«Путь к священству». Светлый вечер с прот. Марком Ермолаевым

У нас в студии был настоятель Богоявленского собора в Ногинске протоиерей Марк Ермолаев.

Мы говорили с нашим гостем о том, что для него значит быть священником и как и почему он выбрал для себя этот путь.

---

Ведущие: Константин Мацан, Кира Лаврентьева

К. Мацан

– «Светлый вечер» на радио «Вера». Здравствуйте, дорогие друзья. В студии Кира Лаврентьева...

К. Лаврентьева

– Добрый вечер.

К. Мацан

– И я, Константин Мацан. И сегодня в этом часе с нами и с вами в студии светлого радио протоиерей Марк Ермолаев, настоятель Богоявленского собора в подмосковном Ногинске, благочинный Богородского церковного округа. Добрый вечер.

Протоиерей Марк

– Добрый вечер.

К. Мацан

– В этих беседах – я напомню тем радиослушателям, которые, может быть, впервые к этой программе подключились, – мы беседуем со священником о его пути к вере и в вере и о том, как вызревало это решение о принятии сана. Оно нам кажется достаточно важным и во многом поворотным для жизни мужчины, который решает себя Богу посвятить. Но одновременно это всегда, как мы полагаем, путь вопросов, путь веры, путь сомнений, может быть, преодолений, какой-то, может быть, решимости. И в этом смысле путь священника к вере и к священству это то, что можно соотнести вот лично со своим опытом, со своими вопросами. Каждый верующий в той или иной степени или даже не верующий, а просто ищущий веры и Бога человек может вот этот опыт как-то на свой жизненный опыт экстраполировать и о чем-то поразмышлять. Вот в этом ключе хотелось бы с вами сегодня поговорить.

К. Лаврентьева

– Отец Марк, мы с Константином не раз замечали, что наши гости священнослужители, которые уже довольно долго служат и являются такими опытными протоиереями, для них особым открытием является вспомнить себя того, того молодого человека, который пришел в Церковь и открыл для себя богослужение, веру и веру в Господа нашего Иисуса Христа. А как это было у вас, как зарождалась ваша вера?

Протоиерей Марк

– Вы знаете, вот Константин в самом начале нашего разговора сказал о том, что это трудный путь – путь сомнений, преодолений, открытий, вопросов – я вот эту дистанцию как-то прошел, миновав трудности...

К. Мацан

– Ну вот, началось.

Протоиерей Марк

– Да, вот честно, это откровенно говорю, я не испытал каких-то вот больших стрессов, перелома. Скажу так: хотя я и до самой юности своей не был человеком церковным, верующим, но просто вопросы религиозные, они как-то не стояли вот в той жизни, до прихода в Церковь. И попав в церковь – меня впервые пригласили на клиросе помогать, выступать, вернее петь. Был набор тогда в храме Вознесенском в Павловском Посаде, молодых людей, и вот, значит, ну я решил откликнуться на это приглашение.

К. Мацан

– Ну вы музыкой занимались, в музыкальной школе учились.

Протоиерей Марк

– Я в музыкальной школе учился.

К. Мацан

– На гобое играли.

Протоиерей Марк

– Да, в музыкальной школе я учился. Но у меня не было планов каких-то, значит, свою жизнь с музыкой связать. Это, наверное, просто был ну решение родителей, да, что необходимо получить музыкальное образование, я его получил и все. Эту страницу, как думал, я перевернул, значит, и открыл для себя новую, где музыке места не планировалось. Но вот пришел я на клирос – это был последний класс, в школе я учился, – ну вот и с этого все началось. И в какой-то момент я просто понял, что ну вот это моя жизнь и есть, все, я другой не хочу.

К. Мацан

– А сколько вам лет было?

Протоиерей Марк

– Шестнадцать или семнадцать.

К. Мацан

– По-моему, я прочитал вашу официальную биографию, вы в тринадцать лет крестились.

Протоиерей Марк

– Да, в тринадцать.

К. Мацан

– Вот это возраст подростковый, подросткового такого бунта часто.

Протоиерей Марк

– Вы знаете, я крестился не потому, что я это решил. Просто меня и сестру – наступил момент, значит, было такое, скажем, семейное решение, – покрестили и все. Вот так это случилось в моем случае.

К. Мацан

– Ну это хорошо. А я имею в виду, что вы как раз начали с того, что не было пути сомнений, преодолений. Но то о чем вы рассказываете, это же тоже очень радостный путь. Может быть, не тоже, а радостный путь.

Протоиерей Марк

– Радостный, я это подтверждаю, он очень радостный. И для меня он был даже не только радостным, но и веселым. Я могу сказать, что для меня в Церкви, вот одним из открытий было это то что, оказывается, люди верующие это очень веселые люди.

К. Лаврентьева

– Вот уважаемые радиослушатели, обратите внимание.

Протоиерей Марк

– Для меня как-то вот церковный юмор, ну вот он сопровождает вообще всю жизнь.

К. Мацан

– А например? Расскажите что-нибудь, с чем вы встретились?

Протоиерей Марк

– Ну я знаете, как сейчас, если я вспомню да, что-то я расскажу. Ну в целом, например, да, такая селекция анекдотов, она специальная – анекдоты, они не обидные, они обязательно, ну бывают такие, знаете, целомудренные. И с двойным дном – то есть ты можешь посмеяться сейчас, а потом до тебя может дойти еще вторым эшелоном второй юмор, и это ну так веселит по-хорошему. Веселит, не развлекая в негативном смысле слова, а как бы наполняя жизнь радостью. Я уже потом для себя, когда и учился в семинарии, академии, когда изучал Священное Писание, да, когда-то наткнулся на это, что исследователи говорят, что слово «радуйся» повторяется какое-то огромное количество раз в Священном Писании. А для меня это стало просто опытом жизни вот таким, через который я вошел в Церковь. С одной стороны, музыка, которую я, оказывается, любил. А второе – это веселые, хорошие, радостные люди. И мне казалось до прихода в Церковь, что вот ну в Церкви как-то все, знаете, ну черно-белое какое-то. А оказалось, нет, оказалось, вне Церкви все черно-белое. И когда ты находишься в какой-то, знаете, душной комнате, потом свежего воздуха попробовал, ну можешь тогда оценить. До вот этого глотка свежего воздуха тебя все устраивало, все было в порядке, уютно, комфортно, даже если не было сквозняка, и кто-то в этом особенный комфорт находит. А теперь хочется, когда ты знаешь вот этот опыт, хочется и сквозняка, и хочется вообще выйти из этой духоты, или свежесть эту принести в ту комнату, где ты пребываешь.

