«Радость Светлой седмицы». Священник Константин Кокора

У нас в гостях был клирик Крестовоздвиженского храма в Митине священник Константин Кокора. Мы говорили о значении праздничных дней Светлой седмицы, о Причастии в этот период и в другие дни года.

Ведущий: Александр Ананьев

---

Указом Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла № У-02/158 от 15 октября 2024 года иерей Константин Кокора запрещен в служении сроком на три года.

---

А. Ананьев

— Христос воскресе, дорогие друзья! «Светлый вечер» на Радио ВЕРА, «Вопросы неофита». Первый день Светлой седмицы — такое время, когда даже слова, соответствующие радости и важности момента, подобрать трудно. Да, вокруг все те сложности, которые мы испытываем уже довольно давно — они остаются. Трудности остаются, вопросы, сомнения остаются... И даже страх остается. Но та радость, которую мы встречаем вот в эти дни — она затмевает все: Христос воскресе!

Я — Александр Ананьев... Конечно же, и сегодня можно говорить о чем угодно... Но о чем имеет смысл говорить в «Вопросах неофита», кроме как о Пасхе, о Христе, о первом дне Светлой седмицы, который у нас сегодня, 25 апреля? И очень радостно, что в гостях у нас я приветствую дорогого друга Радио ВЕРА, замечательного, хоть и молодого, но уже очень опытного священника, клирика Крестовоздвиженского храма в Митине священника Константина Кокору — добрый вечер, отец Константин!

Свящ. Константин

— Воистину воскресе Христос! Добрый вечер, Александр!

А. Ананьев

— Воистину воскресе! Здравствуйте!.. Ммм... Видите, даже какой-то первый вопрос... Хочется праздновать — чего разговаривать... Однако, у неофита всегда вопросов много. Действительно ли Светлая седмица начинается в понедельник? Просто важно понять, когда что заканчивается, когда что начинается... И почему все-таки Седмица, а не Неделя?

Свящ. Константин

— Да, ну здесь разность самих слов «седмица» и «неделя». Чаще всего, точнее, всегда вообще неделей называется воскресный день...

А. Ананьев

— Неделей же называется с понедельника по воскресенье...

Свящ. Константин

— Да — в миру. А в церкви все немного по-другому... А седмица — это именно семь дней. Начинается все с Пасхи, естественно — поэтому здесь не ошибешься в плане того, что постоянно радуешься, постоянно ликуешь оттого, что Христос воскрес. А значит, жизнь станет... и уже стала какой-то другой. И поэтому семь дней эти — это время особой радости, особого такого присутствия Бога среди нас... Хотя Он всегда среди нас. Это для нас просто характерно как-то менять свое восприятие мира — то мы постимся, то мы радуемся; а потом опять постимся, и опять радуемся... Потому что, пока мы во времени и пространстве живем на этой земле, все у нас не так однозначно — как будет в Царстве Божием, дай Бог...

А. Ананьев

— Так... А Пасха все-таки была в ночь с субботы на воскресенье — хочется прямо по часам посмотреть...

Свящ. Константин

— Да, прямо по часам: Пасха наступила — пасхальный день мы празднуем, воскресный день. И все — начинается Светлая седмица...

А. Ананьев

— Именно с ночи с субботы на воскресенье?

Свящ. Константин

— Да. Ну, Пасха — это что-то такое вне времени, но именно от этого дня мы исчисляем как раз семь дней до следующей субботы. До Всенощного бдения, перед которым на 9-м часе закрываются царские врата — хотя они всю Светлую седмицу были открыты — опять же, символ присутствия этого Царства Божия уже здесь, непосредственно среди нас... Они закрываются, показывая тем самым, что еще тоже продолжается празднование, но некое другое вот его измерение...

А. Ананьев

— Это время особых правил — не хочу говорить это слово, но другого не могу придумать... Начинается другая жизнь на Светлой седмице, подобной которой нет ни в одной другой неделе годового круга. И она сопряжена с иными правилами...

Первое правило, которое я узнал, четыре года назад крестившись — что любому можно подняться на колокольню и звонить в колокола — даже мне никчемному... И мне там будут рады... И я даже проверил — поднялся на колокольню храма святителя Николая в Кузнецах — и мне там были рады! Я там познакомился с прекрасным звонарем — это была девушка из духовной академии. Мы до сих пор с ней дружим, это был просто подарок от Бога, и этот человек, и этот опыт. Ну, мы еще поговорим об этом — это забавные такие народные, даже не совсем церковные традиции?..

Свящ. Константин

— Нет, на самом деле, это церковные традиции. Еще в уставе 6-7 веков было прописано, что все люди встречают этот праздник в том числе звоном колоколов. Поэтому это как раз древняя такая традиция. На Руси она прижилась, потому что в принципе у нас характер такой веселый, мы любим праздновать, потому традиция нам пришлась очень кстати — все это любят, все залезают на колокольню, даже люди специально приходят ради этого. Особенно это детям нравится. Потому что это праздник, это здорово — когда еще ты сможешь это сделать...

А. Ананьев

— И так сощурившись с недоверием — отец Константин, даже на колокольню Храма Христа Спасителя?

Свящ. Константин

— Я не лазил — наверное... Я один раз только за всю жизнь сподобился это сделать в Троице-Сергиевой лавре... Я думаю, везде абсолютно — а чем этот храм отличается от других храмов... Думаю, везде...

А. Ананьев

— Ну, это объект федерального значения... Там ФСО, все дела...

Свящ. Константин

— Ну, это же Пасха...

А. Ананьев

— Вот как мне нравится такая логика! «Ну, там же ФСО...» — «Ну, это же Пасха!»... И Пасха важнее, чем все эти государственные органы... Дай Бог, чтоб так и было. Но это не единственное правило...

А, кстати — раз уж мы заговорили, давайте закончим эту тему... Любой — имеется в виду, что не только тот, для кого Пасха — действительно главный праздник в году, но и с улицы любой может подняться на колокольню и позвонить? Не будет никакого...

Свящ. Константин

— Дресс-кода?

А. Ананьев

— Дресс-кода, правил, пароля...?

Свящ. Константин

— Нет, вот в этом вся и Пасха! Помните, даже еще в огласительном пасхальном слове Иоанна Златоуста говорится, что приступите к трапезе вообще все присутствующие! То есть, все, кто хочет насладиться — все приступите: постящиеся и непостящиеся, пришедшие к первому часу или к одиннадцатому — и он такими рассуждениями показывает, что Пасха для всех на самом деле! Другое дело, что люди по-разному это воспринимают...

