В 2001-м году, незадолго до кончины нашего выдающегося филолога, историка культуры, философа и библеиста Сергея Сергеевича Аверинцева, из печати вышел его первый (и последний) поэтический сборник «Стихи духовные». В издательской аннотации говорилось, что это «не поэзия ученого» и уж никак не «ученая поэзия», а особый тип и опыт исповедального слова.

В своём проникновенном «Слове к читателю» автор книги вспомнил первоначальный вариант известной строки Бориса Пастернака из стихотворения «Гамлет», более острый, как пишет Аверинцев, – цитирую - «в своей гениальной беспомощности»: «Вот я весь. Я вышел на подмостки...»

Откроем стихотворение из раздела «Не ко времени да некстати».

жил человек на свете
поживал себе понемногу
ни о чем таком и не мыслил
но однажды умом раскинул
и вдруг – догадался
и сердце у него упало
поначалу не хотел верить
пошучивал над дурью своею
однако догадка подтверждалась
вот оторопь он осилил
приступил к сыску
и все как водится было
на Божий свет выходило
что недруги его лихие
подставные были всё лица
на хитрых водимые нитях
ловкой рукою ­–
подставные за подставными –
дело однако продвигалось
и вот место отыскалось
вычислено без ошибки
средоточье сети паучьей
куда все нити уводили
заговора все пружины
и сердце у сыщика забилось
сейчас он в лицо увидит
того кто недругами двигал
их выкликал отовсюду
их высылал на дело
тайна тайн разоблачится
он поборол свою робость
взял себя в руки
взглянул не отводя взгляда
не оттягивая развязки
и себя самого увидел

Сергей Аверинцев, из сборника «Стихи духовные»

Рассматривая надпись на подаренной мне автором книге, я замечаю, что, указывая день встречи (а это было Крестовоздвиженье), Аверинцев отметил его старым и новым стилем, что предлоги завершил твёрдыми знаками, а себя назвал «стихослагателем»…

Но на этом вся стилизация и кончалась, если не считать самого названия поэтического сборника, традиционно обозначающего один из фольклорных жанров древнерусских песен.

«Я не хотел быть имитатором», – пишет Сергей Сергеевич в своём «Слове к читателю». «У старины я хотел учиться скорее строгости, нежели приёмам».

И, напоминая, что древние стихи духовные были анонимны, он доверительно признается, что старался отказываться от любых своих личных эмоций, стараясь сосредотачиваться на самой духовной реальности как таковой…