Светлый вечер с Владимиром Легойдой (эфир от 20.11.2015)

Гость программы - Владимир Легойда, председатель Синодального информационного отдела Московского Патриархата.
Темы беседы: Трагические события в Париже и общественная реакция на террористические акты; отношение к деятельности журнала "Шарли"; заседание Церковно-общественного совета при Патриархе Московском и всея Руси по увековечению памяти новомучеников и исповедников Церкви Русской.

__________________________________________________________________________________

Л. Горская

— Здравствуйте, дорогие радиослушатели. В эфире программа «Светлый вечер». С вами Лиза Горская. И у нас по пятницам, как обычно, Владимир Романович Легойда, главный редактор журнала «Фома», председатель Синодального информационного отдела Московского Патриархата, профессор МГИМО.

В. Легойда

— Добрый вечер.

Наше досье:
Владимир Романович Легойда — председатель Синодального информационного отдела Московского Патриархата, главный редактор журнала «Фома», преподаватель МГИМО. Родился в 1973 году в Кустанае, в 1996 году окончил Институт Международных Отношений, а спустя несколько лет защитил диссертацию, кандидат политических наук. С 2007 по 2009 был заведующим кафедрой международной журналистки МГИМО, с этой должности ушел по собственному желанию, в связи с назначением на должность председателя Синодального информационного отдела. Владимир Легойда входит в состав многих церковных советов и комиссий, известен своей общественной деятельностью. Помимо прочего — член совета при Президенте по развитию институтов гражданского общества и правам человека. Женат, трое детей.

Л. Горская

— Давайте начнем с очередных печальных событий, которые потрясли мир. Я имею в виду теракты в Париже, все с ними связанное, последующую реакцию на них общественности, а также признание окончательно. А также окончательное признание того, что трагедия, произошедшая с российским бортом тоже результат теракта, на этой неделе окончательно подтвердили. Сказал глава ФСБ и Президент Российской Федерации, что это был теракт. И какая-то колоссальная и удивительная иногда по абсурдности общественная дискуссия в отношении того, кому стоит выражать соболезнование, кому не стоит, в какой форме и в какой последовательности это делать.

В. Легойда

— Вы знаете, я так не погружался в эту дискуссию, вы, наверное, в социальных сетях какие-то записи, да?

Л. Горская

— В частности, да.

В. Легойда

— В первую очередь. В традиционных медиа я не встречал материалы, которые бы вызывали какую-то странную реакцию или странные материалы точнее. Мне кажется, здесь для верующего человека или для христианина понятно, что пострадавшим людям всегда выражается соболезнование, всегда выражается соболезнование погибшим людям, потому что, в общем... Особенно в ситуациях, когда погибают люди, которые совершенно невиновны. Во время террористических актов, как это произошло с российским самолетом, это ужасная трагедия и гибель такого количества людей. Мы с вами понимаем, что любая жизнь уникальна и бесценна. И даже одна жизнь — это очень и очень много. Как это произошло в Париже. Да, сегодня в современном мире зло персонифицировано в том числе и в террористических группах, которые таким способом привлекают к себе внимание в первую очередь. Потому что, конечно, теракт всегда рассчитан на медийную реакцию, на запугивание. Потому что если этого нет, то он сразу сжимается с точки зрения какого-то ни было смысла.

Л. Горская

— Но отсутствие медийной реакции — это тоже, наверное, неправильно с точки зрения, когда погибла...

В. Легойда

— Я и не говорю. У каждого, это может быть не самая правильная и самая уместная тема, но важно понимать, что у всего есть цена. Демократическое общество должно понимать, что оно должно защищать себя, в том числе и от этого. СМИ не могут об этом не писать. Но при этом важно понимать, что на это террористы и рассчитывают. Причем на то, что этот ужас будет распространяться с помощью СМИ. Я не говорю о том, что важно, как писать, как себя вести, потому что, конечно, это рассчитано, прежде всего, на запугивание.

