Поделиться
В этом выпуске своими светлыми воспоминаниями, связанными с помощью Бога через человека или людей, от которых меньше всего этого можно было ожидать, поделились ведущие радио ВЕРА Александр Ананьев, Алла Митрофанова, Константин Мацан, а также наш гость — настоятель храма равноапостольного князя Владимира в Новогиреево протоиерей Алексей Батаногов.
Ведущие: Александр Ананьев, Алла Митрофанова
Ведущие: Александр Ананьев, Алла Митрофанова
А. Ананьев
— Добрый вечер, дорогие друзья. Понедельник, 18 часов по московскому времени и снова ведущие радио ВЕРА и гости радиостанции собираются за одним столом, чтобы поделиться друг с другом и с вами, разумеется, своими светлыми историями. Прежде чем я представлю всех, кто здесь находится, позвольте мне прочитать один из комментариев к нашей публикации вот этих «Светлых историй» к видеоверсии, которую вы найдёте в Ютюбе, Рутюбе, в наших социальных сетях и поблагодарить каждого, кто пишет комментарии, кто смотрит, кто просто «лайк» поставит и даже немножко ждёт понедельника вечера, чтобы в очередной раз присоединиться к нашей компании, но некоторые истории это просто на разрыв, некоторые истории это до мурашек вдоль всего позвоночника. Пишет Алиночка Терехова, это сама по себе история и с неё здорово начать. «Уж не знаю, будет ли кому-либо интересна моя история, но все же позволю себе выразить свои мысли и эмоции относительно вашей передачи, относительно радио ВЕРА в целом. Дело в том, что я украинка, вынужденно переехавшая со своей семьёй с началом известных печальных событий за границу и, как вы сами понимаете, переезд, да ещё в другую страну, где все чужое, непривычное, начиная от языка и заканчивая пейзажем за окном, включая череду незнакомых лиц, новую церковную общину, где ты не знаешь никого совершенно и полное отсутствие каких-либо дружеских связей, плюс скорбь от событий, происходящих на твоей Родине, и куча всяких дополнительных мелочей по типу оформления документов, болячек детей, в общем и целом все это едва ли способствует бодрому жизненному духу, очень не хватало хоть какой-то минимально привычной обстановки. И вот когда я стала готовить обед и по привычке включила радио ВЕРА, а потом и ваши передачи на YouTube увидела и услышала ставшие такими уже родными голоса и лица, а на Украине вы были моей основной информационной пищей, то я хоть на какое-то время, хоть и готовя на чужой кухне, на съёмной квартире, но среди икон, как дома, с включённым радио «Вера» и «Светлым вечером», хоть иногда получаю капли той привычной и милой сердцу жизни, как дома, и как же я вас за это благодарю! Храни и спаси вас Господь, и всех тех, кто за кадром, но участвуют так или иначе в создании этих проектов. Вы дарите не просто эфиры, но душевно-интеллектуальную пищу, ощущение родства и причастности к чему-то светлому и родному — к дому, это я и про нашу совместную воцерковлённость, и единство во Христе, ведь все мы клеточки одного тела — Православной Церкви Христовой, и про ощущение дома благодаря вам. Вот так бывает, люди вроде и незнакомы лично, но родственники по духу и жизненным интересам и ценностям, и дарят ощущение единства в Церкви по всему миру, ещё к тому же дарят ощущение дома, так жизненно необходимое в условиях этой вынужденной эмиграции. Спасибо огромное всем вам за эту радость и чувство родного плеча, которое не даёт уныть окончательно, и очень надеюсь, что моё послание прочтёт хотя бы один ведущий и передаст мою искреннюю благодарность остальным, мне бы очень хотелось, чтобы они знали, как они важны для меня, и как я благодарна тому, что они просто есть, и за то, что они делают, для меня лично это очень ценно и важно, благодарю ещё раз«. Вы знаете, Алина, удивительная штука, даже если бы конечной целью было получение одного этого сообщения, стоило затеять «Светлые истории» на радио ВЕРА стоило все это придумать, стоило каждый день приезжать на работу, чтобы включать микрофон и начать говорить слова. Спасибо вам, обнимаем вас все вчетвером, сегодня вас обнимают: во- первых, я с большой радостью приветствую нашего дорогого любимого друга, священника, настоятеля храма равноапостольного князя Владимира в Новогиреево, мужа и отца, протоиерея Алексея Батаногова. Добрый вечер, отец Алексей, здравствуйте.
о. Алексей
— Добрый вечер, здравствуйте.
А. Ананьев
— Огромное счастье видеть вас.
о. Алексей
— Спасибо вам.
А. Ананьев
— Вообще сам формат «Светлых историй» — это абсолютно ваша история. Если я вспомню вот этот вот ваш проект, очень сердечный, ваше антикафе, ведь, по сути, это то же самое: это стены, в которых люди собираются и в конечном итоге делятся друг с друг светлыми историями.
о. Алексей
— Стены, в которых тепло.
А. Ананьев
— Да, да! Также я с большим удовольствием приветствую ведущего, дорогого друга, Константина Мацана. Добрый вечер.
К. Мацан
— Добрый вечер.
А. Ананьев
— И Алечка Митрофанова, жена, телеведущая, радиоведущая и просто красавица ныне в этом платье, спасибо тебе, что ты с нами.
А. Митрофанова
— Опять я едва слезы сдерживаю, в который раз, вот письмо Алины мы читаем и я прямо, извините...
А. Ананьев
— Мы постарались все ответить Алиночке, кто не ответил, ещё ответит, но самое главное, Алина — мы вместе, вы правы абсолютно, вы не одна, и мы тут тоже не одни, мы все вместе, единое Тело Христово. Отец Алексей, может быть, у вас будут какие-то комментарии к этому сообщению от Алины, вот ей ваши слова сейчас, наверное, будут важны.
о. Алексей
— Я очень хотел бы сказать несколько слов по этому поводу и надеюсь, что Алина их услышит: мне приходится, слава Богу, совершать посильно служение в Штабе для беженцев с Украины, с территории Донбасса и действительно, очень многие люди, которые обращаются за помощью, они со слезами на глазах благодарят за эту помощь, за доброту, за участие и особенно подчёркивают, что действительно мы одной веры, что мы все православные христиане и свидетельствуют о том, что они, в силу политических событий, в силу пропаганды, которую они слышали, ещё в силу других каких-то моментов, они не ожидали такой тёплый, радушный приём, такой вот всесторонней помощи, такого участия в их жизни в России, но вот в данном случае я говорю про Москву, мне в Москве приходится бывать в этом Штабе и действительно, когда читаешь и слышишь такие комментарии, как-то есть надежда на то, что любовь и добро победят.
