«Новогодний выпуск»

В этом праздничном выпуске ведущие Радио ВЕРА Константин Мацан, Кира Лаврентьева, Алексей Пичугин и Анна Леонтьева делились светлыми историями и воспоминаниями, связанными с празднованием Нового Года.

Ведущие: Константин Мацан, Алексей Пичугин, Кира Лаврентьева, Анна Леонтьева

---

К. Мацан:

— Добрый вечер, дорогие друзья! Я вас поздравляю — первые «Светлые истории» в 2023 году на волнах Радио ВЕРА...

Все хором:

— Ура-а-а!

К. Мацан:

— Ура! С праздником наступившим и приближающимся — с Новым годом и Рождеством Христовым мы вас поздравляем, дорогие друзья. И сегодня, конечно, будем рассказывать светлые истории — о празднике, вдохновленные праздником, совсем не про праздник, но в этом настроении, с одной стороны, праздничном, а с другой стороны — продолжается Рождественский пост, и он ведет нас на всех парах к Рождеству Христову, самому большому зимнему празднику нашему...

Еще раз здравствуйте! Меня зовут Константин Мацан, и сегодня очень необычные «Светлые истории». Потому что сегодня в студии Радио ВЕРА — только ведущие. Сегодня мы все одновременно — ведущие и гости. Анна Леонтьева — Аня, добрый вечер...

А. Леонтьева:

— Добрый вечер!

К. Мацан:

— Кира Лаврентьева...

К. Лаврентьева:

— Здравствуйте!

К. Мацан:

— И Алексей Пичугин...

А. Пичугин:

— Добрый вечер! А я Костю не вижу за этим множеством гирлянд и огонечков...

К. Мацан:

— Я тоже тебя не вижу, но я тебя слышу — это главное ...

А. Пичугин:

— Это же радио...

А. Леонтьева:

— Ты угадываешься, угадываешься!

К. Мацан:

— Да, да, радио... Но еще также напомню, что программы «Светлые истории» можно не только слушать, но и смотреть на наших каналах ютюб и рутюб, куда мы вас тоже приглашаем, так сказать, поучаствовать в том, что происходит в студии.

Кстати, комментарии, которые пишут вот под видео, допустим, в ютюбе под «Светлыми историями» — часто там люди признаются, что смотрят, вот им нравится смотреть, потому что эмоции передаются в видео, мы жестикулируем, это совершенно какое-то иное восприятие...

Ну что — 23-й год наступил, и это значит, что нужно поддерживать традиции, которые сложились в прошлом году в «Светлых историях». И одна из таких традиций — это в начале программы читать, собственно, те комментарии слушателей, которые вы, дорогие друзья, оставляете под видео. И не просто комментарии, а иногда это целые истории, иногда это целые полноценные такие ваши вклады в программу «Светлые истории». И было бы прекрасно, если бы мы могли и сейчас такую историю услышать. И я вот одну такую нашел и подготовил...

Наша слушательница, которая подписана в ютубе как «Лариса К.», написала... призналась, может быть, как-то поделилась очень такой... трепетным таким переживанием — не просто историей, а таким трепетным переживанием, которое я сейчас, с вашего позволения, прочитаю, потому что это очень тепло и очень как-то по-праздничному, в атмосфере и в настроении нашем сегодняшнем.

«Это было не так уж давно, — пишет Лариса. — За год или за два года до пандемии. Я тогда работала в Красногорске. И путь мой на работу пролегал от платформы Красногорская, где погиб, спасая бездомного, Георгий Великанов... И вот стою я в один из будних дней возле этой платформы, ожидая своей маршрутки. Была то ли поздняя осень, то ли ранняя весна — хмурое небо, унылая погода, деревья без листьев, не холодно, но и не тепло, но и не слякотно... (Лариса, Вы поэт!) Помню, что я в куртке была...

Вдруг ко мне подходит женщина и спрашивает: «Я доеду на этой маршрутке до храма?». А женщина — чудо чудное, я так ей удивилась, что у меня в голове все мысли пропали. Смотришь на нее — на вид старушка, лет 70; и понять не можешь, с чего взялось, что она старушка? Лицо не молодое, но ни единой морщиночки; худенькая, но не щуплая; платочек светло-серый, завязанный узелком под подбородком; кофта темно-коричневого цвета, но такого, какого я отродясь не видела, и не вязаная, а будто из плотной вяленой шерсти... Ботиночки на ногах старушечьи, серого цвета, не стертые, не сбитые — но таких сейчас ни на одной бабушке не найдешь...

Но более всего меня поразили ее глаза и выражение этих глаз. Глаза такого светло-светло-карего цвета, каких я ни у кого не видела, обрамленные черным-черными ресницами... Не накрашенные... У пожилых людей черных ресниц не бывает... А все одно — пожилая женщина. И взгляд. Я столько разумности, сосредоточенности и пронзительности во взгляде у живого человека не встречала. Она, спрашивая, хоть и смотрела на меня, но видно, что сквозь меня, созерцая что-то другое...

Я на ее вопрос ответила утвердительно — мол, доедете. А она мне: «Я иду помолиться, чтоб Господь нам дал терпения. Нам всем нужно очень-очень много терпения». Я в ответ утвердительно махнула головой. А у самой окончательно от изумления дар речи пропал. С какой стати нормальный человек незнакомому на улице будет говорить, зачем он куда-то идет?

И еще: она шла молиться о терпении для ВСЕХ. Обычно люди просят что-то для себя, или за родных, друзей, знакомых. И редко когда просят о терпении. Чаще — об изменении ситуации. Я потом подумала: неужели это Ксенюшка Петербуржская?«...

К. Лаврентьева:

— Первая мысль...

К. Мацан:

— «Да не может быть... С какой стати мне будет Ксенюшка являться? Я особо-то и не молюсь ей... Да и вообще — мне! Я такая злыдня... (Лариса, Вы на себя наговариваете!) Мне святые не станут являться... Явление такое — ответ даже не на мой внутренний вопрос... Понято, что „жили книжные дети, не знавшие битв, изнывая от мелких своих катастроф... детям вечно досаден их возраст и быт“... (это из Высоцкого) Терпение всегда нужно.

И себя надо потерпеть, и самодура-начальника надо потерпеть, и окружающих хамство... Но я тогда поняла, что всем людям терпение не в этих частных неурядицах и обстояниях нужно. Я подумала, что что-то большое грядет; но и поняла, что смысл этой встречи — вовсе не в предупреждении о грядущих бедах. Их не предотвратить и не убежать от них...

А именно про то, что как это важно, когда есть кто-то, кто молится ЗА ВСЕХ. Не бубня что-то себе под нос, а именно обымая всех сердцем. И как это важно — молиться. И как важно просить святых молить Бога о нас. И молиться самому.

Даже если тебе кажется, что твоя молитва — это ноль без палочки. Есть вещи, которые мы вообще не можем понять, находясь в падшем состоянии. Тут только довериться Богу. И делать, как призвали, невзирая ни на какие сомнения».

Лариса, спасибо Вам большое за эту чудную историю!..

Ну, теперь мы? Кира?

К. Лаврентьева:

— Так Ксенюшка это была блаженная или нет?

