Главная › Программы › Светлый вечер › Исторический час

«Венский конгресс 1814-1815 г.» Исторический час с Дмитрием Володихиным. Гость программы — Андрей Андреев (25.06.2017)

Гость программы: историк, профессор МГУ, заведующий кафедрой церковной истории Общецерковной докторантуры и аспирантуры Андрей Андреев.

Тема беседы: поворотное событие в политической истории Европы — Венский конгресс после Наполеоновских войн.

Д. Володихин

— Здравствуйте, дорогие радиослушатели! Это светлое радио — радио «Вера». В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я — Дмитрий Володихин. И мы поговорим с вами об одном знаменательном событии в истории Европы. Это событие стало поворотным для всей международной политики Европы на протяжении многих десятилетий, и одновременно имеет чрезвычайно важный христианский подтекст. И есть в нём некая таинственность, неразгаданность его смыслов. Понимаете, когда сейчас политолог начинает рассуждать о том, что есть большая политика, что есть принципы, которые вкладываются крупными государственными деятелями в осуществление этой политики, он обычно говорит о государственной пользе. Достаточно часто начинает говорить о пользе экономической, о пользе для финансового мира, о пользе для каких-то социальных групп и так далее. В любом случае, всё это прикрывается какими-то разговорами о правах тех, правах других и так далее. Но всё-таки в центре всего — польза. А вот когда мы говорим о Венской системе, она образовалась в результате Венского конгресса в 1815 году, мы говорим не о пользе, не о выгоде, не о прибылях, а о принципах — это чрезвычайно важно. Это отделяет Венскую систему от того, что происходило после неё в истории Европы и всего мира. И в создании Венской системы принимала участие Российская империя. Это тоже чрезвычайно важно: мы, так сказать, наложили свой отпечаток на ту политическую систему, которой подчинялась половина мира. И отпечаток этот, надо сказать, красив. Итак, 1815 год: последний раз поднялось Корсиканское чудовище — Наполеон отыграл, отсражался свои сто дней. И после этого победители в наполеоновских войнах, великие державы Европы, начинают думать о переделе мира и о том, какие принципы они положат в основу новой жизни. Да, Венский конгресс начинался ещё до того, как Наполеон вырвался на свободу. Но завершился он уже после того, как над ним была одержана окончательная победа. И обо всех этих сложностях, обо всех этих перипетиях борьбы великих держав, и о том, что вышло из этого горнила нам сегодня расскажет Андрей Юрьевич Андреев — профессор МГУ имени Ломоносова, заведующий кафедрой церковной истории Общецерковной аспирантуры и докторантуры имени святых Кирилла и Мефодия. Ну а для нас, грешных, просто замечательный специалист по истории России девятнадцатого века. Здравствуйте, Андрей Юрьевич!

А. Андреев

— Здравствуйте!

Д. Володихин

— Итак, вот первый вопрос: я заговорил о выгоде и о принципах, насколько действительно справедливо это утверждение? Видим ли мы какие-то особые принципы, положенные в основание Венской системы?

А. Андреев

— Безусловно! Я бы назвал первым принципом Венской системы — мир, прочный мир. Конечно, наверное, все подобные конгрессы были направлены на создание мира, но Венский конгресс, конечно, совершенно особый в ряду этих дипломатических переговоров. Дело в том, что наполеоновские войны затянулись, они явно измотали всю Европу, они истощили её ресурсы. Все страны Европы, все народы Европы, да, в общем, наверное, и всего мира жаждали длительного, устойчивого равновесия. Именно Венский конгресс и собрался, чтобы это равновесие дать. И надо сказать, что Россия здесь сыграла решающую роль ещё на этапе формирования политики этих принципов, потому что во многом именно благодаря Александру Первому был побеждён Наполеон, то есть новый мир образовался именно в условиях полной победы над Наполеоном, а не в условиях какого-то компромисса, как, известно, ещё в 13-м где-то году рассматривались всевозможные конфигурации и сохранения за Наполеоном частичной власти во Франции, или передачи, например, власти его супруге — Марии-Луизе, или его сыну, при регентстве Марии-Луизы — не важно. Важно, что Александр Первый постоянно настаивал, что Наполеон, как символ войны, должен быть сокрушён. Именно Россия, именно позиция Александра Первого привела к тому, что конгрессу предшествовала победа над самой войной, потому Наполеон ассоциировался с войной.

Д. Володихин

— То есть будущий мир требовал бескомпромиссной победы, фактически уничтожения Наполеона.

А. Андреев

— Абсолютно верно, да. Уничтожение Наполеона и как символа именно войны бесконечной, ибо Наполеон тоже заключал самые разные мирные договоры. Но не один из них не длился дольше года-полутора. То есть Наполеон был символом войны неостановимой, экспансия Наполеона не имела никаких пределов. Понятно, что у него какие-то принципы были, но он олицетворял войну и, если хотите, мировое зло. То есть нужно было победить мировое зло, чтобы строить прекрасный новый мир.

Д. Володихин

— Ну, войны неостановимой, как вы правильно сказали, и, в какой-то степени, трудноостановимой революции, которая выхлёстывалась из Франции и разносилась по всей Европе на штыках наполеоновских солдат. Но мы ушли от Венского конгресса. Давайте представим себе, уважаемые радиослушатели, что монархи величайших держав Европы, их министры, блестящая свита, родня собрались в Вене для того, чтобы решить судьбу послевоенной Европы. Конечно, на какое-то время наполеоновское вооружённое выступление вспугнуло людей, что называется. Потом они вновь собрались и пишут те самые принципы, о которых я говорил в самом начале передачи. Итак, первый принцип: мир — есть величайшее сокровище; мы готовы многое отдать, чтобы сохранился надолго. Второе?

А. Андреев

— Второе: условием прочного мира является равновесие сил, баланс сил... То есть мир возможен только тогда, когда он выгоден всем сторонам, когда все стороны Европы понимают, что нарушить мир им будет дороже, нежели его поддерживать. И это требует, если угодно, зарядить это огромное, не знаю, коромысло, огромные весы европейской политики: зарядить такими грузиками с разных сторон — недостаточно только две гири повесить справа и слева, а это очень сложная, многоступенчатая система, — чтобы она в этом равновесии пребывала долго. И чтобы любая попытка вывести из этого равновесия, я ещё раз повторю, была бы невыгодна самой той стороне, которая пытается его нарушить.

Д. Володихин

— То есть система должна быть стабильной, и система должна быть крайне резистентной ко всем катаклизмам, которые могут её расшатать.

А. Андреев

— Абсолютно верно!

Д. Володихин

— А далее?

А. Андреев

— А далее встаёт вопрос как бы справедливости. Потому что третий принцип Венского конгресса — так называемый «принцип легитимизма». С этой точки зрения интересно, что конгресс очень часто в литературе называют «конгрессом реставрационным». Правда слово «европейская реставрация» родилось чуть позже в политическом дискурсе, но тем не менее должен сказать, что многие участники конгресса понимали: реставрировать Европу, как она была до революции, невозможно — как бы это ни хотелось. То есть невозможно вернуть государства к прежним границам, но можно попытаться вернуть монархов хотя бы на потерянные ими троны. И вот этот принцип был очень важен: то есть в каждой стране должен править тот монарх, который как бы представляет собой её настоящую монархию. Яркий пример, скажем, Италия: в крупнейшем по территории итальянском королевстве Неаполитанском в эпоху Венского конгресса до сих пор правил наполеоновский маршал Иоахим Мюрат. Но никто его не рассматривал в качестве легитимного правителя. Поэтому Мюрат не был допущен на Венский конгресс, хотя формально он даже уже не состоял в состоянии войны с союзниками, и он, в общем, надеялся, что, возможно, ему этот трон удастся сохранить.

Д. Володихин

— Он чуть ли не вошёл в число союзников.

А. Андреев

— Фактически он предал Наполеона. Его, конечно, никто не допускал — ещё раз. Но он предал Наполеона, он надеялся путём соглашения сохранить свою власть. Это не удалось. И в Неаполе, как и в других итальянских государствах, были восстановлены те самые легитимные династии.

Д. Володихин

— Ну что ж, это напоминает рассуждения повара, которому жалко черепаху, только что сваренную в супе, — невозможно вынуть её из супа и сделать опять живой. Но стоит задуматься: если черепах так жалко, может быть, и не стоит их вообще варить, может быть ограничиться чем-нибудь другим, не связанным с черепахами? Вот в этом смысле монархии Европы очень сильно пострадали в эпоху наполеоновских войн: и в политическом отношении, и в военном, и в идейном смысле — авторитет монархии. Так давайте постараемся сделать так, чтобы они позже уже не страдали до такой степени тяжело!

А. Андреев

— Конечно! Я считаю, что ваш образ повара вообще ключевой, применительно к Венскому конгрессу. Как известно, это был не только конгресс дипломатов, но и конгресс кулинаров — очень многие европейские блюда родились тогда в Вене. Я ещё вернусь к тому, что такое мир. Мир — это ещё и отдых. Поэтому конгресс — это не просто повод для праздников, это суть: на конгрессе нужно отдыхать. И поэтому: обеды, балы и вся, с ними связанная, инфраструктура... Известно высказывание Талейрана: «Нам не нужно больше дипломатов — присылайте нам поваров!» Всё это было очень важно для Вены.

Д. Володихин

— Ну что ж, чудесно! Я думаю, будет правильным, если к обедам, танцам, празднествам добавится музыка. И после Венского конгресса, в 20-х, 30-х, 40-х годах, в искусстве Европы царил стиль Бидермайер — стиль, который требовал покоя, наслаждения тихими радостями, гармонии и получения удовольствия от простых бытовых подробностей нашего бытия. Итак, замечательный, очень венский, автор Франц Шуберт: Четвёртая симфония («Трагическая»), часть вторая.

Звучит музыка Франца Шуберта.

Д. Володихин

— Уважаемые радиослушатели, это светлое радио — радио «Вера». В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я — Дмитрий Володихин. И мы беседуем со знаменитым историком, замечательным специалистом по первой половине девятнадцатого века, Андреем Юрьевичем Андреевым. Мы послушали Шуберта, мы насладились ароматами, которые дотягиваются до нас, долетают из венских кухонь. Но, к сожалению, приходится вернуться к политической реальности, чему-то гораздо более суровому и неприятному. Принципы прозвучали, но, наверное, без организации, которая должна была соблюдать эти принципы в своей деятельности и следить за тем, чтобы все их соблюдали в Европе, не удалось бы закрепить. Вот, насколько я помню, с Венским конгрессом связывают появление Священного союза.

