«Путь к священству». Священник Роман Гизитдинов

Священник Роман Гизитдинов

У нас в гостях был настоятель подворья Псково-Печерского монастыря в Пскове священник Роман Гизитдинов.

Наш гость рассказал о своём пути к вере и священству и о том, как на его выбор повлияли его духовные наставники, в частности, митрополит Псковский и Порховский Тихон.

Ведущие: Константин Мацан, Кира Лаврентьева.

---

К. Мацан

— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА. Здравствуйте, уважаемые друзья. В студии у микрофона моя коллега Кира Лаврентьева...

К. Лаврентьева

— Добрый вечер.

К. Мацан

— И я, Константин Мацан. Добрый вечер. В гостях у нас сегодня священник Роман Гизитдинов, настоятель подворья Псково-Печерского монастыря в городе Псков. Добрый вечер.

Иерей Роман

— Добрый вечер, Константин. Добрый вечер, Кира. Добрый вечер, слушатели.

К. Мацан

— И нашим слушателям расскажу и напомню, и вам, отец Роман, что в этих беседах, которые мы по вторникам в восемь вечера с Кирой на волнах Радио ВЕРА ведем, мы говорим со священником о пути к вере и в вере. Такой во многом биографический разговор о том, какая цепь событий привела к тому, что мужчина дерзает служить алтарю, и однажды захотел, и решил, что вот это его путь — посвятить себя служению Богу и ближним. Это путь, сопряженный с вопросами, с поиском, может быть, с сомнениями, где-то с каким-то выбором в любом случае, и вот на этом пути человек для себя что-то открывает о Боге, о вере, о жизни. И, наверное, тот опыт, который он приобретает, может быть таким и созвучным с теми вопросами, которые есть — опять же о вере, о Церкви, о Боге и о человеке, которые есть у наших слушателей. И вот об этом сегодня хотелось с вами поговорить.

К. Лаврентьева

— Отец Роман, а как ваша жизнь связана с Псково-Печерским монастырем? Потому что сейчас вы настоятель подворья, будучи еще очень молодым священником, и кажется, что вы неразрывно связаны с этим монастырем, и очень хотелось бы чтобы наши слушатели как-то вот тоже об этом узнали.

Иерей Роман

— Благодарю за вопрос, Кира. С монастырем Псково-Печерским, конечно, я крепко духовно связан. Сейчас как настоятель подворья Псково-Печерского, а изначально, с момента поступления в Сретенскую семинарию, в которой я учился, меня с Псково-Печерским монастырем связал наш ректор тогда еще, архимандрит Тихон (Шевкунов), как чадо отца Иоанна (Крестьянкина), старца Псково-Печерского и, как многие его называют, всея Руси старца. Вот такое духовное преемство, оно ощущалось еще в Сретенской семинарии — в окормлениии, наставлении отца Тихона нас, семинаристов, чувствовался отец Иоанн (Крестьянкин). Мы, конечно, вот лично я, к сожалению, при жизни старца не застал, но из того что нам о нем рассказывал отец Тихон, тогда еще архимандрит, то как он нас воспитывал, в этом во всем чувствовалось его наследие, его рука, его дух, любовь отца Иоанна (Крестьянкина) и вообще старцев Псково-Печерского монастыря, потому что они между собой связаны и так или иначе тоже связаны с нашим дорогим, ныне уже Псковским, владыкой. И, промыслом Божиим — это, конечно, такая отдельная история, получилось так, что я на Псковскую землю я попал, хотя родом из Башкирии, вот благодаря вот такой духовной связи с отцом Тихоном и старцем Иоанном.

К. Лаврентьева

— Интересно. А как вы решили стать священнослужителем, как вы приняли решение поступать в семинарию? Как тут все развивалось?

Иерей Роман

— Ну это да, вопрос, который уходит своими корнями в детство. Крестился я в семь лет. Нас в семье трое братьев: я — младший, средний — Дмитрий, старший —Рустик. Все мы крестились в один день. Мы были в семье, скажем так, невоцерковленной мамы и мусульманина папы. Я родом из Башкирии, как уже сказал, мусульманская республика в составе нашей России. И мама с папой сразу договорились, когда заключали брак, что у них не будет разногласий каких-то, ну не то чтобы разногласий, а споров не будет каких-то вот, конфликтов на тему религии, и что дети пусть сами определятся, когда подрастут немножко. Старшему было тринадцать, и мы, конечно, младшие братья, равнялись на старшего и больше за ним тянулись. Старший у нас самый осознанный был в этом решении, и средний, конечно, тоже — уже ему было одиннадцать, он более-менее понимал, вот что это таинство нового рождения, новой жизни. Ну я, конечно, в 7 лет еще этим, скажем так...