А. Ананьев
— Вообще вся эта ситуация, вся эта история натолкнула меня вот на какие размышления: наверное, одна из её задач. вот этой вот истории, одна из задач — чтобы мы могли научиться выключить в себе функцию какую-то такую государственную, может быть, или официальную, или ещё какую-нибудь, и включить в себе то, что делает нас человеком: эмпатию, сочувствие, любовь, отбросить всю вот эту чешую и сказать: «Иди сюда, я тебя обниму, я тебе помогу, я тебе сочувствую, и неважно, кто ты, неважно откуда ты, не важно, что написано у тебя в паспорте, мне дорого, что ты рядом, я люблю тебя за то, что ты есть». Это чудовищно сложно, особенно когда чудовищно больно, но это очень важно. Отец Алексей, позвольте начать с вас, тема сегодняшних «Светлых историй» собственно — помощь, неожиданная помощь, пришедшая тогда, когда она была нужнее всего оттуда, откуда вы ожидали меньше всего. В жизни священника таких случаев наверняка очень- очень много.
о. Алексей
— Да и действительно, начиная рассказ о своей истории, я хотел бы такой небольшой вывод сразу сделать: я бы очень хотел, чтобы наши истории сегодняшние напомнили нам, что мы должны спешить делать добро, что это так важно — оставаться человеком, как вот вы только что сказали, и делать добро, невзирая ни на что, вот действительно, уныние, печаль свойственны многим людям в наше непростое время, лучше всего побеждать их как раз добрыми делами, вот увидеть человека, которому труднее, увидеть человека, который нуждается в твоей помощи, увидеть ближнего, собственно говоря, по-евангельски кому ты можешь помочь. История, которую я вспомнил перед нашей передачей, она немножко обличает нас и грустно её рассказывать от этого, но мне кажется, это будет полезно, она произошло лет двадцать назад, это был какой-то холодный вечер, зимний, мне кажется, это был декабрь, я на старом жигулёнке бесконечно как-то застрял в Москве, много было снега и пытался выехать, ну, наверное, около часа. Уже было такое время, когда люди шли с работы, мимо меня шло очень много людей, я мучился, пытался что-то подложить под колеса, газовал, буксовал, там что-то ещё делал, ветки какие-то нашёл, все было бесполезно. Ну, тогда я ушёл домой, слава Богу, машина не мешал никакому проезду, и вернулся через несколько часов, ко мне подошёл человек, по виду уроженец азиатских регионов, сказал о том, что он на меня смотрел ещё тогда, пару часов назад, как десятки мужчин одновременно проходили мимо, и ничего не стоило на самом деле одну-двум-трем людям поднатужиться, подтолкнуть, и небольшой маленький жигулёнок бы выскочил из этого сугроба сразу — собственно говоря, он один подтолкнул, и машина выехала, не хватало чуть-чуть совсем, и тогда он сказал слова, которые меня ранили, мне было больно, он упрекнул нас, русских людей, что мы не помогаем друг другу, он говорит: «у нас такое невозможно было бы, мы всегда помогаем». Я много раз эту историю рассказывал, но уже прошло много лет, это было лет двадцать назад, эта история происходила, в первое время я её рассказывала, но потом как-то она подзабылась. И вот что, мне кажется, очень важно было бы сейчас сказать: я с надеждой говорю, и я так думаю действительно, что мы научились в какой-то степени помогать, вот последние события, связанные со спецоперацией на Украине, вот сколько волонтёров, сколько людей приходит помочь Штабу, мне по благословению владыки Пантелеимона тоже приходилось проводить собеседования с волонтёрами, которые хотят помогать, сколько сейчас замечательных благотворительных организаций существуют, которые помогают нуждающимся, голодным, детям, многодетным семьям, пожилым людям, сколько сейчас в церковной ограде, в приходах, в небольших приходах организовано добрых дел, и я надеюсь, что это действительно так, но я это вижу, что мы учимся делать добро, мы почувствовали к этому вкус, мы почувствовали, что благодать Божья всегда приходит к человеку, который проявляет любовь, который жертвует чем-то: силами, временем, средствами, какими-то своими талантами, умениями, навыками, и для меня возможность сделать доброе дело — это радость, конечно, искренне до конца говоря, а на нашем радио невозможно говорить иначе, мы говорим только искренне и только до конца, хочется, конечно, понимаю, что не всегда хватает сил, не всегда хватает усердия, какого-то сострадания, сочувствия, но всегда, когда получается сделать то или иное добро, послужить людям, это всегда большая радость, нет больше радости, чем проявить любовь.
А. Ананьев
— «Светлые истории» на радио ВЕРА... Слушайте вот каждый раз, когда мы включаем эти микрофоны, наши камеры, кстати, «Светлые истории», напомню, можно не только слушать в эфире радиостанции на сайте, но и смотреть, это особый уровень восприятия, каждый раз, вот Константин не даст мне соврать, каждый раз в конце мы говорим: «слушайте, какой удивительной, исключительной, особенной получилась программа».
К. Мацан
— Да! Не дам тебе соврать.
А. Ананьев
— А я сейчас сижу и думаю: надо же, какой удивительный разговор, очень важный, очень актуальный, очень своевременный, очень особенный.
А. Ананьев
— Напомню, сегодня мы беседуем вместе с настоятелем храма равноапостольного князя Владимира в Новогиреево протоиереем Алексеем Батаноговым, здесь Алла Митрофанова, Константин Мацан, я Александр Ананьев, говорим сегодня о помощи неожиданной и по большому счёту жизненных уроках важных, которые мы вынесли из ситуаций, когда нам была нужна помощь, и мы её получили. Кстати, удивительно, но вот история, которую я планирую рассказать уже ближе к концу программы, она тоже будет связана с молодым человеком из Средней Азии, причём самое удивительное, что эта история произошла сегодня, я Алечке её рассказывал, но, ты знаешь, я тебе ещё не все нюансы этой истории рассказал, расскажу чуть позже. А пока я хочу предоставить слово Константину.