Л. Горская

— В советском союзе была практика замалчивания...

В. Легойда

— А в тоталитарных обществах вообще нет проблем терроризма.

Л. Горская

— Её нет, потому что её нет?

В. Легойда

— Это я вам как политолог говорю. Её нет, потому что её нет, потому что об этом никто не будет говорить. Поэтому террористические акты всегда единичны, поэтому о них не становится известно никому, кроме узкого круга специалистов, они теряют смысл.

Л. Горская

— По этой причине?

В. Легойда

— Да, это общее место в аналитике, политологии.

Л. Горская

— Как же найти золотую середину...

В. Легойда

— Вы слышали о террористических актах в Северной Корее?

Л. Горская

— Нет.

В. Легойда

— Скорее всего, не только потому, что это закрытое общество, а потому, что их там и нет. Потому что там они бессмысленны.

Л. Горская

— Что касается реакции, французы показали удивительную жизнестойкость. И российское общество тоже. Я со своей колокольни не заметила какой-то особой истерики и каких-то эмоциональных реакций. Хотя не факт, что в этом отношении релевантна моя аудитория и мой круг общения.

В. Легойда

— Вы знаете, я с вами соглашусь, в том, когда я говорю, что всему есть своя цена, это не значит, что есть только минусы, есть и, безусловно, свои плюсы. Как только что-то становится известно, люди демонстрируют свою солидарность. Это, конечно, не совсем та реакция, на которую рассчитывают террористы. Поэтому когда люди в социальных сетях, в оффлайне, как сейчас принято говорить, демонстрируют свою солидарность, когда, например, после теракта в Париже к посольствам французским в разных странах, в частности, в Российской Федерации, приходили люди, клали цветы. Что касается Церкви, то не только Церковь молилась, Патриарх молился на богослужении в Калининграде в этот день был, ну на следующий день, молился о жертвах, погибших в теракте в Бейруте, в Париже, погибших в нашем самолете. Но митрополит Иларион, глава отдела внешних церковных связей посетил французское посольство, оставил записи от имени Святейшего Патриарха в посольской книге, книге памяти. И эта демонстрация солидарности это, мне кажется, тоже важно, с той точки зрения, именно в демократическом обществе, когда это становится известным, именно с той точки зрения, что это совсем не та реакция, на которую террористы рассчитывают.

Л. Горская

— К слову сказать, когда упал российский борт, к российским посольствам тоже несли цветы, в частности, в Киеве...

В. Легойда

— Конечно. В Киеве, да. И в Киеве несли цветы.

Л. Горская

— Теракт в Бейруте тоже вызвал реакцию общественности. Я просто помню, когда все так поразились терактам в Париже, какие-то общественники стали возмущаться, что же вы на Бейрут не обратили внимание? А на Бейрут тоже обратили внимание. Говорили: двойной чудовищный теракт.

В. Легойда

— Прошу прощения, что перебиваю. Здесь, конечно, сложно на эти темы говорить, может, сейчас не самое время. Но я имею в виду, что начинать сравнивать, какая была реакция...

Л. Горская

— Меня это покоробило.

В. Легойда

— Это неблагодарно, но понятно, что где-то реакция больше, где-то меньше, над этим, наверное, тоже можно и стоит задуматься. Прежде всего, каждому конкретному человеку, но я с вами соглашусь, очень неприятно, когда люди начинают друг друга обвинять. Претензии, обвинения и прочее, когда эмоции бьют через край, это то, что, конечно, ни к чему хорошему не приведет.

Л. Горская

— А от чего это? От беспомощности, от чего?

