
У нас в гостях был клирик Никольского храма поселка Володарский Московской области священник Максим Гортинский.
Наш гость расскажет о своём пути к вере и священству, а также о своем музыкальном творчестве.
Ведущие: Константин Мацан, Кира Лаврентьева
К. Мацан
— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА, здравствуйте, уважаемые друзья. В студии у микрофона моя коллега Кира Лаврентьева...
К. Лаврентьева
— Добрый вечер.
К. Мацан
— И я, Константин Мацан, добрый вечер. В гостях у нас сегодня священник Максим Гортинский, клирик Никольского храма поселка Володарский в Московской области. Добрый вечер.
о. Максим
— Добрый вечер.
К. Мацан
— Отец Максим, вам напомню и нашим слушателям, что в этих беседах, которые мы с Кирой здесь, на Радио ВЕРА по вторникам в восемь вечера ведем, мы говорим со священником о его жизни, о пути к вере, в вере, и о том, какая цепь событий привела к тому, что человек стал священником, был ли это путь легкий, простой, человек с детства понимал, что это его путь или это был путь сомнений, выбора, неожиданного призвания. На какие вопросы человек на этом пути себе отвечал, с какими сомнениями сталкивался, какие ответы на вопросы находил, вот об этом всем хочется поговорить, потому что нам представляется, что вот эти вопросы-ответы так или иначе возникают в жизни очень многих людей, которые смотрят на церковь, которые уже живут церковной жизнью, которые только задумываются о том, есть ли Бог, вот обо всем этом сегодня с вами хотелось бы поговорить.
К. Лаврентьева
— Ой, батюшка, я когда вас увидела, я так удивилась! Я всегда в этот момент печалюсь, что у нас нет съемки нашей программы на Радио ВЕРА «Путь к священству», обязательно ее организуем рано или поздно, потому что это большое удовольствие было бы на вас посмотреть, радость, удовольствие, пасхальная радость. В общем, здравствуйте, батюшка.
о. Максим
— Здравствуйте.
К. Лаврентьева
— Вы знаете, первый вопрос задам, не совсем стандартный для нашей программы, и объясню, почему: не все люди, слава Богу, не все люди в нашей Церкви вписываются в такие общепринятые стандарты, и это большое счастье, это значит, что Церковь жива, она развивается, она живет, пульсирует и радуется жизни. И для меня крайне важно, когда человек в своей этой ипостаси со Христом раскрывается таким, какой он есть. И есть версия, что из всех 12 апостолов каждому человеку близок конкретный апостол. Какой апостол близок вам?
о. Максим
— Да, вопрос такой... Никогда, кстати, не задумывался на эту тему...
К. Лаврентьева
— Да-да, мне было очень это интересно, именно когда я вас увидела.
о. Максим
— ... что из 12 апостолов может быть кто-то близок, да? Первый, кто приходит на ум — это Фома, наверное, он близок почему-то.
К. Лаврентьева
— Вот я была уверена, что вы это скажете, такой у нас блиц-опрос.
о. Максим
— Хотя полный портрет психологический я не знаю Фомы, но вот думается в эту сторону.
К. Мацан
— А почему Фома?
о. Максим
— Ну, потому что возникают вопросы в жизни, наверное, как у Фомы: где истина и точность истины? Всегда возникают вопросы некие, ты задаешь вопрос себе: кто ты? Где ты? С кем ты? Где твой Христос и кто для тебя Христос? Вот эти вопросы, наверное, у всех возникают и через них надо пройти и понять, где ты находишься. Возможно, на каждом пути и этапе жизни ты находишься чуть ближе ко Христу, чуть дальше от Него объективно, но субъективно всегда возникают эти вопросы. И всегда себя анализируешь, наверное, как Фома анализировал: «Господи, покажи мне Себя, вот кто Ты? Ты здесь, со мной? Ну, докажи, вот». Наверное, так как-то.
К. Мацан
— Ну, вот Кира посетовала, что нет видеосъёмки. Мы не станем сейчас словами в эфире описывать вашу внешность, в том смысле, что здесь нет ничего экстраординарного, необычного, то есть не надо себе воображать, нашим слушателям кого-то...
о. Максим
— Третей руки нет вроде.
К. Мацан
— Да. (смеются) Но просто одна деталь: вот сейчас мы в студии Радио ВЕРА, и вы без подрясника, как священник, без подрясника при этом, но это не наказуемо и канонически, как понимаете, никаких проблем в этом смысле.
о. Максим
— Жарко просто.
К. Мацан
— То есть не обязан, насколько я понимаю, священник всегда во всех жизненных ситуациях ходить в подряснике, но при этом есть такие священники, которые действительно из дома без подрясника не выходят, потому что...почему-то, по разным причинам. А кто-то считает, что подрясник — это часть такого облачения, когда священник служит или он, скажем так, именно выступает в качестве священника, он пришёл общаться с людьми. Вот как вы для себя этот вопрос решаете?
о. Максим
— На самом деле, я тут пока общался с вашей командой, я подрясник то одену, то сниму, думаю: надеть или не надеть? Потом решил, что, во-первых, так будет попроще здесь с вами сидеть, потому что, когда волнуешься, ведь температура поднимается. Но в целом я, конечно, понимаю, что это зависит, наверное, вообще от пути человека, куда человек пришёл, и как он это видит, то есть у каждого видение немножко своё. Кто-то видит в этом миссионерский смысл, в большинстве случаев это очень оправданный смысл. Вот нам в семинарии говорили всегда ходить в подряснике, и мы как раз на эту тему говорили, что в подряснике какие-то внешние грехи, конечно, сотворить так прямо сложно. Внешние грехи, они заметны в подряснике, ты сразу опорочишь Церковь, и всё, поэтому подрясник даёт мне какую-то ещё защиту, чтобы руки не туда не двигались, глаза не туда не смотрели. Но тем не менее, понимаешь, что это часть служебной одежды, то есть в метро и по лестницам ходить, мне кажется, иногда можно и снять подрясник. Мне кажется, что человек должен быть человеком всегда, и по человеку можно узнать, что он христианин по его делам, по поступкам, даже по взгляду узнаешь, взгляду, который должен способствовать утешению, какой-то радости.
К. Лаврентьева
— Отец Максим, вам трудно было стать священником?
о. Максим
— Да, трудно, наверное. Ну, отчасти, конечно, трудно, да. Но у меня ещё был выбор: монашество или священник, ещё такой ещё выбор.
К. Мацан
— Давайте сначала начнём, вот ваш путь к вере, на какие он главные этапы распадается?
