Светлый вечер с актрисой Ксенией Алферовой (14.11.2017)

В гостях у программы «Светлый вечер» была актриса, соучредитель фонда поддержки детей с особенностями развития «Я есть» Ксения Алферова.

Мы говорили о развитии фонда и о новом проекте — «Удивительный дом» — квартирах сопровождаемого проживания для выпускников интернатов.

---

К. Мацан

— «Светлый вечер» на радио «Вера». Здравствуйте, дорогие друзья! В студии Константин Мацан. С трепетной радостью представляю сегодняшнего гостя и с особенной радостью, что уже не в первый раз у нас в студии Ксения Алферова...

К. Алферова

— А я с особенной радостью у Вас здесь в студии — наконец-то! Давно я к Вам не ходила!

К. Мацан

— Актриса, телеведущая и основатель благотворительного фонда...

К. Алферова

— Соучредитель!

К. Мацан

— ...соучредитель благотворительного фонда «Я есть». Ну, тем, кто, по каким-то неведомым причинам, возможно, не знает, не помнит, читаю с сайта фонда «Я есть»: «Задача — сделать так, чтобы дети с синдромом Дауна и другими особенностями развития чувствовали себя своими в любом обществе». То есть Вы помогаете детям с особенностями развития?

К. Алферова

— Ну, так называемыми ментальными особенностями — с аутизмом, умственной отсталостью, ДЦП и разными другими.

К. Мацан

— Я даже помню, что в одной из наших бесед Вы говорили, что даже не столько Вы помогаете, а просто живете вместе с ними, творите жизнь.

К. Алферова

— Ну да, помощь — нет... Помощь — просто она у нас... Слово «помощь» все равно сразу, тем более, у слушателей Вашего радио, потому что у Вас много, слава Богу... Вы много помогаете — я имею в виду, много чудесных фондов, которые рассказывают про то, какая помощь нужна... И до этого, пока я к Вам приходила все пять или сколько лет... (Смеется.) Чуть меньше, наверное, Вам, чем нам... Просто нам в этом году пять лет исполнилось, нашему фонду, мы взрослые уже.

К. Мацан

— Нашему радио тоже. Просто мы три года... два года были в Интернете, а теперь в FM-диапазоне.

К. Алферова

— А-а! Вот так! Да, то есть, мы ровесники!

К. Мацан

— Да. И в этом году фонду «Я есть» — пять лет.

К. Алферова

— Тоже, да, пять.

К. Мацан

— Мы Вас поздравляем!

К. Алферова

— Спасибо большое! Мы не делали большого концерта, потому что не нашли мы достойной для себя площадки. ВДНХ была перекопана, поэтому будем... Ну, мы же — у нас особенные, удивительные дети, поэтому мы будем шесть лет как юбилей праздновать в следующем году.

К. Мацан

— Правильно!

К. Алферова

— Так, что Вы у меня спросили?

К. Мацан

— Что Вам пять лет — понял. Я пока еще не успел ничего спросить, я пока просто признавался в любви.

К. Алферова

— Да, еще не спросили! А, про детей! Что-то я начала говорить про помощь... А, про помощь! Что она, как правило, всегда ассоциируется у людей с деньгами или чем-то таких материальным, потому что до этого, пока... когда я к Вам все время до этого приходила, я говорила о том, что мы деньги не собираем, и нашим детям другое нужно — то есть им нужно социализироваться, нужно, чтобы их приняли, и просто чтобы они были среди нас. Собственно говоря, так это и было до недавнего времени, когда у нас появился наш новый проект.

К. Мацан

— Так, расскажите об этом.

К. Алферова

— У нас все удивительное, поэтому проект у нас тоже называется «Удивительный дом». Ну просто он давно уже замышлялся... замышлялся — так сказать нельзя... Задумывался — как? Придумывался? Как сказать-то, Господи, по-русски правильно?

К. Мацан

— Идея вызревала.

К. Алферова

— Вызревала, да, такая она у нас была. Очень долго мы никак не могли документально... Это сложно очень с чиновниками с нашими оформить. У нас есть определенное количество квартир, которые нам государство подарило, нашему фонду — федеральная собственность. Часть квартир мы отдали «Милосердию», Пантелеймону.

К. Мацан

— Общественная организация — православная служба «Милосердие».

К. Алферова

— «Милосердие», замечательная, да. И одну квартиру — Центру лечебной педагогики. И тут, соответственно, по-моему, 15, если я не ошибаюсь, квартир — они все такие большие... многие из них остались у нас. И вот теперь мы в такой активной стадии, когда... Давайте я расскажу, что это такое, что за идея.

К. Мацан

— Да, что за квартиры, кто в них будет жить.

К. Алферова

— Кто в них будет жить. Просто наши дети — чудесные, удивительные, талантливые, которые пишут стихи, пьесы, занимаются музыкой и спортом — ну, в общем, как любой обычный ребенок, — по достижении 18 лет у них, у любого ребенка, не только интернатского... Ну, у интернатского другой альтернативы нет в принципе, но и у родительского — тоже, если вдруг, не дай Бог, что-нибудь случится с родителями и деваться ему будет некуда, то единственный путь — это психоневрологический интернат. Звучит страшно.

К. Мацан

— Ужасно.

К. Алферова

— Но я хочу сказать, что выглядит еще страшней. Потому что... Вот, собственно говоря, один из таких мифов, в частности, о синдроме Дауна, что они мало живут, — вот он оттуда идет. Потому что там эти люди не в любви жить не могут априори. Поэтому, действительно, попадая в ПНИ (это ПНИ сокращенно), они дотягивали лет до 30, в 18 лет попадая туда, кто-то и раньше умирал. А так, в принципе, эти люди живут столько же, сколько и мы с Вами — в среднем, лет 60 точно. Ну, то есть это с синдромом никак не связано. Связано, там, с сердцем — часто у кого-то слабое. А так и дальше живут. Вот. То есть я к тому, что место это ужасное, страшное, кто бы что ни говорил и как бы чиновники ни пытались его защищать и говорить, что социальные услуги получают люди, находящиеся там. Ну, это такое казенное учреждение, где есть все-таки, как сказать... вот эта психоневрологическая... слово «психо-» — оно откладывает свой отпечаток и на персонал, в том числе, потому что там все как-то они так всех перемешали вместе...

К. Мацан

— Ну, и, наверное, как бы ни старались те, безусловно, во многом, наверняка, достойные люди, которые там работают...

К. Алферова

— Там много есть... Безусловно!

К. Мацан

— ...все равно не может учреждение стать домом. Ну не может!