В. Легойда

— Я не знаю. Сколько людей, сколько голов, столько умов. По-разному бывает, у разных людей это может по-разному происходить. Но мы на светлом радио, и мне кажется, что это понятно, что для верующего человека сострадание не имеет альтернативы. Христос говорил даже о любви к врагам, очень важно понимать, что это ведь не красивые обороты из умной книжки, это то, что должно стать частью жизни. Мы очень часто игнорируем эти заповеди, которые Спаситель напрямую к нам обращает. Нередко, знаете, когда он готовится... приходится в Церковь, начинает готовиться к исповеди, ему предлагают покаяться в тех вещах, которые он, как ему кажется, не совершал, когда он начинает об этом говорить с опытным священником, то оказывается, что грехи могут по-разному проявляться. Иногда мы просто игнорируем заповедь, нам кажется, что ненавистью своей благородной мы не нарушаем заповедь.

Л. Горская

— «Праведный гнев» в кавычках.

В. Легойда

— И когда мы говорим об отношении к людям, которые причиняют нам какое-то неудобство, это тоже совершенно очевидно. Это немного другая тема, но раз уж мы её затронули, она мне кажется очень важной для нашего эфира. Когда человека ложно понимает смирение, человек думает, что если он может «вот я такой плохой», сказать «я такой плохой» не сложно про себя, человеку кажется, что он смиряется. Но смирение не когда ты говоришь про себя, что ты плохой, а когда ты не реагируешь на то, что говорят другие. Как в американском фильме «Анализируй это», герой этого фильма, психиатр, один из представителей итальяно-американской мафии приглашает на сходку на какую-то, куда он должен прийти вместо заболевшего босса. На что ему доктор говорит: «А ты сам сходи». Он говорит: «Я не могу, потому что я — идиот». Он говорит: «Похоже, ты действительно идиот». Тот отвечает: «Не обзывайся».
— Ты же только что сказал, что ты идиот.
— Ну, когда я говорю, это не страшно, а когда ты говоришь, это звучит отрицательно.
Это классический пример того, как человек может понимать смирение. Если он сам себя обозвал, этого еще недостаточно, если ты не готов... Кто-то может сказать, что многие молитвы построены на самоанализе таком и понимании своих грехов. Да, но молитвы людьми, которыми они писались, эти молитвы исходили из сердца, там человек не только был готов сам про себя говорить, но, в общем-то, не возражал, когда слышал или сталкивался с несправедливостью по отношению к себе.

Л. Горская

— А еще мы часто про себя негативное что-то говорим, чтобы нас разубедили или пожалели, по крайней мере.

В. Легойда

— Или пожалели, да, сказали, какие мы молодцы.

Л. Горская

— Нарываясь на комплименты. Но, тем не менее, заповедь о любви к врагам, которую вы упомянули, применительно к террористам, для кого-то может дико прозвучать, а, тем не менее, она их тоже касается. Или как?

В. Легойда

— Это сложный вопрос. Здесь вот, что нужно сразу подчеркнуть. Когда мы говорим о любви к любому человеку, это никогда не означает для христианина солидаризацию с его поступками. Никогда. В первую очередь, конечно, мы говорим о поступках негативных. Поэтому если мы говорим о любви к человеку, который приносит какое-то зло нам или кому-то другому, это не значит, что мы не должны пресекать это зло. Особенно, если мы за это отвечаем. Если человек является сотрудником спецслужбы, то его христианское убеждение не означает, что он должен перестать делать свою работу. Это очень важно. Зло необходимо пресекать. Об этом нам и Священное Писание говорит, что недаром господин носит меч. Поэтому это очень серьезные шаги. В том числе и земными средствами зло необходимо пресекать и представление о христианстве как о религии всеобщего пацифизма в духе Льва Николаевича Толстого, оно совершенно не соответствует ни Священному Писанию, ни Преданию Православной Церкви. Поэтому это не означает какой-то испепеляющей ненависти к человеку. И это не значит вынесение суда. Но человек и не может выносить окончательного суда над человеком, это дело только Творца. И, в общем, мы не знаем, какова посмертная участь никого, большинства ушедших от нас людей, это знает только Господь. Здесь важный момент, на этом основано благословение армии, солдат, которые идут защищать свою родину, могут погибнуть, но вместе с тем и отношение к противнику, к поверженному, к пленному противнику. Это все проистекает из христианских чувств, когда в определенное время складывалось. И которого до христианства просто не было. Никто об этом не говорил. Весь этот гуманизм по отношению к военнопленным, международные конвенции, все это результат того, что когда-то на земле появилось христианство и прозвучали слова о любви к врагам.