о. Максим
— Это крещение всей семьи отцом, потом...
К. Мацан
— Сколько вам лет было?
о. Максим
— 14 лет.
К. Мацан
— Ну, серьёзно, это уже осознанный возраст.
о. Максим
— Да, осознанный возраст. Потом умирает бабушка, мама мой мамы, и мы ходим уже в церковь, мама знакомится со схимонахиней Марией (Стецкой), орловская такая вот старица, и начинает ходить усерднее в храм. Мы с братом иногда поддерживаем, иногда не поддерживаем, я все-таки стал более послушный, стал ходить с мамой. Она ходила еще на лекции Александра Ме́ня, батюшки, и меня очень поразил ум этого человека, и насколько он может держать публику. Он рассказывал про Пушкина — казалось бы, и я сидел, всё мне было интересно, я не думал, тогда что это может быть интересно, вот он поразил тогда. Дальше я уже маялся-маялся, была семинария, алтарничество у протоиерея Владимира Жаворонкова, духовника моего, если кто-то знает, это был духовник всех священников Москвы в своё время, и вот у него я алтарничал, и в конечном итоге, несмотря на моё колебание, он меня благословил, написал письмо, и меня взяли в семинарию.
К. Мацан
— А что было за колебание?
о. Максим
— Колебаний много было, то есть хотелось пожить и для себя так, и я поработал у мамы на работе, тем же водителем поработал, тем же бухгалтером, я знал всё практически, умел сводить, как это называется, дебет с кредитом, что-то такое, уже забыл, правда, но как-то музыкой тоже позанимался. Потом какие-то обстоятельства но ничего не давало такого какого-то плода полноценного. Потом я просто решился, потому что однажды я прочитал книжку — «Отец Арсений», такую книжку читал, и она мне, конечно, откликнулась в сердце какими-то чудесами...
К. Мацан
— А что это за книга, давайте напомним.
К. Лаврентьева
— Это невероятная книга...
о. Максим
— Это одна из первых книг, вышедших в издательстве Свято-Тихоновского гуманитарного университета. Там очень много мистики православной, чудес, истории, не знаю, насколько, правдоподобно, но туда собрали, я так понимаю, много чего, и в целом книга выглядит очень как-то завораживающе для новоначального человека там Божья Матерь спасла того, тот ушёл там от фашистов, я уже всё не помню, а тогда прочитал, и впечатление произвело такое глобальное, думаю: неужели такое вообще бывает?
К. Лаврентьева
— Я несколько раз её перечитывала, очень сильная книга.
о. Максим
— А потом мне встретился человек, который подтвердил, что бывает, та же схимонахиня Мария (Стецкая), Чем она удивительный человек: она педагог, когда началась война, она отучилась в разведывательной школе и пошла командиром или капитаном в подразделение разведки, у неё подразделение прошло всю войну. Она закончила войну лишь в 46-м в Калининграде, и они под лёд там падали, в общем, Господь был с ней, совершенно реально. Её постриг митрополит Мануил (Лемешевский), это известный, я думаю, человек. И она такой духовной и прозорливой жизнью обладала, приходишь к ней, чего-нибудь начудил, она прямо сразу тебе и говорит, такая смотрит на тебя и говорит: «Палкой сейчас тебя!..» Ну так, чуть-чуть с юмором, но ты сразу понимаешь, шапка же на воре горит, что — да, точно, узнала про грех-то, и понимал, что она действительно видит, но с любовью, с добротой она... Это удивительный человек, она вхожа была ко всем генералам, потому что у неё была вот такая возможность, она летит к генералу и просит там, построить храм, кому-то помогает. Она в самолёт проходила без билета, я не знаю, как это вообще возможно, то есть идёт, садится в какое-то место, летит, никто ее не трогает. Как это возможно, что за мистика, да? До сих пор не укладывается в голове. Но видя её жизнь, понимаешь, что тут что-то такое глобальное, не наше.
К. Мацан
— Священник Максим Гортинский, клирик Никольского храма посёлка Володарский в Московской области, сегодня с нами в программе «Светлый вечер». Я почему спросил о колебаниях, о метаниях перед семинарией — потому что для многих, я думаю, наших слушателей представляется, что в семинарию идут очень осознанно. Ребёнок растёт, молодой человек после школы, вот он с детства в церкви, либо человек прошёл какие-то жизненные свои пути и понял: да, вот именно это мне надо. И более того, в семинарии идут, как представляется, с желанием быть священником, с желанием этот выбор совершить один раз и на всю жизнь. В этом смысле представляется неожиданным, что человек может колебаться: а пойти ли мне или не пойти в семинарию? Не стать ли мне священником? Как будто он выбирает: не стать ли мне инженером или, не знаю, там, маркетологом? Но это же другой выбор, это же выбор на всю жизнь какого-то серьёзного пути.
о. Максим
— Тут не совсем колебания в таком разрезе, я давно думал, что надо... Я просто колебался скорее: смогу ли и достоин ли я вообще туда идти? Потом мне сказали, что «не мучайся этим вопросом, поступил, значит, поступил».
К. Мацан
— Сказали: «Там и не такие учатся, иди!» (смеются)
о. Максим
— Владыка Вениамин в Николо-Угрешской семинарии, он меня, когда увидел — «О, денди!» — говорит. А я был в бейсболке, в рубашке в клеточку такой. Косил траву там. И мне казалось, что за стеной бесы кричат, потому что там у них зоопарк и павлины, я до этого павлинов никогда не слышал, а когда они кричат, это такой звук, оказалось!..(смеется) И дальше мозг дорабатывает, что это такое. И кошу траву, думаю: «вот, у меня дела пошли, подвиг пошел уже, сейчас изгоню здесь всех» (смеется) Ну, это, конечно, так всё было весело...
К. Мацан
— Почему вы косили траву?
о. Максим
— Послушание такое было.
К. Мацан
— Вы в Николо-Угрешской семинарии учились?