К. Мацан
— Очень хорошо, что после истории отца Алексея, потому что я думаю, что очень точно вы, батюшка, указали и у нас, наверное, у каждого есть история про ребят из Средней Азии, у меня она связана тоже с автомобилем, вот буксовал, буксовал, причём это двор дома, где я живу...
А. Ананьев
— У меня точно такая же история была.
К. Мацан
— ... и долго-долго буксуешь, и вдруг. откуда ни возьмись, просто вот как будто они из-под земли вырастают, два парня, причем зима, выбежали в каких-то майках, рубашках, то есть откуда-то вот там, прям выбежали, толкнули и убежали — «а, все нормально!» и безумная благодарность. Но, знаете, история моя все-таки сейчас будет про другое, я выступлю, простите, немножко кайфоломовым, я сейчас расскажу, вот тоже очень хорошо, что после слов отца Алексея, историю вот какую: выхожу я однажды с работы, это было лет, наверное, десять назад, целый день смотрел в экран, потом выходишь, смотришь аккуратно под ноги или в телефон, и вдруг меня окликает очень громкий и очень такой нервный голос: «Помогите, пожалуйста!» Оборачиваюсь — стоит бабушка-старушка, маленькая, сухая, сморщенная, какой-то пакетик теребит в руках, и она говорит странно вот это: «Помогите, пожалуйста!», это не просьба, а вот какой-то такой крик отчаяния: «меня из больницы выписали, на лекарство, на что-то, на еду...» ну, я, в общем-то, как добрый самаритянин, достаю кошелёк, там три банкноты, там тысячная купюра и две по сто. Ну, я думаю: тысячу как-то много, мне ещё в магазин ехать потом, дам двести. И вот дальше, знаете, бывает, что мозг совершает какие-то интеллектуальные операции буквально за доли секунды, и вот первая интеллектуальная операция, которую мозг совершает в этот момент, она следующая: «ну какие двести рублей? Её сейчас нужно сажать в машину, везти в „Муму“ её покормить, а там „Муму“ рядом, потом нужно везти ее на Пятницкую в фонд доктора Лизы, как-то вот все это сделать, и совершенно очевидно, что только так». И вот уже, как бы сказав: «знаете, пойдёмте, вон там моя машина стоит», мозг совершает следующую операцию, он говорит: «ну слушай, сейчас вообще-то вечер, ну как-то человека такого, ну, она вида, в общем-то, почти бездомного, заведёшь в „Муму“ сейчас, будешь какое-то время с ней там сидеть, потом хорошо, посадишь ты ее в машину, потом по пробкам вы доедете часа за три до Пятницкой и, в общем, все это, то есть домой ты приедешь там, не знаю, в 10, в 11, а там ждут, и надо ещё в магазин успеть заехать, и сейчас это все планы поломает и в принципе — дальше финальная точка этой операции, которую мозг ставит — в принципе двести рублей это не так уж мало в этой ситуации». Мой мозг ставит точку, я отдаю двести рублей и ухожу. И это история про то, как я не стал добрым самарянином в этой ситуации и, к сожалению, какого-то радостного финала, переосмысления, итога у этой истории нет, и светлая она может быть лишь в том смысле, что как-то это стало таким важным уроком, что жертва, она тогда жертва, когда тебе по-настоящему неудобно, дай Бог, чтобы эти двести рублей тогда этой бабушке помогли, и она приняла их с горячайшей благодарностью и потом ещё кричала мне вслед: «Спасибо, спасибо, спасибо!», так истошно кричала, что тоже было жутко по-своему но вот, я понимаю, что если даже для неё эти деньги стали каким-то подспорьем, поесть там что-то купить, то для меня это не стало жертвой, потому что вот есть лепта вдовицы, когда ты кладёшь от скудости все, что у тебя есть, а есть такая фарисейская жертва: ну вот двести рублей на поесть-то хватит. И вот это история для меня такая, которая, когда помощь не пришла оттуда, откуда должна была прийти. Ну а в качестве маленького «бантика» такой как бы эпилог этой истории, история из жизни, она достаточно известная, когда в Принстонской семинарии решили провести эксперимент, знаете, когда, значит, психологи с будущими, видимо, протестантскими пасторами занимались и вот какой-то курс по этике, по социальной психологии и студентам предложили написать сочинение на тему евангельского рассказа о добром самаритянине, они написали сочинение, а там какая-то вторая часть экзамена должна была быть в другом здании, им нужно было перейти из одного здания в другое, и вдруг кто-то залетает, говорит: «Слушайте, там экзамен перенесли, он раньше, срочно все бросайте, туда все бегите!» И все студенты, конечно, быстро сочинения посдавали и побежали. Но хитрые преподаватели на пути в кампусе, где-то вот рядом с дорожкой, положили нищего, настоящего нищего, которому требовалась помощь, он что-то просил, но эксперимент рассказывал, что, конечно, все студенты пробежали мимо, потому что торопились на экзамен, только что написав сочинение о том, как важно быть добрым самаритянином, вот я очень себя узнаю в этой ситуации.
А. Ананьев
— Всем «два» поставили?
К. Мацан
— История умалчивает, надеюсь, преподаватели были милосердными самаритянами, ну вот простите, что я вам все обломал.
А. Ананьев
— Я вынужден признать, Константин, что меня переполняет недоумение и возмущение — а что тебя расстраивает в этой истории? Погодите, ты сделал все правильно, по всем и формальным, и неформальным признакам: во-первых, это чистая такая десятина, ты помог, ты ответил на помощь, ты не отвернулся, не прошёл мимо, помощь пришла, бабушка, не почувствовала себя одна, а то, о чем ты говоришь, помощь необязательная или, вернее, вот сейчас я скажу странную вещь, потом объясню, почему рецепт не для всех, но для меня: помощь — это не тогда, когда ты, подобно этому пеликану, выклёвываешь себе грудь и кормишь голодного кусочками своего своих лёгких, нет. У нас здесь...простите за откровенную историю, Алечка, прости, это твоя история, но она меня тронула очень сильно. У нас здесь, возле Андреевского монастыря на Андреевской набережной, иногда можно встретить замечательного человека, он, я не знаю, бездомный ли или не бездомный, но он выдающийся, он интеллигентнейший, он образованный, он картавит на все зубы, потому что они не все, и он иногда просит денежку вот на покушать, я его никогда не видел в состоянии изменённого сознания, и мне всегда доставляет удовольствие с ним поговорить, я всегда жалею, что вот наш сумасшедший век не подразумевает наличие бумажных денег, я ему все говорю: «Валер, заведите себе...