Л. Горская

— Я напоминаю нашим радиослушателям, что в эфире программа «Светлый вечер» и с вами в студии Владимир Романович Легойда.
Владимир Романович, давайте, может быть, немного поговорим о редакции Шарли, которая в очередной раз стала...

В. Легойда

— А надо? Вы считаете, стоит привлекать внимание к этому ресурсу? Как скажете.

Л. Горская

— Мы с вами традиционно говорим о том, что находится на пике общественного внимания. Шарли опять в объективах, с этим ничего не поделаешь. Если считаете нужным, давайте пропустим...

В. Легойда

— Нет-нет, пожалуйста.

Л. Горская

— Не кажется вам, тогда так сформулирую, что внимание к ним немного преувеличено?
Люди избрали своей стилистикой некий циничный жанр, вот они в нем работают. Они, возможно, стали сами заложниками своей редакционной политики.

В. Легойда

— Да. Про Шарли можно тогда телеграфно, если позволите, чтобы к другим темам перейти. Во-первых, если говорить о Шарли, не только о карикатурах, а вспомнить о том, что произошло в январе 15-го года в редакции Шарли. Были убиты сотрудники редакции. Первое, что я хотел бы сказать, что, конечно, никакой рисунок не заслуживает того, чтобы человек за это был убит, который этот рисунок изобразил. Второе, это совершенно не означает, что человек может безнаказанно, в том числе со стороны государства или общества, рисовать все, что ему вздумается. Здесь очень важный момент. Я сейчас не буду говорить про ситуацию ложного выбора, в который пытались нас поставить, когда люди, которые в январе 15-го года отказались осуждать теракт, отказались говорить и о Шарли, перестали быть рукопожатными, считалось, что любой приличный человек должен немедленно надеть майку с надписью «Я — Шарли». Я вообще все эти флеш-мобы, так называемые, плохо понимаю, но, с другой стороны, это способ выражения каких-то чувств в современном мире. Здесь что важно, в дискуссиях серьезные люди, к которым мы относимся с уважением и которые стояли на стороне «Я — Шарли», они пытались говорить не только о недопустимости убийства людей, а о том, что это такая культура, во Франции многовековая, это так понимаемая свобода печати, что, понятно, говорят эти люди, что они пишут не для того чтобы поиздеваться, а чтобы привлечь внимание к проблеме, и все это нужно учитывать... Все это было бы хорошо, если бы это существовало в обществе, в котором все абсолютно, ну или подавляющее большинство, 99 в периоде, они с таким подходом согласны. Но любой, как мне кажется, любой демократический демократ, он прекрасно должен понимать, что демократия и свобода выражения при демократии, она исходит из такого фундаментального факта, что моя свобода заканчивается там, где начинается боль другого человека. Если я этот принцип не соблюдаю, мне кажется, что я не демократ, а мерзавец. Принцип такой, что моя свобода заканчивается там, где начинает боль другого человека. И поэтому, с этой точки зрения, нисколько не претендуя на свободу выражения карикатуристов, но я хочу сказать, что они совершенно наплевательски относятся к тому, что во французском обществе, современном французском обществе живут люди, которых они сами туда пустили в это общество или они там были всегда, там выросли, этих людей немало, которые относятся к этим карикатурам иначе. Повторяю, само по себе, в общем виде — это не повод, чтобы не рисовать этих карикатур, но нельзя на это плевать, нельзя это не учитывать. Моя претензия к этому ко всему, что редакция этого журнала, они совершенно не хотят это учитывать, совершенно ничего не хотят принимать во внимание. И это, конечно, невозможно. Просто ни в каком обществе, где ты пытаешься гармонизировать и соединить разные взгляды, просто невозможно так жить. Это всегда будет приводить к трагедиям, к таким, как произошла с Шарли или к каким-то другим, но это будет к ним приводить. Можно гордо говорить: «Ага... Вы этим хотите аргументировать...» Да ничего я не хочу аргументировать. Дело в том, что люди будут гибнуть или страдать, если это не учитывать. Это неправильно. Поэтому очень важно понимать, что человек должен свою свободу, если надо, ограничивать, чтобы не нанести боль другому человеку. Мне кажется, это просто, я имею в виду, это не всегда просто реализовать, но эта мысль сама по себе простая, ясная и понятная. И от этого никуда не денешься. И то, что современный демократический мир, он провоцирует какие-то вещи таким образом. Это тоже. Причем провоцирует не с точки зрения того, пусть другие делают, что хотят, а с точки зрения того, что он в этом своем поведении уходит, конечно, от когда-то христианских основ. Это важно. Это нельзя игнорировать. Есть какие-то общественные табу, которые просто нельзя нарушать. Они могут меняться, но здесь и сейчас, это надо чувствовать. Если помните, мы некоторое время назад обсуждали активно ситуацию с постановкой Вагнеровской оперой «Тангейзер» в Новосибирском театре, мы вспоминали о том, что «Тангейзеру» Вагнера не очень везло. И была ситуация в одном из немецких городов, в 2010 году, когда тоже было перенесено действие в современность, но, правда, оно было перенесено в нацистскую Германию и постановщик изобразил на сцене концентрационные печи, людей, которые в эти печи... Конечно, он не хотел пропагандировать нацизм, он хотел противонацистскую сделать постановку, но на премьере людям стало плохо, люди стали падать в обморок, выбегать из зала, и эта премьера была не только первой, но и последней... Понимаете? Свобода, и есть конкретная ситуация, когда обществу, людям больно, поэтому это делать нельзя. Это нужно учитывать.

