«Радость в семейной жизни». Прот. Александр Никольский

Нашим собеседником был настоятель храма Трех святителей в Раменках, отец 10 детей протоиерей Александр Никольский.

Разговор шёл о христианском понимании радости, о том, из-за чего она может теряться в семейной жизни, и как её можно вернуть. Отец Александр поделился своим мнением, как изменились представления современного поколения о радости, в сравнении с предыдущими. Наш гость ответил, как на радость может влиять наш духовный труд, а также что может помочь её приумножить.

Ведущие: Александр Ананьев, Алла Митрофанова

---

А. Ананьев

— Добрый вечер, дорогие друзья. В очередной раз за семейным столом вас приветствует ведущая Алла Митрофанова...

А. Митрофанова

— Ведущий Александр Ананьев.

А. Ананьев

— И, как вы слышите по нашему голосу, делаем мы это сегодня с радостью. Однако разговор сегодня будет, ну прямо скажем, безрадостный.

А. Митрофанова

— Да ладно тебе!

А. Ананьев

— Да, потому что мы сегодня будем говорить о том, что делать, когда в жизни не хватает радости. Не так давно мы встретили нашего хорошего знакомого, которого не видели очень давно. Мы: ну как дела? все нормально? Ну он из тех людей, которые на вопрос «как дела» отвечает довольно развернуто. Он сказал, что все нормально — и дома нормально, все здоровы, живы, на работе все хорошо, но что-то не радует ничего... Помните, как в том прекрасном анекдоте про воздушные шарики, которые продавец рекомендовал не покупать. На что покупатель спрашивал: «А почему? Они бракованные? — Да нет, они не бракованные. — Они дорогие? — Да нет, не дорогие. — А почему же вы советуете их не покупать?» — спросил покупатель. «Да не радуют они что-то...» — ответил продавец. Куда девается радость из нашей жизни...

А. Митрофанова

— Семейной жизни.

А. Ананьев

— Да, ну в первую очередь из семейной, конечно же, жизни. Почему при всех, казалось бы, правильных вводных, притом что все как вроде хорошо, и Бога благодарить надо за все, что так есть, мы просыпаемся без радости и без радости засыпаем. Об этом и многом другом мы хотим поговорить сегодня с нашим замечательным собеседником, человеком, которого мы не можем представить себе без улыбки, с настоятелем храма Трех святителей в Раменках, протоиереем Александром Никольским. Здравствуйте, отец Александр, добрый вечер.

Протоиерей Александр

— Добрый вечер.

А. Ананьев

— Правильно ли мы предположили, что вы, дорогой отец Александр, всегда находитесь в состоянии такой тихой, мудрой, спокойной радости?

Протоиерей Александр

— Ну если бы я был в Царствии Небесном, наверное, это было бы так. Поскольку я в нашем мире живу, да еще я, в общем, не святой, к сожалению, а обычный человек, то есть грешник, то у меня бывает по-разному. Конечно, мне тоже хочется радоваться, и Господь мне иногда радость дает. Но бывают и периоды, когда так вот, не всегда так хорошо радуешься.

А. Ананьев

— У меня вот такой неофитский богословский вопрос к вам, отец Александр. Вы сказали: вот если бы я был святой. Ну взять любимого моего святого Иоанна Кронштадтского, например, — он был абсолютно святой человек, но сказать, чтобы он постоянно находится в состоянии радости...

Протоиерей Александр

— Нельзя.

А. Ананьев

— Нельзя. Его сердце знало и гнев, и уныние, и сомнение. И как же так получается?

Протоиерей Александр

— Ну вы знаете, абсолютно святой человек, все-таки это один человек — это Христос, Богочеловек. Но и даже у Него, в силу того что Он жил в грешном мире, Он там тоже печалился, кстати говоря, это можно посмотреть в Евангелии. Но, вы знаете, печаль печали рознь. Одно дело, когда человек печалится о своем ближнем — не до уныния, мы ему сочувствуем, о нем молимся, ему пытаемся помочь — это печаль одного рода. Человека возвышает, человека, наоборот, в конечном счете она приводит человека к радости, поскольку она дает эту любовь. Господь за это вот стремление помочь человеку, сочувствие к человеку, Господь человеку дает любовь, и где любовь, там и мир душевный, да. А другое дело — печаль, когда действительно такое уныние, ропот, так сказать, и так далее. Вообще это очень интересно. Значит, я читал Паисия Святогорца, и как раз о самооправдании он говорит: тот человек, который самооправдывается, не будет иметь мира в душе. Вот такая интересная зависимость духовной жизни. Вроде бы люди самооправдываются для того, чтобы, наоборот, как-то вот муки совести, так как-то немножко разрядить, чтобы полегче стало, что я не во всем виноват, что другие, может, виноваты. А вот он говорит из опыта, что, если ты себя сам оправдываешь, ты никогда не будешь иметь мира в душе. Потому что что ты совесть тебе говорит: это плохо, а ты вместо того, чтобы пойти на поводу у своей совести и покаяться, начинаешь уходить от покаяния, в результате остаешься с своими грехами и в безрадостном состоянии.

А. Митрофанова

— Отец Александр, но ведь мы знаем, есть такая заповедь: всегда радуйтесь. Апостол Павел сказал: «Всегда радуйтесь. Непрестанно молитесь. За все благодарите». Что такое «всегда радуйтесь» в таком случае?

Протоиерей Александр

— Вы знаете, это цель наша. Цель — Царство Небесное, в Царстве Небесном будем всегда радоваться. И когда мы с Царством Небесным соприкасаемся в этой жизни, через то что в наше сердце вселяется Христос, и наше сердце, так сказать, Царством Небесным становится — не зря же сказано: Царство Небесное внутрь вас есть, — вот тогда у нас радость. И ну, естественно, в этом мире непрерывной радости, вот такой непрерывной быть не может. Эти люди, которые стремятся к непрерывной такой радости, эти люди очень часто становятся наркоманами.

А. Митрофанова

— Отец Александр, ну вы знаете, иногда о такой непрерывной радости вообще речи не идет. Вот мы с Сашей тут размышляли тоже, вспоминали разговор с одной нашей знакомой, которая замечательная женщина, мама четверых детей, жена, дом полная чаша, и все хорошо, и ей бы очень хотелось своим детям каждый день дарить радость, но, понимаете, не получается. Иногда она может, например, сорваться на детей, иногда что-то еще происходит. И хотела передать детям вот это ощущение счастья от дома, а вышло все совсем наоборот.

