«Танцующий дом». Светлый вечер с Сергеем и Марией Фурсовыми (15.05.2019)

— «Светлый вечер» на радио «Вера». Здравствуйте, дорогие друзья. В студии Алла Митрофанова...

А. Митрофанова

— Добрый вечер

К. Мацан

— И Константин Мацан, Добрый вечер. У нас сегодня в гостях «Танцующий дом». Так называется Школа инклюзивного творчества — «Танцующий дом». У нас в студии ее основатели, организаторы — Сергей и Мария Фурсовы. Добрый вечер.

М. Фурсова

— Здравствуйте.

С. Фурсов

— Добрый вечер.

А. Митрофанова

— Вообще если посмотреть на регалии Сергея, как это полностью выглядит, то просто захватывает дух. Я перечислю только самое-самое начало: кандидат наук, педагог высшей квалификационной категории, режиссер-хореограф, дефектолог, эксперт Международного творческого инклюзивного движения, автор программ и методик по двигательному и творческому развитию детей, лауреат всероссийских и международных конкурсов и так далее. И вы знаете, когда к нам такие люди приходят, я сразу внутренне задаюсь вопросом: а что в жизни сделала ты? Вы меня, конечно, простите, но он действительно обостряется в вашем присутствии. Вся ваша жизнь, если я правильно понимаю, она посвящена, ну помимо того, что у вас есть ваши собственные дети, тому чтобы заниматься с детками с синдромом Дауна и с другими особенностями развития, чтобы помогать им максимально включаться в нашу, ну так называемую большую жизнь. Конечно, большую — вопрос...

К. Мацан

— Заниматься танцами, что вообще редкость.

А. Митрофанова

— Заниматься танцами, чтобы через танцы включаться. Сергей это так или...

С. Фурсов

— Ну скорее — да, это основная наша работа, ну призвание в этой жизни, можно, наверное, так сказать. И на сегодня у нас таких деток, не только деток, потому что у нас дети от двух с половиной лет и верхней границы нет, на сегодня ребята и 20 лет с нами занимаются...

А. Митрофанова

— То есть это те, кто с вами вырос, я так понимаю.

С. Фурсов

— Ну кто-то вырос, кто-то пришел в подростковом возрасте — это, в общем-то, неважно. И таких деток на сегодня у нас 160 только в «Танцующем доме», еще есть ребята, которые посещают занятия в детском доме — Свято-Софийский социальный дом, сегодня мы ведем там занятия. И, к сожалению, сейчас уже не ведем занятия в Марфо-Мариинской обители, в детском доме, мы там тоже три года занималась с девочками. И это действительно не только дети с синдромом Дауна, это ребята и с аутизмом, и с различными другими ментальными особенностями, и обычные дети, которые приходят, как правило, со своими братьям и сестрами и остаются вместе с нами, потому что, в общем-то, программа интересна всем, и площадка «Танцующего дома», она открыта. То есть все люди, которые к нам приходят — мы всем рады. Это и волонтеры, и дети, и взрослые — все танцуют с нами.

А. Митрофанова

— А что вы танцуете?

С. Фурсов

— Мы танцуем — ну что, разное. Это не только танец как танец, для нас это скорее театр танца, потому что это не только набор заученных движений и какая-то ритмика, это истории, которые мы рассказываем друг другу, это язык, которым мы общаемся со зрителем, и наши номера это мини-спектакли.

А. Митрофанова

— Я уже сразу представляю себе такую Айседору Дункан, которая всех сражала совершенно своим немыслимым танцем, именно потому что она, в отличие от других танцовщиц своего времени, не технику выдавала — я так понимаю, первопроходцем была на этом поприще, — именно что рассказывала историю.

С. Фурсов

— Ну у нас истории, может быть, не такие высокие, как у Айседоры.

А. Митрофанова

— Ну это как посмотреть, знаете ли.

С. Фурсов

— Ну посмотреть можно — приходите.

А. Митрофанова

— С удовольствием.

С. Фурсов

— Я же сказал, что мы открытая площадка. И ну например, если это малыши, мы можем рассказать историю колыбельную какую-то, проиграть с ними. Или у нас есть любимый «Танец пчёл», в котором они играют в этих прекрасных насекомых. Если это более старшие ребята, они могут пофилософствовать на занятиях, взять более абстрактные темы — любви, дружбы, ну или даже ненависти какой-то, рассказать о каких-то чувствах в номере — ну поимпровизировать.

К. Мацан

— А из чего вообще вырастает идея, у вас выросла идея заниматься вот этими проектами, то есть танцами с детьми с особенностями развития?

С. Фурсов

— Ну как-то так сложилось.

К. Мацан

— Это не ответ.

А. Митрофанова

— Кстати.

С. Фурсов

— Ну можно просто рассказать, как мы пришли к этой теме.

К. Мацан

— Расскажите, если можно.

С. Фурсов

— Ну наверное, если совсем с детства, то это танцы, наверное, практически с рождения как хобби. Потом это специальное образование.

А. Митрофанова

— То есть танцевать вы начали раньше, чем ходить?

С. Фурсов

— Нет, конечно.

М. Фурсова

— Параллельно.

С. Фурсов

— Наверное, это было параллельно. И был классическая балетная школа, были бальные танцы, были современные танцы. И после это дело было немножко заброшено, потому что родители не разрешили поступать в культурный вуз, да, хотя какое-то призвание, желание было с моей стороны. Но все равно как бы время все расставило на свои места...

А. Митрофанова

— В итоге мы вас представили как кандидата наук, а вы же кандидат политических наук — так, для разнообразия, чтобы палитра была понятна.

С. Фурсов

— Да. И благодаря моим родителям все-таки я получил образование гуманитарное хорошее, качественное и защитил диссертацию на эту тему. Но даже уже находясь на втором курсе университета, я понял, что я этим заниматься не буду. Потому что параллельно со второго курса я стал работать в специальной коррекционной школе VIII вида — как раз в школе, в которой учатся такие вот особые детки.

К. Мацан

— А кем вы там стали работать?

С. Фурсов

— Педагогом дополнительного образования — моя первая ставка в этой школе, то есть я у них вел кружок танцевальный.

А. Митрофанова

— Объясните мне, пожалуйста, как так случилось, что студент престижного хорошего московского вуза со второго курса идет работать в специальную школу? Я не хочу называть это коррекционными школами, мне кажется...

М. Фурсова

— Нет, это именно так и называется.

А. Митрофанова

— Ну это пусть будет официальное название, я как-то вот не очень понимаю эту терминологию, она мне кажется какой-то слишком канцелярской что ли. Школа для людей, ну скажем так, с особенностями развития. И что, как это возможно вообще, чтобы на втором курсе человек дозрел до идеи, которую, ну по большому счету, можно назвать служением? Второй курс — это, извините, 18-19 лет.

С. Фурсов

— Ну тогда это было, конечно, неосознанно. Да, это было 18 лет, это не осознанное решение было. То есть я пришел, во-первых, потому что это были танцы, и ну меня просто пригласили в эту школу, там несколько знакомых людей, узнав, что я занимался танцами...