Но даже в этом церковном обряде... Ну, колокола — без колоколов вообще можно обойтись всю жизнь... Но есть в нем некое миссионерское значение — потому что человек через это может прийти к Богу. Он порадуется, он увидит, что к нему нет никаких правил, никто у него ничего не спрашивает, ему все рады, что он поднялся на эту колокольню — и через это тоже человек может воцерковиться...

Поэтому церковь, понимаете... Даже врата церковные открываются — показывая, что Царство Божие — оно здесь, среди нас. Эти врата открыты, все видно, доступно и так далее. Уникальное время...

А. Ананьев

— Уникальное время, когда можно практически все... Но есть вещи, которые делать нельзя. Для меня это стало открытием в свое время — на Пасху не венчают браки! И вот это странно. Ликование, праздник... Почему бы в этот период ликования не обнять человека, которого ты действительно любишь и с которым даешь обет Богу провести всю оставшуюся жизнь, и не пойти под венец?

Свящ. Константин

— Ну, может, чуть-чуть стоит подождать — говорят, на «красную горку» огромное количество венчаний, и все те, кто ждал этого момента, могут это сделать. Но смысл, по всей видимости, такой, что частные наши радости — они как бы растворяются во всеобщей нашей радости Воскресения... И мне кажется, есть еще смысл в воспоминании слов Христа, что «не выходят замуж, не женятся, а пребывают как ангелы на небесах» — вот все-таки пасхальное время есть особое время наступления вот этого Царства Божия... Поэтому сколько-то человеку дается времени подождать — чтобы он свои какие-то нужды, хоть они и всячески приветствуются Церковью, смог отложить на какое-то время...

А. Ананьев

— А я сейчас скажу, наверное, крамолу — но она довольно точно отразит суть моего вопроса. Получается, что Светлая седмица — это пост со знаком плюс? Потому что, если я правильно понимаю, все равно требуется воздержание, от человека все равно требуется ограничение, все равно требуется вот это и вот это не делать... Но если в пост это со знаком «минус» — условно, не в смысле «плохо» или «отрицательно», просто по одну сторону шкалы от условного эмоционального нуля, то в Светлую седмицу это пост со знаком «плюс»... То есть, это не обычная жизнь с праздниками майскими, да — нет, это тоже пост. Но — пост ликования..?

Свящ. Константин

— Ну да, можно, наверное, так сказать... Я сейчас вспомнил, что 66-е правило шестого вселенского собора приписывает каждый день причащаться еще! То есть, ты в любом случае в состоянии постоянного нахождения в храме, по идее, постоянного ликования; еще мы усопших всех не поминаем — в смысле не служим литии, панихиды и так далее... То есть, смерть приобретает другое значение... Плюс, конечно, этот пост — он не пост в сугубом смысле, как то был Великий пост, а скорее воздержание ради вот этого причастия. И поэтому, я бы сказал, да — это усугубление что ли наступления Царства, которое тоже несет в себе некие правила, которые человек в принципе... По идее, мы так и должны жить — причащаться чем чаще, тем лучше... Ну вот особое время такое. Человеку дается возможность как-то потренироваться, что ли...

А. Ананьев

— Вот основная часть нашей сегодняшней программы «Вопросы неофита» и будет касаться в первую очередь причастия Светлой седмицы — здорово, что Вы об этом заговорили, отец Константин. Хотя ежедневное причастие даже в эту великую седмицу — насколько оно полезно, вот что важно. Ведь неспроста же у нас есть какие-то рекомендации о том, как часто надо причащаться — например, еженедельно... не реже, чем раз в две-три недели... Почему не стоит этого делать каждый день?

Свящ. Константин

— А я считаю, что стоит...

А. Ананьев

— Каждый день?

Свящ. Константин

— Ну опять же... Если человек вмещает это в себя, если ему хочется причащаться и он не делает из этого что-то такое непотребное... Опять же, причащаться можно по разным мотивам, очень по-разному подходя к этому таинству. Но если человек алчет и жаждет встречи с Богом — никто ему не вправе запрещать...

А. Ананьев

— Но безусловно, это требует какой-то особой интенсивности духовной жизни, подготовки, поста, молитвы... Ну и просто осознания важности того, что происходит, когда ты подходишь к чаше... Если это становится ежедневным, то о какой интенсивности духовной жизни можно говорить?

Свящ. Константин

— Ну понимаете — если мы посмотрим на причастие как на нахождение Бога среди нас... Апостолы каждый день с Ним общались! И если Церковь снизит эти нормы — если скажет, что в принципе можно раз в три недели, то человек как существо падшее скажет: ну, если в три, то и в четыре неплохо, а может, и вообще раз в два месяца... То есть, Церковь призывает к максимуму, чтобы человек стремился всей своей жизнью к тому, чтобы как можно чаще это делать...

Опять же, каноны древней Церкви — вот Вы заговорили о трехнедельном воздержании... Действительно, это 6-й Трулльский собор говорит о том, что если три недели даже клирик не причащается по каким-то неведомым причинам, неизвинительным причинам — да будет извержен из сана, а мирянин — отлучен от Церкви. То есть, что-то совсем важное мы теряем, если не причащаемся...

И наша задача, конечно — и воцерковленных христиан, и священников — призывать и самих себя, и других людей приобщаться Телу и Крови Христа — опять же, испытывая свою совесть при этом, понимая, в какие отношения мы вступаем с Богом, стремясь осознанно это делать, с верой, с намерением жить по-христиански и так далее.

Но здесь тоже, понимаете, такая вещь, что... Иоанн Златоуст, по-моему, об этом писал... Ведь можно один раз в год причащаться, и делать это совершенно недостойно. То есть, частота может повлиять лишь в том случае, если ты относишься к этому должным образом...

А. Ананьев

— «Вопросы неофита» на светлом радио. И сегодня мы беседуем, в этот праздничный понедельник, с клириком Крестовоздвиженского храма в Митине священником Константином Кокорой. Я — Александр Ананьев. Конечно же, наша сегодняшняя программа посвящена Пасхе, Светлой седмице, первому дню Светлой седмицы, что можно, что нельзя — ну и вообще, не для того мы здесь собрались, чтобы выяснить, что можно, а что нельзя, составить списки и расставить галочки... Нет. Переполняет радостью — и этой радостью хочется поделиться. А все остальное — это детали. Но детали, как всегда, очень интересные.

По поводу ежедневного причастия в эту великую седмицу... Поделюсь своим ощущением — в Вы, может, прокомментируете, или, может, поделитесь своим ощущением, или скажете: «Александр, какой Вы дурень — Вам вообще все по-другому нужно делать, Вы неправы...».