К. Лаврентьева

— Вопросом.

Иерей Роман

— Не интересовался так, да, но душой я тянулся, безусловно, я помню это. И помню само крещение и вот эту ни с чем не сравнимую радость, вот этот свет и просто несказанное счастье, которое нас обняло, можно сказать, вот этот духовный свет, который изнутри чувствовался. И, конечно, особую роль, надо подчеркнуть, в этом решении сыграла бабушка наша, мамина мама, которая ныне покойная уже, Нина, она была глубоко воцерковленным человеком. И жила она неподалеку от нас, в одном поселке, мы часто были в гостях у нее, часто виделись, и у нас перед глазами в ее лице всегда был пример человека такого богобоязненного, набожного, как она молились. Как-то она молилась не только в святом углу, а когда что-нибудь делала, трудилась, в трудах, в огородике она обязательно говорила с Богом, просто так — вот просто ходит и разговаривает с Богом, вот как с живым человеком. И это проникало в нашу душу, задевало нас. Вот эта молитва нас как-то вот трогала изнутри, благодать нас касалась. Вот это мы сейчас уже, взрослые, понимаем и можем так сказать. В детстве мы не понимали, но мы чувствовали что-то необычное, когда она ходит и просто разговаривает с Богом. Вот как-то раз, она говорила (я сам не помню, поскольку был совсем маленький), говорит она, были в гостях с ночевкой, родители не были тогда у нее. Она стояла, молилась, а мы выстроились у нее за спиной. И она заканчивает молитву и поворачивается, смотрит — мы втроем там строим в рядочек и пытаемся себя крестными знамениями осенять, еще некрещеные. То есть становились за ней и пытались как-то уподобиться, причем втроем. Она, конечно, очень сильно молилась о том, чтобы мы крестились, и Господь так вот привел через нее, через старших братьев и меня. Потом уже, через два года после нашего крещения, крестился уже и папа. Но у папы свой путь к этому, особый, папу Господь призвал таким сверхъестественным образом. Папа пережил клиническую смерть в ходе операции, и причем не одну, и Господь его особым образом призвал именно там. Там, в детстве в далеком, вот это все вспоминается сейчас, конечно, как-то вот, наверное, сложно говорить на взрослом языке о том, что переживали мы детьми. Но ходя в храм, еще пока даже не был пономарем, когда я и средний брат, старший довольно скоро стал помогать батюшке в алтаре, мы ходили в храм, и еще не алтарничали, не пели на клиросе, а уже чувствовали, что нам в храме очень хорошо. И уходить не хотелось. Хотелось просто там быть. И как уже нам потом, семинаристам, отец Тихон еще говорил, что вот вы, кто поступили в семинарию, кто несет в себе призвание священническое, кого Господь призвал к этому служению, однажды в храме почувствовали, что недостаточно для нас просто быть богомольцами в храме. Нас тянуло на что-то большее всегда. Мы чувствовали с детства, что вот да, я, мне в храме очень хорошо, я не хочу уходить. Но я чувствую, что это еще не все, к чему Господь меня призывает. То есть на этом мое призвание еще не осуществилось, мой путь должен дальше продолжаться, еще куда-то восходить. Мы тогда этого не понимали тоже, но в детстве чувствовали, это уже в 10 лет я это чувствовал, в 11. Вот примерно в 13 лет батюшка меня позвал в алтарь помогать, в поселке родном, куда мы ходили в храм, где мы крестились — это Чишмы, республика Башкортостан. И там я алтарничал уже до завершения 11 класса, до поступления в семинарию. И очень большое значение для меня с детства имеет, конечно же, наш священник, который нас крестил, отец Владимир Жданов. Прекрасный, замечательный пастырь, замечательный, прекрасный батюшка, который нас собственным примером вдохновлял и так вот, не знаю, слово «зажигал», наверное, не очень подходит...

К. Лаврентьева

— Подходит.

Иерей Роман

— Но действительно это желание он воспламенял, как бы давал еще больше вот этой силы, стремления к тому служению, к которому мы призваны, к священническому. И когда уже в старших классах я уже точно понимал, что я должен быть священником и хочу, естественно, им быть, что по-другому просто я себя не представляю, не вижу, я представлял себя примерно таким как он. Потому что еще и мы ходили тогда только в свой поселковый храм, для нас батюшка значился, это, значит, наш батюшка, мы мало ездили по храмам по Башкирии. И вот такой до сих пор даже во многих вопросах и в службе, богослужении, отец Владимир для нас с братьями остался идеалом таким, примером для подражания. Уже потом, конечно, когда я поступил в семинарию, вдохновляющим примером и идеалом пастыря для меня уже стал отец Тихон. И вот, скажем так, что если отец Владимир в Башкирии, в детстве для меня был вдохновителем этого пути — на начало, на призыв, он был поддержкой в этом призыве для меня. Хотя отец Владимир никогда ничего такого не говорил, никогда нас не подталкивал, ну и тем более родители тоже никогда нам ничего не говорили об этом выборе, мы просто внутри себя его чувствовали сами. И отец Владимир даже советовал поступить сперва в светское учреждение, получить хорошее светское образование, а затем уже в семинарию. А у меня получилось наоборот: я семинарию закончил, потом я учился уже в светском учебном заведении.

