Поделиться
«Благословенная трудность семьи, — говорил филолог и богослов Сергей Аверинцев, — в том, что это место, где каждый из нас неслыханно близко подходит к самому важному персонажу своей жизни — к Другому. Вне другого нет спасения. Христианский путь к Богу — через Ближнего». Тем единственным Другим для Сергея Сергеевича стала его супруга Наталья.
Они познакомились, когда учились в Московском государственном Университете. Сергей поступил на Филологический факультет в 1956 году, а Наталья на год позже. Однажды вместе с профессором Александром Поповым и другими студентами первого курса Наталья работала над источниками на древнегреческом языке в университетской библиотеке. Сразу по окончании занятия в библиотеку вошёл Сергей, чтобы обменять книги. Профессор Попов обратил внимание присутствующих на молодого человека: «Вот Сергей Сергеевич Аверинцев — очень учёный муж». Наталья взглянула на Сергея, ожидая увидеть зрелого учёного, но перед ней стоял девятнадцатилетний юноша. «Удивительно, — подумала она, — совсем молод, а пользуется такой репутацией у преподавателей».
На старших курсах Сергей стал председателем студенческого научного общества и взялся издавать для него газету. Несколько однокурсников согласились ему помочь, в их числе была Наталья. Она предложила Сергею перепечатывать материалы для газеты. «Печатать я до сих пор умею только одним пальцем, но всё же это было лучше, чем ничего, — вспоминала супруга учёного. — На этом мы и познакомились ближе». Аверинцев начал ухаживать за Натальей: он читал ей импровизированные лекции по истории литературы или декламировал своих любимых поэтов — Жуковского, Мандельштама, Вячеслава Иванова. Сергей и Наталья любили слушать пластинки с классической музыкой и просто гулять по московским улицам. Незадолго до окончания университета они поженились.
Аверинцевы были верующими людьми, но долго не решались принять Крещение. Возможно, следуя примеру древних христиан, крестившихся в зрелом возрасте, после серьёзной подготовки. Сергей и Наталья старались посещать храм каждое воскресение, утром и вечером молились. Сергей иногда к обычным молитвам прибавлял молитвословия на греческом или сирийском языке. Свою веру Сергей Аверинцев воплощал не только в молитве, но и в любви к жене и в научных трудах — его переводы Священного Писания выходили в «Библиотеке мировой литературы», а статью «Христианство» для советской «Философской энциклопедии» известный московский священник Виталий Боровой называл настоящим миссионерским подвигом. Сергею помогала супруга: «Он рассказывал мне о своих будущих сочинениях, — вспоминала Наталья, — потом давал мне их всегда читать и принимал к сведению мою критику».
Супруги крестились в 1973 году. Таинство Крещения на частной квартире совершил священник храма Николы в Кузнецах Владимир Тимаков. Осторожность была нужна, чтобы избежать проблем на работе. Венчались супруги в Тбилиси.
Господь подарил супругам уже подступившим к порогу сорокалетия двух детей — Ивана и Марию. В своих дневниках друг Аверинцевых Владимир Бибихин описывает климат в семье Сергея и Натальи в 1980-е годы как состояние непрекращающейся радости: «Наташа так глубоко, прочно счастлива, что вечная суета, кухня, покупки уже не задевают её; она и небрежничает с порядком, и с детьми возится от счастья, чтобы спокойней блаженствовать. А Аверинцев купается в этом счастье».
Сергей Сергеевич в беседе с архимандритом Филаретом (Егоровым) однажды сказал, что после женитьбы на Наталье из всех женщин для него осталась только одна — его супруга, а все остальные стали просто добрыми друзьями. И в этом был залог семейного счастья Аверинцевых.
Алан Александр Милн. «Однажды давным-давно»: «День совершен, свят и безгрешен»
Поделиться
Фото: PxHere
Сегодня вспомним английского писателя и драматурга Алана Александра Милна, того самого, которому мы обязаны Винни-Пухом, Крошкой Ру, Тигрой и всеми-всеми-всеми. Есть у него повесть: «Однажды давным-давно» (не путайте с одноимённым американским сериалом!). Это произведение Милна наводит на мысли о ценности времени.
Действие повести происходит в сказочной стране Евлалии. Её жительница, маленькая девочка Уиггз, однажды совершает поступок, который был воспет поэтами, положен на музыку и стал национальным праздником.
Что же такого великого совершила девочка? Она целый день была хорошей. Ни больше и ни меньше. Встала по первому зову будильника. Умылась, убралась в комнате... и так далее. И так весь день. Ничего особенного Уиггз не предпринимает. Она просто один-единственный день проводит так, как следует его провести.
А мы способны на подобное? Этот вопрос воодушевляет, заряжает здоровым задором — что, даже столь малое мы не в состоянии сделать?! Именно о таком задоре святой Паисий Афонский, подвижник двадцатого века, говорит: «Нам нужен напор, порыв! Не бедолагами быть, а с духовной отвагой воевать с тангалашкой» (так преподобный называл дьявола).
