Поделиться
В этом выпуске своими важными воспоминаниями, связанными с промыслом Бога во время путешествий, поделились ведущие радио ВЕРА Кира Лаврентьева, Алла Митрофанова, Александр Ананьев, а также наш гость — настоятель Казанского храма села Молоково Видновского округа священник Дмитрий Березин.
Ведущая: Кира Лаврентьева
«Светлые истории»
К. Лаврентьева
— Дорогие радиослушатели, здравствуйте. Как всегда, уже по прекрасной устоявшейся традиции, мы собрались сегодня, чтобы рассказывать светлые истории. И всегда эти истории очень разные, всегда они, как вы уже успели заметить, и трогательные, и глубокие, и смешные, и грустные, но всегда мы так хотели бы, чтобы они немножко заставляли и нас самих задуматься, и вас задуматься, и вместе с вами нам посидеть и поразмышлять о чем-то.
А. Митрофанова
— И поговорить.
К. Лаврентьева
— И самое главное поговорить, уж куда без этого. А сегодняшняя наша тема — это путешествия и промысл Божий. С радость представляю вам нашего гостя, отца Дмитрия Березина, настоятеля Казанского храма, село Молоково. Здравствуйте, отец Дмитрий.
Иерей Дмитрий
— Здравствуйте.
К. Лаврентьева
— Как всегда вы очень желанный гость в нашей студии. И представляю моих дорогих коллег — Александра Ананьева, Аллу Митрофанову. И себя, Киру Лаврентьеву, тоже представляю.
А. Ананьев
— Добрый вечер, друзья. Мы вместе с Кирочкой и Аллой напоминаем, что «Светлые истории» — это уникальный проект, который можно не только слушать в эфире радиостанции на сайте https://radiovera.ru/, но и смотреть на YouTube и Rutube, в социальных сетях радиостанции — так сказать, присоединиться к нашей теплой компании. Смотрите.
К. Лаврентьева
— Я однажды встретила человека в храме, и он ко мне подошел, говорит: я вас узнал, я вас узнал из «Светлых историй»! И, говорит, Александр Ананьев так и говорит всегда: «Светлые истории» можно не только слушать, но и смотреть. И я так послушно побежал смотреть. И мне так это запомнилось. Удивительно, Александр Ананьев если сказал — значит, надо выполнять.
А. Митрофанова
— Это правда, подтверждаю.
К. Лаврентьева
— Аллочка его замечательная супруга.
А. Ананьев
— У меня точно такая же история. В храме ко мне подошел мужчина, он идет ко мне...
К. Лаврентьева
— «Не узнал вас в гриме».
А. Ананьев
— И я очень хорошо чувствую вот этот взгляд человека, который меня узнал. Он идет, так задумчиво на меня смотрит и так даже немножко улыбается. Думаю: сейчас скажет: я вас знаю, я смотрел вас... Он подходит говорит: Александр. Я говорю: да. Вы не могли бы машину переставить?
К. Лаврентьева
— Так с вершины Олимпа... Отец Дмитрий, давайте начнем с вас.
А. Ананьев
— Тем более что именно вы, дорогой отец Дмитрий, предложили тему путешествий.
К. Лаврентьева
— И вот мне было интересно, что же там отец Дмитрий там такого задумал рассказать. Промысл Божий на примере путешествий — что это может быть за история такая интригующая?
А. Ананьев
— Тем более что сейчас начало лета, в которое далеко не всем удастся попутешествовать в том объеме, в которое очень хотелось бы. Сейчас возможности путешествий несколько ограничены, с одной стороны, но с другой стороны, у Господа ведь ничего не бывает просто так. И если Он как-то так все устроил, что вот какие-то дверцы оказались пока временно закрыты, это значит, открываются другие двери, и нас ждет суровый край Белого моря. Да, Алла Сергеевна?
А. Митрофанова
— Кого это, нас?
А. Ананьев
— Чурчхела в Алупке, много еще прекрасного.
К. Лаврентьева
— Да ладно, много еще красивых мест, не драматизируй. Чурчхела в Алупке —звучит романтично, между прочим.
А. Митрофанова
— У Саши какой-то зуб почему-то на этот город, я не понимаю совершенно, почему. Прекрасное место.
К. Лаврентьева
— Прекрасное, действительно, конечно. Скоро Саша просто в этом убедится.
А. Ананьев
— У меня вообще два любимых города — Мытищи и Алупка, и хочется посмотреть в глаза тем, кто их так назвал.
К. Лаврентьева
— Вот, может быть, мы это не будем оставлять? Сейчас жители Алупки и Мытищ очень порадуются.
А. Митрофанова
— В том-то и дело, конечно.
Иерей Дмитрий
— Нет, ну, собственно, почему эта тема она любопытна, потому что каждый раз, когда мы едем в путешествие, мы вырываемся из привычной зоны комфорта. Поэтому это появляется пространство для проявления воли Божией. Потому что наш суровый быт — там места для Бога все меньше и меньше мы оставляем, да, у нас холодильник полный, все есть. А в путешествиях хоть чего-то там начинаем... И, конечно, самое интересные путешествия это не те, когда мы покупаем тур «все включено», приезжаем и... хотел сказать, в Тагил, но подумал, что обижу жителей Тагила. Вот, значит, ну и поэтому самое интересное путешествие, когда ты его сам создаешь, куда-то двигаешься и даже с определенной долей неопределенности. И в юности, в молодости у меня, конечно, такой был прекрасный опыт путешествий автостопом, где вот этот вот уровень неопределенности, он максимален. И, конечно, историй огромное количество, можно и каждый день такие истории, когда ты стоишь на трассе и ты не знаешь, когда ты уедешь, куда уедешь, на чем, с кем. Но тем не менее закон больших чисел, и ты перемещаешься там со средней скоростью там 500 — 1000 километров в сутки — то есть, в принципе, сопоставимо с обычным автомобилем. И поэтому это очень интересно. Ну для затравки я просто расскажу тогда, если надо рассказать историю, я расскажу самую классическую, я ее, правда, может быть, где-то уже рассказывал. Про промысл Божий и про молитву. Я когда был студентом на последнем курсе, летом ездил на Камчатку таким образом, автостопом, один...
А. Митрофанова
— На Камчатку?
Иерей Дмитрий
— На Камчатку.
А. Митрофанова
— Откуда, простите?
К. Лаврентьева
— Автостопом на Камчатку.
Иерей Дмитрий
— Из Москвы. И это вот как раз к вопросу о том, что у нас огромное количество возможностей, куда поехать.
К. Лаврентьева
— Реклама.
