"Жизнь в монастыре". Светлый вечер с Игорем Мещаном и Екатериной Орловой (07.03.2017)

У нас в гостях были генеральный директор издательского дома "Фома", член правления благотворительного фонда Серафима Саровского Игорь Мещан и главный редактор сайта Синодального отдела по монастырям и монашеству, член Межсоборного присутствия Екатерина Орлова.
Разговор шел о современном состоянии монастырей и монашеской жизни, а также о ситуации вокруг Свято-Никольского Черноостровского женского монастыря в Малоярославце.

---

К. Мацан

— «Светлый вечер» на радио «Вера». Здравствуйте, дорогие друзья! В студии Константин Мацан. У нас сегодня два гостя, у нас сегодня интересная, необычная тема. У нас сегодня в гостях Игорь Мещан — генеральный директор издательского дома «Фома». Добрый вечер, Игорь Владимирович!

И. Мещан

— Добрый вечер!

К. Мацан

— И Екатерина Орлова — главный редактор сайта Синодального отдела по монастырям и монашеству «Монастырский вестник», член Межсоборного присутствия. Добрый вечер!

Е. Орлова

— Добрый вечер!

К. Мацан

— Я из общей эрудиции, из общей истории вспоминаю такой факт, что когда на Руси мужской монастырь приходил в запустение, его передавали женщинам, делали женский монастырь, и он сразу расцветал за какие-то считанные месяцы. Мы сегодня поговорим о том, что мы знаем о монастырях: как мы о них узнаем, вообще какое место тема монастырей и монашества занимает в Церкви? И может быть, главное: какое это значение имеет для нас, простых мирян, простых людей разной степени церковности и разной степени погруженности в мир веры? Я специально долгую такую преамбулу делаю. Я вспоминаю, где-то у Честертона есть такая мысль, что в эпоху газет, когда выходит сообщение о том, что мистер Джон Смит умер, многие узнают о том, что мистер Джон Смит вообще жил когда-то. Мне кажется, что у нас порой с темой Церкви и, в частности, с темой монастырей происходит примерно то же самое. Вот вышел ряд спорных публикаций про конкретный монастырь, в частности недавно это был Свято-Никольский Черноостровский монастырь в Малоярославце. И мы все узнали, что такой монастырь есть. Вы о нем знаете давно, вы там были, и у вас, наверное, более динамичная, более разнообразная картинка. Вот расскажите, насколько то, что вы увидели в прессе, совпало с тем, что увидели на самом деле там, когда вы там были? Екатерина, давайте с вас начнем, как со специалиста по монастырям.

Е. Орлова

— Да, я очень рада, что мне довелось побывать в этом монастыре. Монастырь по преданию существует в 14-го века, монастырь сейчас женский, имеет духовную связь с Оптиной, имеет духовную связь с Афоном. Действительно, монастырь был ранее мужским…

К. Мацан

— Я этого не знал, кстати.

Е. Орлова

— Да-да. В новейшей истории он стал женским. Русской Православной Церкви он был передан в 1991-м году. При монастыре есть приют «Отрада», который существует с 1995-го года. Первое мое близкое знакомство с монастырем состоялось именно по той причине, что я являюсь главным редактором сайта Синодального отдела и была приглашена на региональный этап Рождественских чтений, в котором, в частности, участвовала игуменья Николая. И на это мероприятие были приглашены также братья с Афона, они делали доклады очень интересные. Примечательно то, что вообще афонитов часто приглашают в этот монастырь. Матушка устраивает встречи с ними, сестры имеют возможность задавать афонитам вопросы. То есть окормление там происходит еще и таким путем.

И. Мещан

— То есть по факту она занимается таким духовным воспитанием сестер, когда приглашает кого-то, кто-то выступает перед ними. То есть они не просто там трудятся и молятся, а еще и общаются с внешним миром, с другими монастырями и т.д.

К. Мацан

— Но если приглашают с Афона насельников, значит, там какая-то серьезная установка есть на то, что называется духовным деланием. Я правильно понимаю?

Е. Орлова

— Сестры стараются… Конечно и матушка старается и прикладывает к этому усилия — к тому, чтобы у сестер была полноценная духовная жизнь, чтобы вопросы сложные о духовной жизни им было кому задать.

К. Мацан

— Я помню, в одном монастыре в Белоруссии, я там был в командировке, и там гостила монахиня из Англии. Она англичанка, принявшая Православие и принявшая постриг. Она была связана с той общиной, которую в Англии организовал ученик Силуана Афонского архимандрит Софроний (Сахаров). То есть она чувствовала свою связь и с ним, и через это и со старцем Силуаном. И белорусские монахини ее обступали, пытались у этой англичанки научиться духовности русского Православия. Это было, конечно, очень интересно.

И. Мещан

— Но это и есть духовный опыт, то есть тот духовный опыт, который передается — «нет же ни эллина, ни иудея». Если человек православный, то какая разница, что он китаец, англичанин, русский, белорус и т.д.

И. Мещан

— Игорь Владимирович, вы у нас уже не в первый раз в эфире, и мы много раз с вами, чему я очень рад, мы много раз разговаривали про Дивеевский монастырь. Сегодня мы начали с другой обители. А что вас с ней связывает? В чем ваш интерес именно к этой обители?