К. Алферова

— Ну, оно даже, в общем, в том виде, в котором оно есть, оно не может даже стать... Я даже не знаю, как назвать-то — если не дом, то что это может быть? Каким-то достойным человека местом умирания. Потому что жизнью это назвать невозможно — то, как там люди в массе своей живут. Постольку, поскольку, я говорю, там все перемешаны — и бабушки... То есть это кто там? Я не знаю... Вот наши дети, я не знаю, с синдромом Дауна, с аутизмом, с ДЦП, бабушки старенькие, у которых нет места, предположим. Это не обязательно бабушки, которые с тяжелой формой деменции или еще что-нибудь, просто им нет места, предположим, в домах престарелых — они там лежат. Ходячие, не ходячие. Умственная отсталость какая-нибудь — ему поставили, человеку, а у него была там — есть такой термин — педагогическая запущенность... Ну, то есть когда с ребенком не занимались просто элементарно, и он уже к концу 1-го класса чудесно все и читает, и пишет, в общем, как любой другой ребенок, но ему взяли и поставили «умственную отсталость», и он с этим диагнозом чудно всю жизнь свою живет, и, соответственно, умственная отсталость — это путевка сразу в специальный интернат, во-первых, детский, специализированный, и дальше — в ПНИ. И вот есть такие «чудесные» вообще места (в кавычках «чудесные»), где, ну правда, как бы ни старались... Там, кстати, вот очень хороший директор во Владимирской области есть — женщина, такая, она прямо так старается... Но там такой большой участок земли и большой-большой забор. И есть детский дом-интернат, где дети, и дальше — ну, в рамках этого же забора — то есть ты просто берешь свою котомочку и переходишь в соседний. То есть ты за пределы этого забора никогда не выходишь, попав туда однажды где-то в три-четыре года. Это какой-то ужас. Ну, надо отдать ей должное — то есть она очень старается, и там и директор, кстати, ПНИ старается. Ну правда, домом это действительно быть не может. И у нас есть мальчик, например, наш чудесный — чтобы просто понятно было, наш парень из интерната. Дима Анахов его фамилия, у него синдром Дауна. Но когда он попал... Когда мы пришли в Интернет, он уже, конечно, был таким запущенным ребенком. Он уже взрослым был, поэтому плохо говорит, хотя... И он — не буду сейчас рассказывать, как, это случайно получилось... То есть он хотел — ему дали хороший фотоаппарат, он ходил, фотографировал, а потом фотограф — ну, раз сфотографировал, два, три — ну, типа, чтобы он не донимал никого своими этими просьбами... И потом фотограф решил посмотреть, чего же он там нафотографировал. И просто такой крик мне в трубку раздался: «А-а-а! Это такие фотографии!». Ну, просто это были какие-то совершенно удивительные фотографии, очень талантливые. И мы отправили их, помню, на конкурс один, не назвав диагноза. Не помню, почему — забыли указать, что-то так. Или, там, обычный, я уже даже не помню сейчас подробности. Но он занял 2-е место. И вот, попав вот в этот ПНИ, уже не могли его... Есть определенный закон, что он должен в определенном возрасте уходить. Но, Вы знаете, но это так страшно. Вот я, например, не хочу встречаться, как сказать, даже уже теперь он там два года, по-моему, — с Димой, потому что ну это... Ну вот то есть то, каким был человек... Он стал такой... Ну как бы... И вот это ужас.

К. Мацан

— Да, к сожалению, стандартный путь для людей с такими особенностями...

К. Алферова

— Это такой регресс очень серьезный, да.

К. Мацан

— ...да, это детский интернат, потом взрослый, ПНИ — психоневрологический интернат. И они там...

К. Алферова

— Умирают они там. Доживают.

К. Мацан

— В принципе, если человек оттуда... если нет возможности у него никуда оттуда перейти по достижении 18 лет, он будет там жить всю жизнь.

К. Алферова

— До конца, да.

К. Мацан

— Ничего, кроме этого, у него не будет.

К. Алферова

— И работать он не будет. Он будет, как какая-то, я не знаю, даже как... Потому что реализация — это очень важная наша какая-то база. То есть мы должны приносить кому-то пользу. Это вот всем очень важно. А там этого нет.

К. Мацан

— Ну, к этой теме мы вернемся, вообще к образовательной истории. Это очень важно. А вот сейчас про квартиры расскажите.

К. Алферова

— Просто это составляющая часть нашего проекта.

К. Мацан

— Так?

К. Алферова

— Потому что проект «Удивительный дом», собственно говоря, из этого и родился. У нас есть похожие, поскольку не мы первые это придумали. В Псковской области есть вот у них небольшая квартира, Росток — есть там один такой человек, который это все... нечто подобное пытался создать, имея просто свою... ну, то есть свою землю, которая была в собственности, он там как-то дома строил. Вот. Но это все как-то там... «Перспективы» в Питере стараются, тоже сейчас строят такой маленький дом. Мы-то всегда к нашим детям относились и относимся, как к... Ну, то есть, у нас много квартир и сразу. И вот сейчас, разговаривая с потенциальными партнерами, вот сейчас, делая проект, я сразу говорю о том, что там все должно быть очень-очень красиво и очень-очень качественно. То есть это должен быть такой образцово-показательный, красивый дом.

К. Мацан

— Должна быть среда, в том числе, эстетическая.

К. Алферова

— Очень. Поэтому вот «там сэкономили», «здесь сэкономили» — так мы делать не будем, категорически не будем. Ну, более того, во-первых, это непрактично.

К. Мацан

— Скупой платит дважды.

К. Алферова

— Да. А во-вторых, это некрасиво. По поводу реализации — ну, просто держать людей в квартирах и учить их готовить яичницу — это достаточно быстро, уверяю Вас. Нам достаточно будет несколько дней, и многие из них это освоят очень быстро. Смысл-то в том, чтобы этих людей, которые никогда, как любой, предположим, интернатский ребенок... Все-таки мы упор делаем на детях-сиротах пока, ну, у которых шансов ноль, совсем. Они в принципе, Вы понимаете, никогда ничего не готовили сами и даже не знают, как это выглядит, и, в общем, сами тоже мало чего делали. Поэтому — да, будем учить их жить как-то самостоятельной и полноценной жизнью, гулять, ходить самим в магазин, но обязательно... Трудоустройство — оно... То есть у нас будут мастерские для кого-то, кто пока не может где-то работать. Ну, то есть это такой некий целый комплекс и проект, некий комплекс всего — кто где будет учиться, кто где будет работать, кто где будет спортом заниматься. Ну, то есть жить полноценной жизнью эти люди будут — такой, какой живем мы с Вами, и по-другому, на мой взгляд, быть не может с человеком. А потом...

К. Мацан

— А как?..

К. Алферова

— Ну, то есть поскольку мы не можем же поселить... У нас все-таки всего их много... Казалось бы, ну, их всего 15, даже очень больших и красивых. Поэтому наша задача — человека ну как бы... Этот срок индивидуален. Ну, мы себе так определяем пока — ну, года три. Два-три года, в зависимости от человека, — это задача вывести их все-таки жить самостоятельно. Называется «сопровождаемое проживание». То есть кто-то из них, и мы даже знаем, кто, из наших интернатских сможет жить совсем прямо один. А дело в том, что вообще многим из них квартира... То есть если им. Они же все дееспособные, пока они в ПНИ не приходят, многие из них. Но дальше им ставят «недееспособность», даже тем, кто мог бы жить и работать, потому что если ты дееспособный человек, то тебе положена от государства квартира как любому сироте. А кому ж это надо?

К. Мацан

— Ксения Алферова — телеведущая, актриса, соучредитель, основатель фонда «Я есть»...

