быть, она не была в моей жизни, никогда не присутствовала — ни в детстве, ни в юности. Это само: наступил момент, когда я стала осознанно ощущать в себе какие-то такие сигналы. Может быть, это от того, что это, наверное, какие-то родовые, наследные... Но я не знаю, в чём здесь тайна, но факт в том, что...
К. Мацан
— Гены, наверное, не могли не сказаться.
Р. Бабаян
— Я не знаю. Но хочу сказать, что когда я об этом рассказывала как-то, ещё будучи совершенно только-только на заре воцерковления своего, я говорила, что у меня такое ощущение, как будто во мне... вот меня всегда как будто ведёт. А мне всегда говорили: «Да за тебя молятся!» — потому что наши предки молятся о нас. И это великая сила на самом деле. Даже если это представить себе: что мы находимся под защитой, ничего здесь даже не ведая и не понимая, насколько мы должны слышать себя, насколько мы должны быть чуткими к себе. Мы зачастую так: проскочили — пошли дальше. Да? Умылись, поели, побежали, разбежались. А вообще, наверное, весь смысл духовного восприятия, ощущения в том, что мы должны слушать себя и менять себя, слушая себя. Когда вдруг думаешь: «А вот что-то там сегодня не то», — значит, не то. И вот в каких-то вещах думаю: «Я вот сделаю так и так. Вот я пойду сейчас и сделаю то-то и то-то». Потом чувствую, паузу беру: нет, туда не пойду. И это было всегда, и если я себя не слушала, то я всегда проигрывала.
К. Мацан
— Но вот в 49 году от Рождества Христова состоялся Апостольский Собор в Иерусалиме, собрались апостолы. Одно из первых постановлений, которое они как-то... первых, может быть, элементов учения христианского, которое они провозгласили, было: внимать самим себе как последователям Христа. Кстати, ваша история и то, что мы сейчас обсуждали про разницу историческую сложившуюся между Армянской Церковью и Православной Церковью, это для меня, во всяком случае, не знаю, согласитесь вы или нет, некий пример того, что Христос и вера во Христа — поверх всех барьеров: и национальных, и исторических, и даже временных, хронологических.
Р. Бабаян
— Конечно! Это всё-таки человеческий фактор. Понимаете? Во-первых, это мешает. Эти разногласия, если их посмотреть, они в принципе...
К. Мацан
— Если на них зацикливаться, да, то они, конечно, создают проблему.
Р. Бабаян
— Да, она больше внешняя. И может быть, здесь существует какая-то внутренняя гордыня такая.
К. Мацан
— То, что вы сказали об этом переживании реальности молитвы предков за нас — настолько важная и глубокая вещь.
Р. Бабаян
— Да. Мне сказал один очень мудрый священник, с которым я разговаривала, ещё тогда будучи совершенно вот только в начале пути. Я говорю: «Почему мы вот с Машей шли по Арбату, у нас были совершенно другие планы...» То есть вот эти вещи... моя жизнь состоит из этих вещей. Вообще, у каждого человека это существует — мы просто себя не слышим, мы проскакиваем.
К. Мацан
— Ну вот будем стараться слышать. И пусть наш сегодняшний разговор станет таким напоминанием нам и всем, кто нас сейчас слышит: стремиться к этому ощущению, прислушиваться к себе. И, как говорит митрополит Антоний (Сурожский), в себе, в этих глубинах, попытаться расслышать Бога. Я вам очень благодарен за эту беседу.
Р. Бабаян
— Спасибо вам.
К. Мацан
— Напомню: сегодня в программе «Светлый вечер» на радио «Вера» у нас была в гостях народная артистка России, певица, музыкант Роксана Бабаян. Спасибо огромное ещё раз! Ждём вас снова в нашей студии.
Р. Бабаян
— Спасибо вам тоже. Я вас люблю и всем желаю добра, мира и веры, конечно.
К. Мацан
— В студии был Константин Мацан. До свидания, до новых встреч на волнах радио «Вера».
Р. Бабаян
— Спаси, Господи! Благодарю.
Стать добровольцем и помочь жителям Мариуполя
Синодальный отдел по благотворительности и социальному служению Русской Православной Церкви организует поездки волонтёров-ремонтников в город Мариуполь. Там добровольцы помогают восстанавливать дома местных жителей, тех, кто не в силах справиться сам.
Тагир — один из волонтёров. Он — майор в отставке, живёт в Омске. Однажды из новостей по телевизору мужчина узнал о том, что идёт набор добровольцев для помощи нуждающимся в Мариуполе. Тагир увидел, в каких ужасных условиях живут многие люди и твёрдо решил — надо помочь. Хотя сам мужчина — мусульманин, его ничуть не смутило, что волонтёрские поездки организует Православная Церковь. Он очень хотел поддержать людей.
Тагир, как и задумал, отправился в Мариуполь. Там доброволец ремонтировал жильё бабушкам и дедушкам, людям с инвалидностью. После окончания смены приехал домой с твёрдым желанием вернуться обратно. Остановил его — инфаркт. Полгода врач не разрешал Тагиру выполнять тяжёлую работу. А мужчина с нетерпением ждал возможности приехать в Мариуполь. И вот спустя время, он вновь отправился помогать местным жителям. Сегодня мужчина находится в Омске, проходит обследование, и, если здоровье позволит — снова будет трудиться добровольцем.
Тагир — один из тех, кто не может оставаться в стороне, когда так много людей нуждаются в помощи. Если вы тоже хотите присоединиться к волонтёрам-ремонтникам, заполните анкету на сайте: Помочьвбеде.рф
Или позвоните по телефону горячей линии церковной социальной помощи «Милосердие»: 8 800 70 70 222.
Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов
«Разговор с подростками о христианских ценностях». Елена Бреднева
У нас в гостях была заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение» Елена Бреднева.
Мы говорили о разных возможных подходах к образованию и разговору с детьми и подростками о нравственности и христианских ценностях.
Ведущие: Кира Лаврентьева, Константин Мацан
К. Лаврентьева
— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА. Меня зовут Кира Лаврентьева, у микрофона Константин Мацан. И у нас в гостях Елена Бреднева, заместитель директора Фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». Здравствуйте, Елена.
Е. Бреднева
— Здравствуйте, Кира и Константин.