Вот когда ты идешь это время — эти 49 дней — идешь к чаше в пасхальную литургию, и ты все это время идешь мелкими шажками к чаше... и когда ты в этот момент причащаешься — этого настолько много, что дай Бог вместить, дай Бог не расплескать... Страшно расплескать просто все то, что тебя переполняет в этот момент...

У меня было сколько... Наверное, три раза в жизни... Нет, два раза получается — потому что в ту Пасху у нас был карантин, и я не причастился в Пасху, а причастился гораздо позже. Но вот три Пасхи у меня было, и это было такое счастье абсолютное... Что теперь сказать: так, теперь я так хочу каждый день... Ну, это было бы такой глупостью, на мой взгляд, такой самонадеянностью! Дай Бог прожить то, что ты получил сейчас! Донести, осознать, быть достойным вот этого невмещаемого... Вот какая моя логика.

Свящ. Константин

— Ну, вы знаете... Все-таки время от времени человек меняется... Соглашусь, что есть периоды, когда ты проживаешь это, и тебе не нужно чаще. Просто у меня какой опыт был: я начал чувствовать огромную тягу к причащению, когда стал диаконом. У священнослужителей нет выбора — причащаться или нет. Это тоже очень важно помнить. Когда священники говорят, что не надо чаще причащаться, я всегда спрашиваю: «Ну ты же причащаешься каждый раз!». То есть, почему мы другие мерки применяем к мирянам? Здесь большой вопрос клерикализма, другого отношения к мирянам — как к некому такому «низшему звену». Но это отдельная тема...

И когда я стал причащаться каждый день в течение сорокоуста, когда стал диаконом, в какой-то момент я пришел, а мне старшие диаконы сказали: «Ты уже столько служил, давай у тебя сегодня будет разгрузочный день». И вдруг я почувствовал, что я не могу не причащаться. Не потому, что это стало такой нормой — вот, ты должен, ты диакон — но я сам хочу причаститься!

А. Ананьев

— Детская ревность такая...

Свящ. Константин

— Да, не даром святые сравнивают это как... Я не могу не причаститься, я хочу! Вот когда ты есть хочешь, ты же не можешь сказать себе: «Давай ты сегодня не будешь есть, давай ты завтра поешь». А ты голоден до этого... И я когда это почувствовал, меня, что называется, накрыло... То есть, это та самая ситуация, когда аппетит приходит во время еды...

Ведь когда мы начинаем причащаться, мы не особо-то понимаем, в чем здесь суть. Ну хорошо, батюшка сказал причаститься. Это, действительно, наверное, будет лучше. Кому лучше, мне? Ну, наверное. Потом, когда у людей спрашиваешь, стало ли лучше, они говорят: «Ну, да...». Почему? «Ну, потому что меня попросили сделать это, и я сделал». А когда ты начинаешь делать это все чаще и чаще, тогда становится и желание больше, и стремление с Ним находиться чаще...

Хотя тоже, в конце концов, все остается индивидуально. Потому что есть люди, которые могут достаточно редко причащаться, но при этом они могут находиться на этой высоте. Пример, который нам ставят все люди редко причащающиеся — это Мария Египетская. Говорят, что она вот раза два за всю жизнь причастилась — и у нее все в порядке...

А. Ананьев

— Это зависит от того, на сколько метров над землей ты можешь подняться...

Свящ. Константин

— Да, я вот тоже говорю — если оторветесь от земли, я вам первый скажу, что можете сюда больше не приходить вообще... (смеются)

А. Ананьев

— Очень ярко... Я вот сейчас слушал Вас — очень яркое ощущение у меня каждый раз, когда... Это не часто происходит, но происходит... Когда приходишь в воскресенье на литургию — ну и так сложилось, что не готовился, ну вообще не готов... И думаешь: ладно, я просто сегодня послужу эту литургию вместе со всеми, просто постою, а потом пойду домой...

Какое горькое ощущение! Такое впечатление, что всех взяли на праздник — а тебя не взяли! И ты понимаешь, почему тебя не взяли — где-то накосячил, а что и как... И как-то улыбаешься растерянно — да-да, проходите... А сам стоишь в стороне, как наказанный, ей-Богу. Хотя казалось бы — все всё понимают, все хорошо. Но так как-то неловко, так как-то обидно за себя... Даже стыдно немного... Хотя может быть, внешне этого и не видит никто... А ты стоишь такой в углу своем... Наказанный... (смеется)

Свящ. Константин

— Я об этом часто очень размышлял, потому что сталкивался с разными мнениями священников — старших, на мнение которых я ориентировался, опять же. Ну есть вещи, с которыми не поспоришь — Христос приглашает 12 учеников, мало чего у них спрашивает... Точнее, ничего не спрашивает. Он им говорит императивно: вкусите, сие есть Тело Мое, Сие есть Кровь Моя. Нет тех, кто отказывается! Нет тех, кто говорит: ой, слушай, я в другой раз, я сейчас не готов, не могу, не хочу, не сегодня и так далее. И вот это максимальное напряжение, нерв христианства — что если не сейчас, то может быть никогда. А мало ли, может быть, я последний раз причащаюсь, кто знает... Смогу ли я... Что должно произойти, чтобы я сказал Богу «нет»?

Конечно, здесь встает вопрос о подготовке, о правилах, об отношении к самой евхаристии. Но если не формально подходить — никаких не должно быть препятствий для того, чтобы человек оказался с Богом. Если он пришел на литургию — правильно абсолютно Вы сравнили это с праздником — я, получается, присутствую, но не сижу за столом...

А. Ананьев

— Очень светлая, очень хорошая, очень правильная логика, отец Константин... Но я все время, каждый раз: может, простить себе вот это, может, сделать шаг... А потом думаю: нет, верный в малом будет верен и в большом. А неверный в малом — чего в большом-то от него ожидать тогда... Уж давай хоть в малом буду верен. И уже если должен сделать то немногое, что могу, и все равно не сделал — ну, тогда сделай, и только потом... А так да, хорошая логика, правильная...

О подготовке к причастию в обычные дни и в дни Светлой седмицы: у меня вот в силу моего неофитства довольно туманные представления. То есть, можно не поститься, но — до какого-то времени все равно... после какого-то времени надо воздерживаться... Можно не поститься... Но как можно на ужин съесть полкурицы, а утром пойти на причастие? Формально можно же, правильно?

Свящ. Константин

— Можно...

А. Ананьев

— Но не стоит?