И. Мещан

— Я хочу сказать, что я очень много слышал о Черноостровском Николаевском монастыре, потому что у меня есть очень много знакомых, которые туда ездят постоянно. Постоянно там окормляются, приезжают туда на праздники, помогают этому приюту монастырскому. И я слышал от них только восторженные какие-то отзывы: «Вот матушка!.. Мы поехали туда, и мы так замечательно помолились, мы там замечательный праздник увидели и т.д.» И возвращаясь к каким-то негативным вещам — после того, когда они появились, мне захотелось самому поехать увидеть, пообщаться с этим детьми, пообщаться с матушкой, посмотреть всё своими глазами. Потому что когда ты своими глазами смотришь что-то, а не с пересказов чьих-то, то ты всегда формируешь собственное мнение. И это очень важно, потому что тебя никто не обманет. Потому что показуху мне, например, очень сложно сделать и убедить меня в том, что это так и есть на самом деле.

К. Мацан

— Вы много видели просто, поэтому вы много знаете.

И. Мещани

— Я много видел, у меня много примеров перед глазами, и поэтому я могу сказать, что невозможно заставить ребенка маленького, например, врать так одухотворенно и по-актерски, что у него всё хорошо и что он радостный и искренний. Это же всё видно по глазам, это видно по их поведению. Вот взять конкретно приют… Причем там же дети с очень тяжелой судьбой, с крайне тяжелой: у кого-то родители алкоголики, у кого-то наркоманы, кого-то нашли на улице, еще что-то… То есть эти дети, большинство из них, они бы просто погибли, потому что у государства не хватает рук на всех. И потом, ты не приставишь к каждому полицию, не приставишь милиционера где-то его забрать… И эти дети, слава Богу, что они попали в этот приют.

К. Мацан

— То, что вы рассказываете, для меня относится к любому церковному приюту. Я тоже в некоторых был, там то же самое — это брошенные дети, которых никто бы и не взял, если бы эти сестры не взяли.

И. Мещан

— Да-да. И потом, сестры… Понимаете, это служение на самом деле. Это не просто ты пришел на работу и работаешь с детьми — ты поработал с 10-ти до 6-ти вечера и ушел домой спокойно к своим детям. Это сестры, которые с ними живут, которые их одевают, обувают, кормят, помогают, показывают… Часто бывает такое мнение, что в монастырских приютах воспитывают только монашек, монахов. Но простой пример этого приюта показывает, что у них 70 с лишним девочек выпустилось за последнее время. Из них больше 30-ти вышли замуж уже, у некоторых по двое, у некоторых по трое детей. И по-моему, только три или четыре…

Е. Орлова

— Четыре монахини. И пятеро бывших воспитанниц стали матушками, женами священников.

И. Мещан

— У них мужья — священники. То есть это говорит о том, что каких монахов там воспитывают, если из 70 с лишним только четыре связали свою постоянную жизнь с монастырем. И потом, не обязательно с этим монастырем, а с другими монастырями. Монастырь — это же такая тема свободная. Если ты хочешь уйти из монастыря, ты вышел и ушел, тебя никто не остановит, тебя никто насильно там не держит. Это же не карцер, это не тюрьма…

К. Мацан

— Вы знаете, на самом деле это на разрыв шаблона — что монастырь это история свободная. Потому что для обычного светского сознания, да и не только светского, монастырь — это что-то связанное с добровольной сдачей себя в рабство. Вот если я пришел…

И. Мещан

— Заточили в монастырь. Это у нас с Ивана Грозного, когда он жену заточил в монастырь. И все так и думают — всех заточили в монастырь. На самом деле, что такое — заточить? Или что такое — пойти в монастырь? Если человек приходит в монастырь, он приходит туда добровольно! Его никто туда силой не приводит. Есть очень замечательное у святых отцов выражение: «В монастырь приходят не откуда, а приходят куда».

К. Мацан

— В монастырь не уходят, в него приходят.

И. Мещан

— Приходят, конечно. В монастырь не уходят от своих проблем, потому ты от своих проблем не уйдешь никуда, и в монастыре в том числе. Потому что все твои проблемы в голове в первую очередь. А в монастырь приходят к Богу. И эти сестры или братья, если это мужской монастырь, они приходят к Богу. И в этом их главная задача. Вы знаете, я когда-то в Дивеево, кстати, в первый раз в жизни много лет назад видел монашеский постриг, когда сестер стригут в монашество, в иночество — тогда это был иноческий постриг. Стоит владыка с ножницами, они подходят без головных уборов с распущенными волосами, и он стрижет этих сестер…

Е. Орлова

— В белых рубашечках… очень трогательно.

И. Мещан

— Для меня это было, когда в первый раз я это видел, для меня это было такое откровение! Откровение просто — ты видишь такое таинство…

Е. Орлова

— Многие считают постриг таинством, да.

И. Мещан

— Хотя с точки зрения канонической это не считается таинством. Но тебе дают новое имя. Но вы знаете, что меня больше всего поразило, больше всего? Меня абсолютно поразили счастливые лица. Для меня, мирского человека, я стоял и смотрел — для меня это было… Понимаете, человек отрекается от свой жизни…

Е. Орлова

— Умирает, можно сказать.