К. Мацан
— «СберБанк Онлайн», да.
А. Ананьев
— Ну, конечно, «я с удовольствием бы вам рублей триста бросил». Вот он однажды Алечке в очень важный момент сказал очень важную вещь, он говорит: «Во-первых, никогда не давай нам много, дай нам чуть-чуть, нам этого достаточно, много нам не на пользу, нам надо немножко».
К. Мацан
— Утешительно.
А. Ананьев
— Это раз. Во-вторых: «Никогда не сочувствуй нам, не переживай, за нас, не надо, нам это не поможет, твою жизнь это сделает хуже, ты помогла нам немножко — спасибо тебе, все ступай, не надо рвать себя в клочья».
К. Мацан
— Среди бездомных встречаются философы.
А. Митрофанова
— Валерий — исключительный человек, это правда.
А. Ананьев
— Валерий исключительный я ему ужасно благодарен.
К. Мацан
— Нет, я тоже его знаю и часто его вижу, и имею с ним очень интересные беседы.
А. Ананьев
— Конечно, конечно, конечно, поэтому вот с этой точки зрения ты сделал все правильно.
о. Алексей
— Но он действительно философ. Мне кажется, нам, как христианам, я понимаю, Константина, все-таки вот есть ощущение того, что он не проявил любовь. Ну формально все правильно, но вот сочувствие все-таки нужно, вот философу, не будем спорить с его словами, но, отдавая что бы то ни было даже там десять рублей, сочувствие нужно, нужно милосердие, «будьте милосердны, как Отец ваш Небесный есть», без сочувствия какое милосердие может быть?
А. Митрофанова
— Если позволите, я была в ситуации, которую Костя описал на примере принстонских студентов. Лекция о «Братьях Карамазовых», один из очень для меня важных эпизодов там и на мой взгляд, один из ключевых, не знаю, так бывает, что читатели не всегда на него обращают внимание. Иван Карамазов, для тех, кто не читал роман, объясню: вот есть несколько братьев...
о. Алексей
— ...те, кто не читал роман, обязательно прочитайте.
А. Митрофанова
— ...обязательно прочтите, безусловно, потому что тут никакие спойлеры не помогут, для каждого этот роман раскрывается очень по-своему, Достоевский настолько многоуровневый, что в него погружаться можно до конца жизни, и каждый раз это будет новая книга, в смысле одна и та же книга, которую вы прочитываете несколько раз, она каждый раз будет для вас новой. Так вот, «Братья Карамазовы», средний брат Иван — интеллектуал, человек, который сам себя сделал, человек, у которого обострённое чувство совести, человек, который при этом в разрыве, вот у него разорвана связь с Богом, и он бы, может быть, очень хотел, безумно хотел эту связь восстановить и не знает как, и вот его изъедает изнутри жажда Бога и ощущение Его отсутствия, это вот если кратко анамнез описать. И этот молодой человек косвенно становится причиной смерти своего отца, подсознательно он об этом догадывается, сознательно боится себе в этом признаться. Есть ещё один сводный брат, который может пролить свет на все эти события, череду этих трагических событий, к которому он сходил один раз, ответа не добился, сходил другой раз, ответа не добился, пошёл в третий раз с намерением дознаться уже до конца. Состояние Ивана в этот момент представить себе, наверное, можно: у него как максимально натянутая струна, по которой пустили электричество под напряжением 2 000, вот это Иван, он идёт холодным ноябрьским вечером по городу, в котором, ну, понятно, нет никакого освещения, там из окон что-то светит, вот, пожалуй, это все, и какая-то метель летит ему в окно, у него вот это воспалённое сознание, бесконечно работающее, прокручивающие разные ситуации, и он направляется к этому своему сводному брату Смердякову, навстречу ему идёт пьяный мужичок, который ещё какие-то нелепые песни распевает, и, видя Ивана, этот мужичок, они незнакомы, и вот этот вот пьяный мужичок, он к нему подходит с каким-то намерением о чем-то попросить, и Иван, поскольку ему ну совсем не до этого мужика в момент вот в этот самый, потому что у него решается судьба, ему надо понять, имеет он отношение к убийству отца или нет, то есть у него прямо, у него все горит внутри, и этот мужик тут на него идёт — «ну что ты лезешь!» — он его раз, и отшвырнул на обочину дороги, и пошёл дальше. Дальше разговор с этим самым Смердяковым, опущу подробности, скажу лишь, что в самых своих страшных подозрениях Иван, к сожалению, убедился и опустился не то что на дно — на днище собственной души, где ему открывается все самое страшное о нём самом и в подавленном состоянии, раздираемый самыми разными движениями души, он выходит из этого дома и возвращается по той же дороге, и внезапно видит этого мужика, лежащего на обочине, куда он его сам и отправил, подходит к нему, понимает, что ему снегом уже лицо запорошило, и думает: «он же замёрзнет», вот эта мысль прорывается через все его воспалённое сознание. И он берет этого мужика, взваливает его на себя, тащит его до ближайшего дома, где горит окно, стучится в этот дом, препоручает его хозяину дома, даёт хозяину дома деньги на то, чтобы он позаботился об этом мужичке и говорит: «Если потратишь больше, я завтра зайду и тебе возмещу» — мы все понимаем, про что эта история, у Достоевского часто в текстах прямое цитирование Евангелия. Напомню, речь идёт о лекции, которая посвящена «Братьям Карамазовым», она завершается, эта лекция, мы выходим на шумную московскую улицу открываем дверь в эту улицу, и буквально под этой дверью лежит мужчина, абсолютно пьяный, абсолютно, пьяный до мата, то есть он иначе как матом не реагирует на вопросы, которые мы пытаемся ему задавать, и я понимаю, что вот сейчас пройти мимо, то есть я при этом не очень знаю, что в таких ситуациях делать, лежит пьяный мужик, здоровенный, он посылает всех, кто к нему подходит, а каким образом можно ему помочь... можно вызвать «скорую», но его могут отправить в вытрезвитель...
А. Ананьев
— Сейчас нет вытрезвителей.
А. Митрофанова
— Ну а куда его?..
А. Ананьев
— Никуда, никуда, в этом и штука, если помочь этому мужику может только он сам, единственное — убедиться в том, что опасности его жизни нет, а как ты ему поможешь, дальше? Никак.