Свящ. Константин

— Здесь сложный такой вопрос... Точнее, он не сложный, а он...

А. Ананьев

— Индивидуальный?

Свящ. Константин

— Да. Индивидуальный в том плане, что пост — это воздержание, это не в том, чтоб не съесть, но чтоб не переесть... Именно в том, чтобы быть готовым причаститься в любой момент. Формально подготовка немного меняется — вместо трех покаянных канонов читаются пасхальные часы, последование... Опять же: пост, не пост — все же ты постишься, но тебе можно, так что лучше ограничить то, что можно, чтобы причаститься уже, как бы оголодав немного, возжаждав вот этой встречи...

Но вообще эта проблема включена в еще большую проблему подготовки к причастию вообще. Ведь что такое пост? Конечно, это и еда; но не только еда. Это и милостыня, и молитва, и воздержание — все то, что может нас приблизить к Богу. Это не только правило. Потому что есть люди, которые очень плохо ориентируются в церковнославянском языке, и для них правило будет «вычитыванием», как говорится — то есть, вычитыванием ради вычитывания. В этом тоже есть смысл — человек так учится, навыкает к этому языку, произнося своими словами, чтобы ему и на службе уже было легче ориентироваться... Но в прямом смысле это тоже может молитвой не являться...

Вот такие вырастают более принципиальные вопросы к тому, кто хочет причащаться. Хочешь ли ты причащаться, в конце концов? Знаете, я у детей иногда спрашиваю, когда они подходят к чаше — тех, кто постарше, маленьких еще не стоит, они не понимают: «Ты именно хочешь причащаться? Ты бы сам пришел сюда или нет? Веришь ли ты, что это Тело и Кровь Христа?». И задаю вопрос взрослым людям: «Желаете ли вы находиться не только в причастии с Богом, но и в последующее какое-то время?».

Потому что эти вопросы отодвигаются как-то на задний план: нам нужно что-то почитать, нам нужно что-то не съесть, нам нужно, безусловно, прийти на голодный желудок, и мы думаем: ну, вот то, что мы можем Богу в жертву принести... И это действительно так... Но с годами понимаешь, что на самом деле это не все...

У меня был случай критический для меня, когда я все сделал, что называется, «по фен-шую»: я все «вычитал», пришел на службу, исповедовался, все сделал... И потом выхожу из храма — и ничего, абсолютно ничего хорошего в моей душе не происходит. Все страсти, все то, что было во мне... вроде бы исповеданным, вроде бы вот уже исчерпывающе покаянным — это все вдруг поднимается во мне...

Поднимается, потому что это был чистый формализм: ты все «вычитал», ты все сделал... Ты сделал это, потому что это надо было сделать! Но ничего своего ты сюда не принес совершенно... И ты не знаешь, как с этим быть...

И меня в тот момент просто... В последующие годы я понял, что тогда это была какая-то черта, водораздел какой-то между тем, как не нужно и как нужно вообще относиться к этому...

А. Ананьев

— Ну мы же ничего не можем с этим сделать... Потому что формально — Вы абсолютно правы — формально то, что Вы должны, Вы все сделали... Может, это просто естественный ход событий, знаете... Господь так ведет-ведет за руку, одаривает тебя щедро вот этим ощущением полноты, счастья, радости... А потом отпускает твою руку и говорит: ну, давай теперь сам, попробуй сам — вот без этого ощущения...

Свящ. Константин

— Может быть. Вот митрополит Антоний Сурожский вообще говорит (для меня это было когда-то откровением): не ищите никаких ощущений! То есть, не нужно искать себе вот какое-то особое состояние... Ты просто молишься — и молись! Вот твое дело... И мне кажется, мы все-таки можем с этим что-то сделать, когда мы начнем за этим «фасадом» видеть что-то большее — какую-то реальность, которая стоит за этим правилом...

Опять же, оно может быть очень индивидуально. Потому что есть люди, которые, например, не вмещают всего правила — в силу занятости, болезни, отсутствия возможности прочитать весь этот свод молитв. Есть люди, которым нельзя поститься откровенно — это кормящие мамы, это пожилые больные люди, это дети, которых нельзя «постить» как взрослых...

И поэтому здесь вырастает как раз необходимость индивидуального подхода — как и во всем, в принципе. Христос действительно со всеми по-разному поступает. Фоме Он дает Себя потрогать, потому что Фоме это нужно. А остальным это не нужно — они и так поверили. Марии Магдалине Он, наоборот, говорит: не трогай Меня... Почему — потому что в этой фразе заключено Его нежелание, чтобы она относилась к Нему как просто к тому, кто вот воскрес и будет дальше жить чисто биологически...

И нам всем тут стоит дальше вот расти за этим правилом — и нам, священникам, в первую очередь. Потому что мы тоже часто формально все можем делать...

А. Ананьев

— Расти за правилом... Друзья, запомните эту прекрасную мысль! Мы к ней вернемся через минуту — полезная информация на светлом радио. У нас в гостях — клирик Крестовоздвиженского храма в Митине священник Константин Кокора, я — Александр Ананьев, «Вопросы неофита». Не прощаюсь...

А. Ананьев

— И мы возвращаемся в студию Радио ВЕРА. Христос воскресе, дорогие друзья! Сегодня первый день Светлой седмицы — и именно ей, а также Пасхе, а также и в первую очередь Воскресшему Спасителю посвящаем мы программу «Вопросы неофита». У нас в гостях — клирик Крестовоздвиженского храма в Митине священник Константин Кокора, я — Александр Ананьев.

«Расти за правилом», — сказали Вы в конце предыдущей части... И это настолько глубоко и круто, что наталкивает меня вот на какую мысль. Смотрите... До Пасхи: Великий пост, Страстная седмица... В принципе, говорится извне: вот это не делай, это не делай, а вот это обязательно надо делать, а вот от этого лучше воздержаться... И мы такие, маловерные, следуем написанным правилам. С одной стороны, это непросто, а с другой стороны — просто, потому что мы знаем, что надо, что не надо...

А тут — Пасха! Светлая седмица! И Господь как бы убирает эти правила — вот все! А теперь вот — делай, что хочешь! А теперь давайте посмотрим, чему мы научились... Вот посмотрим, что для нас важнее: сожрать полкурицы на ночь, или все-таки провести эту неделю — хотя бы неделю — активно и со всем желанием... Потому что нет ничего, что ты должен! Давай посмотрим теперь, где твое «хочу». Хочешь ли, горишь ли ты желанием провести эту неделю с Воскресшим Спасителем? Ты не должен, но — ты можешь этого хотеть!