А. Андреев

— Священный союз рассматривался Александром Первым как фундамент всего этого здания Венской системы, как фундамент всей европейской политики. По признанию самого императора, идея союза его окончательно посетила в Вене. И это довольно понятно, почему. Дело в том, что создание этой системы равновесия, оно, как бы это помягче сказать, не увеличило позитивных отношений между монархами или дипломатами. Всё время идти на уступки, на компромиссы иногда утомляет, и, в конечном счёте, оставляет глубокое ощущение внутренней неудовлетворённости. Кстати, оно было в отношении России. Должен напомнить просто, что Россия по многим позициям, при построении этой системы сдержек и противовесов (как мы бы сейчас сказали), оставалась в одиночестве. Против России очень активно действовала Англия, даже Франция талейрановская, которая полностью была всем обязана России, тоже очень быстро переориентировалась на Англию. И вот после всех этих (давайте скажем прямо) дипломатических ссор Александр задумался: что же может объединить Европу? И ответ им был найден очень простой, и, конечно, он был связан с его внутренним состоянием того времени: объединить Европу должна христианская вера. То есть если все монархи, несмотря на их разногласия, несмотря, грубо говоря, на обиды, что ты взял из моего кармана вот это и не отдал мне вот то (речь идёт о конкретных территориях), несмотря на все эти обиды, если монархи все вместе признают, что они христиане, и значит, что они братья, то это и позволит самым наикрепчайшим образом соблюдать такой потенциально вечный мир.

Д. Володихин

— Мне кажется, что какой-то отклик эти стремления Александра Первого находили хотя бы у одного из монархов того времени — у Прусского короля. Не могу поручиться за всех, тем более что в некоторых случаях мы говорим, скорее, не о монархах-дипломатах, а о дипломатах, которые вертят своими монархами. Я имею в виду прежде всего Австрию и Францию. Но тем не менее хотя бы один голос, который звучал более-менее в лад с Александром Первым, всё-таки был.

А. Андреев

— Конечно. А потом, вы знаете, многие монархи не понимали замысла Александра Первого. С Фридрихом Вильгельмом Третьим их многое объединяло: их объединяли какие-то особые мистические взгляды, может быть, какие-то особые представления о своей собственной роли в происходящих событиях. Потому что, конечно, многое для них в тех событиях Наполеоновских войн казалось таинственным. Мы можем к этому потом ещё вернуться. Они делились между собой этими сердечными переживаниями по ходу кампании. Но другие монархи увидели в этой христианской идее довольно удобное средство для поддержания не просто мира, но и для решения своих собственных интересов. И здесь как раз именно дипломаты, а главным из них, конечно, был Меттерних, которого обычно и называют творцом Венской системы...

Д. Володихин

— Хотя на самом деле это, скорее, Александр Первый.

А. Андреев

— Если говорить о Венской системе, они, конечно, оба здесь постарались. То есть Меттерних очень многое сделал для Венской системы. А Священный союз задумал Александр Первый.

Д. Володихин

— Итак, что такое «Священный союз»?

А. Андреев

— Священный союз — это определённая декларация прежде всего. Это декларация о том, что отныне и навсегда (слово «навсегда» здесь ключевое) внешняя политика будет руководствоваться принципами Евангелия: все монархи будут признавать друг в друге братьев, а в своих подданных — своих сыновей, и руководить они ими будут, как отцы сыновьями. Отец же любит сыновей, а братья любят друг друга, значит, война между ними невозможна. А если всё-таки возможна, то это уже Каинов грех, это уже страшный грех, которому нет прощения. И в конечном счёте, такое признание братства предполагает, что истинный самодержец всей Европы, я цитирую акт Священного союза: «Не кто иной есть, как Иисус Христос». Вот с признания этого... с нашей точки зрения, политически странного признания и начался Священный союз, потому что под этим признанием подписались три крупнейших монарха Европы: Александр Первый, Франц Первый и король Пруссии Фридрих Вильгельм.

Д. Володихин

— Если я не ошибаюсь в оценке вот этого принципа, а именного того, что христианство оказывается в основе внешнеполитической деятельности европейских монархов, то он предполагает довольно высокий уровень бескорыстия в намерениях и действиях. Россия в этом смысле определённую лепту внесла в «общую казну бескорыстия», если можно так выразиться. Во всяком случае, империя не получила каких бы то ни было контрибуций с побеждённой Франции и её союзников. И, что касается территориальных приобретений, то они были достаточно скромными: всего-навсего часть Польши. Следовал ли в этом смысле — отказываясь от богатых плодов вооружённого противостояния, и победы в нём — Александр Первый духу евангельского учения, или это была некая политическая игра? Чего больше?:

А. Андреев

— Конечно, Александр Первый, может быть, и хотел бы получить больше. В частности, границы царства Польского им, конечно, виделись большими, чем в результате они оказались. Но не будем забывать о противодействии как раз дипломатов других стран: здесь Англия сыграла центральную роль — что именно эти притязания Александра Первого на новой границе Польши не реализовались. Но вы правы: Александр Первый часто шёл на компромиссы, в отличие от других политиков. Если хотите, для Александра Первого достижение компромисса — было главной ценностью на этом конгрессе. Хотя его обычно (между прочим, до сих пор в Западной историографии) изображают таким алчным, злобным, знаете ли, нарушителем порядка. Есть даже такая фраза: «Если бы не русский царь — конгресс бы завершился за месяц. А так он тянулся девять месяцев». Это всё неверно. Александр Первый шёл на компромиссы и действительно руководствовался в этом евангельским сознанием и желанием показать, что объединяющих моментов больше. И для него, действительно, главным объединяющим моментом была общая вера.

Д. Володихин

— Насколько я помню, России, которая поставила в строй наибольшее количество бойцов в этой войне против Наполеона, противодействовали даже в том, чтобы она получила хоть что-то. И Александр Первый шёл на компромисс, но в данном случае, пользуясь выражением замечательного православного писателя Елены Хаецкой: «Смирение по-христиански — это не значит быть размазнёй». То есть часть Польши он получил — в тот момент, когда союзники не хотели давать ничего, — но от другой части отказался для того, чтобы не создать ситуацию нового разлада.

А. Андреев

— Совершенно верно! Для Александра очень важно было не поссориться окончательно с союзниками. И с другой стороны, в каких-то моментах он проявлял своё истинное упрямство. А как известно, в его характере очень много было именно такого здорового упрямства и умения достигать своих целей. Но я вернусь к тому, что Александр видел систему Священного союза вечной: то есть больше никогда крупных войн быть не должно. И ради этого, действительно, он готов был идти на компромисс.

Д. Володихин

— Ну что ж, система должна была быть вечной, а ему оставалось жить десять лет. Сам он был дитя романтического, бурного, страшного начала девятнадцатого века, и даже несколько более ранней эпохи конца восемнадцатого века, также ознаменованного великими войнами и великими политическими потрясениями. И в этом смысле, конечно, он хотел мира как никто. И он, будучи и добрым христианином, оставался романтиком — человеком той бури, в которой прошла его молодость я думаю, будет правильным, если сейчас прозвучит фрагмент из Седьмой симфонии ля мажор, её второй части, Людвига ван Бетховена. Этот человек считался когда-то даже более венским композитором, чем Франц Шуберт. И вторая часть Седьмой симфонии была написана за несколько лет до Венского конгресса, наполнена предчувствие долгожданного мира — ну вот наконец, может быть, всё это закончится, — и выполнена в тонах высокого романтизма.

Звучит фрагмент Седьмой симфонии Людвига ван Бетховена.

Д. Володихин

— Уважаемые радиослушатели, это светлое радио — радио «Вера». С вами в студии я — Дмитрий Володихин. Мы ненадолго прощаемся, чтобы вскоре опять продолжить нашу беседу в эфире.

Д. Володихин

— Уважаемые радиослушатели, это светлое радио — радио «Вера». В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я — Дмитрий Володихин. Мы продолжаем с вами разговор о Венской системе, о Священном союзе. И моим собеседником сегодня в студии является Андрей Юрьевич Андреев — замечательный специалист по истории России и Европы первой половины девятнадцатого века, профессор МГУ имени Ломоносова заведующий кафедрой церковной истории Общецерковной аспирантуры и докторантуры имени святых Кирилла и Мефодия. Мы с вами закончили предыдущий отрезок нашей передачи на словах «романтизм и христианство». О романтизме сказано достаточно. И важнее, сложнее — то, что связывало Александра Первого с христианством. Ведь именно его воля — воля крепко верующего человека — очень многое изменила в Европе, когда Россия оказалась своего рода сверхдержавой — чуть ли не гегемоном на Европейском пространстве. Но ведь изначально Александр Первый получал воспитание вовсе не глубоко религиозное, скорее, напротив.

А. Андреев

— Совершенно верно, он получил типичное воспитание для эпохи Просвещения, которое руководилось его бабкой. И, конечно, в своей юности он не был человеком религиозным. И, собственно, ему неоткуда эту религиозность было черпать. Надо сказать, что путь Александра Первого к вере весьма сложен. И, наверное, как душевная жизнь любого человека, мы не видим в ней всего, на самом деле, мы не понимаем каких-то очень важных вещей, но мы понимаем, что именно после Отечественной войны 1812 года вот эта религиозность Александра Первого прорывается наружу, и она, становясь от этого не менее искренней, носит характер такого публичного приношения благодарности Богу. При том что Александр также публично отрицает свой собственный вклад в происходящие события.

Д. Володихин

— А в чём это выражалось?

А. Андреев

— Вы знаете, это очень важно. Первая фраза хрестоматийная, несмотря на некоторые, конечно, проблемы с её источником: «Пожар Москвы осветил мою душу», — говорил Александр Первый. То есть то, что произошло в двенадцатом году, ведь невозможно рационально объяснить, ибо Наполеон берёт столицу — а Москва — это столица, одна из двух столиц России. Наполеон берёт столицу и проигрывает. Наполеон занимает крупнейший город Европы, один из крупнейших городов Европы, и этот город исчезает на его глазах — он рассыпается, он сгорает. И в этом городе невозможно оставаться. То есть всё, что происходит в двенадцатом году, это абсолютно иррационально. И именно такой иррационализм, или, если хотите, прямая воля Провидения, как Александр считал, и дарует России победу. То есть Александр считал, что в войне двенадцатого года выиграла не русская армия, тем более не он как полководец (как полководец к ней практически не имел отношения Александр Первый), а Наполеона победил Сам Господь. Но после двенадцатого года были не менее важные события в тринадцатом году, когда первая часть тринадцатого года, длившаяся до мая месяца, была крайне неудачной.

Д. Володихин

— И очень кровопролитной — добавим.

А. Андреев

— Конечно. И союзники, развивавшие вначале успешное наступление за Эльбу, вынуждены были после битвы при Бауцене откатиться назад.

Д. Володихин

— И вторая неприятность — битва при Лютцене — крайне неприятная.

А. Андреев

— Совершенно верно.

Д. Володихин

— Насколько я помню, и битва при Дрездене также, в общем, привела к потерям, без успеха.

А. Андреев

— Больше того, битва при Дрездене, которая начала вторую часть этой кампании тринадцатого года в августе, она могла завершиться пленением Александра Первого. И вот здесь опять происходят совершенно необъяснимые события, которые Александр фиксирует и моментально начинает ещё раз публично выражать благодарность Богу за эти события. Происходит битва при Кульме. Не буду сейчас углубляться в военные подробности...

Д. Володихин

— Скажем просто то, что в данном случае русское оружие добилось убедительного успеха, в ситуации не менее трудной, чем Бауцен, Лютцен и Дрезден.

