«Путь к священству». Священник Максим Гортинский

У нас в гостях был клирик Никольского храма поселка Володарский Московской области священник Максим Гортинский.

Наш гость расскажет о своём пути к вере и священству, а также о своем музыкальном творчестве.

Ведущие: Константин Мацан, Кира Лаврентьева

---

---

К. Мацан

— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА, здравствуйте, уважаемые друзья. В студии у микрофона моя коллега Кира Лаврентьева...

К. Лаврентьева

— Добрый вечер.

К. Мацан

— И я, Константин Мацан, добрый вечер. В гостях у нас сегодня священник Максим Гортинский, клирик Никольского храма поселка Володарский в Московской области. Добрый вечер.

о. Максим

— Добрый вечер.

К. Мацан

— Отец Максим, вам напомню и нашим слушателям, что в этих беседах, которые мы с Кирой здесь, на Радио ВЕРА по вторникам в восемь вечера ведем, мы говорим со священником о его жизни, о пути к вере, в вере, и о том, какая цепь событий привела к тому, что человек стал священником, был ли это путь легкий, простой, человек с детства понимал, что это его путь или это был путь сомнений, выбора, неожиданного призвания. На какие вопросы человек на этом пути себе отвечал, с какими сомнениями сталкивался, какие ответы на вопросы находил, вот об этом всем хочется поговорить, потому что нам представляется, что вот эти вопросы-ответы так или иначе возникают в жизни очень многих людей, которые смотрят на церковь, которые уже живут церковной жизнью, которые только задумываются о том, есть ли Бог, вот обо всем этом сегодня с вами хотелось бы поговорить.

К. Лаврентьева

— Ой, батюшка, я когда вас увидела, я так удивилась! Я всегда в этот момент печалюсь, что у нас нет съемки нашей программы на Радио ВЕРА «Путь к священству», обязательно ее организуем рано или поздно, потому что это большое удовольствие было бы на вас посмотреть, радость, удовольствие, пасхальная радость. В общем, здравствуйте, батюшка.

о. Максим

— Здравствуйте.

К. Лаврентьева

— Вы знаете, первый вопрос задам, не совсем стандартный для нашей программы, и объясню, почему: не все люди, слава Богу, не все люди в нашей Церкви вписываются в такие общепринятые стандарты, и это большое счастье, это значит, что Церковь жива, она развивается, она живет, пульсирует и радуется жизни. И для меня крайне важно, когда человек в своей этой ипостаси со Христом раскрывается таким, какой он есть. И есть версия, что из всех 12 апостолов каждому человеку близок конкретный апостол. Какой апостол близок вам?

о. Максим

— Да, вопрос такой... Никогда, кстати, не задумывался на эту тему...

К. Лаврентьева

— Да-да, мне было очень это интересно, именно когда я вас увидела.

о. Максим

— ... что из 12 апостолов может быть кто-то близок, да? Первый, кто приходит на ум — это Фома, наверное, он близок почему-то.

К. Лаврентьева

— Вот я была уверена, что вы это скажете, такой у нас блиц-опрос.

о. Максим

— Хотя полный портрет психологический я не знаю Фомы, но вот думается в эту сторону.

К. Мацан

— А почему Фома?

о. Максим

— Ну, потому что возникают вопросы в жизни, наверное, как у Фомы: где истина и точность истины? Всегда возникают вопросы некие, ты задаешь вопрос себе: кто ты? Где ты? С кем ты? Где твой Христос и кто для тебя Христос? Вот эти вопросы, наверное, у всех возникают и через них надо пройти и понять, где ты находишься. Возможно, на каждом пути и этапе жизни ты находишься чуть ближе ко Христу, чуть дальше от Него объективно, но субъективно всегда возникают эти вопросы. И всегда себя анализируешь, наверное, как Фома анализировал: «Господи, покажи мне Себя, вот кто Ты? Ты здесь, со мной? Ну, докажи, вот». Наверное, так как-то.

К. Мацан

— Ну, вот Кира посетовала, что нет видеосъёмки. Мы не станем сейчас словами в эфире описывать вашу внешность, в том смысле, что здесь нет ничего экстраординарного, необычного, то есть не надо себе воображать, нашим слушателям кого-то...

о. Максим

— Третей руки нет вроде.

К. Мацан

— Да. (смеются) Но просто одна деталь: вот сейчас мы в студии Радио ВЕРА, и вы без подрясника, как священник, без подрясника при этом, но это не наказуемо и канонически, как понимаете, никаких проблем в этом смысле.

о. Максим

— Жарко просто.

К. Мацан

— То есть не обязан, насколько я понимаю, священник всегда во всех жизненных ситуациях ходить в подряснике, но при этом есть такие священники, которые действительно из дома без подрясника не выходят, потому что...почему-то, по разным причинам. А кто-то считает, что подрясник — это часть такого облачения, когда священник служит или он, скажем так, именно выступает в качестве священника, он пришёл общаться с людьми. Вот как вы для себя этот вопрос решаете?

о. Максим

— На самом деле, я тут пока общался с вашей командой, я подрясник то одену, то сниму, думаю: надеть или не надеть? Потом решил, что, во-первых, так будет попроще здесь с вами сидеть, потому что, когда волнуешься, ведь температура поднимается. Но в целом я, конечно, понимаю, что это зависит, наверное, вообще от пути человека, куда человек пришёл, и как он это видит, то есть у каждого видение немножко своё. Кто-то видит в этом миссионерский смысл, в большинстве случаев это очень оправданный смысл. Вот нам в семинарии говорили всегда ходить в подряснике, и мы как раз на эту тему говорили, что в подряснике какие-то внешние грехи, конечно, сотворить так прямо сложно. Внешние грехи, они заметны в подряснике, ты сразу опорочишь Церковь, и всё, поэтому подрясник даёт мне какую-то ещё защиту, чтобы руки не туда не двигались, глаза не туда не смотрели. Но тем не менее, понимаешь, что это часть служебной одежды, то есть в метро и по лестницам ходить, мне кажется, иногда можно и снять подрясник. Мне кажется, что человек должен быть человеком всегда, и по человеку можно узнать, что он христианин по его делам, по поступкам, даже по взгляду узнаешь, взгляду, который должен способствовать утешению, какой-то радости.