И в этом смысле — я еще раз возвращаюсь к тому своему предположению, что это тоже пост — Великий пост со знаком «плюс». То есть, не когда ты должен, а когда ты хочешь...

Свящ. Константин

— «Должен» и «хочешь» очень взаимосвязаны. Иногда мы сами не знаем, чего мы хотим. Когда люди начинают воцерковляться, они действительно больше по дисциплинарным нормам начинают себя буквально «натаскивать». То есть, буквально начинают себя специально к чему-то приобщать — «нам сказали, что это норма, поэтому мы это делаем».

Но когда нас водили в школу, мы сами того не замечая, вырастая, понимали: слава Богу, что нас водили в школу! И поднимали утром рано, и заставляли буквально одеваться (или одевали сами) — для того, чтобы мы выросли теми, кем мы выросли, и стали теми, кем мы стали.

И когда человек начинает воцерковляться, постепенно Господь дает ему эту свободу — выбрать самому, нужно тебе это или нет, хочешь ты, как Вы правильно сказали, или нет.

Из года в год мы проживаем Великий пост, из года в год мы проживаем Светлую неделю — и Господь нас постепенно готовит к тому, как будет там, как бы говоря: «Каждый день ты можешь приходить ко Мне... Да какой каждый день — ты можешь быть со Мной всегда! Ты сейчас готов к этому или нет? Сможешь ли ты быть со Мной?».

Некоторые люди вот говорят: батюшка, как же это — вечное царство, вечное нахождение с Богом, вечная литургия... И люди ужасаются: я не могу вечно стоять на литургии, потому что это тяжело... Вот люди буквально это воспринимают, думая, что этот труд — он дальше продолжится...

Но что-то здесь есть неизъяснимое. Что-то здесь есть настолько пасхально-радостное — не просто радостное, как Вы правильно сказали, мол, делай, что хочешь, потому что Бог тебе все простит в принципе... А когда ты в храме и понимаешь, что тебя по идее должно тянуть причащаться...

Мы задаем вопрос: надо ли еще причащаться? А мы должны, наоборот, говорить: можно ли еще причаститься? Нельзя ли мне еще побыть с Богом? Можно ли я опять вот приду, потому что я очень хочу этого... Не потому, что во мне что-то оскудело, а потому что Он мне Сам нужен...

А. Ананьев

— Ну, и это не правило... Потому что все мы разные, и нам нужно разное... Все не одинаковое и все мы не одинаковые... У одного одно, у другого другое... У меня вот ощущение переполняющего меня счастья, и добавь туда еще что-нибудь — и оно, к моему ужасу, расплескается и выльется наружу, что ни в коем случае нельзя допустить, чтоб сохранить все... А с другой стороны, вот Вы сказали — и я так думаю: недостойный я, нет во мне желания каждый день причащаться... Где-то я недорабатываю, где-то я испортился, сломался, что-то не то...

Свящ. Константин

— Ну, мне кажется, что это процесс. Сегодня так, а завтра по-другому, и будет иное какое-то восприятие. Может, не расплескается — может, наоборот, станет больше... Мы же говорим, что Бог непознаваем, поэтому все это будет в бесконечность уходить во всех смыслах... Поэтому, может, стоит попробовать...

А. Ананьев

— Чем исповедь на Светлой седмице отличается от исповеди в любое другое время? И вообще, есть ли место исповеди на Светлой седмице? Я вот, готовясь к нашей сегодняшней беседе, прочитал... Причем я был уверен, что исповедь нужна всегда перед причастием: собираешься причаститься — обязательно исповедуйся. А тут говорят — не надо: возьми благословение у батюшки на причастие, и все... Разве что в трех случаях: если ты отрекся от веры, если ты прелюбодействовал или убил старушку...

Свящ. Константин

— Да... Опять же, мы говорим об исповеди, что она не нужна — не потому, что человек не грешит, а потому, что наступило другое время — эсхатологическая вечность! То есть, по идее, мы сейчас не должны так сугубо в себе что-то выискивать — если подойти все же канонически к причастию, через исповедь... Потому что Бог нас призывает такими, какие мы есть! Но это и не значит, что можно теперь делать все что угодно...

Ровно год назад (в смысле в Светлый понедельник) ко мне — я служил в другом храме — подошла огромная очередь исповедников. И на мой вопрос «что же вы здесь делаете?» они сказали: «Ну, нам нужно исповедоваться». А я у каждого спрашиваю потом: «Когда Вы последний раз исповедовались?». И первая, к кому я подошел, женщина была, которая сказала: «Позавчера». Я говорю: «Ну, Вы же понимаете, сейчас радость, сейчас не место покаянию, слезам, исповеди, сейчас все совершенно другое...».

Может быть, от нечувствия у нас все как бы продолжает идти дальше... А церковь показывает, что сейчас не время смотреть на это. Даже если ты согрешил. Да, это не значит, что исповедь отменяется, что человек не может покаяться, что священник ему скажет в любом случае «иди причащайся, не буду тебя слушать...». Но это значит, что надо как-то в себе побороть то, что ты должен был побороть раньше...

Потому что есть такая закономерность, я как священник ее улавливаю точно: человек неделю назад был с тем же самым! И он каждую неделю может по этому церковному кругу ходить и действительно одно и то же исповедовать... И не плохо, если между этими исповедями происходит вот такая рьяная борьба, как у Антония Великого, когда его просто повергали демоны, избивали его и оставляли полумертвым... И человек все равно пытался встать и пытался служить Христу...

Но я все-таки чувствую, что за этим стоит психологический такой момент, «триггер»: священник стоит на исповеди — значит, можно подойти, значит, можно опять все это сделать заново... И человек уже начинает действовать по правилу: ну, все равно я исповедую это, это никуда от меня не уйдет... И я могу себе позволить это, потому что я точно знаю, что будет исповедь... И вот эта частота исповеди — она как раз человека иногда, мне кажется, расслабляет.

А вот взять древнюю церковь, ее каноническое устройство — это редкое исповедание грехов и частое, еженедельное причастие. Не потому, что все были плохие — а потому, что все стремились жить по-другому...

Опять же, грехи... Если мы с вами понимаем, что честно если на себя взглянуть — мы не будем от аналоя исповедального вообще отходить. Потому что только ты отходишь — появляются мысли, прямо в храме. Появляется злость на рядом стоящих. Появляются воспоминания о том, что ты еще мог на самом деле исповедовать... Проходит, день, час, и до минуты даже проходит — ты уже понимаешь, что ты вот во грехе... Поэтому здесь, мне кажется, церковь меняет акценты — педагогически очень правильно, человеколюбиво... Показывая, что Христос ведет тебя за Собой, Он пришел призвать грешников к покаянию...

