«Умение прощать». Семейный час с Туттой Ларсен и протоиереем Артемием Владимировым (17.02.2018)

У нас в гостях был духовник Алексеевского женского монастыря в Москве протоиерей Артемий Владимиров.

Накануне Прощеного воскресения мы говорили о значении этого дня, о чине Прощения и об умении оставлять все обиды, и прощать по-настоящему.

---

Тутта Ларсен

— Здравствуйте, друзья, вы слушаете «Семейный час» на радио «Вера». В студии Тутта Ларсен и наш гость, старший священник и духовник Алексеевского женского монастыря в Москве, член Патриаршей комиссии по вопросам семьи, защиты материнства и детства, протоиерей Артемий Владимиров.

Протоиерей Артемий

— Приветствую вас, дорогие наши и преданные радиослушатели.

Тутта Ларсен

— До начала Великого поста остались буквально сутки. И нас завтра ожидает Прощеное воскресенье — такой очень...

Протоиерей Артемий

— Великий день.

Тутта Ларсен

— Великий и, мне кажется, очень трогательный в то же время день, когда ну вот действительно это, наверное, тот самый день, вот мне сейчас в голову пришло: обычно там мы с понедельника новую жизнь начинаем или там с Нового года. Вот с Нового года я там больше не пью алкоголь, худею, не ругаюсь со своими близкими или там, не знаю, начинаю заниматься каким-нибудь делом, которым давно планировал заняться. Но на самом деле, мне кажется, что Прощеное воскресенье это как раз и есть тот самый чудесный день в году, когда действительно у нас есть реальный шанс начать какую-то новую жизнь и оставить позади то, что нам мешало быть счастливыми, радостными. Мешало, как вериги какие-то, тащило нас назад в прошлое, в рефлексию, в какие-то наши страдания. Хотя, с другой стороны, это очень тяжело: взять вот так вот перед всеми покаяться, у всех попросить прощения, и таким вот чистеньким, как младенчик из купели, войти в Великий пост и провести весну духовную действительно в состоянии вот такого вот обновления и покрывания просто яблоневым цветом духовным.

Протоиерей Артемий

— Тяжело. А кто сказал, что в поезде будут кормить бесплатно? А кому легко? Но вы знаете, на самом деле легко, потому что не только ты простишь, но и тебя простят. И, безусловно, нас счастья лишает преимущественно не лишний вес и не ненормированный рабочий день, а несчастная склонность помнить обиды, угрызаться собственным самолюбием. Мы накапливаем за год столько негатива в общении с подобными нам, которых иногда, прости Господи, и за ядовитых насекомых не считаем, а смотрим как на исчадие ада, что очистить нутро, мысли, чувства, язык от этого шлака и решительно всем изречь «прощаю» и простить — это счастье со слезами на глазах. Представьте себе: в конце взаимного прощения обид, вот этого трогательного чина — я как священник вместе с собратьями стою у алтаря, под ступенечками амвона, с крестом, и каждому человеку — прихожан знаю в лицо, хотя появляется всегда много новеньких в этот вечер, похоже, просто паломничество в храмы свершается. И к каждому ты обращаешься на ты — я вообще-то на вы даже с животными, но здесь особый случай, — говорю: «Прости меня, брат! Прости меня, сестра! — Бог простит, батюшка! Что вы, что вы... — И вас, и тебя Бог простит, и я прощаю». Вы знаете, когда к этому относишься не как к какому-то механическому ритуалу, а действительно выдыхаешь из сердца эту милость, тем паче, что реально ведь оседает какой-то тяжелый металл в общении с твоими прихожанами: недоразумения, что-то сказал лишнее, или услышал не то, что нужно, или поддакнул, а получилось, как участие невольное в какой-то сплетне, непроверенной информации, — вот реальное ощущение, что тебя, из самих сочленений, составов, из мозгов выходят токсины, бляшки — вы чувствуете необыкновенную легкость. Хотя приходится попотеть, если пятьсот человек мимов вас прошли ручейком. Но вы выходите из храма, как после русской бани: ног под землей не чуете, вечернее небо кажется ласковым, даже меняются черты лица — какие-то искорки в глазах, интонации размягченные. А главное, вы осознаете, что Отец Небесный, Тот Самый, Кто изрек: «Прощайте и прощены будете. Если вы не простите должникам вашим, то и Отец ваш Небесный не простит вам согрешений ваших», — вы чувствуете на себе взор Божий. И сердце согрето, просветлено, умягчено, жизнь прекрасна и удивительна. Так что отходишь ко сну, повторяя, как младенец: «Слава Тебе, Боже! Слава Тебе, Боже!» И совершенно правильно вы говорите: вступаете в Великий пост без страха и упрека. Понимаете, что Божия благодать будет вас питать Святыми Таинами, у вас нет уже никаких препон к тому, чтобы чаще причащаться: ведь самое главное и необходимое условие это примирение с ближними.

Тутта Ларсен

— Вы знаете, я вот думаю сейчас, сижу, что проще: просить прощения или прощать? И раньше мне казалось, что попросить прощения это более сложное какое-то действие, какое-то движение души. А сейчас, поразмыслив, я понимаю, что прощать-то, оно куда сложнее, чем просить прощения. Ну ты вот наделал делов, сказал: «Прости меня, я не хотел», — и дальше пошел. А человек, которого ты с этим оставил, ему как-то надо все это переработать в себе, и искренне отпустить, и простить, а иногда это бывает совершенно невозможно.