К. Лаврентьева

– Отец Марк, а согласны ли вы с той точкой зрения, что очень важно, какой дух среди служащих в храме, какой настоятель или какой священник, к которому ты попадешь впервые? То есть, может быть, вам повезло действительно...

Протоиерей Марк

– Мне повезло.

К. Лаврентьева

– Найти свой храм, своего духовника.

Протоиерей Марк

– Да, я подписываюсь под этим. Мне повезло. Вернее, мне повезло не только с одним человеком, а мне повезло то что я пришел вообще в Православную Церковь. Вот ну я могу некоторые фигуры отметить, и я просто было бы с моей стороны бесчестно, если бы я не назвал, да. Это значит протоиерей Василий Бащук, Царствие Небесное, это мой будущий тесть. Это человек светлый, человек сильный, вот знаете, с силой такой, с очень доброй силой, который ну как-то вот меня встретил, да, как своего. Еще нужно отметить, что он меня еще и крестил в тринадцать лет. Я потом не знал, ну и он, наверное, этого не знал о том, что в будущем наши жизни как-то так вот будут Богом соединены, и мы станем одной семьей. Ну кстати говоря, когда я говорю про юмор, я имею в виду и отца Василия в том числе. У него были очень меткие и добрые прозвища про людей, которые вот входили с ним в общение. Да, там они не обязательно были смешными, да, но иногда были действительно смешными. Вот я не помню, чтобы он мне какое-то прозвище дал, хотя на этапе, когда я только, ну мы планировали заключить брак с моей матушкой, вот Вероникой, его дочерью, он меня все время называл: «Бэзэ».

К. Мацан

– «Бэзэ»?

Протоиерей Марк

– «Будущий зять». Да, значит, ну вот как-то понимаете, это весь фон – вот как-то было все время легко, весело, светло. И даже те страницы, которые могут казаться трудными, когда что-то приходилось преодолевать, когда требовалось напряжение разных сил – эмоциональных, физических, каких-то еще, когда не хватало ресурсов, и это тоже накладывает определенную тяготу, – все равно это все не было мрачной краской нарисовано. Все равно это было ну как-то вот легко в общении с такими людьми, как отец Василий.

К. Мацан

– Я не могу сейчас чуть-чуть в сторону не отойти от такого биографического характера нашей беседы, но вы сами об этом заговорили. Есть тема, которая меня вообще очень волнует, ну так вот просто, по-обывательски, а вы об этом заговорили – это, знаете, юмор в Евангелии. Вот мы же спорим иногда, есть там юмор, нет, насколько мы вправе, читая Евангелие, над какими-то вещами посмеяться – ну имеется в виду скорее над литературным выражением тех вещей, тех великих истин, которые там сказаны. Что вы об этом думаете?

Протоиерей Марк

– Ну что вы конкретно имеете в виду, может быть, какой-то эпизод?

К. Мацан

– Я могу рассказать вот, что я имею в виду. Я однажды, очень давно смотрел очень старую телевизионную запись, где русский философ Мераб Мамардашвили беседовал, как ни парадоксально, с режиссером Марком Захаровым. И Мамардашвили такую вещь сказал, что вот в жизни не хватает какой-то радости, веселья такого евангельского. А Захаров, как человек театральный, за эту фразу уцепился и говорит: ага, то есть вам кажется, что есть юмор вот в Писании, потому что я бы как режиссер, если бы ставил притчи евангельские, я бы их тоже, шел бы через юмор. Это очень смешно, когда Закхей залез на дерево, например. Может быть, он этот пример не приводил, но я уже домысливаю сам. Это же смешно, человек залез на дерево, это очень юморная сцена, если попытаться ее вообразить. Вот мы вправе как бы этот юмор воспринимать как часть послания? Или мы должны все-таки абстрагироваться и читать и мыслить скорее с серьезным лицом?

К. Лаврентьева

– Ну еще и споры о том, смеялся ли Христос или нет. И тут целое разделение: я знаю людей, которые прямо очень так горячо доказывают, что нет, невозможно, Он не мог никак смеяться, а есть люди, которые говорят, что, как не мог?

Протоиерей Марк

– Вы знаете, я не вступал бы в споры и вообще избегал бы каких-то крайних позиций, да, отстаивать то или другое. Моя позиция, вот я бы так ее сформулировал: если Христос истинный человек, значит, в Нем должна быть полнота всего, полнота всей человеческой природы, в том числе и эмоциональной. Мы знаем, что Христос плакал. А что Христу только плакать надлежало? Ну если кого-то это смущает, ну человек, может, по-другому мыслить, и у него личные отношения со Христом и, значит, личное отношение ко Христу. Если это мешает кому-то, да, согласиться с тем, что Христос мог и веселиться и радоваться, и что вокруг Христа могли происходить как-то обычные бытовые ситуации, в которых Христос, скажем, не был прямым участником их, но они могли быть комичны, да. И если, допустим, в обыденной жизни вдруг Христос был свидетелем ну какой-то комичной ситуации, ну признать Христа, что Он там это все там с суровым лицом таким, трагическим мог воспринимать, ну на мой взгляд, с этим согласиться нельзя. И по поводу вот там Закхея, например, или других там ситуаций, или крышу когда разбирали люди, да, там ну это, конечно, вызывало у всех эмоции. Вызывало, наверное, целые полярные эмоции. Кто-то мог возмущаться: чиновник лезет на дерево, да, он роняет вообще лицо...

К. Мацан

– Честь мундира.

Протоиерей Марк

– Честь мундира порочит, да. А кто-то мог смеяться, хохотать, насколько неловко, например, он это делает, все-таки он не был молодым человеком и он полез. Опять же я бы не стал именно относительно Священного Писания вот каких-то таких категоричных принимать решений.

К. Мацан

– Протоиерей Марк Ермолаев, настоятель Богоявленского собора в подмосковном Ногинске, благочинный Богородского церковного округа, сегодня проводит с нами этот «Светлый вечер». А для вас, когда вы, вот вы рассказали, что оказавшись в церкви, как-то сразу поняли, осознали, почувствовали, что это ваше, что вы здесь, что называется, на своем месте, вам здесь хочется оставаться?

Протоиерей Марк

– Ну не то что сразу, просто вот наступил какой-то момент. И не было это затяжным периодом. Вот наступил момент, что я для себя осознал, что я вообще без этого не мыслю себя, вот это все – это не то что часть моей жизни, это моя жизнь.