К. Мацан

— А на каком факультете?

Иерей Роман

— На хорового дирижера. Это колледж.

К. Мацан

— Музыкальное.

Иерей Роман

— Да, музыкальное. Это связано с диаконским служением в Башкирии, это уже такой этап жизненный интересный. И вот отец Тихон в семинарии уже пример и вдохновитель становления ну вот на пути к пастырству и в обучении, в том, как, каким пастырем быть и как окормлять, и как свою жизнь строить как пастырь. Уже вот и не забывая первого примера отца Владимира, мы со средним братом оказались в семинарии. Средний брат у меня поступил в семинарию, соответственно, раньше, чем я, но он еще заканчивал сперва речное училище. А старший брат поступил сперва в военный институт, а потом в Самарскую... Вот тут я думаю, что про братьев тоже очень много можно рассказывать, очень интересная жизнь у них складывалась, сложилась. А вот все-таки действительно, если поскольку вопрос ко мне, буду больше рассказывать о своей жизни.

К. Мацан

— Священник Роман Гизитдинов, настоятель подворья Псково-Печерского монастыря в городе Псков, сегодня нами в программе «Светлый вечер». А вот вы упоминаете своих духовных наставников, и отца Владимира, да, из Башкортостана, и всем известного сейчас это митрополит Тихон, Псковский и Порховский. А вот какой образ они являли как священнослужители? Понятно, что это скорее чувствуется, чем описывается. Ну вот нашим слушателям и нам, которые вашего опыта не имели, как бы вы попытались сформулировать: а вот священник такой вот, за которым хочется тянуться, которому хочется подражать в лице, допустим, отца Владимира и владыки Тихона, вот он какой?

Иерей Роман

— Здесь да, вопрос действительно для меня сложный. Здесь, наверное, будет, если максимально правильно попытаться ответить, это максимально приближенный ко Христу — то есть пастырь, который Христа не заслоняет, а наоборот, Его являет, является проводником Христова пастырства. Но при этом, конечно, каждая личность в себе как бы немного этот образ как бы преломляет, как через определенную грань алмаза, да, свет по-особому переливается. Вот здесь, наверное, каждый наставник и пример для подражания, он особые свои сильные черты имеет. В целом, наверное, даже сложно говорить в общем об этом образе, он такой очень собирательный. Конечно, не только, но в первую очередь это владыка Тихон и отец Владимир, ну и потом мои старшие братья тоже, и святые отцы, у которых мы учимся по их творениям, по их жизнеописаниям, по житиям. Это образ, который в первую очередь горячая любовь, это ревность по Богу — то есть это не теплохладное, а именно горячее, вот горячее служение, не охладевающее стремление. Это забота искренняя о каждом, это личный поход к каждому — и к пастырю, и к сослужителям, к близким, к родным. Это смирение, когда нет ни надменности, ни тщеславности. Когда есть эта самоотдача абсолютная в служении, нет каких-то своих ни целей, ни каких-то своих амбиций личных или тем более каких-то там выгод, а искренняя отдача себя Христовой службе, пастырству Христову. Это, с одной стороны, самозабвение. Но и, получается, что в этом самозабвенном служении самоотдача искренняя, полная. И вот эта абсолютная настоящесть, то есть ни за что никакая роль, не какая-нибудь там маска, а абсолютная вот искренность, правдивость, настоящесть — то есть такой, какой есть. И если есть какие-то недостатки или слабости, то действительно они есть, и не надо как бы, с одной стороны, ни отрицать, не отрицаться, что если, допустим, в этом я либо слаб, либо еще только учусь и так далее. То есть у каждого из нас есть такие слабые стороны, какие-то вещи, которые мы либо только-только осваиваем, либо это наша слабая сторона, как мы говорим, от природы. Вот здесь как бы это вот не притворство, а именно искренность и честность, правдивость. Или, как говорят сейчас, прозрачность, да. Это такая родственность. Вот что тот же отец Владимир или владыка Тихон — это сразу человек родной. Сразу же, при первой встрече, это такая открытость души. И вот словно человека знаешь уже всю жизнь и готов открыться, ты не боишься, просто он уже сразу такой, какой он есть. Вот то, чего очень мало в нашем мире сейчас, такой вот открытости сердечной. И, конечно, это в любви. Ну, конечно, это все лишь так очень отдаленно и скромно, да, и вот даже я бы сказал, это узкие такие описания. На самом деле имея образом для подражания Христа, святых, старцев. И ну вот отец и владыка Тихон, и наш отец Владимир в детстве, такие очень сильные личности. И ну, конечно, сложно как-то вот в какой-то этот образ вместить даже примерно. Поэтому я это на свою погрешность такую обязательную скидку прошу.

