Поделиться
Святитель Игнатий Брянчанинов
В доме господ Брянчаниновых — дворян, помещиков села Покровское Вологодской губернии — царил радостный переполох. Глава семьи, Александр Семёнович Брянчанинов, человек обыкновенно сдержанный, не скрывал своего счастья. Его жена, Софья Афанасьевна, родила сына! Супруги долгое время оставались бездетными и горячо молились Богу, чтобы он послал им детей. В надежде на помощь Господа Брянчаниновы щедро раздавали милостыню, совершали паломничества по святым местам. Их молитвы были услышаны. Долгожданный первенец появился на свет 17 февраля 1807 года. На 9-й день мальчика окрестили и нарекли Дмитрием — в честь вологодского святого чудотворца — преподобного Димитрия Прилуцкого.
С детства Митя любил уединение. Не раз отец и мать обнаруживали его одного, стоящего на коленях в пустой церкви Покрова Божьей Матери, которая располагалась в имении Брянчаниновых. Другим любимым местом Дмитрия был старый парк. Часто, хватившись сына, родители повсюду его искали и находили сидящим под вековыми деревьями и погружённым в размышления. Александра Семёновича настораживала столь ранняя склонность мальчика к созерцанию и молитве. «Чего доброго, подрастет и в монахи захочет», — говорил он жене. Старший Брянчанинов не забывал, что Митя — вымоленный ребёнок. Но надеялся, что Дмитрий пойдёт по его стопам и сделает блестящую светскую карьеру. Софья Александровна поддерживала мужа. Сам Александр Семёнович когда-то окончил Императорский пажеский корпус, несколько лет служил при дворе Павла I и принадлежал к кругу самых образованных людей своего времени.
Подобного будущего Брянчаниновы желали для всех своих детей. После рождения Мити Бог подарил супругам, одного за другим, ещё восьмерых. И всё же на Дмитрия, как на самого старшего, были прежде всего обращены взоры родителей. Он и сам прекрасно это понимал. Митя боялся огорчить отца и мать, которых очень любил. И хотя уже давно решил, что хочет стать монахом, не стал открывать родителям своих намерений. Он старался быть хорошим сыном, заботился о братьях и сёстрах. Родной брат Дмитрия, Пётр Брянчанинов, рассказывал, что в детстве они любили бегать наперегонки. «В игре Дмитрий никогда не выказывал своего превосходства старшего надо мной, младшим и более слабым», — вспоминал он. И, тем не менее, все дети в семействе Брянчаниновых сами принимали главенство Димитрия, и не только из-за старшинства, а вследствие особенного склада его ума и характера. По словам одной из сестёр, Дмитрий был скромен, благоразумен, внимателен и вежлив.
Когда мальчику исполнилось 15 лет, Александр Семёнович повёз его в Петербург, чтобы определить в Императорское военное инженерное училище. По дороге отец внезапно обратился к сыну с вопросом о том, на какую службу он в будущем желал бы поступить. Дмитрий понял, что момент истины настал. Попросив у отца обещания не сердиться, если ответ не понравится, он с твёрдостью сказал, что желает «идти в монахи».
Желание его исполнилось спустя 9 лет. Окончив училище, в 1831 году Дмитрий принял монашеский постриг с именем Игнатий. Отец и мать долго сердились на сына, но в итоге приняли его выбор. Родители и сын переписывались, часто навещали друг друга. Когда Игнатий получил известие о том, что мать его находится при смерти, он примчался домой. За несколько минут до кончины, глядя на него, Софья Александровна произнесла: «Теперь, в этот час, у меня одно утешение: мой старший сын — в монастыре».
С отцом Игнатий продолжал поддерживать постоянную связь. Став епископом Кавказским и Черноморским, одним из самых известных и авторитетных духовных писателей 19 века, свои письма к нему он по-прежнему подписывал просто: «с искренним почтением, ваш любящий и преданный сын».
Сказ о том, как Владимир Даль словарь составлял
Поделиться
Многие знают имя Владимира Ивановича Даля как составителя «Толкового словаря живого великорусского языка», а некоторые имеют эту книгу в своей библиотеке... Я же хочу рассказать пару историй о том, как Владимир Иванович свой словарь создавал. Начну с того, что Даль по первому образованию — морской офицер, мичман. Прослужив 6 лет на корабле, он решил сменить род деятельности и... — выучился на медика. Став хирургом, Владимир Даль участвовал в русско-турецкой войне 1828-29 годов в качестве полевого врача. И если мы с помощью фантазии перенесёмся в то время и в место его службы, то увидим удивительную картину: возле госпитального шатра стоит верблюд, навьюченный мешками. А в мешках — исписанные Владимиром Далем листки. Здесь, в этих свитках — настоящее сокровище: слова, пословицы, сказки и прибаутки, собранные военным врачом в беседах с простыми служаками. Очарованный с юности красотой и меткостью русской речи, общаясь с матросами и солдатами, Владимир Даль записывал забавные сюжеты и не знакомые ему русские слова. В пору врачебной службы его записи составляли уже немалый объем. Поэтому начальство и выделило ему для перевозки верблюда. Правда, Даль чуть не потерял все свои богатства, когда верблюд внезапно попал в плен к туркам. Но обошлось — казаки отбили. Так вот получилось, что гордый корабль пустыни возил на своём горбу бесценное русское слово.
