«Проект АртЗачет». Армен Попов

У нас в гостях был генеральный директор Центра развития социальных проектов, член совета министерства просвещения по вопросам защиты прав и законных интересов детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей Армен Попов.

Наш гость рассказал о своем новом проекте «АртЗачет», цель которого — выявить в детских домах творчески одаренных детей и подготовить их к поступлению в образовательные организации творческой направленности.

---

Ведущие: Константин Мацан, Анна Леонтьева

К. Мацан

– «Светлый вечер» на радио «Вера». Здравствуйте, дорогие друзья в студии Анна Леонтьева...

А. Леонтьева

– И Константин Мацан.

К. Мацан

– Добрый вечер. У нас сегодня в гостях – уже не в первый раз в нашей программе, нам очень радостно, что становится традицией, – Армен Попов, генеральный директор Центра развития социальных проектов, член Совета министерства просвещения по вопросам защиты прав и законных интересов детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей. Добрый вечер.

А. Попов

– Добрый вечер.

К. Мацан

– Ну вот мы уже говорили в наших программах и про разные проекты Центра развития социальных проектов, и программы «Усыновите.ру», сайт https://www.usynovi-moskva.ru/, проекты, связанные с устройством, с семейным устройством, с (плохое слово, но) пропагандой вот такого правильного, верного семейного устройства. Армен в наших прошлых программах рассказывал о своей семье, о том, как одно связано с другим.

А. Леонтьева

– У нас была замечательная программа про отчимов.

К. Мацан

– Да, про отчимов. И в этой теме Армен эксперт. Все это можно переслушать на сайте https://radiovera.ru/. А сегодня в нашем разговоре о семье очень необычный ракурс: семья, дети, детство, и вот у Армена есть новый проект по названием «АртЗачет» – что это такое?

А. Попов

– Да, такой проект есть, и он действительно немножко для нашей организации даже необычный, потому что все-таки большинство наших проектов, вот такие как Костя упомянул, портал «Усыновите.ру», и целый ряд проектов, Всероссийский форум приемных семей – это такие, ну скажем так, инфраструктурные проекты, которые способствуют системным каким-то изменениям в области там социального сиротства, в области семейного устройства. А этот проект о конкретных, очень конкретных детях, которых, в общем-то, совсем немного – это творчески одаренные дети, которые по разным причинам оказались в детских домах. И суть этого проекта – таких детей выявить, таких детей поддержать, таких детей культурно, скажем так, развить и подготовить к поступлению в творческие образовательные организации, творческой направленности. Ну не секрет, что у нас дети, которые находятся в детских домах, есть большая проблема с их трудоустройством и вообще с их профориентацией. И решается проблема очень просто: ну вот есть какие-то самые простые специальности, самые простые, они уважаемые, но вот просто простые направления, там трудоустройства – например, пекарь, слесарь, плотник, парикмахер, автослесарь – то что, наверное, справедливо, это то что дает ребенку кусок хлеба всегда. Вот ребенок что-то умеет делать руками, и давайте мы ему дадим такую профессию, с которой он никогда не пропадет. И в целом, наверное, это правильное направление. Но согласитесь, из того количества детей, которые до сих пор есть в детских домах, хотя я могу сказать, что их очень здорово сократилось последние семь-восемь лет, все-таки есть дети, у которых есть какие-то свои особенности, свои способности, свои желания. И здесь начинается сложная, тонкая и очень индивидуальная работа. Потому что очень часто, да мы по своим детям это знаем, для этого не надо быть знатоком психологии ребенка-сироты, вот как бы у родного ребенка есть склонность к рисованию, он хорошо рисует, но его нужно тогда водить в художественную школу – для этого нужно родительское время, нужны уговоры, нужно ребенку объяснять, что понимаешь, ты хорошо рисуешь, тебе это пригодится. А ребенок говорит: да не хочу я опять в эту рисовалку, эту художку, да надоело, хочу гулять и идти в футбол. Ну это же мы все знаем прекрасно. Но мы с вами ответственные папы с мамой, мы будем находить для этого время, оплачивать, мы сами будем ребенка уговаривать и так далее. А в системе, какой бы она ни была, даже сейчас, конечно, гораздо лучше – я говорю со знанием дела про Москву, – уж точно, чем это было 15–20 лет назад. Но детдомовская система, она в принципе не позволяет такого индивидуального подхода, и просто нет у воспитателей столько тратить время, усилий на одного конкретного ребенка. И тут включается «АртЗачет». И тут, собственно говоря, начинаем работу мы. Это проект не очень новый, надо сказать, мы уже несколько лет его ведем, и уже есть большие, в общем, успехи. Большие – я называю, здесь нам не количественный показатель, а качественный очень важный, потому что охват проекта небольшой, это 25 детей, группа 25 детей в год. Но вот уже четвертый год, и у нас более 20 детей учатся в колледжах творческой направленности, и колледжах, и высших учебных заведениях. А что это такое, про что мы говорим? Это художественное мастерство, декоративно-прикладное искусство. Это есть замечательный театрально-художественный колледж, там есть специальности анимация, мультипликация. Это очень востребовано. Многие дети, которые хорошо рисуют, сейчас все рисуют какие-то мультяшки, аниме и так далее. Это очень популярно. Но есть дети, которые рисуют так, что это вполне себе, в общем-то, профессиональный уровень, если ребенка правильно подготовить и если правильно заниматься. И есть прикладные вещи. Например, был у нас мальчик, который, меня с ним познакомили, он совершенно потрясающе делал витражи, что, казалось бы, вот так удивительно. Он ходил в какой-то кружок, где его научили делать витражи. И делал это ну совершенно профессионально, вот я был в большом потрясении. И он достаточно вольготно себя чувствовал, потому что он сказал: да, на прошлом аукционе мои витражи были проданы на 60 тысяч рублей. Чаще бы таких аукционов, и мне вообще ничего не надо. Но это сказал там 15-летний ребенок, для которого 60 тысяч рублей это, конечно, предел мечтаний. Но здесь дело сложное, мы стали думать о том, кем он хочет быть. Он сказал, что он не знает, кем он хочет быть, но вообще он пойдет на автослесаря, как все остальные ребята из его детского дома.