К. Лаврентьева

— Отец Максим, вам трудно было стать священником?

о. Максим

— Да, трудно, наверное. Ну, отчасти, конечно, трудно, да. Но у меня ещё был выбор: монашество или священник, ещё такой ещё выбор.

К. Мацан

— Давайте сначала начнём, вот ваш путь к вере, на какие он главные этапы распадается?

о. Максим

— Это крещение всей семьи отцом, потом...

К. Мацан

— Сколько вам лет было?

о. Максим

— 14 лет.

К. Мацан

— Ну, серьёзно, это уже осознанный возраст.

о. Максим

— Да, осознанный возраст. Потом умирает бабушка, мама мой мамы, и мы ходим уже в церковь, мама знакомится со схимонахиней Марией (Стецкой), орловская такая вот старица, и начинает ходить усерднее в храм. Мы с братом иногда поддерживаем, иногда не поддерживаем, я все-таки стал более послушный, стал ходить с мамой. Она ходила еще на лекции Александра Ме́ня, батюшки, и меня очень поразил ум этого человека, и насколько он может держать публику. Он рассказывал про Пушкина — казалось бы, и я сидел, всё мне было интересно, я не думал, тогда что это может быть интересно, вот он поразил тогда. Дальше я уже маялся-маялся, была семинария, алтарничество у протоиерея Владимира Жаворонкова, духовника моего, если кто-то знает, это был духовник всех священников Москвы в своё время, и вот у него я алтарничал, и в конечном итоге, несмотря на моё колебание, он меня благословил, написал письмо, и меня взяли в семинарию.

К. Мацан

— А что было за колебание?

о. Максим

— Колебаний много было, то есть хотелось пожить и для себя так, и я поработал у мамы на работе, тем же водителем поработал, тем же бухгалтером, я знал всё практически, умел сводить, как это называется, дебет с кредитом, что-то такое, уже забыл, правда, но как-то музыкой тоже позанимался. Потом какие-то обстоятельства но ничего не давало такого какого-то плода полноценного. Потом я просто решился, потому что однажды я прочитал книжку — «Отец Арсений», такую книжку читал, и она мне, конечно, откликнулась в сердце какими-то чудесами...

К. Мацан

— А что это за книга, давайте напомним.

К. Лаврентьева

— Это невероятная книга...

о. Максим

— Это одна из первых книг, вышедших в издательстве Свято-Тихоновского гуманитарного университета. Там очень много мистики православной, чудес, истории, не знаю, насколько, правдоподобно, но туда собрали, я так понимаю, много чего, и в целом книга выглядит очень как-то завораживающе для новоначального человека там Божья Матерь спасла того, тот ушёл там от фашистов, я уже всё не помню, а тогда прочитал, и впечатление произвело такое глобальное, думаю: неужели такое вообще бывает?

К. Лаврентьева

— Я несколько раз её перечитывала, очень сильная книга.

о. Максим

— А потом мне встретился человек, который подтвердил, что бывает, та же схимонахиня Мария (Стецкая), Чем она удивительный человек: она педагог, когда началась война, она отучилась в разведывательной школе и пошла командиром или капитаном в подразделение разведки, у неё подразделение прошло всю войну. Она закончила войну лишь в 46-м в Калининграде, и они под лёд там падали, в общем, Господь был с ней, совершенно реально. Её постриг митрополит Мануил (Лемешевский), это известный, я думаю, человек. И она такой духовной и прозорливой жизнью обладала, приходишь к ней, чего-нибудь начудил, она прямо сразу тебе и говорит, такая смотрит на тебя и говорит: «Палкой сейчас тебя!..» Ну так, чуть-чуть с юмором, но ты сразу понимаешь, шапка же на воре горит, что — да, точно, узнала про грех-то, и понимал, что она действительно видит, но с любовью, с добротой она... Это удивительный человек, она вхожа была ко всем генералам, потому что у неё была вот такая возможность, она летит к генералу и просит там, построить храм, кому-то помогает. Она в самолёт проходила без билета, я не знаю, как это вообще возможно, то есть идёт, садится в какое-то место, летит, никто ее не трогает. Как это возможно, что за мистика, да? До сих пор не укладывается в голове. Но видя её жизнь, понимаешь, что тут что-то такое глобальное, не наше.

К. Мацан

— Священник Максим Гортинский, клирик Никольского храма посёлка Володарский в Московской области, сегодня с нами в программе «Светлый вечер». Я почему спросил о колебаниях, о метаниях перед семинарией — потому что для многих, я думаю, наших слушателей представляется, что в семинарию идут очень осознанно. Ребёнок растёт, молодой человек после школы, вот он с детства в церкви, либо человек прошёл какие-то жизненные свои пути и понял: да, вот именно это мне надо. И более того, в семинарии идут, как представляется, с желанием быть священником, с желанием этот выбор совершить один раз и на всю жизнь. В этом смысле представляется неожиданным, что человек может колебаться: а пойти ли мне или не пойти в семинарию? Не стать ли мне священником? Как будто он выбирает: не стать ли мне инженером или, не знаю, там, маркетологом? Но это же другой выбор, это же выбор на всю жизнь какого-то серьёзного пути.

о. Максим

— Тут не совсем колебания в таком разрезе, я давно думал, что надо... Я просто колебался скорее: смогу ли и достоин ли я вообще туда идти? Потом мне сказали, что «не мучайся этим вопросом, поступил, значит, поступил».