о. Максим
— Да, поступил туда, в последний вагон впрыгнул. Меня батюшка благословил, он мне сразу не дал благословения, ночку поспал, помолился, и потом написал всё-таки письмо. И удивительно, что он так вот всех своих духовных чад кого жениться благословил, кого куда, и вот через полгода он отошел ко Господу. Прямо вот как знал, благословил, и у всех что-то свершилось, то есть путь жизни начался вот новый какой-то дальнейший. Ну, Николо- Угрешская семинария — это интересно, я могу рассказать чуть-чуть. Я туда попал в возрасте уже довольно большом, в 29 лет. Были и дети батюшек, и духовник кого-то туда благословил, чаще всего это молодые, 16 лет, когда яблоком кинуть друг в друга это ещё весело бывает. Для меня это было забавно, я думал: что я там делаю, среди молодежи такой? Но тем не менее опыт обучения очень был интересен. Там была и воинская часть одновременно. Там ещё были заключённые по ДТП со смертным исходом, на поселении, и там оставались ещё заключённые по временному заключению какому-то. И это был такой набор всех, то есть, и солдаты, и монахи, и семинаристы, и ещё не отреставрированные корпусы, и кровати без матрасов, и подушки жёлтого цвета, и когда я туда пришёл после изнеженной жизни такой, думаю: где я, что я?
К. Мацан
— Тяжело было принимать эти новые условия именно вот на фоне предыдущей жизни, когда думаешь: Боже мой, ну я же жил нормально, зачем это, стоит ли оно того сейчас?
о. Максим
— Конечно, тяжело. Да любого сейчас положи на кровать без простыни, без матраца, и клопы по стенам с таракашками бегают, в то время ещё было это. Сейчас там всё красивое уже, сказочное, а тогда это было вот начало пути этой семинарии.
К. Мацан
— Какой это год был примерно?
о. Максим
— Я 16 лет служу, значит, это 19 лет назад.
К. Мацан
— 2003-й примерно?
о. Максим
— Да, примерно там. Но потом показалось всё интереснее, и преодолевать трудности такие и, с одной стороны, я был действительно уже в возрасте и думал: ну зачем это? Что ты можешь делать, что ты умеешь? Нужно ли это вообще? В первые три дня возникал этот вопрос.
К. Мацан
— Я ещё даже не только спрашиваю про там условия или какие-то матрацы не те... В принципе же мы все склонны, как мне кажется, так чувствовать, что вот если ты сюда попадаешь, здесь что-то ну вот не то, вот некомфортно, какие-то есть сомнения внутренние такого рода, ты думаешь: ну может быть не сюда меня Господь ведёт? Как-то внутренний голос подсказывает.
о. Максим
— Ну, это у всех такое всегда, наверное, есть, всегда такое происходит, потому что в голове нейроны туда-сюда бегают и создают новые образы. Но если я там остался, я понимал, что есть что-то выше, я приходил на службу и там оказывался в другом мире.
К. Мацан
— Было понятно, ради чего.
о. Максим
— Да. А потом опять такая суета, а потом опять раз, и все замечательно. Но служба всегда вдохновляла. Вначале это ещё было очень глубоко, потому что я монашестве думал, может мне святым стать сразу быстренько. А потом мне владыка предложил: чётки или скуфью, я долю секунды подумал — взял скуфью. Чётки — это значит монашество, скуфья — значит священство обычное. Взял скуфью и всё-таки не пошёл туда. Даже думаю, что я понимал подсознательно, что не готов идти. Хотя мог, наверное.
К. Лаврентьева
— Когда вы рукополагались, вы помните этот день?
о. Максим
— Рукополагался, у меня всё быстро было, день за днём. Октябрь, 20-21-е — диакон, а на следующий день священник. Я служил диаконом всего лишь утреню. Там в пробке простоял, долго ехал и утреню служил. Очень весело было, потому что что-то не помнил, не те фразы говорил, люди слышали это, конечно, чудно́. А вот на следующий день уже был священник. Я помню это ощущение... прямо мистика какая-то, ты идёшь и на седьмом небе, не здесь.
К. Лаврентьева
— Правда?
о. Максим
— Да.
К. Лаврентьева
— Удивительно.
о. Максим
— И это сохраняется чувство долго, прямо ты на воздухе летаешь, это и матушка чувствовала.
К. Лаврентьева
— Вы были муж и жена, стали в один день батюшкой и матушкой. Как изменилась ваша жизнь, вообще уклад семьи, внутренние самоощущения?
о. Максим
— В начале, кажется, я думаю, никак.
К. Лаврентьева
— Нам Ольга Юре́вич, жена отца Андрея Юре́вич, рассказывала: они были молодые архитекторы и тоже долгое время жили вообще неверующими сначала. Потом отец Андрей уверовал, потом стал священником. И вот он ездил в Москву рукополагаться, а она оставалась с детьми в Сибири. И вот, значит, он возвращается, и она говорит: «Открывается дверь, и я думаю, что сейчас мой Андрюша зайдёт, вот мой привычный муж — а уже зашёл отец Андрей. И я, — говорит, — не смогла кинуться ему в объятия. Я уже подошла и тихонько сказала: «Благослови, отец Андрей».
о. Максим
— Да, но мы вместе поехали, чтобы это было не так внезапно. И матушки радость была, конечно, за меня, потому что я шёл каким-то своим путём, и она понимала, что мне это важно.
К. Лаврентьева
— Не страшно ли ей было? Вот я сейчас спрашиваю именно про неё.
о. Максим
— В тот момент непонятно.
К. Лаврентьева
— Ты же понимаешь, что ты женишься на Церкви. Это ведь всё-таки часть своей жизни тебе придётся оставить, причём значительную часть, привычную для тебя.
о. Максим
— Не думаю, что все это понимают.
К. Лаврентьева
— А вы это понимали?
о. Максим
— Тоже думаю, что не до конца...
К. Лаврентьева
— А сейчас понимаете?
о. Максим
— Не знаю, это сложно объяснить. Скорее всего, стиль жизни уже становится другой просто.
К. Мацан
— А вот насколько это выражение: «ты женишься на Церкви», насколько оно реально? Это понятная мысль, что священник отдаёт часть себя церкви, как служению, отрывает себя от семьи, это понятно, но ведь так сказать супруге: «всё, твой муж теперь женат на другой», даже если эта другая — церковь, но это, наверное, человечески и психологически не так-то просто принять и как-то важно понять — а что имеется в виду, когда говорится, что священник женится на церкви, как это на практике реализуется? Почему это не нарушает того, что у священника есть жена, и она любимая, и единственная?
о. Максим
— Ну, не надо просто терминов этих говорить, на всякий случай.
К. Мацан
— Правильно, вообще лишний раз чего говорить? Особенно жене. Не надо.
о. Максим
— Не надо говорить таких терминов.
К. Лаврентьева
— Не пугайте бедную жену.