К. Мацан

– Как все нормальные люди.

А. Попов

– Как все нормальные люди, да. И когда мы стали думать, что с ним делать, оказалось, что он совершенно не умеет рисовать, но у него очень правильно поставлен глазомер и руки. И у него есть художественное, какое-то художественное – мне не очень нравится слово «чуйка», но чутье, давайте назовем это так. И мы придумали для него и не ошиблись, и я этим, в общем, очень горжусь, придумали для него пойти на специальность реставратор. И он заканчивает уже сейчас вот такой есть колледж архитектуры, дизайна и реинжиниринга № 26, он заканчивает отделение реставратор по каменным работам и еще будет учиться на реставратора по деревянным, обработки дерева. Ну мне кажется, что это такое попадание, и ему это очень нравится. Вот он просто из колледжа не вылезает, говорят: где вы берете таких детей? Ну вот берем, в тех же детских домах. Но вот просто здесь важно было подумать, поискать и предложить что-то такое, чтобы для ребенка это, в общем, оказалось вот в десятку. Но вот такая, например, история. Дальше фотомастерство. Сейчас это очень популярно быть фотографом, да, и к нам приходят дети, потому что есть такой стереотип, что можно тоже ничего не делать, а быть просто фотографом, и как это интересно, выкладывать в Инстаграм (деятельность организации запрещена в Российской Федерации), за это тоже получать, конечно, миллионы. И вот вообще как фотоискусство, как это легко и просто. А оказывается, что фотоискусство – это совсем не легко и совсем не просто, и ему нужно серьезно учиться. И вот у нас в этом году у нас девочка, за которую мы очень бились, я бы так сказал. Она училась на повара. Но пришла к нам и сказала, что знаете, я мечтаю стать фотографом. И она занималась в группе, у нас там 6 или 7 человек занимаются, в фотогруппе, и ко мне пришел преподаватель и сказал, что вот делай что хочешь, а Вика, она очень способная. Вот она реально, у нее есть абсолютный талант к фотографии. Как она там будет поваром, не представляю себе, но фотографом она может быть хорошим. И нам пришлось биться за Вику, чтобы ее перевести в колледж, где учат по направлению вот по фотоискусству.