А. Ананьев

— Причем как бы тяжела ни была ее жизнь, она написала нам удивительную абсолютно вещь и тоже заставила задуматься, она говорит: вот у моей бабушки была жизнь гораздо более тяжелая, чем у меня, ну как у большинства наших бабушек и дедушек, но они при этом радовались. Они умели радоваться, а мы, такое впечатление, что разучились, у нас эпидемия безрадостности. А у наших бабушек и дедушек не было ни слова ропота, ни малейших жалоб. А я здесь с помощью разного вида бытовой техники — посудомоек, духовок, миксеров, распускаю нюни, устала и ищу радости. Почему?

Протоиерей Александр

— Потому что наши предки, ближайшие даже — наши бабушки, дедушки, прабабушки, прадедушки, они не были избалованы, они шли через какие-то тяжелейшие испытания — там революция, коллективизация, война, голод там в каких-то моментах. Мне папа рассказывал, вот после войны как бы они собирались, какой у них праздничный стол — винегрет и все, больше ничего. Такие молодые технологи, атомной промышленности, кстати говоря. Просто винегрет. Просто больше нечего было, в общем, даже мяса не было никакого — ни курицы, ни говядины, никакого, ни рыбы. Винегрет. Хлеб и винегрет — праздничный стол какого-нибудь там 49-го года или 50-го, и они радовались. Радовались винегрету. Смирение. Они, не будучи избалованы, не будучи избалованы телевидением, сейчас еще интернетом, не наполненные любыми впечатлениями по любой, так сказать, своей прихоти — включаешь интернет, хочешь — животные, любые кадры, самые редкие, хочешь то, хочешь се. То есть свою нервную систему мы привыкли щекотать, свой впечатлительный аппарат такой душевный тоже привыкли щекотать. И что? Это, знаете, похоже на людей, которых вот они ели-ели, ели-ели, уже наелись, уже и то попробовали, и это попробовали. Ну еще что-нибудь покушать? Да ладно, уже и не хочется. И знаете, это просто люди идут не тем путем. Они идут не путем любви, а путем вот такого щекотания своей души разными впечатлениями. Ну вот как это известное римское «хлеба и зрелищ». Вот когда человек идет этим путем, хлеба и зрелищ, тогда, так сказать у человека все меньше и меньше радости в душе. А вот когда ты идешь путем служения ближнему, то тогда совсем другое дело. Но вот здесь, знаете, если привести, поговорить о вашем примере этой женщины, который вы привели. Мы грешники. Вот то что у нас есть Христос, то что у нас есть вера в Бога — вот это и помогает нам иметь надежду, что да, несмотря на то что я своих детей своей греховной природой порчу, все-таки я верю, что я могу за них молиться, я могу все-таки стараться, как могу. И Господь, Который может восставить всякое падшее, может восполнить мои недостатки. А так да, этот максимализм, эту женщину может привести, конечно, в полное уныние, и она станет, наоборот, очень раздраженной такой мамой там, женой, а не доброй там мамой и женой.

А. Митрофанова

— Вы знаете, отец Александр, женщина эта чрезвычайно добрая, по правде говоря. И я просто, если позволите, хотела бы ремарку свою вставить. У меня тоже есть размышления насчет того, какими были наши бабушки, дедушки и какие вот мы сейчас. Она действительно приводит это сравнение, вот как трудно жилось им, и они умели радоваться, а мы нет. Мне кажется, что это сравнение не вполне корректно. И не только потому, что мы люди вот такие, избалованные эпохой потребления. Все же перед нашими поколениями, на мой взгляд, стоят разные задачи. Для наших бабушек и дедушек задача была главная — выжить в войне, в голоде. Если более ранние поколения взять — пожалуйста, там коллективизация, тот же самый голод, гражданская война, революция одна, революция другая и третья, Первая мировая война — это все очень страшно. И мне кажется, что, когда перед тобой задача выжить, ты, так или иначе концентрируясь на ней, перестаешь замечать много других вещей, они просто кажутся мелочами. Ну, условно говоря, вы знаете, когда вот я еще замужем не была, и меня моя замечательная старшая родственница пыталась наставлять, от чистого сердца абсолютно, в том, как выбирать супруга, она мне говорила: ты не крути носом, ты смотри на главное: если человек не пьет и не бьет — соглашайся и выходи замуж. И, по правде говоря, мне потребовалось приличное время, ну примерно год, чтобы понять, что сегодня вот этот тезис, этот критерий как единственный, он не работает. Не пьет, не бьет — возможно, в ситуации, когда перед тобой стоит задача выжить, этого и достаточно. Но сейчас уже нет. Мы просто другие, и мы назад не отмотаем. Я не смогу себя насильно упростить до такого состояния, чтобы мне от мужа требовалось исключительно чтобы он не пил и не бил. Мне, вот если бы у нас там с Сашей не было какого-то совпадения в векторе ну поиска нашего, да, в стремлении к Богу (простите за высокий штиль, но для меня это, правда, очень важно), если бы у нас не было каких-то общих интересов в области там, литературы, живописи и, простите, нам, правда, было бы сложно.

А. Ананьев

— Хотите упростить свою жизнь... Не свою, жизнь, своей жены — пейте и бейте. Жизнь ее станет проще и счастливее.

А. Митрофанова

— Да, тогда она будет мечтать только о том, чтобы не пил и не бил.

Протоиерей Александр

— К сожалению, и сейчас это бывает актуально. Насчет битья и питья, особенно питья.

А. Митрофанова

— К сожалению, если так. Но к чему я это все говорю? Мы, правда, сейчас другие. И вполне возможно, что представления о радости у нас тоже другие. И это не значит, что это лучше или хуже, это просто иначе. Ну вот на мой взгляд.

Протоиерей Александр

— Знаете, я с вами согласен и не согласен, одновременно. Вот вы литератор, да, — Шекспир жил в XVI веке, если не ошибаюсь, да, там не думаю, что там было в плане выживаемости намного лучше, чем, так сказать, в XX том же, там тоже были всякие события и войны, все такое. Но знаете, его произведения, нельзя сказать, что, его произведения примитивны на фоне выжить. Их современные кандидаты, доктора филологических наук изучают, пишут диссертации там, преподают, ставят пьесы, ставят фильмы. То же самое Гомер, «Илиада», «Одиссея» — это вообще там две с половиной тысячи лет назад, грубо говоря. В принципе, человек, он от Адама и Евы один и тот же в своей сущности. Поэтому нам не надо быть такими, знаете, с превозношением: ну да, там вот эти примитивные существа XIX века, там типа Достоевского и Пушкина, а мы в XXI с нашим зумом, с нашим интернетом, мы, конечно уже совсем другие, высшие.