А. Андреев

— Конечно. И именно успех в этой битвы спас фактически Александра Первого от плена. Потому что после Дрездена, отступая вместе с армией через Рудные горы, Александр Первый, в случае поражения под Кульмом, оказывался просто заперт, ибо корпус Вандама выходил с другой стороны Рудных гор — со стороны Богемии — и запирал отход для армии союзников. И неожиданно Вандам был разбит. Это невозможно было представить, потому что там, в основе Кульмской битвы, случайность: на пути Вандама оказался резервный корпус русской гвардии под командованием Остермана-Толстого. Никто не мог этого предвидеть: что он будет в этот момент в данной точке. Вот он оказался, и русская гвардия выстояла.

Д. Володихин

— При том заметим, что Вандам — это человек неслучайный, это один из сильнейших полководцев Наполеона. Во всяком случае, один из опытнейших полководцев.

А. Андреев

— Совершенно справедливо. И вот через два дня после Кульмской битвы Александр проводит общий молебен. Я подчеркну, как это важно и для него, и вообще в семантике Священного союза, что на молебен выходит не только русская армия, но выходят все войска. Есть довольно известная гравюра, где изображены рядом, в одном строю, молящиеся протестанты — пруссаки, католики — австрийцы, и православные. Рядом коленопреклонённый Александр Первый и Франц, а прусский король — как известно, протестанты на колени не становятся — он стоит. То есть очень характерно вот эти три монарха: двое на коленях, один стоит. Значит, все вместе благодарят Бога за эту дарованную победу. Для Александра это было очень важно. Он, между прочим, после этого события, парадоксально (Меттерних об этом пишет), потребовал, чтобы ему дали звали звание генералиссимуса. Как это связано? А никак — он не собирается войсками командовать. Он хочет, чтобы символически его приношение Богу было закреплено тем, что он символически встал бы над войсками как некоторый такой посредник между армией и Богом, как генералиссимус, не собираясь ими всерьёз командовать.

Д. Володихин

— Кажется, когда русская армия всё-таки разгромила Наполеона в содружестве с союзниками и вошла в Париж, там Александр Первый велел отслужить Литургию на площади, где французские революционеры несколькими десятилетиями ранее отрубили голову королю Людовику Шестнадцатому.

А. Андреев

— Совершенно верно! И это был такой же общий пасхальный молебен. Больше того, в тот момент Пасха была общей у всех христиан — и у восточных, и у западных. То есть для Александра в его личном пути к вере одновременно очень важно было утверждение вот этих публичных актов и, как это потом, известно, было написано на любой медали памятной: «Не нам, но имени Твоему, Господи». Всё это показывало, что победа дарована Богом, что Наполеон сокрушён не русским, тем более не австрийским или прусским оружием, а богом. И именно поэтому, в силу того, что победа дарована Богом, мир тем более надо сохранить, потому что Господь его даровал. Значит, все мы — все христиане — под знаменем Евангелия должны так, как заповедовал Господь, а Господь заповедовал жить в мире.

Д. Володихин

— А в дальнейшем, после этой ярчайшей вспышки, ведёт ли себя Александр Первый как политик-христианин, как государь-христианин? Ведь более десятилетия в его судьбе отмечено своего рода равнодушием к христианству — нет, не отрицанием, тем более не богоборчеством, а просто достаточно холодным отношением. И вот с 1812 года всё меняется, на протяжении ближайших лет мы видим постепенное нарастание силы вероисповеданного чувства в Александре Первом, доходим до 1815 года. А дальше?

А. Андреев

— Ну, конечно, вера в нём остаётся. Больше того, он пытается принципы евангельской политики перенести во внутрь России, когда, по сути, он объявляет некоторую новую эпоху. Хотя публично тоже, прежде всего это выразилось в политике в области народного просвещения, где всё просвещение, всё вообще в империи должно делаться под лозунгом Евангелия. Другое дело, что, конечно, это не совсем отвечало интересам Православной Церкви. В некотором смысле Александр вообще в тот момент брал на себя не свойственные русскому монарху функции церковного учителя. Если мы посмотрим на его манифесты 15-го, начала 16-го годов, они написаны высоким церковным слогом — таким слогом, каким не обращались тогда первосвятители к русской пастве. То есть вот эта политика «евангелизации», так скажем, того, что происходит внутри России, она, конечно, очень значима, и она дала отпечаток. Но, увы, привела к рождению общеизвестных фигур, мы все знаем о Магницком, мы все помним Рунича — людей, которые громили народное просвещение. Ну и давал им общую «крышу» министр, опять-таки нам всем известный, Александр Николаевич Голицын, который был при этом ближайшим другом Александра Первого, и столько же, как он, был подвержен этим религиозным переживаниям, но ещё раз: в таком общехристианском духе, что во многом не одобрялось Православной Церковью. Потому что конкретный православный иерарх и вообще Православная Церковь как институция находились при этом в достаточно угнетённом положении.

Д. Володихин

— Давайте поговорим об этом подробнее. Если я вас правильно понял, фактически Александр Первый, будучи государем, брал на себя ещё и роль Патриарха, при Патриархе, отсутствующем в синодальной Церкви. И помимо этого, он был крепко верующий христианин, но его христианство отдавало своего рода универсализмом, то есть оно было христианством, но тем не менее не принадлежало вполне к какой-то одной из конфессий. И принадлежность его к Православию не то что может быть поставлена под сомнение... Ну вот представьте себе салат «Оливье», у которого есть огромное количество рецептов. Можно добавить мясо, можно добавить курицу, можно добавить ветчину — это будет называть «Большой салат», «Европейский», «Столичный», «Московский», «Мясной салат», но все будут прекрасно понимать, что это салат «Оливье». А теперь давайте половину ингредиентов заменим ингредиентами из салата «Цезарь». Будет это «Оливье»? Наверное, нет. Вот, наверное, это тот случай, когда христианство очевидно, а Православие — не совсем.

А. Андреев

— Александр Первый, конечно, был православным человеком, больше того, по закону он был главой Православной Церкви. И на этом посту он позволял себе то, что не один из глав Православной Церкви раньше не позволял. Как, наверное, известно радиослушателям, Александр Первый переименовал праздник Рождества Христова в Православной Церкви. А именно: его собственным манифестом от 30 августа 1815 года праздник получил новое наименование: «Рождества Христова и воспоминания изгнания из России галлов и с ними двадесяти язык» — воспоминание изгнания неприятеля из России. Вы только подумайте: кто из глав Церкви переименовывал праздник Рождества Христова?

Д. Володихин

— Александр Первый капнул в свой религиозный салат немного протестантизма, капельку католицизма и вне конфессионального мистицизма того времени — получилось нечто своеобразное. Но давайте хотя бы радоваться тому, что после почти атеистического восемнадцатого века государь российский хотя бы всерьёз и по-настоящему ушёл в веру.

А. Андреев

— Да, я согласен. И насчёт его конфессиональной принадлежности давайте ещё раз повторим: конечно, это православный человек, ибо он посещает все православные богослужения, он исповедуется, он причащается, то есть он строго следует всем заповедям Православной Церкви но при этом в частных разговорах он позволяет себе такие фразы: «Я считаю, что не одна конфессия не обладает полнотой знаний о Христе, что только все они вместе могут прийти ко Христу».

Д. Володихин

— Уважаемые радиослушатели, это светлое радио — радио «Вера». В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я — Дмитрий Володихин. Мы беседуем о Венской системе, о Священном союзе и о том, какую роль сыграла в Европе первой половины девятнадцатого века крепкая вера государя Александра Первого, с замечательным специалистом, историком Андреем Юрьевичем Андреевым. Я думаю, будет правильным, поговорив о лучшем фактически, что у нас за передачу звучало — о христианских мотивах в деятельности Александра Первого, — мы заслужили право послушать приятные, чудесные звуки Венского вальса из оперетты «Летучая мышь» Иоганна Штрауса.

Звучит Венский вальс Иоганна Штрауса.

Д. Володихин

— Ну а теперь, когда Штраус отзвучал, мы продолжаем беседу. И я напоминаю о том, что когда-то, усилиями Александра Первого, Меттерниха и в меньшей степени иных государей Европы, возник Священный союз. До какого времени он существовал? И чем отмечена была деятельность этой организации? Я бы даже усомнился: можно ли называть Священный союз организацией? Вы когда-то сказали: намерения, декларация о намерениях. Вот тот документ в современном политическом быту, который соответствует тому, что сделали Александр Первый и его венценосные братья-монархи. Как долго эта декларация о намерениях продержалась?

А. Андреев

— Конечно, как всегда бывает с декларациями, практика её исполнения была отчасти даже противоположна тому, что замышлялось. И Александр Первый при этом активно участвовал, казалось бы, в преобразовании Священного союза в нечто совершенно противоположное. Это трудно понять сходу, ибо, конечно, мир в Европе, в том классическом понимании, как мы его понимаем, был весьма хрупок. А военные операции в Европе начались уже спустя 5—6 лет после заключения Венской системы. Я имею в виду прежде всего об операциях Священного союза против суверенных государств, в которых побеждали революции. То есть в итоге Священный союз санкционировал войны. Но, ещё раз, не просто войны между государствами, а войны держав Священного союза против других стран, которые хотели поменять свои политические режимы.

Д. Володихин

— Но в тот момент это выглядело как войны христианской монархии с «гидрой революции».

А. Андреев

— Да, но эта «гидра революции» не обязательно была антихристианской, речь шла просто о либеральных реформах. Для Александра же важнейшим было именно борьба с любой революцией. Вот как Священный союз превратился в инструмент против революций? Если очень коротко, то, конечно, самой первой такой войной, которая ещё была даже до объявления Священного союза, но уже в процессе создания Венской системы, была сама кампания 15-го года против Наполеона. Давайте задумаемся: вот в 14-м году мы победили Наполеона. И это не вызывает никаких сомнений, так и должно было быть: Наполеон как символ войны должен быть побеждён. При том, что он, вообще, похититель власти — он узурпатор, он не настоящий монарх (мы тоже это обсудили), править должны настоящие монархи. Но что происходит в 15-м году? Наполеон является узурпатором во Франции в 15-м году? В общем-то, нет. Ибо, во-первых, его единодушно признаёт всё французское население, начиная с армии и кончая всем чиновничеством в Париже, куда он входит спустя, как известно, двадцати дней после высадки в Каннах. Затем, Наполеон подписывает либеральнейшую конституцию, которую он называет «Дополнительный акт», то есть Франция становится сверхлиберальным режимом, даже с элементами муниципальных выборов — то, что будет, вообще, в политике гораздо позже. И наконец, Наполеон устраивает плебисцит, который фактически должен был превратить его в избранного президента Франции. То есть все элементы легитимности власти Наполеона в 15-м году можно было найти при желании.

Д. Володихин

— Ну, кроме права быть государем.

А. Андреев

— Вот совершенно правильно! Александр отказывает ему в праве быть государем, в принципе.

Д. Володихин

— Но не только Александр, я бы сказал.