К. Лаврентьева
— Сегодня мы говорим об образовании, об образовании и воспитании, о раскрытии личности ребёнка. И для вас образовательная функция, образование является основной деятельностью в жизни, вы преподаете в Московской духовной академии, у вас есть собственный проект — образовательные поездки, и, конечно, об этом обо всём хотелось бы сегодня поговорить. Расскажите, пожалуйста, с чего начиналась эта идея начать образовывать детей путём вот таких вот интеллектуальных экскурсий?
Е. Бреднева
— Десять лет назад я училась сама в Московской духовной академии, я там закончила высшие богословские курсы, мы три с половиной года там учились, у меня есть диплом: «специалист в сфере духовного просвещения». И когда мы с педагогами стали думать, какие проекты лучше запускать, мы в таком экспериментальном режиме сделали площадку — нам благотворители построили десять летних домиков, часовню в честь старца Паисия, это всё у нас в Брянской области, и мы там попробовали летом собрать педагогов, родителей и детей, и посмотреть, что вообще детям интересно. И уже буквально в первый год мы поняли то, что дети у нас в телефонах, то, что у них идёт самообучение, потому что они сами снимают, сами выкладывают, сами придумывают, что им выкладывать, и тем самым формируют друг у друга сознание. А педагогов там не было практически ни одного, потому что, когда появились телефоны, были киностудии, но они были дорогие, и вообще по старинке все думают, что кино снимать дорого, нужно огромное оборудование, и даже в киношколу себе не каждый мог позволить записаться, записать ребёнка. И мы поняли то, что появился такой запрос, скажем так, от детей, что нужен такой кинокружок в школу, потому что раньше какие предметы в школе, они до сих пор есть: есть музыка, есть фортепиано, есть учитель подготовленный, который может преподавать, и ребёнок поёт, небольшой процент становится там прямо музыкантом, но для развития это хорошо, все понимают. Также рисование: есть предмет, краски всегда были, были карандаши, был педагог подготовленный, дети рисовали, тоже развиваются, правильно? Но кино почему не было в школе? Потому что действительно, было оборудование и всё остальное недоступно. А тут, получается, стало доступно, у нас у каждого телефон, и является синтезом вообще это направление — кино, там у нас и живопись, и музыка, там много, скажем так, даже профессий, которые мог бы выбрать себе ребёнок: это оператор, может монтировать, может рисовать художник, если это анимационный фильм. Получается, что есть такой вид интересной деятельности для ребёнка, но нет подготовленных педагогов, потому что те режиссёры, которые есть, они работают или на телевидении, или они умеют снимать, монтировать, но не могут преподавать это детям, именно вот в воспитательной части. И что мы сделали: первый год мы организовали фестиваль, и дети сами стали присылать нам всякие видео, стали работы нам присылать. Ну вот не совсем всякие, мы, конечно же, сделали положение о фестивале, и мы взяли за основу короткометражный фильм, кинопритчу, чтобы было понятно, что вот формат — это короткометражное кино и обязательно работа со смыслом. И дали им образцы — это сказки, притчи, истории, где есть уже мораль, потому что сложнее всего, наверное, это написать сценарий, а здесь мы как бы сразу из первого в десятый класс попадаем, когда даём им идею. Расскажу: мы берём часто притчи старца Паисия, например, вот о пчеле и мухе и говорим: «пролетает маленькая пчёлка над полем, ищет цветочки, встречает муху и говорит: «Я слышала, что здесь у нас есть цветы». Муха насупилась и говорит: «Я здесь ничего такого не видела, но я могу показать здесь и консервные банки, и где много мусора». И тут пролетала как раз пчёлка постарше, которая тоже там жила и говорит: «Удивительно! Я тоже столько лет здесь живу и летаю, но я могу показать, где гиацинты, где лилии, где множество цветов». «Так и люди делятся на две категории, — говорит старец Паисий, — одни во всём видят дурное, а другие во всём ищут хорошее и радость посылают». И мы начинаем обсуждать с детьми эту притчу, они говорят мораль, и мы говорим: «А давайте, мы на современный лад снимем историю?» Они говорят: «О, давайте! У нас тоже, например, в школе так бывает, вот там один мальчик, он ходит из школы в школу, ему всё плохо, куда не придёт, там драка, ещё что-то. А есть, наоборот, кто придёт и сразу с ним дружить хочется». И дети снимают такие современные истории, сами формулируя мысли и добродетели, которые получаются в ненавязчивой форме, в интересной их форме, потому что им нравится снимать, они это всё производят и транслируют на большую публику, потому что мы это выкладываем в соцсетях ещё и на портале нашем.
К. Лаврентьева
— Елена, смотрите, правильно ли я поняла: то есть дети в летние каникулы приезжают на площадку в Брянской области, началось всё с Брянской области, как бы отдыхать, и вы увидели, что они в телефонах все, что их интерес, он в зоне вот этих гаджетов находится, и вы адаптировали этот интерес, и, в общем, решили это всё дело пустить в пользу и начали снимать с ними кино как раз через вот эту их заинтересованность гаджетами?
Е. Бреднева
— Да, мы вот попробовали, организовали такой фестиваль, и они стали присылать нам эти притчи, эти истории, сказки в разных формах: и игровое кино, и анимационные фильмы, и репортажи, и мы поняли то, что они снимают, да, но хорошо бы в школе иметь такое тоже направление наряду с музыкой, с рисованием, даже с литературой, потому что сейчас больше дети смотрят даже, чем читают, поэтому надо это правильно доносить зрителю идею, и чтобы зритель смотрел это всё в коротком формате, и эту телеграмму, которую передаёт там ребёнок или взрослый, визуальная вот эта картинка, она была красивой, и мы поняли, что надо запускать всё-таки эти кинокружки. Так как педагогов нет, мы создали из этих режиссёров, нашли их по крупинке со всей России, которые именно могут работать с детьми, у которых свои там киностудии, у которых есть опыт, и которые хорошо снимают, монтируют и пишут сценарии. Мы их объединили в одну команду, прописали курсы. Значит, у нас сейчас три курса прописанных, то есть это по созданию игрового кино, анимационного — это отдельное, по созданию анимационных фильмов, 144 часа у нас идёт, мы выдаём удостоверение о повышении квалификации. И игровое кино, 72 академических часа. И разработали уже вот совсем недавно, наверное, год назад — по образовательному туризму, курс называется «Духовно-нравственное воспитание средствами историко-культурного туризма». Мы собрали такую команду режиссёров, сценаристов, педагогов и создали курс. Сейчас мы его преподаем в Московской духовной академии, и мы его утвердили ещё в нескольких институтах, даже я бы сказала, во многих, то есть это Московский педагогический государственный университет, это Российский государственный социальный университет, институты региональные тоже, развития и образования. Так как это направление было новое, таких курсов не было, мы сделали такой курс и утверждаем его успешно на базах разных университетов.