И. Мещан

— Умирает для мира: он отрекается, он меняет имя¸ то есть у него всё должно поменяться в жизни. И человек счастливый — у него блаженная, совершенно счастливая улыбка на лице. Со мной рядом стояла пожилая монахиня, я ей говорю: «Матушка, а почему они такие счастливые?» Она говорит: «А зачем они сюда пришли? Они же за этим сюда пришли! Вот их мечта осуществляется, они этого ждали. Каждый по-разному — больше, меньше, но это их мечта осуществляется». То есть это тайна есть… Поэтому это очень важно на самом деле.

К. Мацан

— Екатерина Орлова — главный редактор сайта Синодального отдела по монастырям и монашеству «Монастырский вестник», и Игорь Мещан — генеральный директор издательского дома «Фома» сегодня проводят с нами этот «Светлый вечер». Екатерина, я хотел бы к вам обратиться. Мы заговорили о Свято-Никольском Черноостровском монастыре. Вы, я знаю, принесли с собой некие истории судеб выпускниц этого монастыря, этого приюта, наверное, не монастыря, а приюта, так корректнее сказать про выпускниц.

Е. Орлова

— Да, приют «Отрада».

К. Мацан

— Вот расскажите, что это за судьбы? Как сложились судьбы этих девушек?

Е. Орлова

— Может быть, надо начать с некоторой предыстории — почему меня вообще заинтересовали их судьбы? Вот, собственно, после этих нескольких статей в прессе захотелось своими глазами увидеть в том числе и приют «Отрада» для девочек. Потому что фактология, изложенная в светских изданиях, ужасает: детям не дают мяса вообще никогда, обращаются с ними жестоко. И вот мы приезжаем туда, и я прошу матушку: «Матушка, а можно поговорить с кем-нибудь? Можно поговорить с девочками, с выпускницами?» И действительно, никаких проблем — матушка приглашает девочек-выпускниц и девочек, которые там живут и еще учатся. Надо сказать, что там открыт филиал Российского социального государственного университета, при участии активном Елены Зелинской это было сделано. И там, в частности, проводятся занятия для студенток факультета… нет, наверное, не факультета, а отделения православной журналистики. Девочки там учатся, и поэтому их инициатива была рассказать о том, что на самом деле в приюте, как на самом деле там обстоит дело. И они с удовольствием поэтому со мной поговорили обо всем. Их судьбы действительно потрясают, мороз по коже, когда дети рассказывают, что с ними могло бы быть и было до попадания в приют. Они туда попадают, там вырастают. Матушка очень сильно заботится о том, чтобы они занимались с психологами, о том, чтобы они регулярно участвовали в церковных таинствах…

И. Мещан

— Они там проходят реабилитацию, потому что это же тяжелейшая история…

К. Мацан

— И социализировались.

Е. Орлова

— Да, многие из них получают очень хорошее высшее образование, если у девочек есть такие способности. Например, в приюте по стенам развешены фотографии, и матушка рассказывает нам во время нашего посещения: «Эта девочка окончила Академию ракетных войск, эта девочка окончила Институт военных переводчиков, эта девочка окончила Свято-Тихоновский Православный университет…» Понимаете, не все родители могут дать такое образование, которое дает приют. А кроме того, там был создан ансамбль приюта «Отрада», там хоровая капелла и танцевальная группа. И с этим ансамблем они сейчас ездят по всему миру, представляя Россию. Причем, на мой взгляд, это лучшее представление нашей духовности и нашей культуры. Потому что то, что они показывают, являет миру собой культуру России в истинном ее понимании — культуру России, не лишенную нравственности, духовности, целомудрия, потому что лица девочек сами необыкновенны. Вот Игорь Владимирович правильно совершенно сказал — выражение лица нельзя подделать. И когда смотришь на этих детей, понимаешь, что действительно хорошо им здесь. Нас в приюте встретили две маленькие девочки 8 лет и пошли с нами на экскурсию по приюту. Ну, не будут запуганные дети так себя вести.

К. Мацан

— Мы заговорили и про трудности, которые переживали дети, но и про те, скажем так, негативные публикации, которые возникли и возникают и по поводу этого приюта, и могут возникнуть по поводу любого другого монастыря, любого другого учреждения, не только церковного. Всегда в информационном обществе такая форма работы с информацией возникает. И мне, как обычному читателю, потребителю информации очень трудно полностью поверить как негативным публикациям, так и потом позитивным, потому что, мне кажется, любое явление разное. В любом явлении есть, наверное, и хорошее и плохое, и трудности и радости. Спор публикаций это спор акцентов — на чем мы сконцентрируемся? На этом или на этом? А жизнь обычно она просто жизнь, она разная. И тем не менее, когда такие публикации возникают, вспоминается выражение «нет дыма без огня». Все-таки как к таким вещам относиться? Есть ли, могут ли быть, должны ли быть какие-то механизмы контроля, проверки этих вещей? Вот у нас в студии сегодня два представителя синодальных учреждений — Екатерина представляет Отдел по монашеству и монастырям, Игорь Владимирович — Синодальный отдел по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ. Вот для вас с этой стороны как эта проблема видится?

И. Мещан

— Константин, вопрос заключается в чем… У нас сейчас, пока существует электричество, пока существует информационное общество. Как только отрубят электричество, сразу информационное общество умрет вместе с электричеством. Но мы надеемся, что никогда такого не будет, поэтому информационное общество будет существовать всегда.

К. Мацан

— Иначе было бы трудно слушать радио «Вера».

