Здравствуйте. У микрофона Павел Крючков. С вами программа «Рифмы жизни», программа о поэзии и поэтах. Мы читаем и слушаем русские стихи, созданные на протяжении последних двух столетий, – включая и начало нынешнего века.

Разговор о стихах нашей современницы, москвички Елены Гродской, я начну с альбомного послания Аполлона Григорьева: «За Вами я слежу давно / С горячим, искренним участьем, / И верю: будет Вам дано / Не многим ведомое счастье. // Лишь сохраните, я молю, / Всю чистоту души прекрасной / И взгляд на жизнь простой и ясный / Всё то, за что я Вас люблю!»

По творчеству Аполлона Григорьева Елена Гродская защитила когда-то диссертацию, это его послание – словно бы и о ней самой, и – о моем отношении к ней. Я и впрямь издавна слежу за её творчеством, а подобный взгляд на жизнь – преображенный негромкой, живописной, прозрачной лирикой  – мне пó сердцу.

Хвойный воздух, мягкий мох.

До реки – рукой подать.

Хорошо придумал Бог,

чтобы это все создать.

Солнце прячется пока.

Дождик мелко моросит.

Улетучилась тоска.

В небе радуга висит.

Мягкий мох, премудрый Бог.

Щелыковский чуткий лес.

Сорвала в траве цветок,

на него жучок залез.

…Еще в шесть лет на вопрос «кем хочешь быть?» — маленькая Алёна уверенно отвечала: поэтом. В будущем ей здорово повезло с учителями, судьба надолго подарила общение со знаменитым поэтом-«лианозовцем» Всеволодом Некрасовым (о котором Гродская напечатала в «Новом мире» пронзительные воспоминания). Кстати, Елена издавна и хорошо пишет о стихах: её статьи о поэтических книгах до́роги мне ясностью изложения и бережливым вниманием к чужому творчеству.

Вообще, слово «бережливый», – оно – очень про неё, про Гродскую.

Мы купались в реке, как в облаке.

По реке пробегали блики.

«Тут когда-то водились соболи,

волки жили и люди дикие», –

объясняю специально для Вити.

(Витя – крестник мой пятилетний.)

Мы на даче довольно длительно

проживаем. А полдень летний

проливается длинным ливнем.

Убегаю, лечу промокшая.

Витя медленно идет, чинно,

собирает капли в ладошки.

Во многих стихотворениях Елены Гродской содержится, по моим впечатлениям, какое-то неуловимое и притягательное вещество «наивного», «детского» и вместе с тем чуть ли не приключенческого взгляда на сущее. Помню, когда я готовил её публикацию в журнале «Фома», то позвонил ей и спросил, какие книги лежат именно сейчас на её столе. И услышал: дореволюционное издание Фета, английский Толкин, сказки о муми-троллях. И, конечно, Библия.

«Разве кто вас, людей, разберет?» –

Думал Ангел, летя над Москвою

И касался пространства щекою,

Как завзятый пилот-самолет.

Люди шли по делам, на работу

И не знали, как трудно пилоту

Понимать их дела и заботу,

Их детей, пироги и компот.

Ангел думал: «Они вот воюют

И торгуют, снуют и воруют,

И поют, и еще раз воюют –

Лучше б пели – вдвоем и втроем».

Тут пилот отвернулся от мира,

И моя опустела квартира.

Пой же, пой, невесомая лира!

Ангел-Ангел, я слышу, приём

Елена Гродская, «Ангел», из стихотворений 2000-х годов

С вами была программа «Рифмы жизни» и её ведущий Павел Крючков