Протоиерей Артемий

— Конечно, меня озабочивают ситуации, когда вот этот словоохотливый, по видимости смиренный человечек не меняет своего эгоистического потребительского отношения, а просто стал бесстыдником: прикрываясь христианской терминологией, высасывает жилы и соки, пользуясь христианским умозрением, настроением своего ближнего. Но тем не менее, мне кажется, что свойство прощать, оно поистине божественное, оно делает нас царями и священниками. Христос раскинул на Кресте Свои объятия и изрекает прощение всякому кающемуся. Когда мы прощаем, в нас более всего сияет образ Божий, мы действительно чувствуем себя богозданными личностями. И власть, способность и желание простить говорит о том, что мы сыны света и сыны Царства. Простить — это, конечно, не значит бросаться в объятия к человеку, который одно пишет, а два имеет в уме. Может быть, я уже буду осторожнее с ним общаться? Может быть, сохраню известную дистанцию, по крайней мере, не буду ему поверять каких-то глубоких тем и не буду с ним иметь тех дел, которые требуют абсолютной искренности? Но не держать зла, вверить его со всеми потрохами милости Божией, как-то почувствовать сердечное облегчение — это прекрасно. Конечно, просить прощения нелегко. Я, например, как священник знаю, и вокруг себя знаю людей, которым, увы, никак не свойственно никогда, ни в каких ситуациях, ни у кого просить прощения. И как будто шпиль какой-то стоит: внутренняя гордость или какое-то сознание себя римским папою, который всегда прав. И такие люди по-своему несчастны. Они бывают и мужского чаще, бывают и женского пола. И для них это действительно великий подвиг — смириться настолько, чтобы сказать: я не прав, я ошибся, простите меня. Но неслучайно это слово именовали когда-то в советское время волшебным, на самом деле это святое слово, оно чудотворное. Повинную голову меч не сечет.

Тутта Ларсен

— А как быть, если у тебя не получается простить? То есть ты сказал: я прощаю, и ты вроде бы ну человеку выдал там билетик зеленый, зеленый свет...

Протоиерей Артемий

— Green Card.

Тутта Ларсен

— Да, грин-карту, а внутри ты все равно понимаешь, что ну ты его освободил, а сам не освободился от этого — от этой ситуации, от этой обиды.

Протоиерей Артемий

— Ну когда я говорю «я вас прощаю», я всегда внутреннее надеюсь (говорю про себя) на Божию помощь. Действительно, это же не просто шевеление губ и сотрясение воздуха, но мы мысленно обращаемся к Спасителю, Который обещает разрешить, очистить, освободить нас от наших грехов. И вы знаете, на поверку, если я делаю это с верою, а не для галочки, всегда импульс Божий я буду чувствовать и ту внутреннюю поддержку, то просвещение Божией благодатью, которые в Церкви осязательно имеют место быть. Но тем не менее, наверное, раз вы спрашиваете, видимо, бывают такие случаи трудные, как медики говорят, — то есть остается в сердце какая-то тяжесть, какая-то рана. Думаю, что тогда нужно предоставить дело времени. Время — хороший учитель. Исповедь, причастие, молитва, в том числе за обидчиков. Важно не давать этому сатанинскому когтю внедриться в вас — я имею в виду застарелая обида, под воздействием которой человек уже даже и не хочет простить

Тутта Ларсен

— Но если я не искренне даю человеку прощение, может быть, это еще больший грех, чем не прощать? Ну то есть не говорить это, не озвучивать. Если я внутренне не могу пока его простить, а так сказал ему: «О’кей, прощаю тебя», то, может, я еще больше грешу, чем если скажу, что не прощаю, пока никак не могу?

Протоиерей Артемий

— Богобоязненный христианин, то есть стремящийся причащаться Святых Христовых Таин и ежедневно два раза, а то и более на дню произносящий слова «и остави нам долги наши, якоже и мы оставляем должником нашим», предпринимает все усилия, чтобы в сердце его не было подобной раздвоенности, раскола и тяжести. Потому что, знаете, достаточно прочесть один раз из Киево-Печерского Патерика повествование о некоем диаконе Тите (Тит — мужское имя) и его оппоненте: они были очень дружны, два насельника Киево-Печерского монастыря, один был диакон, другой, по-моему, священник даже. Но вот между ними пробежала мышка, потом кошка, а потом лукавый их так озлобил, что один выходил из храма, если другой входил в церковь. Тит разболелся к смерти и молил, чтобы Евагрий пришел и примирился с ним. А тот, находясь уже под воздействием сатанинской озлобленности, какой-то черной меланхолии, сказал: «Ни в нынешнем, ни в будущем веке не прощу тебя!» Он сказал это, стоя...

Тутта Ларсен

— В храме.

