«Путь к священству». Иеромонах Нестор (Архипов)

У нас в гостях был клирик Богоявленского храма села Худынское Ивановской области иеромонах Нестор (Архипов).
Наш гость рассказал о своём пути к вере, монашеству и священству, а также о том, что лично ему помогает преодолевать кризисы веры, бороться с унынием и сохранять радость в сердце. Отец Нестор поделился, в чем он видит суть нашей православной веры и с чего, по его мнению, начинается путь к Богу. Также разговор шел о духовной помощи людям, страдающим разными видами зависимостей.

Ведущая: Кира Лаврентьева

---

К. Лаврентьева

— «Светлый вечер» на радио «Вера», уважаемые друзья. В этом часе с нами иеромонах Нестор (Архипов), клирик Богоявленского храма, село Худынское Ивановской области. У микрофона Кира Лаврентьева. И сегодня мы говорим, традиционно говорим о пути к священству, и всегда это очень разные разговоры, всегда интересно, почему человек, мужчина, чувствует потребность в какой-то момент своей жизни предстать перед престолом Божиим. И сегодняшний наш разговор должен быть особенно интересен, и я его так предчувствую, потому что жизнь отца Нестора не то что до рукоположения, до священства, а до прихода в храм была крайне сложной, путь был извилистым, со взлетами и падениями, и очень надеюсь на то, что этот разговор действительно будет полезен, интересен и важен многим из наших радиослушателей. Добрый вечер, отец Нестор.

Иеромонах Нестор

— Добрый вечер, Кира.

К. Лаврентьева

— Отец Нестор, вот с чего все начиналось? Сложное детство, трудный подросток — как это все проходило, в каком преломлении, если в итоге вы все равно обращались к Богу в самые тяжелые минуты? Я как понимаю, обращались, потом опять возвращались на какой-то свой вот не очень благополучный путь, потом опять обращались, потом опять уходили. Но в какой-то момент Господь вас призвал. Как это произошло?

Иеромонах Нестор

— Ну я крещение принял сознательно, осмысленно. То есть не так вот как бы спонтанно, а понимая то, для чего я это делаю. И до момента крещения ну в раннем детстве я вообще там над бабушкой смеялся, над дедушкой смеялся, вот над их набожностью. Уже потом, когда был взрослее, возникло чувство и понимание, что есть какая-то высшая сила, которая все-таки имеет влияние на нашу жизнь. И как это, наверное, у большинства людей, которые считают себя верующими, так это было и у меня: когда мне было трудно и тяжело, я призывал Бога — и, что удивительно, Он мне помогал, причем в таких очень тупиковых ситуациях. Ну это было, конечно, верой, но чисто потребительской, абсолютно не православной. Мы знаем, потому что православие это о другом. А уже потом когда в жизни я наломал довольно много дров, причем наломал их благодаря своим действиям и определенным, скажем, как это психологи говорят, поведенческим паттернам, с которыми вот как бы ведешь себя определенным образом — знаешь, что это нельзя и поделать с этим ничего не можешь, и понимаешь, что тебя это ведет к определенному результату. И в какой-то момент, когда уже все, такой был какой-то жизненный тупик, и от меня даже близкие отвернулись, потому что я дошел до крайней, скажем, степени кондиции в своих вот таких и хулиганских и разных таких нехороших вещах, и я тогда вот вспомнил про Бога, и просто вот у меня, наверное, первая была молитва такая, я сказал: Господи, я помню, что я обращался к Тебе и Ты мне помогал. Я сейчас обращаюсь к Тебе не затем, чтобы Ты сделал жизнь легче, я обращаюсь затем, чтобы Ты мне показал, как правильно жить.

К. Лаврентьева

— Откуда, откуда это пришло к вам?

Иеромонах Нестор

— Ну, наверное, вообще все хорошее приходит от Бога. Но я, с одной стороны, в нас заложено вот это стремление к Богу, в любом человеке, и с другой стороны, ну когда такая мысль возникает, ведь не зря говорят, что Господь, Он всегда рядом.

К. Лаврентьева

— Призыв такой Бога.

Иеромонах Нестор

— Да. И Он к нам обращается ненавязчиво, а именно тогда, когда мы готовы услышать. И, видимо, это, как и, наверное, у многих людей, это был один из тех моментов, я обратился. Нельзя сказать, что сразу произошла такая перемена, но у меня родилось живое такое желание и интерес к вопросам веры. И я начал изучать совершенно разные источники, причем христианские именно, там и что-то из протестантизма, что-то из там... ну разные такие. И изначально, в общем-то, даже совершенно не было, у меня никакой симпатии не вызывала православная вера, Православная Церковь, потому что в моем понимании и представлении это были либо там злобные бабушки и дедушки — ну определенный стереотип, либо монахини, которых я видел, с такими суровыми лицами...

К. Лаврентьева

— Скучно, в общем.