А. Митрофанова

— Так вы, Сергей, впервые оказались в особенном мире. А Мария, с вами-то как это произошло?

М. Фурсова

— Со мной это произошло практически также, случайно. Мы вместе учились с первого курса с Сергеем.

А. Митрофанова

— А вы тоже танцуете?

М. Фурсова

— Я подтанцовываю. Нет, я...

А. Митрофанова

— Группа поддержки.

С. Фурсов

— Точнее у нее нет выбора, ей приходится танцевать иногда, в том числе на сцене.

М. Фурсова

— Да, я мечтала всегда быть журналистом. Сейчас я работаю по профессии, я редактор, журналист. И мы учились вместе на политологов — к сожалению, это не то чем я хотела бы заниматься, но так получилось, что поступила. И вот мы с Сергеем давно уже вместе. И когда мне пришлось уже выбирать опять же какое-то поле работы, подработки, то я поняла, что не хочу писать об экономике, политике и так далее. Почему бы не писать о социальной сфере, соответственно о людях, конкретные истории. А так как мы с Сергеем были вместе, то вот о таких детях, о таких людях. И очень быстро я оказалась в благотворительном фонде «Даунсайд Ап», где я сейчас работаю. И так как это сфера очень тесная, да, то есть дети с синдромом Дауна у нас конкретно в «Даунсайд Ап», у Сергея чуть шире, но это действительно один котел, одна сфера, и мы в нем варимся до сих пор и об этом пишем. И это, конечно, сейчас не только наша работа и не столько наша работа, это наша жизнь, потому что все друзья, круг общения, партнерские отношения — все там.

А. Митрофанова

— Ну вот скажите, а насколько, как вам кажется, избранный вами путь оказывается полезен для тех деток, с которыми вы общаетесь и взаимодействуете? Танцы... Ну как сказать, говорят: слушайте, давайте уже, в конце концов, научим их нормально писать, читать, что там еще такое делать — вот танцы это последнее, чем стоит в этой жизни утруждать себя в занятиях с детьми с синдромом Дауна. Насколько это справедливое утверждение?

М. Фурсова

— Ну я начну эмоционально, да, потому что это, то что вы произносите, это ну как бы прямо на мозоль, да, потому что...

А. Митрофанова

— Серьезно?

М. Фурсова

— Во-первых, мы об этом и думаем всегда, да, и потому что, работая в любой сфере, ты всегда пытаешься понять, вот в той ли системе координат ты находишься, как вот найти верный путь, потому что бывает, что уходишь как-то в сторону. И это вопрос действительно болезненный, потому что все равно, так или иначе, и в школах, и в нашем сознании есть такой момент, что детей надо научить — дать им академические знания, да, привести их к какой-то норме, в том числе по академическим знаниям. И очень жаль, что многие семьи особенных детей приходят в итоге, ну как бы не достигают ничего или достигают очень малого по сравнению с теми колоссальными усилиями, которые они тратят годы, и годы, и годы, потому что ребенок не достигает этой нормы желаемой. И сейчас, слава Богу, есть такая тенденция, что как-то расширился взгляд вообще на реабилитацию детей с особенностями развития, какие-то альтернативные подходы к их образованию, обучению и воспитанию появились. И в этой системе новой координат, конечно, есть место и танцам, и творчеству, и просто жизни, да. Не быть зажатыми в рамках вот этой гонки, когда у тебя с утра школа, у особенного ребенка, потом их на машине там по Москве везут два часа на какие-то занятия бесконечные, опять же за столом. То есть сейчас поле это невероятно расширилось, и каждая семья на самом деле выбирает свой путь, и пути, как мы видим, очень разные у семей. Но танцам место есть — и это признано уже, в том числе и творческим сообществом, и дефектологическим сообществом. Ну вот мы стараемся как-то...

С. Фурсов

— Я хочу добавить, что танцы мы рассматриваем не только как ритмику и набор заученных движений, для нас это комплексное развитие детей. Я на эту тему читаю трехчасовые лекции.

А. Митрофанова

— Ого!

С. Фурсов

— О том как средствами танца развивать речь, мышление, память, социальные навыки детей — все это позволяет делать ребенка более социально активным и мобильным в этой жизни.

А. Митрофанова

— А как это работает? Каким образом танцы могут повлиять на ментальные способности ребенка? Это что, психосоматика, или как-то моторика, или что, как это?

С. Фурсов

— Ну это специальные упражнения, в том числе дефектологические, логопедические, которые мы на занятиях применяем. То есть очень много внимания, например, мы уделяем развитию речи, потому что это очень важная составляющая для развития ребенка. Мы можем с детьми петь, проговаривать, пропевать фразы. Мой любимый метод работы это инсценировка песен — это смесь логоритмики и театральных техник.

А. Митрофанова

— А что такое логоритмика? Простите за необразованность.

С. Фурсов

— Ну логоритмика — это пропевание, ну если очень просто сказать, коротких каких-то музыкальных вещей.

М. Фурсова

— То есть и двигаешься, и параллельно произносишь обязательно.

С. Фурсов

— Да, и это накладывается на какие-то движения, да. Например, там курочка клюет зерно — мы показываем там, как она клюет, и говорим «ко-ко-ко». Если очень просто.

А. Митрофанова

— А, так мы же так делали в детстве. Я поняла.

С. Фурсов

— Это, в общем-то, все известные техники. Просто логоритмика гораздо шире — и разные звуки тренируются, разные ритмы, разные движения. И, в общем-то, вот это устойчивое наше выражение «движение — это жизнь», оно на самом деле, в общем-то, имеет, оно истинное в этой жизни, оно справедливое. И на дефектологическом факультете нам об этом рассказывали, есть специальный предмет, который говорит о связи нашего головного мозга и движения.

М. Фурсова

— Ну и помимо прочего детям это очень нравится, когда звучит музыка, когда они не сидят за столом, они двигаются, они свободны, одновременно что-то говорят.

С. Фурсов

— Потом еще очень важно — вот как раз Маша затронула эту тему, — когда родители настроены на индивидуальную работу, очень часто звонят и говорят: работаете ли вы индивидуально? Я говорю, работаю, но группа поможет вам больше развить своего ребенка. Потому что в группе есть пример, в группе есть социализация, в группе есть контакт. Даже если ребенок часто вот, с синдромом Дауна или с аутизмом, он может в индивидуальной работе с логопедом, например, произносить звуки, фразы, построить какой-то диалог. Если меняются условия какие-то, да, — он выходит на улицу, меняется педагог, — снова ребенок замыкается, не может произнести даже простые звуки. И именно для этого нужны групповые занятия. При этом неважно там, вот мы, например, занимаемся танцами, но это может быть, в том числе и спорт, может быть и какое-то рисование, лепка — в группе, где ребенок может контактировать, задавать вопросы и где создаются условия для того, чтобы он мог эти вопросы задать.

К. Мацан

— Сергей и Мария Фурсовы, создатели школы инклюзивного творчества «Танцующий дом», сегодня с нами в программе «Светлый вечер». Вот вы очень так точно упомянули, что сегодня, слава Богу, есть множество методик и практик по работе с детьми с особенностями — вплоть до горных лыж, разные есть подходы. Вот вы говорите про танцы. Может быть, нас сейчас слушают из таких родителей. Есть ли какие-то, я не знаю, показания — плохое слово, — но то, по чему можно определить, что именно этому ребенку именно танцами лучше всего заниматься по сравнению с другими, тоже замечательными практиками?