И. Мещан

— Иначе было бы невозможно вообще — не было бы интернета, мы бы жили при лучине и т.д. Вопрос заключается в чем: что из-за того, что у нас такое открытое информационное пространство, то количество всевозможных мнений, публикаций и т.д. стремится к бесконечности. И весь вопрос заключается в том, что… Это известное утверждение — «сколько людей, столько и мнений». А так как любой человек может написать всё что угодно, появляется другой вопрос — появляется вопрос ответственности за то, что он пишет. С одной стороны — человека, который пишет, а с другой стороны — человека, который верит или не верит в то, что пишут. И в связи с этим очень важный возникает вопрос: насколько нужно реагировать на такие вещи? И как нужно реагировать? Ну вот, смотрите, если человек говорит, что вот где-то там нарушается закон, попираются права и т.д. — кто тебе мешает написать заявление в прокуратуру? Есть же совершенно понятные законные способы. У нас, помимо того, что у нас информационное общество, у нас еще достаточно законопослушное общество — есть законы на все случаи жизни. Государственная Дума работает, выпускает всё новые поправки, какие-то уточнения. Кто мешает, если ты увидел какое-то безобразие, написать в соответствующие органы, контролирующие, хотя бы в органы опеки? Понимаете, любой приют работает на основании лицензии, которую выдают органы опеки. Это государственные органы. То есть любая такая клевета или навет — это говорит не только о том, что где-то безобразие, это говорит о том, что государство не контролирует этот процесс. Но вы же не пишете, что «органы опеки бездействуют»? Потому что это чревато, вас могут привлечь. А вы пишете: «Да там бардак!» А дальше-то что? Если есть законные методы… И вот я считаю, что надо любые публикации, любые мнения надо очень серьезно взвешивать на соответствие вот этим критериям. Если ты видишь, что это безобразие — напиши официальную бумагу. Чего ты выступаешь где-то у себя в «Фейсбуке (деятельность организации запрещена в Российской Федерации)» или еще где-нибудь? Зачем?

К. Мацан

— Екатерина, а вот с точки зрения практики церковного управления, в частности, в вопросах монастырей — появляются такие письма, заявления? Вы с таким сталкиваетесь на практике?

Е. Орлова

— Что касается информационной деятельности, то в этом отношении с монашествующими очень сложно, потому что клевету на себя они воспринимают как неотъемлемую часть духовной жизни.

К. Мацан

— То есть они не удивляются и не переживают.

Е. Орлова

— Да. Клевета это то, что надо терпеть, это то, на что не надо обращать внимания, это то, что сеет враг рода человеческого. И когда с ними начинаешь обсуждать: «Давайте, пожалуйста, напишем какое-то опровержение, давайте что-нибудь сделаем», — сталкиваешься с таким взглядом непонимающим: «А зачем? Они делают свое дело, а мы будем делать свое дело». И вот об этом обо всем, чему посвящена наша сегодняшняя передача, мы рассказываем лишь только потому, что дети очень переживают, понимаете? Дети пишут матушке сейчас стихи, любовные письма, просят ее не расстраиваться. Это дети, которые будут защищать свой монастырь. Они сейчас учатся на факультете православной журналистики, там была встреча с Эрнестом Мацкявичюсом. И девочка одна задала ему вопрос, он встречался в Обнинске с будущими журналистами, она задала ему вопрос: «Вот сейчас на монастырь столько клеветы льется. А как вы посоветуете нам поступать?» И он сказал: «Вы чаще выступайте на радио, по телевидению. Когда овладеете профессией, пишите о своем монастыре, всё хорошее, что вы знаете, пишите о нем». А если говорить о других ситуациях — существует же Синодальный отдел по монастырям и монашеству. И когда поступает сигнал — либо через управделами Патриархии либо напрямую в Синодальный отдел, есть еще Коллегия Синодального отдела — и члены Коллегии Синодального отдела по благословению владыки Феогноста выезжают на место с тем, чтобы разобраться в ситуации…

К. Мацан

— Громадная тема, мы продолжим ее в следующей части программы. Я напомню, что у нас сегодня в «Светлом вечере» Екатерина Орлова — главный редактор сайта Синодального отдела по монастырям и монашеству «Монастырский вестник», член Межсоборного присутствия Русской Православной Церкви; и Игорь Мещан — генеральный директор издательского дома «Фома», член правления фонда Серафима Саровского. В студии Константин Мацан. Мы прервемся и вернемся к вам через минуту.

К. Мацан

— «Светлый вечер» на радио «Вера» продолжается. Еще раз здравствуйте, дорогие друзья! С нами сегодня в студии Екатерина Орлова — главный редактор сайта Синодального отдела по монастырям и монашеству «Монастырский вестник»; и Игорь Мещан — генеральный директор издательского дома «Фома». Мы говорим о монастырях, о том, что мы о них знаем, о том, что мы о них узнаём сегодня в информационном пространстве и, в частности, так или иначе возвращаемся к недавней серии публикаций вокруг Свято-Никольского Черноостровского монастыря в Малоярославце. Игорь Владимирович, вы сказали, что если существует жалоба какая-то, какое-то недовольство или повод для недовольства работой того или иного учреждения — будь то монастырский приют или сам монастырь, или храм, что угодно — есть органы государственной власти, туда можно написать жалобы, можно обращаться… Что мешает? Я могу предположить, что мешает так делать. Человек живет не в безвоздушном пространстве и связан разными связями, прошу прощения за тавтологию. Вот, допустим, условный какой-нибудь чтец или алтарник, который считает, что имеет повод подать жалобу на настоятеля своего храма, например. Сейчас абсолютно абстрактно говорим. Понятно, что у этого алтарника вся жизнь вокруг этого храма, все связи социальные, вся зарплата здесь, все друзья, семья — это один большой организм, клубок взаимопроникающих вещей. И если он сейчас выходит с жалобой на настоятеля, то он идет в такую открытую фронду, открытую вражду и по сути рушит сейчас свою жизнь. И это ему не позволяет так поступить. А молчать он не может. Вот что вы о такой ситуации можете сказать?