К. Мацан

— Сказали: «Там и не такие учатся, иди!» (смеются)

о. Максим

— Владыка Вениамин в Николо-Угрешской семинарии, он меня, когда увидел — «О, денди!» — говорит. А я был в бейсболке, в рубашке в клеточку такой. Косил траву там. И мне казалось, что за стеной бесы кричат, потому что там у них зоопарк и павлины, я до этого павлинов никогда не слышал, а когда они кричат, это такой звук, оказалось!..(смеется) И дальше мозг дорабатывает, что это такое. И кошу траву, думаю: «вот, у меня дела пошли, подвиг пошел уже, сейчас изгоню здесь всех» (смеется) Ну, это, конечно, так всё было весело...

К. Мацан

— Почему вы косили траву?

о. Максим

— Послушание такое было.

К. Мацан

— Вы в Николо-Угрешской семинарии учились?

о. Максим

— Да, поступил туда, в последний вагон впрыгнул. Меня батюшка благословил, он мне сразу не дал благословения, ночку поспал, помолился, и потом написал всё-таки письмо. И удивительно, что он так вот всех своих духовных чад кого жениться благословил, кого куда, и вот через полгода он отошел ко Господу. Прямо вот как знал, благословил, и у всех что-то свершилось, то есть путь жизни начался вот новый какой-то дальнейший. Ну, Николо- Угрешская семинария — это интересно, я могу рассказать чуть-чуть. Я туда попал в возрасте уже довольно большом, в 29 лет. Были и дети батюшек, и духовник кого-то туда благословил, чаще всего это молодые, 16 лет, когда яблоком кинуть друг в друга это ещё весело бывает. Для меня это было забавно, я думал: что я там делаю, среди молодежи такой? Но тем не менее опыт обучения очень был интересен. Там была и воинская часть одновременно. Там ещё были заключённые по ДТП со смертным исходом, на поселении, и там оставались ещё заключённые по временному заключению какому-то. И это был такой набор всех, то есть, и солдаты, и монахи, и семинаристы, и ещё не отреставрированные корпусы, и кровати без матрасов, и подушки жёлтого цвета, и когда я туда пришёл после изнеженной жизни такой, думаю: где я, что я?

К. Мацан

— Тяжело было принимать эти новые условия именно вот на фоне предыдущей жизни, когда думаешь: Боже мой, ну я же жил нормально, зачем это, стоит ли оно того сейчас?

о. Максим

— Конечно, тяжело. Да любого сейчас положи на кровать без простыни, без матраца, и клопы по стенам с таракашками бегают, в то время ещё было это. Сейчас там всё красивое уже, сказочное, а тогда это было вот начало пути этой семинарии.

К. Мацан

— Какой это год был примерно?

о. Максим

— Я 16 лет служу, значит, это 19 лет назад.

К. Мацан

— 2003-й примерно?

о. Максим

— Да, примерно там. Но потом показалось всё интереснее, и преодолевать трудности такие и, с одной стороны, я был действительно уже в возрасте и думал: ну зачем это? Что ты можешь делать, что ты умеешь? Нужно ли это вообще? В первые три дня возникал этот вопрос.

К. Мацан

— Я ещё даже не только спрашиваю про там условия или какие-то матрацы не те... В принципе же мы все склонны, как мне кажется, так чувствовать, что вот если ты сюда попадаешь, здесь что-то ну вот не то, вот некомфортно, какие-то есть сомнения внутренние такого рода, ты думаешь: ну может быть не сюда меня Господь ведёт? Как-то внутренний голос подсказывает.

о. Максим

— Ну, это у всех такое всегда, наверное, есть, всегда такое происходит, потому что в голове нейроны туда-сюда бегают и создают новые образы. Но если я там остался, я понимал, что есть что-то выше, я приходил на службу и там оказывался в другом мире.

К. Мацан

— Было понятно, ради чего.

о. Максим

— Да. А потом опять такая суета, а потом опять раз, и все замечательно. Но служба всегда вдохновляла. Вначале это ещё было очень глубоко, потому что я монашестве думал, может мне святым стать сразу быстренько. А потом мне владыка предложил: чётки или скуфью, я долю секунды подумал — взял скуфью. Чётки — это значит монашество, скуфья — значит священство обычное. Взял скуфью и всё-таки не пошёл туда. Даже думаю, что я понимал подсознательно, что не готов идти. Хотя мог, наверное.

К. Лаврентьева

— Когда вы рукополагались, вы помните этот день?

о. Максим

— Рукополагался, у меня всё быстро было, день за днём. Октябрь, 20-21-е — диакон, а на следующий день священник. Я служил диаконом всего лишь утреню. Там в пробке простоял, долго ехал и утреню служил. Очень весело было, потому что что-то не помнил, не те фразы говорил, люди слышали это, конечно, чудно́. А вот на следующий день уже был священник. Я помню это ощущение... прямо мистика какая-то, ты идёшь и на седьмом небе, не здесь.

К. Лаврентьева

— Правда?

о. Максим

— Да.

К. Лаврентьева

— Удивительно.

о. Максим

— И это сохраняется чувство долго, прямо ты на воздухе летаешь, это и матушка чувствовала.

К. Лаврентьева

— Вы были муж и жена, стали в один день батюшкой и матушкой. Как изменилась ваша жизнь, вообще уклад семьи, внутренние самоощущения?

о. Максим

— В начале, кажется, я думаю, никак.

К. Лаврентьева

— Нам Ольга Юре́вич, жена отца Андрея Юре́вич, рассказывала: они были молодые архитекторы и тоже долгое время жили вообще неверующими сначала. Потом отец Андрей уверовал, потом стал священником. И вот он ездил в Москву рукополагаться, а она оставалась с детьми в Сибири. И вот, значит, он возвращается, и она говорит: «Открывается дверь, и я думаю, что сейчас мой Андрюша зайдёт, вот мой привычный муж — а уже зашёл отец Андрей. И я, — говорит, — не смогла кинуться ему в объятия. Я уже подошла и тихонько сказала: «Благослови, отец Андрей».

