06 Когда же увидели Его первосвященники и служители, то закричали: || распни, распни Его! Пилат говорит им: возьмите Его вы, и распните; ибо я не нахожу в Нем вины.

07 Иудеи отвечали ему: мы имеем закон, и по закону нашему Он должен умереть, потому что сделал Себя Сыном Божиим.

08 Пилат, услышав это слово, больше убоялся.

09 И опять вошел в преторию и сказал Иисусу: откуда Ты? Но Иисус не дал ему ответа.

10 Пилат говорит Ему: мне ли не отвечаешь? не знаешь ли, что я имею власть распять Тебя и власть имею отпустить Тебя?

11 Иисус отвечал: ты не имел бы надо Мною никакой власти, если бы не было дано тебе свыше; посему более греха на том, кто предал Меня тебе.

13 Пилат, услышав это слово, вывел вон Иисуса и сел на судилище, на месте, называемом Лифостротон, а по-еврейски Гаввафа.

14 Тогда была пятница перед Пасхою, и час шестый. И сказал Пилат Иудеям: се, Царь ваш!

15 Но они закричали: возьми, возьми, распни Его! Пилат говорит им: Царя ли вашего распну? Первосвященники отвечали: нет у нас царя, кроме кесаря.

16 Тогда наконец он предал Его им на распятие. И взяли Иисуса и повели.

17 И, неся крест Свой, Он вышел на место, называемое Лобное, по-еврейски Голгофа;

18 там распяли Его и с Ним двух других, по ту и по другую сторону, а посреди Иисуса.

19 Пилат же написал и надпись, и поставил на кресте. Написано было: Иисус Назорей, Царь Иудейский.

20 Эту надпись читали многие из Иудеев, потому что место, где был распят Иисус, было недалеко от города, и написано было по-еврейски, по-гречески, по-римски.

25 При кресте Иисуса стояли Матерь Его и сестра Матери Его, Мария Клеопова, и Мария Магдалина.

26 Иисус, увидев Матерь и ученика тут стоящего, которого любил, говорит Матери Своей: Жено! се, сын Твой.

27 Потом говорит ученику: се, Матерь твоя! И с этого времени ученик сей взял Ее к себе.

28 После того Иисус, зная, что уже все совершилось, да сбудется Писание, говорит: жажду.

30 Когда же Иисус вкусил уксуса, сказал: совершилось! И, преклонив главу, предал дух.

31 Но так как тогда была пятница, то Иудеи, дабы не оставить тел на кресте в субботу,- ибо та суббота была день великий,- просили Пилата, чтобы перебить у них голени и снять их.

32 Итак пришли воины, и у первого перебили голени, и у другого, распятого с Ним.

33 Но, придя к Иисусу, как увидели Его уже умершим, не перебили у Него голеней,

34 но один из воинов копьем пронзил Ему ребра, и тотчас истекла кровь и вода.

35 И видевший засвидетельствовал, и истинно свидетельство его; он знает, что говорит истину, дабы вы поверили.

Читает и комментирует епископ Переславский и Угличский Феоктист.

Понтий Пилат не был человеком иудейской культуры. Он был римлянином. Был государственным служащим в очень непростое время в неспокойном регионе. Ему были абсолютно чужды внутренние иудейские распри. В его задачи не входил разбор религиозных разногласий израильтян. Он был направлен в Иерусалим для того, чтобы с помощью легионеров собирать налоги и, по возможности, сохранять мир. По сути дела, та история, в центре которой оказался этот человек, ему чужда и неинтересна. Нет ничего удивительного в том, что ему не могло прийти на ум подлинное значение происходящих событий. Вообще, мало кто догадывался о том, что происходит. Догадаться, в самом деле, было непросто. Но можно было почувствовать. Понтий Пилат почувствовал. Он испугался. Но что такое испуг и чувства перед ответственностью государственного служащего? И что такое испуг и чувства перед доводами разума? Ситуация, в которой оказался римский прокуратор очень похожа на наши повседневные сложности, к которым мы привыкли. Только, конечно, масштаб был совершенно иной. Нам тоже приходится постоянно делать выбор: соблюсти общественное приличие или же поступить по совести? Кажется, что если общество диктует свою модель поведения и если все следуют этой модели, то нет ничего страшного в том, что такое поведение идет в разрез с евангельской нравственной нормой. В конце концов, все так делают. Делают и неплохо себя чувствуют. Значит, ничего страшного не случится и со мной, если я стану поступать так же. Понтий Пилат поступил так, как поступил бы на его месте любой другой порядочный римский гражданин. Иудейская толпа была едина в своем порыве. Всё казалось если и не идеальным, то вполне правильным. Общественно приемлемым. Но мы знаем каков был итог: убийство Воплощенного Бога. Можно порадоваться за нас: какими бы ни были наши грехи, куда бы не увлекала нас общественная мораль, мы никогда не сможет дойти до того, о чем слышали в Евангелии. Но вместе с этим это евангельское чтение еще раз напоминает нам до каких пределов может дойти слепое повиновение мнению большинства.