А. Митрофанова

— Или просто пробовать все?

К. Мацан

— Или просто вот приходите все, посмотрите.

С. Фурсов

— Мне кажется, что надо пробовать в разных направлениях ребенка своего. И, в общем-то, люди, которые приходят к нам, вот именно в наше направление, они, в общем-то, не отказывались. То есть в редких случаях мы понимали, что ребенку не подходит — там либо он очень негативно относится к музыке, либо не может привыкнуть там к большому скоплению детей, к какому-то шуму. Но это исключение скорее.

К. Мацан

— Надо пробовать.

С. Фурсов

— Пробовать, да. Есть ребята, которые приходят, и они уже прямо вот влетают в зал — им уже интересно, они уже готовы, они мотивированы, им это уже все очень нравится, да. И ну одновременно наши особые артисты иногда очень долго раскрываются, и нельзя вот по первому вот такому ощущению зала судить о том, а могут ли они дальше развиваться там в танцевальном направлении, выходить на сцену. Например, вот Полина сейчас — сначала расскажу о том, какая Полина сейчас: она солистка ансамбля старшей группы, она выходит на сцену, выполняет сольные партии, работает в паре со мной и не только со мной. То есть со мной — понятно, что она ведомая, но она работает в паре, например, с Митей, с мальчиком с синдромом Дауна, там, в общем-то, она достаточно самостоятельна. При этом Полина выходит на сложные площадки, такие как Московский культурный форум, когда невозможно репетировать, сцена нестандартная, она какая-то круглая, вокруг все мигает, ходят люди, не сидят на месте, они ходят вокруг, да. И либо это огромная площадка, там ну там, допустим...

М. Фурсова

— Храма Христа Спасителя.

С. Фурсов

— Храма Христа Спасителя, да, Зал Церковных Соборов. Или это какие-то безумные ночные гастроли на фестивале в Болгарии. То есть все это Полина выдерживает. Но буквально десять лет назад, когда Полина пришла в 1 класс, ну да, это уже было давно, ей было сложно переступить порог просто школы, порог танцевального зала. Она совершенно не понимала музыку. И не понимала, для чего ее заталкивают в этот зал, и вот этот вот жестокий Сергей заставляет ее выполнять какие-то движения.

А. Митрофанова

— Как же вы добились? Такой терпеливой ежедневной работой или у нее какой-то прорыв случился?

С. Фурсов

— В какой-то момент случился прорыв. И очень часто, если не давить на ребенка, да, и насильно его не заставлять, что-то навязывать, как-то свою позицию: ты должен делать так, и как, например, в классическом танце, мы не стараемся дотянуть ребенка до какой-то нормы. Нет, конечно, где-то там, в глубине души мы стараемся это сделать, но если ребенку это не подходит и он не готов к этому, то мы ищем другие какие-то стимулы и мотивации. Если ребенок старается и двигается под музыку — да, может быть, он это делает как-то не так, как в классическом балете, но он старается и видно, что ему это практически приносит удовольствие, то мы идем за ним.

А. Митрофанова

— Простите, а я правильно понимаю, что у вас вот есть определенная система, которую вы выработали, она у вас там годами сложилась, но при всем при этом вы в каждого ребенка вглядываетесь и пытаетесь к нему какой-то индивидуальный найти ключ?

С. Фурсов

— Конечно, без этого никак, потому что дети все очень разные.

А. Митрофанова

— И сколько, напомните, детей у вас?

С. Фурсов

— 160.

А. Митрофанова

— А вас-то сколько там?

С. Фурсов

— Педагогов?

А. Митрофанова

— Да.

С. Фурсов

— На сегодня три педагога-хореографа. И еще у нас есть прекрасное направление по арт-терапии и живописи, и там тоже один педагог.

А. Митрофанова

— Фантастика. То есть педагоги, я так понимаю, Мария, как жена, прокомментируйте здесь: они там ночуют?

М. Фурсова

— Днюют, ночуют, без выходных и праздников. Нет, ну на самом деле...

А. Митрофанова

— Да.

С. Фурсов

— На самом деле — да.

М. Фурсова

— Сейчас у нас такой вопрос острый, чисто организационный. То есть действительно сфера, ну вот еще вы спрашивали, как Сергей оказался, он оказался в непаханом поле практически — это было 15 лет назад примерно, да. То есть вот и до сих пор не готовят специалиста-дефектолога по танцам, и может быть, хорошо, потому что люди разные. Вот Сергей пришел, получается, танцор без дефектологического образования, и потом его приобрел. Может быть наоборот: дефектолог, который вот не хочет быть там логопедом или вот заниматься за столом, а хочет танцевать. То есть сейчас мы ищем кадры, и этим тоже можно нам помочь. То есть мы приглашаем людей, которые хотели бы как-то развиваться в этой сфере, в том числе профессионально, серьезно. И не как волонтеры, а именно сделать это своей профессией, своим призванием. Но вот так вот их просто не дашь объявление, потому что практически нет, и люди...

К. Мацан

— Требуется дефектолог-танцор.

М. Фурсова

— Да, сейчас те люди, которые с нами, они...

К. Мацан

— Стаж работы обязателен.

А. Митрофанова

— Экзотично.

М. Фурсова

— Хотя открываются потихоньку какие-то центры, и люди вот так, на ощупь идут. Но те люди, те педагоги уже, которые с нами, они прошли долгий путь, они были волонтерами много лет, еще студентами — то есть ходили вот так вот, почему-то им нравилось работать с Сергеем, работать с ребятами, и они стали вот сейчас уже педагогами. 

К. Мацан

— А это все в прошлом студенты именно каких-то профильных хореографических училищ?

М. Фурсова

— Нет, это скорее дефектологи, то есть люди, которые...

К. Мацан

— Которые учатся танцевать.

М. Фурсова

— Нацелены на работу с особенными детьми. И параллельно у них, так же как Сергея, есть какой-то опыт танцев, какая-то школа, пусть это не вуз. Вот как-то так.

К. Мацан

— Ну штучный товар, получается.

М. Фурсова

— Да, разные очень варианты, как к нам прийти. Единственное, что я могу сейчас сказать, это действительно невероятно перспективное поле для профессионального роста и бесконечно можно здесь развиваться. Сейчас все больше и больше возможностей, проектов, то есть каких-то вариантов. То есть там 15 лет назад Сергею даже не снилось, что он повезет своих детей на гастроли, международные гастроли, на обычный фестиваль. Вот прошлым летом это был первый такой опыт и очень удачный.

А. Митрофанова

— Это в Болгарии?

М. Фурсова

— Это в Болгарии.

А. Митрофанова

— Им-то понравилось самим, детям?

С. Фурсов

— Конечно. Для них это дополнительная мотивация теперь, они понимают, что такое выступление на большой открытой арене.

М. Фурсова

— Почему нужно заниматься.

