«Ответ Бога на молитву»

В этом выпуске своими светлыми воспоминаниями, связанными с ответом Бога на молитву, поделились ведущие радио ВЕРА Александр Ананьев, Алла Митрофанова, Алексей Пичугин, а также наш гость — благочинный приходов Сурожской епархии Московского патриархата в Шотландии и Северной Ирландии протоиерей Георгий Завершинский.

Ведущий: Александр Ананьев

---

А. Ананьев

— Добрый вечер, дорогие друзья. В очередной раз пришла пора рассказывать светлые истории в эфире радио «Вера». «Светлые истории» — так называется наш новый проект, который можно слушать в эфире радиостанции, а можно и смотреть на нашем канале на Ютубе. Это всегда такая тёплая возможность оказаться в студии радио «Вера» вместе с ведущими. Сегодня я приветствую здесь мою жену — ведущую Аллу Митрофанову —

А. Митрофанова

— Добрый, светлый вечер.

А. Ананьев

— С которой у меня связаны все мои светлые истории по жизни. Также из прекрасного далёко к нам в гости приехал нам на радость благочинный приходов Сурожской епархии Московского Патриархата в Шотландии и в Северной Ирландии, доктор богословия, член Союза писателей, о книгах которого мы с удовольствием говорим здесь, в эфире радио «Вера», протоиерей Георгий Завершинский. Здравствуйте.

Прот. Георгий Завершинский

— Приветствую всех. Рад оказаться вновь в студии.

А. Ананьев

— Правда ли то, что хорошо там, где нас нет?
Прот. Георгий Завершинский

— А кто же сомневается?

А. Ананьев

— Я просто смотрю на вас с такой завистью, думаю: вот хорошо отцу Георгию. И слежу за вами в «Фейсбуке (деятельность организации запрещена в Российской Федерации)», читаю с удовольствием всё, что вы пишете, и в общем, даже немножко вам завидую. Абсолютно уверен, что какие-то светлые истории будут связаны именно с Шотландией, Северной Ирландией, с Испанией.

Прот. Георгий Завершинский

— Да, где-то так, между ними.

А. Ананьев

— Я всё-таки знал, что там хорошо, где нас нет. Нисколько не сомневаюсь в том, что будет что сегодня рассказать моему дорогому коллеге Алексею Пичугину. Привет.
А. Пичугин

— Привет. Всем привет. Здравствуйте, дорогие слушатели, дорогие зрители. Кстати, по поводу отца Георгия, его приездов к нам. То, что отец Георгий уже не в первый раз за последние месяцы нас посещает, мне кажется, это очень добрая весть для всех любителей путешествий, поскольку границы, значит, чуть-чуть приоткрылись и, может быть, уже скоро совсем откроются.

А. Ананьев

— Зная любовь Алексея Пичугина к путешествиям, я прям вижу, как он просыпается утром, так, не открыв глаза, ещё носом тянет: кажется, границы открыли вот в той стороне, надо срочно посмотреть, где открыли границы. Не хватает путешествий — это правда. Будем надеяться, что у кого-нибудь они случатся. Может быть, завтра. Ха-ха. Тема сегодняшней программы столь же проста, сколь и сложна. Она звучит так: «Я явно ощутил, что Бог услышал мои молитвы. Я явно ощутил, что Бог услышал мою просьбу». Я примеряю эту тему на себя и понимаю, что я по пальцам могу пересчитать ситуации, где я могу сказать, что Бог явно не услышал мои молитвы, Бог явно не услышал мои просьбы, потому что... Я сегодня вот целый день хожу, анализирую, что бы можно было рассказать. Я понимаю, что каждый мой день, каждая моя ситуация, каждый мой проект, каждое моё путешествие, каждая моя встреча с женой дома на кухне это явное свидетельство того, что Бог услышал мои просьбы, Бог услышал мои молитвы. И вот, пожалуйста, Александр, весь вопрос в том, сможешь ли ты это разглядеть? Столь же сложно будет моим коллегам или нет — давайте узнаем у них. Я хочу начать с вас, отец Георгий. Мне безумно интересно, какие светлые истории на эту тему приготовили вы нам.

Прот. Георгий Завершинский

— Историй немало. Действительно, находясь всё время в пространстве где-то между небом и землёй или на воде, или под водой, даже такое бывало, но, правда, уже давно, я, конечно, не задумываясь, нарыл в своей памяти какие-то события, факты. Но прежде, чем я расскажу одну историю, которая не так давно произошла, уже можно сказать в период постпандемии. Так вот на Западе это мы называем уже.

А. Митрофанова

— Какое прекрасное название, отец Георгий.

А. Ананьев

— Почти как постмодерн.

А. Митрофанова

— Нет, круче. Постпандемия — это значит, что уже всё, она прошла.

А. Пичугин

— Главное, чтобы потом не было метапандемии, ещё чего-то.

А. Митрофанова

— Нет, оставьте, увольте нет, нет.

Прот. Георгий Завершинский

— Да, всё-таки складывается такое ощущение, что это приближается туда. Так вот, мне и захотелось историю из этого уже ожидаемого периода рассказать. Потому что начались путешествия, довольно активные, ну, поездки, не то чтобы там путешествия для развлечения, но в том числе путешествие всегда развлечение. Но, конечно, они касались каких-то вещей важных, а именно в первую очередь для меня, как священника, это служение. То есть прибыть туда вовремя, расположиться, приготовить, оборудовать храм для богослужения, совершить Литургию и благополучно отбыть в следующем направлении для новой Литургии. Она всегда новая, она всегда неожиданная, всегда влекущая своей неожиданностью.