А. Митрофанова
— Понимаете, и дальше вопрос, вот меня до сих пор мучает эта история, как, прочитав пафосно лекцию про «Братьев Карамазовых» и про этот эпизод с Иваном...
о. Алексей
— Это испытание...
А. Митрофанова
— ... я выхожу, понимаете, в полной растерянности, что делать, понимаете? Вот и как здесь быть? И вот то, что мучает меня до сих пор эта история, либо все-таки это не заснувшая до конца совесть во мне говорит, либо настолько разросшаяся гордыня, что до сих пор не могу успокоиться, где есть моё представление о себе, как о какой-то вот такой миленькой, прекрасной и хорошей, и реальность, в которой я этому представлению совершенно не соответствую, понимаете?
А. Ананьев
— Солнце, ты должна быть трезвой, с холодной головой, с горячим сердцем, но холодной головой, ты сделала все, что ты должна была сделать, ты сделала.
о. Алексей
— А что вы сделали?
А. Митрофанова
— Да ничего мы не сделали.
А. Ананьев
— Нет, мы позвонили в «скорую», мы позвонили в службу «Милосердие», мы попытались вызвать специалистов, специалистов мы не вызвали, там эта служба, которая занимается бездомными, они закончили свою работу на этот день, «скорая» приехать, насколько я понимаю, отказалась, мы посадили его возле стены и ушли — собственно, все, что мы могли сделать, это было лето, мужчине было хорошо. Алечка попыталась предложить ему прочитать лекцию по Достоевскому, он отказался — всё!
о. Алексей
— Послушайте, тут одно другое не исключает, и совесть есть у нас, слава Богу, и гордыня у нас, конечно, не изжита в полной мере, ну факт, поэтому одно другое не исключает. Такие истории происходят для нашего смирения в том числе, чтобы мы слишком высоко о себе не думали, чтобы мы вот как бы увидели себя со стороны, это не означает, что вы что-то сделали неправильно, там согрешили тем, что так сказать, ну не знаю, домой его к себе не взяли, но это смиряет.
А. Ананьев
— Я против. Я против...
о. Алексей
— Так бывает.
А. Ананьев
— Сейчас мы прервёмся на минуту, у нас полезная информация на радио ВЕРА, а через минуту продолжим рассказывать светлые истории о неожиданной помощи, которая пришла в самый нужный момент оттуда, откуда мы её действительно не могли ожидать. Не переключайтесь, будет здорово.
А. Ананьев
— И мы возвращаемся в студию, это «Светлые истории» на радио ВЕРА и здесь сегодня настоятель храма равноапостольного князя Владимира в Новогиреево, протоиерей Алексей Батаногов, Константин Мацан, Алла Митрофанова, я Александр Ананьев, и вы знаете, за что я люблю свою жену? За то, что о чем бы мы ни говорили, где бы мы ни были, чем бы мы ни занимались, все заканчивается лекцией по Достоевскому, я иногда провожу эксперимент: я спрашиваю ее: «Жена, чего мы сегодня приготовим: отварим говядину или пожарим рыбу?» и опять все заканчивается лекцией по Достоевскому, один раз было исключение — все закончилось лекцией по Пушкину. (общий смех)
А. Митрофанова
— Это было шестого июня.
К. Мацан
— Не жизнь, а именины сердца.
о. Алексей
— Александр, вы против, но вы не дослушали до конца, что я хотел сказать.
А. Ананьев
— Простите, пожалуйста.
о. Алексей
— Ничего, это нормально. Есть такое хорошее изречение: «Сделай что должно и будь, что будет», или «Сделай возможное, невозможное сделает Бог». Поэтому действительно, думать, что вы можете решить все его проблемы, в полноте помочь ему, это, конечно, нереально в данной ситуации. У меня был аналогичный случай: я ехал, это была Пасха, у меня было радостное настроение пасхальное, и недалеко от моего храма совершенно пьяный человек переползал дорогу, оживленную проезжую часть. Я остановился посередине, аварийку включил, помог ему доползти до газончика, перекрестил его, ну, Пасха, весна, ну и поехал дальше. Конечно, есть люди такой какой-то безграничной души, полноты, которые так живут, которые бы до конца это дело довели, но это в ряде случаев просто невозможно. Сделать нужно, по крайней мере, то, что возможно, не остаться равнодушным, не остаться в стороне. Поэтому то, что нас обличает совесть в тех или иных случаях — это хорошо, это помогает нам не превозноситься, смиряться, но это не значит, что вы прямо что-то неправильное сделали и виноваты в том, что не довели его до своего дома. Так а с чем вы не согласны-то, Александр?
А. Ананьев
— Нет, я абсолютно согласен, это абсолютно созвучно тому, что я чувствую по этому поводу. Мне просто кажется, что если каждый просто не пройдет мимо, не вот там, будет рвать на себе рубаху и говорить: «Пойдем домой, я положу тебя в свою постель и буду читать лекцию про Достоевского» — нет, просто не пройти мимо, подойти и спросить: «Мужик, у тебя все хорошо? Помощь нужна? Нет? Ладно, давай, пока».
К. Мацан
— Меня утешает каждый раз вот в такого рода размышлениях то, что я однажды в интервью услышал от доктора Лизы, Елизаветы Петровны Глинки, Царствие ей Небесное, это было интервью для журнала «Фома», и она сказала, что «если вы не можете сейчас человеку на улице прямо вот помочь, взять, отвезти, помыть, то можете дать ему номер телефона нашего фонда». Но фраза главная, которая мне запала: «По крайней мере начните с того, — говорила доктор Лиза, — чтобы не тушить о него окурки, вот этого уже для многих будет просто достаточно».
А. Ананьев
— Сильно. Сильно и очень точно. Алечка, я знаю, что тебе есть что рассказать на тему сегодняшнего подкаста «Светлые истории».
А. Митрофанова
— Слушайте, я уже несколько раз в голове изменила решение, какую историю буду рассказывать, мне нужна ваша помощь.
К. Мацан
— Что-нибудь светлое.
А. Митрофанова
— Они все светлые, просто одна история, она легкая, я ее изначально задумала, но отец Алексей так нам тональность разговора задал вглубь, что даже как-то, может быть, она будет диссонировать. Вторая история, она такая более сложная, содержательная, но вот про то самое милосердие, про чистое сердце.