К. Алферова

— Просто есть еще Егор Бероев.

К. Мацан

— Безусловно, да, мы знаем.

К. Алферова

— (Смеется.) Поэтому соучредитель.

К. Мацан

— Ваш супруг Егор Бероев. Вы вдвоем этим благороднейшим делом занимаетесь. Сегодня у нас в гостях Ксения Алферова. Мы проводим «Светлый вечер» с ней. Потрясающе интересно Вы рассказываете про этот проект «Удивительный дом». То есть это будут дети, которые уже каким-то образом опекаемы фондом «Я есть»?

К. Алферова

— Ну, это будет часть детей, которые... Собственно говоря, с них-то все и началось.

К. Мацан

— Какой их возраст, во-первых?

К. Алферова

— Потому что мы понимаем, что вот у нас есть наш интернат, и мы понимаем, что Машу Синицыну, которой несколько дней назад было 16 лет, Ваню нашего...

К. Мацан

— А Ваш интернат — это, напомните слушателям, что это такое?

К. Алферова

— Наш интернат — это такой... То есть их уже три, это такой большой пилотный проект. Мы несколько лет назад, поменяв там директора, сделали с соцзащитой... Ну, то есть задача была — на базе интернатов... Такой показательный как бы должен быть интернат был... Ну, он так, в общем, и есть во многом. Создать некую систему, чтобы родительские дети могли пользоваться... Вот у нас есть группа, там, дневного пребывания большая, есть дети родительские, которые приезжают и учатся вместе с нашими детьми. Ну, весь день они там проводят, потом их забирают. Просто у нас, например, в нашем интернате больше 50 процентов родительских детей, поэтому все-таки задача — их в семью вернуть. И семьям просто помогать. Потому что часто у родителей нет таких возможностей и тяжело. А на базе интернатов это достаточно просто сделать. Их много, например, в той же самой Москве. То есть не забирать туда детей навсегда, делая их сиротами, а помогать родителям — вместе учить их, спортом заниматься. А для, соответственно, детей, от которых отказались, это дом. Ну, то есть, мы все делаем за пределами интерната — и учимся, и лечимся, и спортом занимаемся, и в театры ходим, а там мы только живем и сами себе готовим еду. (Смеется.) И сами накрываем на стол. И сами, так сказать, едим ложкой и вилкой, и ножом. Это просто большая редкость в интернатах. Вот. Поэтому наших детей мы же не можем отдать в ПНИ. Поэтому мы поняли, что время пришло, потому что им уже вот-вот 16-18 лет скоро исполнится, и будем мы их забирать в эти квартиры. Плюс, есть уже у нас какие-то воспитанники ПНИ, которых мы знаем, на которых мы так нацелились. Мы все-таки... И несколько родительских детей. Ну просто родительские дети... Вот у нас есть, например, один чудесный парень — ну, мама — она уже очень-очень сильно в возрасте. Она его очень любит — ну так любит, что все делает за него! (Смеется.) Ну ей хочется порадовать его! Поэтому парень...

К. Мацан

— Есть такие мамы!

К. Алферова

— Да, молодец! И он бы мог завтраки, обеды и ужины готовить! Но маме так хочется все делать за него — и ходить, и гулять, и все остальное, что вот только — сколько мы уже знакомы? — вот, собственно говоря, пять лет мы и знакомы, и только на пятом году наконец-то он у нас стал ездить сам в метро. Ну, в смысле, к тому, что он мог бы и раньше это делать, но мама бедная боялась — справедливо боялась, потому что все-таки сыну уже 30 лет, у него синдром Дауна, он очень талантливый. Его зовут Влад, он знает всю историю Древней Греции и может просто лекции читать в университете — ему просто нравится. Он очень много читает — он читает стихи наизусть, он знает очень много — просто открывает книгу...

К. Мацан

— А вот где эти квартиры располагаются? В Москве, да?

К. Алферова

— Они в Москве. И я вот... А, вот как раз мне... Это Кронштадтский бульвар. Это такой большой дом, хороший дом, за забором тоже.

К. Мацан

— Это отдельный дом, да?

К. Алферова

— Нет, это квартиры...

К. Мацан

— ...разбросанные в разных домах?

К. Алферова

— Нет, это отдельный дом и квартиры на разных этажах в этом доме. Поэтому у нас есть еще определенный... Поскольку люди там покупали квартиры, я уже думала, что заранее будут нас немножко бояться, поэтому...

К. Мацан

— Вот я, собственно, к этому и спрашиваю. Потому что есть же история, и не одна, к сожалению, когда выпускникам детских домов, допустим, в каком-то доме централизованно выделяли квартиры, и, с одной стороны, этих выпускников обманывали — выкупали у них за бесценок эти квартиры...

К. Алферова

— Ну их — да, легко обмануть.

К. Мацан

— А с другой стороны, местные жители были несколько недовольны и обеспокоены тем, что какие-то, как им кажется...

К. Алферова

— Асоциальные элементы?

К. Мацан

— Ну да, звучит страшно, но какие-то социальные дети будут рядом с их детьми жить...

К. Алферова

— Да-да-да.

К. Мацан

— Вы готовы с такой реакцией сталкиваться?

К. Алферова

— Поскольку я... Как сказать... То есть когда мы создавали еще фонд, наша сильная сторона, почему у нас одна из основных наших все-таки задач — это информирование... Потому что у нас такого ребенка нет — я имею в виду, с особенностями. Соответственно... Поэтому... То есть у них, безусловно, есть много разных других особенностей... Но вот с теми особенностями, о которых мы сейчас говорим... (Смеется.)

К. Мацан

— Ну, понятно, да.

К. Алферова

— То есть она не с аутизмом, но, там, с артистизмом, с авантюризмом — она вот с какими-то такими «с», но не с диагнозом, так скажем. Поэтому... Я, грубо говоря, поэтому с другой стороны. Я знаю, как мне надо рассказать для того, чтобы... То есть я могу поставить себя на место...

К. Мацан

— А вот как? Как Вы рассказываете?

К. Алферова

— Я как-то с добром... (Смеется.) Я показываю, рассказываю, читаю стихи. Я обычно, если... Поэтому у нас будет, на всякий случай, очень хорошая звукоизоляция — потому что все-таки мы громкие, нас сразу много в квартирах, и мы очень в этом смысле беспокоимся о наших соседях. И у нас нет такой позиции, что «они должны». Они нам точно ничего не должны. Но я уверена, что когда, не знаю, например, Ваня наш Попелыгин будет работать дворником там или не работать, а просто по велению... А он очень в интернате парень — он такой прямо... Он ухаживает там за всеми детьми, он главный-главный помощник... Мыть подъезд, я не знаю, убирать или еще что-нибудь, то постепенно точно никто против не будет, потому что я знаю, как мы... У нас наша сильная сторона — создать правильную атмосферу. Поэтому мы и в гости пригласим, и концерты сделаем, и будем как-то знакомиться, видимо, и печенье печь, дарить. Это я сейчас фантазирую, но думаю, что... И это тоже будем делать.

К. Мацан

— Мне кажется это очень действенно.