А. Митрофанова

— Отец Георгий, простите, пожалуйста, что перебиваю. Хочу уточнить: речь идёт о нескольких приходах, где вы служите, и они в разных городах, да?
Прот. Георгий Завершинский

— Конечно. В том числе мои приезды в Москву — это тоже связано со служением Литургии в разных московских храмах. Ну, и конечно, наша литургия, как общее дело, это наша программа на радио «Вера», и я считаю, что это тоже литургия, то есть продолжение её, такой расширенный вариант литургии. Поэтому это и было в тот момент, когда я путешествовал в Москву, из Москвы, пролетал через Лондон, что для меня необычно, потому что раньше я обычно летал через Германию или Швейцарию в Москву. Там рейсы так были устроены. Теперь, поскольку пандемия, этот постпандемийный новый порядок мироустройства как бы диктует свои условия, и уже неудобны стали эти полеты. Потом, они слишком часто отменялись. Мне пришлось взять билет через Лондон, где живёт моя дочь. Ну, я думаю, остановлюсь у неё и как раз благополучно прилечу в Москву, прибуду на радио «Вера» вовремя и обратно отбуду как раз к богослужению, которое было запланировано в одном из моих приходов в Шотландии. Итак, вот эта поездка благополучно в одном направлении совершилась, встреча на радио «Вера» была, как только что мы подметили, действительно не так давно. И на обратном пути я благополучно долетел до Лондона, с удовольствием посетил мою... Хотел сказать «любимую доченьку», но так уж не выговорилось как-то — строго она ко мне иногда относится, но справедливо. Строга, но справедлива. И у неё я переночевал, утром у меня рейс дальше, значит, я лечу в Дублин, где проживаю с семьёй. И из Дублина ночью буквально я собираюсь, встаю и прилетаю к Литургии. У меня обычно ранний рейс, в шесть, 06:30 утра, чтобы в 07:30 быть в Шотландии, где-то в Эдинбурге или в Глазго, меня там встречают, и я как раз поспеваю к Литургии, служу и в тот же день улетаю.

А. Пичугин

— Я помню, как вы рассказывали, что живёте самолётах, но вот только сейчас я осознаю, насколько вы действительно живёте в самолётах.
Прот. Георгий Завершинский

— Фактически да, и книжки пишут тоже в самолётах. Знаете, самое удобное и приятное место для написания — где-то витаешь в облаках в буквальном и переносном смысле.

А. Пичугин

— У пилотов главный показатель их работы — часы налёта. А вы не думали никогда посчитать, сколько у вас?
Прот. Георгий Завершинский

— Знаете, за меня «Люфтганза» посчитала эти часы, периодически мне присылают какие-то мили...

А. Пичугин

— Бонусы на мили, понятно.

Прот. Георгий Завершинский

— Ну да, бонусы присылает — ну, так приятно. В общем, и вот этот полёт, всё спланировано, всё расставлено по местам, по времени, по всему, всё аккуратно, точно. Ну и я выхожу из квартиры моей дочери, направляясь в аэропорт «Станстед», что в Лондоне. В Лондоне, надо заметить, четыре аэропорта. И, по меткому такому переименованию одного из наших выдающихся иерархов нынешнего времени, не будем говорить, кого, там 4 аэропорта: «Хитрый», «Гадкий», «Лютый» и «Странный», что буквально звучит «Хитроу», «Гатвик», «Лютен» и «Станстед». Ещё раз повторю: «Хитрый», «Гадкий», «Лютый», «Странный» — вот такой православный парафраз на эти 4 аэропорта. Итак, из аэропорта «Станстед», который странный весьма, мне предстоял перелёт в Дублин, к вечеру уже возвращение домой, а ранним-ранним утром, почти ночью, перелёт в Шотландию на Литургию. Всё шло по плану, я приезжаю на платформу, где «Станстед-экспресс» должен меня доставить в аэропорт. И вот тут начинается. Как говорят: тут оно началось.
Но что произошло — не знаю, не понимаю, пришёл я туда вовремя. И вот увидел хвост уходящего поезда. Но я заподозрил, что это мой поезд ушёл. Там они достаточно часто ходят, но время послеполуденное и бывают задержки в пути, поезд может стоять где-то в поле полчаса или час. В общем, ушёл этот поезд. Я в растерянности, какие-то варианты начинаю проигрывать. Ну, пока ещё не в растерянность, а начинаю проигрывать варианты: следующий поезд или с пересадкой. В общем, уже закрутилась какая-то странная история со странным аэропортом. В общем, сделал я что мог. Как выяснилось, было хорошо, что ушёл этот экспресс от меня. Почему — я расскажу минуту спустя. Итак, пересаживаясь с поезда на поезд, я понял, что я уже вообще никак не успеваю, выскочил на одной из станций. Такси взял — ну какое такси? У нас «Яндекс», «Убер». Ну, конечно, «Убер» заказал и только потом обратил внимание, что он придёт через 15 или 20 минут, что меня никак не устраивает. И вот тут же стоят такси...

А. Пичугин

— Так же, как и у нас иногда стоят странные таксисты у метро, у станций?

Прот. Георгий Завершинский

— Просто, да. Я думаю: чего ради я связался с этим «Убером», который ещё неизвестно, когда приедет, сяду я в такси. Но вот вторая странность: вскочил в такси, вроде всё пошло, ничего, отказался от «Убера». Но в пути выяснилось, что у меня нет наличных денег. Почему «Убер»? Потому что ведь там наличными не надо платить, а тут надо наличными. Наличных денег нет — опять задержка, ещё одна странность. Где-то там завёз он меня к банкомату, достали наличность. В общем, странностей была наполнена дорога к аэропорту. В конце концов, благодаря предприимчивости и такой вёрткости таксиста, уже пожилого возраста, он доставил меня в хорошие сроки. Я вскочил, вбегаю в аэропорт, у меня времени достаточно по моим подсчётам. И вот тут встречаюсь с третьей уже странностью, которая переходит все границы в моём представлении. Ну, постпандемийное время, куда лететь, к кому, зачем, чего ради? Вхожу в аэропорт, а там колоссальный хвост, там змея вьётся по всему аэропорту только на то, чтобы пройти через секьюрити-контроль. И я ума не могу приложить, сколько часов мне стоять в этой змее, чтобы дойти до пункта проверки. Я в ужасе, в полном шоке. Понятно, что она практически не двигается, и это как минимум два часа будет.

А. Пичугин

— А там нету такого?.. Я тут давеча летал очень странно. Шереметьево. Я приезжаю, думаю: Господи, куда ты едешь так рано, Пичугин? Приезжаю, там написано: регистрация на ваш рейс в славный город Самара с 300-ой по 390 какую-то стойки. И из них работают пять — туда колоссальная очередь. Но люди, у которых уже сейчас вот вылет, вот прямо сейчас, их, конечно, все пропускают. В Лондоне это не так?
Прот. Георгий Завершинский

— Вы знаете, тут другая история, мне ни на какую стойку не надо. Я пошёл онлайн всё это...

А. Пичугин

— Я тоже онлайн, но у нас, видите, в России-то надо всё равно...