о. Алексей
— Я за легкую.
А. Митрофанова
— Вы за легкую?
о. Алексей
— Конечно.
А. Ананьев
— Я так громко думаю, да, отец Алексей? (смеются)
К. Мацан
— А я хотел сказать: как отец Алексей благословит.
А. Митрофанова
— Ну, тогда хорошо, пусть будет легкая история, для разнообразия, скажем так. Продолжение нашей саги о съемках сериала «Неизвестная Европа», для слушателей, которые предыдущие наши выпуски пропустили или, может быть, на эту историю не попадали: документальный сериал, который мы снимали в 2011-2012 году вместе с нашим дорогим другом, удивительным режиссером Аллой Плоткиной для одного из федеральных каналов, документальный сериал, посвященный святыням неразделенной Церкви, древним святыням христианского мира, которые волей судьбы оказались на территории Западной Европы, но это святыни, которые точно также чтит и Восточная Церковь, и куда вот в лучшие времена ездили паломники из России и часто и много, и слава богу, что так. Это тоже была такая проповедь своего рода, вот такие паломнические поездки и молитвы, молебны у этих святынь. Речь пойдет о финальной версии, о финальной серии этого фильма, посвященной Людвигу Баварскому, она несколько выбивается из общей колеи, там не вокруг святыни разговор построен, а вокруг очень интересной личности человека, который жил в своем мире с очень высокими идеалами, в то время как мир вокруг него абсолютно этим идеалам не соответствовал. Кончилось это все его затворничеством и таким очень глубоким погружением в себя, его называли безумным, однако, может быть, это было, знаете как...
о. Алексей
— Простите, однако до сих пор, по-моему, его наследием пользуются в Баварии, все замки и все прочее.
А. Митрофанова
— Конечно, вот об этом замке и пойдет речь. Дело в том, что есть в Баварии очень известное строение — замок, который называется Нойшванштайн, то есть «новый лебединый замок». Стоит он на высокой горе, те кто в детстве видели мультфильмы одной известной американской компании-производства, где вокруг замка такая радуга возникает, вот он срисован с замка Нойшванштайн Людвига Баварского. И да, действительно, его же современники упрекали в том, как он расточителен на эту роскошь — знали бы они, какую часть существенную на протяжении многих лет в бюджет Баварии вносит, собственно, туризм в замок Нойшванштайн...
А. Ананьев
— А мы ругаемся на этих якобы безвкусных людей, которые понастроили себе башенок на этом, как его... Рублевском шоссе.
А. Митрофанова
— Ты знаешь, ну здесь башни башням рознь. Все-таки башни Нойшванштайн, они... ну как сказать, они как Эйфелева башня.
А. Ананьев
— Ты не была на Рублевском шоссе, там больше. (смеется)
А. Митрофанова
— Ну ладно, хорошо, дело не в этом. Дело в том, что мы запланировали съемки и предварительно договорились, в Германии с этим в каком-то смысле сложнее, в каком-то смысле проще, сложнее в том плане, что мест вот таких значимых, туристических, которые для бесплатной съемки предоставляют, их крайне мало, в основном везде нужно платить. И есть своя, так сказать, квота для съемочной группы, это для нашего мизерного бюджета, то есть замахнулись мы и реализовали в итоге, благодаря Алле Плоткиной, грандиозный замысел, но бюджеты были такие, как будто бы мы, извините, снимаем березки в Подмосковье, вот правда. И каким чудом мы нашли деньги, чтобы оплатить съемку в Нойшванштайн, это конечно, ну это правда, вот Господь великий режиссер, и Он помогает, Он в этом проекте нам помогал буквально на каждом шагу. Но это не все. Дело в том, что ниже, буквально на озере, вот там, в альпийских этих горах, стоит другой замок, который называется Хоэншвангау, который по-прежнему принадлежит семье, наследникам вот этих самых герцогов Баварских, это частная собственность, там нет экскурсий, там разрешают снимать, но за еще более крутые деньги и это наш бюджет подрывает в конец. Мы едем в этот замок сначала, в Хоэншвангау, он нам необходим для биографии Людвига, приезжаем туда, мы, в общем, действительно очень серьезно потратились со всеми этими входными билетами для съемочной группы. Мы приходим и выясняется на месте: единственный зал, в который нас могут пустить — это гостиная, и вот все, что хотите, вот у вас есть полтора часа, мы вас сюда можем пустить максимум на полтора часа, вот в эту гостиную, которая побольше, конечно, чем наша студия, однако это далеко не все, что нам нужно, и вот все, что сможете выжать, вот выжимайте, вот на полтора часа она ваша, мы будем следить, чтобы здесь, так сказать, вы не повредили камерами никаких предметов. А у нас камеры, мы снимаем на фотоаппарат, естественно, мы ничего не повредим, но для нас это беда, потому что мы рассчитывали на большее, нам нужна атмосфера, нам нужны какие-то семейные портреты, нам нужно что-то еще, и всего этого нет. Мы снимаем и крайне расстроенные, уезжаем в наш отель, потому что очевидно, серия, выход этой серии под вопросом. Нас может спасти замок, конечно, Нойшванштайн, но, елки, вот если здесь, где частные собственности, мы взаимодействуем с людьми — вот такой строгий ответ, что же нам устроят в этом туристическом центре?
К. Мацан
— Культовом месте.
