23 В тот день приступили к Нему саддукеи, которые говорят, что нет воскресения, и спросили Его:

24 Учитель! Моисей сказал: если кто умрет, не имея детей, то брат его пусть возьмет за себя жену его и восстановит семя брату своему;

25 было у нас семь братьев; первый, женившись, умер и, не имея детей, оставил жену свою брату своему;

26 подобно и второй, и третий, даже до седьмого;

27 после же всех умерла и жена;

28 итак, в воскресении, которого из семи будет она женою? ибо все имели ее.

29 Иисус сказал им в ответ: заблуждаетесь, не зная Писаний, ни силы Божией,

30 ибо в воскресении ни женятся, ни выходят замуж, но пребывают, как Ангелы Божии на небесах.

31 А о воскресении мертвых не читали ли вы реченного вам Богом:

32 Я Бог Авраама, и Бог Исаака, и Бог Иакова? Бог не есть Бог мертвых, но живых.

33 И, слыша, народ дивился учению Его.

Читает и комментирует епископ Переславский и Угличский Феоктист.

Сегодняшний евангельский отрывок даёт нам уникальную возможность поспорить с известными толкователями посредством мыслей других авторитетных личностей. Слова Христа о том, что «в воскресении ни женятся, ни выходят замуж» разные комментаторы понимали по-разному. Некоторым из них, несмотря на общепризнанность их толкований, хочется задать дополнительные вопросы. Вот, к примеру, византийский богослов и толкователь Священного Писания Евфимий Зигабен пишет: «брак существует по причине смерти, чтобы вместо умерших рождались другие, а где нет смерти, там нет и брака». Ему почти дословно вторит наш соотечественник, богослов XIX-го века епископ Михаил (Лузин): «там не будет продолжения рода, следовательно, нет нужды ни жениться, ни замуж выходить, хотя, конечно, сохранится различие полов». По их мнению, цель брака может быть только одна — продолжение рода. Если нет такой необходимости, то нет и смысла в браке. Конечно, мы не можем с этим согласиться, ведь получается, что если нет по какой-либо причине возможности продолжения рода, то брак обессмысливается. У брака совсем иная цель, иной смысл, брак не сводится к деторождению, его конечный плод совершенно иной и лежит вне плоскости земной жизни, он устремлён в вечность. Невозможность же брачных отношений после воскресения определяется не отсутствием смысла в деторождении, а тем, что, как сказал святитель Иоанн Златоуст, «не потому сыны воскресения называются ангелами, что не женятся, а потому не женятся, что будут подобны ангелам». То есть принципиальным отличием той жизни от нам привычной. Собственно, в непонимании лежащей между жизнью сейчас и жизнью после воскресения разницы и обусловлен вопрос пришедших ко Христу саддукеев. Они пытаются строить свою мысль, не выходя за привычные им категории и образы. Пытаются продлить логику земных вещей в вечность. Такой подход глубоко ошибочен, и Спаситель указывает им на это. Как сказал все тот же святитель Иоанн, «так как причиной того, что они не верили в воскресение, было мнение их, что порядок вещей всегда останется неизменен, то Он прежде всего устраняет причину болезни, а потом врачует и самую болезнь». Нам необходимо это помнить, нужно понимать, что все наши рассуждения о воскресении, о том, что будет после, мало чего стоят, если мы, как и саддукеи, попытаемся размышлять, оставаясь в рамках привычных осязаемых понятий. Эта опасность подстерегает каждого, а не только древних оппонентов Христа, как мы видим, и некоторые христианские толкователи при всей высоте их жизни не всегда были способны избавиться от давления привычных образов.