о. Максим
— Да не пугайте ее и всё будет хорошо, потому что всё равно же приходится решать проблемы и те, и другие, и это сложно. Вот католики пошли другим путём, они решили убрать жен, чтобы всё, женился на церкви, значит, женился, но там возникают другие проблемы всегда. А здесь у нас, конечно, мы стараемся маневрировать, стараться успеть, где-то попросить кого-то помочь, где-то что-то заменить... У батюшки же тоже дружная семья, поэтому все мы находим выходы, чтобы в семье всё было хорошо и чтобы на службе, если попросят, надо лететь. Были, конечно, прецеденты там, где меня не было вовремя дома, но Господь всё управил, слава Богу.
К. Лаврентьева
— Вы знаете, я не просто из праздного интереса сейчас допрашиваю вас и задаю эти камерные вопросы про вас, про вашу жену, как она отреагировала, как вы отреагировали, просто, отец Максим, смотрите, это же ведь такая, с одной стороны, тайна, а с другой стороны, бытность трудная, которая не видна, по понятным причинам, большинству прихожан. Вот вы сидите за столом, у вас день рождения, у вас хорошее настроение, всё замечательно, и тут звонят: «Батюшка, в храм, там отпевать, крестить, венчать...» Ну, венчать, понятно, там хоть заранее немножко, но бывают ситуации, когда нужно срочно кого-то причащать умирающего, исповедовать, соборовать, и батюшка подрывается — «слушай, извини, жена, извините, гости, дети, я пошёл». И я не к тому, что это какой-то ужас, понятно, что это послушание, но ты должен очень чётко понимать постоянно, очень чётко понимать, зачем ты это делаешь (мне кажется, своим вот этим женским сейчас умом рассуждаю), чтобы не впадать в некую такую, знаете, прострацию.
о. Максим
— Это сложно, как в любом, человеку сложно принять, да в любой житейской ситуации сложно принять, когда человек очень занят каким-то делом, это, я думаю, аналогично везде, тем более женщине ещё сложнее принять, потому что ей хочется мужчину видеть рядом с собой, потому что он для неё единственный, это всегда понятно, а мужчине, конечно, для него главное — работа, это мирские такие даже форматы жизни, то есть мужчине — работа, женщине — дом. Это в целом везде чем-то похоже, что военный, что священник, приходится делать то, что надо делать, здесь просто, наверное, более чётко расставлено, помощь ближнему у священника прямо чётко поставлена. У того кто работает в другой сфере, там это не так чётко и размыто это понятие, там лесоруб, он может лес завтра порубить, да, это тоже польза обществу, но в плане простом, житейском, а священник чётко знает, что он должен бежать, помогать, улучшать человечество, где-то даже отчасти со Христом спасать это человечество, успеть кого-то пособоровать, кого-то причастить, все же нуждаются именно в утешении и встрече со Христом. Да, бывают непредсказуемые моменты, когда действительно убегаешь, но чаще всего мы день рождения справляем поздно вечером, это чай, может быть, небольшой ютуб-ролик какой-нибудь, про какую-нибудь страну, «в путешествие» такое быстро можно съездить, благо — интернет есть, можно посмотреть какой-нибудь ролик и на этом утешиться, и спать лечь. Ну и чем старше, тем меньше отмечаешь уже нет и времени, да и сил нет, чтобы что-то там отмечать.
К. Лаврентьева
— Ну, я больше не про отмечание, а про какой-то вот такой праздник внутренний, внутренне семейный такой, уют какой-то.
о. Максим
— Он остается, и вот эти редкие моменты пытаемся провести совместно, пойти погулять в парк вместе, но это тоже сложно, дочка там учится, жена работает, чтобы собраться вместе, а у нее выходные в субботу-воскресенье, у меня там никогда не бывает выходных, и поэтому вот это еще проблема, она устает, соответственно, меня не видит — вот такие проблемы, они решаемые, но всегда с любовью тут надо. Где-то я слышал, на «Фоме», по-моему, батюшка у нас есть, такой прямо психолог: вот надо 15 минут послушать жену, а потом все хорошо, все будет хорошо. (смеется)
К. Лаврентьева
— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА, у нас в гостях священник Максим Гортинский, клирик Никольского храма поселка Володарская, у микрофона Константин Мацан и Кира Лаврентьева, мы вернемся совсем скоро, не переключайтесь.
К. Мацан
— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА продолжается, еще раз здравствуйте, уважаемые друзья! В студии у микрофона Кира Лаврентьева и я, Константин Мацан. В гостях у нас сегодня священник Максим Гортинский, клирик Никольского храма поселка Володарский, Московская область, и мы продолжаем наш разговор о пути отца Максима к священству и в священстве. Вот интригующая тема, которую вы так немножко упомянули в первой части нашего разговора — про ваши занятия музыкой. И сегодня они, насколько я могу судить, на очень серьезном уровне находятся, то есть это не какое-то просто такое домашнее музицирование, у вас есть группа, вы мультиинструменталист, сейчас вы расскажете, на чем вы играете, и как это сочетается со священническим служением. Ну с чего вообще все начиналось?
о. Максим
— Начиналось с 14 лет, группа «Металлика».
К. Мацан
— And «Nothing Else Matters».
о. Максим
— И гитара, пошел учиться на классическую гитару.
К. Мацан
— А, то есть вы прямо пошли учиться.
о. Максим
— Да, сам лично.
К. Мацан
— Многие, кто «Металлику» слушают, не идут никуда учиться.
о. Максим
— Я пошел, что-то понравилось мне.
К. Мацан
— Потому что «Nothing Else Matters» можно играть на открытых струнах в ми миноре. (смеются)
о. Максим
— Да. И пошел учиться, попался удачный педагог, который действительно нас просвещал, пытался ключ к нам подобрать, чтобы мы классику слушали, пытался нам и современные какие-то, и «Beatles» давать. Как только доходило дело до какой-то народной музыки, а в то время мне, как человеку современному, казалось, что это шаг назад, и всегда у меня вот это был стопор. Но тем не менее я отучился, научился по нотам играть, научился играть на гитаре, дальше учился сам, где-то по видеокассетам. Потом уже священником стал, в семинарии мы чуть-чуть играли, баловались, что-то там сочиняли. Потом мне разрешили преподавать гитару.
К. Мацан
— Ты уже играл в священстве? Это в воскресной школе?