К. Лаврентьева
— А из чего он состоит? В чём его главная суть, этого курса?
Е. Бреднева
— У нас там идёт педагогическая часть, где и доктора наук, и как раз преподаватели Московского педагогического университета рассказывают, как взаимодействовать с детьми, учитывая их возрастные особенности. У нас ведут представители Синодального отдела отец Геннадий (Войтишко), Дарья Кочкина, в этом курсе они как раз тоже рассказывают свою часть, предмета тоже два ведут у нас. У нас большой блок именно по созданию видео, то есть у нас они изучают технологию съёмки, монтажа и написания сценария, потому что в основном, кто начинает вести кинокружки в школах, они уже педагоги, то есть вот как обсудить духовную часть, они в принципе знают, они всё равно ведут классные часы, они там, например, если это преподаватель или Закона Божия, или просто классный руководитель, для них это в помощь идёт, например, они хотят обсудить тему дружбы или какую-то добродетель — помощь ближнему, и они подбирают или первый вариант, как раньше было: смотришь кино и обсуждаешь — это старый формат, а так как сейчас дети сами снимают уже, мы предлагаем формат и учим этому формату, чтобы они говорили: «а давайте с вами снимем на эту тему дружбы», а чтобы снять фильм, надо написать сценарий, распределить роли, обсудить героев, поведение, и педагог грамотно, когда с ними обсуждает модель вот этих поведений, он выстраивает, ну, например, он знает, что есть хулиганистый Петя, и он хочет, чтобы он всё-таки научился не жадничать, к примеру, и он берёт сценарий и говорит: «а вот хорошо бы было ему вот так дать», и этот Петя проигрывает, и получает радость от того, что он даёт, например, он играет эту роль и получается, педагог в рамках таких съёмок, он детей подводит к правильной идее, к нашим добродетелям, которые мы изучаем, наши православные, там вера, надежда, любовь и так далее, то есть через действие, через проигрывание вот этих ролей. И вот образовательный туризм, который сейчас мы ведём, он включает следующие предметы: это экскурсионный метод освоения знаний, методика составления маршрута, разработка региональной программы историко-культурного туризма для детей, репортажная съёмка как средство усвоения экскурсионных программ, ну и технология монтажа и съёмки тоже. Почему мы начали ещё в поездках снимать — потому что это тоже оказалось одним из лучших способов, чтобы усвоил ребёнок экскурсию, потому что чаще всего там: «ну, вот стул Пушкина, стол там», он слушает, что-то запомнит, там высоту колокольни, вот я сколько раз была, не всегда вспомню даже её высоту, а когда ребёнку даётся задание снять репортаж, то есть у него своё интересное дело — снять репортаж, ему нужно составить вопросы, чтобы взять интервью, ему надо написать сценарий — это значит прочитать об этом месте, куда он едет, потом он это снимает, монтирует, и когда он показывает это на большую аудиторию, он несколько раз эту информацию пропускает через себя, и он это и запоминает, и проживает, и как личность, там же и командная работа, и он чувствует себя, действительно, творцом, то есть как взрослый, вот мы передачу ведём, рассказываем зрителю, а дети уже в юном возрасте начинают через фильмы тоже рассказывать свою историю, которую они хотят донести зрителю.
К. Лаврентьева
— В гостях у «Светлого вечера» Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение», у микрофона Константин Мацан и Кира Лаврентьева. Елена, а расскажите, пожалуйста, про вот эти поездки, я так понимаю, если они выделены в отдельный проект вашего преподавания Московской духовной академии, они выделены в отдельный курс, то это не просто паломнические поездки, которые знакомы и понятны более-менее всем, не просто какие-то туристические обзоры, а, наверное, в них есть ещё что-то очень важное, есть какая-то образовательная функция, о которой хотелось бы сейчас поговорить подробнее.
Е. Бреднева
— Да, ну вот у нас такая система: у нас курсы сами проходят в Московской духовной академии, мы выдаем удостоверение о повышении квалификации, но мы предлагаем ещё, кто хочет попрактиковаться, потому что курсы у нас онлайн, встречаемся мы в основном в конце, чтобы выдать удостоверение о повышении квалификации и проводим круглый стол тоже по этому направлению кинопедагогики и образовательного туризма. И это у нас, скажем так, параллельный проект ещё, то есть, пока мы это всё разрабатывали, у нас образовалось много площадок, куда можно выехать, это, например, Свято-Никольский Черноостровский монастырь в городе Малоярославец, вот у нас будет на осенних каникулах как раз туда поездка, я вот могу рассказать на примере этого замечательного места. Мы вообще, когда разрабатываем маршруты, мы смотрим, что в регионе исторического есть, какие достопримечательности, музеи, что связано с историей, и православные, потому что у нас наша история, естественно, связана неразрывно с православием. И приезжая вот в Малоярославец, мы посещаем Музей 1812 года, потому что это именно то место, где развернулся Наполеон со своей армией, там у нас и образовательный комплекс «Ильинские рубежи», мы там с детьми проводим спортивно-военную игру, мы взаимодействуем со спортивным клубом в городе Малоярославец, они приезжают, учат там и военному делу, то есть в игре дети ещё занимаются спортом, но, естественная составляющая, как я говорила, у нас — кино, у нас вся группа детей, она сразу делится, кто снимает, кто монтирует, кто пишет сценарий, то есть мы полностью снимаем все дни, и в конце поездки у нас кинопоказ всегда. У нас в Малоярославце будет проходить кинофестиваль «София», это тоже наш проект большой, он ежегодный, мы его проводим от фонда «Медиа просвещение» совместно со Свято-Никольским Черноостровским монастырём. Игумения Николая поддерживает этот проект, монастырь участвует, они нас принимают, расселяют, и у них есть замечательная и гостиница, и питание, кафе.
К. Лаврентьева
— К этому можно как-то присоединиться, если сейчас кто-то услышит и захочет как-то узнать подробнее?