Иерей Дмитрий
— Если у меня не получается поехать налево по шарику, лучше поехать направо, там еще много часовых поясов. Ну была мечта такая моя молодости. И вот все это завершив уже и уже возвращаясь, произошел такой очень интересный случай. Ну случаев там было много. А я уже стою где-то в Тюменской области, уже примерно два месяца путешествия, там все очень замечательно. И уже так все это надоело хуже горькой редьки. Я уже хочу домой, а до дома еще две тысячи километров, ну то есть это еще, в общем, какое-то время надо вот это все. А мне уже лень, всей романтики уже наелся. И я стою, молюсь — а это окраина какого-то села, и я говорю: Господи, можно мне, пожалуйста, легковую машину с московскими номерами, чтобы она торопилась в Москву, и мы максимально быстро на легковой машине приехали домой? Вот так я сказал вечером. Вечером машины стопятся ужасно.
К. Лаврентьева
— Триумфально вернулись.
Иерей Дмитрий
— Да. И стою, значит, в этом селе, и проходит минут ну, допустим, там тридцать.
А. Митрофанова
— А в среднем сколько приходилось вам ждать попутчиков, стоя на обочине с протянутой рукой?
Иерей Дмитрий
— Я всем показывал лайк. Тогда я еще не знал, как это называется.
К. Лаврентьева
— Аллочка сегодня особенно поэтична.
Иерей Дмитрий
— Я всем ставил лайки, значит. Ну бывало до пяти часов, наверное.
К. Лаврентьева
— А если зимой, а если холодно?
Иерей Дмитрий
— Нет, ну это летом.
А. Митрофанова
— Это было летом.
К. Лаврентьева
— Ну это слава Богу.
Иерей Дмитрий
— И было хорошо. Но там были мошки. А мошка — это такой классный зверь, я бегал от нее кругами периодически.
А. Митрофанова
— А она за вами.
Иерей Дмитрий
— И периодически ставил лайки то себе, то проезжающим машинам. Нет, вообще это быстро достаточно, то есть бывает десять минут, бывает там полчаса, это так.
А. Ананьев
— На самом деле это невероятная романтика.
К. Лаврентьева
— Точно.
А. Ананьев
— И я прожил это путешествие вместе с отцом Дмитрием фактически. Потому что этому путешествию вы же посвятили целую книгу.
Иерей Дмитрий
— Да, и вы ее совершенно прекрасно озвучили.
А. Ананьев
— Да, и отец Дмитрий доверил эту книгу озвучить мне. И вот поверьте, провести с этой книгой пять часов — это пять часов путешествия, с встречами, с какими-то городами, с какими-то неожиданными инсайтами такими очень крутыми. Книга написана со вкусом, с запахом, с атмосферой путешествий. Вот ее можно почитать, а можно и послушать. И это очень здорово послушать в дороге, в машине, она вот прямо как будто бы создала для того, чтобы ее послушать в машине.
А. Митрофанова
— Сидишь в машине с кондиционером, ну и, например, какая-нибудь пробка или светофор. И тут слышишь, какими приключениями полна жизнь человека, который в этот момент автостопом что-нибудь, и думаешь: какой кайф! Пусть пробка, зато...
К. Лаврентьева
— Сразу ценишь, что у тебя есть.
А. Митрофанова
— Вот.
Иерей Дмитрий
— Просто проезжаешь мимо знака «Челябинск — 1400». И рука так поворачивается, и в Челябинск.
А. Ананьев
— Я вот чего не понимаю, отец Дмитрий. А откуда в вас, в частности, и в человеке в целом вот это стремление максимально усложнить свою жизнь? Обочина, две тысячи километров до дома, ты голоден, твоя одежда не стирана уже три недели, по сути, да, дождь идет сбоку, комары с другого боку. И ты такой: как хорошо путешествовать! Вот оттуда вот это в нас берется?
Иерей Дмитрий
— Как здорово описали, прямо захотелось вернуться.
А. Ананьев
— Проверка на прочность какая-то. Зачем? Ведь мы с Алечкой когда путешествуем, мы так листаем: отель, пять звезд? А что про бассейн пишут? Бассейн поругивают, на четверку? Нет, давай другой отель выберем.
А. Митрофанова
— Ой, можно прямо подумать, мы когда-то ориентировались на бассейн, чтобы куда-то поехать.
А. Ананьев
— Я немного утрирую для красоты. Ну чтобы продемонстрировать, что отец Дмитрий руководствуется... Кстати, руководствовались или руководствуетесь сейчас?
Иерей Дмитрий
— Да мы до сих пор куда-нибудь норовим забраться.
А. Ананьев
— Автостопом.
Иерей Дмитрий
— Нет, автостопом сейчас уже лень, все-таки это время. Мы последний раз ездили так по-настоящему автостопом на следующий день после свадьбы.
А. Митрофанова
— Ого!
Иерей Дмитрий
— Мы поженились с супругой и, в общем-то, на следующий день взяли и уехали на Байкал. Ну это была плановая такая затея, не то чтобы мы прямо вечером подумали: а не поехать ли нам на Байкал? Но это тоже так было очень интересно.
А. Ананьев
— А супруга разделяет вашу любовь к таким приключениям?
Иерей Дмитрий
— Ну как бы она сострадает рядом.
А. Митрофанова
— И выбора нет. Отче, а мы вас прервали на том самом интересном месте, когда примерно через полчаса...
Иерей Дмитрий
— Останавливается 99-я модель «Жигулей», с номерами «99 РУС», оттуда выскакивает мужик и спрашивает: где тут почта? Я ему говорю: мужик, сейчас найдем. И говорю: а вы случайно не в Москву? Он говорит: вообще-то да. Я, говорит, очень спешу.
А. Митрофанова
— Все, как заказывали.
Иерей Дмитрий
— Я говорю: я, в принципе, тоже в Москву. На что он спрашивает, есть ли у меня права, очень радуется, что они у меня есть. Ну он, может быть, тоже молился, чтобы побыстрее в Москву попасть. И, в общем-то, мы так совершенно замечательно с ним до Москвы и доехали.
А. Митрофанова
— Ого.
Иерей Дмитрий
— Ну тоже не без приключений, но вот...
А. Митрофанова
— Ну то есть прямо ровно, о чем вы просили: поскорее, прямая дорога до Москвы, без пересадок на все две тысячи километров и быстро.
Иерей Дмитрий
— Ага.
А. Митрофанова
— На «Жигулях».
Иерей Дмитрий
— Ну «Жигули» я не просил. Но и иномарку не просил, что-нибудь легковое.
А. Митрофанова
— А как это объяснить можно? Что вот просили и ровно вот все, что просили, все пункты.
Иерей Дмитрий
— А это чтобы показать, что Я тут, рядом. Просите, и дастся вам.