С. Фурсов

— При этом не просто выступление, но и отдых.

А. Митрофанова

— А море было там? Потому что Болгария все-таки разная тоже.

С. Фурсов

— Да. Ну возможность была, ну это в курортной зоне, город Созополь. Там ежегодно проходит крупный творческий фестиваль музыки.

М. Фурсова

— Причем для обычных совершенно коллективов. Мы были единственными инклюзивным коллективом. И как раз вот вы спрашивали, первый вопрос — то есть судьи, жюри оценили очень высоко не технику даже, да, то есть не синхронность выполнения, не то что все одинаково там подняли ногу. А как раз вот эту эмоциональность, открытость музыке ребят. Она читается прямо зрителями со сцены.

А. Митрофанова

— А вы призерами там стали?

С. Фурсов

— Да, мы привезли, можно сказать, главную награду — Кубок мэра они нам дали.

К. Мацан

— Но вы участвовали наряду с другими?

А. Митрофанова

— На равных правах.

К. Мацан

— Скажем так, не какая-то специальная программа, не какое-то специальное жюри.

С. Фурсов

— Нет, у них нет специальной номинации.

К. Мацан

— Потрясающе!

А. Митрофанова

— Не особый взгляд, а просто наравне со всеми.

К. Мацан

— А вот смотрите, вы сказали такую вещь, что стало для вас это даже полем какого-то роста профессионального. Вообще это разрывает шаблон обыденного сознания. Потому что со стороны кажется, что все должно быть наоборот: вот любил человек танцы, не получилось пойти по карьере там профессиональной, в Большой театр вот дорогу не открыли — ну что же, я буду утешать себя тем, что буду с детишками работать, — при танцах вроде, но на своем уровне. А у вас получается строго наоборот. То есть для вас это, видимо, все-таки, скажем так, не шаг вниз, а шаг наверх в профессии. И вы бы, наверное, сейчас не променяли бы обычную, скажем так, в кавычках, карьеру танцора, танцовщика на то, что есть у вас сейчас с этими детьми необычными. Я прав?

С. Фурсов

— Да, конечно, ни за что бы не променял. И я бы, наверное, добавил, что не только, в общем-то, сейчас я развиваю ребят, но они развивают меня. Потому что я танцую вместе с ними на сцене, во многих номерах я выхожу вместе с ними. И мне задают часто вопрос: почему вы это делаете? Потому что мне это нравится. Не потому что мне необходимо поддержать ребят. Да, в некоторых случаях мы их поддерживаем — если это ребята пяти лет, они сами не могут просто выйти на сцену. Но есть ансамбли самостоятельные, в которых ребята могут вполне работать без волонтеров, без поддержки, без педагогов. Но мы все равно выходим с ними, танцуем в массовке, например, потому что это доставляет нам удовольствие. И, например, вот к слову о Большом театре, я не представляю, смог ли я когда-нибудь выйти на сцену Большого театра, да, а с моими воспитанниками это стало реально в этом году. Мы практически вышли на сцену Большого театра, просто выступление за несколько месяцев перенеслось на сцену Малого академического театра.

М. Фурсова

— Это рядом.

А. Митрофанова

— По соседству, через дорогу просто перейти.

С. Фурсов

— Это большой проект замечательный Илзе Лиепы. Мы познакомились в прошлом году после нашего концерта. Это, ну я не могу передать словами, насколько талантливый и открытый человек.

А. Митрофанова

— Мы знаем, она здесь была, в студии. А Костя про Илзе еще и кино снимал. Поэтому мы восхищаемся ею.

С. Фурсов

— Совсем недавно мы в рамках проекта благотворительного фонда Илзы участвовали в презентации нового спектакля «Сказки Илзе Лиепа», и наши ребята танцевали одну из историй.

М. Фурсова

— Опять же это был первый опыт для фонда Илзе, то есть до этого не включали инклюзивные коллективы в ее проекты, а мы вот стали первыми. И, как они говорят, что очень удачные, они даже обещали продолжить с нами сотрудничество. То есть наши ребята органично вписались вот в этот совершенно профессиональный спектакль.

К. Мацан

— Сегодня в «Светлом вечере» Сергей Фурсов, художественный руководитель школы инклюзивного творчества «Танцующий дом» и Мария Фурсова, участник проектов этой школы. В студии моя коллега Алла Митрофанова, я Константин Мацан. Мы прервемся и вернемся к вам буквально чрез несколько минут.

А. Митрофанова

— Еще раз добрый светлый вечер, дорогие слушатели. Константин Мацан, я Алла Митрофанова. И с удовольствием напоминаю, что в гостях сегодня у нас Сергей и Мария Фурсовы, учредители Школы инклюзивного творчества «Танцующий дом». Сергей педагог-хореограф, Мария занимается целым рядом вещей, помогая мужу и просто, я так понимаю, что вы помимо основной работы в «Даунсайд Ап», еще с головой включены — головой, ногами, сердцем, душой — всем организмом включены в работу «Танцующего дома». В конце первой части нашего разговора вы упомянули выступление на сцене Малого театра с фантастической Илзе Лиепа в ее спектакле, фестивале, который она проводит по всей России, собирает деток самых талантливых, привозит их в Москву. И «Танцующий дом» стал участником этого прекрасного праздника. 21 мая другая сцена ждет ваших воспитанников — концертный зал «Космос». Я, кстати, не помню, как он по масштабу-то, даже, может быть, и сопоставим со сценой Малого театра.

М. Фурсова

— По залу даже больше — ждем до тысячи гостей. Надеемся, что заполним зал.

А. Митрофанова

— Ваши уже профессиональные артисты, я так понимаю, что с этим вызовом справятся легко. Но вместе с тем, расскажите, пожалуйста, что там будет. И почему вообще вы идете таким путем — выступления, выступления, выступления? Ведь, может быть, кто-то подумает: лучше, наверное, детей с синдромом Дауна оберегать от стрессов, а выступление это стресс.

С. Фурсов

— Ну сначала отвечу на первую часть вопроса, откуда вот эта идея — это, в общем-то, наш выпускной вечер. И сначала это была небольшая сцена, но очень уютная — в культурном центре «Елизавета Мамонтова» в Хотьково мы делали первый свой концерт. Второй концерт мы сделали во Дворце творчества имени Гайдара — это уже сцена на пятьсот гостей. В этом году так сложилось, что нас пригласили в «Космос».

А. Митрофанова

— Ну вы не мелочитесь со сценой — на сто, на пятьсот и сразу на тысячу.

С. Фурсов

— У нас появились прекрасные друзья, Оксана, которая предложила нам, в общем-то, этот зал. И мы очень благодарны «Космосу» за эту поддержку, потому что мы на очень выгодных и льготных условиях будем сотрудничать с этим залом.