Е. Бреднева
— Да, можно к этому присоединиться, у нас буквально сейчас записались тоже из Саратова, из Самары, туда приезжают из разных регионов педагоги, дети, родители, привозят свои фильмы, то есть если кто-то уже снимает. Если кто-то не снимает, у нас снимают обязательно там, потому что у нас там пять дней идёт программа, в первые четыре дня как раз идёт обучение съёмке, репортажной съёмки, и дети делятся на команды, то есть кто-то снимает игровое кино, кто постарше, а кто помладше, например, начальная школа, они снимают анимационные фильмы, им полепить, порисовать, они берут за основу притчу, сказку, и на этот сюжет делают раскадровку, то есть рисуют разных героев, лепят, снимают и озвучивают, это интересная такая тоже проектная игра. Кто постарше, вот они уже у нас монтируют, репортажи снимают, учатся задавать вопросы, у нас там блок по журналистике присутствует. Там ещё с нами в партнёрстве проводит Российский государственный социальный университет, у них там находится филиал его, то есть основной у нас в Москве, и как раз вот выпускницы приюта, там есть приют ещё на базе монастыря замечательный, и как раз выпускницы, кто желает, он идёт дальше учиться на журналистов у них вот такая система. И у них там есть киностудия на базе университета, они нам как раз предоставляют оборудование, кабинеты, и нам очень удобно вот так деток в рамках этой поездки делить на команды, у каждого свой кабинет, аппаратура, к нам приезжают режиссёры из разных регионов, которых мы знаем, которые замечательно работают с детьми, и мы снимаем с ними видео. Даже если без подготовки приезжает ребёнок, он к последнему дню уже на экране видит своё творчество, это немаловажно, чтобы сразу видеть результат. Награждаем всех, конечно, у нас все дети всегда с дипломами, со вкусными подарками, и получается вот такая насыщенная программа, то есть обучение, экскурсии и общение, у нас приезжают ребята, играют вечером на гитаре, у них такая добрая атмосфера, где можно поговорить как раз и о духовном, потому что во всех наших поездках всегда есть экскурсия, или в монастырь, например, обязательно будет по Свято-Никольскому Черноостровскому монастырю. Если мы выезжаем в Псков, то на базе Спасо-Елеазаровского монастыря мы проводили тоже наши программы, там есть игумения Мария, предоставляют они нам, там у них свой дом культуры, наверное, правильно назвать, который при монастыре находится, и тоже помогают нам с проживанием, питанием, и мы организовываем. Если это Псков, то, например, там музей «Ледовое побоище», то есть мы тоже берём какие-то исторические места, и даже вокруг этого мы снимаем часто фильмы, мультфильмы. Или вот, например, мы ездили летом в Мордовию, там проходило в честь Фёдора Ушакова мероприятие, день памяти его был, и как раз мы представили свой мультфильм, который сняли в Малоярославце, про Фёдора Ушакова, и там, конечно, все были в восторге, потому что туда приезжали разные военные училища, и они представляли спектакли, то есть на сцену выходили, мы говорим: «а ещё можно номинацию „кино“ сделать». Администрации, естественно, понравилось, они поддержали идею, поэтому вот мы приезжаем и снимаем. И ещё один важный момент хочу сказать, что в рамках этого курса по образовательному туризму наши участники курса, он идет полтора месяца, получают задание: в течение этого курса составить свой маршрут своего региона или деревни, города, который бы включал достопримечательности, храмы, что бы они хотели рассказать всей России. Они составляют этот маршрут, проводят экскурсию и снимают репортаж, то есть с помощью детей, берут школьников или где они работают, там воскресная школа, они снимают репортаж и нам его присылают. Мы это сейчас планируем выкладывать на нашем портале, мы ещё портал создали «Святые Online», от фонда «Медиа просвещение», там по направлению нас география России, и мы там выкладываем наши видео, и этими маршрутами могут пользоваться и из других регионов, например, школа в Курске хочет поехать и посмотреть Воронеж, а вот какой маршрут взять? Потому что, я помню, в Иерусалим мы полетели, и экскурсовод, там, если ты не знаешь православие, то понимаете, да? То есть это нужно быть уверенным в экскурсоводе или составить самому программу, если ты хочешь, чтобы дети услышали именно то, что надо. Поэтому, естественно, те площадки, локации для съёмок, которые мы выбираем, мы уже знаем экскурсоводов, как и что они скажут, для какой аудитории, потому что для детей это одно у них, один подход, для взрослых тоже, воцерковлённые, невоцерковлённые, это тоже надо всё понимать, учитывать эти особенности.
К. Мацан
— Дети иногда вообще раскрывают взрослым глаза на какие-то вещи, которые сами взрослые, может быть, никогда бы так не раскрыли бы. Вот я помню, когда в юности работал вожатым в детском лагере, мы тоже там смотрели кино, не снимали, хотя и снимали тоже, но у меня почему-то в памяти остался эпизод, когда мы смотрели кино, и решили мы, взрослые, так детям показать из любимого «Тот самый Мюнхгаузен» Марка Захарова. И я помню, что потом мы обсуждали, и один мальчик размышлял о последних кадрах фильма, когда, я напомню: Мюнхгаузена по сюжету, по идее, вот сейчас должны запихнуть в пушку и выстрелить им, чтобы он доказал, что он может на ядре полететь на Луну, мы понимаем, что, в общем-то, это всё метафора, что после такого не выживают, но вот кадр Мюнхгаузена заканчивается тем, что Мюнхгаузен по лестнице такой верёвочной лезет аккуратно вверх, ну вот якобы в эту пушку, но он лезет очень долго, и это в такую метафору превращается. И вот мне один мальчик лет 13-ти говорит: «Ну, вот как интересно, ведь он же может наверх полететь легко на ядре, но он выбирает путь усилия, потому что лезть вверх по верёвочной лестнице — это путь приложения усилий, он не выбирает лёгкий путь. Мюнхгаузен выбирает такой путь тяжёлый». Я никогда так об этом не думал, вот об этом эпизоде, хотя миллион раз его смотрел. И дети иногда неожиданно дают какой-то свой угол зрения. Наверняка у вас тоже множество историй о том, как дети, снимая, обсуждая будущий фильм или мультфильм, как-то так сумели на тему святого, добродетели посмотреть, что вас само это как-то заставило подумать: а ведь действительно, как интересно. Были такие примеры, можете привести?