Прот. Георгий Завершинский

— Нет, там онлайн. Главное, пройти вот этот контроль, так сказать, фейс и на предмет всяких опасных предметов. И вот туда-то и стоит эта огромная очередь, через весь этот странный аэропорт тянется. И непостижимо для меня: почему так оказалось? Конечно, предвидеть этого невозможно было. Ну, в общем, здесь наступил шок действительно, когда я это увидел, но мозги заработали, конечно, сразу. Есть опция такая у этих компаний в Британии, что можно заплатить за быстрый проход. Я сначала подождал, и мне такая пожилая афроамериканка, неприветливая весьма среди персонала, я говорю, что я опаздываю, пожалуйста... Она такая: «Пожалуйста, заплатите за быстрый проход, и я вас тогда проведу». И это таким довольно неприязненным тоном. Видимо, её уже такие просьбы, аналогичные моей, уже просто довели до состояния, близкого к бешенству. Я, конечно, влез в этот свой смартфон. Ну, очередная странность или неудобство, или провал, или облом, как прежде говорили — всё продано.

А. Ананьев

— «Светлые истории» на радио «Вера». Алла Митрофанова, Алексей Пичугин и я, Александр Ананьев. И свою невероятную историю, лихо закрученную, как его собственные романы — обязательно надо экранизировать — продолжает рассказывать протоиерей Георгий Завершинский. Итак, всё продано, фаст трак не получается пройти, что делать?

А. Пичугин

— Кстати, если эту программу слушает моя жена, она, наверное, думает: слава Богу, что это не со мной происходило. Потому что она меня, конечно, много раз наблюдала, и мои состояния на вокзалах, в аэропортах, когда, я помню, как мы — извините, сейчас к интриге мы вернёмся — как мы, возвращаясь как-то из Петербурга на «Сапсане», у нас есть ещё время, у нас много времени. Но когда до поезда или самолета, то есть до самолета остается меньше четырёх часов, а до поезда меньше полутора, то во мне начинает просыпаться зверь. И вот я стою в фастфуд, чтобы купить сэндвич — туда, вот в этот «Сапсан» себе. И там какая-то заминка происходит. Я не знал, что во мне есть вот этот злой Пичугин, который в этот момент вылез наружу. И вот каждый раз, когда до отлёта самолёта остаётся меньше двух с половиной часов, а я ещё или не в аэропорту, или вот в такой очереди где-то стою, или с поездом что-то похожее, то там внутри просыпается древнее зло, и мне от этого страшно становится.

А. Ананьев

— Вы прям как родственники с Аллой Сергеевной, она точно так же доходит до температуры 64 градуса, начинает плеваться раскалённым металлом. И всё только потому, что «она уже 20 минут в отпуске, а всё ещё стоит в очереди на паспортный контроль. Как это вообще возможно? А это всё потому, что ты первым не вышел из самолёта, Да да, я тебя предупреждала!» Отец Георгий, простите нас, но мы все переживаем.

Прот. Георгий Завершинский

— Я могу сказать, что психологически полная противоположность. Я спокоен до последнего момента, всегда приезжаю в аэропорт так, чтобы не слишком долго там ожидать, болтаться где-то между этими залами и чем-то пытаться себя занять. Всегда есть чем заняться дома или по пути, ну и как-то спокоен. Но тут даже меня уже доконала эта ситуация. Потому что время, по моим подсчетам обычным, составляло час с небольшим — достаточно, чтобы пройти. А оказывается, при этой колоссальной очереди в этом странном аэропорту, что тут не то что час, тут и двух часов на секьюрити-контроль не хватит, а дальше соответственно... при том, что эта авиакомпания точно закрывает за 40 минут до вылета самолёта выход. В общем, полчаса у меня было на решение вопросов, скажем так. Я первым делом подскочил к этой афроамериканке, от которой получил отлуп. Но тут во мне наступил переломный момент: успокойся, помолись, приди в себя. Ну, хорошо, сцепив зубы, я начал приходить в себя. Думаю: так, надо спокойно, ещё немножко, надо отвлечься от всего этого. Но в конце концов: «Господи, я же еду Литургию служить, молиться же. Мы же не в отпуск собрались греться на пляже где-то на островах Каймановых или каких-то ещё. Нет, это служение. Всё в Твоих руках, Господи. Ты же всё знаешь, ничего моего здесь нет, никаких моих тут иллюзий, намерений и сверхъестественных желаний нет. Ну, просто устрой как-то...»
Так вот, примерно в таком состоянии полумолитвенном, полувозбуждённом я метался между служительницами аэропорта. Там были помоложе некоторые, думал, что, может они мне что посоветуют. Подошёл к одной, к другой, к третьей. Ну, так — кто-то вообще просто отворачивался, даже не слушая, кто-то со стандартной отмазкой, что это ваши проблемы, с вашей компанией решайте. «Но где же ты, Господи? Ну что ж?» Броситься к людям? Я так делал прежде — в крайних ситуациях, чуть не на коленях умоляешь людей пропустить.

А. Пичугин

— Обычно пропускают. Но тут уже всем, видимо, надо.

Прот. Георгий Завершинский

— Западный менталитет как-то отработан так, что, если человеку надо, видно это по внешнему виду, мечется — ну, пропустите, пожалуйста, все расступятся, пропустят. Но здесь все в подобной ситуации были. Я это понял, что бросаться на коленях к людям, которые точно так же на коленях друг перед другом встанут и будут умолять: «Пропусти меня! Нет, ты пропусти меня!» — вот столкнутся лбами у входа, как это бывает. В общем, конечно, я отмёл эту мысль сразу. Но что же делать дальше? Но вот нет ничего, замер в молитве, ничего не приходит на ум. Но уже в полном отчаянии я уже понял, я согласился, что я никуда не лечу, Литургии завтра не будет. Сейчас я сяду, спокойно напишу старосте прихода домой. Ну, вернусь к дочери моей, ещё одну ночку у неё там проведу.

А. Пичугин

— А альтернатив, кроме конкретно этого рейса, у вас не было?

Прот. Георгий Завершинский

— Ничего абсолютно, всё исключено. Там и пробки, и заторы, и ничего не двигается. Это пятница вечер был. Простите, для Лондона это мёртвое время, движение замирает везде, да и для Москвы то же самое. И я смирился, то есть абсолютно полностью я понял, что шанс не то что ноль, а отрицательный знак имеет шанс, то есть вообще никакого. И уже буквально на выходе меня посетила очень простая мысль, предельно простая, просто по-человечески: «А ты скажи людям, что ты священник и что ты летишь на Литургию». И тут же меня стали одолевать диаметрально противоположные мысли, что кому это интересно? Каждый человек имеет своё право, почему, какая мне привилегия от того, что я священник?

А. Пичугин

— Может быть, там реаниматолог, хирург летит на какую-нибудь важную операцию?