А. Андреев

— Не только Александр. Конечно, и Талейран, и Меттерних — все они дружно собираются на эту войну, которая, как многие считали в Европе, союзникам не выгодна. Но вот были серьёзные политики, которые считали, что с Наполеоном, в этом новом качестве, надо договариваться — раз он совсем новый. Это другой Наполеон. Тем не менее для Александра — это символ революции. И поэтому, в нарушение международного права, объявляется война уже не Наполеону, а французскому народу. Я замечу, что сама кампания 15-го года была по характеру другой. В кампании 14-го года сражались всё-таки армии, но в кампании 15-го года принимало участие, как это у нас немало известно, просто французское население. То есть были не только русские партизаны в России, но были и французские партизаны во Франции против армии союзников. Значит, это была так или иначе война против французского народа. Конечно, Ватерлоо всё решило по-своему.

Д. Володихин

— В какой-то степени всё-таки за спиной Наполеона, как Александр Первый, так и другие государи Европы, достаточно отчётливо видели не очень-то призрачные тени какого-нибудь ужасающего Дантона или чудовищного Робеспьера. И как знать, Наполеон в момент возвращения власти сделал для Франции много полезного, но продержись он год-два-три, возможно, гильотина вернулась бы по его стопам в Париж.

А. Андреев

— Возможно. Но я просто повторю, что точно так же, как в 1815 году Александр санкционировал и даже инициировал расправу над Наполеоном, точно так же любая революция, любая смена политического режима, даже та, как в Испании, которую якобы санкционировал монарх (как известно, Испанская революция была формально санкционирована именно испанским королём), всё равно она рождала такое же противодействие. То есть Александр считал, что любая смена политического режима угрожает братству монархов, что он должен прийти на помощь обиженному монарху. И отсюда — позднейшая интервенция в Испанию, а до этого интервенция в Неаполь, интервенция в Пьемонт. То есть Священный союз превратился — я повторю это ещё раз — в инструмент войны, войны внутренней, внутриевропейской (которая очень, конечно, похожа на то, что происходило в двадцатом веке в социалистическом лагере, мы не будем приводить примеры — они очевидны); войны, которая должна была поддерживать вот эту систему Священного союза. Уже ради чего? Уже слово «мир» куда-то исчезало.

Д. Володихин

— Но в данном случае оставалась колотушка, которой лупили по головам революционеров.

А. Андреев

— Совершенно верно. И когда вспыхнула, условно говоря, «наша» революция — я говорю о Греческом восстании, — то есть революция православная, революция, которая, кстати, знаменует собой (может быть, тоже радиослушатели об этом с удовольствием услышат) много греческих новомучеников. Как известно, почитание греческих новомучеников начинается именно с тех новомучеников, которые пострадали в 1821 году в период Греческого восстания против турок. Так вот, эта революция, которая по всем параметрам может быть названа «нашей», была Александром Первым отвергнута. Фактически Александр Первый поддержал Турцию в подавлении Греческого восстания. Почему? Потому что Александр (открыто признавался в этом, в том числе и на конгрессах Священного союза) увидел здесь такую же революцию, как ту, что он и его собратья-монархи подавили в других европейских странах.

Д. Володихин

— Но, правда, в какой-то степени русский монарх видел в действиях греков слишком много влияния Англии — всё-таки далеко не политического союзника тех времён.

А. Андреев

— И это тоже, наверное, могло сыграть свою роль. Но когда всё общественное мнение России хотело помогать грекам, Александр, конечно, ярко противопоставлял себя и общественному мнению России, и, в общем, позиции Церкви.

Д. Володихин

— Если мы попытаемся сравнить Венскую международную политическую систему с системами, которые возникли после неё: Версальская, Ялтинская и так далее, — что говорит в пользу Венской системы, что говорит против неё? Давайте попробуем проследить: больше ли Венская система принесла мира, покоя и других позитивных явлений в жизни Европы, или меньше, по сравнению с теми системами, которые я назвал, или, может быть, с теми, которые вы ещё приведёте в качестве примера?

А. Андреев

— Знаете, все эти системы продержались лишь несколько десятилетий — более или менее, вплоть до 50-и лет примерно. Но не одна из них не стала вечной, как бы это ни хотелось. Я бы сказал, что на создание Венской системы было потрачено больше усилий, и рассчитывали, что она продержится больше, чем это в результате оказалось. Потому что, если говорить о Версальской системе, всё-таки в основе Версальской системы было положено чудовищное унижение Германии. И как бы мы потом ни говорили, ни указывали на внутренние причины прихода национал-социалистов к власти, всё-таки они тоже были заложены Версальской системой. А вот Венская система, во многом благодаря Александру Первому, она не была основана на унижении Франции, например. Франция очень быстро вернулась в ряды крупных европейских держав. Именно Венская система, казалось, могла, с помощью вот этих самых гирек, этой сложной системы, которую я в начале описывал, удержать Европу от войны. Могла, но, как я уже сказал, Священный союз сам провоцировал войны. Венская система отрицала один очень важный момент, который был потом в Версальско-Вашингтонской системе: она отрицала права народов. Всё в Венской системе было основано на правах монархов. Народ, как сыновья отцов, как дети, не имели права голоса в этой ситуации. С одной стороны, это было удобно, потому что монархам легче договориться, чем народам. С другой стороны, когда народы хотели менять политические режимы, это вступало в противоречие с Венской системой.

Д. Володихин

— Но в конечном итоге она всё-таки оказалась достаточно долговечной. И не то чтобы обеспечила полный мир и покой — вот те самые походы, с помощью которых успокаивали, порой с помощью большого кровопускания, революционные выступления, они обеспечили на чрезвычайно долгий срок отсутствие большой европейской войны. Что само по себе, на мой взгляд, благо.

А. Андреев

— Да, я с этим согласен. То, что, конечно, не смогла создать Версальская система, но то, что смогла создать, правда, Ялтинская система. Ялтинская система в этом смысле, конечно, совсем другая, ибо она в принципе не предполагает объединения стран, которые её подписывают. Напротив, это система разделения двух противоположных лагерей, но именно лагерей равновеликих, которые боятся, что взаимная война между ними приведёт к общему уничтожению.

Д. Володихин

— Да. Если Ялтинская система означала примерно следующее: давайте окончательно договоримся, как нам окончательно размежеваться, — то Венская система говорила: давайте не допускать никаких размежеваний, давайте всё решать вместе.

А. Андреев

— Совершенно верно.

Д. Володихин

— Ну что ж, я думаю, что осталось поблагодарить нашего замечательного гостя Андрея Юрьевича Андреева — историка, специалиста по первой половине девятнадцатого века. Он рассказал много такого, что неизвестно мне и, надеюсь, было новым для вас, дорогие радиослушатели. Я, от вашего имени, благодарю Андрея Юрьевича! А теперь мне осталось сказать спасибо за внимание. До свидания!

А. Андреев

— До свидания.

Все выпуски программы Исторический час

Другие программы

Пайдейя

«Роль наставника в образовании». Ольга Мачехина

Скачать

Гостьей программы была доктор педагогических наук, профессор дирекции образовательных программ Московского городского педагогического университета, руководитель международного проекта «Страна Читалия», научный руководитель Единой независимой ассоциации педагогов города Москвы Ольга Мачехина.

Мы говорили о том, как влияет на разные сферы образования и воспитания личность наставника и педагога, как находить личный подход к каждому ученику, а также разговор шел о том, как помочь детям полюбить чтение.

Все выпуски программы Пайдейя

Читать полностью

Другие программы

Тексты богослужений

Тексты богослужений праздничных и воскресных дней. Всенощное Бдение. 7 сентября (вечер 6 сентября) 2025г.

Вечер 06.09.25

Неде́ля 13-я по Пятидеся́тнице.

Апо́стола Варфоломе́я.

Апо́стола от 70-ти Ти́та, епи́скопа Кри́тского.

Глас 4.

ВСЕНО́ЩНОЕ БДЕ́НИЕ

Вели́кая вече́рня

Диакон: Воста́ните!

Хор: Благослови́.

Иерей: Сла́ва Святе́й и Единосу́щней и Животворя́щей и Неразде́льней Тро́ице всегда́, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Священнослужители в алтаре:

Прииди́те, поклони́мся Царе́ви на́шему Бо́гу.

Прииди́те, поклони́мся и припаде́м Христу́ Царе́ви на́шему Бо́гу.

Прииди́те, поклони́мся и припаде́м Самому́ Христу́, Царе́ви и Бо́гу на́шему.

Прииди́те, поклони́мся и припаде́м Ему́.

Псало́м 103, предначина́тельный:

Хор: Благослови́, душе́ моя́, Го́спода./ Благослове́н еси́, Го́споди./ Го́споди, Бо́же мой, возвели́чился еси́ зело́./ Благослове́н еси́, Го́споди./ ... / Вся прему́дростию сотвори́л еси́./ Сла́ва Ти, Го́споди, сотвори́вшему вся.

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа, сла́ва Тебе́ Бо́же. (Трижды)

Вели́кая ектения́:

Диакон: Ми́ром Го́споду помо́лимся.

Хор: Го́споди, поми́луй. (На каждое прошение)

Диакон: О Свы́шнем ми́ре и спасе́нии душ на́ших, Го́споду помо́лимся.

О ми́ре всего́ ми́ра, благостоя́нии Святы́х Бо́жиих Церкве́й и соедине́нии всех, Го́споду помо́лимся.

О святе́м хра́ме сем и с ве́рою, благогове́нием и стра́хом Бо́жиим входя́щих в онь, Го́споду помо́лимся.

О вели́ком Господи́не и Отце́ на́шем Святе́йшем Патриа́рхе Кири́лле, и о Господи́не на́шем, Высокопреосвяще́ннейшем митрополи́те (или: архиепи́скопе, или: Преосвяще́ннейшем епи́скопе) имяре́к, честне́м пресви́терстве, во Христе́ диа́констве, о всем при́чте и лю́дех, Го́споду помо́лимся.

О Богохрани́мей стране́ на́шей, власте́х и во́инстве ея́, Го́споду помо́лимся.

О гра́де сем (или: О ве́си сей), вся́ком гра́де, стране́ и ве́рою живу́щих в них, Го́споду помо́лимся.

О благорастворе́нии возду́хов, о изоби́лии плодо́в земны́х и вре́менех ми́рных, Го́споду помо́лимся.

О пла́вающих, путеше́ствующих, неду́гующих, стра́ждущих, плене́нных и о спасе́нии их. Го́споду помо́лимся.

О изба́витися нам от вся́кия ско́рби, гне́ва и ну́жды, Го́споду помо́лимся.

Заступи́, спаси́, поми́луй и сохрани́ нас, Бо́же, Твое́ю благода́тию.

Пресвяту́ю, Пречи́стую, Преблагослове́нную, Сла́вную Влады́чицу на́шу Богоро́дицу и Присноде́ву Мари́ю, со все́ми святы́ми помяну́вше, са́ми себе́ и друг дру́га, и весь живо́т наш Христу́ Бо́гу предади́м.

Хор: Тебе́, Го́споди.