А. Митрофанова

— Ну отец Александр, я совсем не имела в виду какое-то превозношение. Я, наоборот, я это констатирую с какой-то внутренней болью что ли, что мы просто иные.

Протоиерей Александр

— Мы иные, да.

А. Митрофанова

— И ни в коем случае не сравниваю себя ни с Шекспиром, ни с Пушкиным, не сопоставляю, точнее сказать. А я бы, например, в XIX веке совершенно точно была бы кликушей, со своей вот этой тонкой организаций я бы просто не вынесла всего того труда и физического, и душевного, который выносили на своих плечах наши там прапрапрабабушки, у меня бы психика сломалась, понимаете.

Протоиерей Александр

— Ну если бы вы тогда жили, родились бы в семье крестьян, потому что ну девушки дворянского происхождения часто от избытка чувств падали в обморок. Вот современным девушкам это и не свойственно, а тогда это было как-то даже и нормально. Некоторые объясняют, что они были очень туго затянуты в корсеты, когда они начинали бурно дышать, им не хватало кислорода, они падали в обморок, но думаю все-таки не поэтому. Но если бы крестьянкой вы были, вы бы нормально с четырех лет пололи огород, и все у вас было бы хорошо, и ваша нервная система, она вполне бы адаптировалась. Ну это ладно, так сказать, такие эти модели строить. Дело в том, что понимаете, та, все всякого сомнения, трудность жизни такого катастрофичного характера, как война и голод и так далее, они вскрывают человека, как консервную банку, то есть полностью. И помогают человеку по-настоящему узнать жизнь. Вот я по себе знаю. У меня был такой момент несколько раз в жизни, когда я умирал от болезни — ну совсем мне было плохо, уже врачи смотрели с таким, знаете, уже видел, в глазах читал такое сожаление: вот, такой молодой, и жалко его. И вот я помню, что вот, особенно когда уже священником был такой случай тяжелый, уже сознание терял и так далее, я помню, когда я выжил, какая у меня была благодарность Богу и людям, которые меня спасали, мои прихожане, кстати говоря. А потом это прошло, потому что началась такая спокойная, вполне достаточно успешная жизнь, без каких-то особых стрессов, такого экстремального характера, и это ушло. Я ковидом болел в декабре — тоже там с температурой сорок неделю там — не поймешь, то ли ты выживешь, то ли не выживешь, поскольку народа-то много помирает. И тоже помню, как я молился, как я там любил своих детей, как я с трепетом думал о своих прихожанах. Как я, так сказать, я помню, тогда еще, девять-десять лет назад я вспомнил тех, кто: вот мне Господь даровал жизнь, я буду жить по-новому. Но хватило меня там на пару месяцев этой новой жизни. То есть понимаете, на самом деле вот эти экстремальные вещи, они не то что все по-другому, а наоборот, они часто помогают человеку стать человеком. Помогают человеку стать человеком. Вот мне рассказывала одна моя прихожанка о своей бабушке, периода Великой Отечественной войны, вот как-то она узнала, что ее дочка умирает от голода на оккупированной территории. Вот как это удалось ей узнать, там линия фронта, а она в Сибири жила, достаточно благополучно в материальном плане, ну по тем, так сказать, стандартам. Она продает этих свои коров, продает свиней, продает дом, берет деньги, так переводит в какие-то ценности, наверное. Приезжает из Сибири, переходит линию фронта, приходит в свою деревню, там где-то, так сказать, на оккупированной территории и начинает дочку, семью дочки спасать. Вот что это? Это подвиг. Это не просто выживаемость, это великая жертва и великое бесстрашие ради любви.

А. Митрофанова

— Очень важный вопрос: как же нам все-таки научиться вне экстремальных ситуаций радоваться жизни и ценить то, что мы имеем? Вот об этом хочется поговорить.

А. Ананьев

— «Семейный час» на светлом радио. Сегодня мы беседуем о радости с настоятелем храма Трех святителей в Раменках, протоиереем Александром Никольским. В 44-м псалме, в 8-м стихе говорится: «Ты возлюбил правду и возненавидел беззаконие. Посему помазал Тебя, Боже, Бог Твой елеем радости более соучастников Твоих». Готовясь к нашему разговору, мы с Алечкой вспомнили этот псалом, и я подумал тогда, знаете, о чем, отец Александр: а может быть, мы вообще неправильно пронимаем, что такое радость? Вот наша вот эта собеседница, мама четверых детей, замечательная абсолютно женщина, которая формально делает все, что она должна делать, и больше...

А. Митрофанова

— И спускает с себя семь шкур при этом, понимаете, очень строго с себя спрашивает.

А. Ананьев

— Да, понимаете, то есть она настоящая христианка, нам ее не в чем упрекнуть, но вот радости она не испытывает. Может быть, мы просто неправильно понимаем, что такое радость? Потому что я еще совсем недавно думал: ну что такое радость? Вот когда я испытывал радость? В последний раз я испытывал радость, вот если быть совсем откровенным, такую хорошую радость, когда закончился Петров пост, и любезная моя супруга приготовила мне баранью ногу, фаршированную там чесноком, с прованскими травами...

Протоиерей Александр

— Ну уж так не рассказывайте, а то завидно немножко становится.

А. Ананьев

— А я делюсь радостью с вами, отец Александр. Вот я тогда испытал радость, понимаете. Но радость ли это в том смысле, в котором она имеется в виду вот этом красивейшем, глубочайшем 44-м псалме: «Посему помазал Тебя, Боже, Бог Твой елеем радости более соучастников Твоих». Здесь же не имеется в виду баранина, да ведь, отец Александр? Что же такое радость?

