Поделиться
Алексей Николаевич в форме ефрейтора
Первого августа 1903 года уездный городок Саров на севере Тамбовской губернии стал местом всенародного паломничества. Триста тысяч людей различных сословий со всей России приехали сюда, чтобы принять участие в праздновании прославления преподобного старца Серафима. В числе богомольцев был государь-император Николай Александрович Романов с супругой Александрой Федоровной и четырьмя дочками. В череду празднования был вовлечен и Дивеевский монастырь, сестры которого особенно почитали Серафима Саровского. В этой обители венценосную семью ждала необычная встреча, в которой таинственным образом отразилась грядущая судьба Романовых.
Блаженная Паша Саровская, прозорливая в своем юродстве Христа ради, увидев на пороге своей скромной кельи высокую делегацию, попросила остаться лишь царя и царицу. Усадив императорскую чету на пол, и угостив картошкой в мундире, старица поведала своим гостям нечто, от чего государыня была близка к обмороку. Услышав пророчества об ужасах, которые предстоят России и им самим, Александра Федоровна воскликнула, что не может в это поверить. Тогда Параскева Ивановна протянула царице красный лоскут материи со словами: «Это твоему сынишке на штанишки. Родится он – и поверишь в мои слова».
Вопрос о рождении сына на тот момент стоял в царской семье очень остро – девочки рождались одна за другой, а наследника престола все не было. Цесаревич вскоре появился на свет – это произошло ровно через год после Саровских торжеств.
Долгожданный мальчик, которого нарекли Алексеем, сразу стал всеобщим любимцем в императорском доме. Однако, радость, которую подарило его рождение, вскоре была омрачена – когда цесаревичу исполнилось два месяца, оказалось, что он унаследовал по материнской линии тяжелую болезнь, гемофилию. Падение, кровотечение из носа, простой порез – все, что для обыкновенного ребенка было бы пустяком, для Алексея Николаевича могло оказаться смертельным.
Из-за болезни наследнику престола были созданы особые условия – его постоянно сопровождали, стараясь предупредить каждый неверный шаг, сначала нянька, Мария Вишнякова, а позднее дядька - матрос Андрей Деревенько. Казалось бы, такое внимание могло повредить характер ребенка, сделать его чрезмерно требовательным и капризным. Однако, этого не произошло. Цесаревич рос скромным и веселым, любил шумные игры со сверстниками и своим любимцем – спаниелем по кличке Джой. В еде был скромным и непритязательным. Алексею нравилось, когда из солдатской кухни Сводного полка ему приносили на пробу щи и кашу. Мальчик съедал все и говорил, сияя от удовольствия: «Вот это вкусно - не то, что наш обед».
Болезнь доставляла царскому сыну невероятные страдания. Бывало, что от боли он не мог двигаться в течение многих дней. Однако, это не ожесточило мальчика, а наоборот, сделало его участливым к бедам других людей и научило ценить каждое мгновение благополучной жизни. Однажды летом старшая сестра, царевна Ольга, застала Алёшу лежащим в парке на траве – серьезный взгляд его был устремлен в небо.
Ольга:
Алёша, ты не скучаешь?
Алексей:
Вовсе нет! Мне нравится думать, размышлять.
Ольга:
О чем же ты думаешь, братец? Если, это, конечно, не секрет.
Алексей:
О, много о чем! Сейчас вот радуюсь, что могу наслаждаться солнцем и красотой лета. Кто знает, возможно, скоро наступит день, когда я больше не смогу этого делать.
Едва ли мальчик знал о пророчествах Паши Саровской, которые напугали его мать летом 1903 года. Однако, тучи сгущались над домом Романовых и над страной, и Алексей своей тонко воспринимающей душой не мог не чувствовать этого.
Цесаревич очень серьезно относился к своему монаршему предназначению, он видел его в первую очередь в том, чтобы всякий нуждающийся в помощи получал ее. «Когда я стану царем, - вырвалось как-то у Алёши восклицание, - то постараюсь, чтобы все были счастливыми!». После того, как Николай Александрович подписал отречение от престола за себя и за своего сына, родные боялись сообщить мальчику об этом, опасались, что крушение надежд станет для него непосильным ударом. Однако, реакция вчерашнего наследника была удивительной. Он задал только один вопрос: «Но если не будет царя, кто же будет править Россией?». Он думал о Родине.
В сибирскую ссылку тринадцатилетний Алексей Николаевич отправился вместе с близкими уже не как цесаревич, а как сын гражданина Романова. Несмотря на горькие обстоятельства, в царской семье многое оставалось прежним. И в первую очередь – бережное отношение друг к другу. Родители и сестры использовали любую возможность, чтобы утешить и развеселить Алёшу. И он веселился – может быть, тоже старался таким образом поддержать близких, знал, что им в радость его хорошее настроение. Зимой 1918 года, после того, как солдаты разрушили построенную царскими детьми ледяную горку, Алексей Николаевич придумал кататься на деревянной доске по ступеням лестницы, при этом сильно ушибся и слег. Внутреннее кровоизлияние лишило его возможности двигаться.
В мае царскую семью перевозят из Тобольска в Екатеринбург – в поездке Алёшу носит на руках матрос Климентий Нагорный. Отношение к узникам ужесточается. Двухэтажный дом Ипатьева, куда их поселили, обнесен двойным забором. Оконные стекла полностью забелены – нельзя увидеть даже неба. Открывать их запрещено, хотя уже по-летнему жарко. Двери в комнаты сняты с петель, охранники ведут себя развязно. Для Алёши нет необходимых медикаментов, и состояние его не улучшается. Мальчик признаётся матери: «Я не боюсь смерти. Но я сильно боюсь того, что они могут сделать со всеми нами. Только бы долго не мучили».
В подвал Ипатьевского дома ночью 17 июля цесаревич спустится на руках отца. Ни в чем не повинного ребенка расстреляют несколькими выстрелами в голову.
Причислив Алёшу к лику святых страстотерпцев, Церковь свидетельствует – мальчик прошел вслед за Христом дорогой страдания, не ожесточив своей души. Любящий Бога, он вошел в Его Царство – туда, где нет болезни и скорбей, где бесконечная жизнь полна радостного смысла. И всякий из нас, кто обратится к царственному страстотерпцу Алексею с молитвенной просьбой, непременно будет услышан.