Иерей: Я́ко подоба́ет Тебе́ вся́кая сла́ва честь и поклоне́ние, Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Блаже́н муж:

Хор: Блаже́н муж, и́же не и́де на сове́т нечести́вых.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Я́ко весть Госпо́дь путь пра́ведных, и путь нечести́вых поги́бнет.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Рабо́тайте Го́сподеви со стра́хом и ра́дуйтеся Ему́ с тре́петом.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Блаже́ни вси наде́ющиися Нань.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Воскресни́, Го́споди, спаси́ мя, Бо́же мой.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Госпо́дне есть спасе́ние, и на лю́дех Твои́х благослове́ние Твое́.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

И ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа, сла́ва Тебе́ Бо́же. (Трижды)

Ектения́ ма́лая:

Диакон: Па́ки и па́ки ми́ром Го́споду помо́лимся.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Заступи́, спаси́, поми́луй и сохрани́ нас, Бо́же, Твое́ю благода́тию.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Пресвяту́ю, Пречи́стую, Преблагослове́нную, Сла́вную Влады́чицу на́шу Богоро́дицу и Присноде́ву Мари́ю, со все́ми святы́ми помяну́вше, са́ми себе́ и друг дру́га, и весь живо́т наш Христу́ Бо́гу предади́м.

Хор: Тебе́, Го́споди.

Иерей: Я́ко Твоя́ держа́ва, и Твое́ есть Ца́рство и си́ла и сла́ва, Отца́ и Сы́на и Свята́го Ду́ха, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Го́споди, воззва́х, глас 4:

Хор: Го́споди, воззва́х к Тебе́, услы́ши мя./ Услы́ши мя, Го́споди./ Го́споди, воззва́х к Тебе́, услы́ши мя:/ вонми́ гла́су моле́ния моего́,/ внегда́ воззва́ти ми к Тебе́.// Услы́ши мя, Го́споди.

Да испра́вится моли́тва моя́,/ я́ко кади́ло пред Тобо́ю,/ воздея́ние руку́ мое́ю/ — же́ртва вече́рняя.// Услы́ши мя, Го́споди.

Стихиры воскресные, глас 4:

На 10. Стих: Изведи́ из темни́цы ду́шу мою́,// испове́датися и́мени Твоему́.

Стихира: Животворя́щему Твоему́ Кресту́,/ непреста́нно кла́няющеся, Христе́ Бо́же,/ тридне́вное Воскресе́ние Твое́ сла́вим:/ тем бо обнови́л еси́ истле́вшее челове́ческое естество́, Всеси́льне,/ и и́же на Небеса́ восхо́д обнови́л еси́ нам,// я́ко Еди́н Благ и Человеколю́бец.

Стих: Мене́ ждут пра́ведницы,// до́ндеже возда́си мне.

Стихира: Дре́ва преслуша́ния запреще́ние/ разреши́л еси́, Спа́се,/ на дре́ве кре́стнем во́лею пригвозди́вся,/ и во ад соше́д, Си́льне,/ сме́ртныя у́зы, я́ко Бог, растерза́л еси́./ Те́мже кла́няемся е́же из ме́ртвых Твоему́ Воскресе́нию,/ ра́достию вопию́ще:// Всеси́льне Го́споди, сла́ва Тебе́.

На 8. Стих: Из глубины́ воззва́х к Тебе́, Го́споди,// Го́споди, услы́ши глас мой.

Стихира: Врата́ а́дова сокруши́л еси́, Го́споди,/ и Твое́ю сме́ртию сме́ртное ца́рство разруши́л еси́:/ род же челове́ческий от истле́ния свободи́л еси́,/ живо́т и нетле́ние ми́ру дарова́в,// и ве́лию ми́лость.

Стих: Да бу́дут у́ши Твои́// вне́млюще гла́су моле́ния моего́.

Стихира: Прииди́те, воспои́м лю́дие,/ Спа́сово тридне́вное воста́ние,/ и́мже изба́вихомся а́довых нереши́мых уз;/ и нетле́ние и жизнь вси восприя́хом зову́ще:/ Распны́йся, и Погребы́йся, и Воскресы́й,/ спаси́ ны Воскресе́нием Твои́м,// Еди́не Человеколю́бче.

Стихиры ап. Варфоломея, глас 4, подобен: «Я́ко до́бля...»:

На 6. Стих: А́ще беззако́ния на́зриши, Го́споди, Го́споди, кто постои́т?// Я́ко у Тебе́ очище́ние есть.

Стихира: Многосве́тлаго Со́лнца звезду́ незаходи́мую,/ не́бо одушевле́нное,/ пове́дающее сла́ву Бо́жию спаси́тельную,/ Боже́ственнаго пропове́дника,/ свети́льника язы́ков,/ реку́, пролива́ющу струю́ ра́зума/ и напоя́ющу ве́рных сердца́,// ублажи́м приле́жно Варфоломе́я сла́внаго.

Стих: И́мене ра́ди Твоего́ потерпе́х Тя, Го́споди, потерпе́ душа́ моя́ в сло́во Твое́,// упова́ душа́ моя́ на Го́спода.

Стихира: Ше́ствия твоя́ яви́шася в мо́ри, апо́столе,/ па́че ума́ челове́ческа явля́ема:/ вве́ржен бо быв с ковче́гом,/ к за́паду текл еси́,/ от восто́ка благосла́вным/ после́дующим му́чеником тебе́ отобою́ду/ и честь творя́щим,/ манове́ньми Влады́ки вся́ческих,// Варфоломе́е всеизря́дне.

На 4. Стих: От стра́жи у́тренния до но́щи, от стра́жи у́тренния,// да упова́ет Изра́иль на Го́спода.

Стихира: Во́ду восхожде́ньми чу́дными освяти́л еси́/ и ко о́строву дости́гл еси́ Липа́рскому,/ ми́ро источа́я, сла́вне,/ и стра́сти неисце́льныя исцеля́я,/ и спас су́щим та́мо быв, и прибе́жище,/ и предста́тель, и изба́витель/ ко всех Царю́ и Спа́су,// Варфоломе́е апо́столе.

Стихиры ап. Тита, глас 4, подобен: «Дал еси́ зна́мение...»:

Стих: Я́ко у Го́спода ми́лость, и мно́гое у Него́ избавле́ние,// и Той изба́вит Изра́иля от всех беззако́ний его́.

Стихира: Еди́но Триипоста́сное пропове́дуя Божество́,/ многобо́жное мо́ре язы́к возмути́л еси́/ и к ти́хим, блаже́нне, приста́нищем/ погружа́емый глубино́ю безбо́жия ты возве́л еси́./ Те́мже Небе́сное возме́здие восприя́л еси́,// моля́ Человеколю́бца о воспева́ющих тя.

На 2. Стих: Хвали́те Го́спода вси язы́цы,// похвали́те Его́ вси лю́дие.

Стихира: Боже́ственными сия́ньми озари́в твой ум,/ я́коже луча́ ше́ствовав с со́лнцем,/ просвеща́ющи омраче́нныя/ с Па́влом, Боже́ственный Ти́те,/ и с ним всю зе́млю от глубо́кия но́щи изба́вил еси́./ Те́мже тя ублажа́ем, я́ко святи́теля богоприя́тна,/ я́ко апо́стола боже́ственна,// я́ко моли́твенника те́пла.

Стих: Я́ко утверди́ся ми́лость Его́ на нас,// и и́стина Госпо́дня пребыва́ет во век.

Стихира: От Кри́та устреми́вся/ и в него́ возвраща́емь,/ я́ко незы́блемо основа́ние,/ на не́мже утверди́ся пра́вая ве́ра,/ зда́нием назда́ ве́рныя,/ Небе́сною Боже́ственною си́лою,/ Тит блаже́нный, оте́честву первопресто́льник,// Па́влу спу́тник, и ве́рным утеше́ние.

Стихира ап. Варфоломея, глас 2:

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху.

Стихира: Оста́вив земна́я,/ после́довал еси́ Христу́/ и, зна́менався дохнове́нием Свята́го Ду́ха,/ по́слан быв от Него́ в язы́ки поги́бшия,/ обраща́ти челове́ки в свет богоразу́мия,/ апо́столе Варфоломе́е,/ и, сконча́в по́двиги Боже́ственныя твоея́ стра́сти и мук разли́чных,/ ду́шу твою́ Христу́ пре́дал еси́./ Того́ моли́, всеблаже́нне,// дарова́ти нам ве́лию ми́лость.

Догматик, глас 4:

И ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Догматик: И́же Тебе́ ра́ди, богооте́ц проро́к Дави́д,/ пе́сненно о Тебе́ провозгласи́,/ вели́чия Тебе́ сотво́ршему:/ предста́ Цари́ца одесну́ю Тебе́./ Тя бо Ма́терь, хода́таицу живота́ показа́,/ без Отца́ из Тебе́ вочелове́читися благоволи́вый Бог:/ да Свой па́ки обнови́т о́браз, истле́вший страстьми́,/ и заблу́ждшее горохи́щное обре́т овча́,/ на ра́мо восприи́м, ко Отцу́ принесе́т,/ и Своему́ хоте́нию, с небе́сными совокупи́т си́лами,/ и спасе́т Богоро́дице мир,// Христо́с име́яй ве́лию и бога́тую ми́лость.

Вход с кади́лом:

Диакон: Прему́дрость, про́сти.

Све́те Ти́хий:

Хор: Све́те Ти́хий святы́я сла́вы Безсме́ртнаго Отца́ Небе́снаго, Свята́го, Блаже́ннаго, Иису́се Христе́! Прише́дше на за́пад со́лнца, ви́девше свет вече́рний, пое́м Отца́, Сы́на и Свята́го Ду́ха, Бо́га. Досто́ин еси́ во вся времена́ пет бы́ти гла́сы преподо́бными, Сы́не Бо́жий, живо́т дая́й; те́мже мир Тя сла́вит.

Диакон: Во́нмем.

Иерей: Мир всем.

Хор: И ду́хови твоему́.

Проки́мен воскре́сный, глас 6:

Диакон: Прему́дрость во́нмем. Проки́мен, глас шесты́й: Госпо́дь воцари́ся, в ле́поту облече́ся.

Хор: Госпо́дь воцари́ся, в ле́поту облече́ся. (На каждый стих)

Диакон: Облече́ся Госпо́дь в си́лу, и препоя́сася.

Стих 2: И́бо утверди́ вселе́нную, я́же не подви́жится.

Стих 3: До́му Твоему́ подоба́ет святы́ня, Го́споди, в долготу́ дний.

Диакон: Госпо́дь воцари́ся.

Хор: В ле́поту облече́ся.

Ектения́ сугу́бая:

Диакон: Рцем вси от всея́ души́, и от всего́ помышле́ния на́шего рцем.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Го́споди Вседержи́телю, Бо́же оте́ц на́ших, мо́лим Ти ся, услы́ши и поми́луй.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Поми́луй нас, Бо́же, по вели́цей ми́лости Твое́й, мо́лим Ти ся, услы́ши и поми́луй.

Хор: Го́споди, поми́луй. (Трижды, на каждое прошение)

Диакон: Еще́ мо́лимся о Вели́ком Господи́не и Отце́ на́шем Святе́йшем Патриа́рхе Кири́лле, и о Господи́не на́шем Высокопреосвяще́ннейшем митрополи́те (или: архиепи́скопе, или: Преосвяще́ннейшем епи́скопе) имяре́к, и всей во Христе́ бра́тии на́шей.

Еще́ мо́лимся о Богохрани́мей стране́ на́шей, власте́х и во́инстве ея́, да ти́хое и безмо́лвное житие́ поживе́м во вся́ком благоче́стии и чистоте́.