И. Мещан

— Да всё очень просто, на самом деле, есть некие церковные установки. Если ты хочешь пожаловаться — есть церковная иерархия, и ты совершенно спокойно… Вот я могу вам простой пример привести: в одном из храмов, в который мы ходили достаточно долгое время, покойный настоятель, это было много лет назад, он не благословлял причащаться народу, например, на Пасху.

К. Мацан

— Почему?

И. Мещан

— Я тоже не знаю. Он был пожилой батюшка, замечательный совершенно… Он не благословлял на родительские субботы причащаться, не благословлял на Пасху причащаться, не благословлял на светлые причащаться, на Святках причащаться и т.д. Я разговаривал с очень духовным человеком по этому поводу, задал ему вопрос, и он говорит: «Понимаешь, это, скорее всего, наследие советского времени». Вы помните, как было? Быстрее надо было на Пасху до такого-то времени, когда уполномоченный приходил, надо закрыть храм. То есть быстрее, быстрее, скорее и быстрее — батюшка привык 50 лет так служить, вот так и… Это было в Москве. И мы задавались вопросом: а что делать? Вот мы ходим, а на Пасху надо уходить в другой храм, чтобы причаститься. И мне владыка сказал: «А вы напишите Патриарху. Патриарх же епископ Москвы». И сразу же… То есть не надо батюшку осуждать, не надо с ним бороться, не надо пытаться его заставить что-то делать — ему 75 лет, и он 50 лет в сане. Надо написать и сказать: «Вот рассудите: так или так?». Это раз. Это нормальный церковный способ… И таких писем поступает Патриарху огромное количество.

К. Мацан

— А Святейший Патриарх читает их?

И. Мещан

— Святейший Патриарх читает их, если есть соответствующий профиль… Если по вопросу монастырей, то сначала делает заключение профильный отдел — они проверяют и т.д., то есть они готовят вопрос для Патриарха. И потом передают Патриарху. Патриарх уже рассматривает с таким бэкграундом, он же не может сам поехать разобраться. Есть люди, которые разобрались и доложили: «Вот по этому письму действительно факты подтверждаются». А решение принимает уже Патриарх, когда знакомится с этим делом. Конечно, конечно, а как же! То есть есть некая процедура.

К. Мацан

— Это когда речь идет именно о Москве.

И. Мещан

— Это когда речь идет о Москве. Есть правящий епископ, ему можно написать. Если люди жалуются на… Да жалуются у нас люди на кого угодно. Батюшку перевели с одного прихода на другой, все жалуются: «Как же мы теперь будем жить без этого батюшки? Мы с ним уже сроднились, дайте нам обратно нашего батюшку». Такое тоже бывает — ну, все люди, тут ничего страшного нет. Но есть некий церковный порядок. А если церковный порядок, например, нарушается другими какими-то вещами… То есть если это вопрос церковный — настоятель действует не канонически, то есть он нарушает каноны — тогда ты можешь это исправить. Для светского общества, для государства, нарушение канонов не является преступлением. А если настоятель взял и дал тебе в лоб, побил тебя, например, я гипотетически говорю — то тут в действие вступает уже не каноническое право, а обычное административное или уголовное или еще какое-то. И добиваются люди, какие-то суды происходят, еще что-то такое, не только церковное. Мы это знаем всё. И священники подсудны обычным гражданским судам, что мы знаем из истории. То есть они такие же граждане, как и мы. Еще, знаете, есть какое заблуждение, особенно у народа нецерковного — они смотрят на священников, как на святых. Вот это неправильный подход — они такие же люди, они со своими какими-то слабостями. Но Господь им дал благодать совершать это священническое служение. Это другое, у них ответственность другая. Но они люди, они тоже люди. У меня есть один близкий друг, я его когда-то привез в Лавру много-много лет назад. Он сам Сергей, и вот как бы к Сергию… А он не то что в первый раз был в Лавре, он в первый раз был в храме. И он очень переживал, думал, как обращаться: там монахи — какие-то инопланетяне… И вот он приехал в Лавру, его встретили, мы там пообщались, походили, послужили молебен. И он вышел, и потрясающую фразу сказал, которую я запомнил на всю жизнь: «Тут тоже люди». (Смеются.) Понимаете, это про монастыри — «тут тоже люди».