Иеромонах Нестор

— Да. Кстати, уже забегая вперед, скажу, что уже потом попав и пожив в нескольких монастырях, в том числе и в женском, я столкнулся с такой вещью, что, оказывается, вот этот весь фасад, он не показывает содержания. То есть вот любая юмористическая там передача, она просто рядом даже не стояла в сравнении с тем, как живут и радуются жизни и монахи, и приходские люди. То есть здесь разница только в том, что в миру люди, как правило, смеются от нервного перенапряжения, а в монастырях причем радуются постоянно и смеются от такого избытка радости. Да, ну это я немножко вперед забежал. То есть у меня существовал такой стереотип, что православная вера — это красиво, но скучно и слишком уж напряжно. А у протестантов как хорошо: то есть там уверовал — спасен, и там еще насчет бизнеса что-то там, и счастье в жизни привалит. Ну я, в общем-то, почитывал разную литературу, начинал с протестантской, но надо отдать должное, что у них все-таки есть некоторые авторы, которые определенную пользу, да. И я вот прочитал в свое время книгу — не вероучительного такого плана, а такого, скорее научного, — Джоша Макдауэлла, «Не просто плотник». И мння прямо сразило известие о том, то есть книга была о том, что Джош Макдауэлл с научной точки зрения обосновывал то, что Христос воскрес из мертвых — то есть он это доказывал западному обществу там историческими, археологическими и разными другими аргументами. И привел множество доказательств, причем в гораздо большей мере чем, допустим, существует доказательств в отношении, допустим, Юлия Цезаря там или Спартака, ну и так далее. Но меня сразило не это. Меня сразило — я же воспитанник советского периода, мне всю жизнь внушали, что Христос — это мифическая личность, и меня сразило то, что, оказывается, то что Христос существовал как историческая личность. Вопрос о воскресении Его из мертвых отпал сразу. Ну просто вот, то есть я раз Христос жил, значит, Он воскрес. И у меня возникло такое желание просто взять Евангелие в руки, да. И там еще в этой книге я нашел одно место, что если ты хочешь изменить свою жизнь, то помолись Богу и исповедуй Ему свои грехи и попроси Его, чтобы Он стал господином твоей жизни. Я так и сделал: на четырех тетрадных листах формата, наверное, А4 написал мелким почерком все свои грехи, и пошел в уединенное место, прямо вслух все это рассказал. Это было, наверное, многие с этим сталкивались, с вашими коллегами как раз разговаривали, то есть может быть, это было немножко неказисто, может быть, что-то неправильно, но Господь услышал. То есть с того момента буквально, то есть произошло просто чудо. И у меня вот после того, как я высказал все эти грехи и попросил у Бога помощи, и обещал Ему, что я буду стараться жить по Божиим заповедям, у меня с души вот, во-первых, спал какой-то груз — я еще некрещеный был даже, и душа наполнилась такой радостью, что я вдруг совершенно сразу вот в один миг увидел, что вот рассвет (а я в депрессии такой жуткой пребывал), вот рассвет, вот там лес зеленеет. И я зашел в комнату, на тумбочке лежал журнал с не очень скромными тетками, скажем так, и я вдруг обратил внимание, что меня воротит от него, то есть я не могу на него смотреть. И я что сделал, первое что я сделал — достал Евангелие, я стал его читать. Я читал просто вот, да, я потом достал уже Библию, я читал просто вот запоем, я одну страницу, вот каждую главу я перечитывал по шесть, по семь раз. И я когда ее читал, у меня вот было такое живое очень ощущение, что мне сейчас реально Бог говорит. И у меня до сих пор вот это ощущение, оно не уходит, понимаете. То есть вот бывает, конечно, я к этому привык и я уже как бы, ну порой все равно как бы, в силу своей такой испорченности и небрежности все равно как бы упускаешь. Но у меня вот как бы с того момента возникло четкое понимание, я и другим говорю, что берешь в руки Священное Писание — с тобой говорит Господь. Я потом уже это нашел у святых отцов и у Златоуста, и у других святых отцов. Да, но суть в том, что вот эти мои мысли и чувства, они не просто вот как бы были радостными, но они имели оправдание в жизни, то есть они подтверждались. То есть вот, допустим, я беру Евангелие сегодня, читаю какой-то текст — и у меня события в жизни выстраиваются в соответствии как бы с этим отрывком. То есть это настолько было, то есть я понимал, что Господь мне показывает: вот это так, это так. Подходит человек, там начинает смеяться — у меня возникает недоумение, искушение, — к вечеру у меня обязательно возникал четкий конкретный ответ. Приходило даже так, да и в силу того, что как бы я читал, кроме этого, еще начинал читать другую литературу, как бы душа, она вот этим наполнялась. А мы когда чем-то живем, нам всегда хочется этим поделиться, правильно. А люди как бы, которые со мной раньше общались, они просто видели, что во мне что-то произошло. Понятно, они там это начали интерпретировать, что вот кукушка съехала, там еще прочее и, в общем-то, было много разговоров. И что интересно, Господь, видимо, дал вот каждому человеку дал какие-то способности, и, видимо, Господь дал, наверное, такую способность, что вот если ты с человеком говоришь, вот вкладываешься, получается говорить именно то, что ему нужно во многих случаях. И люди как бы стали приходить. Я как бы в какой-то момент для себя, да, там еще был ряд моментов, причем таких, скажем, критических и даже конфликтных, и мне очень явно помогал Господь, И когда у меня возник вопрос о том, какую веру выбрать, у меня душа начала тянуться к православию. Ум противился, потому что там иконы, там святые — то есть что-то непонятно. И я начал молиться Богу, говорю: Господи, Ты же знаешь, что я хочу иметь правильную веру, вот скажи, вот веры спорят, какая вера правильная? И у меня происходит ряд прямо моментов, таких знаковых ситуаций, по которым я четко для себя определяю: это было именно для меня. То есть потому что, может быть, другой бы это не воспринял, но именно Господь же с каждым человеком говорит именно тем языком, который способен понимать человек. То есть с волхвами Он говорит через звезду, хотя это была запретная вообще там деятельность, да, там что-то гадать, там звезды какие-то и так далее, там камнями даже за это побивали. А нет, Господь с ними вот через звезду говорит, потому что им это было понятно. И вот мне тоже Господь показал, то есть это было насколько ненавязчиво. То есть первое что, когда я заказал Библию, мне привезли Библию — это как раз у меня был вопрос такой, такого осмысления и жажды понять, какая же вера правильная. И мне привозят Библию издательства Московского Патриархата, то есть из 77 книг. И для меня было это просто... То есть почему именно вот эту? И для меня было, это у меня прямо как сердце так екнуло. Я думаю: ну может, это просто моя там, может, клиника там, еще что-нибудь. И следующая ситуация происходит, очень интересная тоже. Я до этого занимался там разными там это, дерущимися такими вещами, там каратэ мы занимались, били друг друга. И когда увидели перемену, то есть я как бы перестал этим заниматься, ко мне люди там, два человека знакомых подошли пьяные. И один меня схватил вот так за шиворот и начал трясти: ну что, богомол? А у меня прямо желание его ударить. А другая мысль, что ну Господь же не велит. И я говорю: Господи, что же мне делать? Я сейчас не выдержу, я ударю. И у меня, я еще некрещеный был, у меня прямо мысль пришла: перекрести его. Я вот так беру его: во имя Отца и Сына и Святого Духа. И то, что дальше произошло — его вот так отшвырнуло буквально на полтора метра. Друг, который с ним стоял, просто он засмеялся истерическим смехом, а у меня душа наполнилась радостью, я еще перекрестился. И его вообще, он побежал с матюками, со всем. И для меня это было...