К. Лаврентьева

— Отец Роман, когда вы учились в семинарии, у вас наверняка было какое-то определенное представление о священстве. Сейчас вы уже священнослужитель, вы настоятель подворья Псково-Печерского монастыря — то есть это большая ответственность, большой приход, это, понятное дело, головная боль, это все трудности, с которыми так или иначе сталкивается ежедневно священнослужитель — трудности бытовые, житейские, денежные, всякие разные, в общем-то. И вот после того, как вы погрузились, так скажем, в эту священническую среду, в послушание напрямую, послушание пастырское, как изменилось ваше представление о пастырстве? Изменилось ли оно вообще?

Иерей Роман

— Насчет представления очень хороший вопрос, спасибо Кира. Действительно, оно же определяет все в нашей жизни — то, как мы о чем-то думаем, и в первую очередь определяет наше отношение и подход к делу. Представление в семинарии, оно продолжило складываться. Вот в детстве было такое, глядя на нашего отца Владимира одно, изначальное такое. Потом, к нему добавлялось все то, что нам давали наши учителя и наставники в семинарии. И сейчас уже в служении, в ходе несения этого служения, оно, конечно, дополняется. И какие-то детские, да, или подростковые, или семинарские представления ложные или, может быть, где-то какие-то беспечные там о том, например, что будет все легче, чем на самом деле оказывается, или незнание, как оно будет просто, это дополнялось или корректировалось. Так или иначе мы уже знаем, что в реальной жизни учась, например, преподавать, или учась разговаривать с людьми, или учась воспитывать детей и так далее, то есть мы не можем обрисовать всех возможных вариантов, случаев. Нам давали ориентир и говорили о точках опоры. Самое главное, на что опираться — на Господа, на Священное Предание, на Божественное откровение, на опыт пастырей-предшественников, святых, старцев, авторитетных современников. И, конечно, опираться на опытных знакомых взрослых, опытных житейски — мирян, родственников. Быть прилежными учениками нас учили. И вот как сказал наш замечательный профессор Алексей Константинович Светозарский, преподававший у нас тогда историю Русской Православной Церкви, надо было нам сдавать экзамен один вслед за другим, и так получилось, что разлет лишь только один день между экзаменами, мы должны были успеть переключиться и повторить к следующему экзамену, как раз второму, по Русской Православной Церкви. И мы говорили так вот, можно сказать, что даже немножко жаловались, что ну как же мы так переключимся быстро, мы же не успеем. Алексей Константинович нам сказал: надо очень быстро, изо всех сил забыть все с предыдущего экзамена и выспаться, а потом переключиться на следующий. Мы спросили: как же забыть, мы зачем тогда учим и сдаем? Он говорит: чтобы знать, на что опираться и где что искать. То есть вы должны запомнить ориентиры, приоритеты для того, на чем ты основываешься в знаниях, то есть это откуда ты черпаешь. То есть это действительно не от ветра головы своея, как мы говорили, это не что-то, что я лично предпочитаю сам как бы и опираюсь только на свои соображения, выгоды и так далее. Я должен искать в первую очередь Божией воли и то, что Господь нам предлагает как основу. И вот эти историки, и эти памятники, и эти учебники, и эти авторитеты — вот основные вехи мы, конечно, в голове постарались сохранить. Но всего объема знаний и фактов так или иначе, прекрасно сейчас понимаю, мы бы не могли удержать. И действительно Алексей Константинович, конечно же, был прав.

К. Мацан

— Есть такой афоризм, что что такое образование? Это то, что остается в голове, когда все сказанное на лекциях уже забывается.

Иерей Роман

— Да. И, конечно, вот эти знания, они обрели теперь еще практическую, скажем так, поддержку, основу. И то, что нам давали преподаватели, и сам отец Тихон, это все подтверждается, и с огромной благодарностью я вспоминаю все то, что в семинарии дали. А именно то, что запомнилось, слава Богу, из того, что запомнилось, оно очень сильно поддерживает и является опорой действительно. И вот было, конечно, и есть ощущение того, что ну не могли нас подготовить абсолютно ко всему. И это невозможно, ко всему подготовить — ни в семье, ни в учебном заведении. Но зато подготовили к неожиданностям, к непредсказуемым ситуациям — то есть как реагировать, когда что-то сложилось так, как ты совершенно не ожидал. Вот есть то есть основная школа мышления, реагирования на ситуации, на пастырские задачи, которые вот абсолютно тоже бывают и сложными, непредсказуемыми и бывают непосильными для молодого священника.