К. Алферова

— Поэтому я уверена, что даже если... То есть, безусловно, и без этого не обойдется — кто-то будет изначально, и многие, наверное, когда узнают, страшно перепугаются, но думаю, что когда они с нами близко познакомятся, то у них... Обычно когда с нами близко знакомятся, то нас перестают бояться. И все как-то вот... Оно само собой... Видя очаровательную улыбку Ангелины — вот девочка у меня теперь... новая есть подруга с синдромом Дауна, которая говорит... У нее какая-то... Ну это просто какое-то море обаяния — как, в общем, практически, все эти дети. Она говорит... Что-то ей там... Она говорит: «Я стараюсь!». (Смеется.) Вот она все, что говорит... «Я стараюсь!».

К. Мацан

— Как мудро!

К. Алферова

— Говорит: «Я стараюсь!». Я говорю: «Арина! Я буду так же теперь мужу своему говорить! Чуть что, я буду так же улыбаться (у нее такие ямочки) и говорить: «Я стараюсь!». И если ты даже хотел что-то ей такое, то вот это ее очаровательное совершенно, такое беззащитное, очень такое женское в 18 лет такое: «Я стараюсь!». Все.

К. Мацан

— Всем слушателям на заметку!

К. Алферова

— Да!

К. Мацан

— Ксения, ну, пять лет фонду. Я понимаю, что каждый раз, когда Вы приходите к нам в эфир, мы Вас спрашиваем про какие-то особенно дорогие личные истории — лично для Вас какие-то знакомства, которые случаются с детьми, их опыт, как то, что Вы только что рассказали. Я понимаю, что этих историй бесконечно много.

К. Алферова

— Ну да.

К. Мацан

— Расскажите еще что-то, что накопилось за последний, может быть, год с тех пор, как Вы у нас были в эфире.

К. Алферова

— Ой, я сейчас, наверное, все не вспомню. Но вот, например, у нас есть мама такая чудесная — у нее мальчик Гоша. Я очень его люблю. Я уже проверяла даже на Инстаграм (деятельность организации запрещена в Российской Федерации)... У Гоши ДЦП, но ДЦП в такой форме, что... Ну, Гоша — он не говорит, он не может сидеть, держать он тоже ничего в руках не может, но то, как Гоша улыбается — ну, это просто можно... Я проверяла на Инстаграм (деятельность организации запрещена в Российской Федерации) — в том смысле, что, ну, когда ребенок на коляске, вроде бы, сидит... Но вот Гоша улыбающийся, обнимающийся, предположим, со мной или без меня. И вот этот Гошин... То есть это какой-то такой свет невозможный от Гоши идет... Вызывает однозначную реакцию — только в плюс. Даже у тебя жалости никакой. Вот это удивительно, но у тебя... Как-то ты даже не понимаешь, за что жалеть-то его — настолько полноценный человек перед тобой. И ты понимаешь, что тебе вот явно не хватает такого чего-то, что есть в нем. И в маме. Я поражаюсь вот этой вот... Для меня вообще, на самом деле, потрясение всегда — родители больше. Я сама, как мама, то есть я у них, вот как раз у родителей, как правило, учусь. И очень много они мне притормаживают какие-то мои, когда я начинаю чем-то быть недовольна или что-то такое. Ну вот их связь с Гошей, то, насколько... Он не говорил. Он учится в школе, он учит математику, там е стоимость своя система, как там, предположим, поворачиваешь голову вправо — это «да», это — «нет», то есть он отвечает. И он очень хорошо учится, он прямо отличник. Так вот, Гоша — она его чувствует, и она озвучивает его какие-то монологи. Это могло бы для кого-то показаться, кто не знает Гошу, — ну, типа, «она придумывает». Но то, как она в одну секунду понимает, чего он хочет или не хочет, и что он, там, хочет сказать, и что на самом деле., — это поразительно. И ты, видя его реакцию, понимаешь, что она на сто процентов всегда права. То есть вот это какое-то включение в своего ребенка ежесекундное... И очень жалуется она до сих пор... Я уже думала, что в Москве как-то чуть-чуть полегче стало... Они в коляске ездят, и очень она жалуется, она говорит, на людей, которые вокруг ходят — ну, что пальцем показывают и смотрят. Она какой-то уже выработала, конечно, такой внутренний иммунитет, но все равно немножко ей это... Потому что Гоша-то, если он не говорит и ручки-ножки у него не действуют, это не значит, что он этого не видит и не понимает. Ему тоже обидно бывает иногда слышать какие-то не очень нелицеприятные возгласы в свой адрес. Она просто просила прямо меня — она говорит: «Скажите!»

К. Мацан

— Про Гошу!

К. Алферова

— Ну скажите про то, что ну можно просто улыбнуться в ответ, подойти ко мне — я расскажу, объясню, например, ребенку маленькому. Она часто сама так и пытается — если пытаются оттащить ребенка, а ему интересно, она рассказывает, показывает, знакомит с Гошей. И когда ребенок знакомится с Гошей, у него все вопросы сразу снимаются, потому что то, как Гоша улыбается... У Гоши есть возлюбленная — Марина. Если бы Вы видели восторг Гоши, когда Вы произносите это имя... Поэтому я имею в виду, конечно, та безусловная любовь, вот она безусловная. Потому что он никогда не встанет. Он очень много чему научится, но какие-то вещи он не сделает никогда. И мама это все настолько... Вот когда ты это все принимаешь и радуешься каким-то маленьким таким его... И все, что тебе надо, — ну просто чтобы улыбались, чтобы люди не показывали хотя бы на твоего ребенка — красивого ребенка, очень обаятельного, очень светлого! — пальцем.

К. Мацан

— Знаете, это колоссально важная тема. Я бы тут хотел бы даже к Вашему и родительскому опыту обратиться, и человеческому, и профессиональному. Я думаю, что каждый родитель так или иначе сталкивается с проблемой... Вот идем мы с ребенком по улице, вот сидит женщина, просит милостыню, женщина-инвалид. И ребенок, четыре года — вот у меня сыну четыре с половиной года — абсолютно искренне спрашивает: «А почему ножек нет у тети?». И я как-то что-то такое начал отвечать, как-то пытаясь как-то что-то сразу... И как-то... Ну, что-то сказать правильное и не пугающее, и такое нравственное на эту тему. А как вот... Наверняка, Вы с этой ситуацией сталкиваетесь часто. Вот Вас Ваша дочка, другие дети — без особенностей... Да? И возникает... А как им сказать? Как сказать одним о других?

К. Алферова

— Это мы недавно... Это у всех детей. У всех у нас есть свои особенности. Давайте обычные! Давайте...

К. Мацан

— Да, да, я вот... Это вообще отдельная тема — как-то об этом говорить, на самом деле.

К. Алферова

— Просто на самом деле, ну, вообще — дети, просто дети. Но поскольку все-таки мы как-то отделились, то приходится как-то всех обозвать. Ну, пока пусть будут «особенные» и «обычные». Хотя все мы... Вот у нас просто есть очень хороший ролик на эту тему. И там Вы даже не понимаете поначалу, кто есть кто, когда...