М. Фурсова

— Ну то есть 21 мая будет итоговый концерт за год. Как бы все серьезные коллективы детские, профессиональные, они дают такой отчетный концерт, это подведение итогов творческого сезона, соответственно 2018-19 года, это презентация наших достижений. Ну в первую очередь для семей, но хотелось бы расширять нашу аудиторию, да, хотелось бы, чтобы особенное творчество, которое, опять же вот об этом очень много дискуссий, то есть есть ли вообще особенное творчество, почему нужно ограничивать. Вот хочется, чтобы не было ограничений аудитории, хочется, чтобы разные люди пришли, посмотрели на выступление ребят наших и, соответственно, наших гостей, наших друзей, которые там тоже будут выступать, и танцоры, и певцы. И поэтому мы приглашаем всех на этот праздник. Это будет не просто концерт-отчет, это будет праздник. Мы готовим большую анимационную программу для детей, мастер-классы различных направлений, наших партнеров. Ну основное это, конечно, концерт, и там, как всегда, показываем максимально наши лучшие номера и новые постановки, которые в этом году только-только появились, и те которые с нами уже много лет. Например, «Танец пчёл», почему-то все очень любят «Танец пчёл».

А. Митрофанова

— А почему?

М. Фурсова

— Там детки в костюмах пчёл, невероятно такая хорошая мелодия, заводная.

А. Митрофанова

— Это «Полет шмеля»?

М. Фурсова

— Нет.

С. Фурсов

— Нет, это известная группа «Иван Купала» была в свое время, сейчас, к сожалению, они уже не собираются вместе. Мы просили их приехать на этот концерт, но они уже не поют.

М. Фурсова

— В общем, пять лет примерно мы танцуем его, и уже несколько составов — то есть дети вырастают из «Танца пчёл» и улетают в другие, более сложные постановки.

А. Митрофанова

— Переквалифицируются в орлов, в тигров, оленей.

С. Фурсов

— Давай я расскажу про «Пчёл» — это очень тоже такой танец, он для нас методический, на этом танце дети растут. Там есть несколько уровней развития детей: есть танцоры первый линии, второй линии, солисты, есть массовка. То есть в этой массовочке обычно дети выходят первый раз на сцену. И они защищены там, в общем-то, у них есть поддержка в лице детей, которые танцуют впереди, есть волонтеры, которые помогают, солисты, им выйти. И постепенно ребята, вот недавно смотрели записи как раз, смотрим, что там та же Даша, Нестор — сейчас ребята все, которые работают самостоятельно, в первой линии давно уже, они как раз вышли вот в той массовочке, в тех самых пчелах лет пять назад. Почему они живут так долго — вот не могу ответить на этот вопрос. Скорее это вопрос будет к Маше.

А. Митрофанова

— Это вы сейчас про что — «живут так долго»?

М. Фурсова

— Про «Пчёлок».

С. Фурсов

— Но когда мы отправляем видео на конкурс или нас приглашают куда-то выступить, и почему-то выбирают этот танец. Говорят: вот давайте, танцуйте что-нибудь новенькое и обязательно привезите с собой «Пчёл».

А. Митрофанова

— Значит, это ваш шлягер — всё. Это, знаете, как у каждого большого артиста обязательно есть в репертуаре несколько песен, которые он обязан исполнить на каждом своем концерте.

М. Фурсова

— К сожалению, да.

А. Митрофанова

— Иначе публика не поймет. Поэтому теперь все, это ваша судьба — «Пчёлы».

М. Фурсова

— Это разные композиции, да, будут разные постановки. И как раз вот почему хочется пригласить людей даже внешних, которые, может быть, не знакомы, не знают вообще, кто такие особенные дети и имеют, честно, какие-то стереотипы по поводу того, как они себя ведут. То есть посмотреть, как выступают малыши, да, с чего они начинают, затем как уже, сами в том числе, танцуют ребята среднего возраста и как — просто не смогу другого слова подобрать, — «жгут» старшие, которые отрываются в танцах и показывают максимально, на что они способны. Это, конечно, очень многих людей, которые были как раз вот в этом плену стереотипов, они просто в шоке. Они говорят: как это возможно, да чтобы...

К. Мацан

— Какие были стереотипы — что такое невозможно?

М. Фурсова

— Что люди с аутизомом, с синдромом Дауна, они — не знаю, как мягко выразиться, — что они овощи, что они не могут ничего...

С. Фурсов

— Должны выступать на капустниках, на закрытых концертах.

М. Фурсова

— Ну если они вообще могут выступать, в принципе.

С. Фурсов

— То есть в общем-то, люди в нашей профессии часто получают разные такие комментарии в соцсетях, которые там удаляют со страниц или как-то комментируются, неважно, негативные отзывы: зачем вы воспитываете... Я не могу даже это слово произнести.

А. Митрофанова

— Это называется «диванная экспертиза». Это знаете, у нас же все люди очень хорошо во всем разбираются, ну кого ни возьми, у нас там кухарку управлять государством — да легко. Поэтому, конечно же, да, конечно же: зачем вы это делаете? Мне с моего дивана виднее, где таким людям место.

С. Фурсов

— Ну на самом деле их понять можно, потому что об этой теме мы говорим недавно. Еще лет десять назад детей с синдромом Дауна на сцене не было.

А. Митрофанова

— А им-то от этого что, объясните? Им-то что, чего люди боятся?

С. Фурсов

— Чего-то нового, наверное.

А. Митрофанова

— Вот у нас есть сознание какое-то, да: инаковость, небольшая инаковость — и всё, и мы сразу в панике, чуть ли не заразимся мы там чем-то, какой кошмар!

М. Фурсова

— Ну честно скажу как бы по себе, я бы если была не в теме, тоже опасалась, потому что ну как, опять же стереотип, да, что люди с аутизмом агрессивны. Про детей с синдромом Дауна как-то наоборот, да, считается, что они все солнечные, добрые. Ну правда, так и есть, хотя у них у каждого есть какие-то особенности, в том числе могут быть поведенческие особенности. Боятся реакции непредсказуемой. А наши дети действительно иногда бывают просто непредсказуемы в своих проявлениях. Но если ты в принципе по жизни и как-то душой и разумом открыт для всего, что происходит, да, ну как мы говорим: ну вот так произошло — ну слава Богу, значит, так надо, да, — то ты принимаешь их. А если ты уже имеешь какой-то взгляд на то, как должно быть, каким должен быть ребенок, вот в тот или иной момент, например вот в обществе, да, например, ты пришел в театр — и вдруг наши ребята могут, ну кто-то может закричать что-то, кто-то может встать с места последи спектакля, выбежать. Ну всяко бывает, бывает у всех. Ты как бы, конечно, пугаешься: что это такое? Но опять же, если ты чуть-чуть почитал что-то, посмотрел, пришел к нам на концерт, пообщался с этими детьми — они разговаривают, они отвечают на вопросы — и ты, конечно, совсем по-другому будешь смотреть на это все. Ты как-то более будешь свободен изнутри и открыт, насколько люди готовы к этому.

К. Мацан

— А вот смотрите, есть такое мнение, что вот замечательно, когда существуют, допустим, инклюзивный театр и танцевальная школа, где дети с синдромом Дауна и с аутизмом могут настолько хорошо научиться танцевать, чтобы поехать на конкурс обычный и выступать наравне с другими коллективами. Но существует мнение, что даже и это еще как бы не финальный результат, не конец истории. А вот победой будет ситуация, при которой в условном спектакле на сцену выйдут вместе люди — дети, неважно, взрослые — с особенностями и без особенностей. Но даже это не будет полной победой. Полной победой будет, когда в зале никто этому не удивится и скажут: что такого, отлично, это абсолютно одинаковые люди и нормально, что они работают в одном спектакле.