К. Лаврентьева

— Знамение такое.

Иеромонах Нестор

— Да, знамение, что ну ведь это же знамение есть только у католиков и у православных, или там еще, у протестантов нет, то есть они отрицают. Но для меня было это на тот момент еще одним, кроме других, подтверждением, что вот она, православная вера.

К. Лаврентьева

— Иеромонах Нестор (Архипов), клирик Богоявленского храма, село Худынское Ивановской области, проводит сегодня с нами этот «Светлый вечер». У микрофона Кира Лаврентьева. Отец Нестор, а это все действия, вот эти вот по отношению к Богу, все эти шаги вы делали до крещения, я как понимаю, правильно?

Иеромонах Нестор

— Да.

К. Лаврентьева

— Евангелие, крест, то есть вот эти вот все знаки, жизнь по Евангелию, которая начала выстраиваться у вас совершенно чудесным образом, все это происходило до принятия крещения.

Иеромонах Нестор

— Да, потом я крестился.

К. Лаврентьева

— Уже осознанно.

Иеромонах Нестор

— Да, осознанно, осмысленно. Крестил меня, я попросил даже, чтобы у меня крестная была, и крестил меня покойный отец Амвросий (Юрасов).

К. Лаврентьева

— Чудесно.

Иеромонах Нестор

— А крестная была моя его спутница, матушка Иоанна.

К. Лаврентьева

— А как это получилось, отче?

Иеромонах Нестор

— Мы переписывались, я переписывался со многими монастырями, то есть мне писали вопросы, и вот мне очень помогли в этих вопросах. Ну один человек, к сожалению, он сейчас отошел ну как бы вот от Церкви, но на тот момент он мне очень много дал. И другой человек — это вот и отец Амвросий, и мать Иоанна, его постоянная спутница — женщина редкого такого, редкой трезвости ума, очень такая, и они мне очень помогали. И когда я попросил креститься, они приехали вот, покрестили меня. И, в общем, вот и отец Амвросий на тот момент дал мне определенное благословение, что причем да, вот такого плана, которое вполне соответствовало тому, что я как бы делал — то есть ну разговаривать с людьми. И вот как бы я продолжал — это я как раз о пути к священству.

К. Лаврентьева

— Ну конечно.

Иеромонах Нестор

— И у меня возникла такая мысль, думаю: ну если я людям как бы... А люди приходят и начинают рассказывать. Ну я не могу грехи-то отпускать, а высушивать — выслушиваю. Я понимаю, что в принципе я как бы делаю то, что ну это часть того, чем занимается священник. И я вижу, что у меня к этому душа лежит. И да, в какой-то момент я списался с одним из монастырей, и вот меня пригласили, да, у меня желание было именно рассказывать о Христе. То есть вот о том, что Христос действительно воскрес и что действительно есть, и есть возможность вот Его найти ну и так далее. То есть у меня была (мне не нравится слово «миссионер», «миссионерство», оно какое-то такое все-таки не совсем русское), то есть вот своим призванием я как бы считал, что это вот говорить о Христе, о вере. Причем не академическим таким вот языком, а о том, что вот на душе. И вот потом я договорился с одним монастырем, у меня возникло желание пойти учиться на священника, мне предложили. И я приехал в один из монастырей как раз миссионерской направленности, и там, но там я еще не определился, кем мне быть, монахом или мирским. Ну и в какой-то момент я принял решение, что все-таки приму постриг.

К. Лаврентьева

— Это решение сложно давалось?

Иеромонах Нестор

— Оно давалось, скажем, это вопрос, который, наверное, скорее не для всех, вот так вот.

К. Лаврентьева

— Я понимаю, личный. Просто когда к нам в эфир приходят монахи, мы всегда спрашиваем их: а почему бы, например, да, не служить белым священником? То есть это все равно какое-то внутреннее призвание, ты должен родиться монахом.

Иеромонах Нестор

— Ну на тот момент, скажем, вот одним из таких побуждений к этому было то, что я вдруг понял, что я представил там семейную жизнь, и у меня, кроме того, находился в монастыре, у меня были отношения с девушкой. И я в какой-то момент осмыслил все это, понял, что пришел к такому выводу, то есть женщина мне в миссионерской деятельности будет мешать — то есть это там забота, цветочки там ну и прочее. Романтика, конечно, хорошо. Я в общем, принимаю решение, что это, принимаю монашеский постриг. Хотя могу сказать, ну если говорить честно, могу сказать, что все-таки это было решение такое, несколько импульсивное, потому что я не совсем на тот момент представлял, что такое на самом деле монашество. И вот сейчас, когда ко мне люди подходят и говорят: батюшка, я хочу в монастырь, то есть монахом быть. Я говорю... То есть я не буду рассказывать, то что я говорю, но я просто сторонник того, что (я причем нашел подтверждение у святых отцов), что это должно быть очень зрелое, очень взвешенное и тысячу раз испытанное решение. Так же, как и жениться. Что происходит дальше — дальше я рукополагаюсь в иеродиаконы, потом я перевожусь в другой монастырь. И, с одной стороны, меня благословляют выходить на проповедь (там был отец Зосима, секретарь епархии, настоятель монастыря) и, с другой стороны, я занимаюсь деятельностью — делаю молитвенную комнату в наркологическом стационаре и занимаюсь наркозависимыми. И в какой-то момент возникает такая ситуация, что ребята, с которыми я общался, наркозависимые, они говорят: отец Нестор, мы хотим исповедоваться, но кроме как у вас мы ни у кого не будем. Я говорю: так я не имеют права исповедовать, я, говорю, диакон. А мы не будем ни у кого. Я прихожу, в общем, к своему духовнику, говорю, так и так. А он говорит: я рекомендацию дам, иди к владыке. Я к владыке прихожу, говорю: владыка, вот такая ситуация. Он говорит: ну готовься, будем рукополагать.