о. Максим
— Да, в воскресной школе. Я стал преподавать, взял детей там, стал показывать им что-то там. Они, конечно, очень трудолюбивые, даже ноты не хотели учить, но тем не менее что-то там мы сделали, какие-то концертики стали делать. И с тех пор как-то пошло, мозг же всё помнит, говорит: «а ты же помнишь, что вот недосочинял что-то там?» Ну и сочинял какие-то аранжировки песен известных, это мы с будущим отцом Павлом тогда Гребенщикова спели пару песен на фестивале на каком-то. И тогда у меня появилась как раз знакомая Екатерина Ефремова, виолончелистка, она захотела с нами, мы взяли. И дальше как в теремке: «ну, давайте, я с вами? Давайте». И так я набрал состав.
К. Мацан
— И кто в составе?
о. Максим
— У нас сейчас в составе два священника, это ещё иерей Павел Крысанов, Екатерина Ефремова, виолончелистка, потом Катя Ретивова, виолончелистка, потом Светлана Галкина, она у нас вокалист, играет по совместительству на басе, укулеле-бас.
К. Мацан
— Круто! Бас-укулеле?
о. Максим
— Да, есть такой инструмент.
К. Мацан
— Ещё и поёт?
о. Максим
— И поёт.
К. Мацан
— Это же почти цирковой номер.
о. Максим
— Да, да, цирковой. Я ещё и на педальке подстукиваю. И получился такой состав в данный момент. У нас был и саксофонист в первом альбоме.
К. Мацан
— Сколько альбомов?
о. Максим
— Сейчас второй вышел альбом и сингл. Не хватает времени, как и любому священнику, всегда выбираешь какой-то компромисс, чтобы записать, но пока нет этой системы, чтобы быстро. Мы и так делаем всё сами, всё записываем и даже сводить сами начинаем, чтобы это всё как-то меньше времени занимало, меньше расходов каких-то...О чём мы?
К. Мацан
— А что это даёт? Это вот для вас просто, как для священника, отдушина такая? Или это тоже, условно говоря, часть какой-то миссии в широком смысле слова?
о. Максим
— Там все есть, да, всё. Пока я вижу, что в этом можно реализовать и свои духовные моменты, открыть самого себя, что сложно в этом мире вообще делать — себя открывать и пытаться донести своё какое-то понимание, а оно всегда будет наполнено и связано с церковью, потому что ты служишь, ты не можешь не доносить это, то есть всё твоё, что внутри, что даёт тебе церковь, что даёт тебе служение, оно всё равно остаётся, и ты увлекаешь, как бы ты не пытался по-мирски это делать, всё равно облекаешь какой-то духовный опыт в минимальном, наверное, потому что всё равно нельзя донести ни песнями, ни словами, но какое-то вот настроение и какую-то некую духовность там можно привнести, душевность, скорее, но она всё равно будет наполнена твоим духовным опытом на данный момент, и я вижу в этом и утешение, и некую радость, я ещё не особо, конечно, духовный, это точно...
К. Мацан
— Зато вы скромный.
о. Максим
— Скромный, тоже вряд ли это... Ну, просто реально себя оценивая, понимаешь что: ну, где там она, духовность, где бы её найти-то вообще? А когда ты стоишь на службе, и ты вот находишься в другом мире. И когда музыку играешь, тоже что-то похоже, вот я чувствую схожесть, но возможно, это не совсем так, потому что я ещё не достиг каких-то там духовных высот. Может быть, там уже ничего не нужно, там одна музыка — это молитва, и полное состояние, наверное, молитвы. Здесь мы берём уже...
К. Лаврентьева
— Интересно.
о. Максим
— ...берём уже что-то верхнее, это когда человек уже готов, и он готов полностью отдать себя, наверное, Христу, полностью отдать себя, своё служение миру, и вот в этом служении раствориться, да? Наверное, так можно сказать. Конечно, это сложно, взять и всё...
К. Лаврентьева
— ...отринуть.
о. Максим
— Да, да, отринуть. И, думаю, не нужно каждому отринуть, не каждый на это способен, поэтому святых не так много. Но в данный момент в своей жизни вижу, что этот путь, он имеет место быть, он получается, и я пытаюсь его реализовать.
К. Лаврентьева
— Вы чувствуете себя музыкантом?
о. Максим
— Музыкантом чувствую, да, где-то и самому себе хочется доказать, что я могу и хочется это показать, и через это реализовать. Но я всё равно музыкант неполноценный, я же вижу музыкантов других, я же вижу, кто это такие, что это за люди, это люди, которые там чих по нотам разложат, понимаете, да?
К. Лаврентьева
— А удаётся ли, и есть ли потребность священническую ипостась всё-таки держать в приоритете?
о. Максим
— Удаётся, конечно, потому что ты понимаешь, где приоритеты, и сдвигаешь всегда...
К. Лаврентьева
— А не сносит, не сбивает?
о. Максим
— Ну, сносить может что угодно. Вот некоторые кофе любят, и могут кофе пить постоянно.
К. Мацан
— Просто несёт крышу. А знаете, я вот о чём хочу спросить, и вопрос не праздный: у меня в юности была группа тоже, и я уже тогда был человеком церковным, и мне казалось, что вот надо всё, что ты делаешь, каким-то образом воцерковлять, мне и сейчас так кажется, я, в общем-то, на этом по-прежнему стою. Но вот тогда, почему я говорю в прошедшем времени, казалось, что вот какие-то тексты ты пишешь, которые такие вот, они про какие-то смыслы, а музыка светлая, настраивающая на позитив, и ты внутренне надеешься, вернее, убеждаешь себя, что это очень правильно, что человек придет на концерт, что-то услышит, о чём-то задумается, как-то вот уйдёт немножечко, может быть, на миллиметр, но изменённым. Но практика жизни показывает, что в принципе, человек приходит на концерт, хорошо проводит время и потом уходит, два часа он хорошо потусил с хорошими песнями. Вкладывал ли ты христианское содержание, не вкладывал — неважно...
К. Лаврентьева
— Да ладно! Я до сих пор помню твой концерт...
К. Мацан
— Кира, подожди, дай я закончу вопрос.
К. Лаврентьева
— Я не могу не сказать.
К. Мацан
— Дай, я закончу вопрос. И по большому счёту, понимаешь, что вот это всё желание воцерковить любую свою деятельность — это некое такое лукавство с самим собой, ты сам получаешь удовольствие, тебе просто хочется это делать. Всё остальное — это уже такие словесные обрамления для того, чтобы самого себя оправдать, потому что хочется нести пользу — иди в хоспис. Хочется нести слово — там, не знаю, иди в священники, условно говоря. А вот культура, искусство — такая, в общем, про эмоции вещь, скорее. Хорошо, что это есть, не наказуемо, но если ты это нагружаешь внутренним каким-то особым смыслом служения, то, скорее всего, ты себя обманываешь. У меня были такие мысли, у вас такого нет?