Протоиерей Александр

— Знаете, здесь имеется в виду и баранина тоже. Вот нам же апостол говорит: кто не ест, благодарит Бога — для Бога делает, кто ест и благодарит Бога — для Бога ест и делает. Если мы помолились Богу, поели баранинки, поблагодарили Бога, то вот, так сказать, может, даже в какой-то степени стали причастны Божией благодати, если мы это сделали очень искренне, да, именно в благодарности супруге в данном случае, что она так постаралась, и благодарность Богу, да, что Господь даровал мне такую супругу, и все у нас так хорошо, и можно поесть баранинки. То есть, конечно, если человек уходит полностью во вкусовые ощущения — да, это вот, наверное, не то, что нужно. А вот если человек, вкусно поев, вспомнит о своем ближнем и о Боге, и обоих поблагодарит — это что? Это любовь, где любовь, там и радость о Духе Святом. Поэтому и баранина может недалеко быть от духовной радости. Но на самом деле очень хорошо развернули разговор. Действительно, радость — это то, что Бог дает. Настоящую радость Бога дает. И да, вот у нас нет войны сейчас, такой, ну слава Богу, ну по крайней мере у нас здесь вот, в основной части России. Там есть Сирия там и так далее, к сожалению, идут военные действия, ну а вот тут у нас, слава Богу, нет. Но все равно же война идет, и война эта идет в нашей душе. И ты можешь попасть в эти, если хотите, экстремальные условия и по-настоящему познать жизнь, если ты просто читаешь вечернее правило. Но читаешь его не как некий текст такой филологический, да, на церковнославянском, а это у тебя происходит встреча с Богом, а это может произойти для грешного человека через покаяние. Вот ты каешься, и ты действительно начинаешь чувствовать основы жизни. Просто основы жизни. И Бог за твое стремление к Нему через, так сказать, покаяние, через исполнение его заповедей, Он тебе дает это переживание, так сказать, благодати Божией, дает благодать Божию. Поэтому нет войны, но война идет духовная — наша брань не против плоти и крови, а против духов злобы поднебесной — эта война идет все время.

А. Ананьев

— Правильно ли я вас понял, отец Александр? Вот в данном конкретном случае вот этой маме четверых детей можно было бы дать следующий совет: важно ощутить основу жизни и стремиться к Богу через чтение утренних и вечерних правил, и это привнесет радость в вашу, в общем, успешную, стабильную, сбалансированную, счастливую жизнь. Единственное, чего вам не хватает, это утренних и вечерних правил. Потому что я сейчас читаю ее сообщение, я понимаю, что там ни слова о вечерних и утренних правилах нету.

А. Митрофанова

— Ой, ну слушайте...

А. Ананьев

— Я хочу простой рецепт.

А. Митрофанова

— А нет простых рецептов. Я бы, по правде говоря, вообще в такой ситуации подумала бы, как себя разгрузить немножко.

Протоиерей Александр

— Вы знаете, прежде всего надо немножко подойти смиренно. Ведь человек хочет сам — это ошибка. Ошибка таких максималистов. Ну, с одной стороны, все хорошо, человек хочет хорошего. Но мы не можем вот то, что в нас заложено, вот это желание хорошего, это желание абсолюта, если хотите, мы не можем это, так сказать, реализовать, в силу нашей греховности. Это даже вот известно в творчестве — творческая задумка, реализация творческого процесса, она весьма разная бывает. И вот здесь надо просто уповать на помощь Божию. Вот человек сделал, и у него немножко получилось. Но не совсем хорошо, не абсолютно, но получилось, и он радуется. Вот я как раз такую женщину знаю, которая тоже многодетная, тоже, так сказать, ну обычная достаточно женщина там, не святая, но верующая, глубоко верующая, и вот она радуется жизни. И у нее много проблем в семье. Там взрослые дети, свои проблемы серьезнейшие, когда идет эта молодость, становление человека — 20, 21, 23 года, если вы помните, да, по себе сейчас вспомнить, все очень непросто бывает. Но она радуется. И вот эта радость, что она радуется жизни, радуется, что есть дети, что можно с ними попеть песни под гитару, там православные или там какие-то романтические. И дети с их проблемами, они начинают отогреваться у этой матери своей душой, потому что она их любит. А не просто на них смотрит таким скорбным взглядом: бедные мои дети, вы обречены на страдание. Тоже, кстати, бывает такое, встречал. А она их любит. И это, кстати говоря, зарок того, что ее дети будут верующими. Она через себя, радуясь, то что дал Бог — это не много, это не что-то такое вот, знаете, мой ребенок там президент Соединенных Штатов, вот радуйтесь, да, или там России. Нет, это обычные дети. Но она радуется. Она радуется, потому что она их любит, несмотря на их большие проблемы. А их проблемы, она верит, что Господь поможет ее детям, по ее молитвам, так сказать, эти проблемы решить. Понимаете, смирение, такой смиренный подход к своим возможностям и смиренный подход, так сказать, вот к ситуации.

А. Митрофанова

— Отец Александр, у меня, конечно, нет четверых детей. Но я наблюдаю среди своих подруг многодетных порой такие ситуации: они вымотаны просто вусмерть, понимаете.

Протоиерей Александр

— Да.

А. Митрофанова

— Тут уж не до того, чтобы вот попеть песни.

Протоиерей Александр

— А зря.

А. Митрофанова

— Потому что чтобы попеть песни, это тоже надо, знаете, какой-то ресурс внутренний иметь. А они истощены просто, понимаете, они просто вымотаны и истощены.

Протоиерей Александр

— А вы знаете, можно плюнуть на лишнюю стирку, не запустить, что-то попроще приготовить и попеть песни.

А. Митрофанова

— Вот.

Протоиерей Александр

— Понимаете, то есть, надо все-таки в жизни выбирать главное. Мы для чего живем-то? Для чего мы детей рожаем? У нас какой-то технологический процесс по рождению детей, а потом их кормежки и воспитания? Нет, так это не будет радости человека, родителя. А что они-то увидят? Замотанную маму? Они скажут: нет, мам. Многодетность? Мы по тебе видим — что-то не то, вся эта многодетность.

А. Ананьев

— Отец Александр, а у меня возникло предположение: а может быть, вся проблема в том, что мы русские? Не так давно читал даже не исследование, а скорее наблюдение друга-музыканта, он сказал, что вот вы не обращали внимание, а все наши песни, на которых мы выросли, из детских мультфильмов, они все минорные, они все грустные. Даже про день рождения, они грустные: «Пусть бегут неуклюже пешеходы по лужам, а вода по асфальту рекой...» То есть там, в принципе, ну как-то глубоко есть какая-то радость и свет, но, в принципе, все довольно грустно. И ну вот взять хотя бы итальянцев, ну у них как бы радость, они созданы из радости.