К. Лаврентьева

— Потрясающе.

Иеромонах Нестор

— Да, вот так.

К. Лаврентьева

— Отец Нестор, я вот ненадолго хотела остановиться на этом моменте как раз. Как говорит нам апостол, «искушен быв, может и искушаемым помощи». Когда вы были во всей этой ситуации, так скажем, нетрезвого ума, вы наверняка знаете разные виды этих тяжелых состояний и сложность не возвращаться на эти пути вновь и вновь. Вы сразу приняли решение для себя, что в первую очередь весть о Христе вы будете нести людям с определенными видами зависимости?

Иеромонах Нестор

— Нет, это получилось в силу некоторых обстоятельств. В монастыре вот первом, где я принимал постриг, была направленность миссионерская, именно душепопечение наркозависимых, и меня тоже вот к этой деятельности подключали. И у нас как бы вообще монастырь был интересен тем, что первое, чем меня нагрузили, это не святыми отцами, а учебниками и разным материалом по психологии и психотерапии по всем современным направлениям. То есть за два года пребывании там мы настолько вот это просто ну все в себя впитали, что когда приезжали сюда, в Москву, меня спрашивали, а сколько у меня психологических образований, я говорю: ни одного. Вот просто да, дошло до того, что меня вот от слова «психология» даже просто передергивало, я уже не мог терпеть всего этого. Ну потом уже прошло время, как бы все это переварилось, и вот я уже иначе это воспринимаю. Благодаря этому у меня, кстати, очень большое окружение друзей и товарищей из психологов, и кто-то уже тогда был верующим, кто-то потом пришел к вере.

К. Лаврентьева

— Как сейчас это у вас все складывается внутри? Психология, священство, монашество, миссионерство...

Иеромонах Нестор

— Ну складывается вообще с большим трудом. Но оно складывается. На самом деле вот для меня, скажем, вот вы очень точно, Кира, подметили, что складывается. Потому что, наверное, одна из многих проблем у нас, у современных христиан, в том числе у священников, что у нас есть как бы разные интересы, но они как бы не могут сложиться. А вот как раз таки во Христе это все очень хорошо складывается, но нужно усилие, нужен труд, то есть нужно изучение любого вопроса. Почему, допустим, ну одним, наверное, из главных принципов, которому меня научили, который я усвоил и ну еще от своего покойного отца, это то, что любую информацию нужно проверять. То есть это, в принципе, вот и у святых отцов говорится. Мы очень как бы легковерные, и если нам говорят, что вот это плохо, только потому, что это незнакомо, а мы сразу тоже начинаем верить, а внутри у нас как бы тяга к этому есть. Но на самом деле вот есть же прекраснейшая такая форма блаженного Августина: люби Бога и делай что хочешь. Да, и вот складывалось вот таким образом, с трудом. То есть при этом как бы это с трудом в связи с тем, что, с одной стороны, ты понимаешь, что тебе это интересно, но непонятно, как это увязано может быть с христианством. Я, кстати, вот сейчас, допустим, приехал, я ну ездил, меня пригласил ну такой человек — Мирзакарим Санакулович Норбеков. Ну он такой довольно известный, мы с ним около 20 лет знакомы. Так я туда тоже пришел, в принципе, вот познакомился с ним благодаря опять-таки в том числе и психологии, и многие люди оттуда потом пришли к вере и так далее. И сейчас вот, приехав туда на семинар, Мирзакарим Санакулович, сам будучи мусульманином, не просто пригласил меня, но и прямо-таки в таком командирском тоне говорит: отец Нестор, почему я это должен здесь говорить, это ваша обязанность. И вывел меня на сцену и, в общем, я там, наверное, часа полтора говорил о вере, а потом еще вот обед, ужин и там завтрак у меня просто были заполнены разговорами. То есть ведь если бы у меня не было как бы такой установки, что не надо сразу вот отрицать то, что, может быть, кажется сомнительным, то есть нужно проверять. Это, кстати, скажем, формула опят-таки святоотеческая, Никодим Святогорец о том, как правильно мыслить. То есть если тебе приходит помысел, и он тебе нравится, не торопись его принять, а успокойся и всесторонне исследуй, потому что по исследованию может оказаться, что он не так уж и хорош. А если тебе пришел помысел, и он тебе не нравится, не торопись его отвергнуть, исследуй, беспристрастно исследуй. А по исследованию беспристрастному может оказаться, что это помысел хороший. И так в отношении любого предмета.

К. Лаврентьева

— «Светлый вечер» на радио «Вера», дорогие радиослушатели. В этом часе с нами иеромонах Нестор (Архипов), клирик Богоявленского храма, село Худынское Ивановской области. У микрофона Кира Лаврентьева. Мы вернемся через несколько секунд.

К. Лаврентьева

— «Светлый вечер» на радио «Вера», дорогие радиослушатели, здравствуйте. И в этом часе с нами иеромонах Нестор (Архипов), клирик Богоявленского храма, село Худынское Ивановской области. У микрофона Кира Лаврентьева. И мы еще раз приветствуем вас. Отец Нестор, здравствуйте еще раз.

Иеромонах Нестор

— Здравствуйте, да.

К. Лаврентьева

— В первой части нашей программы говорили о непростом детстве, отрочестве отца Нестора, о призыве Божием и о том, что отец Нестор выбрал путь монашества. И сейчас мне вот о чем хотелось бы спросить. Насколько сложно вам спустя столько лет после вот этого первого, свежего, как горный ручей, откровения христианства сохранять живость веры? Как не превратиться в работника, который просто вот от сих до сих и, в общем-то, как-то дождался конца жизни и все. Как не омертветь, отец Нестор? Не окуклиться, может быть, даже, да. Мы же все равно боимся, как бы боимся расширяться. А мне кажется, что христианство, оно время от времени требует от нас определенной готовности внутренне меняться, а это не всегда может быть приятно и не всегда может быть легко. То есть голова должна быть, как вы уже сегодня сказали, трезвой и свежей. Но трезвость — это ведь не только, да, может быть трезвость от каких-то веществ или алкоголя, трезвость ведь может быть от нас самих.