Л. Горская

— В Стамбуле, во вторник, на товарищеском матче Греции и Турции во время минуты молчания, посвященной серии терактов в Париже, болельщики встали и начали скандировать. Нарушив минуту молчания в этот вторник. Я не знаю, каково комментария просить, но, как вы считаете, должна быть какая-то реакция, кроме общественной, может быть, FIFA должна реагировать или это тоже свобода слова.

В. Легойда

— Вы наверняка предполагаете, что я скажу. Потому что, конечно, должна. Насколько я понимаю, тренер турецкой команды выразил сожаление по поводу своих болельщиков, но, наверное, хотелось, чтобы эта реакция была более определенной со стороны и общества, и, может быть, даже государства.

Л. Горская

— Вам не кажется, что подобные политический события последнего времени вызывают у общества ожесточение? И, может быть, посоветуете, как это избежать. Я этот вопрос задаю, потому что мне самой кажется, череда возмутительных событий, тех же террористических актов, странная реакция и так далее.

В. Легойда

— Конечно, одна из реакций, которую у человека может, как человек реагирует, когда происходят такие вещи, помимо испуга, это реакция ожесточения, она тоже вполне понятно, почему возникает. С этой точки зрения опять же здесь важно понимать, если мы исходим из того, что ожесточение это плохо, это не выход в данной ситуации, но важно понимать при этом, что, конечно, заслон злу ставить нужно. И для государства — это его прямая функция, одна из основных. Поэтому когда президент, допустим, наш говорит, что террористы должны быть наказаны, они, безусловно, должны быть наказаны. Они должны быть наказаны и это зло должно быть пресечено. Им должен быть поставлен заслон и мерами предупредительными, которые предполагают и работу спецслужб, и работу подразделений, которые отвечают за безопасность транспорта, но они предполагают и наказание тех, кто этот акт совершил, потому что это преступление. Любое преступление должно быть раскрыто и государство обязано на эти вещи реагировать именно таким образом. Поэтому это не вопрос ожесточения, это вопрос жизнеспособности общества. Иначе общество погрузится в совершенно неконтролируемую ситуацию. А на уровне личном каждый человек, мне кажется, что здесь... мы говорим с позиции верующего человека... конечно, важно осмысление этого всего, понимании хрупкости мира, сложности жизни, для каждого человек подобные вещи — это еще один повод заглянуть в себя.