К. Мацан

— Давайте мы к этой теме вернемся, чтобы не потерять, буквально через маленькую паузу...

К. Алферова

— Давайте, да. Давайте.

К. Мацан

— Я напомню: в «Светлом вечере» — Ксения Алферова, актриса, телеведущая, соучредитель Фонда «Я есть». Мы сегодня говорим об этом Фонде. В студии Константин Мацан. Мы прервемся и вернемся к Вам буквально через минуту.

«Светлый вечер» на радио «Вера» продолжается, в студии Константин Мацан. У нас сегодня в гостях Ксения Алферова — актриса, телеведущая и соучредитель фонда «Я есть». Мы говорим о программах фонда, вообще о том, как разным людям жить вместе. Потому что, как я понимаю для себя, одна из таких основных задач и миссий фонда «Я есть» — это создавать атмосферу, в которой дети жили бы вместе.

К. Алферова

— Наш основной слоган, лозунг — это «Мы учимся жить вместе, у нас получается».

К. Мацан

— Знаете, когда Вы в прошлый раз были у нас в программе, мы эту тему поднимали. Она вечная, но очень важная. Как вообще говорить вот? На каком языке какие слова применять к тем или иным детям? Я даже для себя думаю: вот мы говорили о том, что ребенок, Ваши подопечные должны учиться, получать профессию, самореализовываться.

К. Алферова

— Да.

К. Мацан

— И вот как-то уже порываешься сказать «тоже должны». Вот это «тоже» сразу все рушит. Что значит — «тоже»? Любой человек должен это делать.

К. Алферова

— Любой человек, да-да-да.

К. Мацан

— Вот как этот язык искать?

К. Алферова

— Вообще, Вы обратите внимание — все равно мы: «Они — мы», «мы — они»... И от этого пока мы не можем никуда деться...

К. Мацан

— А можно от этого вообще избавиться?

К. Алферова

— Ну, от этого необходимо избавиться. Ну потому что для меня... Мне, правда, непонятно... Когда спрашивают про некоторых... потому что есть еще много разных названий, их очень много, разных особенностей. Мы знаем аутизм... Вот с аутизмом, синдромом Дауна, еще с чем-то. А есть синдром Уильямса... Ну, как-то врачи много придумали разных медицинских названий для тех или иных особенностей. И про некоторые из них я даже не очень понимаю, что... Вот буквально на днях «Чайхона» взяла на работу одного нашего парня — Мишу Судьбиё. Это совершенно удивительный молодой мужчина. Он так просто выглядит молодо, что я недавно говорю: «Миш, подожди!». Смотрю — седеет уже. Я говорю: «Сколько?». Он: «Так мне 30 уже!». Я говорю: «Да ладно!». Миша Судьбиё — у него синдром Уильямса. Вот если Вы откроете Интернет и начнете читать, там ничего страшного, на самом деле, не написано про это — про то, что какие-то типологические черты тоже что-то такое лица или еще что-нибудь, хотя вот у нас нескольких детей... я не очень понимаю, чем они между собой похожи — мне очевидно, что они похожи на своих родителей. И когда я разговаривала вот с Лешей Васильчуком о такой возможности, и Миша попросил просто...

К. Мацан

— С директором «Чайхоны», владельцем «Чайхоны», да.

К. Алферова

— Ну, совладельцем, да. Он... Мне Миша просто... Миша — такой просто — правая рука мамы, он очень ей помогает. Он чемпион... Нет, он второе место в этом году занял. Он спортсмен. Он, как это — велогонщик это называется - на велосипеде. В сборной нашей специальной. Он служит алтарником, звонарем в храме регулярно. Плюс, еще, там, учится. И он говорит: «А что, ну, типа, вот что?». Я говорю: «Ты понимаешь, в принципе, я могу тебе сказать...». Что особенного в Мише? Это такой идеальный — ну, не знаю, там, в хорошем смысле, если оно там... — комсомолец такой, ну, не знаю, вот какой-то, очень идейный. То есть это очень честный, открытый, добрый...

К. Мацан

— Ответственный.

К. Алферова

— ...гиперответственный парень. Он абсолютно самостоятельный... То есть он и по Москве... И он попросил: «Вы знаете, я вот подумал — я бы мог работать...». Хотя у него стоит, по-моему, наверняка, если синдром Уильямса, сразу «умственную отсталость» там ставят, еще что-то. Ну, как вот и с синдромом Дауна, например. Он говорит: «Я вот хотел бы работать курьером. Я подумал, что мне бы такая работа... Неполный рабочий день, потому что я учусь, потому что у меня тренировки каждый день». И, собственно, лучшего вообще работника сложно найти. То есть это такие, на самом деле... потрясающе крутой исполнитель. Но не исполнитель такой бездумный — не знаю, «исполнитель», а он, действительно, плюс, еще очень атмосферу вокруг себя создает — такую «с плюсом». И он точно не отвлечется, или он точно честно, пока не сделает то, что ему сказали сделать, он... По поводу ответственности. Поэтому вот что в этом?.. Ну, как-то диагноз у человека стоит. Но что страшного в этом? Ничего. Вот такой человек. Без... Очень искренний. то есть у него, грубо говоря, как будто бы Господь, наоборот, забрал, как вот и с синдромом Дауна, на мой взгляд, какие-то наши с Вами минусы, только такие ярко выраженные — ну, типа, там, рационализм. И он тоже — он не сможет построить карьеру вот в таком сейчас уже классическом понимании слова — ну, когда надо здесь как-то... ну, как-то, может быть, обмануть, схитрить. Нет, вот это, точно, вообще невозможно — ни с теми, ни с другими.

К. Мацан

— Вам приходилось на эту тему — что все равные и все разные, все особенные и все, на самом деле, в высшем смысле слова, одинаковые люди, говорить с ребенком? Вот как, как поднести?

К. Алферова

— Я с ребенком со своим регулярно про это говорю. Но в таком контексте. То есть она иногда мне жалуется на каких-то своих подружек — ну, или не жалуется, а вот что-то у них такое происходит — «вот, она такая-сякая», начинает мне это рассказывать...

К. Мацан

— Делится.

К. Алферова

— Как плохо там себя она... Я говорю: «Подожди. Ну она же на самом деле...». Там, «она не хочет с нами, она нам сказала, да, она такая подруга плохая!». Я говорю: «Ну подожди, ну почему ты так решила?». Я говорю: «Мне кажется, она на самом деле чувствует вот это и вот это, ну она не может признать». — «Нет!». Я говорю: «Подожди...». — «А я бы!..». Я говорю: «Подожди! Но это ты, а то она! Люди-то все разные! Мы же с тобой...» Мне проще ей объяснять, потому что она знает, что есть вот, как сказать, такие явные, что ли, разности. Вот есть Гриша, Гоша, другой Гоша, с аутизмом, а есть у нее подружка с синдромом Дауна, а есть Гоша с ДЦП, и он явно как-то выглядит просто иначе. Я говорю: «Подожди, ты же знаешь, что все, совсем, очень все разные. соответственно, и характеры у нас... И поэтому Вика — она просто немножко...». Вика — ну, обычная девочка, но с таким особенным характером. «Соответственно, она вот такая. Почему же ты за нее... Как ты можешь за нее что-то решать и за нее?.. Ты же не можешь поселиться внутри ее головы или души, тем более, и что там в ней происходит!». Поэтому как бы я, в принципе, ее всегда стараюсь учить тому, что как бы кто себя, на твой взгляд, плохо... или вот он не хочет, он отталкивает... Я говорю: «Ну ты не обрати внимание раз, два три — там, мальчик у них в классе. А потом ему уже не захочется, и он будет рад. Может быть, он так привык, что Вы всего все считаете хулиганом». И чуть ли не бойкот они прямо устраивают ему, и еще что-нибудь... «А ты, ну как бы несмотря на это, продолжай с ним с добром. И помогай. И ты увидишь, как он будет благодарен. То есть, в итоге... Потому что он просто уже... Есть у него схема определенная, он уже привык, что он плохой. А он хороший, ему тоже хочется с Вами вместе играть!». (Смеется.)