Иеромонах Нестор

— Да, да.

К. Лаврентьева

— От массы чувств, помыслов, непонятной информации, мнений, книг, фильмов и просто каких-то, я не знаю, поисков совершенно ненужных, которые могут нас просто путать.

Иеромонах Нестор

— Ну трезвое, если выражаться нашим современным языком, это адекватное мышление. И адекватное не с точки зрения, скажем, общепринятого вот такого понятия, а именно с точки зрения христианства. Но я, наверное, вряд ли рискну сказать, как это сохранить, потому что ну я пока что, вот когда я помру и с того света я смогу там по итогу как бы. А так вот — ну читать Евангелие. И, кроме того, наверное, быть честным с собой и называть вещи своими именами. То есть вот и у меня просто знаете, наверное, это мне от отца передалась такая особенность: я как бы, у меня отец, он всегда, ну он был диссидентом в свое время, но кроме того он как бы еврей ортодоксальный. И, кстати, когда вот мне... Ну это отдельно.

К. Лаврентьева

— Нет, это интересно.

Иеромонах Нестор

— Да? Мне иногда евреи, ну допустим, если мы общаемся, они там: ты не еврей. Мне евреи говорят. Я говорю: а с чего ты взял? Ну потому, что еврей — это по маме.

К. Лаврентьева

— По матери, да.

Иеромонах Нестор

— Я, говорю, сейчас булыжник возьму и тебя по закону Моисееву побью — ты еретик. Почему? Да потому что, говорю, по закону Моисееву родословная ведется не по матери, а по отцу. Поэтому ты неизвестно кто, а вот я еврей. Ну это я так как бы это, в шутку...

К. Лаврентьева

— Троллинг.

Иеромонах Нестор

— Да. Просто у меня папа в свое время возглавлял газету, потом был и диссидентом в свое время. И у него была такая, скажем, особенность — он очень искал правды и за нее как бы... Для меня просто как бы вот я человек грешный, ну хуже многих, но я не могу мириться с тем, что является неправдой и я это знаю, то есть внутри себя. Я могу, допустим, может быть, там в силу малодушия там или чего-то где-то промолчать, но я никогда с этим не соглашусь. И я понимаю, что если я с этим соглашусь, то значит, практически от Христа откажусь. Очень вопрос-то. Ведь заповедь Божия «блаженны алчущие и жаждущие правды», она же ведь и об этом тоже. И сколько об этом в Писании говорится. И не говорю, что там у меня получается всегда, никогда не врать или еще что-то. Для меня это нормой не является — то есть если, допустим, я вижу, что соврал, я обязательно исправлю, буду стремиться это исправить.

К. Лаврентьева

— Отец Нестор, а ведь это очень интересно. Если отмотать назад и проанализировать, и вы наверняка это делали и не раз, почему вы стали трудным подростком при таком правоверном еврее, верующем отце, правдолюбце?

Иеромонах Нестор

— Ну папа, он как бы, скажем, отец с нами не жил, он в 1 классе от нас ушел вот так вот. А жил я с мамой, но у нее были примерно такие же, похожие принципы. И то есть вот есть вещи, которые ни в коем случае нельзя оправдывать. В наше время, кстати, я даже и в нашей православной церковной среде сталкиваюсь с этим. В общении с протестантами, допустим, я с этим вообще сталкиваюсь, что вот эта фальшь и вранье являются какой-то нормой. Извините, но это вот первый путь к формализму и к подмене, ведь это с этого же начинается. И это к вопросу вот, Кира, о том, как мы можем сохранить живую веру. Ну если мы не будем врать Богу и себе. Ну просто у меня были совершенно разные ситуации, я просто для себя понял такую вещь — но это мой личный опыт, да, — что понимаете, у меня было даже так, что я с Богом спорил. И я при этом, у меня приходило при этом понимание, что Бог, оказывается, меня не карает, как готовы некоторые священники даже покарать, и не говорит, что ты такой-сякой, а Он меня с любовью вразумляет, с любовью. То есть Он как бы, Господь мне дает право иметь собственное свое суждение. И это, кстати, к истории в том числе я, наверное, скажу вещь, с которой многие, может быть, не согласятся или, может быть, спорная, но это не моя догма, но это, скажем, такое вот что ли размышление. Дело в том, что на самом деле у христианина, у православного должно быть свое мнение. И когда говорят, что у тебя не должно быть своего мнения — извините, вы кого имеете в виду? Афонских монахов что ли или там древних монахов, которые даже монастырь и духовника выбирали, опираясь на что? На свое личное мнение. Правильно? И вот когда я слышу даже от кого-то авторитетного, что у тебя не должно быть своего мнения — ну это какая-то такая просто, видно, это не совсем соответствует вот, скажем, нашей вере в моем понимании. Потому что читаешь святых отцов, они о другом говорят. Читаешь, допустим, древних отцов — там такие полемики происходили, причем в таком режиме, ну что, понимая, что люди, то есть там было вот это благочестие не показное, а живое, то есть они не боялись. Более того, даже вот в свете всего этого даже молитвы открываются, посмотрите, как утреннее или вечернее правило. То есть вот человек спрашивает, задают мне иногда вопрос: как осознать свой грех, как его принять? То есть ну мы вроде боимся. Так посмотрите на наших святых отцов, молитвы их почитаешь, вот в вечернем правиле, в утреннем правиле, там же ужас ужаснейший, там то что они говорят, правильно. То есть мы даже ужасаемся: как я это могу к себе применить? А оказывается, святые отцы это говорили не для красивого словца, а потому что они действительно все это в себе видели. И они это имели мужество признать, вот в чем вопрос. И поэтому вот да, а когда ты это признаешь, тогда мнение, ну наверное это из той истории, что я не дерзну сказать, что у меня вера как бы живая, это я могу так думать, что она живая, а по факту я человек гордый и тщеславный, и раздражительный, и очень такой, скажем, своевольный. То есть как бы я делаю часто много то, что нужно исправлять и что мешает иметь вот такие настоящие, живые отношения с Богом. Но при этом, конечно, исправляешься, осознаешь и двигаешься. Я как бы говорю это не к тому, что это норма, а к тому, что приходится с собой работать. И это как раз, кстати, вот мне недавно кто-то задавал вопрос о том, что является сутью православной веры, и я раньше об этом говорил. Мы, кстати, вот с отцом Павлом об этом говорили, у нас даже полемика — отец Павел, который у вас был. И мы с ним как раз полемизировали на тему общения с Богом, то есть что православие, суть православия — это общение с Богом.

