Знаменитый детский писатель Корней Чуковский рос без отца и в молодости всё время чувствовал себя одиноким, брошенным. Но благодаря своей жене, Марии Гóльдфельд, он смог создать собственную крепкую семью и сполна ощутить радость отцовства.
Быть незаконнорождённым в XIX веке означало незавидную судьбу – таких людей не принимали в высшем обществе. Детство Чуковского было нелёгким – отец, занимающий высокое положение в обществе, так и не женился на своей служанке, а у маленького Корнея даже не было отчества. Когда он подрос, то не смог получить образование – из-за происхождения его отчислили из гимназии, а сверстники постоянно смеялись над ним. Когда же молодой Корней, как ему казалось, окончательно разочаровался в справедливости этого мира, в его жизни появилась Мария.
Она работала бухгалтером в маленьком магазинчике, где Чуковский иногда покупал подарки родным и друзьям. Юноша и девушка сразу приглянулись друг другу: он – высокий и удалой, она – красивая и застенчивая. Корнею очень нравилась смущённая улыбка Марии, которая появлялась на её губах каждый раз, когда он пытался рассмешить девушку. А ещё оказалось, что ей совершенно неважно, есть ли вообще у него какое-то отчество…
Любовь между Корнеем и Марией вспыхнула внезапно и, как говорил потом писатель, долго «бушевала». Родители обоих выступили против брака, да и повенчаться по законам того времени Корней и Мария не могли: девушка принадлежала к иудейской вере, а юноша – к православной. Через несколько лет Мария приняла христианское крещение, но друзья и родственники перестали с ней общаться. Девушка огорчалась из-за вынужденной размолвки, но теперь она могла выйти замуж за Корнея…
Свадьбу сыграли в 1903 году. Через несколько месяцев Чуковского, работавшего в газете, отправили с женой корреспондентом в Англию. О такой поездке он мечтал очень долго, это была невероятная малообеспеченного Чуковского возможность посмотреть на заграницу. Но влюблённый Корней не видел вокруг ничего, кроме своей прекрасной жены, и любовался только ею.
Когда через год они вернулись в Россию, в стране уже началось революционное движение, которое со временем привело к трагическим событиям 1917 года. Чуковский с сочувствием воспринял это движение и даже посещал бунтующих матросов броненосца «Потёмкин». В результате писателя арестовали и посадили в тюрьму. Он вышел через девять дней, но взволнованной Марии с новорождённой дочерью на руках показалось, как будто это была целая вечность. Чтобы уберечь своего пылкого мужа от необдуманных поступков, она предложила переехать в деревню Куóккала (сейчас Репино) неподалеку от Петербурга. Корней понимал, что должен заботиться в первую очередь о семье, и согласился увезти жену и ребёнка подальше от революционных событий.
Годы жизни в Куоккале стали самыми счастливыми и плодотворными для Чуковского. Он оценил мудрость Марии, которая отныне стала для него лучшим советником. Она оберегала покой мужа, когда он писал статьи и рассказы, и заботилась о четверых детях, когда Корней был вынужден подолгу отсутствовать дома, чтобы заработать на их пропитание.
Большая семья была отрадой для Чуковского, и он страдал, когда не мог проводить достаточно времени со своими малышами. Он писал в воспоминаниях, что общение с детьми — своими или чужими — было его любимейшим отдыхом. Смерть двух детей – сначала медленное угасание от болезни 11-летней Марии, которой отец посвятил множество сказок, а потом гибель на Великой Отечественной войне младшего сына Бориса – подкосила Чуковского. С утратами ему помогала справляться жена. Зная, как умиротворяюще действует на него работа, Мария подавала ему всё новые и новые идеи для сказок и стихотворений, а ещё предложила поселиться вместе с родственниками, чтобы муж мог чаще встречаться с внуками. Это её идею об издании детской Библии Корней попытается осуществить в 1960-х годах. Мария мечтала, чтобы все дети могли свободно читать Книгу Книг, но так и не дожила до этого момента…
Когда в 1955 году Мария умерла, Чуковский, потерявший одновременно любимую жену, доброго друга и верного помощника – «его милую, его вечную», как он её называл, - был близок к отчаянию. С переживаниями он справился благодаря детям – Чуковский приходил к внукам и правнукам и проводил с ними всё свободное время. Знакомые удивлялись его необычной для пожилого человека резвости, но Чуковский отвечал им строчками собственного стихотворения:
Да к чему бы и жить нам
На этой планете,
В круговороте кровавых столетий,
Когда б не они, не вот эти
Глазастые, звонкие дети.
