На праздновании столетнего юбилея этого великого стихотворца, чья поэзия известна нам с детства, – в феврале 1869-го года, – преосвященный Макарий, будущий митрополит московский, сказал о поэте так: «…Что он говорил? Говорил то, что может говорить человек самого здравого смысла, практический мудрец, и в особенности мудрец русский…»

Мартышка, в Зеркале увидя образ свой,
Тихохонько Медведя толк ногой:
«Смотри-ка, – говорит, – кум милый мой!
Что это там за рожа?
Какие у нее ужимки и прыжки!
Я удавилась бы с тоски,
Когда бы на нее хоть чуть была похожа.
А ведь, признайся, есть
Из кумушек моих таких кривляк пять-шесть:
Я даже их могу по пальцам перечесть».
– «Чем кумушек считать трудиться,
Не лучше ль на себя, кума, оборотиться?»
Ей Мишка отвечал.
Но Мишенькин совет лишь попусту пропал…

Иван Крылов, «Зеркало и Обезьяна», из Пятой книги басен, 1816-й год

В 2014-м году исполнилось уже 245 лет со дня рождения Ивана Андреевича Крылова. Его книги переиздаются ныне не только светскими, но и духовными издательствами.
Известно, что сочинения Крылова любили оптинские старцы, видевшие в этих баснях мудрые притчи глубокого христианского содержания. Не один пример любви к мудрости крыловых басен находим, например, в «Жизнеописании Оптинского старца иеросхимонаха Амвро¬сия», который, как вспоминала одна из духовных дочерей, находил их «вполне нравственными, и часто для преподания своих мудрых советов или для обличений прибегал к ним».
И не он один.
Что ж, давайте почитаем из последней, составленной самим Иваном Крыловым – восьмой –книги его басен. Вот эта была написана полтора десятилетия спустя после «Зеркала и Обезьяны»:

Крестьянин засевал овес;
То видя, Лошадь молодая
Так про себя ворчала, рассуждая:
«За делом столько он овса сюда принес!
Вот говорят, что люди нас умнее:
Что может быть безумней и смешнее,
Как поле целое изрыть,
Чтоб после рассорить
На нем овес свой по пустому?
Стравил бы он его иль мне или гнедому,
Хоть курам бы его он вздумал разбросать,
Все было б более похоже то на стать;
Хоть спрятал бы его: я видела б в том скупость;
А попусту бросать! Нет, это просто глупость».
Вот к осени меж тем овес тот убран был,
И наш Крестьянин им того ж Коня кормил.

Читатель! верно, нет сомненья,
Что не одобришь ты конёва рассужденья;
Но с самой древности, в наш даже век,
Не так ли дерзко человек
О воле судит Провиденья,
В безумной слепоте своей,
Не ведая Его ни цели ни путей?

Иван Крылов, «Крестьянин и Лошадь», из Восьмой книги басен, 1830-й год.

Ну как не воскликнуть нам – вослед Гоголю, – сказавшему об Иване Андреевиче: «Ни один из поэтов не умел сделать свою мысль так ощутительную и выражаться так доступно всем, как Крылов. Поэт и мудрец слились в нем воедино».
И – повторить за другим собратом Крылова по перу: «Из всех русских писателей у одного Крылова соединились в высшей мере те условия, которые могут сообщить басне истинно-глубокое содержание.У других писателей басня почти всегда только словесная игрушка; у него она – “дело, полное жизни и значения”.