Еще́ мо́лимся о блаже́нных и приснопа́мятных созда́телех свята́го хра́ма сего́, и о всех преждепочи́вших отце́х и бра́тиях, зде лежа́щих и повсю́ду, правосла́вных.

Еще́ мо́лимся о ми́лости, жи́зни, ми́ре, здра́вии, спасе́нии, посеще́нии, проще́нии и оставле́нии грехо́в рабо́в Бо́жиих настоя́теля, бра́тии и прихо́жан свята́го хра́ма сего́.

Еще́ мо́лимся о плодонося́щих и доброде́ющих во святе́м и всечестне́м хра́ме сем, тружда́ющихся, пою́щих и предстоя́щих лю́дех, ожида́ющих от Тебе́ вели́кия и бога́тыя ми́лости.

Иерей: Я́ко Ми́лостив и Человеколю́бец Бог еси́ и Тебе́ сла́ву возсыла́ем, Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Сподо́би, Го́споди:

Хор: Сподо́би, Го́споди, в ве́чер сей без греха́ сохрани́тися нам. Благослове́н еси́, Го́споди, Бо́же оте́ц на́ших, и хва́льно и просла́влено и́мя Твое́ во ве́ки. Ами́нь.

Бу́ди, Го́споди, ми́лость Твоя́ на нас, я́коже упова́хом на Тя. Благослове́н еси́, Го́споди, научи́ мя оправда́нием Твои́м. Благослове́н еси́, Влады́ко, вразуми́ мя оправда́нием Твои́м. Благослове́н еси́, Святы́й, просвети́ мя оправда́нии Твои́ми.

Го́споди, ми́лость Твоя́ во век, дел руку́ Твое́ю не пре́зри. Тебе́ подоба́ет хвала́, Тебе́ подоба́ет пе́ние, Тебе́ сла́ва подоба́ет. Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Ектения́ проси́тельная:

Диакон: Испо́лним вече́рнюю моли́тву на́шу Го́сподеви.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Заступи́, спаси́, поми́луй и сохрани́ нас, Бо́же, Твое́ю благода́тию.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Ве́чера всего́ соверше́нна, свя́та, ми́рна и безгре́шна у Го́спода про́сим.

Хор: Пода́й, Го́споди. (На каждое прошение)

Диакон: А́нгела ми́рна, ве́рна наста́вника, храни́теля душ и теле́с на́ших, у Го́спода про́сим.

Проще́ния и оставле́ния грехо́в и прегреше́ний на́ших у Го́спода про́сим.

До́брых и поле́зных душа́м на́шим и ми́ра ми́рови у Го́спода про́сим.

Про́чее вре́мя живота́ на́шего в ми́ре и покая́нии сконча́ти у Го́спода про́сим.

Христиа́нския кончи́ны живота́ на́шего, безболе́знены, непосты́дны, ми́рны и до́браго отве́та на Стра́шнем Суди́щи Христо́ве про́сим.

Пресвяту́ю, Пречи́стую, Преблагослове́нную, Сла́вную Влады́чицу на́шу Богоро́дицу и Присноде́ву Мари́ю, со все́ми святы́ми помяну́вше, са́ми себе́, и друг дру́га, и весь живо́т наш Христу́ Бо́гу предади́м.

Хор: Тебе́, Го́споди.

Иерей: Я́ко Благ и Человеколю́бец Бог еси́ и Тебе́ сла́ву возсыла́ем, Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Иерей: Мир всем.

Хор: И ду́хови твоему́.

Диакон: Главы́ на́ша Го́сподеви прикло́ним.

Хор: Тебе́, Го́споди.

Иерей: Бу́ди держа́ва Ца́рствия Твоего́ благослове́на и препросла́влена. Отца́ и Сы́на и Свята́го Ду́ха, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Лития́: (В приходской практике может опускаться)

Поется стихира храма [1] , затем:

Богородичные стихиры Павла Аморрейского, глас 8, подобен: «О, пресла́внаго чудесе́!»:

Стихира: Тебе́ ве́рным покро́в показа́,/ и́же вся́ческих Бо́г, вопло́щься от крове́й Твои́х, Богоро́дице Всечи́стая,/ и предста́тельницу и побо́рницу су́щим в ну́ждах и обстоя́ниих,/ и в бу́ри приста́нище благоути́шное:/ Ты́ у́бо спаси́ от вся́кия ско́рби и туги́,// все́х притека́ющих к Боже́ственному покро́ву Твоему́.

Стихира: Да прославля́ю и почита́ю,/ да чту́ и пою́,/ да воспева́ю всегда́ Твое́ Боже́ственное и́мя,/ Преблаже́нная Влады́чице,/ да мя́ не оста́виши враго́м ра́дование бы́ти,/ покро́ву Твоему́ притека́ющаго:/ но крилы́ честны́х моли́тв Твои́х// всегда́ це́ла мя́ сохрани́ от все́х искуше́ний.

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Стихира: Ра́дуйся, Богома́ти Пречи́стая./ Ра́дуйся, ве́рным наде́жда./ Ра́дуйся, ми́ру очище́ние./ Ра́дуйся, избавля́ющая вся́ких скорбе́й рабы́ Твоя́,/ я́же сме́рти разруши́тельница./ Ра́дуйся, животоно́сная./ Ра́дуйся, уте́шительнице./ Ра́дуйся, засту́пнице.// Ра́дуйся, прибе́жище.

Диакон: Спаси́, Бо́же, лю́ди Твоя́ и благослови́ достоя́ние Твое́, посети́ мир Твой ми́лостию и щедро́тами, возвы́си рог христиа́н правосла́вных и низпосли́ на ны ми́лости Твоя́ бога́тыя, моли́твами всепречи́стыя Влады́чицы на́шея Богоро́дицы и Присноде́вы Мари́и, си́лою Честна́го и Животворя́щаго Креста́, предста́тельствы честны́х Небе́сных Сил безпло́тных, честна́го, сла́внаго проро́ка, Предте́чи и Крести́теля Иоа́нна, святы́х сла́вных и всехва́льных Апо́стол, и́же во святы́х оте́ц на́ших и вселе́нских вели́ких учи́телей и святи́телей, Васи́лия Вели́каго, Григо́рия Богосло́ва и Иоа́нна Златоу́стаго, и́же во святы́х отца́ на́шего Никола́я, архиепи́скопа Мирлики́йскаго, чудотво́рца, святы́х равноапо́стольных Мефо́дия и Кири́лла, учи́телей слове́нских, святы́х равноапо́стольных вели́каго кня́зя Влади́мира и вели́кия княги́ни О́льги, и́же во святы́х оте́ц на́ших: святи́теля Михаи́ла, пе́рвого митрополи́та Ки́евскаго, первосвяти́телей Моско́вских и всея́ Руси́: Петра́, Алекси́я, Ио́ны, Мака́рия, Фили́ппа, И́ова, Ермоге́на и Ти́хона, митрополи́тов Моско́вских Филаре́та, Инноке́нтия и Мака́рия. Святы́х, сла́вных и добропобе́дных му́чеников, новому́чеников и испове́дников Це́ркве Ру́сския: Влади́мира, митрополи́та Ки́евскаго, Вениами́на, митрополи́та Петрогра́дского, Петра́, митрополи́та Крути́цкаго, Иларио́на, архиепи́скопа Вере́йскаго, святы́х ца́рственных страстоте́рпцев, преподобному́чениц вели́кия княги́ни Елисаве́ты и и́нокини Варва́ры, преподо́бных и богоно́сных оте́ц на́ших, преподо́бных оте́ц ста́рцев О́птинских, святы́х пра́ведных Иоа́нна Кроншта́дтскаго и Алекси́я Моско́вскаго, святы́х блаже́нных Ксе́нии Петербу́ржския и Матро́ны Моско́вския, святы́х и пра́ведных богооте́ц Иоаки́ма и А́нны (и свята́го имяре́к, егоже есть храм и егоже есть день), и всех святы́х. Мо́лим Тя, многоми́лостиве Го́споди, услы́ши нас, гре́шных, моля́щихся Тебе́, и поми́луй нас.

Хор: Го́споди, поми́луй. (40 раз)

Диакон: Еще́ мо́лимся о Вели́ком Господи́не и отце́ на́шем Святе́йшем Патриа́рхе Кири́лле, и о господи́не на́шем высокопреосвяще́ннейшем митрополи́те (или: архиепи́скопе, или: Преосвяще́ннейшем епи́скопе) имяре́к и о всем во Христе́ бра́тстве на́шем, и о вся́кой души́ христиа́нстей, скорбя́щей же и озло́бленней, ми́лости Бо́жия и по́мощи тре́бующей; о покрове́нии гра́да сего́, и живу́щих в нем, о ми́ре, и состоя́нии всего́ ми́ра; о благостоя́нии святы́х Бо́жиих церкве́й; о спасе́нии и по́мощи со тща́нием и стра́хом Бо́жиим тружда́ющихся и служа́щих оте́ц и бра́тий на́ших; о оста́вльшихся и во отше́ствии су́щих; о исцеле́нии в не́мощех лежа́щих; о успе́нии, осла́бе, блаже́нней па́мяти и о оставле́нии грехо́в всех преждеотше́дших оте́ц и бра́тий на́ших, зде лежа́щих и повсю́ду правосла́вных; о избавле́нии плене́нных, и о бра́тиях на́ших во слу́жбах су́щих, и о всех служа́щих и служи́вших во святе́м хра́ме сем рцем.

Хор: Го́споди, поми́луй. (50 раз)

Диакон: Еще́ мо́лимся о е́же сохрани́тися гра́ду сему́, и свято́му хра́му сему́, и вся́кому гра́ду и стране́, от гла́да, губи́тельства, тру́са, пото́па, огня́, меча́, наше́ствия иноплеме́нников и междоусо́бныя бра́ни; о е́же ми́лостиву и благоуве́тливу бы́ти благо́му и человеколюби́вому Бо́гу на́шему, отврати́ти вся́кий гнев на ны дви́жимый, и изба́вити ны от належа́щаго и пра́веднаго Своего́ преще́ния и поми́ловати ны.

Хор: Го́споди, поми́луй. (Трижды)

Диакон: Еще́ мо́лимся и о е́же услы́шати Го́споду Бо́гу глас моле́ния нас, гре́шных, и поми́ловати нас.

Хор: Го́споди, поми́луй. (Трижды)

Иерей: Услы́ши ны, Бо́же, Спаси́телю наш, упова́ние всех конце́в земли́ и су́щих в мо́ри дале́че, и ми́лостив, ми́лостив бу́ди, Влады́ко, о гресе́х на́ших, и поми́луй ны. Ми́лостив бо и человеколю́бец Бог еси́, и Тебе́ сла́ву возсыла́ем, Отцу́, и Сы́ну, и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно, и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Иерей: Мир всем.

Хор: И ду́хови твоему́.

Диакон: Главы́ на́ша Го́сподеви прикло́ним.

Хор: Тебе́, Го́споди.

