Поделиться
Устный счёт. В народной школе С. А. Рачинского. Николай Богданов-Бельский
«Остановимся на минуту, оглянемся на два-три истекших десятилетия. Какие поучения, какое руководство мог почерпнуть наш несчастный учитель из примера высших, образованных классов, из общения с ними, повторяю, не-сравненно более влиятельного, чем всякое школьное учение? Укрепление в вере и в добрых нравах? Нельзя не согласиться, что такой ответ был бы смешон, по редкости случаев, в коих он соответствовал бы истине. Яркая сигнатура ближайшего прошлого, это – в сфере умственной, вялый скептицизм, терпящий неслыханные глумления над всеми идеалами, в том числе и религиозными, и забавляюшийся этими глупостями; в сфере нравственной – торжество похоти и в области семейной, и в области имущества и власти. Да сохранит нас Бог видеть только в этом все содержание доживаемой нами эпохи. Были и есть течения другие, но скрытые и робкие…»
Это было чтение из книги статей и писем великого русского подвижника, педагога и учёного, вдохновителя движения церковно-приходских школ в России Сергея Александровича Рачинского, чья жизнь началась еще в пушкинские времена, а закончилась в самом начале века двадцатого. Составленная Ириной Ушаковой, книга называется «Из доброго сокровища сердца своего…», фрагмент из «Заметок о сельских школах» (1883-го года) читал нам Владимир Спектор.
Согласимся, то что мы слышали, написано словно бы сегодня, в наши, вот в эти быстротекущие, беспокойные дни, – когда всякое конкретное проявление духовного отношения к делу (в данном случае – преподавания детям основ знания и нравственности) воспринимается нами с чувством исключительности, как некая экзотика и абсолютный подвиг. А ведь речь-то – о нормативном, обыденном.
Куда там! Мы жадно ловим проявления этого подвижничества, чудом просачивающиеся в наши пресловутые СМИ, мы запоминаем имена этих наших современников, сельских и городских учителей, на каком бы конце страны они не жили и по-детски мечтаем о сокращении разделяемого нас географического пространства: не переехать ли, не переманить ли? И бесконечно недоумеваем малости этих проявлений. А ведь то же было и сто тридцать лет тому назад.
«Почему же эти течения так слабы и смутны, эти чистые люди так бездеятельны и робки, эти добрые дела так разрозненны и скудны? Почему не на этих делах, не примером этих людей, воспитываются наши подрастающие поколения, почему не эти течения овладевают жизнью нашего общества, нашей школы, а дают себя чувствовать лишь изредка, когда грянет гром? Кто в этом виноват?
Виновен в этом всякий из нас, и я, пишущий эти строки, и вы, мой благосклонный читатель. Жестоко слово сие, но еще жесточе другое слово, из него вытекающее. Мы должны стать иными людьми.
Подождите смеяться. Высказанное мною о школе начальной разве не приложимо в мере несравненно сильнейшей, в квадрате и кубе, к школе средней и высшей, к той школе, в коей воспитываются ваши собственные дети? Результаты налицо…»
Вы слышали? Этот собеседник и друг Толстого и Чайковского, уроженец польского рода, издавна служившего России, человек множества талантов, педагог и поборник трезвости, удалившийся трудиться в провинцию от научных столичных успехов, – обращается и на себя? Находит силы спохватываться?
…Да потому что всегда и во всем он уповал на благодать Божью и промысел. То стекло, через которое смотрел на мир раб Божий Сергий, конечно, как и у всех нас (вспомним апостола!) – было тусклым, но зоркость внутреннего взгляда упорно рассеивала, судя по статьям и письмам подвижника, эту замутнённость.
Рассеивала словно бы вопреки косности падшей человеческой природы.
«Да простит меня читатель. Течение мысли увлекло меня слишком далеко. Сельскому учителю не пристало заглядываться на горизонты, столь обширные. Но ведь и в самой скромной сельской школе есть окна, и поневоле иногда их откроешь, чтобы взглянуть на мир Божий, чтобы освежиться после зимних трудов, чтобы набрать сил к близкой осени... Обещаюсь вперед быть скромнее и говорить лишь о том тесном мире, в коем я живу и действую.
Господи, мысль мою Твоим смирением сохрани!»
«…Школы, вами основанные и руководимые, состоя в числе церковно-приходских, стали питомником в том же духе воспитанных деятелей, училищем труда, трезвости и добрых нравов и живым образцом для всех подобных учреждений…» – писал государь Николай II – Рачинскому. Живым образцом.
Псалом 101. Богослужебные чтения
Поделиться
Чем вера в Бога отличается от неверия? И есть ли какие-то преимущества у верующего человека перед неверующим? Ответ на эти вопросы содержится в 101-м псалме, который читается сегодня за богослужением в православном храме. Давайте послушаем.