Протоиерей Артемий

— В дверях кельи. И тотчас был поражен невидимой стрелой Божественного правосудия. Это не выдумка не благочестивый сюжет, а это реальное свидетельство. Тит, который был практически парализован, вдруг восстал, в него вошла сила Божия как награда за стремление примириться, а Евагрий испустил душу. И это был страшный случай, который вошел в Киево-Печерский Патерик — любимое чтение русского народа, вместе с Псалтирью. Я всегда вспоминаю это ужасное, из уст Евагрия вышедшее слово: «Ни в нынешнем, ни в будущем веке не прощаю тебя!» — и мгновенная смерть. И вы знаете, когда сталкиваюсь где-то в храме с людьми на исповеди, которые говорят: «Не могу простить покойную мать», — я вздрагиваю всегда и употребляю все средства красноречия, иногда вот и этот эпизод рассказываю, чтобы вместе мы, помолясь, вверили обидчика милости Божией. Простить легко, когда ты понимаешь, что Христос пришел в этот мир, чтобы нас очистить, и простить, и избавить от власти диавола. Христос, как врач, пришел к безнадежно больным и пролил всю Свою кровь за тебя, за меня. Соответственно, если Бог это сделал и повелевает нам: «Прощайте, как Христос простил вас», то христианин, конечно, получит инъекцию Духа Святого с тем, чтобы совершенно исцелиться от этой страсти. Люди не прощающие, как бы эту жабу на груди греющие, как гадюку за пазуху прячущие, они даже внешне выделяются: меняются черты лица, становится холодным взор, колючим, душа как будто съеживается, скукоживается. Почему? Ну сказано: «Ненавидящий брата своего есть человекоубийца». Может быть, я и не ненавижу, но если не прошу ему прощения... Что значит не простить — это желать ему вечной гибели в геенне огненной. Что значит простить: «Господи, дай ему покаяться! Господи, приведи его в сознание его грехов, чтобы он ужаснулся безобразию своего поступка. Я хочу ему исцеления. Ты пришел простить всех, прости его», — вот за такую молитву ты получишь просимое: мир сердца.

Тутта Ларсен

— Вы слушаете «Семейный час» на радио «Вера». Говорим с нашим гостем, протоиереем Артемием Владимировым, накануне Прощеного воскресения о том, как научиться прощать. А если ты просишь, а тебя не прощают упорно, как тут быть? Ведь это уже не от тебя же зависит. Молиться?

Протоиерей Артемий

— Некоторые люди, вы знаете, просто отчаиваются, паникуют, приходят к священнику: «Батюшка, мне, наверное, уже нельзя причащаться Святых Христовых Таин — меня не простили». Священник поспешит успокоить: если вы сделали все от все зависящее для того, чтобы примириться с какой-то соседкой коммунальной, или невестка со свекровью неуживчивой, если вы руки сложили на груди и попросили не попомнить зла, а в ответ услышали презрительное: «Поди ты... катись отсюда», то апостол Павел на сей счет говорит однозначно: «Насколько возможно от вас, мир имейте со всеми». К миру призвал нас Господь. Я со своей стороны прошу у вас прощения за то, что вот монополизирую беседу и практически не даю вам возможности вставить слово. В следующей передаче обязательно исправлюсь. «Прости меня», — и меня прощают. Ну а если не простили — it’s your headache — это ваша головная боль.

Тутта Ларсен

— Ну батюшка, конечно же, это счастье, что вы монополизируете эфир. Потому что кто еще так хорошо, развернуто и полно ответит на все наши вопросы. А, кстати, я вдруг поняла, что толком ни разу и не задумывалась об этимологии слова «прощение», а похоже, что оно происходит от слова «просто»?

Протоиерей Артемий

— «Где просто — там и ангелов со сто». Интересно. Действительно вопрос вы задали очень интересный. Там где нет прощения — там непросто, там вот эта лукавая, скособоченная, скукоженная душа, там нет света Божия, там какие-то извилистые такие коридорчики, какие-то подземелья, двойное дно. А «прощение», «простите» — да, действительно, речь идет о каком-то выпрямлении, распространении сердца, когда уходят всякие сгустки тьмы, воцаряется абсолютный свет. И думаю, что мы с вами на правильном пути в этом неожиданном для нас этимологическом, филологическом размышлении.

Тутта Ларсен

— Получается, что прощение нужно нам для того, чтобы упростить наши отношения с кем-то.

Протоиерей Артемий

— Совершенно правильно, и это тоже. И я удивляюсь вашей, знаете, такой проницательности словесной. Действительно, там, где есть обида, там теряется доверие, а где нет доверия, то из простого получается сложное. Там каждое слово влечет за сбой рой подозрений, там извращается смысл. А если я прошу у вас прощения, вы прощаете меня — мы вновь с улыбкой смотрим друг на друга, и жизнь становится простой, и ясной, и прекрасной. Пожалуй, действительно, думаю, что слово «прощение» говорит не только о прояснении внутреннего душевного состояния, но и о выстраивании мирных, как говорит Сергей Викторович Лавров, продуктивных, созидательных взаимоотношений с ближними.

Тутта Ларсен

— Но мне тоже кажется, когда у тебя простые отношения строятся с миром и людьми, то это и есть такое обязательное условие счастья, радости в жизни, к которому мы все стремимся и которое очень труднодостижимо.

Протоиерей Артемий

— «Возьмемся за руки друзья, чтобы не пропасть поодиночке». И воскресный вечер Прощеного воскресенья, он и должен возвратить нам этот утерянный рай. У английского писателя Мильтона есть многостраничное произведение «Потерянный рай». И вот, дорогие радиослушатели, мы имеем не просто шанс, а призываемся вновь войти в Божий рай, оставив за порогом храма мнительность, подозрительность, обиды, амбициозность, честолюбие, вот эти «зубы» — «я имею на вас зуб» — оставим их на церковной полке, и какими-то беззубыми словесными младенцами войдем в Великий пост.