К. Мацан

– А почему биться?

А. Леонтьева

– Да, вот я тоже хотела спросить, с кем?

А. Попов

– А сложно. Ну, во-первых, сама система просто, она достаточно непростая. Представьте себе, что ребенок уже отучился на нелюбимой ему специальности повара, там есть своя специализация, и ей нужно перейти в другой колледж, вообще на другое отделение. И оказалось, что ну в Москве несколько колледжей, на которых готовят детей ну просто по направлению фотоискусства, но не оказалось бюджетных мест. И поэтому нам пришлось найти колледж, в котором не было бюджетных мест, и нужно было оплачивать обучение. Ну в общем, мы сами на себя это взяли, эту историю, мы оплачиваем. Перевести ее с потерей курса на платное отделение, это было непросто. И для нее это непросто, она понимала, что она год, в общем, потеряла. Но вместе с тем она счастлива, она занимается, она сейчас на своем месте, она этим занимается. А я очень рад тому, что, знаете, мы, в общем, небольшая некоммерческая организация, поэтому нам очень сложно брать на себя расходы. Этот проект в этом году осуществляется благодаря тому, что мы получили грант правительства Москвы, Департамента труда и соцзащиты «Добрая Москва», и вот мы стали получателем этого гранта. Но грант покрывает основные, базовые какие-то направления, обучение педагогам, в этом проекте на оплату работу педагогов. В этом проекте мы обязательно еще предусматриваем походы на экскурсии, походы в театры, музеи, чтобы поднять вообще общекультурный уровень детей до какого-то уровня того, что они могут вообще о творчестве что-то судить и вообще пополнять их творческий багаж. И вот нам достаточно сложно с этим. И благодаря тому, что я познакомился с замечательным человеком, который тоже был гостем вашей студии не раз, по-моему, Илья Зибарев, который помогает некоммерческим организациям, он мне подсказал, что, в общем, простая вещь – ты опубликуй историю об этой девочке, опубликуй у себя в Фейсбуке (деятельность организации запрещена в Российской Федерации) и обратись ко всем. Ну в общем, простая вещь, мне почему-то она не приходила в голову. И мы опубликовали историю о ней и собрали общими усилиями, благодаря в том числе, не буду называть уж имен, моим друзьям, слушателям радио «Вера», мы собрали необходимую сумму. А дальше была удивительная история, что девочке нужен, я поговорил с педагогами и педагоги сказали, что ей необходимо купить профессиональный фотоаппарат. Но чтобы вы понимали, профессиональный фотоаппарат стоит 150 тысяч рублей. Для нас это вообще неподъемная история, для одного ребенка. Я, в общем, стал сильно сомневаться, что это необходимо, что это возможно, стал советоваться с фотографами. Ну и все в один голос сказали, что если мы говорим о профессиональной подготовке, то речь идет только о профессиональном оборудовании, все остальное можно там на айфон фотографировать. А это да, это столько стоит. Можно там не сейчас покупать, можно позже, но без этого просто ничего не пойдет. А она серьезно занимающаяся девочка, и ей это по-серьезному нужно. Ну и тоже вот нашелся в Фейсбуке (деятельность организации запрещена в Российской Федерации) один из моих знакомых, который удивительно, я меньше всего это ожидал, инкогнито пришел и привез, собственно говоря, вот такой был Дед Мороз, который появился в феврале, правда, но привез подарок, который был необходим.

К. Мацан

– Армен Попов, генеральный директор Центра развития социальных проектов, сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер».

А. Леонтьева

– Армен, вот я ехала и думала: социальные проекты – это какое-то такое официальное название, но на самом деле это та самая территория, где решаются судьбы каких-то детей. И ты в данном случае такой тоже вершитель судеб. Вот когда ты приходишь, пытаюсь себе представить, когда ты приходишь там в детский дом, знакомишься там с детьми или общаешься с ними, вот как ты можешь выявить среди них вот: ну талантливый этот ребенок, к чему он талантлив? Ну то есть все дети талантливые, то есть кто талантливый повар, да, который учится, или талантливый автослесарь. Вот как вот этих творческих детей ты отцеживаешь?