А. Митрофанова
— Да, не побоимся этого слова, культовом месте, действительно. А терми́н, то есть срок встречи там у нас в семь утра, то есть замок открывается в девять для туристов, у нас есть два часа, и мы должны за два часа там вот что-то снять. Ну, мы так думаем: ну, что нам дадут? Ну дай бог, если дадут снять тронный зал, поснимаем там росписи, а они потрясающе красивые, это правда, они избыточные, но в этой избыточности есть определённый стиль. И мы, как надёжные зайцы, без пятнадцати семь, как штыки у порога, вот у ворот замка Нойшванштайн, стоим и ждём своего приговора, что сейчас придёт человек с ключами, накануне мы с ним созванивались, пообщались, подтвердилось всё, что «да, да, я вас жду, я приду специально для вас пораньше к 7 утра». Почему-то я вот, знаете, так не насторожилась на эту тему, ну, в хорошем смысле слова, видимо, уже настолько была убеганная и переполненная своими вот этими переживаниями от того, что у нас может сорваться просто эта серия, а каналу нужно всё сдать в срок. И вот мы стоим, рассвет, раннее утро, туман, точнее сказать, рассвета не видно, туман в Альпах, мы слышим этих первых птиц, мы дышим этим фантастическим воздухом, мы стоим у входа в замок Нойшванштайн, и нам навстречу поднимается по дороге такой вот извилистой, холмистой какой-то странный, удивительный молодой человек, очень симпатичный, очень какой-то весь такой заряженный альпийской красотой, я бы так сказала, внутренне, то есть вот видно, что ему всё это очень нравится, он всё это любит. Оказывается, это тот самый сторож, который нам откроет сейчас замок Нойшванштайн. Мы удивились от этого разрыва шаблона, простите за штамп, он достает какой-то огромный ключ у себя из спортивного рюкзачка, открывает нам этот замок, мы входим внутрь. А дальше я, смущаясь, спрашиваю: «Ну подскажите, где мы можем снимать? Вот у нас такая-то, такая-то история, мы вот в таком-то ракурсе хотим рассказать о Людвиге Баварском, он нам дорог, как, можно сказать, человек последний в этой эпохе, живущий по высоким идеалам...» И он так смотрит на нас и говорит: «Да снимайте везде». Мы не верим своим ушам. Я переспрашиваю, он говорит: «Да-да, снимайте везде, вот в девять вы должны закончить, но до девяти снимайте везде». Мы пулей летим по замку Нойшванштайн, мы ходим по всем коридорам, мы снимаем проходы нашего ведущего, замечательного Тимофея Китниса, теперь уже священника Тимофея Китниса, его блестящие рассказы об этом месте, тоже он вдохновлен невероятно, потому что — ну как вообще? В такое трудно поверить. Дальше было больше. Оказываемся мы в тронном зале Людвига Баварского, там вот этот трон, нам понятно, там везде ограждения, мы снимаем издалека, и вдруг вот что-то нас так посетила эта мысль: а дерзнём-ка подойти поближе. Мы подходим поближе, вот этот замечательный молодой человек, сторож замка Нойшванштайн, я даже не помню как его зовут, он за нами смотрит, но при этом смотрит в окно. Вот он смотрит в окно, мы подходим поближе, мы отодвигаем, он так на нас посмотрел и опять отвернулся в окно. Мы отодвигаем все вот эти вот музейные ограждения, необходимые для защиты экспонатов, а он, видимо, понимает, что мы ничего плохого там не сделаем, и он видит, что мы делаем, и он смотрит в окно. Я даже не думаю, что это должностное преступление с его стороны, потому что никто не пострадал, ничего не подтвердилось, просто для немцев, у которых всё расписано чётко по графику, понимаете, у которых есть чёткое представление о должностных инструкциях, вот такое поведение совершенно нетипично, и он для нас стал тем самым добрым самаритянином, который спас наши съёмки и спас в итоге финал нашего сериала, за что, конечно, ему огромная благодарность и низкий поклон, жаль, он не знает русского и нас сейчас не слышит.
о. Алексей
— Жалко, он не узнает об этом, а может быть, и хорошо, Господь ему пусть воздаст.
А. Митрофанова
— Да, мы очень на это надеемся.
А. Ананьев
— «Светлые истории» на радио ВЕРА, низкий поклон Алечке Митрофановой за эту очередную историю из череды историй про «Неизвестную Европу», сериал, который вы по сей день можете найти.
А. Митрофанова
— Конечно, на Ютюбе в отрытом доступе.
А. Ананьев
— Сколько там серий в этом сериале?
А. Митрофанова
— Двенадцать.
А. Ананьев
— Двенадцать серий и в некоторых из них даже можно рассмотреть Аллу и, в общем, порадоваться вместе с ней, зная теперь, что вы тоже часть этой истории. Также сегодня здесь в студии протоиерей Алексей Батаногов, настоятель храма равноапостольного князя Владимира в Новогиреево и ведущий Константин Мацан, я Александр Ананьев. Вот яркий пример твоя история того, что помощь должна быть, вот как мне видится: я могу помочь? Отлично, я помогу. Является ли для меня это жертвой на разрыв? Нет, не является. Просто, пожалуйста, если есть возможность, я помогу, и по-моему, это очень круто и отвечает на вопрос о природе вот этого вот абсолютно христианского отношения.
А. Митрофанова
— Ты понимаешь, мы же ведь Христу призваны подражать, а там нет вот этой границы: «если смогу, помогу», и тот же Алёша Карамазов помнишь, как говорил, что «не могу я отдать там всего десять копеек, когда Господь просит все сердце, и не могу я ходить только к обедне, когда Богу нужна вся моя жизнь».
А. Ананьев
— Ну это же неправильно, отец Алексей?
о. Алексей
— Почему неправильно? Просто дело все в том, что тут вопрос не во внешнем, а во внутреннем состоянии человека. Действительно, Христос ждёт от нас милосердия в полноте жизни, а не то чтобы мы в воскресенье по-христиански поступали.
А. Ананьев
— Это правда.
о. Алексей
— Другое дело, что это по-разному может проявляться, чем мы мотивированы, как мы устроены, к чему мы стремимся, это очень важно.