Тутта Ларсен

— Да, но это какое-то немыслимое усилие. Это какой-то невозможный уровень просветления что ли должен на человека снизойти, чтобы вот так вот, абсолютно по образу и подобию Христа никого не осуждать, всех, даже тех, кто тебя мучает, прощать. И это состояние какого-то, ну для кого-то, наоборот, какое-то состояние какого-то отупения что ли, да? Вот когда ты выключил все чувства свои, и тебя ничего не трогает, ничего не обижает: все мне одно, все едино, все хорошо. А, наступили на ногу — спасибо, дали по голове — спасибо, деньги украли — спасибо.

Протоиерей Артемий

— Я думаю, что в отличие от инфантильного Леля или какого-то, простите, лица с неполноценной психикой, который — аха-ха, аха-ха, — смешком реагирует и на горе, и на радость, состояние христианина прощающего и прощенного — это, наверное, что-то особое. Это пребывание Христа за пазухой, когда вот солнышко светит в твоем сердце, и его лучи, распространяясь, согревают всякую приходящую к тебе душу. А Владимир Владимирович Маяковский не о том ли говорил: «Светить всегда, светить везде — вот лозунг твой и солнца». А Герда, моя любимая сказочная героиня, которая сумела потепление климата вызвать в снежном царстве, и Кая — загипнотизированного, зомибированного — вновь вернуть бабушке с розовым кустом?

Тутта Ларсен

— Но это уже прямо-таки уровень святости или блаженства, то есть ты становишься блаженным. А как же? Ну вокруг тебя мир кипит, бурлит, завихряется, а это значит, что ты должен как-то вообще из него выйти, чтобы в это состояние прибыть.

Протоиерей Артемий

— Либо иметь внутри себя нечто такое неотмирное, иноприродное, что не позволяет сгусткам тьмы, вот этим обыкновенным для нас отрицательным эмоциям вторгаться в тебя и лишать тебя твоей радости о Господе. Кстати, не забудем, что одно из последствий Прощеного воскресенья на уровне психологическом — это удивительная радость. Ведь покуда ты держишь обиду, обижаешь кого-нибудь или обижаешься — у тебя по кислой морде, простите, видно, что ты уже не совсем человек, а какая-то сколопендра, какая-то кикимора лесная. И напротив, если у меня отлегло, я отпустил ситуацию, я вас простил, несмотря на то, что мы мне подложили поросенка — человек сразу внутреннее успокаивается, у него проступает на лице улыбка, мягчеет взор. Говорят, что настоящего христианина и обидеть-то невозможно, настолько он благожелателен и радостен в общении. Во всяком случае, Иоанн Златоустый как-то изрек (я вот, запомнив эту цитату, всегда ее вспоминаю, когда мне хочется на кого-то разобидеться): «Кто обижается, тот просто глуп». Ну как мне не хочется быть тупым, тормозом — стараюсь все-таки не допускать до себя этого такого противного, какого-то неуютного и очень тяжелого чувства.

Тутта Ларсен

— Мы скоро продолжим нашу беседу.

Тутта Ларсен

— Вы слушаете «Семейный час» с Туттой Ларсен на радио «Вера». У нас в гостях старший священник и духовник Алексеевского женского монастыря в Москве, член Патриаршей комиссии по вопросам семьи, защиты материнства и детства, протоиерей Артемий Владимиров. Говорим о том, как научиться прощать. И мы говорили об обиде. Мне еще очень нравится высказывание отца Димитрия Смирнова, по крайней мере, ему его приписывают: «Обиделся — снимай крестик и клади на пианино». Вот это очень такая, мне кажется, понятая и простая формула того, что значит такое обида для тебя. Если ты обижаешься, то как бы вредишь только себе.

Протоиерей Артемий

— Как бы отрекаешься Христа. Вы знаете, вот меня иногда спрашивают... Я не из обидчивых, честно скажу, но все-таки прожил уже почти сто лет на земле и знаю, что сокращает жизнь именно обидчивость. И если меня спросят: «Батюшка, а вы что, такой блаженненький и есть? Вас что, никогда вот так вот не цепляет эта обида?» Не могу сказать. Бывает, как бы враг подкрадывается незаметно. Особенно если священника кто-то — к нам очень почтительно относятся, — а тут вот с ехидцей иногда, без какого-то должного пиетета, вроде как цепляет. Но здесь важно, мне кажется, быть начеку и сразу же, едва лишь только вот этот коготок появился, тотчас его доводом разума и рассудка отсечь. Вот мне нравятся слова преподобного Серафима: «Если бы ты был святым, то на тебя бы никто не обижался». А вчера я служил в одном храме, поздравляли батюшку с именинами, и он с амвона такую мудрую вещь произнес, я даже вот сегодня во сне эту вещь про себя каким-то образом повторял, так она меня впечатлила. Батюшка говорил о том, что священник, свершая свое приходское служение, отдавая усилия созиданию храма, должен всегда помнить: «Господи, я никто и звать меня никак, — говорил батюшка, — то есть Ты, Господи, Сам действуй через мои слова, через мои дела. Я созидаю храм, но это не моя собственность, я все делаю для людей, потому что Ты заповедал это». И вот эта внутренняя установка: я очень какое-то маленькое существо, я какой-то младенец, я не нечто немаловажное, а совершенное ничто. Но не забытый Богом васька, а я чадо, дитя, которое всецело устремляется к Богу и просит Его помощи. И вот это внутреннее помышление о том, что ты нечто маленькое, что ты не пуп земли, не индюк с раздувшимся зобом, а вот малое дитя, которое не способно ни на кого таить обиду и смотреть букой — оно мне лично помогает.