Л. Горская

— В эфире программа «Светлый вечер». Мы вернемся буквально через несколько минут.

Л. Горская

— И снова в эфире «Светлый вечер». В студии Лиза Горская, Владимир Романович Легойда, председатель Синодального информационного отдела Московского Патриархата.
Владимир Романович, во вторник Святейший Патриарх Кирилл в очередной раз, возвращаясь к теме памяти новомучеников, призвал увековечить подвиг в искусстве. Я хотела узнать, может, у вас какие-то подробности есть?

В. Легойда

— Да, если позволите, я просто два слова скажу о том, где это было сказано и что еще было сказано Святейшим Патриархом. Дело в том, что некоторое время назад Церковью был создан Общественный совет по увековечиванию памяти новомучеников. Это было связано с тем, что анализируя ситуацию в Церкви и в обществе нашем с сохранением памяти тех, кто пострадал за веру в XX веке. Мы пришли к неутешительным выводам. И я думаю, может быть, многим нашим слушателям не нужно это объяснять. Это касалось и богослужебной части, почитания новомучеников непосредственно в Церкви, прежде всего, речь идет о литургическом почитании, и о том, насколько это известно в обществе. Я помню, как чуть больше 10 лет назад мы проводили небольшое исследование, опрос среди аспирантов гуманитарных вузов Москвы о том, что такое Бутовский полигон, что они о нем знают. На тот момент были катастрофические результаты с точки зрения незнания, непонимания, незнания фактов этой страшной трагедии. И все это накапливалось, некоторое время назад после очередного анализа ситуации было принято решение создать такой церковный общественный орган, который будет стараться помогать и Церкви, и нашему обществу как-то нашу память сохранить. Потому что это чрезвычайно важно для понимания прошлого, для каких-то фундаментальных вещей. В том числе и потому, что обществу важно видеть какие-то образцы героев. Вот мы с вами говорили и продолжаем говорить о теме переименования улиц и ухода из нашей топонимики имен тех, кто никак не является образцом для подражания, не является героем, который является преступником и убийцей... Я, конечно, в частности говорю о станции Войковская, ситуация с которой не меняется и очень неожиданные и странные результаты голосования, на платформе Активный гражданин...

Л. Горская

— Говорят, что само это голосование как-то не очень удобно составлено.