А. Попов

– Да сложно. Но самое главное не чувствовать себя: я пришел, вершитель судеб, детки сюда, сейчас...

А. Леонтьева

– Это мои размышления, это не...

А. Попов

– Нет, ну это, к сожалению, в нашей области такое есть. И мне это тоже, знаете, мне же приятно, приходит ребенок, говорит потом: вот вы мне там судьбу изменили. Я, конечно, крылья расправляю: вот ради этого случая, момента, и вот они будут вспомнить дедушку Армена и говорить, что им на пути встретился такой человек – конечно, это такая доля тщеславия есть. Но как найти – вы знаете, это интуитивно. Это две истории. Сначала это интуитивно, просто у меня задача ребенка заинтересовать. Ну ребенок приходит, и ему говорят: а покажи там свои работы, а что ты умеешь, а расскажи, что-то такое, ты хорошо читаешь стихи, расскажи стихи. Ну ребенок, причем это дети, мы понимаем, что это дети, мы говорим о детях старшего возраста, это подростки. И для ребенка какой-то дядька, который приперся, которому надо читать стихи – ну поверьте, что это самое меньшее, что ему вот сейчас хотелось бы, у него в футбол там все играют. Ну поэтому здесь главный мой секрет – это с чувством юмора вообще. И вообще эту ситуацию как-то так обыграть, чтобы она была смешной для всех. И тогда как бы это вызывает доверие, что во-первых, я смешной сам по себе, и я смеюсь над тем, что это происходит. И ребенку становится ну как-то спокойнее и как-то интересней. Ну и потом заинтересованность. Ну мне искренне интересно, просто я это люблю, мне это интересно. Я все время представляю и вспоминаю себя: вот меня заставляли ходить в эту художественную школу, которую я с содроганием вспоминаю, но я потом понимаю, как много это дало. Естественно, я не стал художником, я это ненавидел, но мне это в жизни, и как только я ее закончил, конечно, я оставил кисть и никогда в жизни ее не взял, как все нормальные дети, которые заканчивают музыкальную школу, они закрывают в последний день пианино, фортепиано и закрывают чехол скрипки и никогда в жизни не прикасаются к инструменту. Но это наполняет, вот эта наполненность в детстве, она продолжается, в общем, всю жизнь, и она очень важной оказывается историей, и я родителям за это благодарен. Поэтому просто мне искренне хочется детям, у которых есть все-таки склонность к этому, эту возможность им дать. У них просто нет этой возможности. Дети очень часто не понимают просто, даже не знают, что на актера надо учиться. Вот у меня, это типичный диалог, который у нас происходит. Вот ребенок таки что-то прочитал, и я говорю: слушай, ну круто, вообще ты можешь стать известным актером. Он да, говорит: да, я хочу быть известным актером. Я говорю, ну хорошо, давай я тебе простое задание: я приеду через неделю, а ты выучишь стихотворение, басню и кусочек прозы. Ребенок с недоумением на меня смотрит, говорит: а зачем? Я говорю: ну как, ну вот так, ты сейчас просто прочитал то стихотворение, которое ты знаешь, я бы хотел, чтобы ты разное прочитал. На что ребенок говорит: а че, это надо прямо выучить?

А. Леонтьева

– «Че, не сразу в Голливуд что ли ехать?»

А. Попов

– Да, да. Я говорю: ну да, конечно, надо выучить. Говорит: а зачем? А актеры что, наизусть что ли это учат? Я говорю: ну а как, ну естественно. – Так у них же там суфлеры есть. Я говорю: дружочек мой, актеры учат том роли, это надо все выучить. Ну и вот дети, конечно, и обычные дети, и необычные дети, очень часто реакция: да ну, зачем мне это вообще нужно – учить, зубрить? Нет, я хочу сниматься в кино, мне вот это вот, учить какую-то прозу, говорит, а зачем? Вы меня в кино пригласите. И когда рассказываешь, что для того, чтобы тебя пригласили в кино, нужно учиться на актера четыре года, как минимум – это абсолютно разрыв мозга. Дети не верят просто, что на актера, например, учатся, чтобы художником стать – надо учиться.