К. Лаврентьева
— «Светлые истории» на Радио ВЕРА продолжается, дорогие радиослушатели. У нас в гостях священник Дмитрий Березин, настоятель Казанского храма, село Молоково. И, как всегда в этой студии, мои дорогие коллеги — Александр Ананьев, Алла Митрофанова и я, Кира Лаврентьева. Мы продолжаем наш разговор о светлых историях. И Александр Ананьев так загадочно смотрит на нас, что так и хочется спросить: Саша, ну что же случилось с тобой в одном из твоих многочисленных путешествий? По России, за границей. Что было, что случилось прекрасного?
А. Ананьев
— Если бы я, как отец Дмитрий, вот, вернее, в отличие от отца Дмитрия, не был ленив и все-таки взялся бы написать ну если не книжку, то хотя бы буклетик о приключениях своих в путешествиях, получился бы очень занятый буклетик.
К. Лаврентьева
— Да, интересно.
А. Ананьев
— Потому что из каждого путешествия мы с Алечкой привозим какие-то восхитительные истории. И вот пока мы добирались сюда, до студии Радио ВЕРА, до Андреевской набережной, мы гадали: какую историю рассказать — а может эту, а может эту? Может быть, рассказать историю про нашу недавнюю встречу в Стамбуле, что у нас появился восхитительный человек мира — он живет во всех странах мира, в каждой стране по очереди, занимается криптовалютой, поэтому может себе это позволить, и вообще предпочитает не оставаться подолгу на одном месте. И он слушает Радио ВЕРА теперь. Во всех странах Радио ВЕРА.
К. Лаврентьева
— Ему посчастливилось встретить...
А. Ананьев
— Его зовут Роман. Роман, передаем вам огромный привет. И он предложил концепцию новой программы на Радио ВЕРА, которую бы даже не вел, а принимал участие неверующий, абсолютно неверующий человек, но у которого есть своя картина мира и море вопросов. Это такой вариант «Вопросов неофита», но у него такое комплексное понимание мироустройства и ужасно интересно с ним говорить. И вот как мы с ним познакомились — это была отдельная история. Это мы зимой с Алечкой вот в этом году приехали в Стамбул и пошли в мое самое любимое место. Вы знаете, что в Стамбуле есть место, где готовят лучшую уличную еду в мире? Если бы в этой компании, которая раздает эти кулинарные звезды, узнали бы, про это место... Они просто стараются не шифроваться, хотя очередь там во всю улицу вообще длинной. Все же приезжают в Стамбул, чтобы купить балык экмек...
К. Лаврентьева
— Помню, ты это уже рассказывал, это класс.
А. Ананьев
— Балык экмек — это жареная рыба в багете с каким-то салатом там, с маринованной капустой. Но на самом деле настоящие парни едят в Стамбуле балык дурум — это такая лепешка, которой вытерли жирный от жареной рыбы противень, посыпанный десятью специями, какими-то изящными соусами, и в нее выложены две жареные половинки рыбы, и все это с каким-то салатом завернуто — это самое вкусное, что я ел.
А. Митрофанова
— Гранатовый соус, гранатовые зернышки туда еще добавляют...
К. Лаврентьева
— Слушайте, все, все...
А. Митрофанова
— Все эти скумбрии чувствуют себя прекрасно.
А. Ананьев
— Это какой-то майский салют в голове, когда ты вот просто... И мы пришли, и там длинная очередь, и дождик какой-то стамбульский зимний идет. И перед нами стоят красивая пара, он и она. Ее я не помню, а на него я обратил внимание, потому что у него были какие-то ботинки моей мечты. Это только мужик мужика может понять, когда он видит ботинки (хотя я рассуждаю, как женщина почему-то), ботинки, потому что они такие коричневые, потертые, они новые, но как будто бы очень старые. Как будто бы они из Оксфорда просто приехали в Стамбул случайно. Вот такие ботинки. А потом поднимаю голову — а там шарф такой красивый, очки, лохматая такая шевелюра. И мы такие стоим: ну, слава Богу, добрались. И этот человек поворачивается к нам и говорит: господа, а вы не могли бы нам помочь? Я говорю: ну конечно, мог бы. Моей спутнице нездоровится, а тут дождь. Мы бы хотели спрятаться от дождя в соседнем магазинчике. Вы могли бы попридержать очередь для нас, раз уж вы собираетесь здесь стоять? Я говорю: да, конечно. А это Стамбул, вокруг эти мечети, и все эти муллы поют, призывая на службу, ну на молитву — вот эта вот стамбульская история. И этот человек в прекрасных ботинках говорит: надо же, (посреди Стамбула перед балык дурумом), Господь послал мне вас. Это настолько круто.
К. Лаврентьева
— Они сразили. Это сразило твое сердце.
А. Ананьев
— И с тех пор мы как-то обменялись контактами и переписываемся. И он недавно прислал фотографию — уже летний Стамбул, та же очередь, тот же балык дурум... Но историю-то я хотел рассказать другую.
К. Лаврентьева
— Я думаю: где, где интрига будет?
А. Ананьев
— Там нет интриги. А поскольку речь шла именно о Божием промысле, я хочу поделиться даже не историей, а ощущением. Наше любимое с Алечкой место, ну одно из вообще в мире — это район Ле-Аль, Париж, по ряду причин. Одна из них — наш любимый ресторан с устрицами и прохладным белым французским вином, который называется «Курящая собака». Прекрасная история.
К. Лаврентьева
— Когда ты как рассказываешь все это, для меня просто какое-то испытание, понимаешь, когда ты все эти блюда, эти страны, эти запахи. Это просто, слушай, это поэтизм, просто как... Господи, помилуй, я же от гастрономической радости я аж забыла, как это называется, поэтическое какое-то художественное описание блюд.