К. Мацан:

— А ты знаешь, мне кажется, это такая вот... История умалчивает... Тут даже важно не то, что... Не то, кто являлся, и как описать, и как маркировать того, с кем был разговор... Вот для меня эта история — про то, что встреча с самым простым человеком, и сказанное в нужном месте в нужное время самая простая фраза порождает в тебе какую-то очень глубокую духовную радость...

К. Лаврентьева:

— Я сегодня задала Ксенюшке один вопрос... Впервые за долго-долгое время... И сейчас ты читаешь этот комментарий...

К. Мацан:

— А еще говорят, «Бога нет»...

А. Пичугин:

— Ответ услышан...

К. Лаврентьева:

— Да, представляете...

К. Мацан:

— Вот! Все не случайно...

К. Лаврентьева:

— Слушайте, ну Новый год... Новый год — это же для нас какое-то чудо! И даже когда с человеком случаются какие-то тяжелые жизненные обстоятельства... А в наше непростое время, наверное, тяжелые жизненные обстоятельства случаются со многими, к сожалению... Мы всегда, как говорил Владимир Набоков, можем зацепиться хоть за каплю света, которая была в нашем детстве. Мы можем держаться за то светлое, доброе, Божье, что Он дал нам в младенческом возрасте.

И когда я вспоминаю свой Новый год, это всегда настолько глубоко и настолько таинственно! И знаете, я хочу поделиться этим вот. Я даже начала сегодня с этого свою историю — это присказка, а сказка впереди, на самом деле.

И вот смотрите: Новый год, он как начинается? Он начинается с 19 декабря, со святителя Николая. Все уже — люди перестраиваются уже. Совершенно другой настрой уже. Вот если поймать эту духовную волну — то уже совершенно другой настрой появляется.

Дальше для меня еще был день рождения моей мамы — 26 декабря. Там уже вообще какой-то супер-праздник. Она приносила очень много конфет и цветов с работы, и подарков... Для меня Новый год начинался уже 26 декабря...

А сам Новый год — это как притвор храма, это как предтеча Рождества. Это еще не Рождество, но при правильном подходе ты уже можешь почувствовать себя в начале этой недели рождественской, когда нужно максимально сосредоточиться, чтобы дождаться народившегося в мир Спасителя. Такой домашний, очень теплый, светлый праздник, квинтэссенция радости — такой вот самой настоящей, о Рождении Богомладенца в мир...

Меня Аня — вторая невестка в нашей семье, нас двое, спросила: «У тебя какой цвет Рождества?». Я сначала сказала: «У меня голубой». Ну, якобы зима... Она говорит: «А у меня зеленый». И после этого у меня тоже Рождество стало зеленого цвета. Понимаете — ели, цвет жизни, цвет праздника... И вот Новый год — это как притвор в храме. Ты оказался в притворе, ты еще не в храме; но ты как бы уже ощущаешь запах ладана, ты уже слышишь голоса службы, голоса клироса, возгласы диакона, священника... Ты понимаешь, что еще чуть-чуть — и ты перейдешь порог и окажешься в средоточении... в центре сосредоточения мира! Это же просто по-настоящему здорово! И это кусочек Царствия Небесного на земле...

И знаете, я когда маленькая была, мне бабушка очень много читала Пушкина, и она просила меня учить его стихи, и я их с радостью учила. Потому что вот только послушайте: ты в Сибири, ты в сибирской деревне, у тебя окна изрисованы морозными узорами, ты действительно видишь горы из окон, ты действительно выходишь из дома...

А. Пичугин:

— Горы снега или горы настоящие?

К. Лаврентьева:

— Горы настоящие, Саяны — они же там виднеются прямо из города...

А. Пичугин:

— Ох, у меня прямо сейчас песня про глухарей над Саянами заиграла...

К. Лаврентьева:

— Да, это потрясающе, понимаешь! Леша, это потрясающе, правда! То есть, я это передаю в надежде на то, что кто-то вот сейчас, может быть, взгрустнул — уже 2 января, как бы закончился Новый год, до Рождества еще пять дней — вот это вот передать ощущение, чтобы человек вот мог это как-то тоже взять и немножко в себе его приумножить самостоятельно... Потому что мы же тоже должны прикладывать усилия к этому...

И вот представляете, ты выходишь — а тут бор! Такой настоящий, дремучий бор, как из сказки «Морозко». А здесь Енисей, а там идут баржи... И рано, в 6 утра, когда ты сидишь у окна, такой звук: «Ту-тууу»... И это просто потрясающе!..

А. Пичугин:

— Прости-прости... А прям вот зимой, под Рождество и Новый год баржи?

К. Лаврентьева:

— Ну ладно, баржи — это перед школой... Вот любишь ты... Любишь ты уточнять!

А. Пичугин:

— А, да не, просто я... (смеются) Я потом... Вот сейчас до меня очередь дойдет...

К. Лаврентьева:

— Перед школой — я завтракала и слушала эти баржи...

А. Пичугин:

— Перед историей... Такой... Мы на радио работаем, поэтому все-таки мы в какой-то мере...

К. Лаврентьева:

— Да, да...

А. Пичугин:

— Аудиалы это называется...

К. Лаврентьева:

— Аудиалы, да...

А. Пичугин:

— Мы воспринимаем этот мир сильно с помощью звуков! Я вот гармонь... про гармонию расскажу!

К. Лаврентьева:

— Ту-тууу...

А. Пичугин:

— И очень люблю звук сухогрузов, да...

К. Лаврентьева:

— И вот, понимаете, вот эти узоры, вот эти «ту-ту», и полная тишина, и тихо работающее радио у бабушки на кухне, пока она что-то готовит...

А. Пичугин:

— Это на Новый год, это не...

К. Лаврентьева:

— Это на Новый год! Подождите, да — Рождество еще впереди. Ну давайте вот порадуемся тому, что есть у нас сегодня уже, в нашем сундучке. И вот вы только послушайте:

Мороз и солнце; день чудесный!

Еще ты дремлешь, друг прелестный —

Пора, красавица, проснись:

Открой сомкнуты негой взоры

Навстречу северной Авроры,

Звездою севера явись!

Вечор, ты помнишь, вьюга злилась,

На мутном небе мгла носилась;

Луна, как бледное пятно,

Сквозь тучи мрачные желтела,

И ты печальная сидела —

А нынче... погляди в окно —

Под голубыми небесами

Великолепными коврами,

Блестя на солнце, снег лежит;

Прозрачный лес один чернеет,

И ель сквозь иней зеленеет,

И речка подо льдом блестит...

Там уже дальше — «вся комната... озарена... веселым треском...», и все прекрасно... И вы знаете, вот это вот все так и было, понимаете! Вот это вот все так и было...

А. Леонтьева:

— Это все о твоем детстве, да?

К. Лаврентьева:

— Это вот все обо мне! И о нас — кто вот... Кто вот рос вот так вот, кто воспринимал зиму как какое-то волшебство...

А. Пичугин:

— На берегах Енисея...

К. Лаврентьева:

— А можно и на берегах Волги, а можно и на берегах Черного моря... Это же как бы неважно...

