…Прошел год или чуть больше, как из русской жизни ушел Александр Пушкин. Ушел, не предполагая, что лавры олимпийца-стихослагателя на время достанутся стихотворцу младшего поколения, фамилией которого впоследствии будут обозначать отсутствие вкуса и слово «бенедиктовщина» войдёт в литературный оборот. Что ж: поэту Владимиру Бенедиктову случалось бывать и безвкусным, но и случалось – часто, неоднократно – бывать и поэтом милостью Божией. Кстати, тот же Пушкин, которому одно время прочили Бенедиктова в соперники, и который ни чем не совпадал ни судьбою, ни происхождением с молодым поэтом, успел отметить его «удивительные» рифмы и обмолвиться о «превосходном сравнении неба с опрокинутой чашей».

Интересно, что обруганного Белинским и Добролюбовым, Владимира Григорьевича Бенедиктова почитали Вяземский и Тютчев, с ним дружил автор «Конька-Горбунка» Ершов, его любил Тарас Шевченко, а Некрасов и вовсе начинал с подражания стихам Бенедиктова…
А Господь наш, как помним, сохраняет всё, и в этом «всём» есть достойное место для лучших религиозных стихотворений человека, часто переживающего мучительное, тоскливое состояние пограничности, жизнь на переходе от мира земного – к горнему. Он писал об этом много и сильно. И, случалось, находил слова утешения:

Над нами те ж, как древле, небеса,
И так же льют нам благ своих потоки,
И в наши дни творятся чудеса,
И в наши дни являются пророки.

Бог не устал, – Бог шествует вперёд;
Мир борется с враждебной силой змия;
Там зрит слепой, там мёртвый восстаёт:
Исайя жив, и жив Иеремия.

Не истощил Господь своих даров,
Не оскудел духовной благодатью:
Он все творит, – и Библия миров
Не замкнута последнею печатью.

Кто духом жив, в ком вера не мертва,
Кто сознает всю животворность слова,
Тот всюду зрит наитье Божества.
И слышит всё, что говорит Егова.

И, разогнав кудесничества чад,
В природе он усмотрит святость чуда,
И не распнёт он Слово, как Пилат,
И не предаст он Слово, как Иуда,

И брата он, как Каин не сразит,
Гонимого с радушной лаской примет,
Смирением надменных пристыдит,
И слабого и падшего подымет.

Не унывай, о малодушный род!
Не падайте, о племена земные!
Бог не устал: Бог шествует вперёд;
Мир борется с враждебной силой змия.

Владимир Бенедиктов, «И ныне», 1859-й или январь 1860-го

Какие чистые, какие горячие стихи! Вот уж действительно – снова вспомним Пушкина – «бывают странные сближения», ведь все-таки безвкусица, та самая «бенедиктовщина» в нашем поэте органично присутствовала рядом с такой вот гармонией и несколько тяжеловесным новаторством. Это распознавали и те, кто любил его поэзию, как например, автор «Костра» («Мой костёр в тумане светит…») – Яков Полонский, который в старости, за несколько лет до начала века 20-го, издал творения Б енедиктова, сопроводив их сочувственным очерком.