Е. Бреднева
— Да, у нас много интересных разных случаев, вот вы сейчас рассказываете, да, это в принципе, мы первоначально когда с детьми общаемся, мы им даём первое знание — это по драматургии, и там как раз, если в сценарии не будет перипетий, не будет изменения героя, то это будет скучный фильм, есть же определенная такая вот, мы её называем «арка драматургическая». И всегда мы просто объясняем, на примере Колобка: вот есть у нас герой, и он бы сидел там на окошке, и, может быть, никуда не двигался, если бы что? И дети сразу понимают: если бы его не хотели съесть. Он понимает, что его хотят съесть, и вот появляется инициирующее событие, его заставляют двигаться, и всё по нарастающей, по нарастающей, он же не встречает сначала медведя и лису, ему потом бы неинтересен заяц был, поэтому он сначала он встречает зайчика, потом волка, и раскручивается. И всегда есть кульминация тоже, и мы всегда обсуждаем, конечно, с детьми — да, она может в фильме по-разному восприниматься абсолютно, кульминация, самый такой момент переживания в фильме, что будет дальше. Ну и в конце развязка — это изменение героя вот как раз. И дети, да, они по-разному подходят. Например, вот тоже одну из притч, мы за основу которую даём, расскажу вам её: один монах был в монастыре, который ни с кем ничем не делился, и его прозвали жадным. То есть, все обычно приносят там яблоки, детям раздают, деньги дают, и все раздают, а он нет. И вот когда этот монах умирает, к нему приходит там вся деревня. А монах говорит: «А что вы к нему пришли, что он такого сделал?» Они говорят: «Вы знаете, вот он нам вола купил, ещё что-то», то есть большие суммы он скапливал и помогал семьям конкретно, к нему, может быть, кто-то на исповедь ходил, и он знал, что ему нужно, и он вот покупал и дарил это. И мы говорим: в чём же мораль? И вот здесь дети тоже по-разному, кто-то говорит: «вот, осуждать нельзя, грех осуждения, и я хочу снять фильм, чтобы не осуждать». А кто-то говорит: «а я здесь вижу мораль: надо втайне свои дела делать». То есть здесь можно раскрыть какой-то момент, выбрать о чём-то смысл, и её снять уже на современный лад. Вот такие мы берём притчи, сказки и, взяв мораль, потому что нового ничего уже о добре и зле не придумаешь, мы все это знаем, с точки зрения духовной, вот есть жадность, её надо снять, чтобы её избежать, надо научиться жертвовать, и мы снимаем фильмы, как там жадный стал добрым и так далее.
К. Мацан
— Вернёмся к этому разговору после небольшой паузы. Я напомню, сегодня с нами в программе «Светлый вечер» Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». В студии Кира Лаврентьева, я Константин Мацан. Не переключайтесь.
К. Лаврентьева
— Ещё раз здравствуйте, дорогие друзья! «Светлый вечер на Радио ВЕРА продолжается, напоминаем, что у нас в гостях Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». У микрофона Константин Мацан и Кира Лаврентьева. Так, Елена, это очень интересно, такая вот мораль воспитательная. А какие ещё поездки у вас были в вашей памяти самые яркие? О каких бы вы могли рассказать?
Е. Бреднева
— Мы сейчас вот приехали, последняя поездка наша была Валаам-Санкт-Петербург. Мы познакомились с замечательным игуменом Варлаамом, это на базе Свято-Троицкой Сергиевой пустыни, и этот монастырь восстанавливал Игнатий Брянчанинов. И у нас сейчас, когда мы там побывали, мы рассказали об этой поездке, и у нас очень много желающих туда прямо просят на каждые выходные: «давайте, давайте, давайте!» Вот поэтому сейчас, наверное, мы этот маршрут возьмём, будем туда тоже возить школьников.
К. Лаврентьева
— А как присоединиться? Как можно вас найти, о вас узнать?
Е. Бреднева
— Я контакты оставлю, у нас вся информация бывает на наших ресурсах: «Святые Online», это фонд «Медиа просвещение». Оформляем мы поездки: трансфер, питание, проживание через ООО «Гридница». А по проектам через нас, через «Медиа просвещение». И, соответственно, мы туда приезжаем и будем изучать, в том числе, Игнатия Брянчанинова, его труды, может быть, что-то также читать, что он писал, и с детьми на современный лад, скажем так, обсуждать и снимать простые вот эти их мысли. Как в Оптиной пустыни, например, мы когда приезжаем, у нас в Калужскую область маршрут, вот я говорила, и Малоярославец тоже в Калужской области, но мы выезжаем ещё и в Оптину пустынь, там в Музей космонавтики. Естественно, если мы выезжаем в Калужскую область, мы стараемся снимать фильмы, чтобы изучить именно святых и героев этой земли, например, там была Пелагея Брагина, которая в годы войны раненых у себя держала, и немец, придя, увидел там 18 человек, он ей поклонился и ушёл, вот был такой случай известный, и мы о нём сняли мультфильм замечательный, дети сами вырезали, делали фигурки, делали героев. Соответственно, когда мы в Оптиной пустыни, мы с ними говорим, читаем Оптинских старцев, говорим: «давайте снимем», и дети уже вдумываются — а как лучше это выразить? Они же это всё прочувствовали. Приезжая в Троице-Сергиеву лавру, мы там тоже проводили много раз фестивали, нам там даже город давал, и дворец Гагарина, то есть мы не только с Церковью, мы и с государством взаимодействуем, и с епархиями, когда в регион приезжаем, потому что всё-таки не только в рамках Церкви, но ещё много и школьников, которых хотелось бы тоже привлечь к нашим проектам, и они приходят, они участвуют, им очень нравится. Вот даже из Алтая приезжала одна команда, они приезжают на кинофестиваль, представляют свою работу и им предлагается ещё посетить храм. И они вот посетили, и потом мне Яна, знакомая говорит: «А я проходила всегда мимо храма, никогда не заходила, а сейчас, после вашей поездки вернулась, и вот зашла в свой в своём городе». То есть люди приобщаются, скажем так, к духовному через интересный такой формат, когда такая насыщенная программа в городе, они изучают историю, православие, дети у нас все радуются. Ну, какие ещё у нас? Ну, вот Санкт-Петербург из последних, потом Калужская область, Подмосковье. Сейчас, на этих выходных мы поедем в Борисоглебский монастырь, это в Аносино, тоже там интересная своя история, и мы будем снимать репортаж, посвящённый 200-летию монастыря. Там есть такое место — Тютчево, вот семья Тютчевых была, скажем так, у первоистоков создания монастыря. Это вот на этих выходных мы поедем, приедет там режиссёр наш, Павел Морозов, мы планируем снять репортаж.