А. Леонтьева:

— Эх...

К. Лаврентьева:

— Это же все внутри... Это же все внутри, понимаете, друзья...

А. Пичугин:

— Я как-то с берегов Енисея летел в Москву, из командировки возвращаясь... А я же такой... У меня корни с Поволжья...

К. Лаврентьева:

— Потрясающе...

А. Пичугин:

— Я хоть и родился в Москве, но у меня корни с Поволжья...

К. Лаврентьева:

— А поволжские немцы — не твои родственники?

А. Пичугин:

— Нет, но у меня Волга...

К. Мацан:

— Не все...

А. Пичугин:

— Да... Может быть...

К. Лаврентьева:

— Все может быть...

А. Пичугин:

— У меня Волга — это какое-то такое... Это не просто река...

К. Лаврентьева:

— Это не просто река...

А. Пичугин:

— Это Волга!..

К. Лаврентьева:

— Это очень много... Для меня тоже...

А. Пичугин:

— Я помню, я вышел на берег Енисея, я смотрю... Это все-таки очень разные реки, очень разные миры...

К. Лаврентьева:

— Разные... И характеры у них разные...

А. Пичугин:

— Хоть это все Россия, понятно; но это разные миры... И вот ты выходишь... И вот как «Над Канадой» у Городницкого — «Над Канадой небо сине, меж берез — дожди косые. Так похоже на Россию, только все же не Россия!». Я смотрю на этот Енисей твой родной... А через полтора часа — мы быстро вылетали, командировка, там был спецрейс — через полтора часа я смотрю вниз в иллюминатор, а вот она — Волга... И у меня как-то все так по полочкам, устаканилось...

К. Лаврентьева:

— Я дома, да...

А. Пичугин:

— Да...

К. Лаврентьева:

— Вот это все так и есть... А я к чему это все веду? Я веду это все к тому, что мы можем, опираясь на какие-то вот такие вещи... Как говорит отец Андрей Щенников, Бог дает счастье в очень простых вещах. В кофе с женой, в прогулке, в падающем снеге... Я уже это как-то рассказывала...

А. Леонтьева:

— Надо это увидеть...

К. Лаврентьева:

— Это надо уметь увидеть... Поэтому детское сердце — это, конечно, очень важно, да, в себе как-то сохранять...

Ну я к чему? К тому, что каждый Новый год... Каждый Новый год к нам привозили в дом...

К. Мацан:

— Мы с друзьями...

А. Пичугин:

— Да-да-да...

К. Лаврентьева:

— Нет, не «мы с друзьями ходим в баню», нет... (смеются) К нам домой привозили огромный торт. Друзья, это серьезная история, я вас прошу обратить на это внимание... Нет, не шути, подожди...

А. Пичугин:

— (смеется) А теперь шути...

К. Лаврентьева:

— Привозили огромный торт... Вкусный такой, что вот просто «ум отъешь» — ну просто очень вкусный торт! Ну и как ребенок, который всегда все воспринимает... Дети часто все воспринимают так, как есть: ну, привозят торт? Ну, значит, у всех привозят, всем привозят. Значит, это нормально...

Не маленький, а огромный, как на заказ! Такой вот, знаете, прямо профессиональный торт — как на юбилей или свадьбу, такой многослойный, очень вкусный...

И каждый год, значит, его привозили. И папа, Виктор Ефимович мой покойный — я о нем много уже рассказывала, и прошу всегда за него молитв — он всегда говорил: «О, Мачульский... Мачульский торт привез...». Ну, я такая думаю: ну, Мачульский, значит — такой человек, который всем возит торты... (смеются)

И я как-то с этим спокойно росла, распрекрасно, и никогда не чувствовала в этом чего-то странного... Что каждый год тебе приносят торт — просто так! Ну хорошо, ладно — приносят и ладно, слава Богу, съедим... И вот, значит, когда много-много лет все это продолжалось...

Представляете, каждый год 31 декабря какой-то человек отправлял моему папе в семью торт. И когда я уже стала довольно уже... довольно зрелая уже для того, чтобы воспринимать какую-то информацию, я все-таки спросила: «Ну а кто такой Мачульский?»...

К. Мацан:

— Почему-то на словах «зрелая» ты покрутила пальцем у виска... Вот ты зрелая стала!

К. Лаврентьева:

— (смеется) Ну потому что зрелость влечет за собой множество проблем!

К. Мацан:

— Множество проблем, да...

К. Лаврентьева:

— Большие знания порождают большие скорби, да...

А. Пичугин:

— Особенно — знания про торт...

К. Лаврентьева:

— Да, и особенно — знания про торт...

А. Леонтьева:

— Ела бы и ела этот торт, да...

К. Лаврентьева:

— И я спросила, значит: а что за Мачульский-то, какой Мачульский? И тут я узнаю... Об этом, оказывается, даже писали статью — я об этом уже после папиного ухода из жизни узнала, нашла в интернете... И тут, значит, мне рассказывают совершенно удивительный случай. О том, как был один уже пожилой, уже очень больной и не операбельный, к сожалению, пациент, с огромным количеством проблем с кишечником и... Ну в общем, и с кучей сопутствующих разных последствий неприятных и осложнений...

И как всегда, когда человек занимает должность главного хирурга, ему отдают уже, ну знаете, самые тяжелые случаи — потому что ответственность уж слишком велика. И как бы сам разбирайся, что там с ним делать. И вот достался, значит, моему папе такой пациент. И он, как я понимаю, много-много часов стоял над операционным столом, раскручивал эти — уж простите меня, пожалуйста, за подробности — действительно вот эту всю кишечную систему... Раскручивал, устраивал дренажи, ну, там... Просто это было, как говорят очевидцы, просто на грани чуда...

А может быть, и чудо — потому что уже все от него отказались, от бедного старичка... И вот так он попадает, значит, к моему папе. Он поставил ему эти дренажи, зашил и написал записочку: «Не трогать», и прицепил на дренаж. И запретил другим хирургам, другим врачам их снимать, менять, влазить туда, оперировать — ничего. Он говорил: «Этот теперь — навсегда мой пациент»...

И этот прекрасный человек — уже, наверное, Царствие ему Небесное, потому что с тех пор очень много лет прошло — он ездил на перевязки к папе, и он менял ему дренажи сам, все делал сам своими вот этими ручками — у него такие ручки были целительные... И вы знаете, так все очень аккуратненько...

И он его спас! И он его спас... А этот человек оказался как раз...

А. Леонтьева:

— Мачульским...

К. Лаврентьева:

— Да, да, Мачульским — который то ли повар, то ли человек, который возглавлял...

А. Пичугин:

— Кондитерку...

К. Лаврентьева:

— Да, кондитерскую такую фабрику... И с тех пор он за свою спасенную жизнь присылал ему каждый год — это, может быть, продолжалось лет 20 — каждый год, на день рождения и на Новый год вот этот торт... И когда я это услышала, узнала — знаете... Для меня этот торт стал таким символом чуда новогоднего. Чуда рождественского, чуда пасхального — чудо всегда имеет место быть; но так как мы сегодня сидим тут и празднуем Новый год, то мы, конечно, говорим о новогоднем чуде. О том, как слово наше отзовется, и о том, как дело наше отзовется...