К. Мацан

– Но вы, тем не менее, потом не сразу же поступили в семинарию.

Протоиерей Марк

– Нет, не сразу поступил в семинарию. Я сначала поступил в светский вуз, где учился, довольно мне было нетрудно учиться. Но потом я женился и ушел из института именно с целью такой уже: все, я твердо принял для себя решение, что я хочу быть диаконом. Для этого мне необходимо получить духовное образование, и я пошел поступать в Московскую духовную семинарию. И не поступил.

К. Мацан

– Именно диаконом хотели быть?

Протоиерей Марк

– Именно диаконом.

К. Мацан

– Вот слушайте два момента важных: именно диаконом и не поступили. Давайте по очереди про них поговорим. А почему именно диаконом? То есть давайте я просто слушателям напомню на всякий случай, что есть три ступени священства – диаконство, священство и епископство. И вот диакон это такой помогающий священнослужитель, который там сам литургию не совершает, но вот помогает священнику.

Протоиерей Марк

– Это священнослужитель, который, в общем, делает службу с точки зрения внешней ее формы. Конечно, от священника многое зависит, от того как он совершает богослужение, но диакон это тот, кто взаимодействует с народом. И, в общем, диакон это голос богослужения. И вот я уже сказал, что я попал на клирос, да, и как-то мы потом заострились только на юморе. Но второе крыло, на котором я как бы полетел в церковной жизни, это была музыка церковная. Поэтому вот я как-то влюбился в музыку, влюбился вообще в богослужение с точки зрения музыкального выражения, и поэтому я хотел быть диаконом.

К. Мацан

– Просто я почему за это так зацепился – я не раз слышал от людей, которые намереваются рукополагаться и мечтают об этом, такую мысль, что вот меня там такого-то числа благословили диаконской хиротонией. Его собеседник спрашивает: ну а иерейская когда, когда священником будешь? А он говорит: а я бы так и остался всю жизнь диаконом, я даже вот и не дерзаю и не претендую. Я вот хочу быть здесь, рядом, но вот большего мне не надо. Вот я умею довольствоваться, ну если угодно малым, самым большим из малого, что может быть в этом смысле, наверное, в священнослужении.

Протоиерей Марк

– Не знаю, это не мало. Диаконский сан это совсем не мало. Это вот те кто имеют внутреннее к этому призвании и расположение, я думаю, со мной согласятся. А конечно, разные призвания есть. Есть, наверное, такое вот у человека внутреннее стремление именно священником стать. Кто-то стремится там проповедовать, у кого-то, может быть, какая-то внутренний позыв именно быть там священнослужителем с точки зрения совершения таинств, да. Но многие, я знаю целый ряд людей, которые довольны тем, что они диаконы, и не стремятся принимать сан священный.

К. Мацан

– Я именно поэтому и спрашиваю, ни в коем случае не желая каким-то образом сказать о какой-то там промежуточности диакона как этапа. Ни в коем случае. Это, как и вы сказали, это сан священный, ступень священнослужителя, она абсолютно независима, необходима, самостоятельна и ценна в самой себе. И я также знаю людей, которые вот именно к диаконству себя относят как к призванию. Но поскольку как-то более общая практика церковной жизни говорит скорее о том, что для большинства это все-таки некая ступень перед рукоположением именно в священство, мне именно поэтому интересна психология тех, кто так не думает, тех, кто вот хочет именно на этой ступени остаться и что-то уникальное именно здесь находит.

Протоиерей Марк

– Ну предположу, исходя из личного опыта и из знания тех, кто, скажем, разделяет мою позицию, да, что здесь определяет для человека любовь к Церкви. Вот если ты влюбился в Церковь, то уже, собственно, неважно, да, кем ты в Церкви являешься и ценно само просто пребывание в ней. Как, знаете, в семье совсем неважно, ты сын или дочь, наверное, так вот. Наверное, дочь не хочет стать сыном, а сын не хочет стать дочерью. И там не так важно, ты старший брат в семье или там младшая дочь в семье и так далее. Определяет именно то, что ты в семье, ты любишь эту семью и все, и не надо ничего больше.

К. Лаврентьева

– Отец Марк, а после того как вы не поступили, как вы это пережили?

К. Мацан

– А почему вы не поступили?

К. Лаврентьева

– И как устроилось в вашей жизни дальше?

Протоиерей Марк

– Ну завалил экзамены, видимо, не поступил. Вот и все. Был конкурс, и оказались ребята, которые посильнее в том году, да, посильнее, поподготовленнее.

К. Лаврентьева

– Вы расстроились?

Протоиерей Марк

– Ну если я скажу, что я не расстроился – это будет неправда. Если сказать, что у меня там руки опустились как-то – тоже нет.

К. Лаврентьева

– Поступили на следующий год.

Протоиерей Марк

– Поступил на следующий год. И очень счастлив, потому что самые мои лучшие друзья это мои однокурсники.

К. Лаврентьева

– А как к этому отнеслись ваши родные?

Протоиерей Марк

– Знаете, ну как-то конструктивно.

К. Лаврентьева

– К этому решению поступить в семинарию.

Протоиерей Марк

– А, вот что вы имеете в виду, поступить в семинарию.

К. Лаврентьева

– Туда же поступают в основном люди, которые хотят стать священнослужителями.

Протоиерей Марк

– Ну на этот счет, да, как раз момент поступления в семинарию, он предварялся тем, что я как-то свою позицию стал демонстрировать, что я собираюсь, вот я хочу быть священнослужителем, хочу быть диаконом. И ну вот этот этап, он еще вызывал какие-то вопросы там среди близких – я имею в виду не только родных, но там, может быть, и друзей. Потому что ну я довольно активным был человеком. И у многих, наверное, стереотип такой, что когда ты становишься священнослужителем, что вроде вот вся активность, она должна быть теперь отменена, теперь ты должен замереть, никакой динамики, ничего, и ну вот жизнь останавливается. И те с кем мне приходилось, например, это обсуждать и разговаривать, ну как бы вот, наверное, решение этого вопроса, оно снимало все остальные последующие, может быть, там дискуссии. Что жизнь совсем не останавливается, она очень динамичная, она очень такая яркая, рельефная, ну вот как. Поэтому мне не приходилось продираться сквозь вот там сопротивление какое-то. Потом я женился на поповской дочке – все, что еще, какие могут дальше разговоры быть.