А. Митрофанова

— Естественное состояние.

А. Ананьев

— Денег нет? Отлично! Еды нет? Прекрасно.

А. Митрофанова

— Нет, еда есть всегда. И грузины.

А. Ананьев

— Грузины, да, они всегда тоже радуются. А у нас: «Во поле березка стояла». Может быть, мы просто не созданы для радости?

Протоиерей Александр

— Ну вы знаете, просто у русского народа — ну это не мои мысли, естественно, мы тоже их читали у разных философов, там культурологов и так далее, у них, у него очень заострено вот это вот, так сказать, стремление обрести смысл жизни. Очень обострено. Вот нам надо строить Царствие Небесное на земле — коммунизм, тогда у нас все хорошо получается. Мы там готовы умирать на гражданской войне, но цель великая, так сказать, там еще что-то. Вот когда великая цель — это вот для нас нормально. Ну это все, так сказать, там двадцать миллионов погибло — это уже рабочий процесс. Вот нам поэтому, как некоторые философы называли, включая Достоевского, или даже, может быть, пораньше, с Хомякова, что русский народ богоносец. Не богоизбранный, как древнееврейский народ, а богоносец. Почему? Не то что он лучше всех остальных, а то что он без Бога, как Достоевский говорил, он без Бога превращается в свинью. Поэтому вот нам это вот в какой-то, напрямую искания мальчиков у Достоевского, или там опосредованно, то что было в коммунистическом движении, тоже какие-то принципы, которые уходят за границы моей жизни, да, я вот унавожу, да, я погибну, но будущие поколения будут жить при коммунизме. То есть это тоже такая вера в чистом виде, можно сказать, и жертвенность в этой вере, в своем роде. Поэтому вот это нам близко. И мы поэтому чувствуем трагизм жизни, что вот да, вот любовь, любовь, а мир, извините, во зле лежит, и мы не можем это залить, так сказать, вот делать вид, что да вот только там футбол, немножко вина и все нормально. У нас вот это вот не приходит. Даже алкоголизм, который тоже проблемой в нашем народе бывает, это тоже вот: а чем жить? А жить нечем, начинаю пить. Ну вот это вот...

А. Ананьев

— Ну это тоже своего рода поиск радости,

А. Митрофанова

— Да, поиск радости, да нет, это уже не поиск радости, а поиск, тупик и невозможность ответить: а как вот сочетать то, что у меня в душе, стремление к абсолюту и то, что я вижу везде в окружающем мире, и в себе самом в том числе? Поэтому выход из этого для всех народов, а для нас, может, даже в наибольшей степени — это вера в Бога, что да, Бог, да мы несовершенны, да, мы во грехе, но все равно Бог нас любит, и нас ждет великая радость. И она может начаться здесь, в этой жизни, в этой семье, понимаете. Вот я неслучайно рассказал про эту женщину — она обычная женщина, не то что там какая-то, по ночам не спит, всенощное бдение, ночь не спит, днем там, как Ксения Петербургская, работает. Она обычная женщина, там и какая-то обидчивость, еще что-то, она в Бога верит. И за это, за ее веру, за ее какую-то жертвенность, Бог ей дает. А как дает, тоже слышу: многодетная мама спрашивает у этой женщины: радость когда-то будет? Это тоже было тогда четверо детей, сейчас больше. Когда радость будет? Когда смиришься, когда поймешь, что Бог дает. Бог дает. Не ты там вот сейчас построил коммунизм в отдельно взятой семье, Царствие Небесное в отдельно взятой семье. А тебе Бог дает. Ты смиренно работай, а Бог тебе даст.

А. Ананьев

— Сейчас мы прервемся ровно на минуту. А через минуту мы с Аллой Митрофановой познакомим вас с десятью дементорами XXI века. Ну и заодно объясним тем, кто не знает, кто же такие...

А. Митрофанова

— Дементоры?

А. Ананьев

— Дементоры. Не отходите далеко, будет увлекательно и — хо-хо-хо! — страшно.

А. Ананьев

— «Семейный час» на светлом радио возвращается в эфир. Здесь Алла Митрофанова...

А. Митрофанова

— Александр Ананьев.

А. Ананьев

— И настоятель храма Трех святителей в Раменках, протоиерей Александр Никольский. Прежде чем я, как и обещал, познакомлю вас с десятью дементорами, хочу спросить вас вот о чем, отец Александр. Вы сказали немало о Божественной природе радости. Правильно ли я тогда делаю вывод, что радость — это то чем человек не может управлять. Вот есть воля Бога — будет радость, есть воля Бога — будет вот эта Божия благодать, а нет — ну смирись. Ты не можешь взять и на пустом месте сказать: так, у меня давно не было радости, давай я сейчас что-нибудь придумаю, и у меня будет радость. Не бывает такого. Это не зависит от нас. Правильно я это понял или нет?

Протоиерей Александр

— И да и нет. Это действительно не зависит от нашего вот этого щелчка пальцев, а там вот сейчас многие в зуме сидят, так раз — зумчик нажали — друг друга увидели, все хорошо. Так вот с радостью так не сработает. Но сказать, что это не в нашей власти совсем — нет. Есть Евангелие, есть заповеди Божии — если я их исполняю, Господь вселяется в мою душу. Просто это происходит не по щелчку пальцев, а благодаря определенному духовному труду. Но Господь обещал, и Он Свое обещание сдерживает, в отличие от нас.

А. Ананьев

— То есть, как вы утверждаете, сытость — это следствие труда физического, а радость — это следствие труда духовного.

Протоиерей Александр

— Совершенно верно.

А. Ананьев

— Я обожаю понятные, короткие, однозначные и универсальные формулы. Спасибо вам, отец Александр. Итак, мы подошли вплотную к тому, о чем мы с Алечкой вам уже намекнули. «Они живут во тьме и гнили, принося уныние и смерть. Они страшны тем, что высасывают душу из всего живого. При приближении их человек испытывает холод, а также необъяснимые приступы страха и отчаяния. Они питаются радостью и счастьем, оставляя взамен боязнь и уныние».

Протоиерей Александр

— Это бесы что ли?