Прот. Георгий Завершинский

— Да, конечно. Может, человек к больной матери или к умирающему летит в эпоху, хоть и пост, но ковидную эпоху всё-таки. Какое я имею право, чего ради, с какой стати вообще? Ничего не понимаю. Но другого шанса не было. И вот я, так уже неспешно, смирившись со всем, возвращаюсь к афроамериканке — такая полноватая женщина в возрасте, абсолютно такая безразличная к каким-то нуждам. Понятно, что это её должность такая, что вас много, а я одна.

А. Митрофанова

— Дайте угадаю: она окажется христианкой.

Прот. Георгий Завершинский

— Погодите, не торопите же события. Мы уже почти к этому пришли. И вот я в полном убеждении, что ничего больше уже не случится, не получится, но надо сказать то, что есть на самом деле по факту. И всё, дальше я повернусь и поеду. Я подхожу к ней и говорю, что, знаете, я всё понимаю, что я не один, что очень много людей, но вот меня ждут прихожане. Я священник и должен служить Литургию завтра рано утром. Такая пауза, она говорит: «Подождите, стойте здесь». Куда-то отошла, потом вернулась, потом прошла и поднимает ленточку: «Сюда». Буквально такими короткими фразами, никаких эмоций, ни за, ни против, ни одобрения, ни осуждения, ничего, никаких эмоций, просто действие. Христианка ли, не знаю, может быть, не знаю. Но я сказал правду, которая была со мной, что я священник, что меня ждёт приход, я должен служить. Всё — на её суд, на её усмотрение. И вот она меня пропустила, подвела к самому этому секьюрити, минуя много... хотел сказать многокилометровую очередь, подвела туда, и это спасло ситуацию почти, ещё не совсем — ещё не кончились испытания. Но дальше предстоял не марафон, а такой спринт, потому что во время уже поджимало до конца, и только бегом, запыхавшись, я мог влететь в самолёт. И это странное место для перемещения священнослужителей, аэропорт «Станстед», всё-таки в конце концов свою странность показал, только с противоположным знаком. Я влетел последним на последнее оставшееся место.

А. Ананьев

— Да, с тех пор в британских аэропортах есть не два, а три входа: левый — эконом-класс, в середине — бизнес-класс, а справа — священники Русской Православной Церкви.

Прот. Георгий Завершинский

— Причём в единственном числе. (Смеются.)

А. Ананьев

— Спасибо большое, отец Георгий. Сейчас мы прервёмся на минуту. У нас полезная информация — невероятная история. А через минуту продолжим. У нас впереди ещё светлая история от Аллы Митрофановой, от Алексея Пичугина, не переключайтесь.

А. Пичугин.

— А как же от Александра Ананьева?

А. Митрофанова

— И от Александра Ананьева.

А. Ананьев

— «Светлые истории» на радио «Вера» продолжаются. Здесь наш дорогой гость — протоиерей Георгий Завершинский, которому мы желаем успевать на все рейсы, вне зависимости от того, сколько народу будет в аэропорте. Также Алексей Пичугин и Алла Митрофанова. Алечка, твоя очередь — твоих историй, связанных с аэропортами, самолётами, путешествиями тоже немало. Хотя что-то мне подсказывает, что историй на тему «Я отчётливо почувствовал, что Бог ответил на мои молитвы, что Бог ответил на мои горячие просьбы» у тебя тоже немало.

А. Митрофанова

— И связаны они с путешествиями и с не путешествиями. Расскажу историю, думаю, одну из самых острых в моей жизни, когда спустя 10 лет благополучнейшей жизни в съемной квартире в Москве...

А. Пичугин

— По соседству со мной, кстати.

А. Митрофанова

— Слушай, по соседству — ты там как сосед нарисовался, наверное, в последние полтора года пребывания нашего в Немецкой слободе на «Бауманской».

А. Пичугин

— Тем не менее там родной дом, между прочим.

А. Митрофанова

— Это правда, да. У тебя гораздо больше оснований считать эти места родными, чем у меня. У меня они только ментально родные. А жила я в буквальном смысле у Христа за пазухой и снимала квартиру у друзей за копейки. И моя тогдашняя зарплата в принципе другого жилья не подразумевала вообще. С учетом того, что мы тогда не были знакомы даже ещё с Сашей. Я была такая, вполне себе одинокая, гражданка. Мне нужно было самой о себе заботиться, то есть как-то одеваться, кормиться, в общем, всё. И это всё на те какие-то небольшие средства, которые у меня были. Поэтому стоимость жилья была для меня вопросом, конечно, принципиальным. И милость Божия, что есть в нашей жизни друзья, которые изумительную действительно квартиру готовы вот так сдавать, как повезло мне, чтобы чувствовать там себя на руках у Бога.

А. Ананьев

— А я сейчас понял, что это просто потому, что ты такая. Если бы ты в тот момент сказала: «Господи, я хочу, чтобы у меня было много денег!» Господь дал бы тебе много денег. Но тебе это было ровным счётом не надо. Ты говорила: «Господи, я хочу, чтобы было где жить и много путешествовать». Господь говорит: «Не вопрос. Вот тебе квартира за копейку и вот тебе море путешествий бесплатно».

Прот. Георгий Завершинский

— Вы знаете, Господь даёт в меру, ровно в меру, которую знает лучше, чем мы сами.

А. Митрофанова

— Так вот, друзьям пришлось совершенно внезапно эту квартиру продать. У них возникли свои обстоятельства, они владельцы этой квартиры, соответственно сдавать мне они её больше не могут. И необходимо в кратчайший срок найти альтернативу. Прикидываю, сколько у меня средств. Смотрю на эти три копейки, которые плачу уже на протяжении 10 лет, там ещё и стоимость не менялась, несмотря на все инфляции. И думаю: что мне светит? Ни-че-го.С московскими ценами на аренду квартир — ничего. Тем не менее, думаю: ладно, хорошо, вот здесь можно отрезать, здесь отщипнуть, здесь ужать пояс. Таким образом, из трёх копеек получается 10 копеек. Что можно снять на 10 копеек? И начинаются такие края географии, которые, в принципе, идеально подходят, думаю, для множества людей, но в их число не вхожу я, по той причине, что ритм жизни — примерно белка в колесе. И количество дел в день, которые нужно успевать сделать, при этом забежав домой, что-то быстренько там... то есть, возможно, избаловала я так себя. Но выезжать рано утром из дома, крутиться целый день в городе и возвращаться только уже ночью — не мой вариант. Важно, чтобы был какой-то перевалочный пункт и так далее.

