Поделиться
Пётр Кончаловский "Автопортрет с женой". 1923
Среди множества работ художника Петра Кончаловского есть знаменитый «Автопортрет с женой». Два смеющихся человека на полотне держат в руках бокалы с вином. Тост за счастливую семейную жизнь остаётся за кадром. Но каждая деталь в картине говорит о том, что два любящих сердца бьются в унисон и слова «я» для них нет. А есть слово «мы».
Впервые они увидели друг друга, когда Пете было 16 лет, а Оле – 14. Он приходил в мастерскую отца Оли – художника Василия Сурикова – брать уроки. Но серьёзную барышню тогда больше интересовали собственные занятия в гимназии. Так что в ту мимолётную встречу подростков даже не представили друг другу. Настоящее знакомство случилось спустя десять лет. И вот это уже была любовь, пусть со второго взгляда. Через три недели Пётр и Оля поняли, что жить друг без друга не могут. Василий Суриков писал по этому поводу брату: "Нужно тебе сообщить весть очень радостную и неожиданную: Оля выходит замуж за молодого художника из хорошей дворянской семьи, Петра Петровича Кончаловского. Он православный и верующий человек". Вскоре у супругов родилась дочь Наташа. А через три года сын Миша. Знакомые художники удивлялись: дети нисколько не помешали работе Кончаловского. Он творил без конца, и без конца возился с наследниками: пел им колыбельные, делился красками, учил рисовать, выхаживал во время болезней. В детях Кончаловские души не чаяли, и тем не менее в доме всё было подчинено профессии отца, а дисциплина установилась железная. Капризов на тему «не хочу, не буду» сын и дочь не знали. Зато отлично усвоили понятие «надо». Учёба, уроки музыки и французского – таким было каждодневное расписание Кончаловских-младших.
На этюды за границу Пётр всегда уезжал только вместе с семьёй. Поездки возникали стихийно. За утренним кофе Пётр спрашивал жену: «Лёлечка, а не поехать ли нам поучиться у мастеров в Париж?». «Конечно, Дадочка! Сейчас соберусь!» - отвечала Ольга, уверенная, что все решения мужа - правильные. К вечеру семья уже садилась в поезд. В Париже стараниями Ольги всё устраивалось мгновенно: снималось жильё, Пётр работал, Наташа ходила на учёбу, Ольга занималась хозяйством, гуляла с Мишей, всегда отлично выглядела и позировала мужу. Его работы она часто критиковала, но вкусу Лёлечки Пётр доверял бесконечно. Стоило ей только сказать, глядя на картину: «Ох, не то, Дадочка!», как полотно уничтожалось. О потраченном времени и вдохновении Кончаловский в такие моменты не жалел.
Когда началась Первая мировая война Пётр уехал на фронт. Проводив мужа, Ольга вернулась с вокзала и рыдала на весь дом, а потом три года писала супругу подробнейшие письма о жизни семьи. Дети дополняли их своими новостями, а Наташа ещё и стихами, сочинёнными специально для папочки. Эти письма артиллерист Кончаловский все три года войны носил на груди.
Во время революционного лихолетья семья сплотилась ещё больше. Кончаловские отказались от эмиграции, лишились квартиры, мёрзли и голодали, но Ольга продолжала заниматься с детьми иностранными языками, а Пётр по-прежнему стоял у мольберта, прекрасно зная, что его пейзажи никому сейчас не нужны. Дети, глядя на родителей верили: ничего на свете не страшно, если существует такая любовь, как у их папы с мамой.
В начале тридцатых годов Кончаловские, мечтавшие о родовом гнезде, купили в Буграх, что недалеко от Москвы, дом с мезонином. Дворянская семейная традиция – проводить лето на природе – не должна была прерываться ни при какой власти. Кончаловские своим руками привели дом в порядок. Пётр Петрович оказался замечательным садовником – сирень, розы, пионы и яблони росли у него прекрасно. Лёлечка хлопотала у плиты, Дадочка рисовал, аромат пирогов смешивался с запахом красок и все были счастливы. Когда появились внуки, их воспитывали, так же как детей: в любви и дисциплине. По воскресеньям всей семьёй ходили в церковь. И ничего не боялись, словно были уверены в невидимой, но мощной защите. Не умеющий лукавить Кончаловский отказался рисовать портрет Сталина, не подписал пасквиль на своего друга Мейерхольда и упорно продолжал работать только над тем, что было интересно ему. Когда же началась травля, Пётр Петрович и Ольга Васильевна сохраняли олимпийское спокойствие. На одном из приёмов, когда к опальному художнику и его жене, боялись даже подойти поздороваться, кто-то посоветовал Ольге Васильевне плюнуть на недоброжелателей. Она же, стоя в вишнёвом бархатном платье с горностаем на плечах царственно ответила: «На всех плевать — слюней не хватит!».
Со стороны их жизнь выглядела на редкость удачливо. Кончаловские не бросали вызов судьбе, ни с кем не конфликтовали. Они просто сумели сохранить свой мир, свои привычки и традиции. И даже на склоне лет по-прежнему ласково называли друг друга Дадочка и Лёлечка.