А. Митрофанова

— И еще большей победой будет, если — прости, Костя, я продолжу твою эту аналогию, — если никто этого не заметит.

К. Мацан

— Ну я примерно, да, это и имел в виду. Что вы об этом думаете? Это реалистично или так, только мечта?

М. Фурсова

— Ну мы следим за полем особого искусства и в России, и международного, потому что в Москве с какой-то периодичностью привозят, приезжают инклюзивные международные театральные, танцевальные коллективы невероятно высокого уровня из разных стран, и у нас проводятся всероссийские фестивали — то есть мы видим, что происходит. И это всегда ну лично для меня, как человека пишущего и думающего об этом, то есть всегда это длинные диалоги с собой. То есть я пытаюсь понять: а почему вот, вот я смотрю, нравится ли мне, ну как обычному зрителю. Почему? Потому что мне там кого-то жалко? Или потому что он действительно сделал, вот что, например, человек там без ноги, он там танцует? Нет, не поэтому. А почему? Да потому что он круто делает. Можно ли совсем убрать, вот как бы не замечать особенности? Я пока для себя отвечаю: скорее нет. Но можно, режиссер, постановщик, хореограф может сделать такой продукт, где каждый участник — обычный актер, профессиональный, человек с особенностями — он будет на своем месте. Это, конечно, невероятное мастерство, но опять же, мы с Сергеем видели эти примеры, и это потрясающе. И вот очень хороший пример, Сергей его тоже приводит часто на семинарах. Бывает, что — ну это высший пилотаж, по-моему, — сейчас, когда, например, человек без ноги, он танцует, у него своеобразная пластика, определенные движения, и хореограф как бы берет его движения, и как бы обычные актеры их ну воспроизводят в той же форме, в какой могут...

С. Фурсов

— И получается практически новое танцевальное направление, потому что движения...

М. Фурсова

— Абсолютно. Потому что они круты в своей самобытности, эти движения.

С. Фурсов

— Движения сам профессиональный актер не может повторить, потому что у него, в общем-то, две ноги. А здесь, в общем-то, в твоем примере получается, что тело двигается по-другому у человека, да, у которого нет, допустим...

А. Митрофанова

— Простите, если немножко не в тему. Но в фильме «Форест Гамп», одном из любимейших моих фильмов, там есть эпизод, когда Форест, он же когда маленький, ходит на специальных протезах, и его встречает какой-то парень на улице и говорит: ну-ка покажи эту твою безумную походку еще раз. Потом он видит этого человека в телевизоре, и оказывается, что это Элвис Пресли, который скопировал его вот это вот движение. Он на самом деле его заметил просто, вот эту уникальность, и перенял на себя. По-моему, это очень крутой путь вообще-то для расширения наших представлений о том, как двигаться.

С. Фурсов

— Это очень интересный путь — найти именно вот эту гармонию в движении. Не навязать свое мнение, а найти вот какую-то гармонию человека с особенностями с его телом и пойти за ней.

М. Фурсова

— Потому что вот на семинарах Сергею задают вопрос, ну и педагоги и родители, вот часто: а можно ли ребята дотянуть до нормы, например, если заниматься целый день, каждый день без выходных и праздников?

А. Митрофанова

— А что такое норма?

М. Фурсова

— Ну вот норма, например, обычный...

С. Фурсов

— Условно.

М. Фурсова

— Нет, ну как — обычный, вот такой качественного уровня коллектив, например детский, Дома культуры, да, когда все могут ну руку поднять синхронно, да. Как-то вот народные танцы очень хороший пример — вот синхронно, все как-то четко. Мы говорим, что скорее нет. Или это надо умереть просто в хореографическом зале, десять лет не выходить...

С. Фурсов

— Нет, можно, и примеры таких ребят у нас есть. Но просто на это потребуется больше времени и больше часов тренировки.

М. Фурсова

— И смысл? Может быть, лучше идти другим путем и искать вот эту уникальность, как-то учиться выражать ее. Опять же здесь бесконечные...

К. Мацан

— Создать свою норму.

М. Фурсова

— Создать свою норму, уйти от всяких норм и так далее. Но, конечно, вот важный момент — мы хотим, чтобы зрители наших постановок, наших концертов все-таки видели красивые номера. Они не видели какие-то диагнозы, они не видели какие-то ну неэстетичные моменты.

С. Фурсов

— То есть мы скорее за творчество, чем за реабилитацию. Есть как бы два направления в нашей сфере: это танцы как творчество и танцы как реабилитация. Конечно, мы реабилитацией занимаемся, потому что так или иначе нам приходится детей развивать. Но для нас главное творчество. И показать мы хотим зрителю какой-то интересный уникальный продукт. Но, к сожалению, очень много коллективов, которые приглашают к себе зрителей для того, чтобы мы «похлопали инвалидности» — ну это такое выражение есть у нас...

А. Митрофанова

— Я понимаю.

С. Фурсов

— Давайте, вот ребенок на коляске выехал на сцену — мы ему похлопаем. Ну это извращенное понимание вообще мира и для самого артиста, и для зрителя, который приходит. Потому что мы, например, видели уникальный коллектив из Индии — ребят на колясках, они приезжали к нам на международный театральный фестиваль — это уникальное зрелище, вот в России такого коллектива нет. Вот как эксперт Международного танцевального инклюзивного фестиваля, российского нашего, я в России такие коллективы не видел. Хотя у нас есть очень сильные школы танца на колясках, но по сравнению с индусами мы отстаем на много лет. Потому что они такие трюки делают на колясках, они даже вращаются на них с такой скоростью, что кажется, что вот сейчас вот они взлетят.

М. Фурсова

— И без коляски это было бы невозможно.

С. Фурсов

— И без коляски это было бы некрасиво.

К. Мацан

— В русле индийского кино.

С. Фурсов

— И это действительно новое направление такого танца, которого ну нигде нет.

А. Митрофанова

— В программе «Светлый вечер» на радио «Вера» сегодня Сергей и Мария Фурсовы, учредители инклюзивного творческого театра «Танцующий дом». Это театр-школа, где 160 детей проходят сейчас, даже не только детей, но и молодых людей тоже, с синдромом Дауна, с аутизмом проходят обучение. И это инклюзивный театр, помогающий им раскрыть весь свой творческий потенциал. Мне очень нравится то что вы рассказываете про особенности, к которым вы приглядываетесь, и они становятся не препятствием, а скорее трамплином для того, чтобы какие-то новые горизонты для себя в жизни открывать. Говорю как человек, который в детстве занимался в кружке народного танца — я не могу сказать, что это был самый счастливый период в моей жизни. Да, конечно, наверное, хорошо, когда дисциплинировано и четко дети, синхронно умеют выполнять одни и те же движения и так далее. Наверное, на определенном этапе для развития это нужно. Но как-то вот нам же, мы же все индивидуальности...