А. Ананьев
— Я просто есть люблю. Я люблю есть и красивую обувь. Мы когда с Алечкой познакомились: «Здравствуйте, как вас зовут? Меня зовут Александр. — А меня Алла. — Ваш любимый ресторан? — „Курящая собака“ в Ле-Аль. — А, у меня тоже». И вот мы так познакомились. Но в районе Ле-Аль есть еще более знаковое для меня место — это собор, который затмил собор Парижской Богоматери, но который нравится мне гораздо больше. Там самый большой во Франции орган — это собор Сент-Эсташ, XVI век. Он роскошный, он, по-моему, даже больше собора Парижской Богоматери. И там никого нет. Там всегда пусто, и там есть пара моих любимых закутков. А рядом с собором скульптура, которую я долгие годы считал загадочной, непонятной, ну и просто уродливой. Она называется «Écoute» — «Слушающий». Огромная, высотой в два с половиной метра голова, вырезанная из цельного куска известняка, лежащая на боку с такими выпученными глазами, с какими-то губами, ушами — она лежит на боку, просто голова лежит на дороге. А рядом с головой рука. И она вот как будто бы держится возле уха и как будто бы он слушает. И довольно странно выглядит. И туристы там возле нее фотографируются, я тоже возле нее не раз фотографировался. Долго не мог понять, что это за скульптура такая: какая-то ладонь, какая-то голова, что он слушает, кого он слушает? Орган? Может быть, орган, не знаю. И тут однажды я попадаю к этой скульптуре ночью — время полтретьего, никаких туристов нет вокруг. Есть только я и он, эта голова. Это было где-то за год, за полтора до моего крещения, поэтому отношений как таковых с Богом у меня не было, но была большая потребность почувствовать рядом Отца, по которому я очень соскучился. Это было такое томительное, тягостное ощущение внутри, оно было и радостное, и ищущее, и очень сильное. И вот я оказываюсь в три часа ночи возле этой головы. Бродил вокруг нее, у меня был в кармане соленый шоколад, купленный в круглосуточном магазине, шоколад с крупной солью. И я развернул этот шоколад, думаю: дай я залезу между этой ладонью и этой головой. А эта ладонь, она как будто бы скамеечка внутри. Только не очень удобная, там долго на ней сидеть не получится. Я забрался между головой и ладонью, туда, сел — и тут меня накрыло. И я понял, что это за скульптура. Представьте себе, что вы лежите, именно вот так вот, лежите рядом с человеком, которого вы любите, которого вы хорошо знаете. Но когда вы лежите с ним рядом, вот практически уткнувшись носом ему в ухо, он выглядит довольно странно: у него такие выпученные глаза, у него такой непропорциональный нос, какое-то ухо странное. И вот вы лежите и говорите ему что-то, а он вас просто лежит и слушает. И вот когда ты сидишь на этой ладони, ощущая всем позвоночником все пять веков жизни храма Сент-Эсташ с его органом, и видишь, и ощущаешь вот эти глаза и это ухо — у тебя есть точное ощущение, что тебя слышат. Он не кого-то там слушает, он тебя слушает. И ты сидишь и ему говоришь. И это единственный памятник, который надо смотреть не снаружи, а изнутри, забравшись в этот памятник, став частью его. И тогда у тебя будет ощущение того, что тебя услышат. Это своего рода памятник вере. Вот такая монументально воплощенная вера, того, что тебя услышат. И это, пожалуй, одно из самых ярких ощущений из путешествий, которых на самом деле было много, и о них мы можем рассказывать вечно.
К. Лаврентьева
— Дорогие радиослушатели, ненадолго прервемся и через несколько секунд мы снова с вами.
А. Ананьев
— «Светлые истории» на Радио ВЕРА продолжаются, дорогие радиослушатели. У нас в гостях священник Дмитрий Березин, настоятель Казанского храма села Молоково. У микрофона Александр Ананьев, Алла Митрофанова, Кира Лаврентьева — трое из ларца. Да, и сегодня мы рассказываем удивительные истории, тонкие и радостные. И Александр Ананьев сейчас нам рассказал вообще потрясающую, на мой взгляд, историю, как человек пережил опыт богообщения, не будучи еще и верующим на тот момент. Не будучи крещеным, он уже что-то важное для себя понял и открыл вдали, между прочим, от нашей матушки-родины, в Париже. И, в общем, это очень глубоко. Так что, если вы только что к нам присоединились, вы обязательно нашу программу потом послушайте и посмотрите. А вот сейчас мы спросим его замечательную супругу, красавицу и умницу. И, кстати, если вы ее еще не видели, то зайдите на наш канал на YouTube и Rutube, и посмотрите, какая она красавица и умница.
А. Митрофанова
— Сама такая.
К. Лаврентьева
— Аллочка, твой звездный час.
А. Митрофанова
— История, конечно, я ее очень люблю, которую сейчас будут рассказывать. Из легендарных приключений ранней юности, я бы так сказала. Время, когда мы переходим с первого курса на второй, в сентябре являемся в институт. А институт, у нас на курсе было очень много детей состоятельных семей. А это вот такие двухтысячные годы. Ну то есть у нас семья, я не знаю, у нас там в 90-е нам было есть нечего, чтобы было понятно. И мои однокурсники начинают делиться потрясающими летними впечатлениями — кто-то был на Майорке, кто-то был на Мальдивах, кто-то в Штаты летал...
К. Лаврентьева
— Ну конечно.
А. Митрофанова
— И я все это слушаю. А я была в нашем замечательном поселке Товарково Калужской области, у родителей — там красота, там река Угра, между прочим ее называют Поясом Богородицы. Но понимаю, что горизонты гораздо шире, и мира я не видела. А хочется его посмотреть. Вот эти рассказы однокурсников, они как-то меня прямо зажигают, мне хочется увидеть своими глазами, как богат и разнообразен мир. Денег нет от слова совсем. Я, естественно, там работаю, начиная с 1 курса, ну это вот чтобы на поддержание штанов, как это принято называть. Я так думаю: Господи, ну ведь если нет денег, это же не повод никуда не ездить? Это, значит, надо найти способ куда-то поехать без денег.
Иерей Дмитрий
— Вот, кстати, я именно так и мыслил.
А. Митрофанова
— Вот, отец Дмитрий, у меня очень похожая история. Но она связана, правда, с другой страной. И однажды, вскоре после того, как я об этом подумала, ну правда уже, по-моему, был снег или что-то около того, еду в электричке из Москвы в Калугу, в направлении родителей. Электричка набита битком, я стою, и на скамеечке, у которой я стою в электричке, две женщины ведут разговор. Одна другой с восторгом рассказывает, как дочь ее подруги прошлым летом оказалась в каком-то монастыре под Греноблем, во Франции. По студенческой программе она поехала в этот монастырь, где принимают паломников. Паломников там много, а поэтому очень нужны молодые люди, которые владеют либо французским, либо немецким языком (одним из двух причем, да, то есть не обязательно обоими), и для них, их приглашают со всего мира. Для них при этом, то есть они работают с паломниками, для них организуется какая-то культурная программа в выходные, им предоставляют жилье, им оплачивают проезд — то есть вот все замечательно. И я слушаю ее с восторгом и понимаю, что это ответ на мой запрос. Говорю: простите, а вы не знаете, как называлось это место? Она говорит: нет-нет, совершенно не помню, помню только что какой-то монастырь под Греноблем. Еле дождавшись, значит, понедельника я возвращаюсь в Москву и в нашем общежитии бегу к соседу, который только-только вернулся из Парижа, он там учился в Сорбонне по обмену, он блестяще знает французский и знает Францию. И я ему говорю: Юра, пожалуйста, вот есть какой-то монастырь под Греноблем, а у тебя же есть интернет, вот ты можешь посмотреть? Ты лучше меня сориентируешься. На следующий день он мне приносит, вот сейчас кто видит из зрителей вот такую распечатку А4, ну то есть там было примерно вот пачка бумаги, на каждой странице — адрес монастыря под Греноблем. Дело в том, что туда французская революция, она докатилась как-то фрагментарно, и многие святыни сохранились еще древнейшие, еще там некоторые даже неразделенной Церкви. И он говорит: Аля, вот это все монастыри под Греноблем. Я говорю: так, а что же делать, как же я найду тот? Он говорит: скорее всего вот этот, — показывает он мне, обосновывая свое предположение тем, что это самый крупный монастырь. Называется он Гранд Шартрез. Есть адрес, я беру бумагу, пишу по-немецки письмо: дорогие сотрудники монастыря — как-то так я написала, криво-косо, — меня зовут Аля, я живу в России, учусь в Москве, знаю немецкий язык. Слышала, что у вас есть программы для молодых людей... Ну дальше вот описываю вот эту историю. Мне бы очень хотелось увидеть мир, я никогда не была за пределами России. И готова работать, готова принимать памятников, рассказывать, все что смогу, обучаема...