о. Максим

— Да, но мы вместе поехали, чтобы это было не так внезапно. И матушки радость была, конечно, за меня, потому что я шёл каким-то своим путём, и она понимала, что мне это важно.

К. Лаврентьева

— Не страшно ли ей было? Вот я сейчас спрашиваю именно про неё.

о. Максим

— В тот момент непонятно.

К. Лаврентьева

— Ты же понимаешь, что ты женишься на Церкви. Это ведь всё-таки часть своей жизни тебе придётся оставить, причём значительную часть, привычную для тебя.

о. Максим

— Не думаю, что все это понимают.

К. Лаврентьева

— А вы это понимали?

о. Максим

— Тоже думаю, что не до конца...

К. Лаврентьева

— А сейчас понимаете?

о. Максим

— Не знаю, это сложно объяснить. Скорее всего, стиль жизни уже становится другой просто.

К. Мацан

— А вот насколько это выражение: «ты женишься на Церкви», насколько оно реально? Это понятная мысль, что священник отдаёт часть себя церкви, как служению, отрывает себя от семьи, это понятно, но ведь так сказать супруге: «всё, твой муж теперь женат на другой», даже если эта другая — церковь, но это, наверное, человечески и психологически не так-то просто принять и как-то важно понять — а что имеется в виду, когда говорится, что священник женится на церкви, как это на практике реализуется? Почему это не нарушает того, что у священника есть жена, и она любимая, и единственная?

о. Максим

— Ну, не надо просто терминов этих говорить, на всякий случай.

К. Мацан

— Правильно, вообще лишний раз чего говорить? Особенно жене. Не надо.

о. Максим

— Не надо говорить таких терминов.

К. Лаврентьева

— Не пугайте бедную жену.

о. Максим

— Да не пугайте ее и всё будет хорошо, потому что всё равно же приходится решать проблемы и те, и другие, и это сложно. Вот католики пошли другим путём, они решили убрать жен, чтобы всё, женился на церкви, значит, женился, но там возникают другие проблемы всегда. А здесь у нас, конечно, мы стараемся маневрировать, стараться успеть, где-то попросить кого-то помочь, где-то что-то заменить... У батюшки же тоже дружная семья, поэтому все мы находим выходы, чтобы в семье всё было хорошо и чтобы на службе, если попросят, надо лететь. Были, конечно, прецеденты там, где меня не было вовремя дома, но Господь всё управил, слава Богу.

К. Лаврентьева

— Вы знаете, я не просто из праздного интереса сейчас допрашиваю вас и задаю эти камерные вопросы про вас, про вашу жену, как она отреагировала, как вы отреагировали, просто, отец Максим, смотрите, это же ведь такая, с одной стороны, тайна, а с другой стороны, бытность трудная, которая не видна, по понятным причинам, большинству прихожан. Вот вы сидите за столом, у вас день рождения, у вас хорошее настроение, всё замечательно, и тут звонят: «Батюшка, в храм, там отпевать, крестить, венчать...» Ну, венчать, понятно, там хоть заранее немножко, но бывают ситуации, когда нужно срочно кого-то причащать умирающего, исповедовать, соборовать, и батюшка подрывается — «слушай, извини, жена, извините, гости, дети, я пошёл». И я не к тому, что это какой-то ужас, понятно, что это послушание, но ты должен очень чётко понимать постоянно, очень чётко понимать, зачем ты это делаешь (мне кажется, своим вот этим женским сейчас умом рассуждаю), чтобы не впадать в некую такую, знаете, прострацию.

о. Максим

— Это сложно, как в любом, человеку сложно принять, да в любой житейской ситуации сложно принять, когда человек очень занят каким-то делом, это, я думаю, аналогично везде, тем более женщине ещё сложнее принять, потому что ей хочется мужчину видеть рядом с собой, потому что он для неё единственный, это всегда понятно, а мужчине, конечно, для него главное — работа, это мирские такие даже форматы жизни, то есть мужчине — работа, женщине — дом. Это в целом везде чем-то похоже, что военный, что священник, приходится делать то, что надо делать, здесь просто, наверное, более чётко расставлено, помощь ближнему у священника прямо чётко поставлена. У того кто работает в другой сфере, там это не так чётко и размыто это понятие, там лесоруб, он может лес завтра порубить, да, это тоже польза обществу, но в плане простом, житейском, а священник чётко знает, что он должен бежать, помогать, улучшать человечество, где-то даже отчасти со Христом спасать это человечество, успеть кого-то пособоровать, кого-то причастить, все же нуждаются именно в утешении и встрече со Христом. Да, бывают непредсказуемые моменты, когда действительно убегаешь, но чаще всего мы день рождения справляем поздно вечером, это чай, может быть, небольшой ютуб-ролик какой-нибудь, про какую-нибудь страну, «в путешествие» такое быстро можно съездить, благо — интернет есть, можно посмотреть какой-нибудь ролик и на этом утешиться, и спать лечь. Ну и чем старше, тем меньше отмечаешь уже нет и времени, да и сил нет, чтобы что-то там отмечать.

К. Лаврентьева

— Ну, я больше не про отмечание, а про какой-то вот такой праздник внутренний, внутренне семейный такой, уют какой-то.

о. Максим

— Он остается, и вот эти редкие моменты пытаемся провести совместно, пойти погулять в парк вместе, но это тоже сложно, дочка там учится, жена работает, чтобы собраться вместе, а у нее выходные в субботу-воскресенье, у меня там никогда не бывает выходных, и поэтому вот это еще проблема, она устает, соответственно, меня не видит — вот такие проблемы, они решаемые, но всегда с любовью тут надо. Где-то я слышал, на «Фоме», по-моему, батюшка у нас есть, такой прямо психолог: вот надо 15 минут послушать жену, а потом все хорошо, все будет хорошо. (смеется)

К. Лаврентьева

— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА, у нас в гостях священник Максим Гортинский, клирик Никольского храма поселка Володарская, у микрофона Константин Мацан и Кира Лаврентьева, мы вернемся совсем скоро, не переключайтесь.