А. Ананьев

— Здесь есть еще и наш слабый греховный человеческий аспект... Момент внутреннего комфорта... Нам ведь важно, чтобы все было «как заведено», «как у людей», «как у нас всегда было»... У меня был опыт, я принимал участие — и не помню даже, то ли времени там не было, то ли так сложились обстоятельства, то ли так было надо — в общей исповеди, когда нам коллективно отпустили наши грехи и допустили ко причастию... Ох, мне неловко тогда было, вот как слукавил, правда... Как вот с «черного хода» зашел в Царство Небесное — у меня, мол, пропуск от Ивана Иваныча... Я все понимал; но было ощущение, что где-то слукавил, очень потом переживал... Хотя по глупости — не стоило оно того...

Но вот именно на Светлой седмице, когда ты причащаешься, очень же важно, чтобы ты вышел из храма, наполненный радостью, а не с таким — че-то где-то я накосячил... Вот именно для этого (отчасти) мы и спрашиваем: а может, надо исповедоваться? Тебе говорят: не надо, радуйтесь, а не кайтесь — время радости, а не покаяния... Ну... Ну ладно, иди! Раз тебе так надо, иди исповедуйся — иди, слабый никчемный человек...

Свящ. Константин

— Ну, исповедь — она же от раза к разу меняется. Из года в год человек, по идее, должен менять отношение к исповеди самой. И конечно, я считаю, что должна быть какая-то основа у человека, когда он приходит в храм. Основательность этой исповеди — в ее частоте (то есть, часто человек должен исповедоваться), в переосмыслении, в покаянии, в переформатировании своего образа жизни. В какой-то момент человек, как бы пережив все вот это, начинает по-другому смотреть...

И в этом смысле Светлая седмица — как некая тренировка что ли, как некое задание человеку — посмотреть на исповедь с другой стороны. Почему ты не можешь радоваться? Почему тебе нужна исповедь вот сейчас? Конечно, никто из нас без исповеди не может — все должны исповедоваться постоянно. Но опять же — смена акцентов каких-то. В дальнейшем, я уверен, вы придете к этому.

Опять же, уверен, что сама исповедь — это некие отношения между человеком исповедующимся и его так называемым духовником. Который должен, по идее, вести человека, подготавливая его к тому, что к Пасхе мы должны это реже делать. Почему? Ну, потому что ты должен возрастать над чем-то, ты должен как-то над собой возобладать. Все, может быть, у тебя останется, все равно опять согрешишь — но посмотри на это с другой стороны...

Понимаете вот, мы все пытаемся быть совершенными, пытаемся чистыми подойти к чаше... Сами того не осознавая, может быть, думая, что это как раз и есть «билет» — что я вот сейчас поисповедовался, и вот сейчас я вот такой вот к этому подхожу... Хотя на самом деле мы многого в себе вообще не замечаем. Я бы даже сказал, большую часть мы не замечаем! Когда люди приходят и говорят: «У меня нет грехов», я им советую: «Спросите у супруга, какие у Вас есть грехи». Потому что супруг скажет гораздо больше тебе самому...

А. Ананьев

— Не скажет... Будет молчать, как партизан... (смеются)

Свящ. Константин

— А мне кажется, скажет — не знаю, у меня говорят... По крайней мере, как-то стоит посмотреть на себя по-другому — и тогда, конечно, все это можно увидеть...

А. Ананьев

— Очень здорово, что Вы сказали сейчас... Я буквально своей мыслью опередил Вас на секунду, и Вы тут же сказали... Духовник важен, конечно же. Дай Бог, я однажды все-таки дорасту и стану достойным того, чтобы... Я просто понимаю, что требуется время, причем немалое, чтобы у тебя появилась потребность в духовнике, чтобы ты вымолил себе духовника — человека, который стал бы твоим вот этим человеком, выражаясь языком психологии, впереди идущим... Человеком, который знает тебя, наверное, лучше, чем ты сам — потому что он смотрит на тебя со стороны и немножко сверху, и видит в тебе то, чего ты не видишь сам. А то, что он не видит — Господь подскажет. Часто ведь духовники говорят тебе что-то, наставление какое-то, а потом проходит время — думают: зачем я это сказал, откуда я это взял? Взял и обидел человека... А потом на деле получается, что это было единственное правильное, что можно было сказать...

Я очень хорошо понимаю... Периодически у меня возникает мысль: я уже достоин духовника, я дорос до него... А потом думаю: нет пока. Мне кажется, мне хочется, но — пока нет, надо до этого дорасти. И вот как раз помощь священника, который вас хорошо знает, которого вы хорошо знаете — разговор хотя бы с ним в Светлую седмицу даст ответ на любые вопросы относительно вообще жизни в эту седмицу и исповеди в частности. Наверное, так и есть...

Вопрос относительно традиций подготовки к причастию. Как неофит, наверное, я могу вас спросить — традиции проведения вот этого причастия от храма к храму... Я понимаю, что пасхальные традиции и традиции Светлой седмицы в каждом храме свои. А все остальное — тоже свое? Как они отличаются? Если я приду в какой-то другой храм — например, в ваш, где я еще ни разу не был — будет ли там что-то, чего я не ожидаю, что-то там не такое, как везде?

Свящ. Константин

— Есть различия как раз в подготовке ко причастию. В частности, исповедь — она может быть спрошена с того человека, которого священник не знает. То есть, есть приходы — хотя рискну сказать, что почти везде так — где будут спрашивать, исповедались ли вы, а если нет, попросят исповедоваться. Но это, опять же — такая естественная норма, потому что ты человека не знаешь, ты его первый раз видишь, и может быть, стоит сначала его спросить, кто его благословил причащаться, откуда он — во избежание каких-то вещей, связанных с недолжным отношением к таинству.

А в плане того, что все причащаются, и священник к этому активно призывает — я думаю, что здесь разницы никакой нету. Так и в другие дни священник должен к этому постоянно призывать. Хотя мы не часто это видим не в пасхальное время — священники реже об этом говорят, чем надо...

Поэтому никаких особых таких вот различий нету — кроме того, что человек может столкнуться именно с тем, что ему придется исповедоваться, потому что священник не знает его.