К. Мацан

— Вот смотрите, Вы очень интересно рассказываете, на самом деле, о потрясающих творчески способностях Ваших подопечных. И у меня есть ощущение, что вообще работа с удивительными Вашими детьми именно в плане их творчества — это тоже такая особая стезя, особый путь. Вот я почему об этом подумал? Потому что помню, что когда я в качестве журналиста, репортера писал репортаж из такого инклюзивного лагеря, где разные детишки вместе жили и были очень потрясающие такие, потрясающе трогательные картины, как, там, мальчик на двух ногах танцует с девочкой на коляске...

К. Алферова

— Это я, извините, Вас перебью. Это есть такая «Детская республика Поленово» — лагерь такой, с многолетней уже историей. И вот уже — сколько? — два года наши дети туда ездят. Ой!

К. Мацан

— У Вас есть проект «Удивительные родители» в Поленово.

К. Алферова

— Это другое. Это у нас ездят родители раз в месяц на такие тренинги, что ли. отдыхать от Поленово. Просто у них очень чудесный совершенно Коля Зимин, который все это всеми правдами и неправдами пытается сохранить много лет. Нет, а в обычную смену пионерлагеря. Наши дети ездят туда — сначала интернатские, потом родительские. И это удивительно, на самом деле, насколько... Ну, там просто еще такой лагерь — они к этому уже давно шли и готовы.

К. Мацан

— Ну так вот. Я почему об этом вспомнил? Меня поразил один случай: мальчик-колясочник с ДЦП сочинил стихотворение, которое начиналось словами: «Я вижу жизни темноту и не хочу такого». Он мне текст показывал. Но когда он читал это стихотворение на каком-то общелагерном мероприятии, он другой текст произносил: «Я вижу жизни красоту и не хочу другого».

К. Алферова

— Ах! А-а...

К. Мацан

— Я, честно говоря, как я понял... Ну, что говорится, попросили исправить.

К. Алферова

— Наверное, да.

К. Мацан

— И я вот не думаю, что, соответственно, это плохо. Ну, редакторски в позитив повернули стихотворение. Но, с другой стороны, может быть, ему именно хотелось, может быть даже, какой-то болью поделиться? «Я вижу жизни темноту и не хочу такого», а не «Я вижу жизни красоту и не хочу другого». Вот что Вы думаете?..

К. Алферова

— Сейчас, глядя на... Слушаю Вас, да, и пытаюсь найти... У меня есть просто прямо реально как ответ ему — маленькое стихотворение, сейчас не найду, Коли Голышева, нашего поэта с синдромом... Очень просто похожее по посылу, но только оно более такое... более аллегоричное, что ли.

К. Мацан

— А сама идея — вот, грубо говоря, «подредактировать в сторону света»... Может быть... Я сейчас именно спрашиваю — может быть, надо...

К. Алферова

— Мне кажется, это неправильно...

К. Мацан

— ...с ребенком и боль пройти вместе?

К. Алферова

— Мне кажется, это вообще необходимо. Потому что... И Вы про это часто говорите. Ну, про это, видимо, нельзя не говорить, если ты веришь, пытаешься, стараешься, как-то внутри себя это делаешь. Ну просто мне это очевидно на собственном опыте собственной жизни, что только пройдя какие-то действительно очень серьезные испытания... не какие-то, а потери... Только вот когда ты что-то теряешь, и по-настоящему больно, вот так, что прямо... ты становишься человеком. Ну, ты действительно растешь, ты действительно какие-то вещи не то, что не головой понимаешь, а куда-то они опускаются у тебя, и ты уже как-то по-другому жить не можешь. То есть ты не смотришь на мир — чувствуешь мир иначе. А вот на самом деле удивительные дети — это такой... Ну, они, мне кажется, вообще просто как проявитель. Мы же часто в кино, в театре — есть такое художественное преувеличение чего-то. Мне кажется, оно вот... Только Господь нам дал этих людей как такой некий фильтр, что ли. Или вот такое, может быть, преувеличение, но только художественное, очень талантливое, каких-то положительных, к чему нам стремиться следует, и каких-то... То есть нам как-то... Тебе очень очевидны сразу становятся все твои внутренние «нехорошести» рядом с ними и особенно с их родителями. Я Вам серьезно говорю. То есть для меня, например, это просто вообще... Для меня это достаточно быстро стало очевидно — как бы зачем Господь таких людей... Я категорически не могу просто это... Я знаю, что такая позиция есть в Церкви, и многие батюшки так считают... Я не знаю, откуда она, правда, взялась. Для меня как-то это с христианством не очень сочетается — ну, типа, что это какое-то наказание за грехи их или чьи-то. Это какая-то...

К. Мацан

— Ну, это, может быть, чье-то мнение конкретное...

К. Алферова

— Я часто это слышала просто, правда. Даже не совсем частное, что ли, мнения. Это какая-то дикость, на мой взгляд. Потому что мне очевидно, что...

К. Мацан

— Это не позиция Церкви, и уж, конечно, не позиция... И, скажем так, не какое-то учение.

К. Алферова

— Но очень многие так почему-то считают и, сегодня, несут это своей пастве, так скажем.

К. Мацан

— Люди по-разному осмысляют для себя действительность.

К. Алферова

— Наверное. Ну, какой-то у них, не знаю... Но батюшки, которые сами с этим столкнулись, они, конечно, считают иначе.

К. Мацан

— А я вот думаю: с другой стороны, написал мальчик стихотворение, что «я вижу жизни темноту». А может быть, с ним рядом был в этот момент человек, воспитатель, волонтер, который с ним эту ситуацию прожил...

К. Алферова

— И он стал лить свет?

К. Мацан

— И мальчик исправил! Мальчик исправил на «свет», на «жизни красоту».