Иерей: Влады́ко многоми́лостиве, Го́споди Иису́се Христе́, Бо́же наш, моли́твами всепречи́стыя Влады́чицы на́шея Богоро́дицы и Присноде́вы Мари́и, си́лою Честна́го и Животворя́щаго Креста́, предста́тельствы честны́х Небе́сных Сил безпло́тных, честна́го, сла́внаго проро́ка, Предте́чи и Крести́теля Иоа́нна, святы́х сла́вных и всехва́льных Апо́стол, и́же во святы́х оте́ц на́ших и вселе́нских вели́ких учи́телей и святи́телей, Васи́лия Вели́каго, Григо́рия Богосло́ва и Иоа́нна Златоу́стаго, и́же во святы́х отца́ на́шего Никола́я, архиепи́скопа Мирлики́йскаго, чудотво́рца, святы́х равноапо́стольных Мефо́дия и Кири́лла, учи́телей слове́нских, святы́х равноапо́стольных вели́каго кня́зя Влади́мира и вели́кия княги́ни О́льги, и́же во святы́х оте́ц на́ших: святи́теля Михаи́ла, пе́рвого митрополи́та Ки́евскаго, первосвяти́телей Моско́вских и всея́ Руси́: Петра́, Алекси́я, Ио́ны, Мака́рия, Фили́ппа, И́ова, Ермоге́на и Ти́хона, митрополи́тов Моско́вских Филаре́та, Инноке́нтия и Мака́рия. Святы́х, сла́вных и добропобе́дных му́чеников, новому́чеников и испове́дников Це́ркве Ру́сския: Влади́мира, митрополи́та Ки́евскаго, Вениами́на, митрополи́та Петрогра́дского, Петра́, митрополи́та Крути́цкаго, Иларио́на, архиепи́скопа Вере́йскаго, святы́х ца́рственных страстоте́рпцев, преподобному́чениц вели́кия княги́ни Елисаве́ты и и́нокини Варва́ры, преподо́бных и богоно́сных оте́ц на́ших, преподо́бных оте́ц ста́рцев О́птинских, святы́х пра́ведных Иоа́нна Кроншта́дтскаго и Алекси́я Моско́вскаго, святы́х блаже́нных Ксе́нии Петербу́ржския и Матро́ны Моско́вския, святы́х и пра́ведных богооте́ц Иоаки́ма и А́нны (и свята́го имяре́к, егоже есть храм и егоже есть день) и всех святы́х. благоприя́тну сотвори́ моли́тву на́шу, да́руй нам оставле́ние прегреше́ний на́ших, покры́й нас кро́вом крилу́ Твое́ю, отжени́ от нас вся́каго врага́ и супоста́та, умири́ на́шу жизнь. Го́споди, поми́луй нас и мир Твой, и спаси́ ду́ши на́ша, я́ко благ и человеколю́бец.

Хор: Ами́нь.

Стихи́ры на стихо́вне:

Стихиры воскресные, глас 4:

Стихира: Го́споди, восше́д на Крест,/ пра́деднюю на́шу кля́тву потреби́л еси́,/ и соше́д во ад,/ ве́чныя у́зники свободи́л еси́,/ нетле́ние да́руя челове́ческому ро́ду,/ сего́ ра́ди пою́ще сла́вим// Животворя́щее и Спаси́тельное Твое́ Воста́ние.

Стих: Госпо́дь воцари́ся,// в ле́поту облече́ся.

Стихира: Пове́шен на дре́ве, Еди́не Си́льне,/ всю тварь поколеба́л еси́:/ положе́н же во гро́бе,/ живу́щия во гробе́х воскреси́л еси́,/ нетле́ние и жизнь да́руя челове́ческому ро́ду./ Те́мже пою́ще, сла́вим// тридне́вное Твое́ Воста́ние.

Стих: И́бо утверди́ вселе́нную,// я́же не подви́жится.

Стихира: Лю́дие беззако́ннии, Христе́,/ Тебе́, преда́вше Пила́ту, распя́ти осуди́ша,/ неблагода́рнии о Благоде́теле яви́вшеся./ Но во́лею претерпе́л еси́ погребе́ние:/ самовла́стно воскре́сл еси́ тридне́вно, я́ко Бог,// да́руя нам безконе́чный живо́т, и ве́лию ми́лость.

Стих: До́му Твоему́ подоба́ет святы́ня,// Го́споди, в долготу́ дний.

Стихира: Со слеза́ми жены́ доше́дша гро́ба, Тебе́ иска́ху,/ не обре́тша же, рыда́юща с пла́чем вопию́ща глаго́лаху:/ увы́ нам, Спа́се наш Царю́ всех,/ ка́ко укра́ден был еси́;/ ко́е же ме́сто держи́т Живоно́сное Те́ло Твое́?/ А́нгел же к ним отвещава́ше, не пла́чите, глаго́лет,/ но ше́дша пропове́дите, я́ко воскре́се Госпо́дь,// подая́ нам ра́дость, я́ко Еди́н Благоутро́бен.

Богородичен воскресный, глас 4:

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Богородичен: При́зри на моле́ния Твои́х раб, Всенепоро́чная,/ утоля́ющи лю́тая на ны воста́ния,/ вся́кия ско́рби нас изменя́ющи./ Тя бо, Еди́ну, тве́рдое и изве́стное Утвержде́ние и́мамы,/ и Твое́ предста́тельство стяжа́хом./ Да не постыди́мся, Влады́чице, Тя призыва́ющии,/ потщи́ся на умоле́ние, Тебе́ ве́рно вопию́щих:/ ра́дуйся, Влады́чице, всех По́моще,// Ра́досте и Покро́ве, и Спасе́ние душ на́ших.

Моли́тва свято́го Симео́на Богоприи́мца:

Хор: Ны́не отпуща́еши раба́ Твоего́, Влады́ко,/ по глаго́лу Твоему́, с ми́ром;/ я́ко ви́деста о́чи мои́ спасе́ние Твое́,/ е́же еси́ угото́вал пред лице́м всех люде́й,/ свет во открове́ние язы́ков,// и сла́ву люде́й Твои́х Изра́иля.

Трисвято́е по О́тче наш:

Чтец: Святы́й Бо́же, Святы́й Кре́пкий, Святы́й Безсме́ртный, поми́луй нас. (Трижды)

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Пресвята́я Тро́ице, поми́луй нас; Го́споди, очи́сти грехи́ на́ша; Влады́ко, прости́ беззако́ния на́ша; Святы́й, посети́ и исцели́ не́мощи на́ша, и́мене Твоего́ ра́ди.

Го́споди, поми́луй. (Трижды)

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

О́тче наш, И́же еси́ на Небесе́х, да святи́тся и́мя Твое́, да прии́дет Ца́рствие Твое́, да бу́дет во́ля Твоя́, я́ко на Небеси́ и на земли́. Хлеб наш насу́щный даждь нам днесь; и оста́ви нам до́лги на́ша, я́коже и мы оставля́ем должнико́м на́шим; и не введи́ нас во искуше́ние, но изба́ви нас от лука́ваго.

Иерей: Я́ко Твое́ есть Ца́рство и си́ла и сла́ва, Отца́ и Сы́на и Свята́го Ду́ха, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Тропа́рь, глас 4:

Хор: Богоро́дице Де́во, ра́дуйся,/ Благода́тная Мари́е, Госпо́дь с Тобо́ю:/ благослове́на Ты в жена́х/ и благослове́н Плод чре́ва Твоего́,// я́ко Спа́са родила́ еси́ душ на́ших. (Трижды)

Благослове́ние хле́бов:

Диакон: Го́споду помо́лимся.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Иерей: Го́споди Иису́се Христе́ Бо́же наш, благослови́вый пять хле́бов и пять ты́сящ насы́тивый, Сам благослови́ и хле́бы сия́, пшени́цу, вино́ и еле́й; и умно́жи сия́ во гра́де сем и во всем ми́ре Твое́м; и вкуша́ющия от них ве́рныя освяти́. Я́ко Ты еси́ благословля́яй и освяща́яй вся́ческая, Христе́ Бо́же наш, и Тебе́ сла́ву возсыла́ем, со Безнача́льным Твои́м Отце́м, и Всесвяты́м, и Благи́м, и Животворя́щим Твои́м Ду́хом, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь. Бу́ди И́мя Госпо́дне благослове́но от ны́не и до ве́ка. (Трижды)

Псало́м 33:

Хор: Благословлю́ Го́спода на вся́кое вре́мя,/ вы́ну хвала́ Его́ во усте́х мои́х./ О Го́споде похва́лится душа́ моя́,/ да услы́шат кро́тции, и возвеселя́тся./ Возвели́чите Го́спода со мно́ю,/ и вознесе́м И́мя Его́ вку́пе./ Взыска́х Го́спода, и услы́ша мя,/ и от всех скорбе́й мои́х изба́ви мя./ Приступи́те к Нему́, и просвети́теся,/ и ли́ца ва́ша не постыдя́тся./ Сей ни́щий воззва́, и Госпо́дь услы́ша и,/ и от всех скорбе́й его́ спасе́ и./ Ополчи́тся А́нгел Госпо́день о́крест боя́щихся Его́,/ и изба́вит их./ Вкуси́те и ви́дите, я́ко благ Госпо́дь:/ блаже́н муж, и́же упова́ет Нань./ Бо́йтеся Го́спода, вси святи́и Его́,/ я́ко несть лише́ния боя́щимся Его́./ Бога́тии обнища́ша и взалка́ша:/ взыска́ющии же Го́спода// не лиша́тся вся́каго бла́га.

Иерей: Благослове́ние Госпо́дне на вас, Того́ благода́тию и человеколю́бием, всегда́, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

У́треня

Шестопса́лмие:

Хор: Сла́ва в вы́шних Бо́гу, и на земли́ мир, в челове́цех благоволе́ние. (Трижды)

Го́споди, устне́ мои́ отве́рзеши, и уста́ моя́ возвестя́т хвалу́ Твою́. (Дважды)

Псало́м 3:

Чтец: Го́споди, что ся умно́жиша стужа́ющии ми? Мно́зи востаю́т на мя, мно́зи глаго́лют души́ мое́й: несть спасе́ния ему́ в Бо́зе его́. Ты же, Го́споди, Засту́пник мой еси́, сла́ва моя́ и вознося́й главу́ мою́. Гла́сом мои́м ко Го́споду воззва́х, и услы́ша мя от горы́ святы́я Своея́. Аз усну́х, и спах, воста́х, я́ко Госпо́дь засту́пит мя. Не убою́ся от тем люде́й, о́крест напа́дающих на мя. Воскресни́, Го́споди, спаси́ мя, Бо́же мой, я́ко Ты порази́л еси́ вся вражду́ющия ми всу́е: зу́бы гре́шников сокруши́л еси́. Госпо́дне есть спасе́ние, и на лю́дех Твои́х благослове́ние Твое́.

Аз усну́х, и спах, воста́х, я́ко Госпо́дь засту́пит мя.