К. Мацан

– Но вот любопытная вещь, как мне кажется, когда человек готовится поступать в семинарию и не поступает, может возникнуть мысль: а вдруг вот это воля Божия? Может и не надо мне по этой тропинке идти? То есть, одно дело, ты, может быть, в светский вуз проваливаешься – думаешь: ну и не поступлю. Я сейчас причем намеренно излагаю такую, достаточно ну очень простую, очень лапидарную такую логику. А если в семинарию – так там же все вообще у Бога, Бог следит, видит, что происходит. И если ты не поступаешь, может быть, не надо тебе туда идти.

Протоиерей Марк

– Ну конечно, такие мысли были. Ну я думаю это мысль новоначального человека. И если вот ты один на один только с ними, они могут, в конце концов, может быть, лишить тебя этой энергии двигаться дальше, все-таки добиваться своего и предпринимать новые и новые попытки. Но я не был один, у меня тоже вот мой тесть отец Василий, он значит, сразу как-то вопрос поставил: значит, давай, ты год работаешь, все, в храме – я фактически был старостой в храме, – и на будущий год будешь стараться еще раз поступить. Так и произошло, я на будущий год поступил. Причем я даже могу сказать, что я, когда вторую попытку предпринимал, я был меньше готов. Вот с точки зрения какой-то интеллектуальной подготовленности – я был готов меньше. Меня закрутила бытовуха, закрутились какие-то дела, обязанности семейные, ребенок родился. И вот поэтому ну вот как-то я пришел уже, скажем так, я это формулировал для себя так: вот на волю Божию. Да, иногда мы так прячемся, чтобы из-под собственной ответственности выйти вот как бы. И поступил. Вот такое было.

К. Мацан

– Мы часто вспоминаем в последнее время эту смешную картинку из интернета, когда есть мечты семинариста о будущем своем служении и реальность. И в мечтах священнику, там вчерашнему выпускнику семинарии, ныне священнику подходит прихожанин, или прихожанка и вот спрашивает что-то там, про отцов каппадокийцев, про богословие, значит, какие-то важные вопросы духовной жизни. А в реальности подходит тот же самый прихожанин или прихожанка и спрашивает: батюшка, у меня голова болит, может, мне ладан как-то принять внутрь, чтобы прошло? Вот у вас была какая-то такая проблема, вот вы столкнулись с какой-то реальностью уже в своем священнослужении, которую, даже и наблюдая за этим, не ожидали все равно.

Протоиерей Марк

– Ну конечно. И это происходит, я думаю, что у каждого человека, независимо, священнослужитель, не священнослужитель. Да, ко всему не бываешь готов, и какие-то моменты, бывает, тебе просто обескураживают. И ну я вам такую историю расскажу. Это мой очень хороший и близкий мне человек, мой однокурсник по семинарии, Олег Анатольевич Суханов, значит, вот он рассказывал про то, как он учился. До того как поступить в семинарию, он окончил военное учебное заведение, значит, даже поступил после этого служить на флот, а потом, значит, как-то у него своя судьба – ну пусть лучше он о ней расскажет, если вы когда-то с ним захотите поговорить. Он сейчас занимается, боюсь точно должность назвать, в общем, значит, возглавляет какой-то административный отдел в Московской духовной академии. Значит, он рассказывал, что на каких-то занятиях они изучали наизусть биографии композиторов «Могучей кучки», в училище Нахимовском. Значит, изучали, а потом когда пришли на флот, они говорят: вот к вам подойдет матрос и спросит, значит, вот в каком году умер там, допустим, какой-то вот композитор...

К. Мацан

– Римский Корсаков.

Протоиерей Марк

– Например, да. Говорит, а мы пришли на корабль, посмотрели – висит меню. А там написано, значит: «суп с рисовом, макароны с вермишелом». Ну мы сразу вспомнили все биографии, сразу в памяти освежили, потому что, скорее всего, именно вот про «Могучую кучку» и пойдет разговор на корабле.

К. Мацан

– Протоиерей Марк Ермолаев, настоятель Богоявленского собора города Ногинска, благочинный Богородского церковного округа. С вами мой коллега Константин Мацан и я, Кира Лаврентьева. Мы вернемся через несколько минут.

К. Мацан

– «Светлый вечер» на радио «Вера» продолжается, еще раз здравствуйте, дорогие друзья. В студии моя коллега Кира Лаврентьева и я, Константин Мацан. Сегодня с нами в студии протоиерей Марк Ермолаев, настоятель Богоявленского собора в подмосковном Ногинске, благочинный Богородского церковного округа. И мы продолжаем наш разговор о пути человека к вере и в вере. А вы помните свою какую-то, одну из первых важных литургий, которую вы сами совершали как священник, которая стала для вас тоже каким-то опытом?

Протоиерей Марк

– Я ее очень хорошо помню, эта литургия состоялась 16 декабря 2003 года.

К. Мацан

– Настолько хорошо вы ее помните. Так.

Протоиерей Марк

– Да. Потому что это была литургия на следующий день после моей иерейской хиротонии. Ну случилось так, что, значит, вот я говорил о том, что я хотел быть диаконом, это была моя цель, да, я был диаконом, в общем, ничего не планировал дальше. И был рукоположен в сан священника, ну поскольку была церковная необходимость. Вот мне о ней сказали, мне, значит, вот благословил тогда владыка Григорий, сказал, что вот необходимо написать прошение, необходимо вот, значит принимать священный сан. И я был рукоположен в день отпевания моего тестя, вот отца Василия, рукоположен в священники и поставлен настоятелем в тот же храм, где раньше сам крестился. И я помню эту литургию. Эта литургия была для меня какая-то, знаете, я не знаю, вот вообще из какого пространства я ее наблюдал, то ли изнутри, то ли снаружи – это вот я эти ощущения помню, да. А когда выходил со службы, значит, эта служба очень рано отошла, мы буквально пошли с моей матушкой вдвоем в храме, значит, и выходил, и двери храма закрыл, такой был небольшой карнизик, снег на этом карнизе лежал. Я когда дверью неудачно хлопнул сильно, и мне за шиворот целый такой комок снега упал, вот что было в стиле отца Василия, вообще-то. У него были такие иногда шуточки – раз так, снежок тебе за шиворот для веселья, слишком серьезное выражение лица у тебя было. Ну для меня это было таким посланием. Я не хочу мистифицировать и вообще я против того, чтобы мистифицировали, но тогда я это привет от отца Василия получил, я по-другому не могу никак это истолковать.

К. Лаврентьева

– Отец Марк, это ведь очень сложно сразу становиться настоятелем после такого опытного протоиерея, да, как бы принимать от него все вот эти, все хозяйство принимать.