«Всякий шаг, всякое слово, даже движение и взгляд — всё можно обратить в средство ходить в воле Божией», — пишет святитель Феофан Затворник. А ведь тут и кроется ответ на вопрос, с которого мы начали сегодня. Если постараться сделать каждый день достойным — то это станет лучшим способом провести и свой последний день.
Автор: Анастасия Андреева
Все выпуски программы: ПроЧтение
Как отличить смирение от безволия. Алёна Боголюбова
Поделиться
Был у меня на работе такой случай: я смирилась с лишением премии. Отказалась бороться за треть своей зарплаты. Понимала, что решение несправедливое, но промолчала. Решила, что это произошло по воле Божьей. Так я себе представляла смирение в начале моего воцерковления. Сейчас, конечно, понимаю, что это была ошибка, но тогда... Тогда меня, по духовной неопытности, бросало в крайности, и эта история — показательная.
Сбой, из-за которого я осталась без премии, произошёл в бухгалтерской программе. Но выяснилось это гораздо позже. И то, никто о нём бы не узнал, если бы я не рассказала о своём в кавычках «подвиге» священнику.
— С чего ты взяла, что это смирение? — с досадой реагировал батюшка. — Да разве так смиряются? Это безволие. Ты просто решила плыть по течению.
То есть, отказ разобраться в обстоятельствах я выдала за упование на Бога. И священник резонно указал мне на ошибку в понимании сути Православия. Он будто встряхнул меня словами о том, что Спаситель не призывал людей быть пассивными.
Но как распознать грань между смирением и безволием? Отвечая на этот вопрос, батюшка обратил моё внимание на то, что я не просто так рассказала об этой истории на исповеди.
— У тебя поэтому и нет мира на душе, что ты поступила не по Божьей воле, — сказал он. — Смущение сопровождается сомнениями. Это и есть сигнал, на который нужно обратить внимание. Когда нет уверенности, как поступить, — нужно молиться и выбирать тот путь, где душа будет спокойна.
После разговора со священником я инициировала служебную проверку. В итоге, наши программисты нашли компьютерную ошибку, которая, к слову, могла повториться с другими людьми. Слава Богу, этого не произошло. Мне выплатили премию, и на душе действительно стало спокойно. Не только потому, что это была солидная часть зарплаты, а скорее потому, что в этом чувствовалось правильность происходящего. Будто я делаю всё именно так, как того хочет Господь.
Эта история научила меня нескольким важным вещам: во-первых, то, что я считаю смирением, — не всегда является таковым; во-вторых, смущение на душе — это сигнал, который помогает принять правильное решение; в-третьих — пренебрегать честно заработанными деньгами также плохо, как быть расточительной. На последнее, кстати, мне также указал священник, напомнив слова Амвросия Оптинского о том, что «безрассудно быть пристрастным к деньгам, и нерассудно пренебрегать ими».
Я поняла, что Бог не хотел лишать меня премии или проверять мою готовность смиряться. Он показал, что смирение — это сила. А плыть по течение — безволие, то есть слабость. И мы, во что бы то ни стало, должны рассуждать и действовать, чтобы сохранить мир в душе. Божий мир.
Автор: Алёна Боголюбова
Все выпуски программы Частное мнение
13 октября. О подаянии
Поделиться
В 6-й главе Евангелия от Луки есть слова Христа: «Всякому, просящему у тебя, давай, и от взявшего твое не требуй назад».
О подаянии — игумен Лука Степанов.
Когда говорит Господь о подаянии всякому нуждающемуся, то речь идёт прежде всего о дневном пропитании. Речь не идёт о пожизненном снабжении всякого, кто сказал: «Ну, теперь ты будешь меня кормить». Такого порядка не было заведено ни в монастырях, ни в апостольском собрании.
Напротив, мы знаем слово апостола Петра: «Кто не работает, да не ест в ваших сообществах, но всякому нуждающемуся или голодному поддержать его жизненные силы необходимо тогда, когда у тебя есть эта возможность». Ну, а про практическое исполнение слов о нетребовании назад одолженного скажу следующее: необходимо давать в долг столько, сколько ты не пожалеешь потерять. И сам этой практикой пользуюсь по жизни, когда кто-либо обращается с тревожной и напряжённой просьбой: «Вот мне нужно 40 тысяч, а я обязательно отдам, когда будет у меня, и очень скоро появится эта возможность».
Ни за кем же священник не станет ходить: «Верни мне, верни, что обещал». Поэтому с лёгким сердцем отдаёшь столько, сколько тебе не жалко потерять, со словами: «Вот вам во славу Божию, если это сейчас, возможно, для меня такая милостыня, а уж о возвращении особенно не беспокойтесь».
И тогда вы всё-таки исполняете по мере сил своих и просьбу того, кто за займом к вам обращается, но, при этом предоставляя этот посильный займ, оставляете сердце своё свободным и не будете преследовать этого человека за невозвращённые вовремя деньги.
Все выпуски программы Актуальная тема