Не унывай, на вопросы отвечай
Пандемия коронавируса 2020 года принесла человечеству немало страданий. Но приметой этого тревожного времени стали не только статистические сводки заражений, но и рассказы о доброте, взаимовыручке и поддержке. Так, французский комический актёр Ноам Картозо во время карантина организовал весёлую викторину для своих пожилых соседей. Утешительное развлечение ежедневно транслировались в Инстаграме (деятельность организации запрещена в Российской Федерации).
В дни самоизоляции парижане установили традицию каждый вечер в восемь часов выходить на балконы, чтобы поаплодировать врачам, борющимся с коронавирусом. Не стали исключением и жители маленькой улочки Сен-Бернар, где проживает Наом Картозо. Участвуя в акции солидарности с медиками, актёр заметил, что его пожилые соседи день ото дня становятся всё грустнее. Молодой человек попытался ободрить приунывших — он включал музыку и приглашал всех потанцевать. Инициативу вежливо отклонили.
Комик не отступился от своей идеи поддержать людей. Он объявил конкурс на звание самого сообразительного во дворе, и на этот раз соседи откликнулись. Ноам задавал непростые вопросы, кто отвечал первым — получал баллы. Набравшим наибольшее количество очков доставались призы — туалетная бумага, которая на какое-то время попала в разряд дефицита, и вермишель как символ запасливости. С каждым днём участников викторины становилось всё больше. Форму конкурса пришлось менять по ходу — из индивидуального соревнование стало коллективным. Команды двух домов, стоящих друг напротив друга, увлечённо отвечали на вопросы Ноама Картозо.
Опыт показался соседям настолько увлекательным, что они решили им поделиться. Эрудиты создали блог в Инстаграме (деятельность организации запрещена в Российской Федерации), где ежедневно выкладывали видеозапись своей интеллектуальной игры. Страница моментально собрала десятки тысяч подписчиков. Признаюсь, что я тоже подписалась. Мой французский не позволял в полной мере оценить искромётные шутки и оригинальные ответы участников викторины. Но то, что весёлая затея Ноама Картозо сплотила соседей и помогла прогнать уныние, понятно было и без слов.
Все выпуски программы Живут такие люди
Тишина. Наталия Лангаммер
Вы когда-нибудь слушали тишину? — спросил нас режиссер в театральной студии, где я занималась в детстве. Мне было лет десять.
И мы решили послушать эту самую тишину. Замерли на минуту.
Вечер. Школа. Звуки уставших шагов учителей, которые задержались после уроков. Звук швабры, моющей пол. То ли звон, то ли шипение потолочных светильников. И тишина. Просто тишина.
Недавно слушала аудиобеседы владыки Антония Сурожского с прихожанами. Он рассказывал, что просит не беспокоить друг друга в храме, когда кто-то молчит, пребывает в тишине. Это очень важный момент. Момент погружения в себя, раздумий, молитвы. В конце лекции он предложил: «Давайте помолчим». И я вместе с владыкой и его паствой замолчала.
В детстве слушать тишину было любопытно. А сейчас?
Сейчас, в зрелом возрасте это, как глоток воды, как покой, как выдох усталости, как сладость.
Сейчас, когда я верующий человек, в тишине я слышу не звуки мира, я слушаю, я хочу услышать Бога. Я безмолвно молюсь. Кажется, мы оба молчим.
Как это нужно. Как это редко бывает. Просто остановиться и слушать тишину, а в ней — присутсивие Господа.