Протоиерей Марк

– Да нет.

К. Лаврентьева

– Нет? А вы следовали его традициям?

Протоиерей Марк

– Да вот именно поэтому и не было сложно, потому что я следовал традициям. Я этот приход очень хорошо знал. Я на нем вырос, я для себя церковную жизнь именно там открыл.

К. Лаврентьева

– А не было каких-то сложностей?

Протоиерей Марк

– И я там с хозяйственной точки зрения все это, ну как бы все знал досконально и даже, наверное, в чем-то лучше, чем отец Василий вот уже на определенном этапе.

К. Лаврентьева

– А не было каких-то сложностей во взаимодействии с прихожанами? Например, с бабушками, которые говорили, что вот, с отцом Василием мне было легко исповедоваться, а ты еще молодой.

Протоиерей Марк

– Ну вы знаете как, конечно, когда-то это у любого человека этот момент возникает, когда тебя вдруг сравнивают или ты сам себя сравниваешь с кем-то. Ну я не скажу, вот я еще раз, мне как-то, я благодарен Богу, мне не было вот таких вот искушений тяжелых, да, о которых вы говорите, которые, ну наверно, они бывают. У меня это прошло, понимаете, ну это все было очень по-семейному, все было по-домашнему. Я был для этих бабушек, для которых я стал настоятелем, я для них был совсем недавно еще внуком. И вот меня так воспринимали.

К. Лаврентьева

– Вот про эту сложность я спрашиваю.

Протоиерей Марк

– А ну для меня сложностью не было. И всем желаю.

К. Лаврентьева

– Удалось из внука прейти в настоятеля?

Протоиерей Марк

– Для них, может быть, это было сложновато, да, но для меня нет. Я не испытывал, я их всех знал по именам, я знал, кто у них семья, где они живут. Поэтому как-то вот с ними взаимодействовать, как раньше взаимодействовали, так и теперь взаимодействуем. Ну да, значит, вот как у священника у меня, конечно, новые обязанности и новые права возникли. Но еще раз вот повторю, никаких, вот труда какого, вернее трудностей каких-то, да, вот невыносимых не было

К. Лаврентьева

– Отец Марк, ну тут еще, мне кажется, вот легкость вашего характера. Потому что мы с вами разговариваем, и весь разговор у меня складывается впечатление, что вы очень сами еще по себе все легко воспринимаете. Потому что когда я готовилась к интервью, меня чисто по-женски потрясло, что отец Марк с матушкой и детьми несколько лет, довольно продолжительное время, жили при храме. То есть там, где воскресная школа, трапезная, все хозяйственные помещения, они жили при храме, у них там родилось трое детей. То есть кому сейчас сказать: слушай, поживи-ка при храме в комнатке лет десять.

Протоиерей Марк

– Ну во-первых, живут. И это не малочисленная армия священников, да, которые проживают в церковном доме. Во-вторых, конечно, есть неудобства, но есть и удобства. Например, на службу очень легко и быстро добираться. Не надо ни в пробках стоять, ни какие-то там, не знаю, в непогоду преодолевать дистанции или по жаре, или по холоду, в дождь или в зной. Все очень-очень удобно. Ты вот 24 часа ты находишься не то что при храме, находишься в храме. И потом ну вот еще и приход-то, он такой у нас, еще раз говорю, как-то ну семейный был и остается семейный, очень тесный. Я бываю в этом храме до сих пор и с радостью встречаюсь с теми, кто сейчас является прихожанами. И вот после меня настоятель, отец Игорь, у нас дружеские отношения, все поддерживается, и оно течет, как недавно вот один наш приятель священник, не буду имен озвучивать, да, он сказал, что вот как поток, да. В потоке, с одной стороны, там опасно, можно утонуть, а с другой стороны, поток, он тебя подхватывает и несет, несет в свою сторону, туда, куда ему нужно. Вот поэтому как-то вот это все так и происходило, и происходит. И я думаю, что моя история, она не является чем-то уникальным, наверное, это все-таки более-менее стандарт.

К. Мацан

– А вот вы сказали про поток, насколько это применимо к нашим размышлениям о том, что такое следовать воле Божией? Вот отдаться этому потоку, и чтобы всегда нес.

Протоиерей Марк

– Не всегда. Иногда следовать воле Божией – это, наоборот, сопротивляться потоку. Если бы мы о конкретной какой-то ситуации рассуждали, я бы мог, например, ну как-то здесь поговорить о чем-то, сделать какие-то выводы. Ну а так, в общем, я скажу, что иногда следовать воле Божией – это согласиться и отдаться воле потока, а иногда, наоборот, сопротивляться

К. Лаврентьева

– То есть поток – это не равно воле Божией.

Протоиерей Марк

– Не равно, совершенно не равно.

К. Лаврентьева

– Сейчас просто очень много ведь теорий, книг выходит как раз про поток – что отдайся потоку, пусть тебя несет, тебя обязательно принесет туда, куда нужно. И в этом смысле Костя задал очень актуальный вопрос, надо ли этому потоку так сильно доверять.

Протоиерей Марк

– Надо различать. Понимаете, то же самое как, например, если мы говорим о том, чтобы послушаться воле Божией, подчиниться воле Божией, да, то же самое, что послушание кому-то – нужно различать. Это, скажем, поручение или требование, которое тебе отдает в данный момент, скажем, тот твой начальник или кто-то еще, если они вступают в противоречие с тем, что нам говорит Евангелие – и исполнять их это далеко не послушание, это глупость. Если же они созвучны, но требуют от тебя, тем не менее, каких-то усилий, тебе не хочется делать, и ты заставляешь себя делать – это и есть послушание.

К. Мацан

– На одном приходе я наблюдал становление и начало служения двух молодых священников – молодых именно по возрасту хиротонии, так-то, по своему возрасту, они были уже старше меня. И вот в начале своего служения они так очень ревностно, рьяно ко всему подходили, очень подолгу исповедовали людей, и это казалось, наверное, правильным. А настоятель, очень мудрый батюшка, ну смотрел, наверное, как-то по-своему их направлял и что-то им советовал. Но в одной беседе он такую вещь сказал: ну это у них еще не начались поповские будни. Имея, видимо, в виду, как я это понял, что первое горение пройдет, начнутся будни. У нас начались «поповские будни»? И как вы с этим справлялись?