А. Ананьев

— Лёгкая иллюстрация, чтоб вы, друзья, понимали, как выглядит Аллочка в Северном Чертаново — это такая серая, смазанная картина грязная и белые буквы в середине: режиссёр Алексей Балабанов.

А. Митрофанова

— Что было дальше? Поняв, что либо какие-то совсем края, очень удалённые уголки Москвы, те места, которые могу себе позволить за эти деньги, либо квартиры, похожие на трущобы, сдающиеся за копейки, но всё равно далеко от метро и так далее. И я взмолилась, думаю: «Господи, Ты про меня всё знаешь. Я, конечно, избалованна тем, что живу в центре, в двух остановках от Красной площади, в трёх остановках от Татьянинского храма (где я тогда была прихожанкой). Всё рядом. И мой ритм жизни сформировался так, что нужно жить где-то в таком месте. Живу сейчас в Немецкой слободе и не знаю, куда мне на эти 10 копеек можно переехать. Но понимаю, что не смогу жить далеко, и знаю, какая я капризная. Прости меня, пожалуйста, за это. Но ещё мне нужна квартира, чтобы в ней было две комнаты, потому что ко мне постоянно приезжают иногородние друзья, им нужно где-то останавливаться. И здесь у меня всегда идеальный вариант, потому что я живу одна, и всегда есть место. Но нужна вторая комната. Желательно, конечно, чтобы был балкон». Но тут я уже просто хваталась за голову и думала: «Господи, всё... вот это вот...»

А. Пичугин

— Господи, вот мой профиль на ЦИАНе — извините, не реклама — и вот здесь есть все вводные.

А. Митрофанова

— Сгорая от стыда просто, обращалась я к Богу, но понимала, что не совсем из головы выдуманы эти условия, что всё-таки чем-то обусловлена именно такая просьба.

А. Ананьев

— Почему ты от стыда-то сгорала, что в этом плохого?
А. Митрофанова

— Потому что так много требований.

А. Ананьев

— Сейчас, секунду, отец Георгий, имеет ли смысл сгорать от стыда, когда ты обращаешься к Богу с просьбой помочь в жилищном вопросе?

Прот. Георгий Завершинский

— Ну, конечно, когда ты просишь чрезмерно и понимаешь это, то от чего же ещё сгорать, как не от стыда? И правильно сгораем — сгораем ведь.

А. Митрофанова

— Так вот, дальше был период примерно в неделю, когда нужно было срочно найти жильё. И я моталась по всем этим краям географии, смотрела, что есть, и ничего не подходило. И стала я молиться по очереди святителю Спиридону Тримифунтскому и святителю Николаю, и просить их, чтобы они вместе со мной встали на молитву, просили Бога, потому что не знаю, как... Причём, у меня нет, знаете такого в голове принятия факта, что каждый святой отвечает за какой-то свой департамент — нет. Думаю, святитель Спиридон Тримифунтский действительно каким-то невероятным образом помогает в решении квартирного вопроса, просто, наверное, по какой-то своей огромной любви к людям, а не потому, что его назначили заниматься квартирным вопросом. И вот молилась я одному и другому, читала акафисты по очереди. Вы знаете, внезапно пишет мне подруга: «Слушай, мы тут из Замоскворечья съезжаем». И вдруг мне пишет подруга, которая говорит: «Аля, мы съезжаем сейчас из нашей квартиры в Замоскворечье, которую снимали на протяжении 15 лет и которую хозяин готов сдавать только своим. Мы тебя отрекомендуем, хочешь?» Я говорю: «Ой, Маш, это было бы, конечно, замечательно». Она говорит: «Вот рядом 4 станции метро на выбор». То есть понятно: Замоскворечье — это для тех, кто не из Москвы, чтобы было ясно. Удивительный, уютнейший купеческий в прошлом район через Москва-реку от Кремля.

А. Пичугин

— И достаточно купеческий и сейчас, глядя на него.

А. Митрофанова

— В общем, да, сохранил он свой антураж, конечно.

А. Ананьев

— Это, скорее, ближе к Кремлю. Ближе к Садовому кольцу всё-таки там эти уже пятиэтажные, семиэтажные дома — это обычный спальник получается.

А. Митрофанова

— Но всё-таки это самый центр. Дальше выясняется, что в этой квартире две комнаты. Дальше выясняется, что в этой квартире есть балкон. И дальше выясняется, что сдают её ровно за ту сумму, которую я наскребла.

А. Ананьев

— А бесплатно прилагался два раза в неделю запах расплавленного шоколада с соседней шоколадной фабрики. И это, по-моему, самое прекрасное.

А. Митрофанова

— Нет, это восхитительно, но это ещё не самое прекрасное. Дело в том, что дом, в котором в итоге оказалась эта квартира — это для тех, кто не догадался, — был по диагонали через Вишняковский переулок от храма святителя Николая в Кузнецах.

А. Пичугин

— Прости. Алла эстафету передаст — моя история будет с Кузнецким храмом связана.

А. Митрофанова

— Передаю, Лёша, тебе эстафету.

А. Пичугин

— Ты пока продолжай, заканчивай, я просто анонсирую.

А. Митрофанова

— А в принципе всё. Просто, что было дальше, чтобы было понятно, подруга обмолвилась: «Ты знаешь, в этой квартире столько любви, здесь произошло всё самое прекрасное в моей жизни. Здесь родилась моя дочь, второй ребёнок». Она была одинокая мама, а потом она встретилась со своим будущим мужем, и они поженились, у них родился ещё ребёнок. Она говорит: «Здесь столько любви, в этой квартире, здесь с тобой обязательно произойдёт что-то очень хорошее». И знаете, есть такое понятие «намоленное место». Может быть, действительно эта квартира каким-то образом повлияла на мою дальнейшую жизнь. Во всяком случае, она изменила мой ритм жизни настолько, что когда мне нужно было явиться на радийную конференцию в «Ритц» на Тверской, выяснилось, что это совсем недалеко от дома, и я буквально в течение получаса могу себе это позволить, благодаря тому, что живу именно в этом месте. А оказавшись на той конференции, я увидела удивительного молодого человека, который сразил меня наповал буквально в первые пять минут знакомства, как потом выяснилось, это было взаимно.

А. Ананьев

— Но это уже совсем другая. Слушай, мне даже неловко, что я как-то выкрал тебя из этой квартиры и увёз в неприветливую, серую, недружелюбную Пресню.

А. Пичугин

— Хоть ты лопни, хоть ты тресни, мы ребята с Красной Пресни.

