Сегодня в любой антологии произведений, посвящённых Рождеству Христову, читатель легко отыщет стихотворный этюд Саши Чёрного «Рождественское», впервые опубликованный в журнале «Зелёная палочка», в 1920-м году в Париже.

Эти светлые стихи знают и любят многие из нас, и читают в рождественские дни своим детям. Помните их трогательный зачин:

В яслях спал на свежем сене
Тихий крошечный Христос.
Месяц, вынырнув из тени,
Гладил лён Его волос...

«Рождественское» нередко звучит на радио в хорошем актёрском исполнении, — и я, пожалуй, прочитаю вам сегодня другие, печально-горькие, — но и очищающие (и как-то особо пробуждающие душу в наши тревожные дни) стихи Саши Черного — тех же самых двадцатых годов.

Стихотворение «Легенда» напечатано весной 1921-го года берлинской газетой «Голос России»:

Это было на Пасху, на самом рассвете:
Над окопами таял туман.
Сквозь бойницы чернели колючие сети,
И качался засохший бурьян.

Воробьи распевали вдоль насыпи лихо.
Жирным смрадом курился откос...
Между нами и ими печально и тихо
Проходил одинокий Христос.

Но никто не узнал, не поверил виденью:
С криком вскинулись стаи ворон,
Злые пули дождем над святою мишенью
Засвистали с обеих сторон...

Саша Черный, из стихотворения «Легенда», 1921-й год

«Легенда» вошла в третий том стихотворений Саши Чёрного, вышедший в Берлине и знаменательно озаглавленный «Жажда».

«...Перечитывая теперь эту грустную книгу, — писал Корней Чуковский (много сделавший для возвращения стихов Саши Черного к отечественному читателю), — я не мог отвязаться от мысли, что вряд ли в русской зарубежной литературе тех давних времен был хоть один поэт, который с такой лирической силой выразил бы мучительное чувство эмигрантского сиротства на чужбине. <...> Нам, знавшим его „Сатиры“ 1908 — 1912 годов, даже как-то странно читать, в каком поэтическом ореоле встали перед ним те самые люди, пейзажи и вещи, к которым, судя по его старым стихам, он относился в лучшем случае с иронией...» (конец цитаты)

На прощанье — пронзительные восемь строк из того же третьего тома, из «Жажды» (то есть жажды вернуться на родину). Христос тут не назван по имени, но посмотрите, с каким оборотом поэт сопрягает личность не понятого людьми и осуждённого на смерть Спасителя: «...Это всё, что мы здесь сберегли...»:

Прокуроров было слишком много!
Кто грехов Твоих не осуждал?..
А теперь, когда темна дорога,
И гудит-ревет девятый вал,
О Тебе, волнуясь, вспоминаем, —
Это все, что здесь мы сберегли...
И встает былое светлым раем,
Словно детство в солнечной пыли...

Саша Чёрный, из книги «Жажда», 1923-й год