К. Алферова

— Да нет, но он же просто не написал про тот свет, который он видит. Но просто он видит, он чувствует очень остро. Я вот почему хотела найти Колино?.. Потому что там очень у него — казалось бы, такого светлого (считается, с синдромом Дауна — «солнечные дети», «синдром любви»), но вот если почитать тексты этого мальчика, когда он маленький, особенно, вот ему было 8-9 лет, они все пронизаны, с одной стороны, красотой, но там везде есть какое-то горе и какая-то такая... ну, что много зла вокруг, вот он там пишет. Он это очень остро чувствует, он это видит — то, на что мы даже внимания не обращаем. Нам как-то много стало... В последнее время у меня вообще ощущение — я не могу ничего с собой поделать... Просто иногда, заходя в Фейсбук (деятельность организации запрещена в Российской Федерации) и слушая, как кто-то кого-то начинает... ну, в общем, что ковчег пора уже строить... Я к тому, что для нас нормой стало так много всего, и так стремительно... А оно все больше и больше вещей становятся для нас нормой, хотя это какая-то дикость и не норма...

К. Мацан

— Они, наверное, чувствуют остро нехватку любви — не к себе конкретно, а во всем мире.

К. Алферова

— Вообще в мире, когда ее нету. Ну, а что такое любовь? Это же все равно как добро, свет. И, соответственно, его отсутствие или утекание очень остро сразу чувствуют. Я просто нашла, например... Вот единственное у меня тут четверостишие... трехстишие Оли Голышевой — с синдромом Дауна, поэта нашего юного. «Большой снег...» (Тем более, что скоро у нас это будет — снег.) «Большой снег засыпал землю, и душа плачет от зимы, потому что нет любви. Моя любовь находится в реке, и я выпил из реки всю воду». А вот еще: «Я зашел на гору и отвалил камень. Там лежала любовь моя, и ветер, как ангел, летал по небу.

К. Мацан

— Ксения Алферова, актриса театра и кино, телеведущая и соучредитель фонда «Я есть», сегодня с нами проводит этот «Светлый вечер». Давайте вернемся к теме, в которой мы сегодня начали, — к Вашему проекту «Удивительный дом». Я так понимаю, что это все-таки проект на стадии запуска, на стадии начальной, и нуждается он в поддержке, в помощи. Как можно в этом поучаствовать?

К. Алферова

— Я важную вещь не сказала еще по поводу назначения этого проекта — что этот проект... То есть можно долго про это рассказывать, и мы так пытались делать с чиновниками. Но с государством работает так: то есть ты что-то делаешь, показываешь, и они видят и говорят: «О, круто! Действительно, давайте так делать». Там, все считаешь — как это здорово, красиво, нравится. Соответственно, это некая альтернатива, одна из форма... Форм может быть много... Одна из форм, альтернатив ПНИ. Потому что ПНИ нам с Вами, налогоплательщикам, обходится очень дорого. Это очень дорого — ПНИ, какое-то совершенно неоправданно огромное учреждение содержать... Вот чтобы эти люди жили в квартирах или домах — для каждого по-разному, — это значительно дешевле для государства будет обходиться, но полезнее для всех для нас. И, соответственно, это — некий «пилот», то есть задача — его клонировать потом, чтобы... Поэтому это выглядеть должно хорошо, и поэтому, в том числе, для того, чтобы, может быть, не обязательно чиновники — может быть, люди в других областях, которые какие-то состоятельные или нее очень, которые поймут, как это здорово и не так страшно, как кажется — в смысле денег и организации, — и сделают так же. Поэтому задача — сделать это громко, красиво, как-то правильно. И поэтому нам сейчас — да, нам очень нужно, поскольку мы перешли к стадии... вот у нас есть архитектурное ТЗ, у нас есть визуализация, сейчас как раз они чертят все это вот. И нам сейчас очень нужны партнеры. То есть какие-то у нас... с какими-то мы уже разговариваем. Партнеры — ну, имеются в виду строительные. То есть либо это строительная организация... Сейчас нам очень-очень нужны будут, потому что это надо заводить уже на уровне проекта, сантехника, окна... Я уже скоро буду специалист в строительстве, потому что это какие-то подводы специальные... В общем, это надо уже как-то закладывать в проект и где-то что-то на уровне ремонта уже делать. Поэтому все, что касается... Потому что сейчас это бетонные стены. Вот все, там, — покрытие полов, правильная краска для стен (мы знаем, какая нам нужна), кухня, мебель, — вот все-все-все... Шторы... Вот мне одна наша знакомая говорит: «А давайте я буду Вам... по себестоимости шторы сошью». Я говорю: «Я буду только счастлива, бесплатно — я еще буду счастливее!». Ну, то есть, это не может быть... Может быть, кто-то действительно готов... Потому что, на мой взгляд, для... Вот французская одна строительная компания, такая крупная очень, они это понимают и готовы вместе с нами участвовать в этом проекте. Какие-то у них перекрытия, что-то такое — новые технологии... Они просто понимают, насколько это перспективно, насколько для них, как для компании, это престижно и правильно — участвовать в такого рода проекте. У нас просто наши бизнесмены или компании — они как бы не все понимают... То есть, как правило, это на уровне Леши Васильчука или Виталия Сурвилло, или, там, других людей — когда отзывается у тебя, и ты делаешь просто потому, что ты такой добрый, отзывчивый человек. А в принципе, ничего плохого нет в том, чтобы какая-то доля в этом была и выгода, в том числе, а она, на мой взгляд, большая, поскольку мы и говорить про это будем тоже много и громко...

К. Мацан

— То есть Вам приходится работать еще и с бизнес-средой, объясняя, что это может быть интересно потенциальным партнерам именно с точки зрения их работы?

К. Алферова

— Ну, с точки зрения бизнеса, на самом деле. Ну, а почему нет? Ну, не знаю , например, вот есть Олимпийские игры, есть такая Олимпиада, а есть специальная Олимпиада...

К. Мацан

— Паралимпиада, да.

К. Алферова

— Нет, Паралимпиада. А есть еще специальная Олимпиада — вот как раз для ментальных так называемых людей и детей. И во всем мире это огромная у них... Они тендеры выигрывают, очень крупные компании, за право участвовать... то есть за право потратить огромную сумму денег на организацию этой Олимпиады. Это правильно, на мой взгляд. Я знаю, что может быть привлекательно в нашем проекте, помимо вот этой общечеловеческой какой-то составляющей, — ну, что, действительно, все, что мы делаем, мы делаем громко, сознательно. Потому что это тоже привлекает каких-то людей. Поэтому, мне кажется, быть в какой-то такой уважаемой компании вместе с нами (я имею в виду не нас, а те компании, которые с нами уже участвуют), это здорово. И быть, грубо говоря, первыми. Потому что в таком, что ли, масштабе это первый проект — вот как мы хотим это сделать. Ну просто у нас есть ресурс чуть больший, чем у чудесного Пскова или Питера. Соответственно, мне кажется, правильно собрать такую хорошую команду профессиональных компаний, в том числе которые бы... Красивые окна такие бы стояли, кухни бы такие, а это бы такое!

К. Мацан

— Чтобы всем захотелось здесь жить!

К. Алферова

— Да, да, да! (Смеется.)

К. Мацан

— Смотрите, когда Вы говорите о том, что у ребенка должна быть возможность учиться...

К. Алферова

— Безусловно.