В. Легойда

— Да, есть вопросы, что называется. Возвращаясь к заседанию, это было второе заседание церковного общественного совета, он относительно недавно создан, мы рассматривали различные области, говорили о том, какие изменения произошли в богослужебной практике, даны рекомендации, которые входят в жизнь литургическую, богослужебную, вещи, связанные с именами, памятью новомучеников, что происходит. Говорили о том, меняется ли, должна меняться богослужебная, молитвенная, литургическая жизнь. И говорили о значении этой темы для всего общества. И Святейший Патриарх очень важную мысль высказал, о том, что новомученики — это герои. И общество всегда ищет героев, оно, к сожалению, нередко в современном обществе нам предлагают в качестве героев людей, которые вряд ли могут на это звание претендовать. Но если говорить о нашей недавней истории, то, конечно, таких героев у нас очень много. И важно, чтобы о них знали, чтобы о них знали наши дети. Чтобы они вдохновляли наших детей, да и нас, в общем-то. В свое время в разговоре с одной очень умной женщиной мы говорили, тоже достаточно давно было, может быть, лет 8 назад. И я сказал, что есть такой факт, что если посчитать, сколько заказывается молебнов и кому, то, конечно, Николаю Угоднику, еще кто-то, а молебнов новомученикам заказывается очень мало. Что такое молебен — это треба, с которой мы обращаемся к святым с какой-то просьбой. Есть такая практика. Но она обращается в утилитарные вещи, вот путешествие, вот еще чего-то. И я сказал, что к новомученикам мало. И эта женщина мне замечательно сказала, она говорит, что, понятно, что есть какие-то традиции, иногда очень странные, к какому святому за чем обращаться, но, тем не менее, есть и такие магистральные направления, скажем так. Святитель Николай — покровитель путешественников и так далее. И она говорит: «А что можно просить у новомучеников? Прежде всего, укрепления в вере. И странно получается: что же нам не требуется этого укрепления?» Это неутешительная характеристика нашего церковного сознания. Поэтому, конечно, здесь хотелось бы использовать возможности и вашего радио, и всем нам задуматься над этим, потому что, если мы всерьез воспринимаем молитвы, то, что является общением со святыми, то, конечно, важно понимать, что молитвенное общение с людьми, которые пожертвовали своей жизнью, чтобы сохранить свою веру, отстоять её, она, конечно, не может не являться частью сегодняшней нашей церковной жизни. И поэтому наш совет, об этом говорил и Патриарх, и другие выступавшие, говорили о том, как это можно сделать. Не только в искусстве, не только про то, как фильмы... Но говорили и о переименовании улиц, и о том... ведь новые улицы тоже строят, чтобы новые улицы назывались именами этих героев. Говорили о такой замечательной идее, я надеюсь, она в скором времени будет реализована, о том, что есть информация, в каких храмах московских служили новомученики, почему бы не сделать мемориальные доски, памятные в этих храмах, чтобы люди, приходящие туда молиться, знали, что такой человек здесь служил, он пострадал за свою веру и от своей веры не отрекся. Мне кажется, это должно быть обязательной частью жизни каждого прихода. В большинстве из этих приходов эта информация есть, она известна, важно, чтобы было молитвенное поминовение, мемориальное. Такой круг вопросов обсуждался.

Л. Горская

— Напоминаю, что в эфире программа «Светлый вечер». И у нас в студии председатель Синодального информационного отдела Московского Патриархата Владимир Романович Легойда.
Владимир Романович, может быть, перейдем к культурной жизни...

В. Легойда

— Как скажете.

Л. Горская

— Как выставка проходит в Манеже?

В. Легойда

— Проходит очень хорошо, насколько я понимаю, что если вас интересует количественная часть, которая меня интересует несколько меньше, то по данным, которые у меня есть, она проходит на уровне прошлого года?

Л. Горская

— Продлевать будете?

В. Легойда

— Вряд ли. Потому что там все достаточно плотно расписано. По 22 ноября те, кто из наших слушателей не был, могут посетить эту выставку. Причем обращаю внимание, что помимо этой грандиозной большой выставки, там же в Манеже внизу, связанная с этой выставкой, приурочено, смыслово связано, как минимум, проходит выставка реалистического искусства русского. И это тоже интересно, тоже всячески рекомендую. Ну, конечно, основная выставка, её в первую очередь, может быть, стоит посмотреть. Так, конечно, она вызывает дискуссии, споры, вот мы с вашей коллегой в прошлой раз на эту тему дискутировали.

Л. Горская

— Относительно личности Сталина, да?