Псалом 101.
1 Молитва страждущего, когда он унывает и изливает пред Господом печаль свою.
2 Господи! услышь молитву мою, и вопль мой да придёт к Тебе.
3 Не скрывай лица Твоего от меня; в день скорби моей приклони ко мне ухо Твоё; в день, когда воззову к Тебе, скоро услышь меня;
4 ибо исчезли, как дым, дни мои, и кости мои обожжены, как головня;
5 сердце моё поражено, и иссохло, как трава, так что я забываю есть хлеб мой;
6 от голоса стенания моего кости мои прильпнули к плоти моей.
7 Я уподобился пеликану в пустыне; я стал как филин на развалинах;
8 не сплю и сижу, как одинокая птица на кровле.
9 Всякий день поносят меня враги мои, и злобствующие на меня клянут мною.
10 Я ем пепел, как хлеб, и питие моё растворяю слезами,
11 от гнева Твоего и негодования Твоего, ибо Ты вознёс меня и низверг меня.
12 Дни мои — как уклоняющаяся тень, и я иссох, как трава.
13 Ты же, Господи, вовек пребываешь, и память о Тебе в род и род.
14 Ты восстанешь, умилосердишься над Сионом, ибо время помиловать его, — ибо пришло время;
15 ибо рабы Твои возлюбили и камни его, и о прахе его жалеют.
16 И убоятся народы имени Господня, и все цари земные — славы Твоей.
17 Ибо созиждет Господь Сион и явится во славе Своей;
18 призрит на молитву беспомощных и не презрит моления их.
19 Напишется о сём для рода последующего, и поколение грядущее восхвалит Господа,
20 ибо Он приникнул со святой высоты Своей, с небес призрел Господь на землю,
21 чтобы услышать стон узников, разрешить сынов смерти,
22 дабы возвещали на Сионе имя Господне и хвалу Его — в Иерусалиме,
23 когда соберутся народы вместе и царства для служения Господу.
24 Изнурил Он на пути силы мои, сократил дни мои.
25 Я сказал: Боже мой! не восхити меня в половине дней моих. Твои лета в роды родов.
26 В начале Ты, Господи, основал землю, и небеса — дело Твоих рук;
27 они погибнут, а Ты пребудешь; и все они, как риза, обветшают, и, как одежду, Ты переменишь их, и изменятся;
28 но Ты — тот же, и лета Твои не кончатся.
29 Сыны рабов Твоих будут жить, и семя их утвердится пред лицом Твоим.
Только что прозвучавший псалом имеет необычный заголовок. Это «молитва страждущего, когда он унывает и изливает пред Го́сподом печаль свою». И содержание в целом соответствует этому названию. Автор ощущает свою беспомощность перед лицом времени. Как дым, исчезли дни юности и молодости. От былой силы в теле не осталось и следа. Его плоть истощилась. Кости стали хрупкие, сердце наполнено тревогой. Автора мучает бессонница. Ему мерещится призрак приближающейся смерти. Он ощущает, как жизнь постепенно покидает его. Он словно превращается в тень. Автор сравнивает себя с филином и пеликаном. Обе эти птицы считались нечистыми. И нередко в контексте Священного Писания они являются символом запустения. Это ощущение неизбежности надвигающегося конца усугубляется нападками со стороны людей. Враги строят ему козни. Всё, что автор может сделать в этой ситуации, — признать своё бессилие и оплакивать свою жизнь. О чём он прямо говорит словами: «Я ем пепел, как хлеб, и питьё моё растворяю слезами».
Согласитесь, картина безрадостная. Однако в псалме парадоксальным образом присутствует и другое настроение. Здесь плачь и сокрушение соседствуют с надеждой и даже радостью. Это напрямую связано с тем, что автор ожидает наступления того времени, когда придёт Мессия. Он воцарится на Сионе. Этим именем назывался один из холмов Иерусалима. Но в сознании евреев это не просто место на карте. Это ещё и символ средоточия духовных сил богоизбранного народа. Символ будущего царства мира и справедливости. И автор псалма, находясь в своей непростой ситуации, уже сейчас ощущает себя участником этого наступающего царства.
Таким резким контрастом псалмопевец обращает наше внимание на важную закономерность духовной жизни. Подлинная вера в Бога не гарантирует нам внешне спокойную и размеренную жизнь. Она не гарантирует улучшения материального благополучия, уважения со стороны окружающих людей, физического здоровья. Как и любой другой человек, человек верующий может тяжко заболеть, потерять родных и любимых, попасть под сокращение на работе, разориться. В конце концов, как и всякий другой человек, человек верующий телесно умирает. Однако подлинная жизнь по вере даёт нам совершенно особый взгляд на происходящее вокруг, при котором жизнь перестаёт быть плоской и одномерной, а трудности и проблемы перестают ощущаться глобальными и непреодолимыми. И для верующего человека в любой тоске и печали всегда найдётся довольно места для надежды и даже радости.