К. Мацан

— Мы вернемся к нашему разговору после небольшой паузы. Я напомню, сегодня с нами в программе «Светлый вечер» священник Роман Гизитдинов, настоятель подворья Псково-Печерского монастыря в городе Псков. Не переключайтесь.

К. Лаврентьева

— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА продолжается. У нас в гостях священник Роман Гизитдинов, настоятель подворья Псково-Печерского монастыря в городе Псков. У микрофона Константин Мацан и Кира Лаврентьева.

К. Мацан

— Отец Роман, а вот вы сказали о непредсказуемых, неожиданных ситуациях. Ну в жизни вообще часто случаются непредвиденные обстоятельства. Ну вот если мы говорим о вашем пути к священству, и вы в священстве сегодня, то что уже реально практика личного служения, когда вы стали священником, открыла такого там о церковной жизни и о священническом служении, чего вы не подозревали, что было самым неожиданным? Наверняка есть зазор между тем, что ожидалось и тем, что на практике открывается и только на практике и может открыться. Потому что пока сам не погрузишься, сам не поймешь, личный опыт не приобретешь, то можно в книжках читать и даже не замечать этого.

Иерей Роман

— Вообще, конечно, очень неожиданны бывают частности, скажем так, приходской жизни, либо когда это какая-то очень неожиданная пастырская задача, к которой не готов просто вот по настроению, по состоянию...

К. Мацан

— А например?

Иерей Роман

— Ну например это психически больные люди, которые, скажем так, не находятся на лечении. Люди не пограничные, не в пограничном состоянии, а именно психически больные, которые с виду еще как бы в храме стоят — бывает у нас такое. Вот смотришь — видишь здорового человека, и вдруг он, походя к тебе, раскрывает вот эту свою немощь каким-то поведением или вопросом неожиданным, к которому ты просто не готов. Хотя нас об этом предупреждали, у нас был замечательный, прекрасный предмет, который был нацелен на подготовку, скажем так, к контактированию, контакту с психически больными людьми, разными заболеваниями, мы ездили в Психологический центр РАН. И все равно нас предупреждали, что действительно ну вот это всегда и, в принципе, же каждый человек неповторим, а вот каждая психологическая болезнь все равно себя может повести непредсказуемо. Даже если у тебя есть больной родственник, который болеет этой психической болезнью, человек с таким же заболеванием будет тебе как бы неожиданностью или может шокировать. То есть вот этот момент для меня лично. И, конечно, второе — то что мне дала практика священнослужения и пастырства, и я понимал в семинарии, и ну даже немного в детстве, но в семинарии особенно, — нас учили и наставляли о том, насколько важно держаться за старшее поколение пастырей и священников, наставников. То есть когда начал служить и исповедовать, и начал пастырские первые шаги, то тогда ощутил, насколько важно. Вот я этого даже не представлял, насколько важно, чтобы рядом был опытный, сильный пастырь. И еще когда был диаконом в Башкирии, после семинарии, я отправился служить по распределению, по окончании учебного заведения семинарского, по прописке, тогда еще не было распределения по дальним епархиям, я вернулся на родину. И служил диаконом почти пять лет, и там я уже ощутил, что для диаконского служения очень важна личность духовного наставника, ее близость. Поскольку, уехав в Башкирию, я почувствовал, что личность и духовное значение отца Тихона в наставничестве, в моем окормлении, окормлении меня, не может заменить действительно никакой пастырь. И, конечно, вдалеке от Москвы — тогда еще владыка был архимандритом, затем епископом викарным в Москве, я приезжал как мог, были у меня и командировки (я занимался молодежным отделом епархиальным, и у меня были частые командировки в Москве или через Москву), я как мог, конечно, обращался к владыке, но этого было очень мало. Потому что действительно, вот тот кто служит в священном сане, еще даже в диаконском, кто занимается с молодежью, с детьми в воскресных школах или в каких-то молодежных организациях — уже чувствуешь себя на духовной передовой. Когда испытания не такие, как, скажем, в личной духовной борьбе, когда ты занимаешься, одно дело, только своим собственным духовным ростом или духовным вот, скажем так, просвещением и спасением своим, а когда выходишь на путь служения спасению других людей, когда ты должен быть помощником в спасении других людей — вот тогда это еще дополнительная нагрузка, испытание и искушение. Когда, конечно, с одной стороны, Господь и помогает Своими дарами, особой поддержкой на этом служении, но и, соответственно, нагрузка уже совершенно другая. Опора необходима, духовная опора в лице сильного духовного наставника. Вот, пожалуй, эти две вещи. То есть это непредсказуемость задач пастырских личных, приходских и эта вот действительно необходимость и важность, необходимость вот эта вот острая очень присутствия в жизни духовного наставника.