К. Мацан

— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА продолжается, еще раз здравствуйте, уважаемые друзья! В студии у микрофона Кира Лаврентьева и я, Константин Мацан. В гостях у нас сегодня священник Максим Гортинский, клирик Никольского храма поселка Володарский, Московская область, и мы продолжаем наш разговор о пути отца Максима к священству и в священстве. Вот интригующая тема, которую вы так немножко упомянули в первой части нашего разговора — про ваши занятия музыкой. И сегодня они, насколько я могу судить, на очень серьезном уровне находятся, то есть это не какое-то просто такое домашнее музицирование, у вас есть группа, вы мультиинструменталист, сейчас вы расскажете, на чем вы играете, и как это сочетается со священническим служением. Ну с чего вообще все начиналось?

о. Максим

— Начиналось с 14 лет, группа «Металлика».

К. Мацан

— And «Nothing Else Matters».

о. Максим

— И гитара, пошел учиться на классическую гитару.

К. Мацан

— А, то есть вы прямо пошли учиться.

о. Максим

— Да, сам лично.

К. Мацан

— Многие, кто «Металлику» слушают, не идут никуда учиться.

о. Максим

— Я пошел, что-то понравилось мне.

К. Мацан

— Потому что «Nothing Else Matters» можно играть на открытых струнах в ми миноре. (смеются)

о. Максим

— Да. И пошел учиться, попался удачный педагог, который действительно нас просвещал, пытался ключ к нам подобрать, чтобы мы классику слушали, пытался нам и современные какие-то, и «Beatles» давать. Как только доходило дело до какой-то народной музыки, а в то время мне, как человеку современному, казалось, что это шаг назад, и всегда у меня вот это был стопор. Но тем не менее я отучился, научился по нотам играть, научился играть на гитаре, дальше учился сам, где-то по видеокассетам. Потом уже священником стал, в семинарии мы чуть-чуть играли, баловались, что-то там сочиняли. Потом мне разрешили преподавать гитару.

К. Мацан

— Ты уже играл в священстве? Это в воскресной школе?

о. Максим

— Да, в воскресной школе. Я стал преподавать, взял детей там, стал показывать им что-то там. Они, конечно, очень трудолюбивые, даже ноты не хотели учить, но тем не менее что-то там мы сделали, какие-то концертики стали делать. И с тех пор как-то пошло, мозг же всё помнит, говорит: «а ты же помнишь, что вот недосочинял что-то там?» Ну и сочинял какие-то аранжировки песен известных, это мы с будущим отцом Павлом тогда Гребенщикова спели пару песен на фестивале на каком-то. И тогда у меня появилась как раз знакомая Екатерина Ефремова, виолончелистка, она захотела с нами, мы взяли. И дальше как в теремке: «ну, давайте, я с вами? Давайте». И так я набрал состав.

К. Мацан

— И кто в составе?

о. Максим

— У нас сейчас в составе два священника, это ещё иерей Павел Крысанов, Екатерина Ефремова, виолончелистка, потом Катя Ретивова, виолончелистка, потом Светлана Галкина, она у нас вокалист, играет по совместительству на басе, укулеле-бас.

К. Мацан

— Круто! Бас-укулеле?

о. Максим

— Да, есть такой инструмент.

К. Мацан

— Ещё и поёт?

о. Максим

— И поёт.

К. Мацан

— Это же почти цирковой номер.

о. Максим

— Да, да, цирковой. Я ещё и на педальке подстукиваю. И получился такой состав в данный момент. У нас был и саксофонист в первом альбоме.

К. Мацан

— Сколько альбомов?

о. Максим

— Сейчас второй вышел альбом и сингл. Не хватает времени, как и любому священнику, всегда выбираешь какой-то компромисс, чтобы записать, но пока нет этой системы, чтобы быстро. Мы и так делаем всё сами, всё записываем и даже сводить сами начинаем, чтобы это всё как-то меньше времени занимало, меньше расходов каких-то...О чём мы?

К. Мацан

— А что это даёт? Это вот для вас просто, как для священника, отдушина такая? Или это тоже, условно говоря, часть какой-то миссии в широком смысле слова?

о. Максим

— Там все есть, да, всё. Пока я вижу, что в этом можно реализовать и свои духовные моменты, открыть самого себя, что сложно в этом мире вообще делать — себя открывать и пытаться донести своё какое-то понимание, а оно всегда будет наполнено и связано с церковью, потому что ты служишь, ты не можешь не доносить это, то есть всё твоё, что внутри, что даёт тебе церковь, что даёт тебе служение, оно всё равно остаётся, и ты увлекаешь, как бы ты не пытался по-мирски это делать, всё равно облекаешь какой-то духовный опыт в минимальном, наверное, потому что всё равно нельзя донести ни песнями, ни словами, но какое-то вот настроение и какую-то некую духовность там можно привнести, душевность, скорее, но она всё равно будет наполнена твоим духовным опытом на данный момент, и я вижу в этом и утешение, и некую радость, я ещё не особо, конечно, духовный, это точно...

К. Мацан

— Зато вы скромный.

о. Максим

— Скромный, тоже вряд ли это... Ну, просто реально себя оценивая, понимаешь что: ну, где там она, духовность, где бы её найти-то вообще? А когда ты стоишь на службе, и ты вот находишься в другом мире. И когда музыку играешь, тоже что-то похоже, вот я чувствую схожесть, но возможно, это не совсем так, потому что я ещё не достиг каких-то там духовных высот. Может быть, там уже ничего не нужно, там одна музыка — это молитва, и полное состояние, наверное, молитвы. Здесь мы берём уже...

К. Лаврентьева

— Интересно.