А. Ананьев

— Это не коллекторы... Это придумала Джоан Роулинг, автор «Гарри Поттера», они называются дементоры, они охраняли тюрьму эту, Азкабан, я не помню, такие черные, рваные, летали и всех пугали отчаянно. В общем, самые страшные существа на свете. Но самое главное, в нашем контексте, что они питаются нашей радостью.

А. Митрофанова

— Высасывают радость из человека,

А. Ананьев

— Высасывают радость из человека, оставляя в человеке только боязнь и уныние. Ну понятно, что это сказочные существа, но в нашей жизни, как мы вот с Алечкой подумали, тоже есть место этим самым дементорам. И мы даже сформулировали десять таких дементоров, которые высасывают радость из человеческой жизни. Мы вас сейчас с ними познакомим. Итак, это ненависть, это спешка, которая стала привычкой, это патологическое стремление к идеалу — начиная от шкафа, заканчивая мужем, или наоборот, это избыток негативной информации, это подавление эмоций, проблемы со сном, зависимости. Причем разные, начиная с зависимости от...

А. Митрофанова

— Соцсетей.

А. Ананьев

— Да, соцсетей, телевизора, смартфона, заканчивая зависимостью от бараньей ноги с чесноком и прованскими травами. Это разочарование, это работа — как слишком много работы, так и ее отсутствие. И, наконец, это беспорядок, который тоже лишает радости. Ну вот меня точно лишает радости, я не могу вообще испытывать какие-то позитивные эмоции, если вокруг меня беспорядок. Вот такие десять дементоров. А как вы считаете, отец Александр, вот такой подход правильный или нет? Попытаться понять вообще, что тебя лишает радости и попытаться либо избавиться от того, что становится преградой, либо привнести то, что подарит тебе радость.

Протоиерей Александр

— Знаете, действительно да, в этом разобраться. Вот я, к сожалению, имею свой горький опыт: действительно, гаджеты, интернет лишает радости. И как раз не потому, что я, допустим, могу прочитать негативные новости, нет, даже не это. А вот сама зависимость, допустим, от этих новостей, это зависание в интернете, да, неважно на чем, у каждого свои тараканы, что называется, да, вот это опустошает душу. И это я заметил и по себе, и по другим, что, когда человек вроде сначала зависает, допустим, там на политических новостях — ну это больше мужчинам свойственно, да, или там еще что-то, он потом легко готов уже и на какие-то более серьезные гадости, уже такие явные гадости, так какое-то расслабление души наступает у человека. Расслабление души. Поэтому, конечно, ну а уж когда там какую-нибудь гадость в интернете посмотришь, там уж совсем на душе плохо. Поэтому, конечно, интернет — это очень серьезная вещь, которая действительно нас лишает радости. Я не говорю про работу, допустим, в интернете, да, сейчас, особенно вот в наш период пандемии, там многие на удаленке, это как раз работа радости не лишает, наоборот, это может быть творчество. На самом деле печатать на машинке, как там наши предки, или печатать на компьютере, разницы никакой нет, но компьютер просто удобнее, потому что можно там все изменить, переформатировать и так далее. А вот именно зависимость от чего-то, допустим, от интернета, вот это лишает радости. И вначале все эти зависимости, как и другие вещи, не только интернет, они дают как бы радость — то есть идешь с работы, думаешь: вот сейчас я сяду в любимые там соцсети, сяду в любимые политические сайты, там или еще что-то и немножко «помедитирую», в кавычках. Это вначале — какой-то там месяц, год, ну еще какое-то время, аж слюнки текут, что называется. Это то же самое, что с алкоголизмом: вначале пьешь — вроде все хорошо, потом уже все хуже, хуже. Так и здесь. Это обычное развитие греха, это грех, а грех лишает радости.

А. Митрофанова

— Вы знаете, по поводу соцсетей я обращаю сейчас внимание, как многие священники говорят, соцсети — это витрина, такая картинка, где каждый старается представить улучшенную версию себя.

А. Ананьев

— Мы с тобой обычно наоборот делаем.

А. Митрофанова

— Люди, которые смотрят эти витрины, начинают сравнивать себя, свою реальную жизнь с вот этой самой витринной, то есть такое некорректное сравнение, но человек об этом не знает. И это тоже его лишает радости. Он видит обертку, фантик яркий, не зная, что стоит за вот этим образцово-показательным порядком, красотой, гламуром и так далее. И лишний раз хватается за голову: а что же в моей-то жизни не так? И как же моя реальная жизнь отличается от тех замечательных картинок, которые я вижу. Вот отмечают, что это сейчас прямо тоже стало проблемой. Отсюда может чувство зависти рождаться — ну это как самое простое. Более сложное, в основе которого тоже может быть чувство зависти, недовольство тем, что есть у тебя, ну там тщеславие, гордыня, понятно, мы знаем, что гордыня вообще мать всех грехов, вот если там глубже копать, может быть, и до нее тоже доберешься. Уязвленное самолюбие или что-то еще, что вот у соседа лучше, пока он туда, лучше, чем у меня. И это, получается, тоже высасывает как-то из нас энергию, силы и так далее. Вот, скажем, там смотрит какая-нибудь многодетная мама Инстаграм (деятельность организации запрещена в Российской Федерации) другой мамы, образцово-показательной на картинках — у нее все дети ухоженные, причесанные, у нее муж там вообще неотразимый и все на свете, и дома полная чаша, и прочее. А у нее все рассыпается там, валится из рук, потому что она чудовищно устала и вообще сейчас не тянет. И вот она начинает себя, может быть, еще глубже загонять по этой причине. Как думаете, возможно, это, нет, отец Александр?