В. Легойда

— Вообще, по поводу оценки, по подаче. Была дискуссия, если говорить о нашем прошлом эфире, о том, что всегда может показаться, что можно было подать это иначе. Это естественно. Это, повторяю, не Священное Писание, не скрижали, которые мы установили в Манеже и канонизировали, это попытка Патриаршего совета по культуре предложить некий взгляд на историю, во многом, основанная на документах и на фактах. Общая логика, о которой говорил Патриарх, она находится именно в этом. Если мы оцениваем прошлое, то, конечно, нужно помнить о том плохом, что было, это нельзя забывать. Это неправильно. И то, о чем мы с вами только что говорили, о памяти новомучеников, это вещь является для Церкви непререкаемой, незыблемой и очевидной. Но при этом нельзя мазать все одной краской, надо понимать, что и какие-то другие вещи происходили, люди жили и спасались, если говорить в христианских категориях. И это тоже очень важно.

Л. Горская

— Говоря о героях, какими они могут быть сейчас, кроме как новомученики, о которых говорил Патриарх, они, безусловно, являются воплощением героизма для нас.

В. Легойда

— Вы знаете, наверное, это очень субъективно уж совсем, но я просто пытаюсь рассуждать, находясь в рамках христианских представлений, кто для христианина является героем, образцом для подражания. Все равно это святые в первую очередь. Не все, может быть, соединяют в голове, что слово подвиг и слово подвижник из христианского контекста — это слова однокоренные. Мы, может быть, даже об этом говорили в этой студии. И корень указывает на процесс, который происходит с этим человеком. Это процесс движения. Движения вполне определенного, не любого. Человек, который встает и ходит по комнате, он не становится подвижником от этого, от того, что он двигается, или бежит в спортклубе на дорожке или крутит велотренажер, вроде тоже двигается. Речь идет о движении духовном. Движении в вполне определенном направлении — ко Христу. Может быть, движение и от Христа. И движение ко Христу — это подвиг. Это задача любого христианина, это цель, которая перед христианином стоит. И люли, которые в этом движении достигают результатов, их мы называем подвижниками. И подвиг совершает или пытается совершить человек, который идет ко Христу. И в этом смысле неважно, чем он занимается. И, скажем, у вас в студии бывал замечательный человек, наш современник, очень известный спортсмен Федор Владимирович Емельяненко, человек, которого я глубоко уважаю, очень люблю и считаю человеком, который пытается двигаться. Понятно, что есть общественная оценка его спортивных заслуг, но при том, что они чрезвычайно велики, и в его виде спорта вообще никого нельзя сравнивать, и среди других спортсменов мало кто достигал таких вершин, но с христианской оценки, то, что нам интересно... я думаю, вы его в студию звали не потому, что он такой чемпион, вы же Тайсона не зовете, потому что он другой жизнью известен, а потому что это человек, который в своей жизни пытается идти ко Христу, он пытается совершить этот подвиг, к которому мы все призваны. И другие гости, которые у вас здесь бывают, опять же не потому что они в профессии состоялись, а реализовывая себя в профессии, они все равно ставят некую сверхзадачу. И это у Федора Владимировича, почему я о нем вспомнил, это очень ярко, потому что когда он недавно был в институте международных отношений, и первый вопрос, который ему был задан: кем бы вы хотели, чтобы вас запомнили или как-то там в энциклопедии через сто лет, если будет написано «Федор Емельяненко», что бы, вы хотели, там было написано после тире. Он сказал: «Православный христианин». И люди могут по-разному к этому относиться, но для меня — это тот вектор, который он обозначил, как вектор собственного движения. Это очень важно. И мне кажется, что для любого христианина, это единственный не то, что правильный, а единственно возможный критерий оценки.

Л. Горская

— Спасибо большое, Владимир Романович, я думаю, на этом мы закончим нашу программу, до встречи через неделю.

В. Легойда

— Спасибо вам.

Л. Горская

— Напоминаю нашим радиослушателям, что в эфире была программа «Светлый вечер». И его с вами в студии провел Владимир Романович Легойда, председатель Синодального информационного отдела Московского Патриархата, главный редактор журнала «Фома», профессор МГИМО. Всего доброго.

В. Легойда

— До свидания.