Тутта Ларсен

— Почему так получается большей частью в нашей жизни, что самые тяжкие обиды наносят нам самые близкие люди, и их-то нам и труднее всего прощать?

Протоиерей Артемий

— Наверное, потому что они меньше всего нас стесняются и меньше всего берегут наш внутренний мир. Вот мы с вами находимся в такой приятной фазе знакомства, встречаясь в этой радиорубке и имея нелегкую задачу провести эфир на заданную тему, прибегая к экспромту, мы должны работать с вами в паре, дуэтом и не по принципу: кукушка хвалит соловья, вы не лисичка, я не ворона с куском сыра, что у нас нет даже какой-то психологической подпочвы для нанесения друг другу ударов из-за угла. Мне хочется соответствовать вашему интеллектуальному уровню. Вы всегда прекрасно выглядите, приходя на встречу с батюшкой — comme il faut— то есть с иголочки. А вот домашние, они не перед софитами, не перед кинокамерой и, наверное, распускаются часто и плохое настроение не считают нужным сдерживать.

Тутта Ларсен

— Мы говорим с вами об обидах. Но ведь бывают вещи, которые мы совершаем по отношению друг к другу, которые глубже, и больнее, и страшнее, чем обида. Какие-то, например, ну какие-то такие не совсем поправимые вещи, хотя, наверное...

Протоиерей Артемий

— А иногда совсем непоправимые.

Тутта Ларсен

— Ну вроде как все поправимо, кроме смерти. Но тем не менее, например, измену в супружеской жизни иногда бывает простить невозможно, даже если виновник покаялся, вернулся, и они продолжают жить вместе. А она все равно, она не может с этим справиться, это ее разрушает, разъедает изнутри...

Протоиерей Артемий

— Только Бог может исцелить эту рану и время. Действительно, когда...

Тутта Ларсен

— Но можно ли вообще прощать такие вещи?

Протоиерей Артемий

— Если человек приполз в слезах, кается: «Себя не помню, какой ангел меня дернул, что вдруг мне изменило самообладание, я забыл о последствиях...» — иногда, увы, такое слышишь. Притом что бывает, изменила больше плоть, чем дух. Тем не менее, конечно, изрядное благородство и большая молитвенная просвещенность, близость к Богу пострадавший половины требуется, чтобы прикрыть руками эту зияющую рану в твоем собственном сердце и улыбнуться тому, кто попрал обеты верности. Тем не менее история показывает, что и эти раны Божия благодать прикрывает. Ну у меня опыт пастырский. Дело в том, что человек, вот так ударивший под дых свою спутницу жизни, он прежде всего должен раскрыть эту рану взору Божиему, он должен покаяться пред Создателем. Потому что, как говорит Иоанн Златоуст, супруги это единая плоть. И, скажем, муж, изменивший жене, он половинку этой плоти разрывает и бросает на съедение блуднице. Почему мучается вторая половина — потому что они один организм. «Жестока, как ад, ревность», — утверждает царь Соломон. И не только ревность, но и обида, и физическая мука — мы же единое целое. И вот почему облегчение наступает тогда, когда согрешившая половина Богу раскрывает эту рану. Священник вместе с кающимся молится, Дух Святой снисходит, врачует — это невидимо для глаза, но это осязательно для сердца, —врачует рану. Диавол бежит прочь, посрамленный смирением и искренностью кающегося. А вторая половинка, супруга, издали наблюдающая, как ее муж становится на колени и, смиренно склонив главу, — возвращение блудного сына в Отчий дом, — принимает разрешительную молитву, она чувствует, что исцеление касается и ее собственного сердца. Это, наверное, самые запоминающиеся и радостные минуты в жизни священника, духовника, когда он подзывает, после принесения им исповеди, подзывает супругу — а она пришла с каменным лицом, какая-то помраченная такая, внутренняя ее мучает болезнь, — и просит разрешения прочитать совместную над ними молитву. И молит Господа Бога о том, чтобы порванные нити доверия были Божией рукой вновь соединены, и чтобы дух единомыслия, единодушия, доверия вновь заполнил их сердца. И вот вы чувствуете, как на скелет нарастает плоть и кровь. И когда вы видите улыбку на лице женщины, оскорбленной, можно сказать, в ее самых интимных переживаниях и мысли, это, конечно, свидетельство, что Воскресший Христос на самом деле действует через того, кто прощает и просит прощения. И здесь Христос Воскресший реально соединяет и умиряет сердца.

Тутта Ларсен

— Но ведь бывает такая ситуация, когда человек систематически делает какие-то поступки: либо он пьянствует, либо он поднимает руку, либо изменяет. Просит прощения, смиренная вторая половина его прощает, а он через какое-то время возвращается к прежнему. И получается, что ты, давая ему прощение, потворствуешь его греху.