К. Мацан

— К вопросу о «тоже людях». То, о чем мы сейчас с вами говорим: жалобы, механизмы донесения наверх своего мнения — всё это очень развито и очень часто используется в обществе, не в Церкви, а в обществе, в секулярном мире, скажем так. И здесь возникает вопрос: а не происходит ли такой попытки механического переноса логики мира на логику Церкви? С одной стороны, есть механизмы подать жалобу на священника. С другой стороны, не должен ли я сейчас — я абстрактно задаю вопрос — не должен ли человек как-то по-другому относиться к себе и к окружающему миру, когда он в Церкви? Не возникает ли здесь то, о чем часто тоже говорят — какой-то центральной роли у смирения и у какого-то нежелания обострять какие-то ситуации? Как вам кажется?

Е. Орлова

— Если говорить о Синодальном отделе по монастырям и монашеству, то там как раз очень даже хотят.

К. Мацан

— Обострить?

Е. Орлова

— Не обострять ни одну из ситуаций. И могу сказать, что там прежде всего дорожат человеческими, личными отношениями. Моей непосредственной начальницей является заместитель председателя Синодального отдела игуменья Иулиания (Каледа), настоятельница Зачатьевского монастыря в Москве. Вы знаете, у нее постоянно звонит телефон. Ей звонят из всех монастырей игуменьи, благочинные, с просьбой что-то посоветовать, какую-то ситуацию решить, куда-то приехать. Матушку любят, я вижу это, я вижу это по своим делам. Например, когда мне нужно поехать куда-то на интервью, я звоню игуменье или благочинной, говорю, что я делаю это по благословению заместителя председателя Синодального отдела. И я слышу любовь, расположение: «Да, мы знаем матушку, она нам так помогла». То есть на человеческом уровне прежде всего все стараются решить в Отделе по монашеству свои вопросы. Думаю, что так же часто звонит телефон у владыки Феогноста и у заместителя его, архимандрита Стефана (Тараканова) — они отвечают за мужские монастыри. Матушку я просто вижу очень часто — ни одного вопроса, ни одной проблемы она не оставляет без участия своего личного, без решения. Для меня, например, загадка: как человек может справляться с таким объемом работы, информации, и, главное, личного, живого, и уверена, молитвенного участия во всем происходящем.

К. Мацан

— Екатерина Орлова — главный редактор сайта Синодального отдела по монастырям и монашеству «Монастырский вестник»; и Игорь Мещан — генеральный директор издательского дома «Фома» сегодня проводят с нами этот «Светлый вечер». Я помню, когда-то какое-то время назад возникла очередная медиаистория, связанная с недостойным поведением епископа или епископов, один опытный московский пастырь, настоятель монастыря привел такой аргумент: «Ну, хорошо, — говорит он, — мы можем критиковать, можем указывать на какое-то поведение, но давайте вот о чем задумаемся: а вера-то наша где? Мы верим Богу, мы верим в Бога, и мы ему доверяем. И таким образом мы вынуждены, должны доверять и уповать на Бога, в том числе и в разговоре о епископах Церкви, о князьях Церкви». Вот такой аргумент был приведен как попытка успокоить, какую-то альтернативную аргументацию в вопросе предложить. Но для человека светского сознания такая аргументация скорее выглядит как отговорка: «Вы сейчас всё к своей абстракции про Бога сведете, а реальных проблем на социальном уровне решать не будете». Игорь Владимирович, что бы вы могли такому скептику ответить?

И. Мещан

— Всё очень просто, на самом деле, и ответ очень простой. Понимаете, это попытка… это гордыня, которая является и выражается в попытке решить за Бога. То есть: «Я вижу лучше, я знаю лучше, я знаю, как лучше сделать. А Бог этого не видит, не знает и ничего не делает. Вот я делаю, а Бог — нет. Вот где справедливость?»

К. Мацан

— «Галантерейщик и кардинал спасут Францию».

И. Мещан

— Да. То есть это попытка решить за Бога. Ты должен делать то, что тебе должно делать. А Господь уже решит за Себя те вопросы, которые Он должен решать вместо тебя. Вот это — недоверие Богу. На самом деле, всё это идет от маловерия, естественно, от маловерия. От того, что мы каждый раз пытаемся заменить своим сознанием, своей волей, своими мыслями, своим самоволием я бы больше сказал, действие Божественного промысла.

К. Мацан

— А как не перепутать это с равнодушием? Ну, Бог решит. Там людей обижают, чего я буду вмешиваться?

И. Мещан

— Я вам расскажу историю. Мне рассказывал владыка, говорит: «Вот, приходят матушки». Матушки окормляют женскую тюрьму. Приходят к владыке и жалуются, говорят: «Вы знаете, владыка, мы год к ним ходим — читаем, рассказываем и т.д. А покрестилось всего три человека. Они не хотят особо слушать, много равнодушных». А он говорит: «Это не ваше дело — сколько покрестилось. Ваше дело прийти и сказать. А дело Бога уже — их привести или не привести. Если вы не скажете, то у них не будет шансов даже ничего сделать». Поэтому мы каждый должен на своем месте делать: и говорить, и писать, если это нарушение, и извещать священноначалие об этом. А уже дальше дело не наше. Мы должны на своем месте, в рамках своих сил, компетенций и всего остального, делать то, что от нас требуется.

К. Мацан

— Екатерина, а вы как эту проблему видите?

Е. Орлова

— Я неоднократно видела, как проблемы в монастырях... они есть, понятно — мы не говорим о том, что в монастырях проблем нет…

И. Мещан

— Там тоже люди.

Е. Орлова

— Это две разные плоскости: проблемы в монастырях есть, и клевета в светской печати тоже есть.

К. Мацан

— Не всегда они пересекаются.