К. Лаврентьева

— По поводу духовного наставника, отец Роман. А как найти духовника человеку, вот какому-нибудь слушателю нашему, который был очень хотел, но не может по каким-то причинам, не понимает, по каким критериям ему искать духовника. Вроде священнослужителей много, а к кому подойти, как-то вот теряешься, не понимаешь, будут ли именно это правильные взаимоотношения чада и духовника, когда ты все-таки веришь, что то что тебе говорит духовник, это вот как бы вот повеление Божие. То есть это же все очень тонко, это же все очень тонко, важно, и в наше время правильные вот эти вот взаимоотношения, они уже редкость, как мне кажется. Вам повезло, если можно так сказать, у вас был и есть владыка, отец Владимир, и как-то вы с двух сторон подстрахованы были в те самые молодые годы, когда еще очень много, наверное, сомнений, вопросов и поиска внутреннего. А как быть людям, которые вот пока совсем никак для себя этот вопрос не решили?

Иерей Роман

— Ну здесь я, конечно, не такой сильный советчик. Потому что действительно, как вы подчеркнули, это связано с моим личным опытом, который Господь дал мне, такой милостивый и в этом отношении богатый, то есть мне не надо было вести поисков длительных. Вот чтобы в детстве, понятно, у нас был один батюшка на весь район большой, и там выбора и не было. И с батюшкой нам повезло. А когда в семинарии я столкнулся и встретился с многими духовниками монастырскими, замечательными пастырями, был выбор, мне нужно было, чтобы обратиться к отцу Тихону, где-то полгода — я думал, я подходил на исповедь к разным священникам, и я по-разному чувствовал себя с каждым на исповеди и в беседе. И вот это живой опыт. То есть можно много, конечно, и хорошо читать о духовничестве — у святых, у пастырей, у психологов православных — о том, как искать духовника, но ничто не заменит личного опыта. То есть нужно общаться с батюшками, подходить, разговаривать, задавать вопросы. Причем вопросы посложнее, потому что они больше раскроют пастырскую и личность пастыря, и его подход, его глубину. И, конечно, это молиться, чтобы Господь нас наставлял и направлял в этом поиске. Конечно же, терпение. Как говорит отец Иоанн (Крестьянкин), у Бога все бывает вовремя, особенно для тех, кто умеет ждать. Вот это помнить, набравшись терпения, и просить у Бога этого терпения, веры в то, что Господь непременно даст. Потому что ищущий вот этого здорового отношения с пастырем, ищет благого. Это, конечно, искать со здоровым отношением, со здоровым походом. Очень важно искать именно себе не духовного, скажем так, контролера, который будет тебе указывать абсолютно все, но с которым вместе ты будешь искать волю Божию, опираясь на него, держась за него, искать волю Божию вместе с ним. И, конечно, вот здоровое отношение и здоровое понимание правильных отношений с духовником очень важно. Иметь образ духовника своего. И сложнее, когда не знаешь, каким он должен быть. Нужно помочь себе в этом, общаясь со священниками, читая о замечательных наших и здравствующих пастырях, сейчас можно, пожалуйста, даже видео, ну и проповеди, и беседы разных священников. Можно помочь себе, и нужно помочь себе создать такой образ пастыря, который тебе наиболее нужен и подходит — в твоей жизненной ситуации, в твоем положении, твоему характеру. Твое сердце, сердце человека должно обязательно ему подсказывать, к чему стремиться, на что ориентироваться. С кем мне будет легче, вот это какой подход пастырский мне все-таки более приятен — от слова «приятие» — то есть принять его, вооружиться им мне будет легче и, соответственно, полезней. Вот хоть и задачи могут быть от пастыря, и его благословение, и его совет может быть, скажем, ну непростым, но он будет приятен — то есть он ляжет мне на сердце.

К. Мацан

— Священник Роман Гизитдинов, настоятель подворья Псково-Печерского монастыря в городе Псков, сегодня с нами в программе «Светлый вечер». Учат ли священников в семинарии чему-то, связанному с будущей семейной жизнью? Вот надо же подготовить, наверное, священника не только к пастырскому служению, но и тех, кто изберет путь не монашеский, а те, кто пополнит ряды белого духовенства. Наверняка о чем-то тоже заранее опытные многодетные пастыри молодых будущих священников предупреждают. Вот о чем?