К. Лаврентьева
— Вот как все начиналось.
А. Митрофанова
— Ну как-то так примерно. Где-то через месяц — а это уже, наверное, декабрь, —мне приходит ответ. Точно такое же письмо в конверте. Тогда были в ходу письма в конвертах. «Дорогая или дорогой Аля, получили ваше письмо. Дело в том, что у нас закрытый мужской монастырь с очень строгим уставом. И мы никого у себя не принимаем». Я так расстроилась. Ну потому, что у меня какая-то уже мечта появилась, мне вот как-то хотелось, меня это вдохновляло. И первые строки заставили меня это письмо свернуть и убрать в ящик стола. Где-то спустя месяц еще у меня прошел шок. А глазами-то я его дочитала до конца, просто мозг, вот как, что называется, несовпадение — я ожидала одного, получила другое, и моментально выключилась. А зря. Вот эти вот, как сказать, рельсы не надо заранее в голове прокладывать. Господь очень творчески всегда действует. Продолжение письма было таким: «Но, если вы хотите к нам приехать, настоятель нашего монастыря предоставит, найдет для вас жилье. Мы будем рады принять вас у нас в гостях, оплатим вам проезд и проживание. Пожалуйста, приезжайте». Я быстро написала ответ. Мне быстро довольно-таки пришел конверт с очередным ответом и дальше мы перешли уже на электронную почту. Общалась я с замечательным настоятелем этого монастыря, отцом Марселла, и его собратом, который был немцем этническим, а отец Марселла был голландцем. Поэтому он, естественно, говорил по-немецки и по-французски, вообще они все там мультилингвы, наверное, так можно было сказать. Они действительно прислали мне чек. Тогда этот чек было, наверное, где-то обналичить, но я совершенно ничего не знала про банковскую систему двухтысячных годов, я пришла в один банк, в другой — на меня посмотрели, как на болящую, и сказали, что мы с таким не работаем. После чего я об этом затруднении написала в монастырь, мне сказали: будем искать возможность, пока оформляйте визу. Мне прислали приглашение, мне не нужно было за визу платить, потому что меня брала на поруки принимающая сторона. Там как-то студенческие вот эти вот визы, что-то такое особенное. В очереди во французское консульство на Якиманке я неожиданно увидела распечатку рекламную автобусных туров из Москвы до Гренобля — то есть мне не нужно было — я никогда не летала в жизни на самолете, понимаете, и у меня все вот этот был стресс, что какая-то пересадка в Париже, я не знаю языка. Но оказалось, что можно сесть в автобус в Москве и доехать до Гренобля, со всеми остановками. Но послушайте, море по колено, мне сколько там, 18 лет. Вот это я говорю: действительно можно? Действительно. Стоимость примерно в четыре раза ниже, чем билеты на самолет, на который мне прислали вот этот самый чек. Я пишу отцу Марселла, он говорит: Аля, отлично. Мы оплатим тебе этот билет из Гренобля, раз этот чек невозможно обналичить. Чек я порвала и смыла в унитаз...
К. Лаврентьева
— Радикально.
А. Митрофанова
— Ну чтобы он никому уже не достался. Значит, мне оплатили этот билет. В назначенный срок я прихожу к автобусу, автобус долго не уезжает. Там еще было приключение: у меня же не было денег на такси, а в шесть утра надо было быть на Киевском вокзале, откуда он уходил. Не помню, как я добиралась, каким-то первым троллейбусом. Зря торопилась, потом как выяснилось, потому что автобус уехал позже, пока мы там всех дождались. Но это было не самое любопытное в нашем путешествии. А, мне еще есть было нечего в дороге. Это вообще, я даже не помню, как я из этого положения выходила. Значит, дальше мы 16 часов стояли на границе в Бресте, автобус почему-то не пропускали. Естественно, ни к какому назначенному времени в Гренобле мы не оказались. Но Господь же великий режиссер. Мы приехали туда в три часа ночи. Никаких, естественно, людей от отца Марселла там уже быть не могло, ну и вообще не было мобильных телефонов, было непонятно, ждет кто-то, не ждет и так далее, то есть я ехала практически в неизвестность. А женщина, которая сидела со мной на соседнем кресле, ехала в Гренобль к своему сыну и невестке. И она говорит: миленькая, так где же ты будешь ночевать? Пойдем, конечно же, к нам. Первое, что я увидела утром, открыв глаза — это окно, окно в мир и из него Альпы. Гренобль — это Альпы. Да, это вот кто не знает, это юг Франции, это вот все то самое прекрасное, что там есть.
К. Лаврентьева
— Вот так на автобусе Алечка в Альпы уехала. Класс!
А. Митрофанова
— Дальше звоним отцу Марселла, он говорит: Аля, ты приехала? Это же замечательно! Оставайся на месте, я пришлю за тобой своего друга. Вечером приезжает друг отца Марселла, владелец какого-то фамильного замка недалеко от Гренобля. Следующая ночь у меня проходит в фамильном замке. Я брожу серди этих каминов, какой-то сумасшедшей посуды, в этом парке — у меня, понимаете, у меня голова начинает взрываться от этой красоты.
К. Лаврентьева
— Конечно.