А. Леонтьева

– Я, знаешь, я общалась вот с режиссерами из ВГИКа, и они говорят, что для того, чтобы стать актером, надо быть ну просто предельно мотивированным человеком. То есть вот этот самый кусочек прозы, басню и стих заставить даже домашнего ребенка выучить – это вот он должен быть просто каким-то вот актером с рождения, да?

А. Попов

– Да, но на этом очень многие, в общем, к сожалению, срезаются и очень многие уже не в состоянии это выучить. А ладно, что он мне покажет, но мне же важно этого ребенка довести до педагога профессионального, по актерскому мастерству, который будет давать задания и так далее. Конечно, дети отсеиваются. Конечно, мы отбираем детей, мы приглашаем детей в проект, но, сталкиваясь со сложностями, дети отсеиваются. И вот я смотрю, у меня самые, наверное, талантливые из ребят, которые мне кажутся, на первый взгляд, самыми талантливыми, они очень быстро, сталкиваясь с реальными сложностями – что надо выучить, что надо подготовить, – срезаются.

К. Мацан

– А вот у меня такой вопрос, философско-психологический. Ты сказал сейчас в своей речи, что ребенка чтобы замотивировать, ты говоришь ему: слушай, ты классно читаешь, ты можешь быть известным актером. А вот почему известным? Это вопрос на самом деле очень сложный. Надо ли мотивировать тщеславием? С одной стороны, это вроде, наверное, для ребенка это может сработать, ну потому что все мы люди. а особенно если ребенок детдомовский, зацепить его каким-то успехом во внешнем мире, верно. С другой стороны, я думаю об этом часто и в применении просто к своим детям, и не к детдомовским, не закладываем ли мы такую бомбу замедленного действия, мотивируя ребенка в детстве некими вот успехами, такого тщеславного порядка, что ты об этом думаешь?

А. Попов

– Быть знаменитым некрасиво.

К. Мацан

– Спасибо за ответ. Следующий вопрос, пожалуйста.

А. Попов

– Да. Но, понимаешь, вот ты мне задал вопрос, и я сейчас думаю, я же никогда не скажу ему: ты будешь знаменитым художником. В голову бы не пришло сказать. Ну, может быть, знаменитым фотографом – тоже никогда бы не сказал. А актерская профессия все-таки особенная. Незнаменитый актер как бы не актер.

К. Мацан

– Спорно. Спорный момент.

А. Попов

– Это такая общественная установка. Но, поверьте, любой человек, который идет в театральное училище, хочет быть знаменитым актером. Никто не хочет быть, никто не идет в актеры для того, чтобы всю жизнь играть в массовке.

А. Леонтьева

– «Кушать подано».

А. Попов

– Никто. Все хотят играть главную роль. И, конечно, в профессии актерской тщеславие, я не знаю, можно ли сказать, вот ну бывает ли здоровое тщеславие или нездоровое тщеславие, но, конечно, тщеславие просто главный мотиватор. Конечно, в актеры идут быть знаменитыми. Потому стоит ли это стимулировать у детей? Я думаю, что детям актерской направленности нужно объяснять, что такое быть знаменитым и как себя вести, будучи знаменитым, если ты хочешь стать знаменитым. Знаете, мне просто ну вот в жизни приходилось с очень многими знаменитыми артистами общаться. И это было и разочарование, в том числе от человеческого общения. Потому что у тебя складывается некий образ человека, и когда ты видишь, как человек себя ведет в жизни – оторопь, потому что у тебя совершенно разрыв шаблона. Ты представлял себе, что это интеллигентный, благородный, умный человек, а оказывается, совершенно ну просто невоспитанный, дурно воспитанный человек с комплексом звездной болезни. И было и другое, и по счастью, наверное, большинство другое, что это очень известные люди, которые очень стесняются свой известности, совершенно ей не пользуются, пытаются это скрывать и ходят в темных очках в неприметной одежде. И, в общем, очень много самого высокого ранга артистов, они скорее вот таковы. По-разному, наверное, происходит: кто-то приходит к вере, кто-то приходит, мудрость просто с возрастом приходит. Но кому-то, наверное, это и закладывалось в детстве. И вот это, конечно, очень правильно – закладывать здесь какие-то внутренние качества, понимая, что в основе лежит, конечно, очень опасная история с тщеславием, которое важно, чтобы оно не переросло вот в гордыню и в какие-то непоправимые вещи. И с детьми, да, я думаю, что надо проговаривать обязательно.