Иерей Роман

— Ну спасибо за вопрос, Константин. Действительно, до сих пор (уже это, конечно, немного, но уже 10 лет будет в браке в январе) я помню слова, которые нам говорили наши наставники в семинарии о семейной жизни. В частности, наш дорогой преподаватель, отец Андрей Рахновский, который вел у нас пастырское богословие, теме семьи уделял особое внимание. У нас было, конечно, на самом деле немного времени, но на фоне других предметов и тем достаточно вот особое внимание и довольно-таки немало. И зная, как непросто нам, священникам, балансировать, если можно так сказать, между задачами церковными и семейными, скажем, на своем опыте, и опыте хорошем, положительном, отец Андрей, оценивая это, прекрасно помог нам, дал основы в служении семейном, если можно так сказать. Потому что семью надо именно воспринимать тоже как служение, на которое ты становишься и на которое тебя Господь венчает. Вот это служение, оно, конечно, очень радостное, светлое, но оно именно служение. Действительно это не развлечение, это не хобби, а именно служение — радостное, счастливое, прекрасное, которому нужно уделять внимание пристальное, в котором нужно расти, совершенствоваться, которому нужно всю жизнь учиться. И в котором нужно иметь тоже примеры для подражания. У нас тоже, Господь милостив, слава Богу, есть замечательный пример, за которым нам не нужно с рождения ходить далеко — это, собственно, наш семья, наши родители, которые для нас блистательнейший и любимейший пример. Вот мы счастливые дети счастливой семьи. Конечно, не без проблем тоже, тоже не без испытаний, но из этих испытаний наши родители всегда стремились и старались, и чаще всего, практически всегда выходили победителями. Или просто не сразу, да, но выходили победителями. И здесь у нас эта школа семейной жизни, эта школа с детства, которая была перед нашими глазами с рождения — это наш пример, пример наших родителей. И в семинарии вот этот пример, он закреплялся и святоотеческими образами, и вот той самой главной логикой семейной православной жизни, православной жизни семьи — это опора на благочестие. То есть насколько ты благочестив, насколько ты христианин, настолько ты и семейно счастлив. Настолько крепка и счастлива твоя семья, насколько ты христианин. То есть духовная жизнь прямо пропорциональна и счастью семейному. Вот это главный принцип, это как позвоночник у скелета, это то, на что все надевается, цепляется, за что держится. И, соответственно, уже мы разбирали как на примере семейной жизни там борьба с той или иной страстью помогает семью укрепить.

К. Мацан

— Если на вашу станицу ВКонтакте зайти, там цитата из Антуана Сент-Экзюпери, из его книги «Цитадель»: «Основание для любви — любовь». Я почему-то вас сейчас слушал, и почему еще об этом вспомнил, потому что ну есть и другие знаменитые слова Антуан Сент-Экзюпери, что любить — это не смотреть друг на друга, а смотреть в одном направлении. И вот мне кажется, когда мы говорим про образ церковной семьи, понятно, в каком направлении смотрят супруги — в направлении Христа, когда смотрят в одном направлении, тогда это любовь, и тогда какие-то семейные неурядицы преодолеваются, решаются. Ну а вот цитата, которую вы вынесли прямо как эпиграф к своей странице ВКонтакте: «Основание для любви — любовь», как бы вы это объяснили?

Иерей Роман

— Ну любовь там у меня, по-моему, с большой буквы написана.

К. Мацан

— Ну везде с маленькой написано. Например, у меня сейчас это открыто, не знаю, может быть, в браузере так отображается.

Иерей Роман

— Да, ну значит, с одной стороны, понимать ведь можно по-разному. Антуан де Сент-Экзюпери — это христианский автор, это не православный, но христианский замечательный автор. Любовь я здесь читаю как с большой буквы, то есть любовь, которая есть Бог. Любовь — это одно из имен Божиих, Бог есть любовь, как говорит Иоанн Богослов, апостол, возлюбленный ученик Христа, апостол любви. И здесь, в этой фразе, для меня любовь — это Сам Господь, то есть основание для любви — Бог, Который есть любовь. Здесь я лично понимаю, то есть даже не столько любовь Божия к нам, а сколько Он Сам. Дар единства с Богом в Церкви, когда брачующиеся, то есть те, кто венчаются, в конце таинства или в сам день венчания стараются обязательно причаститься, чтобы Христос в Себе, через Себя соединил брачующихся. А эта любовь, тема любви не только супружеской. Ведь все, кто становятся христианами, все христиане, мы призваны к этому единству через и во Христе, через Христа и во Христе. Мы, причащаясь, становится едиными, и Христос в нас является основанием для любви, Христос в нас и нами любит. Можно сказать, что для меня эта фраза Экзюпери, это такой светский перифраз цитаты из Псалтири, который цитирует Сам Господь в Евангелии: «Камень, егоже небрегоша зиждущие, сей быть во главу угла». Он, этот камень, это и есть Христос, на Котором основывается все в нашей жизни, особенно и самое главное, что в нашей жизни есть и что определяет всю нашу жизнь, это любовь. То есть любовь должна основываться на Христе, на Нем, Который в нас живет. Не мы живем, а живет в нас Христос, говорит апостол. Вот эти слова мне очень понравились, потому что это, мне кажется, самый удачный, скажем так, пример в светской литературе, который отображает вот эту истину. И вообще во многих местах, это вот цитата, если не ошибаюсь, из «Цитадели», во многих местах в «Цитадели» говорится именно об этом, что именно на Господе основывается любовь, и именно Господь и есть связующий. Он наше скрепление, Он скрепляет нас в Себе и Собой, все связывает воедино, как говорит Экзюпери, божественным узлом. Вот как-то так.