М. Фурсова

— Ну опять же для определенных видов искусства это нужно, да, то есть балет невозможен без синхронности.

А. Митрофанова

— Понимаю, да, есть кордебалет Большого театра — это очень почетно, это прекрасно, замечательно. Но при этом ведь маленький художник, он в каждом ребенке тоже живет. И вот как вы сказали, родители хотят, а может быть, получится когда-нибудь, чтобы дети все делали синхронно. А это обязательно? А может круче, когда вот так вот, как вы говорите, раскрывать в каждом из них свой космос?

М. Фурсова

— Ну это вопрос, мне кажется, вообще жизненного взгляда родителей на жизненный путь не только ребенка конкретного, да, вообще семьи. Ну здесь и все это обусловлено характером, как я вижу, родителей, в том числе и какими-то обстоятельствами, то есть насколько родители готовы и почему-то хотят построить свою жизнь, да, вот так вот по этому жесткому режиму, жить ради каких-то целей. Ведь для этого тоже нужно иметь характер, какие предрасположенности. А кто-то сейчас больше нацелен именно на кайф и радость жизни и каждого дня. Появились слова «счастье ребенка», «выбор особенного ребенка», хотя как раз вот у детей с синдромом Дауна, с аутизмом проблемы именно с выбором. То есть легко их водить за собой туда и сюда, а спроси его: что ты хочешь? — он часто не ответит. Но опять же потому что их не воспитывали так с рождения, не спрашивали, как мы спрашиваем малыша, да, двухлетнего: тебе розовую там погремушку или синюю? Раньше даже вопросов не было.

С. Фурсов

— Маш, вот отличная тема — тема выбора, об этом мы тоже очень часто говорим. И мы учим детей самостоятельности и вот этому выбору. Вот эти двухлетние ребята, они выбирают, там с желтым колечком они будут танцевать или с красной палочкой, да, будет он танцевать танец «Здравствуйте» или там «Маленькие и большие», или «Солнышко». И у них уже в этом возрасте есть ситуации, когда они одну песню там танцуют с удовольствием и просят, а есть то, что они не любят делать. И это очень важно учитывать. Потому что мы хотим воспитать, хоть это особые ребята, но мы хотим, чтобы они были совсем не особые, а обычные и могли, ну насколько это возможно, быть самостоятельными в этой жизни. Но вот к теме народного танца — совсем все так свободно не может выглядеть на самом деле в профессиональном коллективе. Поэтому у нас тоже есть система, тоже есть муштра какая-то своего рода, тоже есть синхронные позиции и движения, но не всегда. То есть есть занятия по импровизации, есть занятия по отработке каких-то синхронных вещей, есть, в общем-то, группа развития, группа ансамбля. Но как бы никто не отменяет ежедневные тренировки, занятия, это очень важно. 

А. Митрофанова

— Ну это понятно, конечно.

С. Фурсов

— Очень часто мы слышим тоже: вот, там мой ребенок танцует под музыку, он импровизирует. Он приходит в зал — оказывается, что он кружится на месте или качается из стороны в сторону. Это скорее даже не танец, это часто у наших детей уход в себя, такой уход из окружающего мира или как какие-то навязчивые движения может расцениваться. Но чтобы ребенок начал танцевать гармонично, импровизировать, слышать музыку — ему нужно дать какую-то базу, нельзя просто включить музыку и сказать: танцуй и импровизируй

М. Фурсова

— Как и у любого человека.

С. Фурсов

— Мы должны его обучить, показать хотя бы основы какие-то двигательные, чтобы он мог потом их как-то переставлять, как пазлы, да, и двигаться вперед, развиваться.

А. Митрофанова

— Еще раз можно, вот концерт ваш отчетный, где можно будет увидеть, каких результатов вы достигли и вообще, я так понимаю, очень хорошо провести время, причем всей семьей. Это 21 мая, концертный зал «Космос»...

М. Фурсова

— Да, на ВДНХ.

А. Митрофанова

— На «ВДНХ». 16.00 — это начало, это сбор гостей.

М. Фурсова

— Да, мы приглашаем к 16.00 — 16.30 — там будет большая анимационная программа для детей, в это же время можно будет пообщаться с семьями, с нами. А в шесть часов начало концерта, где вы сможете непосредственно увидеть постановки «Танцующего дома», выступления наших гостей, друзей, партнеров.

С. Фурсов

— Но все это мы расцениваем как большой семейный праздник. Для нас это не отчетный концерт, это большое событие, которое объединяет наше творческое сообщество, наши семьи, наших друзей.

А. Митрофанова

— Вход бесплатный туда?

М. Фурсова

— Да, вход свободный.

С. Фурсов

— Вход бесплатный.

К. Мацан

— Давайте раскроем секрет и скажем, что ведущим концерта будет наш коллега по радио «Вера», Александр Ананьев.

М. Фурсова

— Чему мы очень-очень рады.

К. Мацан

— Знакомый слушателям по программам «Вопросы неофита» и «Семейный час».

А. Митрофанова

— Спасибо, Костя, за это уточнение. Я думаю, что это будет прекрасная история, потому что вместе с Сашей на сцене будет еще кто-то из ваших воспитанников.

М. Фурсова

— Да, у нас уже такое второй раз, но мы считаем, что это традиция, когда в паре с профессиональным ведущим выступает особый ведущий. В прошлом году это была пара у нас женская, в этом году мужская. Вот в пару к Александру мы пригласили замечательного молодого человека с синдромом Дауна, Григория Данишевского. Это очень активный молодой человек — актер, волонтер, ну невероятно интересный.

С. Фурсов

— Парень, который рушит стереотипы о синдроме Дауна, в общем-то, и он трудоустроен в крупной транспортной компании.

М. Фурсова

— Официально, да.

С. Фурсов

— Он работает там как менеджер, насколько я понимаю.

М. Фурсова

— Он сам передвигается по Москве. Ну то есть классный молодой человек. И те кто придут, смогут пообщаться и с ним, и соответственно, с нашими актерами опять же, которые выходят на сцену.

С. Фурсов

— Ну и кроме этого, мы ребят с синдромом Дауна и другими особенностями, мы не только их приглашаем на праздник, но они работают на этом празднике как волонтеры. Например, к нам приедет из Татарстана прекрасная Лейсан Зарипова — это единственный человек, наверное, в мире, ну в России уж точно, с синдромом Дауна, который имеет сертификат педагога по зумбе. И она будет проводить у нас мастер-класс по зумбе.

А. Митрофанова

— А зумбе — это...

М. Фурсова

— Это танцевальное направление.

С. Фурсов

— Современное танцевальное направление, такое очень сложное.

А. Митрофанова

— Спасибо, что просветили.

М. Фурсова

— Приходите, Лейскан все расскажет вам.

С. Фурсов

— Да, покажет и расскажет, она, в общем-то, в прошлом году это делала очень успешно. Также наш воспитанник Митя Ивлев тоже проведет мастер-класс. Ребята-волонтеры будут встречать гостей, помогать на мастер-классах, ну и конечно, будут выступать на сцене, поэтому во всех активностях они задействованы.

