Поделиться
В детстве меня часто посылали на лето в пионерские лагеря. Иногда сразу в несколько за одно лето. Это как мама путевку достанет. Например, лагерь для работников торговой промышленности. Или там – научно-исследовательского какого-нибудь института. Или – поскольку мама была журналистом – от издательства «Правда». Там я постигала жизнь с разных социальных так сказать точек нашего тогдашнего общества. Иногда это были очень жесткие жизненные уроки. В том смысле, что я приходила в свой отряд – и сразу понимала, что со мной «что-то не то». Иногда это «что-то» возводилось мною в какую-то мучительную степень. В одном из лагерей от какой-то очень богатой организации – не помню какой, честно говоря, – я выжила только потому, что оставаясь гадким утенком, знала почти наизусть первый том Графа Монте Кристо – и чтобы нравиться, должна была на ночь пересказывать приключения бедного Дантеса соседкам по палате, которым не привелось по каким-то причинам полюбить те книжки, которые полюбила я. В другом мне почему-то все время говорили, что я выпендриваюсь – так и говорили, и я следила, отчаянно следила за собой: где? В каком месте? Чего я за собой не замечаю? Играем, например в игру «фразы» - это когда вожатая берет лист бумаги и каждый пишет на нем свою фразу и загибает лист, чтобы было не видно, а потом вожатая все вместе читает – получается забавно. Мне было пятнадцать, я и увлекалась стихами Томаса Мана, поэтому написала от себя на листочке «я есмь что я есмь и пребуду таков». Игра шла весело и хорошо, пока не отогнулся мой кусочек бумаги, и не прочитав фразу, вожатая почему-то сразу раздраженно спросила меня: Леонтьева, опять ты выпендриваешься?..
Потом я попадала в другие лагеря и другие компании. Если там не было сердитых вожатых, которые считали, что кто-то «выпендривается» или сверстников, которые судили меня по одежке, как говорят, – а одежка у меня была средняя, обычная такая одежка. Но, например, было с кем обсудить любимые книжки, фильмы, стихи… попеть хором что-нибудь из Окуджавы… я начинала оттаивать и понимать, что я НОРМАЛЬНАЯ. И ничего я не выпендриваюсь.
Так и живу по сей день. Попадаю в разные компании. Иные не принимают меня, но я уже знаю секрет. Он в том, что у каждого из нас есть свои люди, свои компании, свои близкие. Как там, в псалме царя Давида – «с преподобными преподобен будеши»? Это, наверное, еще и о том, думаю я, чтобы найти тех самых людей, с которыми именно тебе, именно сейчас – будет душевно по пути. И не смущаться, что эти люди – не все человечество. Тогда получится верить в себя. Вы не выпендриваетесь, просто свои люди у всех разные.
Святитель Серафим (Соболев) и его родители
Поделиться
Фото: PxHere
На село Городище, что неподалёку от Рязани, давно опустилась ночь. Все спали, и только в доме мещанина Бориса Матвеевича Соболева горел свет. Хозяин стоял на коленях перед иконами и горячо молился, то и дело поглядывая на плотно закрытую дверь в комнату жены. Там его супруга, Мария Николаевна, разрешалась от бремени. Роды проходили тяжело. Женщина в смертельной опасности, говорил врач, и убеждал Бориса Матвеевича дать согласие на операцию. В её результате ребёнок наверняка погибнет, зато мать останется жива. Мария Николаевна, собрав последние силы, со слезами умоляла мужа не соглашаться. Хозяин тяжело вздохнул. «Не нужно операции. Предадимся воле Божьей», — сказал он, и стал перед иконами на молитву. Близился рассвет. В сельской церкви ударили к ранней утренней службе. И вдруг в колокольном звоне Борис Матвеевич ясно различил громкий крик младенца! Он заглянул в комнату. Акушерка держала на руках маленький, плачущий комочек. Врач, утирая пот со лба, с улыбкой проговорил: «Поздравляю, папаша! Сынок у вас, здоровенький! И с супругой всё в порядке». Так 1 декабря 1881 года на свет появился будущий монах, архиепископ и святой — святитель Серафим (Соболев).