Вот посмотрите: человек спас другого человека, и тот — ему приносил счастье, приносил радость и приносил чудо КАЖДЫЙ Новый год в ЕГО дом! И я вот это так впитала в себя! Что если Новый год — то это неизменно какая-то радость.

И сейчас у меня уже давно нет торта от этого прекрасного человека, и у меня давно нет моего детства — а я все равно каждый Новый год стараюсь, независимо от обстоятельств, вернуться в это детство. Потому что для меня это спасительно. Потому что по-другому я просто не смогу.

И потому что если чуда, волшебства и радости детской не будет в нашей жизни, то тогда мы очень быстро станем старенькими внутри. А стареньким можно быть и в 20 лет, а молодым можно быть и в 80... И вот эта вот молодость внутренняя, вот этот Христов возраст — наверное, это здорово в себе поддерживать...

И так и быть всегда молодыми! Несмотря на обстоятельства, испытания судьбы, скорби... Ведь наша сила — во Христе, наша сила — в радости, наша сила — в том, чтобы не ломаться под гнетом каких-то обстоятельств... Хотя о каком гнете обстоятельств я говорю, когда с нами Анечка, которая может об этом намного больше рассказать! Так что всё — я удаляюсь на задние ряды, на галерку, продолжая слушать своих дорогих коллег...

К. Мацан:

— «Светлые истории» на Радио ВЕРА, как всегда по понедельникам, мы сегодня рассказываем... Сегодня у нас первые «Светлые истории» в 2023 году, и программа проникнута предрождественским и постновогодним духом. И мы продолжаем размышлять, делиться самым теплым, добрым и сокровенным...

Ну вот Кира проанонсировала историю Ани Леонтьевой; но я хочу, чтобы у нас какой-то паритет сохранялся между мужскими и женскими историями... Поэтому, все-таки, Леш — попрошу сейчас тебя...

А. Леонтьева:

— Фух, я еще отдохну...

А. Пичугин:

— Новый год...

К. Мацан:

— Хорошее начало!

А. Леонтьева:

— Хорошее начало, да...

А. Пичугин:

— Новый год... Знаете, а мне кажется, что... Я очень много раз говорил в этой студии, сколько мы лет работаем на Радио ВЕРА, столько в каких-то предновогодних программах я говорю про свое отношение к Новому году — такое очень светское, советское. И я прям очень радуюсь тому, что я вот так...

А. Леонтьева:

— Точно-точно...

А. Пичугин:

— Но я подумал, что конечно, мы все праздники воспринимаем каждый по-своему — в силу того, наверное, как у него эти первые праздники проходили. И ведь у каждого был какой-то свой запоминающийся, я не знаю — день рождения, новый год, Пасха, Рождество... И какие-то наиболее радостные и светлые — они запоминаются, и потом по ним все остальное выстраивается.

Вот у меня все-таки Новый год... Почему он именно такой? Потому что когда я был маленький, у нас была большая семья, все бабушки, дедушки были живы. Мы все собирались у нас за большим столом — это один из немногих дней, когда вся семья собиралась вместе...

И вот я это ценил. У меня даже где-то одна единственная фотография, где все вместе сидят — одна единственная...

К. Лаврентьева:

— Так это здорово...

А. Пичугин:

— И может быть, это даже не Новый год... По-моему, был Новый год — Новый год, Новый год, да... И вот с тех пор у меня Новый год — это абсолютно семейный праздник. Понятно, что были и у меня студенческие годы, когда мы куда-то ездили, были тусовки, мы где-то собирались отдельно...

Но даже помню, что чаще всего я на них уезжал после того, как мы Новый год встречали все вместе дома. У меня такая достаточно бурная, наверное, юность была студенческая и позднешкольная, и было много всяких тусовок, и я постоянно куда-то ездил, где-то пропадал... Но вот Новый год для меня... Вот он таким остался — что он действительно должен быть семейным...

Мы часто говорим о каких-то «воцерковлениях праздников»... И очень здорово, когда для кого-то это так... Что для кого-то Новый год — это там возможность пойти в храм на службу...

К. Лаврентьева:

— Да, точно...

А. Пичугин:

— Я знаю разные традиции. Когда люди литургией встречают Новый год; знаю традиции, когда люди там служат молебен на начало года в 12 часов и потом садятся за стол... Ну вот у каждого по-своему. Мне кажется, не надо все праздники... Если для кого-то это здорово, приятно и, ну, как-то вот на сердце ложится — то хорошо; но вот насильно «воцерковлять» праздники нельзя ни в коем случае... Тем более, у нас с вами очень много церковных праздников. Очень много тех, которые могут остаться церковными и только таковыми. А есть еще какое-то количество светских праздников, ну, которые тоже...

К. Лаврентьева:

— Тоже самодостаточны...

А. Пичугин:

— Самодостаточные, да... И опять же, для каждого человека это что-то свое. Вот для меня Новый год — такой. И к чему это все — это долгое мое традиционное...

К. Лаврентьева:

— Вступление...

А. Пичугин:

— Да, последних 8 лет прелюдия к истории о новогоднем чуде... Я думаю, что это новогоднее чудо. Я много лет работаю на радио. Что-то мне казалось, что немного, а я так сейчас посчитал — скоро четверть века уже будет. И за это время у меня ни разу не было такого, чтобы я работал на радио в новогоднюю ночь!

Знаю, что для большинства коллег это какая-то пытка. А некоторые, знаю, наоборот, особенно те люди, у которых... Ну, кто-то, может, из другого города не так давно приехал, и ему некуда пойти. К кому-то, я знаю, родные приходят прямо на радио, и тогда начальство идет навстречу, разрешают — чтобы там жена, девушка пришла, семья приходила. Кто-то, наоборот, один хочет сидеть — просто один вот, праздник, не праздник, для него новый год, не новый год — просто обычный рабочий день... Для всех по-разному.

Но я всегда хотел, чтобы меня это миновало. Я никогда не хотел в новый год... Я много лет работал в прямых эфирах на тех радиостанциях, которые работают в прямых эфирах круглосуточно, и где мне светило оказаться на новый год вот просто запросто... Никогда мне этот жребий не выпадал!

И жребий кидали, и спички тянули, и назначали того, кто последним пришел на работу — я был уверен, что я последним пришел, но потом всегда находился тот, кто чуть-чуть позже пришел...

А. Леонтьева:

— Какие жестокие люди...

А. Пичугин:

— К Новому году устраивался... Ну вот так вот, каждому свое... И я не помню, чтобы люди сильно переживали из-за этого... А для меня это настолько вот какой-то домашний праздник, что я считаю новогодним чудом то, что за такое количество лет ни разу не выпало...

Еще одна история — я сейчас слушал Киру... И думаю, надо, наверное, рассказать... Она не совсем новогодняя, она зимняя, она скорее к Крещению тяготеет...

Как-то раз мы с друзьями гуляли в районе Китай-города — ну, что-то в районе там праздника Крещения как раз было... И встретили женщину, которая почему-то спиной шла. Пожилая старушечка совсем, с какой-то сумкой-тележкой, которую она как-то так вот толкала — она шла спиной и как-то ее волокла за собой. Ну надо было чем-то помочь ей, наверное, ну, мы подошли...