К. Лаврентьева

— Островский или Великанов, кто из них? А, Усачев.

Иеромонах Нестор

— Усачев да, мой многодетный сосед, батюшка. То есть многие как бы боятся вот этого определения. И тут буквально недавно опять перечитываю Феофана Затворника, и он там говорит о том, что существо веры — это общение с Богом. И вот, скажем, я почему, может быть, вот так сейчас говорю, в том числе о своих каких-то грехах и недостатках, потому что от этого не денешься никуда, и это ну есть и, наверное, в разной мере в каждом из нас. Это не означает, что об этом нужно кричать, но это, как минимум, нужно признать. И если я это признаю, это означает что уже это, во-первых, начало покаяния, а во-вторых, это самого себя смиряет, а значит, склоняет к тебе милость Божию. Бог гордым противится, а смиренным дает благодать, правильно?

К. Лаврентьева

— Отец Нестор, а как не отчаяться на пути к Богу, когда ты оставил свою старую грешную жизнь, да, а тебя эти грехи тянут? Вопрос стар, как мир, я понимаю. Но так как мы сегодня с вами говорили о зависимостях и о вашем непростом прошлом, нельзя не спросить. Как уходить от отчаяния, когда кажется, что вот сам ты уже не сможешь...

Иеромонах Нестор

— Бывают моменты, когда кажется, что ничего не можешь. Наверное, это у каждого бывает. Надо просто помнить, что всякий, кто призовет имя Господне, спасется. И если мы от души, от сердца призываем, даже в самом отчаянном положении, имя Господа, Господь обязательно протянет руку и будет спасать. И это будет не что-то радикальное, то есть я не стану в один миг святым, но это будет просто элементарнейшая какая-нибудь вещь. Вот вы отчаялись и хочешь согрешить, и вдруг Господь вам посылает человека, которому нужна ваша помощь, и Он ставит тебя перед выбором, либо ты сейчас идешь туда и откажешь человеку в помощи, либо... и ты делаешь. А вслед за этим приходят и силы. И вот таких способов тысячи тысяч. То есть мы как бы отчаиваемся, потому что, то есть причина этого отчаяния, потому что мы внутри себя очень привыкли считать себя сильными. А восхождение к Богу начинается, как говорят святые отцы, с познания своей немощи. И вот признать свою немощь — вот в том числе и в этом тоже не могу ничего. Отчаяние вообще это означает, это я когда вообще отказался. Избавь нас от этого, Господи, это крайний шаг. Его предваряет уныние — это более легкий грех, а отчаяние — это уже крайняя степень. Так вот уныние — это тогда, когда я сдаюсь. То есть это не когда плохое настроение — это не совсем верное понимание, а это тогда, когда, допустим, нападает плохое настроение, у меня есть возможность и средство с этим справиться: Библия, больница, куда я могу пойти навестить кого-то, еще что-то, грядку там вскопать. Но я добровольно от всего этого отказываюсь, опускаю руки — вот это уныние. То есть я унываю как бы, вот это.

К. Лаврентьева

— То есть когда ты можешь сам себе помочь, ты по какой-то причине себе не помогаешь и впадаешь в уныние: а, все равно это все, это так все так плохо. Правильно, так это работает?

Иеромонах Нестор

— Да. Мне очень нравится метафора, одна из многих метафор, которые любил приводить отец Дмитрий Смирнов покойный. Он говорит: вот если ты видишь в квартире бардак, он тебя ужасает, понятно, что ты боишься поднять, как бы это, не знаешь, с чего начать и от этого ничего не начинаешь. Начни с малого: возьми, заткни ватой щели в окне — всё. То есть, по большому счету, мы от себя, с одной стороны, у нас как бы самонадеянность, а с другой стороны, у нас такой, скажем, какой-то нездоровый максимализм — мы хотим сразу. А святые отцы как учат: мало-помалу. То есть это же как в любом вот, то есть бывает одно маленькое какое-то действие, оно меняет все направление. Я опять-таки это к тому, что мы можем это сами искать. Но если мы уже сами ничего не можем, у нас есть и, если мы даже языком не можем повернуть, если мы даже настолько отчаялись, что даже языком не можем повернуть, у нас еще мозги работают. Мысленно скажи: «Господи, спаси меня!» — это же мы можем. То есть мы не найдем оправдания, что мы ничего не могли сделать, — это вранье будет. У нас есть мозги в конце концов, мы хотя бы умом можем с верою произнести: «Господи, спаси и сохрани». А с верою — что значит? Значит, раз Господь сказал, что откликнусь и помогу — значит, исполнит. И дальше, как произнесли молитву, там сказали: «Господи», дальше нужно что делать? Смотреть на то, в каком виде приходит помощь от Господа. Всё. То есть не ждать, что у меня душа там сразу изменится, что я сразу там засвечусь. Нет, Господь нам дает обстоятельства, либо Он какого-то злого начальника пошлет, который тебя будет спасать, ну да, либо там кто-то еще, ну это тысячу вариантов. Ну это просто один из примеров, как нам надо спасаться от отчаяния. Тут много есть рецептов, но не опускать руки — самое главное.