о. Максим
— Есть, да.
К. Мацан
— Спасибо за ответ. Но я прошу прощения, всё-таки я хочу, чтобы вы подробнее рассказали, поделились этим.
о. Максим
— Конечно, есть, и ты понимаешь, что воцерковить так невозможно. Ты можешь спеть, что хочешь, можешь тропари петь на современной лад и под современную музыку, можешь пытаться в современном стиле какие-то песни писать, как тебе будет казаться, духовные. Нет, воцерковить, конечно, невозможно. Конечно, кто-то придёт, и Господь может через ноту коснуться...
К. Мацан
— Но без твоего намерения.
о. Максим
— Да, ты просто делаешь то, что у тебя получается, и то, что тебе кажется, что ты можешь делать хорошо, вот и всё, я думаю. И не надо вообще облекать в какие-то формы, это ошибка наша вообще — облекать что-то здесь, какая-то воцерковлённость... Нет, я думаю, Господь сам кого надо воцерковит, когда надо, может быть, на концерте с кем-то познакомиться, может быть, ещё что-то. Но задача не воцерковить, а задача — показать, может быть, сторону искусства, которая более положительная, и всё.
К. Мацан
— Тогда мы просто к важному вопросу приходим, что вот вы — священник, и предполагается, что вся ваша деятельность должна быть подчинена большой цели, так или иначе — проповеди Христа в самом широком смысле слова, словом, делом, в том числе и творчеством. Но если мы только что сказали, что в принципе, по большому счёту, вот музыкальная группа — это не очень про это, когда я говорю «воцерковить» — это в очень широком смысле слова вот придать этому статус служения, но не продаётся оно, не продаётся вот в собственном смысле слова. Тогда получается, что творчество такое, искусство, оно ценно само по себе? Даже вне какой-то большой миссионерской цели?
о. Максим
— Искусство... Вот вопросы ты задаёшь-то.
К. Мацан
— Ну, я для этого тут посажен.
о. Максим
— Искусство отражает ту духовную и душевную настроенность общества, которая есть, и оно может отражать как лучшие его качества, так и худшие, поэтому постараемся отражать в искусстве просто лучшие качества человечества, и всё. Здесь, я думаю, вообще нет вопроса никакого. И никто из священников не стремится быть музыкантом, скорее всего, тот, кто этим занимался когда-то, у него есть какие-то недоделанные мысли, возможности донести таким образом какую-то свою позитивную энергию, поэтому такие вопросы зачем вообще ставить-то здесь? Потому что есть же и картины те же самые...
К. Лаврентьева
— Вот только хотела сказать.
о. Максим
— Картины, которые великое несут, их сравнивают с Евангелием, хотя картина — это же искусственное изображение того, чего не видели зачастую и того, что выдумали, просто передали своё видение, как на данный момент человек видит. Образы формируются же тоже, как некая наследственность человечества, то есть образ формируется у человека от его опыта жизни, и вот он этот опыт жизни воплощает в картине, насколько он сформировался, и здесь уже видно, что это либо «Квадрат» Малевича, либо что у нас самое такое известное...
К. Мацан
— ... либо «Джоконда».
К. Мацан
— Священник Максим Гортинский, клирик Никольского храма посёлка Володарский в Московской области сегодня с нами в программе «Светлый вечер».
К. Лаврентьева
— Вы знаете, я долго слушала вашу дискуссию, вообще для меня, как для соведущей Кости, которого я очень люблю, самое страшное — это когда Костя начинает вести с гостем такую специфическую философскую беседу, и я чувствую: так, мне надо что-то умное сказать, а что сказать, чтобы не выглядеть глупо, я не знаю. Но на самом деле, здесь — знаю. Когда человек увлечён чем-то очень серьёзно, у него это получается, даже если он сам себя этим утешает и сам этим упивается — это естественно согревает других. Костя говорил про свои концерты, нет смысла сейчас об этом говорить, но это действительно очень согревало тогда людей, и эти песни, они до сих пор остались в интернет-пространстве, и есть священники, которые мне, зная, что мы с Костей дружим и что мы вместе работаем, сбрасывают эти песни и говорят: «О, смотри, что я ещё нашёл у Константина Мацана!» То есть в тот момент он, возможно...
К. Мацан
— Надо их пригласить к нам в программу, этих священников.
К. Лаврентьева
— ... он, возможно, просто сам реализовывался в них, да? А это сколько лет уже живёт! И про ваши песни, отец Максим, мы сейчас тоже будем говорить, почему — потому что это очень здорово, очень интересно и очень талантливо. Мы перед программой, когда их слушали и сейчас обязательно в конце программы дадим возможность насладиться нашим слушателям этими же песнями, то же самое можно сказать. То есть это не просто такое, знаете, утешение: «я нашёл ресурс для себя, я пытаюсь как-то себе облегчить существование через музыку», это ведь очень качественный продукт. Качественный продукт, который потом будет много-много лет жить. Всё, я рекламу, такую сердечную рекомендацию сделала, всё, теперь молчу.
о. Максим
— Я хотел сказать ещё про то, что и служение же тоже, может быть: «я хочу, я буду служить...»
К. Лаврентьева
— А потом получается хорошо
о. Максим
— А получается, что тебе нравится просто. Тут тоже тонкая грань: где нравится, а где настоящее начинается что-то. Вообще сложно...
К. Мацан
— Ну да, при этом, если тебе что-то нравится, это не значит, что это не может быть полезно ещё другим твои служением, то есть, служение — это не то, что ты делаешь через «не хочу», тебе противно, но надо. Служения бывают разные. Про вашу группу и про ваши песни поконкретнее хотелось бы поговорить. Вам предстоит выступление на фестивале, вот расскажите об этом.
К. Лаврентьева
— И как группа называется?
о. Максим
— Фестиваль «Троица» будет у нас, это посёлок Володарского, Ленинский район. Фестиваль будет 4 июня. У нас будет участвовать много коллективов, мы позвали и «Кукубаритон» есть известный, «Кукушкин баритон».
К. Мацан
— Хорошо известный слушателям Радио ВЕРА
о. Максим
— Да, Нина Резник вот согласилась. Потом будет у нас Павел Аксёнов, моя группа — «Мои волны».
К. Лаврентьева
— «Мои Волны» название группы.