В течение жизни Даль записывал не только слова, но и сказочные сюжеты. В итоге его увлечения появилась книга сказок. Будучи в Петербурге, с экземпляром этого издания Даль направился прямиком... Ну конечно, к Пушкину! Там, у поэта дома они и познакомились. Пушкин сказки похвалил. Но более всего восхитился он далевским собранием русских слов. Особенно понравилось Пушкину слово «выползина» — сброшенная змеиная шкурка. Так Александр Сергеевич впоследствии и стал в шутку называть свой сюртук. Именно Пушкин уговорил Даля составить словарь. Благодаря этой встрече мы можем держать в руках словарь Даля, погружаться в стихию живой русской речи того времени и пополнять свой лексикон интересными словами. Например, узнать, что такое «белендрясы» и «вавакать, «мимозыря» и «жиразоль».
Приятного чтения, друзья!
Автор: Нина Резник
Все выпуски программы: Сила слова
Григорий Суров
Поделиться
В конце XIX-го — начале ХХ века врачи-офтальмологи, специалисты по глазным болезням, были в России на вес золота. Один из представителей этой редкой в то время специализации — Григорий Иванович Суров, окулист из Симбирской губернии — посвятил жизнь тому, чтобы сделать офтальмологию доступной для всех.
Уже в старших классах гимназии Григорий решил стать врачом. В 1881-м он успешно сдал вступительные экзамены на медицинский факультет Казанского университета. Первым местом работы Сурова была уездная больница в городе Спасске Казанской губернии. Там Григорий Иванович впервые обратил внимание, как широко распространены среди крестьян глазные болезни. У каждого второго пациента наблюдалась трахома — инфекционное заболевание, которое передаётся через предметы гигиены — например, полотенца, а распространителями являются мухи. Свои наблюдения и неутешительные выводы Суров записывал в дневник: «Эти болезни у нас в России распространены вследствие бедности, невежества, и малодоступной медицинской помощи». Офтальмологи, как уже говорилось, были в те годы большой редкостью. Поэтому Григорий Иванович решил специализироваться именно в этой области. За несколько лет работы в Спасской больнице он получил богатый практический опыт. Затем некоторое время Суров служил военным врачом. И опять же, занимался на этой должности преимущественно офтальмологией. В 1902-м он поступил в Петербургскую Военную Медицинскую академию — «для усовершенствования в медицинских науках по глазным болезням». Там с успехом защитил докторскую диссертацию.
А в 1906-м году Григорий Иванович вновь приехал в город Симбирск. Его назначили заведующим военного лазарета. Офтальмологического отделения в нём не было. И Суров его открыл. Сразу же к «глазному доктору» потянулся народ. «Главный контингент из страдающих болезнями глаз — крестьянство и необеспеченный рабочий люд», — отмечал Суров. С таких пациентов денег за лечение доктор не брал. Наоборот, помогал из собственного кармана — на лекарства, на изготовление очков. Вскоре Григорию Ивановичу удалось убедить местные власти выделить средства на глазной стационар в 50 коек. В 1911-м году стараниями Сурова в Симбирске открылась школа-приют для слепых детей.
А через несколько лет Россия стала Советской. Григорий Иванович не уехал за рубеж. Остался служить своей стране. В те годы о деятельном докторе нередко упоминали в прессе. Вот, например, как в 1923-м описывала его работу симбирская газета «Красный путь»: «Летом в разных районах губернии можно было увидеть фургон, в котором ехал доктор Суров. Он ездил обследовать сельское население. Оказывая помощь, он переезжал из села в село». После таких поездок и работы в госпитале, Суров принимал пациентов ещё и на дому, по вечерам. Симбирский учитель Алексей Ястребов в своих воспоминаниях писал: «Проходя по Беляевскому переулку, я вижу дом. И знаю: вечером у этого дома будет толпиться народ, потому что здесь живет замечательный врач, друг народа Григорий Иванович Суров».
Простой народ искренне любил своего доктора. Когда в 1920-м году большевики осудили Сурова и приговорили к году тюрьмы за то, что он взял на работу в госпиталь бывшего белогвардейского офицера — нищего больного старика, горожане встали на его защиту. Испугавшись волнений, власти восстановили доктора в правах. Впоследствии Григорий Иванович получил высокое государственное признание: в 1943-м году ему было присвоено звание Заслуженного врача РСФСР, а в победном 1945-м — орден Трудового Красного Знамени. Но не ради наград трудился доктор Суров. Однажды в своём дневнике он написал: «Я смотрю в мир глазами тысяч людей, которым помог избавиться от страданий».
Все выпуски программы Жизнь как служение
21 ноября. О пшенице и плевелах
Поделиться
В 13-й главе Евангелия от Матфея есть слова Христа: «Чтобы, выбирая плевелы, вы не выдергали вместе с ними пшеницы, оставьте расти вместе то и другое до жатвы».
О пшенице и плевелах, — епископ Тольяттинский и Жигулёвский Нестор.