Протоиерей Артемий

— Да, конечно, Господь учит нас прощать семьдесят раз на семь — то есть быть расположенным к прощению, иметь готовность прощать. Но и кающийся должен иметь готовность исправлять свою жизнь. Одно дело, речь идет о мелочах. Я уже как-то рассказывал об одном смиреннейшем батюшке, отце Тихоне Пелихе, почившем давно, матушка которого была немножко расслаблена умственно. И вот она говорила с промежутком через полторы минуты: «Открой форточку, закрой форточку... Открой форточку, закрой форточку...» — и так как речь шла о склеротическом явлении, то батюшка, видимо, упражняясь в долготерпении и любви, безмолвно это делал, как по раз навсегда заведенному механизму, и оставался благодушным. Но, простите, если речь идет об измене родине — для этого существует трибунал. И если человек бесконечно или, так скажем, бестрепетно вновь и вновь распинает доверие своего сродника или своей половины, есть какая-то линия поверхностного натяжения, которая может лопнуть, учитывая, что мы существа ограниченные. Невозможно бесконечно предавать любовь. Любовь требует трепетного, бережного отношения и совместного взращивания. И, скажем, грубость, какое-то мужланство, матерная брань, агрессия, которая бьет рикошетом по детям. Один раз сорвался. «Чтобы этого больше не было никогда, покайся», — она прощает. Но если он, просто это его modus vivendi, в конце концов, конечно, терпение может лопнуть. И есть такая красная линия, такая черта, перейдя которую, иногда уже невозможно восстановить доверительные отношения.

Тутта Ларсен

— Когда мы готовимся к причащению, в молитвах есть такие слова: «первее примирися тя опечалившим».

Протоиерей Артемий

— Да.

Тутта Ларсен

— Это как раз о том, что надо простить всех, кто тебя расстраивал? Или буквально прямо позвонить, сказать: ой...

Протоиерей Артемий

— Прежде всего примирись с опечалившими тебя. То есть не ты опечалил, а тебя опечалили — какое-то у тебя смущение, какое-то у тебя недовольство, имеешь ты вот эту обиду — давай-ка брат, прежде причащения, прежде, чем подойдешь к Святой Чаше, постарайся разгладить эти морщины и изреки царственное слово «прощаю», не носи камней в своей душе. Да, действительно, видите, все в нашей жизни измеряется светом Таинства Причащения: мы должны так жить в семейной жизни — недавно вели с вами по этому поводу дискуссию непростую, трудную, — в отношении обид, должны так строить свою жизнь, чтобы всегда быть готовым участвовать в Тайной Вечере Господа Иисуса Христа. А для этого мне необходимо иметь сердце мирное, спокойное, светлое, прощающее, милующее. Я должен быть настолько внимателен, чтобы ни на кого не окрыситься, никого не облаять, ни на кого не спустить полкана. Я думаю, что в данном случае я не просто становлюсь каким-то «блаженненьким», но человеком благовоспитанным, человеком высокой духовной культуры, аристократом духа. На помощь лично мне (последние слова я не о себе произнес, а в обобщенном смысле) приходит юмор. На мой взгляд, в современной жизни, в будничном общении, когда люди очень неровные, статическое электричество так и брызжет, коротит, вот нужно иметь всегда в запасе какую-то мягкую шутку, какую-то улыбку, как-то эти углы надо стачивать. Иначе мы все загремим в психосоматическое отделение, а там, знаете, сорок дней провести нужно.

Тутта Ларсен

— Сегодня очень так ну популярны социальные сети. И завтра немалое количество людей, которые даже ну не особо там ходят в церковь и молятся, будут писать у себя на страничке в фейсбуке (деятельность организации запрещена в Российской Федерации): «Простите меня все». Можно ли это считать реальным каким-то призыванием к прощению или это все-таки просто поза? Или эсэмэску кто-нибудь тебе пришлет: «Прости меня, дорогая».

Протоиерей Артемий

— Ну не думаю, что это поза. Россия это особая страна, где церковные уставы и праздники настолько глубоко входят в нашу жизнь, как мы, знаете, Масленицу с вами провожали деятельно, не как пассивные созерцатели, вот этот Прощеный день о себе заявляет в жизни даже людей нецерковных. И думается, что друзья по фейсбуку (деятельность организации запрещена в Российской Федерации) не останутся равнодушными. Во всяком случае, тут важна интенция, намерение. Слово не воробей, вылетит — не поймаешь. Если из твоих уст вышло такое доброе, светлое, ласковое, искреннее слово — ну для меня это залог больших успехов. Я мимо таких вещей равнодушно не прохожу.

Тутта Ларсен

— Ну то есть это не профанация.

Протоиерей Артемий

— Разместить в сетях свое желание быть прощеным и простить? Нет, там реально много друзей, которые с вами ежедневно общаются. Но, конечно, заменить фейсбучными «безешками», смайликами и поцелуями реальную жизнь было бы не мудро. И, дорогие радиослушатели, мы все ждем вас, приглашаем вас в Божии храмы. «Русь еще жива, Русь еще поет». И мы говорим сегодня о дне Прощеного воскресенья, о том удивительном светлом вечере, который даст вам заряд и импульс не то что до Пасхи, а на весь год, до следующей весны.