А. Митрофанова
— От концентрации этой красоты. Господь — великий режиссер. Дальше за мной приезжает семья, в которой мне предстоит провести следующие две недели — я приехала на месяц. И этот месье Люк Луазель вместе со своими тремя детьми, женой, они ждут четвертого ребенка, они становятся вот моей такой приемной, такой условной семьей на мои ближайшие две недели. А я не говорю по-французски, они не говорят по-немецки, их старший сын учил в школе немецкий язык. Поэтому у нас нет вариантов, нам очень быстро пришлось научиться друг друга понимать. Месье Люк работает в монастыре Гранд Шартрез. И когда мы встретились с отцом Марселла, он спросил: Аля, ну чем бы ты хотела заниматься, может быть, курсы французского языка? Я говорю: отец Марселла, вы для меня такой подарок сделали, ну просто даже мне это на голову не налазит. Может быть, я могла бы как-то вас отблагодарить? Может быть, вам здесь посудомойка нужна, или уборщица, или кто-то еще? Он говорит: ты знаешь, ну вот так получилось, что действительно наша повар Мари (она, кстати, итальянка, она Мария, а не Мари, но у французов все всегда на французский манер, я у них была «Алья»), она как раз недавно просила помощницу, потому что приезжают гости в отель при монастыре, где она помогает, готовит на всех. Потому что монастырь живет своей очень закрытой жизнью. А для памятников и родственников монахов, которые приезжают, там есть вот специальный такой отель, и Мари работает там, и она там готовит. Я говорю: отлично. Можно, я буду ей помогать? И следующие две недели у меня вот эта смесь французского с итальянским. Потому что тогда еще был чемпионат между Францией и Италией, по футболу и французы ликовали над своей победой и троллили Мари и ее мужа, тоже итальянца, естественно, — <говорит по-французски> — ну, в общем, это было нечто. Я была свидетелем всем этим страстям. Главное, вот эти удивительные люди — семья месье Люка, Мари, отец Марселла. И я не представляю, они со мной носились как с писаной торбой. Мы каждое утро по серпантину выезжали с городка Вуарон, из дома месье Люка, и ехали по серпантину альпийскому в этот один из красивейших и один из древнейших монастырей Гранд Шартрез. Колокольчики, привязанные к шеям коров, Альпы, вот этот воздух невероятный. Ну и дальше в течение дня какая-то работа, все это в радость, в удовольствие. Периодически приходит отец Марселла пообщаться и узнать, как у меня дела. И однажды он так говорит: Аля, ты знаешь, вот ты этот чек, который мы тебе выслали, ты его уничтожила, а нам сэкономила очень много денег в связи с твоим приездом на автобусе. И мы решили, если ты не будешь возражать, отправить тебя на неделю в Париж.
К. Лаврентьева
— «Я возражать? Я не буду возражать», — сказала Аля.
А. Митрофанова
— Мы тебе дадим на карманные расходы, а там ты будешь жить у наших замечательных друзей — у сестры Катрин в пансионате для девочек, который их орден содержит. Монашеский орден содержит пансионат для девочек-студенток, которые проходят обучение в Париже. Я приезжаю — сестра Катрин, блестяще говорящая по-русски, бельгийка, русофилка, встречает меня с распростертыми объятиями. Это было ну вот Париж, в общем, навсегда такая первая любовь. Альпы, да, и Париж — такое большое соприкосновение с большим миром. И Париж, он как-то принимает в объятия сразу, вот до головокружения. Я бродила по улицам, я его весь исходила пешком, с картами вот такими, распечатанными.
Иерей Дмитрий
— Там вы познакомились с «Курящей собакой».
А. Митрофанова
— Нет, это было существенно позже. Нет, тогда это такая абсолютно юношеская вот эта вот жизнь. Тогда было вообще не до ресторанов, я какую-то еду брала с собой, мне выдавали в пансионате, и вечером приползала туда без задних лап и абсолютно счастливая. В этом же пансионате жила замечательная девушка Лариса, прихожанка храма на Рю Петель, храма Трех святителей в Париже, тогда собственно кафедрального, собственно, храма Московского Патриархата в Париже. Она для меня открыла православный Париж, мы побывали на Рю Петель, мы сходили на Рю Дарю, в храм Александра Невского — тогда это Константинопольский экзархат. И вот тут у меня вообще все перевернулось. Вот когда ты начинаешь весь масштаб мира, тут он потихоньку приоткрывается для тебя, ты видишь его невероятную красоту, присутствие, как вот Господь Бог пронизывает абсолютно все в этом мире. Какими причудливыми путями я оказалась в этих знаковых для меня местах — это фактически вот было такое первое паломничество в Париж. И дальше потом я еще вернулась — уже сокращаю максимально, иначе выйдем из берегов с моим рассказом...
Иерей Дмитрий
— У меня есть маленькая вторая серия вот к этому рассказу, я бы хотел ее тоже потом добавить.
А. Митрофанова
— Вот тогда тем более, я сворачиваю свое повествование. В общем, мне предстояла после недели в Париже еще одна неделя в Альпах, уже в других местах. И все это, понимаете, про каких-то бесконечно добрых людей, бесконечно щедрых людей на человеческое тепло, каких-то вот очень глубоких христиан, которые именно так воспринимают мир, вот так вот открываются. Спустя, наверное, десять лет я увидела фильм об этом монастыре Гранд Шартрез документальный — «Великое молчание», по-моему, он так называется. И узнала, что у монахов этого ордена обет молчания. То есть отец Марселла каждый раз, когда общался со мной...
К. Лаврентьева
— Чудеса.
А. Митрофанова
— Шел на великую человеческую монашескую жертву.
К. Лаврентьева
— Вот это да.
А. Митрофанова
— Но он был обеспокоен, включен в мою судьбу. У нас такая есть замечательная фотография с ним прощальная. Я со своим плюшевым медведем туда приехала. Он был так тронут этим медведем, он его взял в руки, говорит: Аля, давай фотографироваться. И мы сфотографировались, и у меня эта фотография, она у меня сейчас одна из самых мне дорогих, еще на пленочные вот эти вот фотоаппараты. Он такой замечательный, стоит с этим медведем, улыбается, как ребенок. И рядом я такая, рот до ушей — от счастья, от полноты, от невероятности всего того, что со мной приключилось. И надо сказать, что это во многом меня сформировало.
К. Лаврентьева
— «Светлые истории» на Радио ВЕРА. Дорогие радиослушатели, надеюсь, вы в таком же восторге, как и мы. В этом часе сегодня священник Дмитрий Березин, настоятель Казанского храма села Молоково. Александр Ананьев, Алла Митрофанова, Кира Лаврентьева, Алечка, спасибо тебе огромное.
А. Митрофанова
— Да это не мне спасибо, это всем этим людям спасибо.
К. Лаврентьева
— Вы знаете, у нас получился какой-то прекрасный цикл французских историй.
А. Митрофанова
— Да, кстати.
К. Лаврентьева
— Я предлагаю вернуться к циклу историй «Автостопом по российской глубинке». Отец Дмитрий, я вижу, что у вас есть что сказать.
Иерей Дмитрий
— Но это не про автостоп...
К. Лаврентьева
— И не про российскую глубинку.