В общем, выяснилось, что у женщины очень тяжелое заболевание, неизлечимое абсолютно, благодаря которому... из-за которого она не может толком сидеть и не может ходить вперед... И вот она каждый год, давно уже болея...

А. Леонтьева:

— Бывает и такое, ничего себе...

К. Лаврентьева:

— Аутоиммунное какое-то, видимо...

А. Пичугин:

— Не-не-не, это онкология... А ездила за крещенской водой в Иоанно-Предтеченский монастырь на Китай-городе, на Ивановской горке, откуда—то из очень-очень далекого московского места, с далекой окраины, пересаживаясь на кучу... через кучу транспорта, автобусов, метро...

Но она нам рассказала... Ну, много лет прошло, вряд ли она сейчас в живых в мире нашем земном... Но тем не менее... Я даже не помню, как ее зовут, к сожалению... Но это вот — такой признак абсолютного доверия Богу. Потому что она, несмотря ни на какие свои заболевания тяжелейшие...

У большинства бы людей, наверное, руки опустились... И уж точно бы они через весь город не поехали бы, вот так вот идя спиной, шажочек за шажочком за водой, чтобы набрать ее, положить в тележечку и точно таким же образом отвезти обратно... Мы пытались ее в такси посадить, но это было невозможно, потому что она не могла сидеть, вот...

Извините, это не очень новогодняя история, наверное... Но вот Кира начала рассказывать историю про торт...

К. Лаврентьева:

— Нет, это очень важно...

А. Пичугин:

— И мне вдруг... Я ее даже не собирался рассказывать, я о ней позабыл — и вдруг она вспомнилась...

А. Леонтьева:

— Она очень вдохновляющая, мне кажется...

А. Пичугин:

— Не дай Бог никому такого...

А. Леонтьева:

— Ну, это для тех, у кого могут опуститься руки...

К. Лаврентьева:

— А вот женщина, о которой сейчас Леша рассказал, наверное, радуется с небес, что вот мы ее вспомнили вот так, представляете...

А. Пичугин:

— А может быть, и живая еще...

К. Лаврентьева:

— Может быть, живая... А если не живая, то, ну, наверное, у Бога, и наверное, очень радуется...

А. Пичугин:

— Ну, тут вообще никаких сомнений...

К. Лаврентьева:

— Да, да... Представляете, еще помолится за нас... Так что вот так...

А. Леонтьева:

— Да, имя-то и не обязательно помнить... Бог же знает, о ком мы говорим...

К. Лаврентьева:

— Да, Бог же знает... Бог знает, о ком мы говорим... Спасибо тебе, Леша...

А. Леонтьева:

— Спасибо...

К. Мацан:

— Потрясающая история...

К. Лаврентьева:

— Правда...

К. Мацан:

—Даже слов нет... Это не фигура речи в данном случае... Но мы вернемся, и слова найдутся в следующей части программы «Светлые истории». Не переключайтесь...

К. Мацан:

— «Светлые истории» на Радио ВЕРА мы продолжаем рассказывать в этой первой в 2023 году программе. Слова находятся — у нас сегодня, как ни крути, настроение предрождественское и постновогоднее. И если вы нас не только слушаете, но еще и смотрите на наших ютуб и рутуб каналах, то вот у нас в студии Радио ВЕРА на столе стоят елочки красиво украшенные, вот передо мной палочка корицы висит на елочке, что очень приятно, огоньки красивые, и мы все улыбаемся в прекрасной компании...

А. Пичугин:

— Ничего только не искрится... Ну не в гирляндах, а в бокалах...

К. Мацан:

— Слава Богу... Это было бы не в согласии с противопожарной безопасностью, если бы что-то искрилось вот... А если б искрилось в бокалах, было бы не вполне в согласии с профессиональной этикой... (смеются) Так вот... Ну вот хорошо...

К. Лаврентьева:

— Хотя я предлагала перед программой...

К. Мацан:

— Мы вот...

К. Лаврентьева:

— Не вняли...

А. Пичугин:

— Вы слушаете Радио ВЕРА...

К. Мацан:

— Сейчас пост идет...

К. Лаврентьева:

— Не будем...

К. Мацан:

— Мы вот после Рождества устроим какую-нибудь праздничную программу и там уже будем...

А. Леонтьева:

— Искриться...

К. Мацан:

— Да, и будем искриться... Аня, ну вот ты взяла слово искрометно — ну вот пожалуйста!

А. Леонтьева:

— Слушайте, ну, дорогие... Когда Кира говорит «в присутствии Ани я там не могу говорить», я понимаю что... Все, кто знает, что Аня обязательно внесет какую-нибудь такую ноту драматичную в программу — все готовьтесь заранее...

А. Пичугин:

— Уже внесли, не ты первая...

К. Мацан:

— А тем, кто слушает не сначала, я напомню, что у нас сегодня состав такой... в чем-то необычный — потому что мы сегодня сами себе ведущие и гости. Сегодня в студии Радио ВЕРА — только ведущие Радио ВЕРА: Кира Лаврентьева, Анна Леонтьева, Алексей Пичугин и я, Константин Мацан...

А. Леонтьева:

— Вот Кира начала говорить про бабушек... Я как всегда, когда еду на радио, то очень много историй крутится в голове, хочется рассказать — и всегда рассказываю не то, что задумала...

Потому что сейчас вот, в наше такое непростое время, когда очень много тревог, да — мы все, как говорит наша героиня, «тревожники» бываем — очень хочется иногда вот так вот для себя, как медитацию, как молитву вспомнить какое-то время беззаботности, что-то очень теплое. И это, конечно — детство.

А мое детство — это, конечно, бабушка, которая меня вырастила. И я решила рассказать историю про нее. Потому что она могла произойти не обязательно на Новый год — вообще в любое время; но она действительно произошла непосредственно перед Новым годом, поэтому я думаю, что это будет честно...

Бабушка заболела. У меня было уже 3 детей. Бабушка жила в другом месте. И на Новый год она... Под Новый год она лежала в больнице. И я не помню, что, какие диагнозы у нее были, но только я помню, помню то, что врачи говорили, что все не очень хорошо, вернее, все совсем не хорошо, и что как-то вода подступила к легким, что-то такое в организме стало скапливаться... Да, у нас сегодня такой немножко медицинский уклон...

И мы приходили к бабушке... И я попросила санитарку, вот которая там на входе, медсестру, чтобы она пропустила детей. Она говорила: «Ну что Вы, ну нельзя детям смотреть на это...» А мне очень хотелось, чтобы они хотя бы попрощались с бабушкой...

И когда мы входили... А бабушка — у нее уже с «крышей» произошли неполадки — она нас узнавала, но если мы выходили, мы здоровались с ней заново. И еще у нее такое произошло — она вспомнила свои еврейские корни. У меня бабушка еврейская, Янина Евсеевна... Вот, но она преподавала при этом всю жизнь русский язык и литературу, и даже, как оказалось, работала корректором и корректировала «Молодую гвардию»...