о. Максим
— Ещё будет девчонка, она вот в «Голосе» участвовала, это Наташа Соболева с сестрой. Ещё «Дарья Ильина & band». Дарью Ильину возможно, вы слышали, она так появляется где-то периодически, такая начинающая звезда православной лирики. У неё хорошие песни, такие позитивные, она и в хоре поёт, пытается служить, как-то вот так тоже по-своему, так наивно и очень здорово. В этой наивности юной есть очень такая прямо открытость...
К. Лаврентьева
— Жизнь какая-то.
о. Максим
— Да, открывается тебе, что жизнь не такая уж тяжёлая, как ты тащишь её, она же вот, смотри, вот птички поют, это тоже приятно увидеть, когда люди... Конечно, у неё тоже есть свой какой-то опыт духовный, где-то, может, и не очень позитивный, но вот от неё идёт позитив, это замечательно. И мы со своей группой, группа у нас пять человек на данный момент, желаем шестого ещё, будем исполнять наши песни, а какие уж, духовные-не духовные, сами судите.
К. Мацан
— Какого числа?
о. Максим
— 4 июня.
К. Мацан
— На Троицу
о. Максим
— Да, на Троицу. Был раньше тоже фестиваль, по-моему, «Троица. Всё Живое».
К. Мацан
— Да, «Троица. Всё Живое», его организаторы были у нас в программах не раз, но я так понимаю, какая-то была пауза в истории фестиваля или, по крайней мере, в том месте, где он раньше проводился, он сейчас не проводится, но хорошо, что он возродился в этой форме.
о. Максим
— Тут связи нет, просто мы с настоятелем решили, что надо провести какой-то фестиваль и как раз Троица была «под рукой». И мы на праздник первый раз его провели.
К. Мацан
— Интересно, в этом есть какой-то символизм, что музыкальные фестивали связаны именно с праздником Троицы, такие православные музыкальные фестивали, хорошие, связанные с современной музыкой, не с народной музыкой, не с духовной, а с современной музыкой. Троица, вот полнота, день рождения Церкви, праздник, лето... Ну, в этой полноте всё, в этой полноте находится место и для народной музыки, и для духовной, и для современной музыки, может быть, кому-то кажется странным, это соседство: рок, инди, не знаю, фолк, и православный храм, а для кого-то это вполне естественно. Но «инди», может, нужно для слушателей пояснить — никакого отношения к Индии, к стране не имеет, это слово independent, то есть независимый рок, такое авторское направление.
К. Лаврентьева
— А фолк — это современный фольклор. Мне кажется, прекрасно, если честно, созидается и совмещается с христианским мировоззрением.
о. Максим
— Кстати, у нас на фестивале был фольклорный коллектив «Млада», они недавно стали заслуженными фольклорными, и они у нас тоже выступали. В этом году мы их не взяли, но там по времени у нас очень много, в районе двух часов будет фестиваль, с ведущими в этом году, то есть постараемся посолиднее сделать. Но это местечковый фестиваль и туда, конечно, ехать сложно из Москвы.
К. Мацан
— Ну вот рассказывайте, как добраться, как найти, во сколько начинается, когда приезжать, что будет помимо музыки и так далее.
о. Максим
— Как добраться: от метро «Домодедовская» 367-й автобус до поселка Володарского. Фестиваль в три часа, 4 июня. Предполагаются мастер-классы — это для детей, что-то там разукрасить, что-то поделать. И сам концерт, в районе двух часов он будет идти.
К. Мацан
— А где он будет, рядом с храмом?
о. Максим
— Он прямо рядом с храмом.
К. Мацан
— Вы там сцену строите специально?
о. Максим
— Нет, там у нас есть беседка, она как сцена, она очень большая, с навесиком, пока она работает хорошо. Там дерево чуть мешает, но мы с ним разберемся.
К. Мацан
— Дерево в арт-объект нужно превратить.
о. Максим
— У нас есть еще и клуб «Катакомба», кстати, в домике воскресной школы, и там у нас выступали и джазовое трио «Cle2Go» Клевенского, и Иван Смирнов выступал со своим квартетом, и Павел Аксенов,и народные коллективы выступали, то есть у нас там прямо вот реально клуб с хорошим оборудованием, с хорошим звуком. Все это есть и периодически бывают концерты, мы зовем людей. Пока это все только начинается, но люди ходят и как хорошо православным людям прийти вместе, чтобы послушать интересное что-то и сообща чтобы было все, вот как-то почувствовать, что мы живем в этом поселке не просто, а вот прямо живем по-настоящему. И этот фестиваль как раз такой апогей, он самый большой, причем уличный, мы коврики стелим на травку, там у нас большое пространство довольно-таки, и детская площадка для детей, если надо, и мороженое будет, и квас будет, свой квас. Поэтому все приезжайте, конечно, послушайте, удивитесь, наверное, может быть, кто еще не был на фестивалях. Мы надеемся, что как-то вот мы людей объединим, как Господь объединяет, хотя бы в таком формате, чтобы люди видели, что жизнь идет. Жизнь идет, и мы в этой жизни все вместе, и мы — единое целое. Не порознь, занимающиеся своими субъективными целями, а все-таки единое целое, которое готово друг другу в случае чего помочь, это надо осознавать, конечно.
К. Мацан
— А вы на сцене в подряснике? Возвращаясь к теме о священстве.
о. Максим
— Вначале был в подряснике, но все-таки подрясник для меня — это часть служения, и я подумал, что это не служение в храме, это как в футбол играть в подряснике — тоже бесполезное занятие. Но если только все в подрясниках будут, тогда это можно было бы уравновесить в значении. Поэтому подумал, что подрясник здесь неуместен. Хотя у нас ведущий будет дьякон, и он будет в рясе, я думаю.
К. Мацан
— Будет возглашать.
о. Максим
— Это замечательный человек, дьякон Владимир Бобков, он замечательный. Если вы его увидите... Моя дочка первый раз увидела, когда он кричал «Христос Воскресе!», она с тех пор просто на каждый подъезд забиралась на ступеньки и — «Христос, Воскресе!» на всю округу, все время так, прямо по всем подъездам шла, и настолько в ней отложилась вот эта его эмоциональная составляющая возгласа «Христос Воскресе!, она ходила и везде так это делала. Такой дьякон, заражающий радостью прямо в жизни.
К. Мацан
— После стольких слов о музыке, песнях и о группе «Мои волны», наверное, было бы логично что-нибудь послушать из этой группы, из вашего творчества, и давайте, мы это и сделаем под занавес нашего разговора.
К. Лаврентьева
— Что мы послушаем?