А. Ананьев

— На Светлой седмице в одном из моих любимых храмов есть традиция приходская очень трогательная — не знаю, насколько это будет уместно и правильно и не оскорбит ли чьих-то чувств... Там очень сильная молодежная часть прихода, очень красивые ребята, девчонки — девчонки обычно надевают красные платья и... ну, не устраивают фотосессию, но фотографируются в красных платьях — и желательно, в большой компании, чтоб было много-много красных платьев... И не только на саму Пасху, но и потом всю Светлую седмицу тоже... Там столько красных платьев — просто красота какая-то! Просто радость-радость...

А есть ли какие-то такие... Приходские традиции, может, Светлой седмицы в вашем храме? Может, готовят что-то, может, застолья какие устраивают? Может быть... Хотя не знаю — концерты можно проводить в Светлую седмицу?

Свящ. Константин

— Ну опять же, разные люди... Концерты точно абсолютно — у нас всегда...

А. Ананьев

— Неточно... Мы же договорились, отец Константин...

Свящ. Константин

— Что неточно?

А. Ананьев

— Ну, Светлая седмица — это пост... Со знаком плюс...

Свящ. Константин

— Пост (смеется) — в том смысле, что ты должен быть радостным... Воскресная школа всегда готовит у нас какие-то концерты и выступления. Сами мы собираемся вместе, естественно, на трапезу, все вместе... У вас дамы одеваются — и мы, священники, выходим в центр, тоже одетые во все красное, и с матушками, со всеми детьми вместе фотографируемся. Это у нас получается один... ну, два раза в год — еще на Рождество так делаем, когда мы все вместе можем собраться и вот так попраздновать...

Естественно, как-то ощущается даже среди прихожан такой подъем. Потому что человек понимает — даже только недавно пришедший и вливающийся в общину — он понимает, что сейчас что-то грандиозное происходит... Потому что у нас довольно большой приход по численности... Поэтому во всем, во всех направлениях — в молодежном, и в детском, в воскресной школе — все становится другим...

А. Ананьев

— А это как раз тот храм, который стоит в том парке Митинском?

Свящ. Константин

— Нет, это при въезде в Подмосковье, Крестовоздвиженский храм... Отец Стахий Колотвин там настоятель... Деревянный храм с большой белой пристройкой, коей является воскресная школа...

А. Ананьев

— «Вопросы неофита» на светлом радио, я — Александр Ананьев, и сегодня беседуем с клириком Крестовоздвиженского храма в Митине священником Константином Кокорой... И в последней части нашей программы хочу спросить Вас об отношении к усопшим на Светлой седмице. Почему в Светлую седмицу не поминают усопших? Ведь странно было бы предположить, что для нас это праздник, а вот для усопших... Вынесем их за скобки... Мол, это не ваш праздник... Как это — не ваш?

Свящ. Константин

— Это и их праздник, и их поминают на литургии, за них вынимают частички...

А. Ананьев

— Ну, у меня вот написано: на Светлой седмице не поминают усопших...

Свящ. Константин

— Не поминают в плане специальных служб поминальных — панихиды, литии. То есть, специальные вот эти вещи, относящиеся к поминовению усопших — они отменяются. Почему, опять же? Тут тоже глубокий смысл, на самом деле: что усопшие — они именно усопшие, но не мертвые. И мы их не исключаем — мы их, наоборот, включаем как живых в это поминовение. То есть, они с нами в литургии — а литургия каждый день служится, и это особенно радостно, в литургии участвует вся Церковь — включая все ангельские чины, усопших всех наших родственников, других людей, и вся земная Церковь. И поэтому здесь наоборот — смерть побеждена, и вот эти усопшие становятся живыми...

А. Ананьев

— Очень много вопросов просто, вот в частности, в журнал «Фома» приходит... Вот 40 дней приходится на Светлую седмицу — человек ушел только что... Как-то странно было бы, правда, не помянуть человека, не провести вот эту вот службу...

Свящ. Константин

— Почему, помянуть-то можно! Опять же, подать литургические записки, прийти самому и причаститься, помянув этого человека — можно и нужно. Другое дело, что нет, как вот я сказал, специфических панихид и литий — они будут, но...

А. Ананьев

— Ну, это же все равно... Вот эти записки заупокойные черные — на Светлой седмице мы ведь тоже их пишем, никуда они не делись...

Свящ. Константин

— Конечно, никуда не делись... Понимаете, здесь совсем другое отношение. Вы вот даже сказали про черный цвет записок (в отличие от красного — о здравии)... Вот в древней церкви были синодики, в которые включались одновременно живые и усопшие! То есть, опять же, вот это глубинное ощущение жизни всех усопших — оно было явным. И потом постепенно появляется разделение... И на этом даже страх человеческий строится — ой, я вписал не туда, не в ту записку человека, и кажется, что-то сейчас произойдет, будто Бог его помянет как усопшего, хотя мы не имели это в виду...

Но он (страх этот), конечно, языческий — потому что все эти люди, куда бы ты их ни записал, как бы ты их ни помянул — все равно для Бога они живы. Просто другое мироощущение у Церкви, и поэтому она говорит: не нужно сейчас вот заботиться вот об этом, потому что у Бога все живы. Бог сходит в ад ради всех людей, чтобы всех оттуда вывести!

Советская традиция ходить на Пасху именно на кладбище — она, конечно, еще с тех времен языческих, когда выделяли эту категорию людей, и с ними нужно было провести Пасху... Она не плохая, что мы о них заботимся — но просто сейчас не то время. Потому что они все ожили — и мы предвкушаем вот это Царствие, когда все усопшие воскреснут, и поэтому мы их поминаем, только в другом смысле.

А. Ананьев

— Оставим до Радоницы это... О Радонице мы, кстати, поговорим ровно через неделю — именно ей у нас будет посвящена программа «Вопросы неофита». А эта программа посвящена Светлой седмице, и тому, что можно, что нельзя...

Вопрос, скорее, досужий, потому что для меня он, в общем, не актуален, но актуален для понимания: можно ли креститься на Светлой седмице?

Свящ. Константин

— Принимать крещение? Да, можно...

А. Ананьев

— А вот мы не так давно беседовали с одним священником относительно древней-древней традиции принимать святое крещение в субботу на Страстной неделе... И в этом есть, в общем, наверное, великая мудрость — вот именно в этот день — аки разбойник на кресте, да — «помяни меня, Господи, во Царствии Твоем»... Тоже вот в этот момент обратиться к Нему и сказать: «Господи, очень хочу быть с Тобой в Царстве Твоем»...