Тутта Ларсен

— Вы слушаете программу «Семейный час» на радио «Вера». В студии Тутта Ларсен и наш гость, протоиерей Артемий Владимиров. Говорим о прощении накануне Прощеного воскресенья. Мне все-таки кажется, что просить прощения в фейсбуке (деятельность организации запрещена в Российской Федерации) или в эсэмэске — это ну как-то... ну не считается это. Ну это так просто: взял, написал, отослал и забыл.

Протоиерей Артемий

— Безусловно. Все-таки наша жизнь протекает не в виртуальном мире, а нас окружают наши домочадцы, наши друзья по приходу, наши коллеги. И поэтому до наступления вечера, когда мы встретимся все в храме, думаю, с особенной внимательностью будем общаться друг с другом. И если только ваш собеседник мало-мальски причастен к духовной церковной культуре, совсем не будет диссонансом и в присутственном месте, в офисе или еще где-то так тихонечко, во время обеденного перерыва таки испросить друг у друга прощения. От этого действительно сразу появляется улыбка, какая-то теплота сокровенная, какая-то сердечность. Вспомним, между прочим, что в обителях мужских и женских ежедневно бывает прощеный вечер. И братия, насельники, сестры, они в течение дня и на кухне там какая-то резкая интонация, кто-то запоздал, кто-то друг друга нехотя подставил, а может быть, шуточка уже не шуточка, а ирония — все люди, все человеки. А вот вечером собираются в храме, поют песнопения: «Се Жених грядет в полунощи». Матушка игумения или игумен и затем по старшинству, и друг ко другу подходят: «Прости меня, брате! Прости меня, сестра!» — и такой глубокий русский поклон поясной, а кое-где и земной поклон. И все это во исполнение слов апостола Павла: «Солнце да не зайдет во гневе вашем». И ежедневно в обителях примиряются друг с другом с тем, чтобы любовь царствовала. А у нас, обыкновенных людей, дорогие друзья, хотя бы раз в году. Помните, как Анна Герман пела: «Один раз в год сады цветут»? Мне кажется, что это именно о Прощеном воскресенье говорится.

Тутта Ларсен

— Есть ли у прощения какой-то срок годности? Вот, например, я знаю одну драматичную историю. Я не знаю, рассказывала ее я вам, в эфире я, по-моему, ее уже упоминала. Про одну пару, которые очень любили друг друга, но вот они, как журавель и цапля, никак не могли соединиться, каждый нашел свой путь. Она вышла назло замуж. Его мать не хотела, чтобы она становилась его женой, и поэтому он ее за себя не взял. И вот так они всю жизнь как-то жили каждый со своей семьей, но при этом продолжали любить друг друга: встречались — расставались, расставались — встречались...

Протоиерей Артемий

— Мильон терзаний.

Тутта Ларсен

— Да, мильон терзаний. Мучили себя, мучили своих близких. И когда он был готов, значит, оставить свою семью и стать ее официальным супругом — она не хотела, потом они менялись местами. В общем, это была достаточно ну такая жестокая по отношению друг к другу война постоянная. И по отношению к близким, с которыми они связали свою жизнь. Прошло очень много лет, и уже им было обоим за 70...

Протоиерей Артемий

— Ой-ой-ой...

Тутта Ларсен

— Да. Они довольно долго не виделись. И он позвонил ей и сказал: «Прости меня». Она ему сказала: «О чем ты говоришь? Зачем тебе мое прощение, жизнь прожита. Уже ничего не вернуть, уже все прошло. Уже всё, успокойся, какое там прощение!» — ну и не сказала ему «прости». А он наложил на себя руки...

Протоиерей Артемий

— Ой-ой-ой!

Тутта Ларсен

— И жизнь его закончилась страшно.

Протоиерей Артемий

— Это реальная история?

Тутта Ларсен

— Это реальная история, да, двух взрослых людей — прекрасных, талантливых, знаете, не жестоких, не преступников. И он, и она были прекрасными светлыми людьми и окруженными любовью своих близких, дающими любовь. Но вот друг с другом — это был их какой-то такой, не знаю, страшный крест или что-то такое в их жизни. И так это все мрачно закончилось. И с одной стороны, она, конечно, могла ему сказать: «Я тебя прощаю», и зачем-то ему в этот момент надо было это. Она же не могла знать, что он находится в таком состоянии: в смятении, в предсмертном каком-то вообще метании, что у него там на душе. А с другой стороны, ну действительно, какое прощение? Ты меня мучил всю жизнь. Я тебя 60 лет ждала, там с 15 лет. Все эти 60 лет ты давал мне ложные надежды, уходил, возвращался, мучил меня. Ты мужчина. Ну в любом случае, наверное, конечно, в ситуации виноваты оба. Но мне кажется, что мужчина это тот человек, который больше в ответе...

Протоиерей Артемий

— Конечно.

Тутта Ларсен

— Зачем тебе мое прощение, в принципе? Уже оно действительно выдохлось. Всё. И вот поэтому и задаю такой вопрос: а есть, вот все-таки, может быть, есть непоправимые вещи, когда уже прощение и невозможно?