о. Максим

— ...берём уже что-то верхнее, это когда человек уже готов, и он готов полностью отдать себя, наверное, Христу, полностью отдать себя, своё служение миру, и вот в этом служении раствориться, да? Наверное, так можно сказать. Конечно, это сложно, взять и всё...

К. Лаврентьева

— ...отринуть.

о. Максим

— Да, да, отринуть. И, думаю, не нужно каждому отринуть, не каждый на это способен, поэтому святых не так много. Но в данный момент в своей жизни вижу, что этот путь, он имеет место быть, он получается, и я пытаюсь его реализовать.

К. Лаврентьева

— Вы чувствуете себя музыкантом?

о. Максим

— Музыкантом чувствую, да, где-то и самому себе хочется доказать, что я могу и хочется это показать, и через это реализовать. Но я всё равно музыкант неполноценный, я же вижу музыкантов других, я же вижу, кто это такие, что это за люди, это люди, которые там чих по нотам разложат, понимаете, да?

К. Лаврентьева

— А удаётся ли, и есть ли потребность священническую ипостась всё-таки держать в приоритете?

о. Максим

— Удаётся, конечно, потому что ты понимаешь, где приоритеты, и сдвигаешь всегда...

К. Лаврентьева

— А не сносит, не сбивает?

о. Максим

— Ну, сносить может что угодно. Вот некоторые кофе любят, и могут кофе пить постоянно.

К. Мацан

— Просто несёт крышу. А знаете, я вот о чём хочу спросить, и вопрос не праздный: у меня в юности была группа тоже, и я уже тогда был человеком церковным, и мне казалось, что вот надо всё, что ты делаешь, каким-то образом воцерковлять, мне и сейчас так кажется, я, в общем-то, на этом по-прежнему стою. Но вот тогда, почему я говорю в прошедшем времени, казалось, что вот какие-то тексты ты пишешь, которые такие вот, они про какие-то смыслы, а музыка светлая, настраивающая на позитив, и ты внутренне надеешься, вернее, убеждаешь себя, что это очень правильно, что человек придет на концерт, что-то услышит, о чём-то задумается, как-то вот уйдёт немножечко, может быть, на миллиметр, но изменённым. Но практика жизни показывает, что в принципе, человек приходит на концерт, хорошо проводит время и потом уходит, два часа он хорошо потусил с хорошими песнями. Вкладывал ли ты христианское содержание, не вкладывал — неважно...

К. Лаврентьева

— Да ладно! Я до сих пор помню твой концерт...

К. Мацан

— Кира, подожди, дай я закончу вопрос.

К. Лаврентьева

— Я не могу не сказать.

К. Мацан

— Дай, я закончу вопрос. И по большому счёту, понимаешь, что вот это всё желание воцерковить любую свою деятельность — это некое такое лукавство с самим собой, ты сам получаешь удовольствие, тебе просто хочется это делать. Всё остальное — это уже такие словесные обрамления для того, чтобы самого себя оправдать, потому что хочется нести пользу — иди в хоспис. Хочется нести слово — там, не знаю, иди в священники, условно говоря. А вот культура, искусство — такая, в общем, про эмоции вещь, скорее. Хорошо, что это есть, не наказуемо, но если ты это нагружаешь внутренним каким-то особым смыслом служения, то, скорее всего, ты себя обманываешь. У меня были такие мысли, у вас такого нет?

о. Максим

— Есть, да.

К. Мацан

— Спасибо за ответ. Но я прошу прощения, всё-таки я хочу, чтобы вы подробнее рассказали, поделились этим.

о. Максим

— Конечно, есть, и ты понимаешь, что воцерковить так невозможно. Ты можешь спеть, что хочешь, можешь тропари петь на современной лад и под современную музыку, можешь пытаться в современном стиле какие-то песни писать, как тебе будет казаться, духовные. Нет, воцерковить, конечно, невозможно. Конечно, кто-то придёт, и Господь может через ноту коснуться...

К. Мацан

— Но без твоего намерения.

о. Максим

— Да, ты просто делаешь то, что у тебя получается, и то, что тебе кажется, что ты можешь делать хорошо, вот и всё, я думаю. И не надо вообще облекать в какие-то формы, это ошибка наша вообще — облекать что-то здесь, какая-то воцерковлённость... Нет, я думаю, Господь сам кого надо воцерковит, когда надо, может быть, на концерте с кем-то познакомиться, может быть, ещё что-то. Но задача не воцерковить, а задача — показать, может быть, сторону искусства, которая более положительная, и всё.

К. Мацан

— Тогда мы просто к важному вопросу приходим, что вот вы — священник, и предполагается, что вся ваша деятельность должна быть подчинена большой цели, так или иначе — проповеди Христа в самом широком смысле слова, словом, делом, в том числе и творчеством. Но если мы только что сказали, что в принципе, по большому счёту, вот музыкальная группа — это не очень про это, когда я говорю «воцерковить» — это в очень широком смысле слова вот придать этому статус служения, но не продаётся оно, не продаётся вот в собственном смысле слова. Тогда получается, что творчество такое, искусство, оно ценно само по себе? Даже вне какой-то большой миссионерской цели?

о. Максим

— Искусство... Вот вопросы ты задаёшь-то.

К. Мацан

— Ну, я для этого тут посажен.

о. Максим

— Искусство отражает ту духовную и душевную настроенность общества, которая есть, и оно может отражать как лучшие его качества, так и худшие, поэтому постараемся отражать в искусстве просто лучшие качества человечества, и всё. Здесь, я думаю, вообще нет вопроса никакого. И никто из священников не стремится быть музыкантом, скорее всего, тот, кто этим занимался когда-то, у него есть какие-то недоделанные мысли, возможности донести таким образом какую-то свою позитивную энергию, поэтому такие вопросы зачем вообще ставить-то здесь? Потому что есть же и картины те же самые...

К. Лаврентьева

— Вот только хотела сказать.