Протоиерей Марк

– Ну начались, конечно, они начались на следующий день после праздника, то есть хиротонии. Вы знаете, я еще одного человека не могу сейчас не вспомнить, это мой духовник, архимандрит Сергий. Он вот меня, знаете, как-то так в день хиротонии он меня обнял, да, значит, и дал мне один совет, говорит: загрузи себя делами так, чтобы сейчас вот этот период, ну довольно трудный эмоционально, чтобы тебе его пройти, просто вот займись делом. Хозяйственным там, еще каким-то, займись делом. Я занялся. И оказывается, в буднях есть ну очень-очень приятная вещь: если будни у тебя наполнены каким-то делом, какими-то заботами, то на выходе бывает результат. Этот результат очень ну самая приятная штука. Поэтому ну а если вы говорите там про такие долгие исповеди, я хочу прокомментировать вопрос. Вот чем старше и опытнее настоятель или просто не настоятель, священник, тем исповедь короче бывает. В беседу превращают исповедь только вот неопытные, новоначальные такие священники, хотя не принято говорить о священниках новоначальные. На мой взгляд, исповедь должна быть очень лаконичная, она должна быть краткая, так как сформулированы заповеди. Сказано, например, там: не кради – и так же приблизительно, если ты ее нарушил, должна быть сформулирована исповедь по отношению к этому греху. Ну вот ответ на то что вы спросили, он такой.

К. Лаврентьева

– Отец Марк, а я не могу задать еще один вопрос...

К. Мацан

– Не можешь не задать.

К. Лаврентьева

– Нет, на самом деле я прямо вот поставила себе задачу...

Протоиерей Марк

– Если можете, задайте.

К. Лаврентьева

– Что я это спрошу, да. В общем, на самом деле сейчас же от настоятелей и во все времена от настоятеля зависело то, как ведут себя служащие в храме. И сейчас в социальных сетях, и вообще во все времена это было, что вот церковные бабушки так называемые – ну как бы это могут быть не бабушки, это могут быть женщины средних лет вообще как бы, кто угодно, – они встречают людей, они встречают человека на пороге храма. То есть до священника еще дойти надо, по сути дела. И может быть, это такой не очень корректный вопрос, но мне кажется, и для наших радиослушателей, и лично для меня он очень важен. А приходилось ли и приходится ли вам наводить как бы прядок в этом плане? То есть благословляете ли вы делать замечания, следите ли вы за вот этой вот частью церковной жизни, внутрицерковной жизни?

Протоиерей Марк

– Конечно, слежу. И так поступают все абсолютно священнослужители.

К. Лаврентьева

– Ну почему-то просто очень много вот этих вот историй, как «я пришел, мне нагрубили, я ушел, и я больше не приду».

Протоиерей Марк

– Ну то что заслужил. Вот так я отвечу на этот вопрос. Иногда, значит, у нас происходят разговоры на этот счет, и вот то что я, например, требую от наших помощниц, от сотрудников собора – я требую доброжелательности. Вот самое важное в разговоре, иногда люди сами вступают в разговор, а иногда это необходимо сделать, но действительно человек может там быть растерян, там чего-то там не понимать и демонстрировать своим поведением, скажем, непонимание какое-то. А чтобы вопрос или там, если требуется сделать замечание – не знаю, мужчине попросить снять головной убор, там еще что-то, –чтобы это было ласково, как с внуком там с любимым. Вот что я требую. Ну как-то так еще, знаете, в больших приходах, наверное, есть своя специфика такая, что ну просто из-за массы людей все более-менее опять же они оказываются как в потоке, все более-менее ну как бы вот движутся одинаково. И здесь на наших помощницах, значит, ну такой тяжести не лежит. Но поэтому и жалоб-то особо, вот у нас, например, нет жалоб.

К. Лаврентьева

– Просто буквально вчера читала беседу довольно оживленную, там участвовало очень много людей. Сейчас, к сожалению, очень много деток с расстройствами аутистического спектра, помимо прочих расстройств и разных таких каких-то, может быть, особых потребностей у детей. И эти расстройства, они иногда так проявляются в ребенке, что он довольно шумно себя ведет на службе. Ну он не может себя контролировать и довольно шумно себя ведет. И одна мама в ветке переписки написала: вот я не хожу в храм, потому что куда бы я ни пришла, мне обязательно бабушки церковные скажут, что у моего ребенка духовное заболевание или вообще его надо куда-то...

Протоиерей Марк

– Да пусть они говорят, что хотят. Это их дело – я имею в виду бабушек, конечно.

К. Лаврентьева

– Вот. Безусловно, я так ответила. И это тема отдельной программы – детки с особыми потребностями, то есть я бы сейчас не хотела бы ее развивать. Но просто, отец Марк, сталкивались вы вот с такими какими-то вопросами, требующими особой корректности со стороны прихожан?

Протоиерей Марк

– Вот вы знаете, моя позиция такая, что ну уж кого-кого потерпеть, да, так это детей стоит. А значит, ну а если бывают ну разное там, ребенок там, бывает, громко плачет, и плач там продолжительный. Ну мы рекомендуем просто: ну пройдите, прогуляйтесь по территории, утешьте ребенка. Не терзайте его, не мучьте его. На руках его там так трясут, что не знаю, что хотят из него вытрясти. Ну отпустите, пусть походит, побегает ребенок. Ну ничего страшного, что вы с ним пропустите какую-то часть богослужения, да, из-за уважительной причины. Тем более что сейчас во многих храмах, у нас, например, да, на улицу трансляция богослужения и человек может там все время тематически быть как бы в курсе того, что происходит и внутреннюю какую-то такую молитвенную работу все равно проделывает, ту которую проделывают люди, стоящие за богослужением, да, в самом храме. А то что ну процент людей вообще, не только детей, а процент людей, у которых вот такое, скажем, духовное состояние – как обожженное, оголенное, когда очень болезненно они воспринимают любое прикосновение, – конечно, это нужно учитывать. Нужно учитывать. И ну как-то мы стараемся, чтобы ну таких пустяковых замечаний ни в коем случае не делать. Я, когда вот мы проводим собрания с нашими сотрудниками, да, рассказывал историю такую. У меня первое послушание, я когда поступил в семинарию, 8 октября – память преподобного Сергия в Ларве. И туда мобилизуют, конечно, максимально студентов. Я еще тогда не был распределен в хор, и меня мобилизовали в качестве дежурного в Успенском соборе. Значит, вот инструктаж проводил, я даже не помню, кто из монахов проводил инструктаж. Но нас собрали там человек пятнадцать тех, кто повыше ростом, покрепече как-то так: следите вот за порядком во время богослужения патриаршего. Если значит, там будут кто-то заходить там, туристы и так далее, значит, вот там их как-то провожайте вот сюда, чтобы они в центре не стояли. Говорит: если будут там какие-то самые православные бабушки набрасываться на тех, кто в шортах или там женщины в брюках и так далее, бабушек этих берите аккуратно под руки и выводите из храма. Вот как-то я так понял принцип вот тогда этот, да, что действительно вот иногда люди делают замечания, чтобы не молиться. Они выискивают тех, к кому бы сейчас пристать, вот чтобы не молиться. Потому что а иначе, если ты погружен в себя – это очень тяжелая работа. Вообще молитва это самое трудное дело, если мы говорим о настоящей молитве.