Е. Орлова

— Да, не всегда пересекаются. Я вот неоднократно видела, как некоторые проблемы монастырской жизни были решены посредством вмешательства руководства Синодального отдела, Синодальной комиссии по монастырям и монашеству. Вот, например, в одном ставропигиальном монастыре два иеромонаха начали издавать такую красивую газету, в которой критиковали Церковь, священноначалие. Вокруг них образовалось некое сообщество людей еретического толка, наверное. Прихожанами этого монастыря и паломниками была собрана информация и направлена в Управделами Патриархии. Из Управделами была передана в Синодальную комиссию по монастырям и монашеству. На место выехала комиссия, изучила ситуацию. И решением Священного Синода эта газета была запрещена к распространению в монастырях и храмах Русской Православной Церкви. Решение об этом было зачитано на трапезе во всех монастырях Русской Православной Церкви. Соответственно, после этого ни издавать, ни распространять эти издания смысла никакого не было. И таких решений проблем монастырских много. Знаете, еще… я думаю, что по благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла и был создана Информационная служба Синодального отдела по монастырям и монашеству, куда входит и сайт «Монастырский вестник», и журнал «Монастырский вестник», и теперь еще и форум «Монастырский вестник». Это всё площадки, где можно и нужно монастырские проблемы обсуждать. Но мало того, есть еще и возможность обсуждать проблемы современной монастырской жизни и в реальном времени — это монашеские конференции, Рождественские чтения. И профильное направление монашеское на Рождественских чтениях, где организуются круглые столы, и люди могут вставать, высказываться, задавать вопросы президиуму и залу. Например, на последних Рождественских чтениях очень много было вопросов, связанных как раз с информационными атаками на монастыри и монашество. Эти вопросы обсуждались, соборно как-то пытались прийти к какому-то решению: надо на это реагировать, не надо на это реагировать? Прозвучало такое мнение… Одна монахиня задала вопрос: «Надо ли нам реагировать на клевету?» И ответ был таким: «Что вы, собственно, волнуетесь из-за клеветы в прессе? Еще некоторое время назад нас расстреливали. А теперь просто-напросто пишут что-то плохое».

К. Мацан

— Вот это ответ, который наверняка, я надеюсь, удовлетворит монашествующих. Вот у нас есть Синодальный отдел по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ, уже само название которого подразумевает отношения со СМИ. И конечно, позиция «без комментариев» тоже является позицией. Но не всегда и не во всех случаях она уместна. Мы сегодня уже говорили про то, что мы сегодня живем неизбежно в информационном обществе, которое существует по принципу «от медиаскандала к медиаскандалу», такими вот пиками. Вы сказали, что много решений в жизни монастырей и в жизни Церкви принимаются, проблемы решаются, только просто в СМИ это не попадает, потому что это очень узкая повестка дня. А попадают в СМИ скорее вещи такие негативно-скандальные. И тут возникает вопрос: что если уж Церковь видит своей задачей работать со СМИ и присутствовать в медиапространстве — а как на скандалы реагировать? И надо ли реагировать? Потому что как только возникает та или иная ситуация, то возникает — не скажу, что совсем несправедливый — возглас людей: «А почему Патриарх, или епископ, или синодальный чиновник не выскажется, не осудит, не поедет и не разберется, не заявит свою позицию такую-то или такую-то?» Игорь Владимирович, как Церкви, которую мы пишем с большой буквы, вести себя в случае каждого нового медийного происшествия, назовем это так?

И. Мещан

— Я бы не совсем согласился с тем, что вы говорите — что Церковь совсем не реагирует, или мы не реагируем. Тот же Владимир Романович Легойда очень много выступает…

К. Мацан

— Я не говорю, что мы не реагируем… Наоборот, я говорю, что задача реагировать стоит всегда.

И. Мещан

— Задача реагировать стоит всегда, с одной стороны. Но с другой стороны, степень этой реакции может быть разной. Мы стараемся не вступать в ненужную полемику. То есть мы высказываем свое мнение по этому вопросу — кто хочет его услышать, он всегда его услышит. Кто не хочет услышать — ты можешь 20 раз его высказать, его не примут во внимание и никто слушать этого не будет. Если человек, или организация, или общество, или сообщество людей хочет услышать мнение Церкви, оно всегда его услышит по любому вопросу. Другой вопрос, что от нас часто ждут именно вступления в эту перепалку, перепасовку аргументами в стиле «сам дурак»: «А вот вы такие!» — «Да вы сами такие!»

К. Мацан

— Ждут конкретной позиции, совпадающей с позицией того, кто ждет.

И. Мещан

— Да, того, кто ждет. Потому что он ждет: «Ну как же так? Я бы им вмазал, я бы им сказал!» Ну хорошо, но это ты, это не Церковь. Надо не забывать, мы всегда забываем… Не мы, а многие люди забывают или не понимают, что такое Церковь. Церковь — это богочеловеческий организм. И когда мы говорим, что Церковь должна реагировать, это не значит, что богочеловеческий организм должен на это реагировать — Церковь в большом смысле, Церковь, которую мы пишем с большой буквы. А вот Церковь как люди, которые работают в Церкви…

К. Мацан

— Институции Церкви.