К. Лаврентьева

— В гостях у «Светлого вечера» иеромонах Нестор (Архипов), клирик Богоявленского храма, село Худынское Ивановской области. С вами Кира Лаврентьева. И мы продолжаем разговор о пути к священству и к монашеству отца Нестора. И, знаете, отец Нестор, что очень хочется спросить. Сегодня мы говорили о разных состояниях человека, мы говорили о зависимостях, о молитве, об общении с Богом, о возрастании в вере, о пути к вере — очень многого мы сегодня успели коснуться. Но в конце нашей программы хотелось бы уделить внимание особой теме, которую часто ну просто мы обходим, хотя мне кажется, и наверное, многим из наших радиослушателей, что эта тема, наверное, одна из самых животрепещущих: радость в сердце. Мне кажется, что в идеале («мне кажется» — такая умная), многим из нас кажется и хочется, чтобы радость в сердце для нас, как для христиан, была устойчивой, чтобы она не улетала из души через пять секунд после причастия, чтобы она не разменивалась на пять копеек раздражения внутри семьи, недовольства начальником, осуждения соседей, и все прочее, в чем мы так привычно купаемся изо дня в день. Отец Нестор, как устояться в тихой блаженной радости, чтобы жить вот по заповеди Господа: «Царствие Божие внутри вас есть», а не страдать от собственных несовершенств, грехов, тревог и депрессии и ждать, что в конце концов где-то там, когда мы попадем в рай, мы вот тогда то будем блаженствовать?

Иеромонах Нестор

— Мне, наверное, проще об этом рассуждать, потому что я человек не семейный, у меня больше возможности, к примеру, как-то обратиться к Богу и сделать свое настроение из плохого на радостное.

К. Лаврентьева

— Вот это очень хороший рецепт, он нужен, мы в нем нуждаемся.

Иеромонах Нестор

— Лично я вот, допустим, читаю Евангелие, Псалтирь, святых отцов. Кроме того, у меня, допустим, пять кошек, две собаки. А бывает, что я да, и бывает, вот, наверное, знаете, такое, что на самом деле мне в свое время духовник благословил и читать все без ограничений, и делать все, что ну как бы я хочу. Ну в том плане, если это не противоречит, да, но это для чего, это как сказать. То есть меня даже мой архиерей называет слишком свободным, но мы немножко как бы разные. А у меня просто свое понимание, и здесь вопрос в чем, что Господь сказал вот устами апостола Павла: «Всегда радуйтесь. Непрестанно молитесь. За все благодарите». И вот наш христианский путь, он, наверное, состоит из того, что всему этому, всем этим трем пунктам нужно научиться. И то есть научиться радоваться — то есть это очень трудно. То есть научиться молиться — то есть не произносить молитвословие, а именно молиться. И научиться благодарить. А для этого уже, чтобы этому научиться, это нужно и практиковать, и читать святых отцов, и ходить в храм и так далее. И ну вот по мере, скажем, вот у кого, может быть, это сразу и произойдет, может быть, и происходит. А кому-то из нас надо над этим трудиться. У кого-то бывает, что вот — раз — и человек прямо в радости живет. Но здесь еще какой вот момент. Здесь да, вот и вот здесь очень хорошие рекомендации дает Серафим Саровский о стяжании Духа Святого, то есть он говорит использовать четыре источника стяжания Святого Духа: Писание, молитву, да, молитву и богослужение, добрые дела ради Христа — вот то есть четыре источника. И да, и вот он говорит: пробуйте все, а больше используйте тот, который больше вам дает результата. То есть и вообще на самом деле вот мне недавно задал вопрос один человек, говорит, я хочу, говорит, в монастырь, монахом быть. Я говорю: а что мешает тебе? А он говорит: а у меня это, семья. Я говорю: так вот твой монастырь. То есть вот у людей есть представление какое-то искаженное, на самом деле, что если человек попал в монастырь, значит, он ближе к Богу. Я вот, ну это мое личное мнение, конечно, монахи находятся под покровом Божиим, но то что мы ближе к Богу, это абсолютно не факт. Это первый момент. Второй момент: вот у вас семья, к примеру, это ваш монастырь, то есть потому что и в монастыре, и в семье или в обществе задачи одни и те же. То есть какая разница, там на послушания несешь где-то в монастыре или ты работаешь на работе. Ну это тоже такое же послушание, и если ты свою работу, неважно, кто ты — сантехник, диктор на радио или там бизнесмен — и если ты это делаешь, во главу угла ставишь Христа, то вот Господь эту радость будет давать. Проблема в том, наверное, основная, что все-таки нам нужно в первую очередь расставить правильно приоритеты. То есть если мы ищем в первую очередь Царствия Божия и правды его, то тогда радость у нас будет. То есть наша проблемы в основном из-за того, что, декларируя, что мы все такие православные, на самом деле по факту нашей жизни оказывается, что ценности у нас все-таки не совсем такие. И что происходит из-за этого? Из-за этого ведь получается то, что душа не наполняется божественной радостью. Но Господь же насильно Царствия Божия не дает. То есть если ты хочешь, допустим, ну смотреть сериал, к примеру, и от этого получать радость, ну какой-то бессмысленный — ну хорошо, то есть пожалуйста. Но это у тебя отнимет время, ты будешь о чем-то мечтать, о чем-то переживать, о чем-то виртуальном, и это оторвет тебя от реальной жизни, от реального ну общения с Богом, связи с Ним. Ну, например. Хотя в самом по себе сериале ничего плохого нет, там даже есть полезные вещи. Полезные вещи можно найти везде, даже, наверное, прости, Господи, передачу эту не буду называть. Да, и вот апостол Павла говорит вот золотую фразу: все испытывайте доброго держитесь. Это же и Серафимом Саровским. То есть у нас есть мир, Господь нам его дал, Господь нам дал друзей, Господь нам дал массу книг, телевизоры даже там это, дал людям мозги, что они телевизоры сочинили с интернетом, и там тоже можно что-то полезное найти. То есть у нас огромнейшие вот просто ресурсы для того, чтобы свою жизнь сделать радостной. Но если мы ее пытаемся делать без Бога, искусственным образом, то мы приходим в тупик. К чему мы, в принципе, постоянно и приходим, потому что Царствие Божие, оно силою берется.