К. Мацан:

— Ничего себе...

А. Леонтьева:

— Да... И вот тут, перед лицом вечности, эти еврейские корни у нее вдруг откуда-то проросли — она ни одного слова по-еврейски не знала, но она стала говорить: «Так, Аня, зашей меня в мешок, отнеси меня на еврейское кладбище»...

К. Лаврентьева:

— Ничего себе...

А. Леонтьева:

— Да... И мне это очень... А я такая была — ну, неофит такой православный, мне это было больно слышать...

И вот мы на какой-то всенощной... И я решила, что... А бабушка покрестилась — ну, покрестилась по моему настоянию. Она была очень кроткий человек. И вот как доктора ей выписывали таблетки — знаете вот, много-много разноцветных, она так собирала на ладошку и выпивала — я говорю: «Ба, че ты пьешь?» — она такая говорит: «Выписали»...

И вот с той же кротостью как бы я ей «выписала» крещение, она как-то вот покрестилась. Потому что вот, будучи комсомолкой, да, всю жизнь, имея, не знаю, там портрет Ленина где-то у себя — конечно, ей это было очень сложно, но она это сделала.

И мне очень хотелось ее причастить. И на всенощной я подошла к нашему удивительнейшему игумену нашего храма, в то время — Живоначальной Троицы в Останкино, и попросила его причастить ее. Мне почему-то казалось, что если он причастит, то уж точно вот...

К. Мацан:

— Сработает...

А. Леонтьева:

— 100% гарантия, да...

К. Мацан:

— Да... И вот он такой... Он чудесный какой-то, во многих поколениях священник, и вообще чудотворец, я считаю... И он говорит: «Да, хорошо — если вы мне машину только подгоните, у меня машины нет». Я говорю: «Конечно, батюшка, завтра? Утром, во сколько?». Он говорит: «А почему Вы думаете, что она доживет до завтра? Сегодня поедем».

А времени уже — так хорошо за восемь. И я говорю: «Батюшка, я не знаю, сегодня, где...». А еще не то время, знаете, это 90-е, это надо действительно машину... И я такая даже... А он говорит: «Ну смотрите»...

К. Лаврентьева:

— «Ну смотрите» — это самое страшное слово...

А. Леонтьева:

— «Ну смотрите» — для меня это просто, понимаете... Я с этим «Ну смотрите» дошла до дома... Я говорю: так, сейчас я позвоню... А мама у меня была большим начальником, президентом издательского дома, у нее была машина, у нее был водитель...

К. Лаврентьева:

— В общем, ты — потомственный журналист, все понятно...

А. Леонтьева:

— Да, я потомственный журналист... И я звоню маме и говорю: «Мам, ты понимаешь вот... Батюшка сказал, что надо сейчас бабушку причастить»...

А. Пичугин:

— А бабушка — мамина мама?

А. Леонтьева:

— А бабушка — папина мама... Но мама вообще тогда не по этому делу, она так таким начальственным голосом говорит: «Ты знаешь, который час?». А времени уже — например, девять, десятый... Я говорю: «Я знаю, мам; но ты понимаешь вот, батюшка сказал, он такой... Он сказал: „Ну смотрите“... И вот это вот очень для меня...»

К. Мацан:

— Плохой знак...

А. Леонтьева:

— «...плохой знак», да... А еще отец сказал, что... Я говорю: «Вас просто не пустят в больницу — там после пяти закрывают двери и никого не пускают — ну, это больница!». А он говорит: «Ты знаешь (говорит), вот когда путч был, я в Белый дом ходил — мне всё нормально, всё пускали». И я ему абсолютно поверила — что вот пули прекращают летать там, двери открываются, и батюшка заходит в Белый дом... Поэтому его вот час не испугал...

И вот я поникшая, потому что мама моя — «нет»... Отхожу от телефона; проходит какое-то еще время, ну, например, час — звонит мама. И вдруг мне говорит: «Так, ты думаешь, надо, да? Я говорю: «Мам, что-то вот мне кажется, надо». Она говорит: «Ну ладно»...

Я звоню отцу Феофилакту — и в храм причем, там... «Отец Феофилакт есть?» «Есть»... Значит, водитель приезжает за отцом Феофилактом в районе 11 часов вечера. Я не могу с ним поехать, потому что у меня мелкие дети, и я их укладываю. Дальше — рассказ водителя...

Значит, машина подъезжает к больнице. Абсолютно уже темный первый этаж, где вот, собственно, должны охранять — и все закрыто. И тут значит вот, отец Феофилакт уверенно с этим ящичком выходит, идет к дверям — двери открываются, выходит никоткуда взявшаяся медсестра, говорит: «Заходите»...

К. Лаврентьева:

— Как будто она ждала... Удивительно...

А. Леонтьева:

— Да... Батюшка заходит, причащает мою бабулю... И это, ребят, абсолютная правда — даже если покажется, что это какая-то натянутая история, но на следующий день я прихожу, и врач говорит: «Что-то как-то забрезжила надежда — вода начала покидать бабушку»... Таки мою еврейскую бабушку начала покидать вода!

К. Мацан:

— Так...

А. Леонтьева:

— Моя еврейская бабушка была выписана из больницы через неделю после этого, и прожила еще... ну, лет эдак 6!

К. Лаврентьева:

— Ничего себе...

К. Мацан:

— Вот это да!

А. Леонтьева:

— Причем в последние годы — вот для чего, мне кажется, все это произошло — в последние годы она причащалась... И батюшки из нашего храма настолько вот ее полюбили, что как только у них свободное время — они к ней заезжали. И они называли ее «детским человеком»... На ее похоронах вот один из батюшек наших сказал, что «она — детский человек, а Богу нужны „детские“ люди»...

И это чудо вот, произошедшее под Новый год — я его так помню! И я благодарна вот за все годы, когда бабушка была еще со мной, и хранила еще мое детство... Потому что когда бабушки наши уходят, то мы вот очень многого уже не можем даже восстановить из детства, из этих вот уютных таких домашних каких-то вещей, которые потом всю жизнь, ну, согревают, являются той точкой, куда можно вернуться душевно, мысленно, и там немножко погреться...

И снова идти, так сказать, в свою бурную жизнь — не знаю, спасать детей, собак, их собак, кошек и окружающий мир...

К. Лаврентьева:

— Класс... Ну Аня, спасибо тебе большое... Это же надо....

А. Леонтьева:

— Ну такая вот, представляете, подлинная история... Но у нашего игумена она не одна. Потому что это я могу очень долго рассказывать...

К. Лаврентьева:

— Не, у священников это вообще обычное дело, что после причастия человек может вернуться к жизни, в надежде укрепиться...

А. Леонтьева:

— Да... Или — туда, или — сюда...

К. Мацан:

— «Светлые истории» на Радио ВЕРА мы рассказываем в этом часе — как всегда, по понедельникам в 6 вечера... И сегодня мы, конечно же, в новогоднем настроении... Кто-то, наверное, доедает постные салаты вот... А мы вспоминаем истории, которые ведут нас тропинкой от Нового года к Рождеству...