Автор: Наталия Лангаммер
Все выпуски программы Частное мнение
Игумения Таисия (Солопова) и её мать
«Мать моя вложила мне в сердце любовь к Богу и ближним, и всё то, что подобает христианину», — говорила игумения Таисия (Солопова) настоятельница Леушинского Иоанно-Предтеченского монастыря. Будущая монахиня, духовная дочь святого праведного Иоанна Кронштадтского, устроительница храмов и монастырей, родилась в богатой семье дворян — морского офицера Василия Васильевича Солопова и его жены Виктории Дмитриевны, принадлежавшей к роду Пушкиных.
Супруги жили в одном из своих имений близ города Боровичи Новгородской губернии. Долгое время они оставались бездетными. Виктория Дмитриевна горячо молилась Божьей Матери о том, чтобы Владычица даровала ей дитя. И чудо произошло — 16 октября 1842 года на свет появилась здоровая, крепкая девочка. Малышку назвали Марией и окрестили в честь преподобной Марии Константинопольской. Василий Васильевич по роду своей морской службы редко бывал дома. С матерью же маленькая Маша была неразлучна. «Бывало, сидит она у окна своей комнаты, шьёт и рассказывает события из Священной Истории. А я примощусь на скамеечке у её колен и слушаю», — вспоминала игумения Таисия. Виктория Дмитриевна баловала дочь, покупала ей гостинцы и игрушки. Но, стремясь развить в девочке любовь к милостыне, часто говорила ей: «Видишь, Машенька, какая ты богатая, счастливая, сколько у тебя разных лакомств. А у других-то, несчастных, и хлебца нет, — ты бы поделилась с ними, а они бы за тебя Богу помолились». Девочка впитывала эти материнские уроки милосердия и всегда с радостью делилась тем, что имела. У неё была особая копилка, которую мама регулярно пополняла серебряными пятачками. Когда они с Машей выходили на прогулку, то брали копилку с собой и раздавали деньги всем нищим, которых встречали по пути.
В 1852 году Маше исполнилось 10 лет, и родители отвезли дочь в Петербург, в Павловский институт благородных девиц, где ей предстояло провести 6 лет. Разлука с домом, особенно — с нежно любящей матерью, плохо сказалась на здоровье девочки. Маша слегла и несколько месяцев провела в лазарете. Там, в помещении институтской больницы, она пережила несколько удивительных духовных видений, после которых ощутила призвание посвятить свою жизнь Богу и стать монахиней.
За 6 лет учёбы это желание только окрепло. И вот — выпуск из института, возвращение домой. Прошло немного времени, и Виктория Дмитриевна стала говорить о том, что девушке пора устраивать свою жизнь — прежде всего, найти подходящего мужа. Мария поняла: разговор о монастыре будет для матери неожиданностью. Но всё же решила открыть ей свою душу. Однажды, когда Виктория Дмитриевна пригласила домой портниху, Мария как бы между прочим попросила не шить ей много платьев. В ответ на удивлённый взгляд матери Маша, прижав руки к груди, взволнованно сказала, что не в состоянии жить светской жизнью; что она давно и всей душой стремится в монастырь. Виктория Дмитриевна оказалась непреклонна. «Если не хочешь раньше времени меня уложить в гроб, не повторяй больше никогда таких слов», — отрезала она.
Много дней и ночей провела Маша в слезах и молитвах. Но вот однажды матушка неожиданно собралась и уехала, не сказав, куда. А когда вернулась, обняла дочь и благословила на монашеский постриг. Виктория Дмитриевна рассказала, что во сне увидела Божью Матерь. Владычица укоряла женщину за то, что та не хочет отпустить дочь в монастырь. Проснувшись, она приказала заложить лошадей и поехала в близлежащий Иверский монастырь — помолиться перед иконой Царицы Небесной. «Там я дала обещание не удерживать тебя более», — со слезами сказала Виктория Дмитриевна.
Мария несколько лет прожила послушницей в разных обителях. 10 мая 1879 года в Тихвинском монастыре она приняла монашеский постриг с именем Таисия. Всё это время она вела с матерью постоянную переписку. А после её кончины узнала от родных, что последние слова Виктории Дмитриевны были о дочери: «Маша — вечная за нас молитвенница, сама Царица Небесная избрала её Себе».
Все выпуски программы Семейные истории с Туттой Ларсен