А. Митрофанова

— Слушайте, а простите, может быть, это неуместный вопрос, но ведь ваша деятельность, она требует каких-то финансовых вложений. У вас есть спонсор, или какие-то гранты, или пожертвования? Может, вас подержать чем-то надо?

С. Фурсов

— Мы на пути к этому. Мы хотим создать некоммерческую организацию, но пока у нас не хватило просто временных ресурсов и физических сил. Пока мы живем за счет предоставления своих услуг, то есть...

А. Митрофанова

— То есть вы где-то дополнительно подрабатываете?

С. Фурсов

— Нет, наши занятия, в основном, платные.

А. Митрофанова

— А, в этом смысле.

С. Фурсов

— Ну изначально они были бесплатными, когда мы были на базе госучреждения, но в какой-то момент нам стало там очень тесно и невозможно работать, потому что по факту работа с детьми свелась до минимума, а отчеты выросли просто в какие-то гигабайты.

А. Митрофанова

— Ну можете не рассказывать.

М. Фурсова

— Все всё понимают, да.

С. Фурсов

— И мы тогда с группой родителей решили просто уйти в коммерческий сектор. И, по сути, мы просто, на тот момент родители организовали клуб, в котором родители оплачивали абонементы, и с этих взносов мы платили аренду, зарплаты, покупали костюмы, инвентарь и так далее. В общем-то, это произошло примерно пять лет назад. Ситуация примерно такая же. Но мы не считаем себя, в общем-то, коммерческим продуктом, потому что у нас стоимость услуг...

М. Фурсова

— Ниже рыночной, на порядок.

С. Фурсов

— Ниже рыночной, и она рассчитывалась в 13-м году. Некоторые семьи у нас занимаются абсолютно бесплатно или со скидками. И, в общем-то, все наши благотворительные мероприятия, концерты, выступления, костюмы, оборудование — это все для семей бесплатно. Если в светлом будущем у нас получится сделать так, чтобы занятия для большинства артистов были бесплатными, конечно, будет здорово. Но пока мы пытались писать гранты на нашу тему вместе с фондами нашими дружескими — у нас дважды это не получилось.

А. Митрофанова

— Так вам просто нужен человек, который умеет правильно писать заявки, оформлять документы.

М. Фурсова

— Да, кроме слова «просто».

С. Фурсов

— На самом деле это непросто.

А. Митрофанова

— А вдруг нас кто-то сейчас слышит в эфире из людей, готовых присоединиться к вам и подключиться на профессиональной основе, именно своим навыками вот так вот помогать...

С. Фурсов

— Потому что на самом деле мы поняли, что мы не умеем просить деньги...

А. Митрофанова

— О...

С. Фурсов

— И собирать их. Мы умеем их зарабатывать. Поэтому вот этот опыт с грантами и платформы социальные — ну например, мы собираем с октября, по-моему, мы собираем деньги на поездку ребят в Болгарию, собираем на платформе некоммерческой организации, известного фонда. Мы эти деньги не получаем, мы их сразу отдадим в семьи, которые поедут на гастроли с нами в Болгарию, чтобы эта поездка была максимально посильна для семьи. И ну вот за это время, да, с октября, мы собрали ну что-то около 230 тысяч. Это на самом деле смешная сумма для поездки 60 людей на гастроли в Болгарию.

А. Митрофанова

— Ну да.

М. Фурсова

— Но тем не менее, это хорошо.

С. Фурсов

— Но тем не менее это первый опыт, и важно что хоть какие-то средства мы собрали, какими бы смешными они не были. Но вот человек, который мог бы в этом направлении помочь — это, конечно, было бы большой поддержкой.

М. Фурсова

— Да. Ну и вообще, то есть есть постоянная деятельность, опять же нужно оплачивать каждый месяц там труд педагогов и так далее, аренду платить. Но есть проекты, и вот все проекты мы стареемся делать своими силами — то есть ищем спонсоров конкретных, друзей, партнерствуем бартером как-то, да, сотрудничаем с другими благотворительными организациями и с конкретными коммерческими организациями. И всем, конечно, хочется низкий поклон и спасибо тем, кто просто вот подключается и как может вот помогает нам. То есть нужна помощь разных людей. Например, на мероприятиях всегда актуальна помощь фотографов, аниматоров, просто волонтеров, дизайнеров, да, всегда.

А. Митрофанова

— А на 21-е число нужны вам волонтеры, вот на ближайший этот концерт, который в «Космосе» будет?

С. Фурсов

— На сегодня они уже есть.

М. Фурсова

— Да они есть, но опять же если кто-то захочет подключиться — пожалуйста.

С. Фурсов

— Но прийти, познакомиться — мы всегда, в общем-то, приглашаем в первую очередь танцующих волонтеров, которым эта тема интересна, которым хочется заниматься танцами, танцевать вместе с детьми, гастролировать, выступать — это мы предоставляем вообще свободно как практику, как опыт. И ну в будущем, может быть, и как профессию. Но также Маша вот назвала очень важное направление...

М. Фурсова

— Журналистов тех, у которых есть завязки в каких-то СМИ просветительских.

С. Фурсов

— И вот очень острый вопрос, например, там дизайнера, да, вопрос пошива одежды, например, костюмов наших, не одежды, а костюмов — ну это для меня тоже острый вопрос. Как обычно этим занимался я, сейчас я понимаю, что...

А. Митрофанова

— Вас на все не хватает.

С. Фурсов

— Нас уже не 20 человек, и нужно заниматься режиссурой, нужно заниматься развитием детей. А неплохо было бы, если бы пришел профессионал и помог в решении этих вопросов.

М. Фурсова

— Да, как-то проектно в том числе.

А. Митрофанова

— Огромное вам спасибо — нам, к сожалению, надо заканчивать программу, — за этот разговор. Потому что от таких людей, как вы, как от батареек, по-моему, можно заряжаться. Скажи, Кость?

К. Мацан

— Да, потрясающе. Причем я даже за время программы проделал некий внутренний эволюционный путь от восприятия «Танцующего дома» как, ну условно говоря, фонда, помогающего детям вот в такой форме, к пониманию того, что вы занимаетесь творчеством, вы занимаетесь искусством и даете возможность заниматься этим искусством детям. Знаете, как я бы вот сам на такие афоризмы от себя не решился, но я читаю, допустим, в соцсетях подписан на аккаунты организации, которая занимается вот этим, спортом с особенными детьми, и они пишут, что это не спорт для инвалидов, это возможность инвалидам заниматься спортом — это совершенно разные две философии. И вот если говорить про вас — это не танцы, как я понимаю, для особенных детей, а это возможность для особенных детей заниматься искусством. И это совсем другая философия, и вы ее нам сегодня открыли, подарили. И не знаю, для меня как-то повернули мозги в другую сторону. Это потрясающе, спасибо вам большое. Напомню, сегодня в «Светлом вечере» Сергей и Мария Фурсовы, создатели Школы инклюзивного творчества «Танцующий дом». Спасибо огромное еще раз за эту беседу и напоминаем, что 21 мая концерт, о котором мы сегодня говорили. В студии была моя коллега Алла Митрофанова и я, Константин Мацан. До свидания.

А. Митрофанова

— До свидания.