Иерей Дмитрий
— И не про глубинку. Хотя я, конечно, ее очень люблю на всю глубину — вверх, вниз, вширь. А вот про промысл Божий у нас сегодня передача. Значит, если вы, допустим, не были за границей, но очень хотите там побывать, если у нас недостаточно средств на проживание и так далее — Горненский монастырь в окрестностях Иерусалима ожидает трудников...
К. Лаврентьева
— Конечно.
Иерей Дмитрий
— Для того, чтобы туда попасть, нужно зайти на сайт Русской духовной миссии, написать, и матушка Екатерина очень будет там рада вас там встретить.
К. Лаврентьева
— Кстати, бывшая игумения Свято-Троице-Серафимо-Дивеевского женского монастыря. Она перешла туда, в Горненский монастырь. И это вообще потрясающе, мы всем очень рекомендуем, дорогие радиослушатели,
А. Ананьев
— А мужчинам можно?
Иерей Дмитрий
— И мужчинам тоже, я думаю, можно.
К. Лаврентьева
— Там найдется работенка. Конечно.
Иерей Дмитрий
— Найдется работа. Но об этом она мне сказала примерно две недели назад до нашей передачи, что вас там ждут. И, может быть, вы попадете во вторую историю, подобно Алле Митрофановой, потом придете не Радио ВЕРА и расскажете об этом...
К. Лаврентьева
— И сможете потрудиться.
Иерей Дмитрий
— Как вы туда съездили, и что нового для вас отрылось.
А. Ананьев
— Мы обязательно разместим адрес этого Горненского монастыря. Поделитесь, да, отец Дмитрий?
Иерей Дмитрий
— Да, безусловно.
А. Ананьев
— А по поводу того, будет ваша история продолжениям Алиной или нет, скажу вам: нет.
К. Лаврентьева
— Категорично.
А. Ананьев
— Дело в том, что Алла Сергеевна уникальный человек, у нее просто все время так. Если выдумаете, что вот в 18 лет была с ней эта история, и все закончилось...
К. Лаврентьева
— А в тридцать по-другому.
А. Ананьев
— Нет. Спустя 18 лет, она за чашкой кофе — ну это просто в качестве примера, потому что это происходит каждый день. Выпила чашку кофе — Сашка, поехали посмотрим загородные дома. Я говорю: зачем?
К. Лаврентьева
— Вот так надо жить, правда.
А. Митрофанова
— Ну купим загородный дом.
А. Ананьев
— Я говорю: какой купим загородный дом? У нас денег нет на загородный дом. Она говорит: ну и что?
К. Лаврентьева
— Прекрасно. Вот женщины — двигатели прогресса.
А. Ананьев
— Через месяц мы купили загородный дом. Как она это делает, я не знаю.
А. Митрофанова
— Это не я.
К. Лаврентьева
— Вы знаете, дорогие радиослушатели, дорогие коллеги, отец Дмитрий, вот по сравнению с Камчаткой, с Парижем, совершенно удивительной историей Саши, моя история, она очень сильно вырывается из контекста...
А. Митрофанова
— Не прибедняйся.
К. Лаврентьева
— Но я все же ее расскажу, потому что она имеет вообще колоссальное значение для меня. Значит, так. Я очень не люблю разговаривать по телефону. Вот все, кто меня знает, они знают, что я не люблю. У нас у всех есть определенные какие-то черты этого, я читала целое исследование. И вот я не могу долго говорить по телефону, ну не могу и все, мне проще писать сообщения. Знаете, есть такие люди, ненавистные многими, которые, им проще аудио наговаривать до опупения, чем один раз позвонить. Вот это если честно, как раз и я вот тот человек. Ну только если очень срочно, я, конечно, позвоню. Ну и с мамой я все время разговариваю, это я люблю. Ну вот так вот с близкими — я поговорю, а вот так вот чтобы со всеми целый день — ну мне это крайне сложно дается. И это важная деталь. А вот мой муж как раз относится к тем людям, которые считают, что писать аудио и сообщения вместо того, чтобы позвонить, это просто верх какого-то, я не знаю, юродства. И вы, понимаете, да? И это было так же, когда мы еще не были знакомы. Дальше часть вторая этой истории. Иду я, 18-летняя, по метро. Иду, спешу домой, у меня, значит, эти учебники, эта сумочка. Смотрю — тетенька какая-то стоит, а у нее коробочка, а в коробочке котятки. И вот вы сейчас, понимаете, да, вот все эти истории трогательные, они все стары как мир, они все очень одинаковы, похожи друг на друга. Значит, естественно, я беру одного из этих котят. Но вот у других людей кошки как кошки — вот они спят и едят. А мой кот — он такой же, как я, он очень тонко чувствует мир...
А. Митрофанова
— И не любит говорить по телефону.
К. Лаврентьева
— Он не любит говорить по телефону, и он очень тонко чувствует мир. И он так его тонко чувствует, что достал всех девочек, с кем я снимала жилье, арендовала. Но они его смиренно терпели, потому что он действительно такая творческая натура. Но когда уже аллергия пошла у девочки, с которой я жила, тогда комнату арендовала, коллеги моей, тогда уже пришлось принимать какие-то меры. Я позвонила родителям, говорю... А его еще и Шерлок зовут — ну понимаете, имя определяет судьбу человека, имя определяет судьбу кота. Значит, я говорю: мам, я хочу привезти вам Шерлока. Ну мама тяжело вздохнула, говорит: ну привози, что делать, сколько ты будешь еще с ним мотаться. Ну это действительно так, я переезжала, переезжала, переезжала, и понимаете, студентка, и вот этот кот, да еще с таким характером, это, в общем... Ему было одиноко сидеть в квартире, он разносил все в этой квартире. Ему нужна природа, приволье. Ну у моих родителей в Нижегородской области как раз дом. Я рассказывала об этом в одной из светлых историй. Смотрите предыдущие выпуски «Светлых историй».
А. Митрофанова
— Кстати, да.
К. Лаврентьева
— Да, да. В общем, и смотрите ситуацию. Значит, телефон у меня в кармане, я с этим котом сначала по метро. Значит, тогда автобус отправлялся от «Черкизово» в Нижегородскую область — мне проще было, чем справку брать для поезда, там слишком все тяжело. Я поехала на автобусе. Представьте, на автобусе. Сначала он орал так, что все в метро смотрели, где плачет ребенок — так он кричит пронзительно, невозможно. Значит, он сидел в этой сумке, орал. Потом я поняла, что он очень сильно боится. Села в автобус и взяла, прижала его к себе. И девять часов — рядом женщина, мне же надо, чтобы он ее тоже не доставал, и девять часов я его прижимала к себе. Он разодрал мне лапками все горло, у него все девять часов были глаза, вот зрачки еще больше, чем глаза. Знаете, как у Гарфилда, а уши — как крылья параплана, вот так. Я ехала вот так. Это было очень жуткое зрелище, потому что он продолжал расцарапывать шею. И это было вот так вот девять часов вот в таком скованном положении, он не засыпал.