о. Максим
— Послушаем песню «Когда-нибудь» из первого альбома, это такая песня, утешительная, я ее называю, она утешающая нас. Она о вечной жизни, в таком вот ключе, как я увидел. Эту песню я пел, вот бабушка Лида, это моей матушки бабушка, она недавно умерла, и когда она её слушала под гитарку и плакала, думаю: «вот, работает песня смотри как», так нравилось ей. Но здесь она будет, конечно, не под гитарку просто, здесь полный состав. Ну, давайте её послушаем.
К. Мацан
— Песня о вечной жизни, всё как мы любим. Спасибо огромное. Священник Максим Гортинский, клирик Никольского храма посёлка Володарского в Московской области, сегодня был с нами в программе «Светлый вечер». Напоминаем, что фестиваль «Троица» пройдёт в посёлке Володарского 4 июня на праздник Троицы, начало в три часа дня, и наших слушателей отец Максим приглашает на это прекрасное событие. Ну, мы вас оставляем с музыкой наедине. Кира Лаврентьева, Константин Мацан, это был «Светлый вечер» на Радио ВЕРА. До новых встреч, до свидания.
К. Лаврентьева
— Всего хорошего.
о. Максим
— До свидания.
Звучит песня «Когда-нибудь»
Все выпуски программы Светлый вечер
Одна молитва. Анна Тумаркина

Анна Тумаркина
В главе шестой Евангелия от Матфея Господь заповедал ученикам молиться, не говоря лишнего, дабы не уподобиться язычникам. Он даровал апостолам молитву Господню, известную также, как «Отче наш».
Я долго не понимала: почему Господь не передал нам других молитв? Ведь у каждого из нас так много просьб к Богу. И когда мы обращаемся к Нему, сложно быть лаконичными и не сказать лишнего.
Однажды мой сын сильно задержался на прогулке с друзьями. Я долго не могла дозвониться до него. А пока набирала номер, молилась:
— Господи, пусть он перезвонит...
И тут же мысленно перебивала сама себя:
— Нет, Господи, лучше я сама дозвонюсь, а он пусть снимет трубку... Нет, всё-таки, лучше он, а то разозлюсь ещё, наговорю всякого... Но хорошо бы, чтобы трубку взял...
Вдруг поняла, что запуталась. Сама не знала, чего просить. Сын не отвечал на звонки. Снова начала молиться, просто повторяя молитву Господню:
— Отче наш, иже еси на небесех...
Через некоторое время ребёнок сам позвонил. Я поговорила с ним и велела идти домой.
В той же главе Евангелия от Матфея сказано: «Ибо знает Отец ваш, в чём имеете нужду прежде, чем попросите у него.» Господь знает, но мы сами, к сожалению, далеко не всегда. А что нам на самом деле полезно, знаем ещё реже.
В молитве Господней собраны все наши основные просьбы, и их не много. Буквально четыре: о хлебе насущном, об оставлении грехов, об избавлении от искушений и защите от лукавого. Это — основные потребности каждого верующего человека. И если мы не знаем, чего хотим, можно просто читать «Отче наш». А Господь и без слов знает о наших нуждах.
Автор: Анна Тумаркина
Все выпуски программы Частное мнение
10 февраля. О покаянной молитве авторства Преподобного Ефрема Сирина

Сегодня 10 февраля. День памяти Преподобного Ефрема Сирина.
О покаянной молитве его авторства — священник Августин Соколовски.
Святой Ефрем Сирин был чадом Древней Антиохийской Церкви. Ограничивая себя во всем и пребывая в молитве и созерцании, святой Ефрем писал удивительные гимны славословия Господу и Богу. Отец пустыни, подобный библейским пророкам, святой Ефрем был дьяконом. Тогда, в IV веке, это было особенное учительское служение Древней Церкви. Ефрем проповедовал, учил, готовил людей к окрещению. В момент, когда примерно за год до его праведной кончины на город Эдессу обрушился голод, Ефрем спас от смерти множество жизней.
Пройдет ровно три недели и начнется Великий Пост. Тогда святой Ефрем сделается нашим спутником в трудном, но благословенном пути к Святой Пасхе. Ежедневно Церковь устами священника будет многократно повторять молитву святого Ефрема. Самое главное, чтобы слова этой молитвы не становились для нас привычными, но каждый раз пробуждали наши воспоминания об ее авторе и о множестве великих значений, вложенных им в удивительные, глубокие и одновременно чрезвычайно простые и наполненные подлинным библейским смыслом слова «Господи и владыка живота моего, Господь и владыка жизни моей».
Преподобный Ефрем родился, когда против христиан свирепствовало великое гонение Диоклетиана. Христиан казнили за то, что они отказывались признавать божественность императора. Единственным Господом и Владыкой своего бытия они признавали Бога и Сына Его Иисуса Христа. Начальные слова молитвы — подлинное мученическое исповедание веры. В дни Великого Поста нам предстоит со вниманием и смирением повторять этот Символ веры мучеников вместе со святым Ефремом.
Все выпуски программы Актуальная тема
10 февраля. О периоде приготовления к Великому посту

Сегодня 10 февраля. Начало 1-й подготовительной седмицы к Великому посту.
О периоде приготовления к Великому посту — протоиерей Василий Гелеван.
Великий пост велик и по времени, и по значению. По времени, потому что он 40 дней длится, плюс Страстная седмица. А по значению, потому что готовит нас к встрече с Пасхой — самому главному празднику в православном календаре. Вот эти несколько недель мы называем подготовительная седмица перед постом. Отличают эти седмицы евангельские воскресные чтения: о Закхее, Мытаре и Фарисее, о блудном сыне и прямо у самого порога поста Евангелие о страшном суде. Прощенное воскресенье мы называем его. Эти подготовительные недели готовят нас к тому, чтобы правильно вступить в это поприще поста. А как правильно? Заранее поразмышлять о добродетелях и немного сравнить свою жизнь с тем, как надо. Они готовят нас даже уже постепенному входу в воздержание. То есть это не такой резкий порог, когда вчера ты ел мясо, а сегодня уже не ешь. Нет, постепенно. Сначала все разрешается вкушать, даже среда и пятница отменяются. Потом в обычный режим входим — среда и пятница. Следующие — отказались от мяса, но еще мы едим яйца, молоко. И, наконец, уже и от этого отказываемся. Светлый период, который освобождает нас от зависимости. И тело наше утончается, и страсти наши утихомирятся. И вот в таком состоянии нужно подходить к празднику праздников, к Святой Пасхе.
Все выпуски программы Актуальная тема