К. Мацан

– А была для вас вот персонально в жизни какая-то такая первая важная молитва, когда вы ну осознали, может быть, еще в подростковом возрасте или когда-то не знаю когда, что вот сейчас я, наверное, впервые в жизни по-настоящему молился?

Протоиерей Марк

– Вот что я впервые в жизни по-настоящему молился...

К. Мацан

– Ну знаете, есть же у людей истории когда вот был даже какой-то опыт церковной жизни или, может быть, просто духовной жизни доцерковной, но вот какой-то происходит щелчок, какое-то событие, когда ты понимаешь, что сейчас я молился так, как до этого никогда не было. И что это было?

К. Лаврентьева

– Очень часто это еще в скорбях бывает.

Протоиерей Марк

– Вы знаете, да, я вот только хотел об этом сказать. Я очень коротко на ваш вопрос отвечу – это такое личное пространство, – да, такое было.

К. Лаврентьева

– Протоиерей Марк Ермолаев, настоятель Богоявленского собора города Ногинска, благочинный Богородского церковного округа, сегодня проводит с нами этот «Светлый вечер». Отец Марк, а вы помните себя, того молодого священника, который только начинал служить, и возвращаясь к себе сегодняшнему, вы чувствуете разницу? Это два разных человека?

Протоиерей Марк

– Ну нет, это не два разных человека.

К. Мацан

– А что бы вы сказали сегодняшний себе, молодому священнику?

Протоиерей Марк

– Запоминай все. Я бы сказал так.

К. Мацан

– В каком смысле?

Протоиерей Марк

– Ну в таком смысле, что некоторые, скажем, обстоятельства, моменты жизни, люди – это не навсегда. Вот так.

К. Мацан

– Ну вы начали рассказывать, вернее вскользь так упомянули исповедь и ваше видение того, какой была должна быть исповедь, что она должна быть краткой, лаконичной. Очень много размышлений возникает на тему того, как переживать исповедь, именно держа в центре сознания, что обращаешься к Богу, а не к священнику, который свидетель. И с одной стороны, человек церковный знает эти слова, слышал, что священник только свидетель, а исповедуемся мы Богу, и понятно, что без этого исповедь не имела бы смысла. С другой стороны, вовсе абстрагироваться от того, что ты стоишь рядом с живым человеком, конкретным батюшкой, которого ты знаешь или не знаешь, вот вовсе этого не иметь в виду даже проявление некоего равнодушия и бесчувствия. Но это со стороны прихожанина. А вот священник, который с другой стороны аналоя стоит, вы, для вас стоит проблема вот этого разделения, что я свидетель, но не мне человек исповедуется, что это не формальная мысль, не формальное положение, а что вот я реально только свидетель? Вот мне это трудно понять, потому что у меня нет этого опыта, само собой. Но стоит для священника проблема отнестись к этому именно не формально, а подлинно это испытать и пережить?

Протоиерей Марк

– Конечно, такая задача у священника стоит, чтобы вот в какой-то момент не перепутать вообще собственное назначение. И люди приходит в разном духовном состоянии, и некоторые настолько вот сосредоточены на тебе как на священнике, они обсуждают вопрос именно с тобой, да, иногда это даже ну как бы исповедуются тебе, у тебя извиняются, что вот они что-то вот где-то допустили как-то промах, что такое искушение может быть. И поэтому священник, он обязан просто ну постоянно себе это напоминать и осознавать, и это же говорить тому, кто исповедуется. Может быть, путают вот эти центры фокусировки-то, на ком нужно сейчас сконцентрировать свое внимание. Ну для этого у священника голова на плечах. А я, знаете, сейчас вспомнил историю одну, значит, про себя расскажу. Это тоже одна из моих первых исповедей. Уже да, то как первую литургию не вспомню, ну где-то на каком-то этапе начальном, значит, пришла женщина, рассказала мне один очень впечатляющий сон, в котором ей необходимо было, вернее ей предлагалось, значит, вот нечто выполнить, там какое-то задание там или действие, да. Вот не помню, что это за сон, но, значит, она пришла на исповедь в этом покаяться. И вот она спрашивает: как же мне поступать-то? Я ей сказал: вы знаете, я не могу вам ответить, я молодой священник, неопытный, ну вот я не могу. Хотя формально снам верить нельзя, это я все вот ей сказал. Но вот она: а как мне поступить? Ну я попросил: дайте мне недельку, я вот сам посоветуюсь с опытным там с кем-то, старшим товарищем, может быть, что-то там почитаю святоотеческое на эту тему и так далее, все. И через неделю она пришла, я выхожу на исповедь, у меня крест и Евангелие в руках, и я понял: забыл! Я когда я ее увидел через неделю, что я ей обещал что-то посмотреть, и я сделал такое умное выражение лица, что мне вот сейчас здесь же надо развернуться и вернуться в алтарь. И как быть? А у отца Василия в алтаре была такая полочка с книгами, там требнички стояли, еще что-то, еще, и несколько томов, по-моему, семи- или восьмитомное издание «Настольная книга священнослужителя» такая. И там они тематически вот эти тома собраны – там где-то богослужебные указания, где-то разные уставные и так далее. А есть в помощь проповеднику – так называется раздел, то есть вот там открываешь и на какие-то там праздники есть цитаты святоотеческие, там какие-то из патериков приводятся случаи. И я прямо открываю, и там значит: вера в сны – одно, другое, один, значит, там святой отец, другой, цитируют так. Я эту книжечку закрыл, пошел и сказал: вы знаете, что говорят святые отцы... Вот такой эпизод у меня был.

К. Мацан

– Потрясающе. Ну промыслительно. А когда мы говорим вот об этой теме поведения в храме. Насколько священник вообще в состоянии все это знать? Ведь вы в алтаре, у вас свое дело сейчас, и в принципе, ну понимаете, как вот один знакомый священник мне говорил: ну ты не можешь же спиной весь храм обозреть, что там происходит. И получается, что какая-то часть вообще церковной жизни в твоем храме, она даже во время богослужения без тебя происходит.

