Медленное чтение статьи о поэте и педагоге Сергее Шестакове в популярной Википедии обращает внимание на присутствие редких слов и определений в разделе библиографии.

Сразу добавлю, что речь идет об отмеченном наградами и званиями учителе математики, авторе десятков учебников, ну и об одном из самых изысканных современных стихотворцев, конечно.

Итак, «Из всех закоулков чуда», «Кромешный свет», «Возможность освобождения», «И станет весна», «Одухотворено любовью» — вот некоторые названия статей о поэзии Шестакова.

Летом 2017-го года, я готовил его подборку для поэтической рубрики «Строфы» — в православном журнале «Фома». Издавна чувствуя взаимное душевное притяжение, мы впервые долго проговорили по телефону. Потом от Сергея пришло послание.

«... вчера (по следам нашего разговора), — сообщал он мне — я начал письмо, написал, что вообще стихи — дуновение Божье, и тут эта строчка потянула за собой другие, получилось восьмистишие, с очевидным для меня посвящением...»

Светлане Кековой

не услады ищи, а отрады,
о насущном — и только — проси:
щебетать, как на суржике травы,
как листва на зелёном фарси,
то распутица, то бездорожье,
то тропинкой ложится строка,
все стихи — дуновение Божье,
вот и ёжимся от сквозняка...

Сергей Шестаков, 2017-й год

Посвящение саратовской поэтессе Светлане Кековой, то есть поэту, бесконечно вглядывающемуся — своими стихами — в чудо Божьего Слова и Божьего мира, естественно и очевидно.

«...Все стихи — дуновение Божье, / вот и ёжимся от сквозняка»...

Слово «ёжимся», тут, я думаю, означает тревожную ответственность поэта за его дерзновение к сотворчеству с Тем, от кого пришли и слова, и трава, и листья...

«Нам не дано предугадать, как наше слово отзовется, — и нам сочувствие дается, как нам даётся благодать....»

В моем сегодняшнем понимании, эти тютчевские строки написаны словно бы про Сергея Шестакова, чьи стихи глубоки и негромки, и, как заметил уральский поэт Юрий Казарин — духоцентричны.

Что ж, тогда я и закончу произведением, подтверждающим, на мой взгляд, эту очень точную оценку поэзии Шестакова, — которая (как я иногда чувствую), рождается словно помимо стихосложения, словно бы поверх него.

Вот, как это укоризненное обращение Создателя к своему — непрерывно транжирящему дары — творению, к слабому и грешному человеку, то есть...

Он говорит, говорит, — я дал тебе алфавит, — говорит, — я дал тебе мир и меру,
время я дал тебе, — говорит, — и всякую мысль, и свет, наделил тебя сим и тем,
ты из тыщи тыщ нищете чету — на щите тщету утвердил, возлюбил химеру,
падаешь, падаешь, в персть человечью млечью, внечеловечью темь,
александрийские библиотекари, чащи, чаши, чаны чёрного молочая,
рыб уже гласных нет и согласных птиц, последний корчится козодой,
буквы такие маленькие, а жизнь такая большая,—
Он говорит, говорит, говорит и гасит, гасит звезду за звездой...

Сергей Шестаков, из книги «Другие ландшафты», 2015-й год