В крещении мальчика нарекли Николаем. Родители не могли наглядеться на сына. Мать, укачивая Коленьку, с улыбкой приговаривала: «Ах, какой серьёзный мухтар родился!» Так малыша впоследствии в семье и звали — Мухтаром. Мария Николаевна не догадывалась, что это шутливое, ласковое прозвище окажется пророческим. В переводе с арабского «мухтар» означает «избранник». Коля рос на радость отцу и матери. Он был послушным и кротким ребёнком, старался не причинять родителям неприятности и беспокойства. Шумным играм предпочитал тишину и уединение. Любимой книгой мальчика с самого детства стало Евангелие. Коля ещё не знал грамоты, но садился и открывал перед собою книгу, листал её, водил маленьким пальчиком по строкам Писания. Иногда просил мать или отца прочитать что-нибудь, и с большой серьёзностью слушал, проникаясь духом Божьего слова. А скоро Николай и сам выучился читать — родители определили сына в церковно-приходскую школу. Теперь уже Мария Николаевна просила Колю почитать ей вслух Библию или жития святых. Часы, которые они вдвоём с матерью проводили за чтением, владыка Серафим впоследствии называл одним из самых счастливых воспоминаний детства.
Когда мальчику исполнилось 6 лет, в семье случилось несчастье — Борис Матвеевич перенёс инсульт. Его парализовало, он не мог двигаться и частично потерял речь. Забота о сыне целиком легла на плечи матери. Мария Николаевна мечтала видеть сына священнослужителем. Это её желание полностью совпало с устремлениями самого Николая. По окончании школы он поступил в Рязанское духовное училище, а затем — в духовную семинарию. Именно там у Николая созрело твёрдое решение стать монахом. А Мария Николаевна тем временем подыскивала сыну невесту. Когда Николай приехал домой на каникулы, она познакомила его с кроткой и милой девушкой. Её звали Настя. Не желая огорчать мать, Николай отправился с Настей на прогулку. По дороге он честно рассказал девушке о своих планах. Когда они вернулись, Настя попеняла Марии Николаевне: «Зачем же вы сватаете сына, если он будет монахом!» Так мать Коли обо всём узнала. И хотя решение сына стало для неё неожиданностью, мать не стала его отговаривать. «Устраивай свою судьбу, как сам пожелаешь», — сказала она.
26 января 1908 года Николай принял монашеский постриг с именем Серафим. Со временем он станет духовным писателем и богословом, преподавателем и архиереем. Где бы ни проходило служение владыки — в Житомире, Калуге или Воронеже — он всегда старался сделать так, чтобы его любимая матушка была рядом. А когда её не стало, святитель Серафим часто вспоминал о ней в беседах с друзьями и близкими. И говорил, что за всё хорошее в своей жизни он должен благодарить свою добрую мать.
Все выпуски программы Семейные истории с Туттой Ларсен
«Тогда и сейчас»
Поделиться
Фото: Piqsels
Утром субботы сидим на кухне с женой, пьём чай и обсуждаем, в какую церковь пойти на вечернюю службу. Обычно мы ходим в наш Преображенский храм. Здесь мы венчались, здесь крестили дочку. Но иногда хочется и другую церковь посетить. В Успенской, например, прекрасный мужской хор. Когда они поют песнопение «Свете тихий», дух захватывает. Или съездить в центр, там в Никольском соборе многоголосное пение.
И проповедники везде разные, в Успенской церкви настоятель игумен Евстафий больше про покаяние говорит, а протоиерей Андрей из Никольского храма в основном о духовной радости. Храмов в городе много, выбирай для молитвы любой!
И тут я вспоминаю рассказы бабушки, как она в семидесятые годы прошлого века в храм ходила. Бабуля жила в деревне, а церковь в округе была одна. И бабушка вместе с другими прихожанами каждую субботу-воскресенье и по праздникам, в любую погоду ходила в храм пешком, а это 8 километров!
А сейчас у городских жителей какой большой выбор! Слава Богу! И дай нам Господь иметь такую же крепкую веру, какая была у наших бабушек. Нам есть на кого равняться! И ценить то, что имеем.
Все выпуски программы Утро в прозе
25 апреля. Об истории Муромской иконы Богородицы
Поделиться
Сегодня 25 апреля. Церковь чтит Муромскую икону Богородицы.
О её истории, — протоиерей Максим Горожанкин.