Псалом 101. (Русский Синодальный перевод)
Псалом 101. (Церковно-славянский перевод)
Псалом 101. На струнах Псалтири
Поделиться
1 Молитва страждущего, когда он унывает и изливает пред Господом печаль свою.
2 Господи! услышь молитву мою, и вопль мой да придет к Тебе.
3 Не скрывай лица Твоего от меня; в день скорби моей приклони ко мне ухо Твое; в день, [когда] воззову [к Тебе], скоро услышь меня;
4 ибо исчезли, как дым, дни мои, и кости мои обожжены, как головня;
5 сердце мое поражено, и иссохло, как трава, так что я забываю есть хлеб мой;
6 от голоса стенания моего кости мои прильпнули к плоти моей.
7 Я уподобился пеликану в пустыне; я стал как филин на развалинах;
8 не сплю и сижу, как одинокая птица на кровле.
9 Всякий день поносят меня враги мои, и злобствующие на меня клянут мною.
10 Я ем пепел, как хлеб, и питье мое растворяю слезами,
11 от гнева Твоего и негодования Твоего, ибо Ты вознес меня и низверг меня.
12 Дни мои - как уклоняющаяся тень, и я иссох, как трава.
13 Ты же, Господи, вовек пребываешь, и память о Тебе в род и род.
14 Ты восстанешь, умилосердишься над Сионом, ибо время помиловать его,- ибо пришло время;
15 ибо рабы Твои возлюбили и камни его, и о прахе его жалеют.
16 И убоятся народы имени Господня, и все цари земные - славы Твоей.
17 Ибо созиждет Господь Сион и явится во славе Своей;
18 призрит на молитву беспомощных и не презрит моления их.
19 Напишется о сем для рода последующего, и поколение грядущее восхвалит Господа,
20 ибо Он приникнул со святой высоты Своей, с небес призрел Господь на землю,
21 чтобы услышать стон узников, разрешить сынов смерти,
22 дабы возвещали на Сионе имя Господне и хвалу Его - в Иерусалиме,
23 когда соберутся народы вместе и царства для служения Господу.
24 Изнурил Он на пути силы мои, сократил дни мои.
25 Я сказал: Боже мой! не восхити меня в половине дней моих. Твои лета в роды родов.
26 В начале Ты, [Господи,] основал землю, и небеса - дело Твоих рук;
27 они погибнут, а Ты пребудешь; и все они, как риза, обветшают, и, как одежду, Ты переменишь их, и изменятся;
28 но Ты - тот же, и лета Твои не кончатся.
29 Сыны рабов Твоих будут жить, и семя их утвердится пред лицем Твоим.
«Буду у бабушки!»
Поделиться
Фото: Juan Pablo Serrano / Pexels
В магазине было тесно, душно и неспокойно. Дима давно стоял в очереди к кассе и не думал сдаваться. Сегодня он покупал подарки для самых дорогих гостей. Вечером его друзья пообещали зайти не одни, а со своими семьями.
Когда подошла его очередь, выяснилось, что после подсчёта игрушек и шоколадных наборов, Диме не хватает пару сотен рублей. Сначала он растерялся, но, как только принял решение отказаться от красивой подарочной бумаги, худощавая старушка из очереди, вдруг произнесла негромко: «Молодой человек, я доплачу». Он обернулся. Пепельные волосы, ясный взгляд, мягкий голос. Незнакомка уверенно протянула необходимые купюры: «Не экономьте на радости, пожалуйста. Вы же явно готовитесь к важной встрече». Сказано это было с такой доброжелательностью, что даже не вызвало в Диме чувства неловкости. Да, встреча действительно была важной. Лучших друзей у Димы было двое. Толика он знал ещё с детского сада. С Сашей они познакомились чуть позже, и втроём делили сначала школьные, а потом и университетские годы.
Вечером Толик с женой привезли домашний торт, Саша с Таней — фрукты. Когда за окном окончательно стемнело, Дима рассказал друзьям о встрече в магазине со старушкой. «Знаете, — произнёс он задумчиво в конце, — там, в очереди, я будто снова стал шестилетним мальчишкой. Счастливым, беспечным ребёнком, у которого опять есть бабушка. И для неё важны все его заботы. А ещё я понял, как преступно было видеться с ней так редко в последние её годы».
Толик и Саша молча кивнули. Вернувшись домой, они принялись за поиск билетов: Толик на поезд, Саша на самолёт. Изменили планы на следующие выходные. Вместо них написали в своих ежедневниках большими буквами, будто под копирку, всего три слова — буду у бабушки!
Текст Виктории Каушанской читает Илья Крутояров.
Все выпуски программы Утро в прозе