о. Максим

— Картины, которые великое несут, их сравнивают с Евангелием, хотя картина — это же искусственное изображение того, чего не видели зачастую и того, что выдумали, просто передали своё видение, как на данный момент человек видит. Образы формируются же тоже, как некая наследственность человечества, то есть образ формируется у человека от его опыта жизни, и вот он этот опыт жизни воплощает в картине, насколько он сформировался, и здесь уже видно, что это либо «Квадрат» Малевича, либо что у нас самое такое известное...

К. Мацан

— ... либо «Джоконда».

К. Мацан

— Священник Максим Гортинский, клирик Никольского храма посёлка Володарский в Московской области сегодня с нами в программе «Светлый вечер».

К. Лаврентьева

— Вы знаете, я долго слушала вашу дискуссию, вообще для меня, как для соведущей Кости, которого я очень люблю, самое страшное — это когда Костя начинает вести с гостем такую специфическую философскую беседу, и я чувствую: так, мне надо что-то умное сказать, а что сказать, чтобы не выглядеть глупо, я не знаю. Но на самом деле, здесь — знаю. Когда человек увлечён чем-то очень серьёзно, у него это получается, даже если он сам себя этим утешает и сам этим упивается — это естественно согревает других. Костя говорил про свои концерты, нет смысла сейчас об этом говорить, но это действительно очень согревало тогда людей, и эти песни, они до сих пор остались в интернет-пространстве, и есть священники, которые мне, зная, что мы с Костей дружим и что мы вместе работаем, сбрасывают эти песни и говорят: «О, смотри, что я ещё нашёл у Константина Мацана!» То есть в тот момент он, возможно...

К. Мацан

— Надо их пригласить к нам в программу, этих священников.

К. Лаврентьева

— ... он, возможно, просто сам реализовывался в них, да? А это сколько лет уже живёт! И про ваши песни, отец Максим, мы сейчас тоже будем говорить, почему — потому что это очень здорово, очень интересно и очень талантливо. Мы перед программой, когда их слушали и сейчас обязательно в конце программы дадим возможность насладиться нашим слушателям этими же песнями, то же самое можно сказать. То есть это не просто такое, знаете, утешение: «я нашёл ресурс для себя, я пытаюсь как-то себе облегчить существование через музыку», это ведь очень качественный продукт. Качественный продукт, который потом будет много-много лет жить. Всё, я рекламу, такую сердечную рекомендацию сделала, всё, теперь молчу.

о. Максим

— Я хотел сказать ещё про то, что и служение же тоже, может быть: «я хочу, я буду служить...»

К. Лаврентьева

— А потом получается хорошо

о. Максим

— А получается, что тебе нравится просто. Тут тоже тонкая грань: где нравится, а где настоящее начинается что-то. Вообще сложно...

К. Мацан

— Ну да, при этом, если тебе что-то нравится, это не значит, что это не может быть полезно ещё другим твои служением, то есть, служение — это не то, что ты делаешь через «не хочу», тебе противно, но надо. Служения бывают разные. Про вашу группу и про ваши песни поконкретнее хотелось бы поговорить. Вам предстоит выступление на фестивале, вот расскажите об этом.

К. Лаврентьева

— И как группа называется?

о. Максим

— Фестиваль «Троица» будет у нас, это посёлок Володарского, Ленинский район. Фестиваль будет 4 июня. У нас будет участвовать много коллективов, мы позвали и «Кукубаритон» есть известный, «Кукушкин баритон».

К. Мацан

— Хорошо известный слушателям Радио ВЕРА

о. Максим

— Да, Нина Резник вот согласилась. Потом будет у нас Павел Аксёнов, моя группа — «Мои волны».

К. Лаврентьева

— «Мои Волны» название группы.

о. Максим

— Ещё будет девчонка, она вот в «Голосе» участвовала, это Наташа Соболева с сестрой. Ещё «Дарья Ильина & band». Дарью Ильину возможно, вы слышали, она так появляется где-то периодически, такая начинающая звезда православной лирики. У неё хорошие песни, такие позитивные, она и в хоре поёт, пытается служить, как-то вот так тоже по-своему, так наивно и очень здорово. В этой наивности юной есть очень такая прямо открытость...

К. Лаврентьева

— Жизнь какая-то.

о. Максим

— Да, открывается тебе, что жизнь не такая уж тяжёлая, как ты тащишь её, она же вот, смотри, вот птички поют, это тоже приятно увидеть, когда люди... Конечно, у неё тоже есть свой какой-то опыт духовный, где-то, может, и не очень позитивный, но вот от неё идёт позитив, это замечательно. И мы со своей группой, группа у нас пять человек на данный момент, желаем шестого ещё, будем исполнять наши песни, а какие уж, духовные-не духовные, сами судите.

К. Мацан

— Какого числа?

о. Максим

— 4 июня.

К. Мацан

— На Троицу

о. Максим

— Да, на Троицу. Был раньше тоже фестиваль, по-моему, «Троица. Всё Живое».

К. Мацан

— Да, «Троица. Всё Живое», его организаторы были у нас в программах не раз, но я так понимаю, какая-то была пауза в истории фестиваля или, по крайней мере, в том месте, где он раньше проводился, он сейчас не проводится, но хорошо, что он возродился в этой форме.

о. Максим

— Тут связи нет, просто мы с настоятелем решили, что надо провести какой-то фестиваль и как раз Троица была «под рукой». И мы на праздник первый раз его провели.

К. Мацан

— Интересно, в этом есть какой-то символизм, что музыкальные фестивали связаны именно с праздником Троицы, такие православные музыкальные фестивали, хорошие, связанные с современной музыкой, не с народной музыкой, не с духовной, а с современной музыкой. Троица, вот полнота, день рождения Церкви, праздник, лето... Ну, в этой полноте всё, в этой полноте находится место и для народной музыки, и для духовной, и для современной музыки, может быть, кому-то кажется странным, это соседство: рок, инди, не знаю, фолк, и православный храм, а для кого-то это вполне естественно. Но «инди», может, нужно для слушателей пояснить — никакого отношения к Индии, к стране не имеет, это слово independent, то есть независимый рок, такое авторское направление.