А. Леонтьева

– Скажи, пожалуйста, а вот какие еще, вот мы говорим про актеров, да, мы говорим про фотографов, какие еще вот творческие направления, вот куда еще дети могут?

А. Попов

– Художественное. Вот я начал рассказать, декоративно-прикладное искусство, замечательно совершенно. Их несколько, и есть разные возможности, в общем, несколько колледжей, которые готовят. И есть совершенно чудесный, мы нашли и стали сотрудничать в этом году, такая Высшая школа народных искусств, она находится в Петербурге, в Москве находится филиал. И там замечательный колледж, где (не то чтобы я занимаюсь их рекламой, но для нас это великое открытие) там не смотрят на аттестаты. На средний бал аттестата. Для нас это...

А. Леонтьева

– Это гениально.

А. Попов

– Да, там вот смотрят на одаренный ребенок, способный. И там очень редкие специальности, например, работа по металлу, золотошвейное мастерство. Это очень редко сейчас. Роспись по ткани. И у нас вот двое детей в этом году поступило, и им очень нравится. А для нас, вот то что я говорю, для нас очень болезненная тема: дети бывают очень талантливые, но, как правило, все наши детдомовские дети, естественно, что они плохо учатся в школе, как правило, в 95 процентах случаев. Их средний балл аттестата – ну троечка с небольшим. И это беда, потому что во все хорошие колледжи сейчас конкурс аттестатов. И вот, пожалуйста, тебе линейка там: у нас средний проходной балл 4,8 и это будет главным критерием. Несмотря на то, что дети, у нас была история, дети заняли первое место по творческому потенциалу и последнее по конкурсу аттестатов. И их не могли принять, потому что по конкурсу аттестатов они, соответственно, был ниже среднепроходного балла. И нам приходилось это брать, эту историю на себя финансовую – это очень сложно. Ну дальше подключался вот Департамент образования, спасибо им большое, Департамент труда и соцзащиты, и как-то детей переводили на бюджет. Потому что я, конечно, не в состоянии проговорить ребенку, с которым мы год занимались, сказать: дорогой мой, у тебя ничего не получилось, все было напрасно, тебя просто не приняли – вот это невозможно.

К. Мацан

– Вернемся к этому разговору после небольшой паузы. Напомню, сегодня у нас в гостях Армен Попов, генеральный директор Центра развития социальных проектов. В студии Анна Леонтьева, я Константин Мацан. Не переключайтесь.

А. Леонтьева

– Сегодня у нас в гостях генеральный директор Центра развития социальных проектов, Армен Попов. Сегодня мы говорим о очень таком необычном проекте, который называется «АртЗачет». Это проект о том, что Армен находит – ну с русского на русский, да, – находит в детских домах одаренных детей-сирот и помогает им продвигаться. Вот тот вопрос, который ты поднял, про аттестаты – это же какой-то очень важный вопрос. Это получается, что творческий человек не может пробиться, так сказать, в свою лодку, к своему пути из-за того, что он там получил двойку по математике.

А. Попов

– Да, я считаю, что это очень несправедливо. Ну как бы это делает историю там прозрачной для всех, это делает историю как бы понятной для всех, этот конкурс аттестатов, потому что вывешивается общепроходной балл. И я понимаю, что так, наверное, удобней вот образовательной системе становиться прозрачной. Но мы вот, как говорится, с грязной водой и ребенка выплескиваем, пожалуй. Ну ребенок действительно очень талантлив, он хорошо рисует, но он не в состоянии освоить математику. английский, русский на четыре. Ну я опять же, простите, что все время на себя там проецирую, но это, наверное, объясняет, почему мне этот проект очень близок. Ну я не в состоянии был даже на тройку выучить математику в школе. Ну не в состоянии. И физику, и химию – вот никак. И для меня было бы катастрофой, если бы был средний балл, я бы никуда бы вообще не попал и не поступил. Я считаю, что это несправедливо для этих детей. А особенно для детей-сирот. Потому что у них нет мамы папы, которые над ними стояли бы с математикой, с физикой и с химией – это такие вещи, которые требуют, естественно, усилий, для умственной деятельности ребенка нужны вот иногда и кнут, и пряник. А у наших детей этого не было, они сами не в состоянии это отмодерировать. Получается, что если ребенок талантлив, то его можно было бы обучать именно его способностям. А получается, что у нас такой вот затык в том, что он не может пробиться в этот колледж, только потому что у него средний балл аттестата там три и четыре.