Псало́м 37:

Го́споди, да не я́ростию Твое́ю обличи́ши мене́, ниже́ гне́вом Твои́м нака́жеши мене́. Я́ко стре́лы Твоя́ унзо́ша во мне, и утверди́л еси́ на мне ру́ку Твою́. Несть исцеле́ния в пло́ти мое́й от лица́ гне́ва Твоего́, несть ми́ра в косте́х мои́х от лица́ грех мои́х. Я́ко беззако́ния моя́ превзыдо́ша главу́ мою́, я́ко бре́мя тя́жкое отяготе́ша на мне. Возсмерде́ша и согни́ша ра́ны моя́ от лица́ безу́мия моего́. Пострада́х и сляко́хся до конца́, весь день се́туя хожда́х. Я́ко ля́двия моя́ напо́лнишася поруга́ний, и несть исцеле́ния в пло́ти мое́й. Озло́блен бых и смири́хся до зела́, рыка́х от воздыха́ния се́рдца моего́. Го́споди, пред Тобо́ю все жела́ние мое́ и воздыха́ние мое́ от Тебе́ не утаи́ся. Се́рдце мое́ смяте́ся, оста́ви мя си́ла моя́, и свет о́чию мое́ю, и той несть со мно́ю. Дру́зи мои́ и и́скреннии мои́ пря́мо мне прибли́жишася и ста́ша, и бли́жнии мои́ отдале́че мене́ ста́ша и нужда́хуся и́щущии ду́шу мою́, и и́щущии зла́я мне глаго́лаху су́етная и льсти́вным весь день поуча́хуся. Аз же я́ко глух не слы́шах и я́ко нем не отверза́яй уст свои́х. И бых я́ко челове́к не слы́шай и не имы́й во усте́х свои́х обличе́ния. Я́ко на Тя, Го́споди, упова́х, Ты услы́шиши, Го́споди Бо́же мой. Я́ко рех: да не когда́ пора́дуют ми ся врази́ мои́: и внегда́ подвижа́тися нога́м мои́м, на мя велере́чеваша. Я́ко аз на ра́ны гото́в, и боле́знь моя́ предо мно́ю есть вы́ну. Я́ко беззако́ние мое́ аз возвещу́ и попеку́ся о гресе́ мое́м. Врази́ же мои́ живу́т и укрепи́шася па́че мене́, и умно́жишася ненави́дящии мя без пра́вды. Воздаю́щии ми зла́я возблага́я оболга́ху мя, зане́ гоня́х благосты́ню. Не оста́ви мене́, Го́споди Бо́же мой, не отступи́ от мене́. Вонми́ в по́мощь мою́, Го́споди спасе́ния моего́.

Не оста́ви мене́, Го́споди Бо́же мой, не отступи́ от мене́. Вонми́ в по́мощь мою́, Го́споди спасе́ния моего́.

Псало́м 62:

Бо́же, Бо́же мой, к Тебе́ у́тренюю, возжада́ Тебе́ душа́ моя́, коль мно́жицею Тебе́ плоть моя́, в земли́ пу́сте и непрохо́дне, и безво́дне. Та́ко во святе́м яви́хся Тебе́, ви́дети си́лу Твою́ и сла́ву Твою́. Я́ко лу́чши ми́лость Твоя́ па́че живо́т, устне́ мои́ похвали́те Тя. Та́ко благословлю́ Тя в животе́ мое́м, о и́мени Твое́м воздежу́ ру́це мои́. Я́ко от ту́ка и ма́сти да испо́лнится душа́ моя́, и устна́ма ра́дости восхва́лят Тя уста́ моя́. А́ще помина́х Тя на посте́ли мое́й, на у́тренних поуча́хся в Тя. Я́ко был еси́ Помо́щник мой, и в кро́ве крилу́ Твое́ю возра́дуюся. Прильпе́ душа́ моя́ по Тебе́, мене́ же прия́т десни́ца Твоя́. Ти́и же всу́е иска́ша ду́шу мою́, вни́дут в преиспо́дняя земли́, предадя́тся в ру́ки ору́жия, ча́сти ли́совом бу́дут. Царь же возвесели́тся о Бо́зе, похва́лится всяк клены́йся Им, я́ко загради́шася уста́ глаго́лющих непра́ведная.

На у́тренних поуча́хся в Тя. Я́ко был еси́ Помо́щник мой, и в кро́ве крилу́ Твое́ю возра́дуюся. Прильпе́ душа́ моя́ по Тебе́, мене́ же прия́т десни́ца Твоя́.

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа, сла́ва Тебе́ Бо́же. (Трижды)

Го́споди поми́луй. (Трижды)

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Псало́м 87:

Го́споди Бо́же спасе́ния моего́, во дни воззва́х, и в нощи́ пред Тобо́ю. Да вни́дет пред Тя моли́тва моя́: приклони́ у́хо Твое́ к моле́нию моему́, я́ко испо́лнися зол душа́ моя́, и живо́т мой а́ду прибли́жися. Привмене́н бых с низходя́щими в ров, бых я́ко челове́к без по́мощи, в ме́ртвых свобо́дь, я́ко я́звеннии спя́щии во гро́бе, и́хже не помяну́л еси́ ктому́, и ти́и от руки́ Твоея́ отринове́ни бы́ша. Положи́ша мя в ро́ве преиспо́днем, в те́мных и се́ни сме́ртней. На мне утверди́ся я́рость Твоя́, и вся во́лны Твоя́ наве́л еси́ на мя. Уда́лил еси́ зна́емых мои́х от мене́, положи́ша мя ме́рзость себе́: пре́дан бых и не исхожда́х. О́чи мои́ изнемого́сте от нищеты́, воззва́х к Тебе́, Го́споди, весь день, возде́х к Тебе́ ру́це мои́. Еда́ ме́ртвыми твори́ши чудеса́? Или́ вра́чеве воскреся́т, и испове́дятся Тебе́? Еда́ пове́сть кто во гро́бе ми́лость Твою́, и и́стину Твою́ в поги́бели? Еда́ позна́на бу́дут во тьме чудеса́ Твоя́, и пра́вда Твоя́ в земли́ забве́нней? И аз к Тебе́, Го́споди, воззва́х и у́тро моли́тва моя́ предвари́т Тя. Вску́ю, Го́споди, отре́еши ду́шу мою́, отвраща́еши лице́ Твое́ от мене́? Нищ есмь аз, и в труде́х от ю́ности моея́; возне́с же ся, смири́хся, и изнемого́х. На мне преидо́ша гне́ви Твои́, устраше́ния Твоя́ возмути́ша мя, обыдо́ша мя я́ко вода́, весь день одержа́ша мя вку́пе. Уда́лил еси́ от мене́ дру́га и и́скренняго, и зна́емых мои́х от страсте́й.

Го́споди Бо́же спасе́ния моего́, во дни воззва́х, и в нощи́ пред Тобо́ю. Да вни́дет пред Тя моли́тва моя́: приклони́ у́хо Твое́ к моле́нию моему́.

Псало́м 102:

Благослови́, душе́ моя́, Го́спода, и вся вну́тренняя моя́ и́мя свя́тое Его́. Благослови́, душе́ моя́, Го́спода, и не забыва́й всех воздая́ний Его́, очища́ющаго вся беззако́ния твоя́, исцеля́ющаго вся неду́ги твоя́, избавля́ющаго от истле́ния живо́т твой, венча́ющаго тя ми́лостию и щедро́тами, исполня́ющаго во благи́х жела́ние твое́: обнови́тся я́ко о́рля ю́ность твоя́. Творя́й ми́лостыни Госпо́дь, и судьбу́ всем оби́димым. Сказа́ пути́ Своя́ Моисе́ови, сыново́м Изра́илевым хоте́ния Своя́: Щедр и Ми́лостив Госпо́дь, Долготерпели́в и Многоми́лостив. Не до конца́ прогне́вается, ниже́ в век вражду́ет, не по беззако́нием на́шим сотвори́л есть нам, ниже́ по грехо́м на́шим возда́л есть нам. Я́ко по высоте́ небе́сней от земли́, утверди́л есть Госпо́дь ми́лость Свою́ на боя́щихся Его́. Ели́ко отстоя́т восто́цы от за́пад, уда́лил есть от нас беззако́ния на́ша. Я́коже ще́дрит оте́ц сы́ны, уще́дри Госпо́дь боя́щихся Его́. Я́ко Той позна́ созда́ние на́ше, помяну́, я́ко персть есмы́. Челове́к, я́ко трава́ дни́е его́, я́ко цвет се́льный, та́ко оцвете́т, я́ко дух про́йде в нем, и не бу́дет, и не позна́ет ктому́ ме́ста своего́. Ми́лость же Госпо́дня от ве́ка и до ве́ка на боя́щихся Его́, и пра́вда Его́ на сыне́х сыно́в, храня́щих заве́т Его́, и по́мнящих за́поведи Его́ твори́ти я́. Госпо́дь на Небеси́ угото́ва Престо́л Свой, и Ца́рство Его́ все́ми облада́ет. Благослови́те Го́спода вси А́нгели Его́, си́льнии кре́постию, творя́щии сло́во Его́, услы́шати глас слове́с Его́. Благослови́те Го́спода вся Си́лы Его́, слуги́ Его́, творя́щии во́лю Его́. Благослови́те Го́спода вся дела́ Его́, на вся́ком ме́сте влады́чествия Его́, благослови́, душе́ моя́, Го́спода.

На вся́ком ме́сте влады́чествия Его́, благослови́, душе́ моя́, Го́спода.

Псало́м 142:

Го́споди, услы́ши моли́тву мою́, внуши́ моле́ние мое́ во и́стине Твое́й, услы́ши мя в пра́вде Твое́й и не вни́ди в суд с рабо́м Твои́м, я́ко не оправди́тся пред Тобо́ю всяк живы́й. Я́ко погна́ враг ду́шу мою́, смири́л есть в зе́млю живо́т мой, посади́л мя есть в те́мных, я́ко ме́ртвыя ве́ка. И уны́ во мне дух мой, во мне смяте́ся се́рдце мое́. Помяну́х дни дре́вния, поучи́хся во всех де́лех Твои́х, в творе́ниих руку́ Твое́ю поуча́хся. Возде́х к Тебе́ ру́це мои́, душа́ моя́, я́ко земля́ безво́дная Тебе́. Ско́ро услы́ши мя, Го́споди, исчезе́ дух мой, не отврати́ лица́ Твоего́ от мене́, и уподо́блюся низходя́щим в ров. Слы́шану сотвори́ мне зау́тра ми́лость Твою́, я́ко на Тя упова́х. Скажи́ мне, Го́споди, путь во́ньже пойду́, я́ко к Тебе́ взях ду́шу мою́. Изми́ мя от враг мои́х, Го́споди, к Тебе́ прибего́х. Научи́ мя твори́ти во́лю Твою́, я́ко Ты еси́ Бог мой. Дух Твой Благи́й наста́вит мя на зе́млю пра́ву. И́мене Твоего́ ра́ди, Го́споди, живи́ши мя, пра́вдою Твое́ю изведе́ши от печа́ли ду́шу мою́. И ми́лостию Твое́ю потреби́ши враги́ моя́ и погуби́ши вся стужа́ющия души́ мое́й, я́ко аз раб Твой есмь.

Услы́ши мя, Го́споди, в пра́вде Твое́й и не вни́ди в суд с рабо́м Твои́м.

Дух Твой Благи́й наста́вит мя на зе́млю пра́ву.

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа, сла́ва Тебе́ Бо́же. (Трижды)

После Шестопсалмия