К. Мацан
— Какой возраст детей?
Е. Бреднева
— Приезжает начальная школа, вот они с сопровождающими, у нас не как форма детского лагеря, потому что мы программу предоставляем, и у нас компания, которая помогает организовать, если надо, трансфер, питание, проживание. То есть они приезжают с сопровождающими, или с родителями, или с педагогами. Если это начальная школа, то вот я говорю то, что мы смотрим, чтобы это всё было им интересно, они снимают в основном мультфильмы. Если кто постарше, работа уже посерьёзнее.
К. Мацан
— То есть если, допустим, кто-то заинтересовался из наших слушателей, чтобы поехать, то это не просто вот как частное лицо вам звонишь, заполняешь заявку, едешь, а должна быть какая-то группа организованная, там от школы или как-то вот коллектив родителей?
Е. Бреднева
— Нет, они могут и сами приехать. Вот у нас будет Малоярославец, мы им организуем приезд. И родители приезжают с детьми, у нас даже с маленькими детьми приезжают, например, двое-трое детей в семье, и чтобы старшие участвовали в смене, учились снимать, посещали экскурсии, а мама, с ребёнком просто, например, гуляет, где-то присоединяется, ребенок маленький, двух-трёхлетний, он где-то и полепить может, просто она с ним может там подойти, отойти, то есть семейные такие поездки.
К. Лаврентьева
— Но требование такое, что у ребёнка должен быть гаджет, я так понимаю, телефон?
Е. Бреднева
— Не обязательно. У нас командная работа, вот, например, сейчас Павел приедет, у нас выезд будет в Борисоглебский монастырь, там для воскресной школы, они попросили приехать, их обучить, чтобы тоже, может быть, запустить это направление у себя, чтобы снимать в воскресной школе фильмы, мультики делать, их присылать на фестивали. И мы приезжаем, чтобы в практике с режиссёром, с их детьми, их родителями снять вот такой репортаж и подарить монастырю к 200-летию.
К. Лаврентьева
— Как интересно.
Е. Бреднева
— И они там приходят и с маленькими, и постарше.
К. Лаврентьева
— А есть такое, что ребёнок приезжает, например, вообще ничего не зная о церкви, ничего не зная о храме, но присоединяется к такой поездке, и вот в течение поездки, съёмок он знакомится таким образом?
Е. Бреднева
— Конечно! Он ещё там больше всех говорит о храме. Отвечу на вопрос: у нас вот приезжает Павел, и он привозит несколько камер, и мы их делим на команды, то есть не каждому нужен телефон. А когда у нас идёт именно практическая часть, когда мы вместе, они получают задания, то есть у каждой команды обязательно должен быть оператор, мы распределяемся, и мы сопровождаем, то есть режиссёр, например, на команде там, или одну, или две команды курирует, говорит, как снять правильно планы, потому что планы есть крупные, средние, и как правильно это соединить. И они прямо в практике, им не скучно, как вот в киношколах часто бывало, ты год или два только лекции слушаешь, а потом только тебе камеру дадут, вот у нас нет, у нас, так как дети все уже и так снимают, мы говорим: давайте снимать. Но когда, например, экскурсия, они получают задания снять, если для наших соцсетей «Святые Online», мы им говорим формат, например: надо нам вертикально, до минуты. И они, вот в Петербург мы выезжали, музей Пушкина посещали, и каждый делает на свой телефон, потому что здесь уже не командная, чтобы экскурсоводу не мешать, когда они получают индивидуальные задания, то могут уже на свои телефончики поснимать. Если у кого-то нет, то мама ему даст или преподаватель, или мы, а так в основном командная работа.
К. Лаврентьева
— Это очень интересно. Но это такая история, как, знаете, если ребёнок чрезмерно увлекается гаджетами — отдайте его на курсы программистов, там нужно столько писать вот эти коды, что он очень устает от экрана, и у него нет сил в оставшееся время опять сидеть в телефоне, потому что очень устает нервная система, глаза, пальцы, и, в общем-то, хочется отдохнуть. А тут получается, что ты фильм снимаешь, и ты и так уже вот эту потребность покопаться, понажимать кнопочки, ты уже как-то реализуешь, ещё и с пользой, то есть пока ты снимаешь, ты же запоминаешь очень то, что тебе говорят, ты сам ретранслируешь, соответственно, всю услышанную информацию.