Протоиерей Александр

— Конечно. Но только я вот знаю немножко изнанку, ну так, как священнику приходится сталкиваться. Да, там все образцово, упаковано, но там два миллиона вкладывается ежемесячно, два миллиона рублей, конечно, не долларов, за всю вот эту упаковку. Там группа психологов, группа менеджеров, реклама идет такая скрытая, за это платят хорошие деньги, и все эти деньги идут, из два миллиона пятьсот тысяч или сколько-то на семью там, а полтора миллиона это на вот создание этой обертки. А на выходе вот то, что где-то я смотрел в интернете сведения, там образцово-показательная пара блогеров, и блогер убил блогершу, еще и скрыл это, пытался скрыть это убийство. Потому что каких-то там мотивов, ревность или еще что-то. Поэтому это действительно упаковка. Но тут не надо пенять, что вот, мы в такое время, нас обманывают, там на самом деле все очень ну неправда, а вот нам эту упаковку показывают, мы завидуем — а не надо на это ориентироваться. Вот моя супруга лет, наверное, десять назад или даже больше сказала, а что мне читать про всяких этих педагогов? Там Макаренко, современных каких-то даже, может быть, мамочек, которые реально, у них там лучше получается. Вот я знаю там пару, они там родили троих детей и еще там усыновили человек шестнадцать там, на Дальнем Востоке. И еще хотят. Ну вот люди как-то, ну вот это их, как-то у них какая-то сила. Вот с тремя иногда люди не знают, что делать, а тут эти усыновляют, и у них получается — ну, слава Богу, порадуюсь за них. И моя супруга сказала: но я-то не такая, я никогда не буду вот как Макаренко, как еще кто-то, какие-то мамочки, которые там что-то такое делятся, потому что я другая. Я должна исходить из своей жизни, из своих возможностей. А все это позиция смирения, я считаю, что это очень хорошо. А когда, конечно, все время смотреть, то тебя кто-то обязательно обманет, это обман, вы правильно сказали. Ну а зачем вставать в такую позицию, что тебя, ты как бы уже предрасположен к обману? То есть ты живи своей жизнью, просто ты не будешь знать, что эта вся обертка два миллиона стоит, ну и что? Вот живет женщина, вот у нее красивая жизнь — да слава Богу, а у меня своя жизнь. У меня свой муж, замечательный человек. Ну там недостатки определенные, но все равно я его люблю. У меня дети, тоже там, может не так все хорошо, но я их люблю, это мои дети, я их люблю. Я в них вкладываю ту душу, которая у меня есть. И тогда эти все, так сказать, какие-то упаковки, все эти конфетные обертки, они не будут на человека влиять. Да он в принципе не будет этим заниматься, а зачем? Зачем мне это смотреть, когда вот у меня есть чем заняться: у меня есть дети, о которых надо заботиться, у меня дети, которым надо дать радость, вот как мы сейчас об этом говорим, попеть с ними песни. Ну что я буду смотреть, как кто-то где-то на Мальдивах отдыхает? А я возьму, попою песни на своей даче, пожарю шашлык, мне будет весело. И в реальности может так оказаться сейчас сплошь и рядом, что этой женщине, простой такой, на своей простой даче с шестью сотками, будет реально более радостно, чем вот этой абстрактной нашей женщине на Мальдивах, которая обертка-то она красивая, а суть-то она там бывает достаточно гнилая. Я не имею в виду никого конкретно, никого не осуждаю, и никого конкретно в виду не имею, но просто вот у нас такой общий подход.

А. Ананьев

— «Семейный час» на светлом радио. Алла Митрофанова и Александр Ананьев. И настоятель храма Трех святителей в Раменках, протоиерей Александр Никольский, который сейчас, я не знаю, обратили вы внимание на это или нет, отец Александр, сказали потрясающе важную вещь. Я сформулирую ее максимально коротко: радости у того больше, кто ею делится. А тот, кто ею не делится, у того радости и нет. И нет ее не потому, что там что-то, а просто он ею не делится.

Протоиерей Александр

— Да.

А. Ананьев

— Попробуйте делиться радостью, и тогда ее у вас будет больше. Кстати, не так давно Алечка заметила еще одну удивительную штуку: денег у того больше, кто ими делится.

А. Митрофанова

— Да это не я заметила, это, извините, закон жизни такой.

А. Ананьев

— Да, то есть деньгами люди делятся не потому, что у них их много, а у них их много, потому что они ими делятся. Это удивительный абсолютно феномен.

А. Митрофанова

— Ну или достаточно. Не много, а достаточно.

А. Ананьев

— Необъяснимый ни одной экономической теорией, но чем больше ты даешь, тем больше у тебя есть. И как это происходит, я до сих пор не понял. Но я пробовал три раза — это действительно работает.

Протоиерей Александр

— Вы знаете, у нас тоже на заре наше семейной жизни мы решили деньги подсчитывать, как положено: семейный бюджет, тетрадочку завели. Начали подсчитывать деньги, и они исчезли. Мы эту тетрадочку выбросили, стали жить так, по наитию в финансовом плане, и они опять появились. Вот я это не шучу, не утрирую, а буквально так и было.

А. Митрофанова

— Вот Александр Владимирович тут наехали в процессе разговора на детские песни, на которых мы росли, а я сразу вспомнила: «Поделись улыбкою своей, и она к тебе не раз еще вернется».

А. Ананьев

— «И она к тебе не раз еще вернется...» — это тоже минор, грустная песня.

А. Митрофанова

— Но она правильная, то есть в нас это заложено на самом деле с детства. Ну не знаю, может быть, разучиваемся как-то со временем.

А. Ананьев

— Тоже так грустно: «Поделись улыбкою своей...»

А. Митрофанова

— Да не так они поют. Ты мультик давно смотрел.

А. Ананьев

— «Этот стон у нас песней зовется».

А. Митрофанова

— Отец Александр, ну скажите.

Протоиерей Александр

— Ну вы знаете, настоящая любовь она, конечно, минорна. Вот такая тарантелла — это бывает такая очень легкая влюбленность, такой, знаете, флирт, да, вот. А когда настоящая, глубокая любовь — это немножко из другой песни, по другому поводу — это праздник со слезами на глазах. То есть настолько это глубокое чувство, что это я часто наблюдаю, чаще у женщин, но и у мужчин, но реже. Когда они начинают там вот каяться в грехах, в плане детей, что они там не додали им, еще что-то, вот у них такая глубокая любовь к ним, у них наворачиваются слезы, понимаете, то есть они их любят, у них наворачиваются слезы. И это, конечно, намного, ну даже не сравнить с этим, просто какая-то там, знаете, выбежал там, так сказать, сплясал. Это, конечно, намного боле глубоко.