Протоиерей Марк

– Да. Но для этого есть помощники. В храме священник не один единственный, да, есть, даже если нет клира больше, есть сотрудники. Есть кто-то просто тот, на кого священник может опереться, например, что-то поручить в приходе: вы знаете, последите, пожалуйста, вот за этим, за тем, за другим. Начиная от подсвечников и заканчивая, в конце концов, и там правильным поведением в храме, если это ну приобретает масштабы, скажем, нарушение такой благоговейной дисциплины в храме приобретает масштабы уже крупные. Поэтому священник может и должен все-таки регулировать это. Но тоже одну историю расскажу, значит, она тоже смешная для меня, для кого-то может и не смешной показаться. Поклоны земные, в Великом посту очень много поклонов, и есть моменты, когда все опускаются не просто на колени, даже ниц. И вот один из таких моментов – это за литургией Преждеосвященных Даров, когда священник выходит со свечой и с кадилом и возглашает слова: «Свет Христов просвещает всех». Я, значит, вот ну за каждой службой обязательно кто-то найдется в храме, кто просто не в курсе, да, и стоят ну как-то так, не поклоняются. И поэтому ну, значит, я предложил диакону, со мной служил тогда, я говорю: попросите, чтобы люди опустились на колени сейчас, там за десять секунд до того, как это произойдет. Ну он как-то так сказал невнятно – ну я бы даже не понял, если бы я не знал, о чем говорит. Ну что-то такое там. Я поворачиваюсь со свечой и с кадилом – и стоит женщина, прямо в центре храма стоит, а на ней большая такая шуба, пушистая, песцовая. Вот она стоит и смотрит на меня. Значит, я ну как, вежливо так, значит, прошу, и кто-то еще там, пара человек стоят, остальные на коленях. Я говорю: опуститесь, пожалуйста, на колени, значит, – и эта женщина падает в обморок. Вот тут же. Это совпало...

К. Мацан

– Прямо буквально, натурально.

Протоиерей Марк

– Прямо буквально на спину она упала, и так, с грохотом таким. Я думал, что я сам сейчас тоже упаду. От неожиданности и от такого вот, знаете, вот как-то комично очень было. Что опуститесь, пожалуйста, на колени, да, – и она упала. Ее там как-то сразу за шубу уволокли в сторонку, да...

К. Мацан

– Было бы смешно, если бы не было так грустно.

Протоиерей Марк

– Но было потом тяжело собрать мысли после этого. Я попросил, чтобы хоть сказали, что с ней. Слава Богу, с ней все в порядке, она там даже не ушиблась, ничего. Но вот ситуация была вот такая. Так что иногда следить за порядком и что-то требовать я с тех пор... Я думаю, что вот, знаете, лучше не надо.

К. Лаврентьева

– А то кто-нибудь опять в обморок упадет.

Протоиерей Марк

– В обморок может упасть, да.

К. Мацан

– Есть такой вопрос, мы его для себя формулируем так: где заканчивается священник и начинается человек? Ну намеренно заостренный, провокационный. Когда мы говорим, что священник, в отличие от другой в кавычках «профессии» какой-то, не может перестать быть священником.

Протоиерей Марк

– Да.

К. Мацан

– А с другой стороны, какая-то, наверное, граница есть. Когда ну вот ты в храме, ты служишь, ты выполняешь свое служение именно с людьми. Но в какой-то момент есть личное пространство, есть личное время. И есть эта граница, за которой заканчивается священник и может начаться просто человек? Как вы это видите?

Протоиерей Марк

– Вы знаете, никогда этой проблемой не задавался. Но скажу так, что когда заканчивается мужчина, а начинается профессионал? Или когда заканчивается женщина, а начинается профессионал? Мне кажется, никогда. В любой ситуации мужчина должен поступать по-мужски, женщина по-женски, священник по-иерейски. Вот я, может быть, когда-нибудь я и действительно передумаю, но вот чувствую, что вот в этом направлении надо искать формулировки ответа на данный вопрос.

К. Мацан

– Любопытно, вы как раз упомянули мужское начало и женское начало, как будто бы, знаете, как некое равновеликое начало в жизни этого мужчины еще священство, как некая его такая еще одна онтологическая сторона. И меня это навело на мысль, что у нас тоже в этой студии разговор был недавно с одним из иереев, и была такая мысль, прозвучала, которая мне показалась очень интересной, в смысле заслуживающей обдумывания, что в каком-то смысле священство это ну всего лишь служение. Я сейчас поясню, что я имею в виду. Что в первую очередь человек христианин. И в этом смысле все равны перед Богом именно как христиане. Есть среди христиан те мужчины, которые на себя еще приняли это служение. Но все-таки вот если так намеренно заострять этот вопрос, первична идентичность как христианина, как человека просто, как человека, верующего во Христа. А уже вторична, может быть, самая-самая первая к этой первичной, самая главная, но все-таки не первичная – это то служение, которым ты занимаешься, в том числе это служение священства, как одно из возможных для человека служений. Что вы об этом думаете?

Протоиерей Марк

– Я соглашусь вот с этой мыслью и с тем, как вы ее выразили. Что действительно быть христианином, быть в личных отношениях со Христом, в отношениях сыновних – первично. Да, это более могущественные, ну они более длительные, эти отношения, в жизни человека, при разных обстоятельствах даже. И это главное условие. Вот если мы говорим о священстве и христианстве нашем, но это условие – ты не можешь не быть христианином и стать священником. И ну вот я совершенно с этой мыслью согласен. И опять же, если возвращаться к вопросу предыдущему, да, а где заканчивается священник, начинается человек. А где заканчивается христианин, да, и начинается человек? И если вдруг христианин заканчивается все-таки где-то – ну тогда о подлинном христианстве и речи не должно идти.

К. Мацан

– Ну мне еще кажется, что если христианин заканчивается – то вопрос, что от человека остается.

Протоиерей Марк

– Прекрасно сказано.

К. Мацан

– Спасибо. Спасибо за эту беседу. Напомню, сегодня в «Светлом вечере» с нами и с вами был протоиерей Марк Ермолаев, настоятель Богоявленского собора в подмосковном Ногинске, благочинный Богородского церковного округа. В студии была моя коллега Кира Лаврентьева и я, Константин Мацан. До свидания.

К. Лаврентьева

– Всего хорошего.

Протоиерей Марк

– Храни всех вас Господь.