К. Лаврентьева

— А фолк — это современный фольклор. Мне кажется, прекрасно, если честно, созидается и совмещается с христианским мировоззрением.

о. Максим

— Кстати, у нас на фестивале был фольклорный коллектив «Млада», они недавно стали заслуженными фольклорными, и они у нас тоже выступали. В этом году мы их не взяли, но там по времени у нас очень много, в районе двух часов будет фестиваль, с ведущими в этом году, то есть постараемся посолиднее сделать. Но это местечковый фестиваль и туда, конечно, ехать сложно из Москвы.

К. Мацан

— Ну вот рассказывайте, как добраться, как найти, во сколько начинается, когда приезжать, что будет помимо музыки и так далее.

о. Максим

— Как добраться: от метро «Домодедовская» 367-й автобус до поселка Володарского. Фестиваль в три часа, 4 июня. Предполагаются мастер-классы — это для детей, что-то там разукрасить, что-то поделать. И сам концерт, в районе двух часов он будет идти.

К. Мацан

— А где он будет, рядом с храмом?

о. Максим

— Он прямо рядом с храмом.

К. Мацан

— Вы там сцену строите специально?

о. Максим

— Нет, там у нас есть беседка, она как сцена, она очень большая, с навесиком, пока она работает хорошо. Там дерево чуть мешает, но мы с ним разберемся.

К. Мацан

— Дерево в арт-объект нужно превратить.

о. Максим

— У нас есть еще и клуб «Катакомба», кстати, в домике воскресной школы, и там у нас выступали и джазовое трио «Cle2Go» Клевенского, и Иван Смирнов выступал со своим квартетом, и Павел Аксенов,и народные коллективы выступали, то есть у нас там прямо вот реально клуб с хорошим оборудованием, с хорошим звуком. Все это есть и периодически бывают концерты, мы зовем людей. Пока это все только начинается, но люди ходят и как хорошо православным людям прийти вместе, чтобы послушать интересное что-то и сообща чтобы было все, вот как-то почувствовать, что мы живем в этом поселке не просто, а вот прямо живем по-настоящему. И этот фестиваль как раз такой апогей, он самый большой, причем уличный, мы коврики стелим на травку, там у нас большое пространство довольно-таки, и детская площадка для детей, если надо, и мороженое будет, и квас будет, свой квас. Поэтому все приезжайте, конечно, послушайте, удивитесь, наверное, может быть, кто еще не был на фестивалях. Мы надеемся, что как-то вот мы людей объединим, как Господь объединяет, хотя бы в таком формате, чтобы люди видели, что жизнь идет. Жизнь идет, и мы в этой жизни все вместе, и мы — единое целое. Не порознь, занимающиеся своими субъективными целями, а все-таки единое целое, которое готово друг другу в случае чего помочь, это надо осознавать, конечно.

К. Мацан

— А вы на сцене в подряснике? Возвращаясь к теме о священстве.

о. Максим

— Вначале был в подряснике, но все-таки подрясник для меня — это часть служения, и я подумал, что это не служение в храме, это как в футбол играть в подряснике — тоже бесполезное занятие. Но если только все в подрясниках будут, тогда это можно было бы уравновесить в значении. Поэтому подумал, что подрясник здесь неуместен. Хотя у нас ведущий будет дьякон, и он будет в рясе, я думаю.

К. Мацан

— Будет возглашать.

о. Максим

— Это замечательный человек, дьякон Владимир Бобков, он замечательный. Если вы его увидите... Моя дочка первый раз увидела, когда он кричал «Христос Воскресе!», она с тех пор просто на каждый подъезд забиралась на ступеньки и — «Христос, Воскресе!» на всю округу, все время так, прямо по всем подъездам шла, и настолько в ней отложилась вот эта его эмоциональная составляющая возгласа «Христос Воскресе!, она ходила и везде так это делала. Такой дьякон, заражающий радостью прямо в жизни.

К. Мацан

— После стольких слов о музыке, песнях и о группе «Мои волны», наверное, было бы логично что-нибудь послушать из этой группы, из вашего творчества, и давайте, мы это и сделаем под занавес нашего разговора.

К. Лаврентьева

— Что мы послушаем?

о. Максим

— Послушаем песню «Когда-нибудь» из первого альбома, это такая песня, утешительная, я ее называю, она утешающая нас. Она о вечной жизни, в таком вот ключе, как я увидел. Эту песню я пел, вот бабушка Лида, это моей матушки бабушка, она недавно умерла, и когда она её слушала под гитарку и плакала, думаю: «вот, работает песня смотри как», так нравилось ей. Но здесь она будет, конечно, не под гитарку просто, здесь полный состав. Ну, давайте её послушаем.

К. Мацан

— Песня о вечной жизни, всё как мы любим. Спасибо огромное. Священник Максим Гортинский, клирик Никольского храма посёлка Володарского в Московской области, сегодня был с нами в программе «Светлый вечер». Напоминаем, что фестиваль «Троица» пройдёт в посёлке Володарского 4 июня на праздник Троицы, начало в три часа дня, и наших слушателей отец Максим приглашает на это прекрасное событие. Ну, мы вас оставляем с музыкой наедине. Кира Лаврентьева, Константин Мацан, это был «Светлый вечер» на Радио ВЕРА. До новых встреч, до свидания.

К. Лаврентьева

— Всего хорошего.

о. Максим

— До свидания.

Звучит песня «Когда-нибудь»

---

Все выпуски программы Светлый вечер

• «Христианские мотивы в фильме «Сталкер». Иван Перекатов
• «Нравственные ценности и бизнес». Сергей Иванов
• «Христианские мотивы в фильме «Зеркало». Августина До-Егито