Протоиерей Артемий

— Я часто вспоминаю про себя поэтические строчки: «Не думай о секундах свысока». И другие: «Нам не дано предугадать, как наше слово отзовется». Да, 60 лет — жизнь прошла, но ведь это только миг между прошлым и будущим. И очевидно, что мы, существуя и во времени, и в вечности одновременно, готовимся к кончине и здесь находимся в командировке. И человек действительно, может, и склонен все гораздо серьезнее подвергать испытующему самоанализу, чем ближе час кончины, чем громче стук смерти, которая стучится в ворота нашего сердца. Я вот тоже вспоминаю случай — он меня потряс, из другой оперы. Ну посудите сами. Был совсем молодым священником и познакомился просто случайно с молодым человеком, который поверил мне свое желание поступить в семинарию. А я преподавал в семинарии, потому, наверное, он и, как говорят, вышел на меня. «Но, батюшка, такое обстоятельство, у меня определенная сложность: в военном билете у меня стоит пункт 8б» — это, видимо, когда люди от армии уходили, «косили», как говорил тогда, то по психиатрической статье ставили эту негодность...

Тутта Ларсен

— Отсрочку.

Протоиерей Артемий

— К службе.

Тутта Ларсен

— А, даже негодность, да?

Протоиерей Артемий

— Негодность к службе. Я говорю: «Ну я узнаю в семинарии, узнаю, что там скажут люди, принимающие участие в экзаменах». И спросил действительно, мне говорят: «Вы знаете, опыт показывает, что это 8б так просто все-таки не ставят. Будущий священник должен быть абсолютно психически здоров, и поэтому при поступлении мы всегда на это обращаем внимание. Нет дыма без огня. Это серьезное препятствие». И я вернулся домой, он мне звонит по телефону — мобильных не было, начало 90-х годов. И я понимал, что не без волнения, наверное, он услышит мой ответ, и ответил очень мягко, уклончиво: «Ну вы понимаете, должен вам сказать, что это, наверное, как-то воспрепятствует вашему поступлению. Ну может быть, найдутся другие пути. Познакомиться можно и с епископом в другой епархии, и как-то заочно закончить семинарию». Каково было мое удивление, ужас, когда мне сообщили через два дня, что мальчик поднял на себя руки. Я даже предположить не мог. И, наверное, он был действительно психически нездоров — уж если собрался в семинарию, ну как это может быть такое отчаяние. К тому говорю об этом, что мы предельно, все равно, должны быть осторожны, будучи готовы к неадекватной реакции на наше слово. И так как у нас сегодня передача посвящена прощению обид, то я, пользуясь и вашим рассказом, как священник призываю и себя, и окружающих никогда, даже в шутку нельзя говорить: «Нет, не прощаю!» или «Зачем тебе это мое прощение? Всё уже, ты сделал что мог!» — мы не знаем, в каком состоянии находится человек. И как часто мы слышим истории, что он как будто уже стоит на мосту, над пропастью во ржи, над бездной. Мы в этом смысле лучше будем перестраховываться. И когда речь идет о прощении, всегда готовы изречь: «Помоги Бог! Я прощаю, и ты меня прости! Давай будем думать о том, чтобы не повторять то, что нас разъединило». Потому что потом уже трудно себе простить случайную такую вот оговорку или такую легкомысленную фразу — человек ушел в вечность, а там его ждет уже вечное бытие. Дай Бог, дорогие друзья, чтобы мы не явились, невольно даже, каким-то источником соблазна, но вместе с Богом созидали, а не разрушали.

Тутта Ларсен

— Под занавес нашей передачи, резюмируя, хотела попросить вас все-таки о каком-то напутственном добром слове тем, кто завтрашнего дня ждет не с радостью, не с предвкушением освобождения и очищения, а с ужасом и страхом того, что надо, надо это сделать. Как процедуру, как к зубному врачу, а то и хуже, да, — пойти и попросить прощения. Вот человек сидит, собирается с силами, но ему очень тяжело, и он боится завтрашнего дня.

Протоиерей Артемий

— С удовольствием я это сделаю. И если можно, я буквально вчера, позавчера ночью сочинил такое маленькое обращение: «Простить — поистине Божественное дело, а ведь этой властью почтен каждый из нас. Пользоваться этой властью — необходимое условие спасения. Сам Бог говорит: „Прощайте и прощены будете“. Человек, изрекающий милость обидчику, благоугождает Всевышнему. Когда мы прощаем и сами просим прощения, тогда Отец Небесный отпускает нам грехи. Искренне участвуя в Чине взаимного прощения обид, мы освобождаемся от невидимых силков лукавого, который так крепко держит в своей власти обидчиков и обиженных. Лучшее средство в борьбе со страстями своими — не помнить причиненного нам зла, забывать обиды, прощать тех, кто нам недоброжелательствует и молиться о даровании им покаяния. Если кто хочет, чтобы Дух Божий обитал в нем, тот должен буквально следовать заповеди Господа, молясь за гонителей, делая добро ненавидящим, любя врагов и благословляя проклинающих. „Будьте совершены, как Отец ваш Небесный совершен есть“, — призывает всех нас Спаситель. А Церковь приглашает принять участие в Прощеном воскресенье».

Тутта Ларсен

— Спасибо, дорогой батюшка. У нас в гостях был протоиерей Артемий Владимиров. Это была программа «Семейный час». Всего доброго.

Протоиерей Артемий

— До свидания.