К. Лаврентьева

— Отец Нестор, а если есть в жизни какие-то неудобоносимые обстоятельства, которые тебя из раза в раз ломают, к примеру, и ты не можешь с этим смириться, не можешь принять это как крест. И ты постоянно просишь, вопрошаешь Бога: почему Ты не забираешь вот у меня это? Почему Ты меня, например, не исцелишь? Даже апостол Павел, которого мы сегодня не раз вспоминали, мы знаем, что у него был какой-то недуг, точно не знаем какой, и он тоже просил у Бога его забрать. Вот что с этим делать, когда у тебя действительно есть что-то, что нужно нести, а кажется, что сил на это нет?

Иеромонах Нестор

— Если это настолько тяжело, действительно тяжело, значит, это то обстоятельство — я сейчас говорю не из книг, а в том числе из своей жизни — это то обстоятельство, когда Бог стоит прямо рядом и ждет, что ты сейчас будешь молиться. Причем не так вот: «Господи, помилуй», а усердно. И постоянно. То есть у меня был такой период — ну у многих, наверное, был, но я просто расскажу. Мне очень хочется, я далеко не образец для подражания, но просто говорю то, что у меня иногда бывало.

К. Лаврентьева

— Да, для этого мы здесь и собрались.

Иеромонах Нестор

— У меня был период, когда была ситуация такая искусительная, меня настолько накрыло, действительно. Вот как бы из моей жизни пропал человек, который был как бы очень близок и дорог. Меня настолько это прибило и настолько сильно, что я понял, что меня эти мысли, они прямо даже мне становятся настолько тягостны и страшны, что мне нужно что-то делать. Я взял Псалтирь и начал просто всю подряд читать. И вдруг увидел то что, допустим, после там трех псалмов, после нескольких у меня настроение совершенно меняется. Ну кроме этого после каждого слова еще своими словами, прямо своими словами молился, причем от души, от сердца, даже с такой болью. И дошло до того, что у меня какой-то период прямо, да, вот как только мысли находили — я сразу — раз, для меня прямо нужно брать Псалтирь. И псалмы почитаешь — сразу проходит. В другой период — то есть это не обязательно, то есть вот в тот период для меня был важен Псалтирь и вот период такого чтения. Причем это был период такой огромнейшей радости и так далее. То есть, с одной стороны, скорбные обстоятельства, но внутри какая-то радость, и ты вдруг понимаешь и даже Бога благодаришь за то, что Он послал тебе эти обстоятельства, потому что иначе бы ты вот этого глубокого не испытал, такой близости Божией. Ну это может быть не обязательно Псалтирь, у нас же есть множество разных способов, это то есть ведь и святые отцы. Хорошо у Феофана Затворника о молитве почитать, Иоанна Кронштадтского. Иоанн Кронштадтский — это такой ну вот вообще просто и пример для молитвы. Ведь вот люди обычно как бы ко мне, как правило, подходят с вопросом, и у меня тоже такие предрассудки были, что вот либо там только псалмы, либо только акафисты, либо только молитва Иисусова — ну такие тоже есть. А на самом деле нужно вот то, что идет. То, что тебе сейчас, ну вот в том числе и своими словами. Даже Иоанн Кронштадтский даже говорит такую вещь, непривычную для слуха просто многих православных — он говорит, что хорошо читать псалмы и молитвословия, составленные святыми, но все-таки это слова других людей. Самая дорогая для Бога молитва, это которая родилась в твоем сердце, в твоей душе. Поэтому молись и своими словами тоже. То есть вот, наверное, для приобретения радости вот и Священное Писание, и молитва. Причем даже вот наши молитвы, они православные молитвы, любые акафисты, молитвы, они сами по себе насыщены цитатами из Священного Писания, и не просто цитатами, а они раскрывают смысл Священного Писания. Это я, кстати, знаете вот, Кира, почему упомянул, у меня иногда такой мысленный диалог постоянный с баптистами, они все нас упрекают: вот у вас там молитвы, все да, и я каждый раз для себя открываю, то есть ну почему именно так, чтобы и на самом деле вот эти наши молитвы и молитвословия, они как бы тоже все насыщены Священным Писанием, и не просто цитатами, а они раскрывают глубочайший смысл Священного Писания. И то есть происходит действительно такое, то есть, с одной стороны, мы что-то говорим Богу, чем-то сами наполняемся. Да, ну не буду удаляться. Просто нужно искать всегда тот способ, который на данный момент в данной ситуации, в данном твоем состоянии тебе приемлем. Неважно там, либо это молитва, либо это грядка, которую нужно вскопать. У кого к чему душа лежит. Ну как говорит блаженный Августин: люби Бога и делай что хочешь. Или как говорит апостол Павел: все испытывайте, доброго держитесь. То есть если тебе помогает душу успокоить в данный момент, допустим, посверлить дырки в стене дрелью — ну посверли, вот так вот. Ну я утрирую, да. То есть все, что не противоречит заповедям Божиим, все вот можно, абсолютно все. Просто в одном случае, то есть говорить, что это только молитва или только там Священное Писание, это, наверное, неверно. Потому что наша жизнь состоит из больших гораздо благ, которые даны нам Богом. Иной раз птички могут утешить, правильно.

К. Лаврентьева

— Огромное спасибо, отец Нестор. Уважаемые радиослушатели, это был очень глубокий, очень насыщенный разговор. И всю эту программу у меня постоянно в голове держалось название одной известной книги святителя Феофана — «Что есть духовная жизнь и как на нее настроится», если не ошибаюсь, это именно он ее написал.

Иеромонах Нестор

— Да, он.

К. Лаврентьева

— Вторую тему, помимо пути к священству, я бы сегодня вот поставила именно «Что есть духовная жизнь». Потому что действительно очень глубокий разговор. Спасибо огромное, отец Нестор. Уважаемые радиослушатели в этом часе с нами был иеромонах Нестор (Архипов), клирик Богоявленского храма, село Худынское Ивановской области. У микрофона была Кира Лаврентьева. Мы еще раз благодарим отца Нестора и вас, радиослушатели, за внимание. Всего вам доброго и до свидания.

Иеромонах Нестор

— Спаси Христос.