Свящ. Константин

— В древности, конечно, это было крещение раз-два в год, на большие праздники — в частности, это Рождество Христово, Пасха или под Пасху. Понимаете, сама эта традиция ушла, потому что исчезло катехизаторское дело — прекратились беседы перед крещением в том объеме, в котором это было в древней Церкви. Там это был год (если не три) еженедельных встреч с епископом, подготовки в виде молитв, покаяния, оставления своей греховной жизни, перерождения человека — то есть, буквально человек становился христианином до крещения. И потом уже готовый он становился... Опять же, Великий пост даже из этого вырос...

А. Ананьев

— Как подготовка ко крещению...

Свящ. Константин

— Да, постились язычники... Потом уже только Церковь, солидаризируясь с этими подвизающимися, тоже начинает поститься. Поэтому здесь все было иначе. И пост воспринимался иначе, и постились иные изначально люди, и само крещение приурочивалось как раз к окончанию вот этого поста. Но о сегодняшней норме, о том, что можно креститься в любое время, я сказал именно в этом контексте — что да, не запрещено. Другое дело, что под этим подразумевается. Конечно, в большинстве случаев это благое желание не подтверждено, к сожалению, какими-то делами, исповеданием веры и вообще какой-то углубленной такой жизнью во Христе...

А. Ананьев

— По Вашей практике, многие приходят покрестить на Светлой седмице?

Свящ. Константин

— Нет, это время не отличается... Я бы сказал, что больше приходят, когда становится тепло. Потому что люди зимой как-то меньше изъявляют желание, они готовы подождать...

А. Ананьев

— Даже приятно, что меня Господь сподобил креститься на Сретение... Причем тогда это были вообще морозы-морозы... Это было очень хорошо...

Свящ. Константин

— А раньше вообще в проточных водах крестились, шли куда-нибудь на реку — я думаю, наши бы современники тогда очень желали бы отложить крещение...

А. Ананьев

— Да нет, наоборот, вы знаете — когда душа так горит, ты готов, хочешь и мечтаешь, ты просто вопишь: Господь, придумай мне испытание покруче — вот прям надо, проверь меня, вот я, я готов пройти все испытания... Там в этом смысле все нормально...

Вопрос последний — и наверное, он будет носить общий характер. Я даже спрашивать Вас не буду, что можно, что нельзя — мы в общем и целом практически поговорили обо всем... Но вот о чем я хочу Вас спросить. На Ваш взгляд, отец Константин, как не прожить Светлую седмицу «мимо»? Вот сейчас она начинается, да...

По большому счету, мы все как-то постарались сделать так, чтоб не прожить «мимо» Великий пост, чтоб не прожить «мимо» Страстную седмицу, чтоб не пропустить и прожить Пасху. И вот во всех случаях были свои рекомендации — что нужно сделать там... Может, ничего не нужно делать? Или о чем-то подумать, куда-то сходить, кому-то помочь на Светлой седмице? Ваши рекомендации — может, какие-то даже парадоксальные и неожиданные? Как не прожить «мимо» Светлую седмицу?

Свящ. Константин

— Вопрос очень актуальный, на самом деле. Потому что психологически после Пасхи мы расслабляемся. То есть, цель достигнута — пост прошел, и мы вот, в Пасху проживая как бы кульминацию, как писал отец Александр Шмеман, после можем как-то расслабиться... В том плане, что теперь можно «уже все», и можно «как раньше»...

Я бы не сказал ничего такого оригинального... Кроме того, что вот стараться все-таки причащаться. Для меня это — альфа и омега. Если ты в храме, если ты причащаешься — чувствуешь, что жизнь становится сама другой. Независимо от того, что я недостойно это делаю, что я в принципе греховный человек — я чувствую, что Бог любит меня, и через само причастие показывает мне это. Поэтому всех слушателей я бы с радостью пригласил в храмы, и там советую причащаться.

И только приветствую присутствовать на службе, потому что сами службы очень динамичные, очень веселые, радостные — и через это вот получать как раз радость, которую потом дарить окружающим всем, призывая тем самым соединяться как-то с Богом.

И если не получается даже причащаться — я бы вот советовал всем радоваться. Как апостол Павел говорил, радуйтесь... «И паки реку — радуйтесь»... То есть, человек сидит в узах — в тюрьме буквально; но что у него было за состояние, что он мог оттуда написать всем тем, кто на свободе «радуйтесь», зная, что его гонят за Христа? Это, конечно, наверное, то, что Господь ему дал, а не он сам как-то в себе это «выпестовал» и культивировал. То, что Бог ему дал как некий дар...

Поэтому, я думаю, что к евхаристии надо и относиться и подходить как к тому, что тебя сделает таким радостным...

А. Ананьев

— А я-то думал, что Вы скажете... Как вот святитель говорит, раз главная наша проблема в том, что мы «расслабляемся» — думаю, вот сейчас отец Константин скажет: «А вы не расслабляйтесь...». А Вы говорите: «А вы радуйтесь». А может, думаю — и «не расслабляйтесь», и «радуйтесь»?

Свящ. Константин

— Да — не расслабляясь, радуйтесь!

А. Ананьев

— А как это, а что это? Непонятно... У меня сейчас, знаете, есть такое понимание... Есть в России сеть таких ресторанов быстрого питания, где продают запеченные в кляре куриные крылья, ну там еще что-то такое... И вот весь Великий пост ходил мимо и чувствовал запах, и думал: ну, вот закончится Великий пост, отпразднуем Пасху — и вот обязательно зайду туда и возьму большую банку этих...

А потом Пасха приходит, Светлая седмица... Ты идешь мимо и думаешь: а не хочется, вот не хочется! А ведь как хотелось...

Свящ. Константин

— У меня то же самое... Ну, и потом понимаешь, что пост — он тоже нас хоть чему-то учит. Хотя потом мы все равно вернемся к этой пище... Но все равно хоть в этом мы учимся быть независимыми...

А. Ананьев

— Да... Спасибо Вам огромное за этот светлый, радостный разговор о том, что можно и что нельзя — бывает и такое у нас в студии Радио ВЕРА... Желаю Вам светлой, радостной, наполненной, мирной Светлой седмицы... Христос воскресе, дорогие друзья!

Свящ. Константин

— Воистину воскресе! Спасибо большое!

А. Ананьев

— У нас в гостях был клирик Крестовоздвиженского храма в Митине священник Константин Кокора. Я — Александр Ананьев, прощаюсь совсем ненадолго — в понедельник услышимся снова. Пока!

---

Все выпуски программы Светлый вечер

• «На чем основывается семейное счастье?». Протоиерей Федор Бородин
• «Новодевичий монастырь — история и современность». Анастасия Белякова
• Светлый вечер с Владимиром Легойдой