А. Ананьев

— Да-да. А в Замоскворечье, действительно, как пахнет шоколадом! По-прежнему, кстати, Алексей?
А. Пичугин

— А я хотел спросить у вас. Я давно там просто не бываю.

А. Ананьев

— Два раза в неделю стабильно ты просыпался от того, что у тебя было ощущение, что ты головой над кастрюлей с расплавленным чёрным шоколадом. И запах настолько густой, что можно брать кухонный нож и резать просто воздух.

А. Пичугин

— Я помню. Тут никакой рекламы нет, там просто в трёх переулках «Рот фронт».

А. Ананьев

— Да. И они накапливают хорошее, и там такие, наверное, две бабушки сидят: «Ну, готова?» — «Готова!» — нажимают на кнопку, пых...

А. Митрофанова

— И счастье распыляется по Москве.

А. Ананьев

— Да, запах шоколада на всё Замоскворечье.

Прот. Георгий Завершинский

— Знаете, что я хотел добавить к вашей замечательной истории, Алла? Помните такие слова: «Не знаете, о чём просите»? Вы просили квартиру, а получили-то большее, получили супруга с ещё лучшим пребыванием где-то вообще в небесных краях.

А. Митрофанова

— Это точно.

Прот. Георгий Завершинский

— Я имею в виду, конечно, прежде всего, не стены и потолок, а просто общую вашу жизнь. Итак, «не знаете, о чём просите». Действительно, мы этого не знаем. Просим, просим, просим и, кажется, не получаем, а на самом деле получаем большее в обход, так сказать, тех каких-то примитивных и недалёких очень просьб, на самом деле. Ну что это такое за просьба — успеть на самолёт? Или квартиру удобную рядом со станциями метро получить? Не знаю, какой будет ещё рассказ. Или храм рядом, под боком. Ну, что это за просьба, понимаете? Для Господа это ерунда.

А. Ананьев

— Я знаю теорию, отец Георгий, что в теории нужно и можно, как ребёнок просит папу, просить Бога обо всём. Но внутри у меня есть понимание, что есть вещи, по которым я Бога тревожить не хочу. Мне стыдно и неловко, если я опаздываю на запись и мне нужно, чтобы было свободное место на парковке, говорить: «Господи, а сделай так, чтобы было свободно», — мне неловко. Я думаю: нету и нету, будет и будет. И как правило, есть всегда. Есть у вас что-то?..

Прот. Георгий Завершинский

— Это, как история по поводу места: «Ну где же, Господи? Помоги!» Наконец место... «всё, Господи, не надо больше!»

А. Пичугин

— А мне как всегда казалось странным, когда болельщики, я сам страстный болельщик, что тут опять же греха таить, за «Спартак» болею с 89 года.

А. Ананьев

— А вот это уже страсть.

А. Пичугин

— Что это?
А. Ананьев

— Это страсть, конечно. Надо избавляться.

А. Пичугин

— А вот у меня, наверное, не страсть. Потому что мне всегда было странно, когда верующие болельщики там: «Господи, помоги „Спартаку“ сегодня выиграть. Господи, помоги сегодня выиграть сборной России». Я всегда так думаю: «Ладно, хорошо, вот „Спартак“ с ЦСКА играет, а почему Бог должен помочь болельщикам „Спартака“ и „Спартаку“? Да я, конечно, очень рад, если „Спартак“ выиграет, но всё-таки причём здесь Бог»? Или почему сборная России должна выиграть у Испании? Что, в Испании они меньше молятся за победу своей команды? Почему Бог в данном случае должен склонить чашу весов?

Прот. Георгий Завершинский

— А знаете, можно. У меня есть пример. Очень краткая история, прошу прощения, вмешаюсь. Один раз сборная России приехала в Ирландию на матч с командой Ирландии. Ну, я священник Русской Православной Церкви, но служу-то я в Ирландии, молюсь там за власти, воинства страны. Корреспондент ТАСС приходит ко мне в храм и, простите, своего рода провокация: «За кого молиться-то будете? Как вы будете? Наша же сборная приехала». Этот эпизод по центральному телевидению показали, кстати. И, знаете, как будто с неба опустилось решение. Я говорю: «Я буду молиться так, чтоб всем стало хорошо от этого матча». И действительно так себя настроил. И вы знаете, матч прошёл...

А. Ананьев

— Ничья?

Прот. Георгий Завершинский

— Нет, со счётом один ноль тогда проиграла наша команда, но это устраивало всех. То есть наша команда проходила дальше в турнирной таблице, а Ирландия — ну, естественно. То есть этот счёт устраивал всех. Это было действительно то, что бесконфликтно развело стороны. Вы знаете, в игре, в спорте такое — это редкий случай.

А. Ананьев

— Такой скетч в стиле «Монти Пайтона»: собрались на футбольный матч, на финал, верующие воцерковлённые христиане. И на стадионе тишина такая, все сидят, благодушно улыбаются и у каждого установка: вот на что будет воля Бога, вот так и будет. И ещё футболисты так играют: пожалуйста, будьте любезны, да ничего страшного, уступлю вам.

Прот. Георгий Завершинский

— «Но, Господи, ты же болеешь за „Спартак“, ты же знаешь...»

А. Ананьев

— Да, да, всё.

А. Ананьев

— «Светлые истории» на радио «Вера». Фантастические и невероятные, при этом очень простые и жизненные. Алла Митрофанова, протоиерей Георгий Завершинский и Алексей Пичугин, у которого его светлая история связана с тем же храмом святителя Николая, о котором рассказала Алечка только что.