А. Леонтьева

– Ну а как решать этот вопрос? Как ты решаешь, ты просто сотрудничаешь с колледжами, которые вот не обращают на это внимания?

А. Попов

– Ну вот мы находим те колледжи, колледжи в разных системах находятся – есть которые в системе культуры, есть колледжи, вот тот, о котором я говорил, он колледж федеральный, вот для них как бы это не главное. А с московскими колледжами все сложно. И ну нам, к сожалению, приходится вот брать, то есть ну единственно возможный вариант, это чтобы ребенка зачислили на платное отделение. Ну мы на себя берем эту миссию, потому что у нас вот, я говорю, что мне вот проще как-то решить вопрос с финансами, чем объяснить ребенку, почему он учиться не будет. Вот это для нас невозможно. Хотя ну это действительно это сложная история, но мы вынуждены, поскольку так установлено, мы вынуждены вот играть в этих правилах. Неоднократно и сообщество приемных родителей, и очень многие директора детских домов ставят вопрос о том, что необходима льгота на поступление из числа детей-сирот. Эта льгота есть, но для поступления в высшие учебные заведения. А здесь надо понимать, что наши дети-сироты, они просто до высших учебный заведений, ну это невозможна практически для них планка. Практически невозможно. И в основном они поступают в колледжи. Льгот у них нет. Ну вот и поэтому здесь вертись, как хочешь. Поэтому очень многие дети обречены поступать в колледжи на такие специальности, которые ну просто вот есть, они свободны.

К. Мацан

– А сколько времени уже программе «АртЗачет», и есть ли результаты, как их можно оценить? Вот ребенок, который закончил или какое-то время проучился на фотохудожника, на реставратора, и вот есть те, кто уже вышел в мир и начали как-то жить этими профессиями?

А. Попов

– Ну нет, такого нет. Четвертый год идет этот проект, и у нас вот самые старшие ребята это третий курс сейчас. У проекта два измеримых результата. Вот один прямо измеримый-измеримый – это ребенок поступил, и он учится. И дальше есть большая проблема, что ребенок может поступить, поучиться, дальше у нас есть кризис второго курса, так называемый, когда дети, которые учатся, вдруг они понимают, что учиться это такая каторга, даже на любимую специальность. Но они же еще и общеобразовательные там проходят, и поэтому учеба – это каторга, безусловно, это мы все с вами помним. А здесь вообще можно сейчас за 30 тысяч рублей прекрасно работать в «Макдональдсе». И ну ее вообще, эту учебу, сейчас можно вообще работать в «Макдональдсе». Потому что денег не хватает хронически, катастрофически, а здесь вот целых 30 тысяч рублей. Это состояние с точки зрения там 18–19 летнего человека, что него будет 30 тысяч рублей, вот за это можно и как бы, так сказать, и чем-то пожертвовать, например, учебой. И для нас это очень большая и очень сложная история, как ребенка, который учится и учится даже неплохо, как его сохранить в образовательном пространстве, как не дать ему возможность сорваться. И для этого порой тоже нужны и средства, мы помогаем этим детям. Ребенок говорит: да, у меня долги, мне нужно, я себя чувствую белой вороной, потому что у всех есть компьютеры, а у меня нет компьютера, мне нужно купить компьютер. У меня нет хороших красок. Ну вот здесь нам нужна помощь, мы ищем возможность купить компьютер. Я сейчас буду обращаться, вот я рассказывал, как мы помогли девочке с фотоаппаратом, сейчас я буду так же обращаться, вот у нас есть девочка, которая даже до третьего курса, она сейчас на третьем курсе учится в одном из колледжей, как раз на декоративно-прикладном искусстве. Чудесно рисует, замечательно, и очень много уже прошла. Но вот она ко мне пришла со слезами на глазах: я хочу бросить, потому что мне нужно просто деньги, я вот себя чувствую белой вороной – вот именно так, – что у меня нет того-то, того-то. Я говорю: хорошо, давай мы решим сейчас этот вопрос, тогда ты будешь учиться? Она не ответила, она думала, через несколько дней она мне написала сообщение, что да, все-таки я поняла, что это правильно, я буду продолжать учиться. Но помогите мне, пожалуйста, – и целый список, причем этот список не то что, это, поймите правильно, это не вымогательство, это список того, все что она мне написала, ей необходимо для учебы. И компьютер ей необходим для учебы, потому что они проходят дизайн и им нужно дома делать домашнее задание.