Е. Бреднева
— На 80 процентов больше запоминаешь это по статистике в педагогике, а когда ты сам об этом говоришь, тогда и усваиваешь. Ну, вот о педагогах ещё тогда хочу сказать, о детях поговорили, вот как они могут развиться, пройдя наши курсы. У нас педагоги, которые прошли курсы, они в своих регионах уже запустили тоже, кто-то кинофестиваль, кто-то киношколу. Бывает разное даже по характеру, например, они закончили, направление интересное, потому что по работе с детьми именно духовно-нравственное воспитание — это один из лучших, вот сколько мы взаимодействуем со школами, с детьми работаем, потому что, когда спрашиваешь: «кто будет снимать фильм?», все руки поднимают из детей. Ну и всё, и педагог грамотный начинает обсуждать уже темы, добродетели и прочее. И вот у нас, например, Катя из города Воронеж, закончила Московскую духовную академию и сейчас разработала свой маршрут по Воронежу, и буквально уже к ней записываются люди. Вот у нас будет первый пилотный, планируем, может быть, через неделю или через две, к ней выезд. Она составила, там и собор кафедральный, там же много, и Митрофан Воронежский, а если мы на микроавтобусе, то к Тихону Задонскому можно заехать. Ну и, естественно, для детей «Петровские корабли», шикарный интерактивный музей, то есть они будут снимать историю, опять же, и православие. И там она на месте уже договаривается, где расселить, покормить, чтобы это всё было по нормам. Вот к ней поедет первая группа такая. Катя запустила ещё по анимации курс, ее сразу и школы стали приглашать, потому что это востребованное направление не только для воскресных школ, а ещё и для школ, чтобы там запускать кинокружки. И люди даже готовы это оплачивать, то есть для педагога, который немного даже получает, для него это может быть как дополнительная работа, потому что, набрав десять человек в школе, он может раз в неделю вести этот кинокружок, и у него очень хороший может быть заработок, это плюс педагогу в помощь. И кто у нас не научился, не то чтобы не научился, вот научился он снимать и монтировать, говорит: «классное направление, я у себя сделаю региональный фестиваль». И он начинает взаимодействовать у себя уже, например, вот сейчас из Саратова ко мне приезжали, у них там новая епархия образовалась, и вот владыка их направил на повышение квалификации, на наш обучающий курс, они приезжали в Валаам, в Санкт-Петербург, и они приедут ещё в Малоярославец. Мы их ещё поддерживаем, мы им будем торжественно вручать анимационную студию, с камерой, на которой они работают, так уже мы очень многих наградили в областях, то есть кто хочет развиваться, мы как-то тоже их поддерживаем. И вот сейчас они приедут, уже привезут фильм свой, представят в Малоярославце и получат такую от нас анимационную студию, это «Сиреневая мультстудия», наши партнёры, Дмитрий Шубин тоже нам помогает награждать этих педагогов. И они хотят дальше сделать свой, может быть, фестиваль, маршрут разработать, и также мы будем выкладывать, пожалуйста, можно вот Саратов, там тоже очень красивые места. И так вот, кто выпускается, кто подключается к этому, он у себя в регионе начинает развивать эту деятельность — или фестиваль, или образовательный маршрут, или просто пойдёт в школу учителем работать, а вокруг него тоже образуются люди и вот это направление. Недавно из Алтая мне позвонила выпускница, они взяли грант сейчас, вот их поддержали, Движение первых«, первый раз грант сейчас давали, вот это наши выпускники, очень приятно, им дали миллион, и они уже покупают оборудование, это ещё поддерживается и государством, и есть грант «Православная инициатива», тоже это направление поддерживает. Поэтому это будет и педагогам, и родителям интересно, я думаю, будут развивать у себя на базе школ, воскресных школ.
К. Мацан
— Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение» сегодня с нами в программе «Светлый вечер». А были ли случаи, когда ребёнок, погрузившись в такую кинематографическую деятельность, для себя выбирал бы потом профессию кинематографиста? Всё, ребёнок решил, что он будет режиссёром, оператором. Спрашиваю, потому что, с одной стороны, это здорово, когда ребёнок чем-то загорается и начинает о чем-то мечтать, например, о профессии режиссёра. С другой стороны, мы всё знаем, насколько этот мир творческих профессий зыбок, ненадёжен, связан с искушениями и, в общем, единицы на самом деле там по-настоящему могут чего-то добиться и пройти вот так вот с счастьем этот путь. Кто-то разочаровывается, кто-то так вечно мечтает о большой карьере в киноиндустрии, например, но так ничего и не получается, не потому что человек не талантлив, просто потому что разная конъюнктура. Как вы на это смотрите? Есть ли перед вами какая-то ответственность, если угодно, за то, что человек увлечётся творческим делом и потом и жизнь свою в эту область направит?
Е. Бреднева
— Как говорится, наше дело сеять, а взращивать будет Господь. Всё-таки мы больше о смыслах, и когда мы создавали вот это кинонаправление, мы в первую и единственную очередь были педагоги и думали о педагогике, и мы взяли этот инструмент именно как средство воспитания детей. А если кто-то из них будет, у нас были такие случаи, вот в Сочи был случай, я привожу этот пример часто, когда девочка, школьница, прислала несколько фильмов, но направление их было: готы, в черном, такого направления очень много снимают дети, которые, конечно, на фестиваль не пойдут. Но среди пяти фильмов, которые она прислала, был один со смыслом, он о том, как мальчику нравилась девочка, и он всё под неё подстраивался, и прической, и всем, а она не обращала внимания. А потом он встал с собой, и она его заметила. Он стал с собой и подумал: ну, не нужен я ей и не нужен. Стал собой, и вот просто идёт, и всё. И там такая развязка, что девушка подходит к нему и знакомится на такой, на доброй ноте там. Концовка очень-очень хорошо снята была, прямо вот талант. И мы в зимнем театре награждали, помню, детишек, и она пришла вся такая, преобразилась.
К. Мацан
— Гот стал человеком.
Е. Бреднева
— Ну, чтобы не обидеть это направление... Но она изменилась, преобразилась, был вид один, стал другой — в платье, красивая девушка. И мне потом говорили, она поступила как раз на режиссёрский, по-моему, даже в Москву. Это я к чему говорю — к тому, что нужна мотивация, понимаете? Ты можешь снимать и выкладывать там абы что, чтобы себя как-то проявить, и это идёт всё во вред, часто даже в плачевные случаи, а можно, наоборот, сказать: «да, ребят, давайте, вот у нас фестиваль, мы там наградим вас, можете поехать потом отдохнуть, повысить свой уровень с режиссёрами», и мы награждаем ребят, награждаем педагогов, и они вот так вот приходят, меняются, выходят на сцену. Поэтому мы ищем площадки, взаимодействуем с органами власти, нам предоставляют площадки, чтобы детей наградить, чтобы они чувствовали, что надо снимать позитивное, доброе, мы стараемся вот в этом направлении идти.
К. Мацан
— А есть ли такая у педагогов, не знаю, проблема или не проблема, связанная, собственно, с требованиями к художественному уровню того, что снимается? Я объясню, о чём спрашиваю: с одной стороны, я понимаю, тоже имея какой-то опыт преподавания в детском лагере, допустим, мы кино снимали, музыку писали, монтировали, снимали всё-всё-всё, и есть две крайности: одна крайность, когда ты, как педагог, в общем, восхищаешься, умиляешься, даёшь зелёный свет всему, что ребёнок делает, просто потому, что он это делает, это прекрасно. Но показывать это потом далеко не всегда станешь, потому что это очень просто, это иногда плохо, но ребёнок постарался, во всяком случае. Другая крайность — это чтобы сделать прямо хорошо и педагогу было не стыдно, тогда многое нужно делать самому. Я понимаю, что очень часто в таких профессиях, как журналистика, режиссура, во взрослой жизни обучение какое — «сиди рядом, смотри, что я делаю, через полгода начнёшь делать сам» и так далее. И вот тут педагог должен искать какой-то баланс, чтобы, с одной стороны, это было всё-таки не его произведение, а ребёнка, но чтобы оно было художественно качественное. Какие здесь лайфхаки есть?