А. Пичугин

— У меня будет достаточно простая история. Думаю, что очень лёгкая, потому что, когда мы обсуждали темы наших светлых историй, тему непосредственно нашей программы, я сначала подумал, что я, наверное, ничего бы не хотел про это говорить, поскольку я не люблю, и мне кажется иногда, что подобное позиционирование это такая прямая реклама христианства: приходи к нам! Ты попросишь у Бога, и тебе обязательно дадут. Да, конечно, стучите и откроют, просите и дастся вам. Всё мы это знаем, но мы знаем огромное количество случаев, возможно, они не разрешены до конца, возможно, они имеют продолжение на протяжении многих лет и в конце будут разрешены именно так, как должно быть хорошо для просящего человека, или же нет. Мы знаем огромное количество случаев, когда люди просили у Бога сутками и не получали. Непонятно, почему — по каким-то причинам. Это тоже об этом — когда человек что то просит у Бога и когда он зримо не получит ответа сейчас. Может быть, этот ответ придёт спустя много лет или не придёт никогда. Это вот та самая великая тайна Богообщения, которую мы никогда не постигнем в этой жизни, почему так происходит. Или когда никакой вообще надежды нет, вообще никакой. У меня был в жизни случай, не готов, наверное, сейчас им поделиться, но когда вдруг пришёл прямой ответ. Вот как будто Бог сидит перед тобой и говорит: «На, держи», — да, в моей жизни был такой случай. Наверное, это тот случай, когда я впервые в жизни единственный раз ощутил, что Бог сидит действительно напротив, говорит: «На, держи». И не только я, но и близкие мне люди, потому что это касалось напрямую семьи моей. Это было давно уже очень.
Историю расскажу простую. Среди учебных заведений, где я обучался, был Богословский институт Свято-Тихоновский. И Николо-Кузнецкий храм. И потом Свято-Тихоновский разъехался по всей Москве. Ну и тогда тоже он уже был, в общем, в разных местах, но административные его части, и факультеты многие, и аудитории находились на Новокузнецкой, в Замоскворечье, на территории Николо-Кузнецкого храма. А в храме святителя Николая в Кузнецах есть знаменитая икона, к которой многие десятилетия люди приходят помолиться. Икона Богородичная «Утоли моя печали». Приходят к ней студенты. И кто меня знал во времена моей учебы, наверняка не дадут соврать, каким раздолбаем я тогда был.

А. Ананьев

— И не только раздолбаем, а творческим человеком.

А. Пичугин

— Но и раздолбаем тоже. Ни к одному экзамену я толком не готовился. Где-то я думал, что пронесёт и так сдам, выехав на каком-то общем уровне. Где-то я знал, что не сдам, но потом когда-нибудь пересдам. Но вот на первом курсе все студенты приходили к этой иконе, особенно те, кто не был ни к чему готов. Ну там: «Пресвятая Богородица, Ты всё знаешь, Ты знаешь, что ни к чему я не готов, что я там где-то всё прогулял...»

А. Ананьев

— У меня один вопрос: а что, так можно было?

А. Пичугин

— Но сдать-то хочется, и всегда это помогало. И всегда я сдавал, всегда. Но старшие курсы говорили, что, начиная со второго, действовать не будет. На первом действует всегда, на втором точно не действует никогда. И вот на первом действовало всегда, в любой ситуации, начиная со второго, не действовало никогда, ни при каких условиях. Очень простая история.

Прот. Георгий Завершинский

— Вмешаюсь, ремарку маленькую сделаю. Как бывший преподаватель ПСТГУ могу сказать, что на первом курсе принимали экзамены, а на втором валили. Такая установка в ПСТГУ. Прошу прощения.

А. Пичугин

— Может быть, так.

А. Ананьев

— Они просто знали вот эту твёрдую веру студентов, им надо было поддержать веру студентов. А. Пичугин

— Может быть, так. И на первом курсе валили, и там что-то сдавали, что-то не сдавали, но вот как-то это так у меня отложилось. Повторюсь, почему такая простая история — потому что более сложное, наверное, я бы не хотел и мне сложно даже что-то выделить такое. Поскольку я всегда, и в том числе в наших программах, очень люблю говорить о том, что Промысл очень по-разному проявляется в нашей жизни. И когда он проявляется таким образом, что ты результат твоих просьб видишь, спустя какое-то время, просто в логичном продолжении твоей жизни. Вроде бы ничего не изменилось вообще, но как-то всё потихоньку стало поворачивать в нужное русло. Или, может быть, даже не в нужное, как тебе казалось, но ты понимаешь, что так будет лучше. И это тоже, я думаю, результат наших, может быть, даже не прямых обращений, но результат нашей жизни. Ведь молитвой можно назвать, обращением к Богу, не только то, что мы сидим или стоим перед иконой и просим: «Господи, дай!» — но и какую-то последовательность наших мыслей, общение с другими людьми, даже если впрямую между тобой и этим человеком ты себе Бога не ставишь, но незримо Он там всё равно, вот так, как ты выстраиваешь это общение, будет присутствовать. Поэтому мне кажется, что вся наша жизнь соткана из каких-то таких историй, во главе которых стоит Промысл? Просто мы, и это нормально, я думаю, даже не каждый раз об этом вспоминаем.
А. Ананьев

— Рассмотреть Божий замысел, как мне кажется, гораздо сложнее, чем посмотреть «Лебединое озеро» в Большом театре через замочную скважину бокового входа — вот, который поближе к сцене. Вот ты там глазом так прильнул, у тебя там что-то сверкает такое. И ты так: «А, да, хороший балет». Да ничего ты не увидишь!

Прот. Георгий Завершинский

— Но зато приобщился.

А. Ананьев

— Приобщился, да. И надо пытаться посмотреть хотя бы через замочную скважину в Большом театре «Лебединое озеро».

Прот. Георгий Завершинский

— Но в виде усердия. И интерес.

А. Ананьев

— Бабушка либо выгонит окончательно, либо пустит на входе. Хотя в Большом театре там бабушки?

А. Пичугин

— Давно не были.

А. Митрофанова

— Неважно, это общее правило. Это, правда, общее правило — стучите, и вам отворят.

А. Ананьев

— Дело даже не в этом.

Прот. Георгий Завершинский

— Прошу прощения, что вмешиваюсь. Не подглядывать в замочную скважину, а поглядеть просто. Потому что это разные вещи — подглядеть и поглядеть. Это одна буква, но различается по существу: подглядываем запретный плод. А поглядеть — то, что мы хотим искренне поглядеть. Откройте дверь — я так посмотрю. Ну, нет, значит, через замочную скважину.

А. Ананьев

— Отлично. Поправка принимается в первом чтении, отец Георгий. Спасибо. У нас осталось буквально несколько минут. Короткая история моя. Я думал рассказать длинную и какую-нибудь такую же трагически-печальную, прекрасную, как у Алечки.

А. Митрофанова

— Почему трагическая и печальная? Она великолепна.

А. Ананьев

— Потому что выгнали тебя из Замоскворечья. А моя история будет проще. Я думаю, Алексей помнит далёкий 1997 год, тогда ещё были в ходу мини-диски. Ты помнишь? Это была прекрасная история — такие маленькие диски, на которые и записывали, и там же монтировали, и что-то резали.

А. Пичугин

— Да, помню. И я даже помню, что окончательно они как-то покинули нас году в 2006-м. Вот последние аппараты с ними из студии уехали.