И. Мещан

— Институции Церкви, конечно, реагируют. Потому что люди, которые в Церкви, и люди, которые приходят, и священники — они все… Есть определенная иерархия в Церкви, как в организации, скажем так. А с другой стороны, есть какая проблема: светский человек думает, что Церковь — это некая общественная организация, которая должна высказываться… Вот «Зеленые»: «Мы боремся за это». Церковь ни за что не борется. Церковь борется только за спасение каждого конкретного человека для Бога и для вечности. И поэтому у нее другие задачи. Поэтому это надо всегда учитывать, когда мы говорим: «А почему Церковь?.. А почему она не требует повышения зарплаты, или еще чего-то такого?» Церковь делает то, что она должна делать на земле — как ей Господь наш Иисус Христос установил, тем Церковь и занимается, в большом смысле.

К. Мацан

— Мы начали наш разговор с очень, мне кажется, важной темы. Мне хотелось бы, что мы сейчас к ней вернулись. Это тема о том, что в монастырь, как вы сказали, «не уходят, в него приходят». Мы сегодня всю программу говорим о проблемах Церкви конкретно, о монастырском устроении жизни, о том, как эти проблемы решаются или не решаются, как на них реагировать. А мне бы хотелось задуматься о том, что — вот есть обычный человек, вот я, который приходит в монастырь. Я мирянин, я не помышляю о монашестве. Но тем не менее почему-то я чувствую для себя здесь какой-то источник смысла, источник какого-то очень важного знания — о жизни, о Боге, и, что самое парадоксальное, о себе самом. Игорь Владимирович, вы киваете. Вы так же это чувствуете? Как вы себе объясняете? Почему нам, мирянам, так иногда важны монастыри?

И. Мещан

— Потому что там по-другому для нас течет время. Потому что мы вырываемся из наших ежедневных каких-то вещей, которые мы делаем очень быстро — эта текучка наша, постоянные наши дела мирские и т.д. То есть мы попадаем в некое другое течение времени — и это течение времени связано непосредственно с присутствием Бога и с присутствием благодати Божьей. Можно сколько угодно объяснять человеку, что такое благодать, но пока он не поедет, например, в то же Дивеево или в Лавру, в монастырь и не побудет там какое-то время, выключив себя из этого обычного течения времени, и посвятит это время Богу. Вот монастырь — это место, которое, когда мы посещаем, мы посвящаем свое время посещения Богу. Вот посмотрите: мы спим 8 часов, а сколько мы молимся? 10 минут утром, 10 минут вечером.

К. Мацан

— В лучшем случае.

И. Мещан

— В лучшем случае! А монастырь — это то место, куда ты приходишь, и все твои 24 часа в монастырском измерении посвящены Богу. И это наша душа, как говорил Тертуллиан, «по своей природе христианка», она это чувствует. Она это чувствует — поэтому мы чувствуем это обновление, поэтому мы чувствуем эту благодать. Не мы чувствуем, это наша душа чувствует — то место, где ей хорошо.

К. Мацан

— Екатерина, вы каждый день на работу приходите и так буднично занимаетесь такими… сталкиваетесь, скажем так, с тем пространством, о котором сейчас так возвышенно сказал Игорь Владимирович. Вам каково работается вообще?

Е. Орлова

— Замечательно! «Свет миру — монахи, свет монахам — ангелы». Как часто говорит наместник Данилова монастыря архимандрит Алексий (Поликарпов): «Монахом может стать тот, кто видел монаха». И ведь действительно, люди, которые приезжают в монастыри, это и монахи потенциальные в том числе, правильно? Поэтому, чтобы понять — хочешь ты быть монахом или не хочешь ты быть монахом — надо побыть в этом пространстве. Нужно понять, твое это или не твое это. А буднично там находиться замечательно. Может быть, светским людям это удивительно слышать, но там на самом деле другие отношения между людьми, другие: мои начальники, старшие по послушанию, старшие по работе, они прежде всего заботятся о душах своих сотрудников. Конечно, дело не должно страдать. Но ты каждый раз видишь, как заботятся о твоей душе — мягко, тонко и деликатно. И этому хочется учиться, этому хочется учиться, находясь на рабочем месте. И честно говоря, мы же все пришли в монастыри, чтобы принести монастырям пользу… То есть у нас в миру была какая-то светская специальность, воцерковившись, мы решили послужить Церкви, монастырю. И приходишь ты туда с таким желанием, что «я сейчас всё это монастырю отдам!» А на самом деле это несравнимо с тем, что монастырь дает тебе. Несравнимо с тем, что монастырь дает твоей душе и даже твоему какому-то внутреннему, духовному, и как следствие, интеллектуальному развитию. Очень это важно и очень интересно. И надеюсь, что буду полезна монастырям в этом качестве еще какое-то время.

К. Мацан

— И лучшего финала для нашей беседы не найти. Спасибо огромное! Как говорится в таких случаях: есть о чем подумать. Екатерина Орлова — главный редактор сайта Синодального отдела по монастырям и монашеству «Монастырский вестник», член Межсоборного присутствия Русской Православной Церкви; и Игорь Мещан — генеральный директор издательского дома «Фома», член правления фонда Серафима Саровского сегодня провели с нами этот «Светлый вечер». Спасибо огромное за эту беседу! В студии был Константин Мацан. До свидания, до новых встреч на волнах радио «Вера».

И. Мещан

— Всего доброго! Спасибо!

Е. Орлова

— Спасибо! До свидания!