Я вот слушаю с огромным наслаждением все то, что мои дорогие коллеги рассказывают, и вспоминаю вот что. Я вспоминаю, что когда-то, когда храм, в который я хожу, был только построен — это новый храм в Москве, и там моментально сложилась крепкая община, которая перешла за настоятелем из старого храма...

И вот первое Рождество... То есть, храм был освящен в сентябре, и вот грядет первое Рождество. И нас всех, кто в этот храм стал ходить к нашему дорогому отцу настоятелю, вот надо как-то этот праздник организовывать. И меня отец настоятель попросил тоже в этом поучаствовать. И для меня как чека, который вообще панки боится что-либо организовывать, кого-то куда-то на что-то подряжать, оплачивать какие-то счета для каких-то нужд корпоративных и так далее — мне это было поручено, видимо, для большого смирения.

Сказал мне, значит, наш отец настоятель: «Надо, чтобы на Новый год, в смысле на Рождество — на службу 7 января на утреннюю — пришли волхвы и детям подарили подарки. Ну, как говорится, настоятель сказал «надо» — прихожане ответили «есть», вот...

И я столкнулся с необходимостью найти волхвов. Ну, одним из них я стал сам; привлек двух друзей... Говорю: «Слушай, надо вот в храме волхвом побыть». Причем одним из волхвов была девушка, моя подруга, тоже прихожанка храма...

И дальше передо мной встал вопрос: как быть похожими на волхвов? Ну, я думаю, что плевое дело: значит, в интернете нахожу какой-то, значит, прокат костюмов. Прокат костюмов...

А. Пичугин:

— А волхва-то нет...

К. Мацан:

— Вот... Да подожди — это интереснее! Звоню и говорю: «Скажите, а у вас есть костюм волхвов?». Они говорят: «Конечно, вон на сайте смотрите». Я говорю: «Знаете, я на сайте посмотрел — не нашел. Может, вы мне пришлете ссылочку на конкретную страничку?». Они говорят: «Да, сейчас пришлем». Я думаю: как хорошо! Какой прекрасный сервис! В любой первый попавшийся, значит, магазин костюмов... прокат костюмов звонишь — и там есть костюмы волхвов. Значит, они знают, как они выглядят, и есть какая-то, видимо, классификация, разнообразие...

Они присылают мне страничку: «Костюмы волков»... (смеются) То есть, слово «волхв» было в принципе не знакомо на том конце телефонного провода... И там разные волки есть, оказывается...

Кстати, у меня был случай... Мы в институте когда учились, тоже для детей делали сценку — для детей из детдома, которые приезжали в МГИМО, и для них устраивали елку, и тоже все было при храме... И с тем же другом, который был волхвом, мы играли в новогодней сказке медведя и волка, и я как раз играл волка. И на этом празднике был отец Игорь Фомин, настоятель храма при МГИМО. И вот я думал: а вот можно ли в костюме волка под благословение подходить? И у меня есть фотка даже, как меня отец Игорь в костюме волка благословляет...

А. Пичугин:

— И рождественские волки, глазами страшные...

К. Мацан:

— Да-да... Просто волк берет благословение у священника... Но значит, возвращаемся к истории про волков. Я говорю: «Понимаете, это не то. Нужны волхвы». — «А кто это такие?» — «Ну, такие древние маги, помните, вот там в Вифлеем волхвы приходили ко Христу...». Говорят: «Нет, у нас таких нет»...

Ну что делать? Значит, пришлось изучать, как выглядят волхвы... Изучил, слава Богу — гугл нам в помощь... Звоню в тот же прокат костюмов, говорю: «Знаете, я все понял. Мне нужны костюмы из раздела «Восточный карнавал»... А это реально — там такие вот костюмы волхвов...

А. Леонтьева:

— Да, вот это лайфхак!

К. Мацан:

— Какие-то колпаки, понимаешь, какие-то тюрбаны...

К. Лаврентьева:

— Как у старика Хоттабыча...

К. Мацан:

— Что-то такое... Какие-то халаты расписные... Ну, примерно как на картинах эпохи Возрождения про волхвов...

А. Пичугин:

— Косой переулок...

А. Леонтьева:

— Точно...

К. Мацан:

— Ну, вот кстати костюмы всяких Гэндальфов больше с волхвами ассоциируются...

А. Пичугин:

— Ну естественно...

К. Мацан:

— А тут нужны были на самом деле такие больше восточные цари... Да, лайфхак: нужны костюмы волхвов — это раздел «Восточный карнавал»...

А. Пичугин:

— Кстати, я так понимаю, что костюмы Гэндальфов, которые с волхвами больше ассоциируются... Просто в западном христианском мире волхвов представляют больше действительно как волшебников — с колпаками вот этими, шляпами...

К. Мацан:

— Ну они же и маги... Магия — собственно, слово, которое того же корня...

К. Лаврентьева:

— Звездочеты...

К. Мацан:

— Ну так вот — мы прекрасно нарядились волхвами, пришли на праздник, подарили детям подарки, спели песни...

И я потом подумал: есть в этом такая какая-то очень интересная история, связанная вообще с темой «Церковь и мир», «вера и жизнь»... Вот есть мир, в котором про волхвов в принципе не знают — наш современный мир вот в такой массе своей... Волхвы — это какие-то вот древние мудрецы с посохами...

И есть наш праздник Рождества, который вообще-то переворачивает мировоззрение человека. Бог стал человеком! Это что-то такое, о чем странно не знать. Это событие, перевернувшее мировую историю и жизнь каждого из верующих...

И что происходит дальше? Ты идешь, значит, вот в этот «Восточный карнавал», берешь эти костюмы... И они могут служить костюмами на корпоративе, где будут пить и веселиться и плясать, а могут служить для радости детского праздника в храме...

Это такой пример, когда церковь, настоятель, который все это придумывает, вот воцерковляет все, до чего дотягиваются руки. Вот можно эти костюмы воцерковить — вот они служат добру. И мир, который про волхвов не знает, он тем самым служит церкви, что дает эти костюмы. И дети получают праздник, и приходят люди наряженные, и дарят им подарки...

И для меня эта история про Рождество — про то, как на самом деле в таких даже мелочах смешных, но церковь воцерковляет мир, и пытается в нем просветить и преобразить все, что поддается преображению и просвещению. Я вот каждый раз это вспоминаю... Мне как-то, честно говоря, с тех пор больше не доводилось наряжаться в «Восточный карнавал» — ни по поводу волхвов, ни по другим поводам. Но вот такая история в сердце есть...

А еще одна вещь... Ты когда, Кира, сейчас читала, вспоминала Пушкина... Вот буквально недавно, к вопросу о поэзии и поэтах — мне нужно было с сыном выучить стихотворение. Он участвовал в концерте, где детишки играли на фортепиано и читали стихи. И стихи... Думали: какие же стихи выучить ребенку? Это мы уже вспоминали в одной из программ, что в прошлом году Мишка учил Бродского... «В Рождество все немного волхвы»...

К. Лаврентьева:

— Точно, помню...

К. Мацан:

— И когда восьмилетний мальчик говорил: «Запах водки и... халвы» (смеются), все так приободрялись взрослые в зале... Я говорю: «Может...» — мы с супругой, с моей Леночкой разговариваем — и я говорю: «Может, Пастернак? Мело-мело по всей земле»...