К. Мацан

— ...достигать самореализации творческой, профессиональной, мне кажется, что это вообще во многом некая смена... попытка смены какой-то парадигмы мышления, думанья вообще о разных детях. То есть это как раз таки переход от того. что «вот есть мы и «они», и они тоже должны там как-то реализовываться, потому что...»

К. Алферова

— «Как-то там», да, чего-нибудь делать.

К. Мацан

— Все — человек должен реализовываться. И мы смотрим на любого человека как на человека.

К. Алферова

— Угу, в первую очередь.

К. Мацан

— Это некий такой, быть может... Вообще, за таким взглядом на удивительных детей, на всех детей — ну, некое вообще будущее благотворительности.

К. Алферова

— Я думаю, что... Я надеюсь, что да. И, Вы знаете, сейчас я вспомнила о том, что мы с Егором... Я не знаю, кому в голову это пришло, но, мне кажется, это очень показательно — мы можем ругать сколько угодно нашу страну... Я не люблю, когда много ругают, потому что много ест за что хвалить. Грубо говоря, про это начали у нас так активно говорить и что-то делать — ну вот, собственно говоря, лет пять-то назад это и началось. И то, где мы были пять лет назад... Ну, у нас же, если мы чего-то делаем, мы, русские, то мы... Так очень все быстро у нас, так стремительно происходит, и хорошее, и плохое! Сейчас прошел Фестиваль молодежи и студентов в Сочи. И на церемонии открытия (а мы с Егором являемся соведущими церемонии открытия) там представляется наша страна. И она разбита на такие главы: там, экология, еще что-то... Я все не знаю... Вот та часть, куда пригласили нас, вести которую, представлять, вернее, которую, она называется «Душа». И, собственно говоря, мы там не как актеры, а как соучредители фонда «Я есть». И это, мне кажется, потрясающе. Потому что это трансляция на центральном канале, это... Ну, понимаете, да? Я потому что... То есть я понимаю, что статус наших людей, детей, которые они, мы, он как-то сильно вырос, и если... В общем, это очень здорово. Это я к тому, что лет пять назад такого даже представить было невозможно. Даже я пришла и предложила, мне сказали: «Ну, Вы знаете, ну, как-то это несолидно — типа, Ваших каких-то таких «не таких» вот на нашу такую красивую церемонию». А сейчас...

К. Мацан

— Это некое следствие, наверное, ну просто большого количества усилий отдельных людей. Вот некая масса накопилась критическая...

К. Алферова

— Да, да! Ну, нам дали всем говорить — много организаций, которые... те же самые (нрзб.) «Перспективы» и мы, в том числе, и еще кто-то... Нас захотели слушать, слышать и что-то делать, и за это большое спасибо Ольге Юрьевне Голодец я могу сказать, в том числе. (Смеется.)

К. Мацан

— Когда мы говорим об этой самой реализации детей, Ваших подопечных, обычно традиционно возникают очень какие-то такие простые работы типа курьера, Вы упомянули, там, дворника. Но у Вас же множество историй. когда это какие-то удивительно творческие профессии могут дети выбрать и работать.

К. Алферова

— Ну, вообще...

К. Мацан

— И тут тоже нет какой-то предопределенности в этом смысле.

К. Алферова

— Абсолютно! Она просто есть у нас в голове, что мы как-то так аккуратно к ним относимся, надо что-то такое... Но вот, например, с тем же самым синдромом дети — они невероятно артистичные. Это как бы такая данность некая природная.

К. Мацан

— Целые театры есть — там, «Театр Простодушных», например.

К. Алферова

— Есть, да. Но есть... Сейчас уже далеко вперед все пошли, и, там, например, у Брусникина курс — наши парень и девушка там учатся вместе с обычными студентами, у них есть потрясающие спектакли, где, соответственно, ее играет в «Женитьбе» девочка с синдромом, мальчик на коляске, и это такой потрясающий микс! Потому что она настолько... ну, просто она настолько на своем месте и так хороша в этом! И никаких «особенностей», кроме того, что она просто очень талантлива, ты не видишь. То есть очень талантлива, обаятельна, смешная. Это реально очень крутой, хороший профессиональный спектакль. Я помню, мне мальчик один с аутизмом, подросток, рассказывал... Он.. Просто есть сейчас колледжи, где тоже достаточно ограниченный набор профессий для них, но вот ему, например, это очень годится. Он — ну как... озеленители они. И он мне рассказывал про... Я не помню, что это за дерево было — какое-то дерево у него дома маленькое, чуть ли не кипарис, что ли, — ну, что-то, что, в общем, на самом деле, мне кажется, в квартирах-то не очень как-то растет. Оно у него живое. И вообще все... Я понимаю, что они живые. Он их... Это тоже доказано давно уже наукой, но для него не надо, ему это не надо доказывать, он это видит, чувствует. Он их чувствует — энергию этих растений. И оно у него умирает. Но он уверен, он надеется, он верит, что у него получится... И мне было так жалко его слушать, потому что мне было почему-то очевидно, что оно умрет. Ну, либо это будет чудо, что оно у него вдруг вырастет в квартире. И я ему, помню, долго начала рассказывать о том, что у каждого есть свой... Ну, все когда-то, рано или... Про смерть, короче, мы с ним, в итоге разговаривали. Мне хотелось как-то почему-то, как маме, его подготовить к умиранию этого кипариса. Но это удивительно, насколько... То есть я понимаю, что если он будет работать — а я надеюсь, он будет работать — в питомнике где-то с этой своей способностью, это будет какой-то уникальный совершенно... И у него там будет так все расти, как ни у кого не растет. Или повара, например. Ну, то есть я к тому, что... Я сейчас просто говорю то, с чем я сталкиваюсь, но профессии достаточно сложные — с холодным оружием...

К. Мацан

— Полноценные специальности.

К. Алферова

— Абсолютно полноценные. Ну, я не знаю, я не вижу ничего неполноценного в дворнике, если честно, потому что полноценных дворников сейчас мало. (Смеется.)

К. Мацан

— Согласен, да.

К. Алферова

— Но просто то, как Ваня будет убирать, ну, так не будет другой, обычный так называемый, убирать. Потому что это будет очень чисто, реально. Вот. И всегда будет чисто. Потому что — вот... Потому что он не может, чтобы было грязно.

К. Мацан

— Спасибо за эту беседу. Как всегда, часа мало, чтобы Вы поделились множеством историй, которые окружают фонд «Я есть»...

К. Алферова

— Наверное, надо сказать, что если кто-то захочет, у кого-то возникнет желание быть с нами в нашем проекте «Удивительный дом», то на сайте у нас все координаты — можно писать смело, и мы сразу ответим.

К. Мацан

— Ксения Алферова, актриса театра и кино, телеведущая, соучредитель фонда «Я есть», была сегодня в программе «Светлый вечер». Мы Вас еще раз поздравляем с пятилетием фонда...

К. Алферова

— Спасибо!

К. Мацан

— Мы говорили сегодня о новом проекте фонда «Удивительный дом», который запускается и ждет всех желающих, кто может этому проекту помочь и просто интересуется этой темой. В студии был Константин Мацан. Спасибо огромное, до новых встреч на волнах радио «Вера».

К. Алферова

— Всем хорошего вечера!