А. Ананьев

— Однако в 97-м на проводном радио города Дзержинска они ещё были в ходу. И проводное радио вещало ровно час в сутки. Мы полдня готовили вот этот городской радиоканал, сводили его на этот мини-диск, потом специально обученный человек отвозил его в трансляционный узел. Там какая-то бабушка втыкала его в проигрыватель, и час играла передача наша о жизни города. И работал у нас там юноша, который отвечал за криминальные новости города. И этот юноша имел дурацкую склонность сквернословить. Сквернословить так, что уши вяли. И у руководства вяли, и у коллег вяли, и у девушек, которые сидели за пультом и всё это записывали, тоже вяли. И все приходили к нему и говорили: «Юноша, перестань сквернословить, ну нельзя же так!» А он очень плохо читал и каждый раз, когда сбивался, сквернословил всё снова и снова.

А. Пичугин

— И прямо в микрофон?
А. Ананьев

— Да. И никто не знал, как его остановить — всё же ведь вырезалось на мини-диске. Но раз в жизни этот мини-диск давал сбой. Это был тот самый случай. Однажды я приезжаю на радио, а все ходят с понурыми лицами. Говорю: «Что случилось?» И они рассказали мне печальную, но поучительную историю. Господь услышал просьбы и молитвы тех, кто работал с этим юношей, и Он проучил его самым изысканным образом. Всё то, что было вырезано во время записи, все его вот эти некрасивые слова, выражения и эвфемизмы — всё это сохранилось и в течение часа играло на весь город. И это было полнейшее фиаско. Это был урок, после которого, по-моему, он либо перестал работать вовсе в микрофон, либо перестал сквернословить в принципе по жизни. Я уж не знаю, насколько это Промысл Божий, но я считаю, что вот такие истории тоже свидетельствуют о многом.

А. Митрофанова

— Тут надо понимать, что ведь вырезали, чистили его речь. И это всё убирали куда-то в корзину, это всё удалили.

Прот. Георгий Завершинский

— Похоже а тот анекдот про попугая, который улетел из дома сквернослова, его никак не могли поймать. Он на весь город, в течение уже не часа, а суток поливал вот этой площадной бранью.

А. Ананьев

— Физически на диске это всё оставалось.

Прот. Георгий Завершинский

— Почему час не могли остановить? Где же были ведущие?

А. Ананьев

— Та бабушка, которая включала диск, его же не слушала. Это же городское радио города Дзержинск Нижегородской оласти.

А. Пичугин

— Она включала и уходила.

А. Митрофанова

— Это просто ещё было давно, это не сейчас.

А. Ананьев

— Это было давно — в 1997 году.

Прот. Георгий Завершинский

— Я думаю, что из истории радио город это запомнил больше всего. Это прославило его в своём роде.

А. Ананьев

— Наверное, я не сильно согрешу. Его, собственно, тоже никто особенно не слушал. Но тут есть ещё один уровень смысла. Всё то, что мы косячим по-немножку, всё то, что мы говорим, нескладно, неловко, не подумав, каждый раз, когда мы кого-нибудь обижаем, каждый раз, когда где-нибудь оступаемся, где-то пожадничали, где-то ещё что-то, на какой-то мини-диск все эти наши косяки записываются. И однажды кто-то включит этот диск в трансляционную сеть, и на весь город это всё проиграется. У меня есть такая убеждённость.

А. Митрофанова

— В том случае, если ты злоупотребляешь безнаказанностью...

А. Ананьев

— А ты часто можешь отдать себе отчёт в том, злоупотребляешь ты или нет? Я вот не всегда.

А. Митрофанова

— Я знаю, что злоупотребляю. Просто каждый раз, накосячив, умоляешь Бога простить и, по-возможности, где можно, покрыть твои косяки и недостатки, вот эти трещины, помочь примириться, открыть тебе какие-то пути, чтобы у человека, которого обидел, попросить прощения и так далее. И вот мне кажется, что в таких случаях, может быть, Господь и побережёт. Я не знаю, как это работает. Мне кажется, что Господь часто бережёт просто нас.

Прот. Георгий Завершинский

— Господь побережёт, а вот это догонит нас. Они же за нашими уже намерениями следят, они эе отрабатывают...

А. Ананьев

— Для тех, кто нас слушает: отец Георгий показывает на смартфоны.

Прот. Георгий Завершинский

— Да, на эти смартфоны, которые нас снимают и которые мы в руках держим. Они постепенно входят в нашу внутреннюю жизнь, и настанет момент, когда они мысли читать начнут наши. И тогда этот ваш диск, уже не диск, а там памяти-то хватит на полжизни, а то и на целую.

А. Митрофанова

— Это на фотографии там памяти не хватает, а на наши мысли хватит.

Прот. Георгий Завершинский

— Я написала рассказ под названием «Румба». Такой уборщик квартиры, который знает твои намерения — когда и что надо убрать. Но опасаешься, что он начнёт убирать в твоей памяти, чистить её. Но вот опасаешься, что всё это всплывёт потом.

А. Ананьев

— Кстати, вчера прочитал, что в Великобритании впервые в истории робот-пылесос сбежал из дома.

Прот. Георгий Завершинский

— О, совершенно точно! И что он там наговорит про хозяина своего... (Смеётся.)

А. Ананьев

— Об этом мы поговорим уже в следующий раз. Это были «Светлые истории» на радио «Вера». С вами была Алла Митрофанова, Алексей Пичугин, благочинный приходов Сурожский епархии Московского Патриархата в Шотландии и в Северной Ирландии, доктор богословия, член Союза писателей, протоиерей Георгий Завершинский. Я бы вам пожелал, отец Георгий, никогда больше не опаздывать на самолёты. Но какие это сюжеты, если их записывать, это же кино потом можно снять.

А. Пичугин

— Но лучше не опаздывать.

Прот. Георгий Завершинский

— Так не будет сюжетов же, если не опаздывать.

А. Ананьев

— Поэтому я и говорю, что пусть будет как будет. Вот как будет воля Бога, вот так пусть и будет.

Прот. Георгий Завершинский

— Но главное потом выжить после всего этого. Как сердце-то стучит, когда ты спринт этот бежишь к самолёту, взлетающему уже.

А. Ананьев

— Я — Александр Ананьев. Напомню, что «Светлые истории» можно не только слушать в эфире радио «Вера», но и смотреть на нашем Ютуб-канале. Смотреть, делиться и рассказывать свои истории. Пишите — мы всегда рады. Всем пока.

А. Пичугин.

— До свидания.

А. Митрофанова

— До свидания.

Прот. Георгий Завершинский

— До свидания.