К. Лаврентьева:

— Точно...

К. Мацан:

— «Ты что! Там... „На озаренный потолок ложились тени... Скрещенья рук, скрещенья ног...“ — это не для ребенка!»...

К. Лаврентьева:

— Да-да... «Судьбы скрещенья»...

К. Мацан:

— Да... И тут я вспоминаю, что есть потрясающий «Диалог у новогодней елки» Левитанского. Мы все помним эту песню...

К. Лаврентьева:

— Да!

К. Мацан:

— Да... Но Боже мой! Как она сегодня... Как эти стихи сегодня...

К. Лаврентьева:

— Актуальны...

К. Мацан:

— И мы все понимаем, о чем я говорю... Читаются:

— Что происходит на свете? — А просто зима.

— Просто зима, полагаете Вы? — Полагаю.

Я ведь и сам, как умею, следы пролагаю

В ваши уснувшие ранней порою дома.

— Что же за всем этим будет? — А будет январь.

— Будет январь, Вы считаете? — Да, я считаю.

Я ведь давно эту белую книгу читаю,

Этот, с картинками вьюги, старинный букварь.

—Чем же все это окончится? — Будет апрель.

— Будет апрель, Вы уверены? — Да, я уверен.

Я уже слышал, и слух этот мною проверен,

Будто бы в роще сегодня звенела свирель.

— Что же из этого следует? — Следует жить,

Шить сарафаны и легкие платья из ситца.

— Вы полагаете, все это будет носиться?

— Я полагаю, что все это следует шить.

Следует шить, ибо, сколько вьюге ни кружить,

Недолговечны ее каббала и опала.

Так разрешите же в честь новогоднего бала

Руку на танец, сударыня, Вам предложить!

Месяц — серебряный шар со свечою внутри,

И карнавальные маски — по кругу, по кругу!

Вальс начинается. Дайте ж, сударыня, руку,

И — раз-два-три,

Раз-два-три,

Раз-два-три,

Раз-два-три!..

А. Леонтьева:

— Хотелось петь...

А. Пичугин:

— Ну, пока Костя так хорошо читал, думаю, у каждого из нас...

К. Лаврентьева:

— Мелодия...

А. Леонтьева:

— Да-да, мелодия!... Мы держали себя в руках...

К. Лаврентьева:

— Мы держались...

А. Леонтьева:

— Но как по-другому все прочиталось, действительно! Как это все... Какой смысл обнаружился в этих словах...

К. Мацан:

— Действительно, следует жить! Вот по-другому не скажешь. Следует жить...

И вот про жизнь — маленькая история, но она какая-то... Я очень хочу ее на Радио ВЕРА рассказать — она очень про Радио ВЕРА и про ощущение, что называется, веры в людей.

Прошедший год у меня был ознаменован таким стихийным бедствием, как ремонт. Я думаю, все понимают, насколько это времязатратно, нервозатратно — я уж не говорю про все остальные затраты. И за все эти месяцы передо мной прошло очень много людей, которые приходят делать те или иные работы — которых ты находишь просто через интернет, в приложении или по знакомым — и вот ты сталкиваешься с вереницей работников...

Вот у меня был случай. Приехал человек устанавливать двери. Ну, приятный такой в общении, нормальный. Ну, много приятных нормальных людей... И я его оставил в квартире... Захожу потом через какое-то время — у него в колонке играет какая-то аудиокнига. Я говорю: «Что слушаете?». Он говорит: «Отцы и дети» Тургенева... Думаю: ничего себе! Вот уже хороший знак!

А. Леонтьева:

— Ничего себе! Двери...

К. Мацан:

— Человек приехал двери устанавливать, значит, пилит и слушает «Отцы и дети»... Потом я прихожу принимать работу... И я вижу, что (для человека, который делает ремонт, это очень важно) работа сделана ну просто блестяще! Вот смотришь и радуешься! Причем знаешь, в какие места посмотреть — понять, человек постарался или не постарался... Ну так не бывает — ну просто сделано так, что не придраться — и красиво, и точно, и просто вот...

А. Пичугин:

— Всем хочу порекомендовать Николая...

А. Леонтьева:

— Записывайте телефончик... (смеются)

К. Мацан:

— Его звали Алексей... Алексей, да, если Вы нас слушаете, кстати... К этому слову — если Вы нас слушаете — я еще обращусь...

И пока он был в квартире, пока он вел свои работы, я с кем-то разговаривал по телефону — видимо, я заказывал такси гостю, который ехал к нам сюда в студию Радио ВЕРА — и у меня слово «монастырь» прозвучало («вот Вы доезжаете до монастыря, выходите, Вас встречают...»).

А он меня потом спрашивает: «А можно вопрос: вот Вы там про монастырь говорили... Как это, что это?». — «Понимаете, я на Радио ВЕРА работаю, там у нас редакция в монастыре, я журналист». — А он говорит: «А у меня жена регент, и сам я в храме помогаю, и Радио ВЕРА мы все время слушаем».

И я понимаю, что человек, заканчивая работу... Я говорю: «Как Вы все здорово сделали!». А он говорит в ответ: «Ну, так, чтоб самому не стыдно было, чтоб на совесть». И у меня сходятся паззлы...

Потому что понятное дело, что среди людей неправославных есть тоже очень хорошие работники. И понятное дело, что среди людей, исповедующих себя православными, бывают работники, наверное, разных качеств...

А. Леонтьева:

— Разные...

К. Мацан:

— Но тут человек, который делает на совесть — и который оказывается человеком церковным... Вот у меня сходятся паззлы, что такое — когда вера есть твоя жизнь. Когда ты не можешь позволить себе схалтурить. Не потому, что тебя там, не знаю, как-то... лишат премии — потому что на стоимость заказа это не влияет; а потому что тебе потом самому потом вот тому, для кого ты работаешь, в глаза смотреть.

И вот такие примеры возвращают веру в людей — ну, если она была утеряна. Или как-то наполняют тебя верой в людей. В то, что вера, которая «без дел мертва», может и вправду быть стержнем жизни.

И для меня стало очень радостно, что человек слушает Радио ВЕРА. И я, дорогие слушатели, сейчас обращаюсь к вам. Я уверен, что среди вас таких — абсолютное, подавляющее большинство. Поэтому, пользуясь случаем — я вам благодарен, что вы были с нами в ушедшем году, и продолжаете быть с нами в новом 2023-м. Спасибо вам огромное!

Это были «Светлые истории» на радиостанции ВЕРА мы сегодня для вас их рассказывали, мы — это Анна Леонтьева, Кира Лаврентьева, Алексей Пичугин и я, Константин Мацан. С прошедшим Новым годом, с наступающим Рождеством Христовым и до новых встреч на волнах Радио ВЕРА!

А. Пичугин:

— С праздниками, до свидания, друзья!

К. Лаврентьева:

— Всего хорошего!

А. Леонтьева:

— С праздниками, дорогие! До свидания!

---

Все выпуски программы Светлые истории

• «Пример живой веры»
• «Чудо новой жизни»
• «Ты не один»