К. Лаврентьева

— Отец Роман, что для вас самое радостное в пастырском служении, что вас радует больше всего?

К. Лаврентьева

— Радует больше всего это возможность оказать помощь людям. И вот какую-то положительную лепту в их жизнь внести, дать что-то, что когда-то нам дали наши наставники и учителя, быть проводником Божественного откровения, Божественной истины. Это радость тому, что, собственно, не мое и не от меня, а от Христа и через Него. Это радость присутствия Христа посреди нас, верующих, когда мы служим, когда общаемся, когда собираемся во имя Его. Это несравнимая и живая опытная радость опытного соприкосновения с Его присутствием, с присутствием Его с большой буквы, то есть Христа, Который руководит, ведет нас в нашей церковной жизни. И когда удается поспособствовать воле Божией в жизни конкретных людей, это, наверное, как для меня пастыря самая большая в жизни радость. И, конечно, я хотел бы сказать о том, что в семье эта радость та же самая, но только по отношению к домочадцам. Когда как главе семьи, как мужу, как отцу мне удается осчастливить, принести счастье, дать что-то хорошее, проявить любовь к своим близким, вот тогда, наверное, вот я чувствую себя самым вот таким, вот лучшим образом, и самый радостный я тогда. И самая большая для меня эта радость, когда являюсь я проводником Божественного промысла и Божественной любви. Вот так если попробовать ответить.

К. Мацан

— Спасибо.

К. Лаврентьева

— Спасибо большое, отец Роман. Какие у вас сейчас для себя самого есть пожелания как для священника?

Иерей Роман

— Я себе лично могу пожелать рассудительности. И именно смиренной рассудительности в смиренном устремлении к воле Божией. В том как в своей жизни сочетать самые разные задачи. И вот это для меня сейчас, наверное, самое сложное: во второстепенном не потерять самого главного — вот как в делах настоятельских и хозяйственных, пастырских и семейных не потеряться в суете, а помнить о самом главном, к чему Господь нас призвал, и всех христиан, и пастырей. Вот рассуждать трезво, искренне и честно, не забывать о приоритетах, то есть как, к чему сейчас приступить, чему отдать внимание и время. Не ошибиться в этом. Очень мало времени и возможности что-то переделывать, когда такая и высокая ответственность, и такие высокие задачи возлагаются через священноначалие от Бога, и это семейная жизнь, которая основа для пастырского служения и приходского благополучия. Потому что если в семье не будет все хорошо, то тогда как будет хорошо в деле Божием, говорит апостол Павел. Нужно не забывать ни о семье, ни о Церкви, ни о второстепенных задачах, потому что очень часто они складываются в главное. Вот иметь эту рассудительность и набираться опыта, которого очень-очень мало на самом деле. Вот чувствую постоянный недостаток и огромную необходимость чаще соприкасаться со старшим поколением пастырей, чтобы видеть их чаще, как они...

К. Лаврентьева

— Перенимать дух.

Иерей Роман

— Да. Вот у нас понятно, что нас Господь ведет каждого своем путем, но необходимо вот именно иметь эту школу, равняться и учиться по ходу, не переставать, не останавливаться в уроках, которые Господь нам преподает.

К. Лаврентьева

— Спасибо огромное за этот разговор. Какой-то очень он духовный у нас был сегодня и какой-то тонкий. Огромное спасибо. У нас в гостях был священник Роман Гизитдинов, настоятель подворья Псково-Печерского монастыря в городе Псков. У микрофона были Константин Мацан и Кира Лаврентьева. Мы прощаемся с вами до следующего вторника. Всего вам доброго и до свидания.

К. Мацан

— До свидания.

---

Все выпуски программы Светлый вечер

• «Невидимая брань». Иеромонах Давид (Кургузов)
• Светлый вечер с Владимиром Легойдой
• «Еженедельный журнал» с Аллой Митрофановой. Выпуск 414