А. Митрофанова

— Отец Александр, если позволите, хочется вернуться еще к списку дементоров, который тут Саша составил. Не успеем поговорить, наверное, обо всех из этих пунктов, но на одном из них все-таки хочу попробовать остановиться — спешка. Спешка, суета, может быть, как одна из причин, по которой мы теряем радость в жизни. Не знаю, как это взаимосвязано, может быть, знаете, радость, ведь она, как говорят, в мелочах и в умении, как следствие, их замечать. А спешка и суета — это когда у тебя в голове список из двадцати пунктов, которые тебе необходимо сделать успеть в течение дня, ты мечешься от одного к другому и, как следствие, не замечаешь того золота, которое Господь вот так вот время от времени нам подбрасывает, а то и постоянно нам подбрасывает. Счастливы действительно те люди, которые умеют видеть это золото или там цветы от Господа Бога в своей жизни и радоваться мелочам. Часто бывает, что мы, правда, заряжены на выполнение плана, имеем перед глазами распорядок дня и список дел и, как заведенные, белкой бегаем по кругу. Пусть даже и с благой целью обеспечить мужа, детей всем самым необходимым, но утрачивая, вымывая из себя что-то очень важное, что связано с импровизацией, с творчеством.

А. Ананьев

— Некоторое время назад, кстати сказать, я вспомнил, в программе «Вопросы неофита» с иеромонахом Макарием Маркишем я узнал удивительную штуку: оказывается, перевод великопостной покаянной молитвы, он не совсем точный. «Дух праздности, уныния...»

А. Митрофанова

— Любоначалия и празднословия.

А. Ананьев

— Да. Вот то что дух уныния — вот слово «уныние» переведено не совсем верно. В оригинале его следовало бы перевести как многоделание, суета и именно спешка, и это именно то, что отталкивает нас от радости и от Бога.

Протоиерей Александр

— Ну наш мир, он уже давно, так сказать, с сумасшедшими темами, и это все еще больше убыстряется с каждым десятилетием. Вот там цифровизация нашей экономики, нашей жизни, она еще больше, так сказать, может нас, так сказать, этот темп еще больше увеличить — это да, тут действительно проблема. Но даже не то, что наша жизнь так построена, а то что, так сказать, там герои Достоевского могли другого прождать там три часа и потом, не дождавшись, пойти домой, у нас это, по-моему, просто невозможно. 15 минут не пришел — все, так сказать, время ушло, а то и 5 минут. Поэтому дело в том, что когда ты так спешишь, ты жизнь-то не видишь. Знаете, как вот если сесть в какой-то скоростной аппарат, допустим, машину, да, хороший автобан, прямой, и там километров 200–300, там не знаю, сколько там машина может дать — и ты ничего не увидишь за окном. Знаете, такое мелькание, мелькание, ты вроде все едешь все хорошо, ты едешь, за тебя кто-нибудь работает, и за рулем у тебя все хорошо, а ты проехал страну — ты ее не увидел, чем Германия от Франции отличается, ты не понял, потому что ты так проскочил по-быстрому и все. Ну автобаны хорошие, примерно эти елочки, березки или что там у них, осинки, тоже все одинаковые, ну вот какая-то вот, знаете, просто мелькает, так и жизнь. Ты жизни не видишь. У тебя список дел, ты их выполнил, они тебе радости на самом деле не принесли настоящей, ну очень поверхностно. А жизнь ты не увидел. Особенно это касается личных отношений. Вот и эти цели часто, которые мы ставим, эти цели, они не те вообще в принципе, это не те. Вот я сделал карьеру. Ну, допустим, вот я сделал карьеру, а детей не воспитал, а детям недодал любви. Это я просто цитирую исповедь мужчин, успешных по жизни, даже очень успешных, даже очень богатых. У них, может быть, еще больше это переживание, потому что они, может, добились того, что другие никогда в жизни не добьются. И добившись этого, они особенно почувствовали свою нищету, что они очень главное упустили. Кто-то другой думает: ну вот если бы у меня было там такое положение, вот я был бы счастливым. А они это уже имеют. Они это уже имеют, и имея это, они особенно почувствовали, что вот они оказались ни с чем. Поэтому все-таки ставить себе надо духовные цели. Иногда тоже просыпаюсь, думаю: Господи, а как мне все дела сделать? Это невозможно. Потом думаю: ну как Бог даст. Начинаешь их делать там одно за другим, как Иоанн Кронштадтский советует: ты одно дело делай, другое... Феофан Затворник точнее: одно дело делай, о другом не думай. Вот начинаешь делать одно, другое, третье, потом, знаете, как-то все складывается аккуратненько: вовремя подходит автобус, электрички, так сказать, проходишь без пробок на автомашине — ну Бог помогает. И все как-то, вот ты понимаешь: ну а что я-то? В делах даже светских — и то Бог, вот Он помог — и все было легко, и двадцать дел переделал легко, и не переживал даже особенно. А когда там я сам, сам, надо все вот это — ну это главное ты упустил. И тогда ты проделал дела и у тебя что — благодарность Богу: Бог со мной это все сделал, слава Богу, как хорошо все получилось, потому что Бог помог. А то два сделал — весь уставший, озверевший, раздраженный, так сказать, поскольку ну физическая энергия теряется все равно на все дела, так сказать, и радости никакой нет. Поэтому надо первое — ставить цели основные духовные, а потом даже в процессе, а делать все равно дела делать надо, нас кормить никто не будет, надо деньги зарабатывать там, все такое. И карьеру надо делать, в принципе. Плох тот солдат, кто не хочет стать генералом. Вот, так сказать, тогда... Ну ты это делай с Богом. С Богом это делай.

А. Ананьев

— Как говорится, если Бог на первом месте, то все остальное на своем. Спасибо вам большое, отец Александр, за то что поразмышляли с нами этот час о простой человеческой радости. И, может быть, я очень надеюсь, что кому-то это подскажет, как жить так, чтобы завтра проснуться чуть более радостным, чем вот сегодня.

А. Митрофанова

— С улыбкой на лице.

А. Ананьев

— С улыбкой на лице. Спасибо вам большое.

А. Митрофанова

— Вам спасибо за разговор.

А. Ананьев

— И на этом наш радостный разговор за семейным столом подходит к концу. Настоятель храма Трех святителей в Раменках, протоиерей Александр Никольский, ведущая Алла Митрофанова...

А. Митрофанова

— Ведущий Александр Ананьев.

А. Ананьев

— Вернуться к этому разговору вы всегда можете на нашем сайте https://radiovera.ru/ и, кстати, послушать все остальные выпуски программы «Семейный час». Ну а мы встретимся с вами ровно чрез неделю. Радуйтесь, друзья. Пока.

А. Митрофанова

— До свидания.