А. Ананьев
— Слушай, а это не 2005 год был?
К. Лаврентьева
— 2011-й.
Иерей Дмитрий
— Вы в одном автобусе ехали.
А. Ананьев
— А я ездил на этом автобусе просто регулярно.
К. Лаврентьева
— Вот, ты же тоже из Нижнего Новгорода. Короче, я ехала ночь, представляете. Но незадолго до этого в социальной сети ВКонтакте, знаете, там всегда приходят по миллиону приглашений на разные мероприятия, в разные поездки, в разные группы. Тебе просто приходит миллион приглашений. И вот в один из таких прекрасных дней я увидела такое приглашение и, в общем, машинально тыкнула типа «участвовать» и совершенно забыла. Ну мало ли, куда ВКонтакте даем согласие путешествовать, или ехать, или еще куда-то, в общем, собираться. И забыла, естественно. И тут, представляете, часов в двенадцать, в час ночи —ехать еще всю ночь, я уже уставшая. Ни попить, извините, ни в туалет сходить, ни поесть, ничего. Останавливается автобус — я продолжаю вот так вот сидеть с ним, потому что у него стресс, он вырваться хочет, и страшно ему. Ну вот чувствительный кот. Ну нет, не так уж он походит на меня, я уже так не считаю в ходе своего рассказа. Ну и, в общем, и звонит мне телефон. Ну то есть в любой другой ситуации, я и сейчас не люблю незнакомые номера, но как бы эта ситуация, она сто процентов предполагала, что я сброшу, уж я точно сброшу, понимаете. Мне дерет шею этот кот, он нервный, рядом люди, и еще там в кармане у меня звонит, разрывается телефон. Я думаю: ну какого вообще принесло этого человека? Кто мне будет ночью? Мне даже мама не звонит, потому что она знает я к ней еду, и напряжение у меня очень большое, меня сейчас лучше не трогать. И вы знаете, вопреки всем моим привычкам, вопреки всему удобству, я, значит, достаю, значит, этот телефон, беру трубку: алле... Я думаю: ну кого принесло? Алле, Кира? — Да, Кира. — Здравствуйте. Я говорю: здравствуйте. — Меня зовут Александр. Я говорю очень-очень приятно. Говорит: вы ВКонтакте согласились в Ростов Великий с нами поехать. Я говорю: с нами —это с кем? — С нашей молодежной организаций. И в общем, я продолжаю с ним разговаривать, и соглашаюсь на эту поездку, договариваюсь...
А. Митрофанова
— И это твой муж.
К. Лаврентьева
— И это мой муж оказался, представляете. То есть он потом пришел уже, «Православная Русь» была выставка, и я там, журнал «Фома» работал, и, в общем, пришел, мы договорились, я там денежку внесла, то, се. Но, в общем, представляете, если бы я тогда не взяла, я бы и не поехала в эту поездку.
А. Ананьев
— Фантастика.
К. Лаврентьева
— Вот пожалуйста — промысл Божий о путешествиях. Это, конечно, не то, что у вас, но согласитесь, это тоже соответствует.
А. Митрофанова
— Нет, это гораздо круче, по-моему,
А. Ананьев
— Гораздо круче.
К. Лаврентьева
— Я вот с этим котом — окончание истории. Ну потому, что вдруг у нас радиослушатели любители котов, и они будут переживать, как он доехал.
А. Митрофанова
— Конечно, будут переживать за котенка.
К. Лаврентьева
— В общем, я выхожу уставшая настолько, выхожу — и мой покойный папочка, он опоздал там минуты буквально на три. А я-то ждала, что после такого путешествия, меня сразу встретят на остановке на машине, и хоть до дома я вот по улице спущусь на машине. А он опоздал. Я думаю: ну все! Вижу, он едет, и я, значит, совершенно не двигая ни одним мускулом лица, несу этого кота, он, значит, болтается у меня под мышкой. Папочка едет со мной вот так рядом, меня сопровождает: Кира, ну сядь, ну сядь в машину. Я делаю вид, что я его не вижу. И, короче, так я дошла с болтающимся котом до дома. Ну вот сейчас он живет у моих родителей уже много лет, стал им лучшим другом. Но тем не менее как бы мама продолжает подстраиваться под его сложный темперамент.
А. Ананьев
— Кот с историей.
К. Лаврентьева
— Такая история. Кот с историей.
А. Ананьев
— У той поездки для меня сохранился вкус. Когда я ездил на автобусе из Москвы в Нижний — это было, наверное, два раза в неделю приходилось ездить.
К. Лаврентьева
— Ничего себе.
А. Ананьев
— У меня заканчивался эфир в семь утра на местной крупной московской радиостанции, а в Москве жить толком было негде, и я ехал обратно в Нижний Новгород на этом автобусе, на восьмичасовом автобусе. Ну и как раз вот там десять часов получалось. Денег толком не было, но во Владимире бабушка знакомая из огромной алюминиевой кастрюли, на которой красной краской было неровно написано то ли «детский сад», то ли что-то такое, продавала остывшие пирожки с картошкой. Дешево. Это было не только вкусно, но и интересно. Потому что ты сначала ел — это я покупал два пирожка, это вот что-то там копейки стоило, покупал два пирожка. И сначала ты их ел, и тебе было прикольно. А потом, до Нижнего Новгорода, ты языком отскребал вот этот вот прогорклый жир с неба, и, в общем-то, было нескучно.
К. Лаврентьева
— Всегда есть чем заняться, правда, умному человеку. Прекрасно.
Иерей Дмитрий
— Мне кажется, есть люди, которые аудиалы, визуалы. А вот как назвать Александра, который может...
А. Ананьев
— А я по пирожкам.
К. Лаврентьева
— И он и аудиал, и визуал, и, в общем, да. Он у нас универсальный.
А. Митрофанова
— Абсолютно.
К. Лаврентьева
— Огромное спасибо, дорогие друзья. Огромное спасибо, дорогие коллеги, отец Дмитрий. Сегодня у нас какой-то очень теплый этот вечер «Светлых историй» получился. Я думаю, что наши радиослушатели с нами согласятся, и посмотрят, кто нас еще не видел или видел, посмотрят нас на нашем канале в YouTube и Rutube, полюбуются на нас, в кавычках, да, порадуются вместе с нами нашим историям и, может быть, вспомнят что-то свое. Огромное спасибо. У нас в гостях был священник Дмитрий Березин, настоятель Казанского храма села Молоково. У микрофонов были Алла Митрофанова, Александр Ананьев и Кира Лаврентьева. Всего доброго, до встречи в следующих «Светлых историях».
Все выпуски программы Светлые истории