А. Ананьев
— Я хотел рассказать другую историю, я хотел рассказать сегодняшнюю историю, парни из Казахстана, с которым меня сегодня свёл Господь. Это такая абсолютно лёгкая история, но которая на меня произвела неизгладимое впечатление, мне запомнилась вот одна его фраза и она теперь надолго со мной. Если коротко, то мы с собакой пошли гулять незадолго до выезда вот на радио «Вера», и я нашёл паспорт на дороге и это был паспорт Казахстана, и там была фотография какого-то парня и в паспорте, собственно, больше толком ничего не было, кроме такой зелёной вкладки от МВД России о том, что он легально находится на территории страны, и ещё — это очень важно для меня показалось — справка из ломбарда. Справка из ломбарда, куда он заложил две серёжки женские за какую-то копеечку, то ли там три с половиной тысячи, то ли три шестьсот, «одна с потёртостями, одна без потёртости», судя по бумажке, собственно, почему я туда полез — мне нужно было найти телефон, найти, убедиться, что там есть телефон, в паспорте, как раз в этой бумажке обнаружился телефон. Я позвонил, на другом конце провода была молодая женщина с уставшим голосом, насколько я понял, его жена, она спросила, кто я, и я сказал, что нашёл паспорт и хочу его вернуть, она удивилась и очень обрадовалась, и сказала, что я обязательно сообщу об этом мужу, и он со мной свяжется. Муж связался минут через пять, и оказалось, что он был одним из тех парней, которые благоустраивают мой любимый парк, они чем-то там занимались, копали, он сказал, что у него, оказывается, украли рюкзак, паспорт выбросили, и я на самом деле сэкономил ему сто тысяч рублей, именно в такую историю он вляпался бы, если бы у него не было паспорта. И я никогда не забуду, как этот парень ему года двадцать три, наверное, в этой рабочей одежде, среди этого парка, благоустроенного его руками, стоял и говорил: «Вы знаете, у меня зарплата в пятницу, можно я вам в пятницу деньги переведу?» А он только что в ломбард сдал серьги своей жены. Я на него смотрю, говорю: «Да вы что, ни в коем случае, даже не смейте, не думайте, не надо, я просто желаю вам, чтобы все было хорошо, не надо мне денег». Говорит: «Нет, я должен». Думаю: ну, ничего себе. И вот это вот на меня произвело неисгладимое впечатление, мы с ним на связи, я не знаю, он там ещё позвонил, узнал, где я нашёл паспорт, он ещё рюкзак там хотел посмотреть, найти. Но я хочу рассказать другую историю, хотя эту я фактически рассказал: польза «Светлых историй» на радио ВЕРА знаете, в чем заключается? Она заключается в том, что вот я лично обнаруживаю в себе такие косяки мощнейшие! Сегодня едем на запись, а у меня в жизни, я очень хорошо знаю, что у меня в жизни постоянно бывают истории, за которые мне вот тысячу раз благодарить надо и человека, и Бога, вот прям поблагодарить и ни в коем случае не забыть, вот я еду, и мне надо рассказать историю о том, что вот мне помогли, я еду и понимаю, что ничего не могу вспомнить — кто я после этого? Мне тысячу раз помогли, а я не могу вспомнить, я мучаюсь оттого, что: а что бы мне такого рассказать? Господи, Саш, да с тобой постоянно случается что-то, за что ты обязан благодарить людей. И вот сейчас вспомнил, глядя на отца Алексея, прелестную историю, она достойна финала «Светлых историй» в том плане, что она лёгкая и ни к чему не обязывающая. Февраль, утро, мерзкое настроение, мерзкая погода, снег идёт, вообще такое, что ужас, а я еду в лифте вниз, к автомобилю, я его завёл дистанционно, чтобы он хотя бы прогрелся, чтобы хоть как-то вообще жизнь моя была полегче, еду вниз и с такой обречённостью думаю о том, что щётка, чтобы очистить машину от снега — а снега там столько, что у машину невозможно понять, какой марки она — она у меня в багажнике, а багажником я прижался к сугробу и чтобы достать щётку, мне надо залезть по пояс в сугроб, и вот эта мысль меня почему-то убивает больше всего, мне не хочется в сугроб, мне не хочется чистить машину, и мне вообще ничего не хочется. И вот с такими мыслями я выхожу из лифта, открываю дверь подъезда, обхожу дом, подхожу к парковке, подхожу к автомобилю и сначала я не понимаю, я вижу, что что-то не то, а что не то, я не могу понять, я подхожу и вижу, что машина моя абсолютно чистая, как будто сейчас июль, все машины по уши в снегу, а моя машина чистая, там ни снежинки, то есть вообще! А я это даже не сразу понял, я посмотрел, думаю: так, чё-то не то, чё-то не то, думаю: а, снега нет, как же так — снега нет, неужели на неё ничего не нападало? Да не может такого быть, все машины в снегу, а моя без снега. И тут через три машины вижу сияющего соседа — Господи, я даже не знаю, как его зовут, он живёт, вот напротив квартира слева, молодой парень, симпатичный, стоит с щёткой, курит, довольный такой, говорит: «А я вижу, у соседа машина заведена, думаю, дай почищу, ему приятно будет».
К. Мацан
— Хорошие соседи у вас.
А. Ананьев
— Представляете?
К. Мацан
— В вашем доме поселился замечательный сосед.
А. Ананьев
— И все меня в душе расцвело, солнце взошло, птички запели, ну, такая радость, вот прям сразу! Я его поблагодарил, говорю: слушай, неожиданно так, спасибо, мне даже неловко, хочешь, я тебе машину почищу? Ну, это как-то глупо, да? Ну спасибо тебе«. Вот с тех пор мы как-то здороваемся, я каждый раз вспоминаю эту историю и очень, очень его за это благодарю.
К. Мацан
— Вообще в этой истории вот то, что ты сейчас рассказываешь, для меня самое такое главное содержание лично — это то чудо, которое происходит, когда вроде бы какой-то, может быть, незначительный поступок совершенно чужого человека, встреченного на улице или там не самого близкого коллеги, но вдруг вот какой-то миг, и это полностью меняет твоё настроение.
А. Ананьев
— Абсолютно! Меняет тональность, ритм, вообще все меняет.
А. Митрофанова
— Помните, мультик был: (напевает) пам-пам-пам-пам-пам пам-пам-пам «Просто так!» «Это мне?» — «Тебе». — «А за что?» — «Просто так!», букет там зверюшки друг другу передавали. По-моему, как раз это очень правильный мультик.
А. Ананьев
— Да. Спасибо вам огромное за этот действительно светлый разговор. Отец Алексей, если есть что-то добавить...
о. Алексей
— Все эти истории поучительные очень, мне кажется, действительно надо учиться и торопиться делать больше добрых дел, они поднимают настроение и самому человеку, и всем окружающим.
А. Ананьев
— Золотые слова. Настоятель храма равноапостольного князя Владимира в Новогиреево протоиерей Алексей Батаногов сегодня беседовал с вами, также Константин Мацан, спасибо, Костя.
К. Мацан
— Спасибо, вечер на радио ВЕРА продолжается.
А. Ананьев
— И Алла Митрофанова.
К. Мацан
— И Александр Ананьев.
А. Ананьев
— Мы прощаемся с вами ровно на неделю, эту неделю можете провести вместе с видеозаписями наших «Светлых историй» на YouTube, RuTube и прочих социальных сетях, будем рады вашим сообщениям, комментариям и вообще вам. Всего доброго, пока.
Все выпуски программы Светлые истории