Е. Бреднева
— Это примерно точно так же, как с уроками рисования и музыки: ребёнок приходит на кружок в школу рисовать, сначала у него не будет сразу качественный рисунок, и он не должен смотреть год, как рисует учитель, вы согласны, да? Ему нужно самому рисовать, пробовать, ошибаться, учитель должен подправлять там линии. Сначала это будет школьная выставка, потом уже, может быть, какой-то районный, потом фестиваль. Абсолютно то же самое и с кино у нас. Когда мы только запустили, проводили круглые столы, и я помню, там великие режиссёры, кто-то сначала там смотрел и думал: что это тут в наше вторглись, что из кино будет?! А мы объясняем: нет, дети должны развиваться, они уже снимают, и мы должны им помочь, они будут делать ошибки, мы им говорим, как планы снимать, как сценарии писать, сначала они составляют простые сценарии, школьные. У нас очень много школьных кинофестивалей проходит. Вот мы, на примере сейчас скажу: гимназия Александра Невского, она очень большая, может быть, даже одна из самых больших, в Нижнем Новгороде, известная, мы два раза к ним приезжали, провели курсы для педагогов и родителей, и дети присутствовали, и сразу тоже в практику. Трёхдневный такой актив был, то есть преподаем, сразу раздаём камеры и снимаем. Они до сих пор, уже несколько лет прошло, они уже в международных фестивалях участвуют. А первый год был, конечно... То есть они поняли, как планами, как звук, где-то ошибка, потом звонят, какую камеру купить, какую петличку. Сейчас они мне звонят, присылают фильмы уже очень высокого уровня, если я не ошибаюсь, участвуют в международных фестивалях, им дипломы приходят, и у них ежегодно приходит владыка, тоже их награждает. Этот проект они внедрили в программу, каждый класс, с 1-го по 11-й, снимает фильмы. И они говорят: у нас такой прямо активный период лета, мы уже думаем, что мы будем снимать, уже интересно. Это командная работа, они год там снимают, думают, каждый класс, и в мае, к Пасхе, по-моему, приурочен фестиваль, они представляют эти работы. Поэтому здесь это как кинокружок, мы не на телевидении представляем эти работы, чтобы конкурировать с великими режиссёрами, нет. Оно должно быть и как киноискусство, мы должны смотреть образцы, и дай Бог, чтобы снимались хорошие фильмы, и дети их будут смотреть, да, но это как композитор, и ребёнок, когда он приходит, он же не умеет сразу петь и играть, он учится постепенно. Так и здесь, это школьный кинокружок, кто-то из них станет, может быть, какой-то процент режиссёром, сценаристом, а кто-то просто свободное время потратит с пользой. Понимаете, педагог через вот это творчество, просто с ним поговорит, может быть, на какую-то тему. У нас даже было в одном городе, когда мы снимали, пример приведу: мы разбились на команды и пошли снимать по темам, и вот у одной из команд была тема буллинга, то есть отношений в классе. И потом, на следующий день, когда представляли свои работы, педагоги и родители говорят: «если бы мы вчера не снимали этот фильм, мы не знаем, что было бы», там это очень нужно было... Они со слезами на глазах, как сейчас помню, говорят, что «вчера мы разрешили такую важную проблему», и дети стали говорить, когда писали сценарий, на такие темы, и получилось, что они разрешили очень важную проблему отношений в классе, снимая просто вот по этой теме фильм, понимаете, да?
К. Лаврентьева
— Да, это важно.
Е. Бреднева
— Поэтому кино — это очень сильное такое средство. Сейчас для детей запускаются всякие соблазны, которые идут им в пагубу, в интернете очень много этих программ, игр, которые на разрушение идут, и надо, обязательно педагогу включаться, чтобы спасти их свободное время, занять позитивным, чтобы они снимали и как можно больше вот такого доброго выкладывали, поэтому мы вот по этой части, а не для того, чтобы их сделать великими режиссёрами. Если они захотят, они пойдут, мы им скажем, что есть ВГИК, есть ещё там замечательные, там туда-туда-туда. Но мы всё-таки боремся за свободное время, чтобы дети снимали позитивное, доброе, и воспитательный момент вот этот присутствовал, поэтому мы работаем с педагогами.
К. Мацан
— Спасибо огромное за нашу сегодняшнюю беседу. Я напомню, сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер» была Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». Давайте под занавес беседы ещё раз напомним, где вас искать, вот тем, кто сейчас заинтересовался, на какой сайт заходить и что делать — «Святые Online», да?
Е. Бреднева
— Да. И вы также можете присылать нам туда и видео мы размещаем. У нас есть молодёжная редакция, это студенты МГУ, МГИМО, тоже мы с ними выезжаем, вот недавно проводили круглый стол с владыкой Московской духовной академии, в Общественной палате, то есть у нас есть на любой возраст. Приезжайте и с маленькими детьми, и с детьми постарше, и со студентами, у нас очень хорошая, добрая атмосфера, программы, поездки.
К. Лаврентьева
— Это очень интересно, спасибо большое.
К. Мацан
— Спасибо огромное. Кира Лаврентьев и я, Константин Мацан, были в студии вместе с вами. До свидания, до новых встреч на волнах Радио ВЕРА.
К. Лаврентьева
— Всего хорошего.
Е. Бреднева
— До свидания.
Все выпуски программы Светлый вечер
- «Разговор с подростками о христианских ценностях». Елена Бреднева
- «Фрески Макарьева Свято-Троицкого монастыря в Калязине». Юлия Ратомская
- «Смыслы Страстной седмицы». Прот. Павел Великанов
Все выпуски программы Светлый вечер
«Фрески Макарьева Свято-Троицкого монастыря в Калязине». Юлия Ратомская
У нас в гостях была ученый секретарь государственного музея архитектуры имени А. В. Щусева Юлия Ратомская.
Мы говорили об истории фресок некогда затопленного Макарьева Свято-Троицкого мужского монастыря в Калязине, о том, как они были сохранены и где их можно увидеть сейчас.