К. Мацан

– То есть вы в этом смысле в ответе за того, кого приручили. Поступили в колледж – ну теперь надо дальше вести. Это без иронии говорю, это реальность.

А. Попов

– Да, ну это как бы и беда нашего проекта в том, что проект – это же история с началом и концом. И финансирование у него идет, у него есть начало и конец, есть некие вот показатели целевые. Вот хорошо, мы поступили в этом году десять человек – спасибо, проект окончен, финансирование окончено. А дальше получается, что этих детей-то надо сопровождать. И дальше-то должны быть папа с мамой, которые должны объяснять ребенку каждый день, почему важно учиться и потому что если ты выучишься, у тебя будет диплом, ты сможешь работать не только в «Макдональдсе», а ты будешь получать триста тысяч рублей, если станешь там хорошим художником, например. Ну и тоже я вспоминаю...

К. Мацан

– Вы в ответе за тех, кого поступили.

А. Попов

– Кого поступили, да. Вот это я себе повешу это.

А. Леонтьева

– Хороший слоган.

А. Попов

– Хороший слоган, да. И вот это наши проблемы, я здесь, если это возможно, обращаюсь к нашим слушателям, если кому-то этот проект покажется интересным, то пожалуйста, обращайтесь. И если вы, может быть, захотите помочь нам в этом деле, причем это не столько нам, это конкретная абсолютно история помощи абсолютно конкретным детям. Ну они уже не дети, давайте так их там называть, молодым людям, которые или уже поступили, или будут поступать, но история совершенно персонифицированная, конкретная. Будем очень рады вашей помощи. Можно зайти на наш сайт Центра развития социальных проектов https://www.centrrsp.ru/, там есть проект «АртЗачет», на нем есть кнопка «Как помочь проекту». И ну можно всегда с нами связаться, как просто конкретному ребенку помочь через нашу организацию, напрямую, вот совершенно как угодно. Просто мы понимаем необходимость, но мы не все можем сами, в общем, воплотить и все купить, к сожалению.

А. Леонтьева

– Армен, вот ты начал рассказывать истории детей, вот для меня это самое интересное.

А. Попов

– Конечно.

А. Леонтьева

– Потому что как бы вот перед нами прямо такие реальные дети. Расскажи еще, вот какие дети, по каким направлениям, каким талантам были.

А. Попов

– Ну у меня есть замечательный парень, надеюсь, может быть, мы о нем скоро узнаем, он учится сейчас в Щукинском училище, уже заканчивает второй курс. И это целая была история. Потому что ну вот я разъезжал в один из годов по детским домам с таким, как коммивояжеры выспрашивал: есть ли у вас талантливые? И мне сказали, что есть у нас мальчик, один, читает, он уже выпустился, он уже выпускник, он сейчас учится в колледже на плиточника, вот есть такой Леха-плиточник. Но Леха-плиточник вообще-то хотел быть актером. Мне так вот вспоминает воспитатель. Я говорю: ну хорошо, давайте встретимся с Лехой-плиточником. Приходит Леха-плиточник. Значит, ну он под два метра роста, мне он почему-то напоминает очень молодого Папанова, вот представьте себе, причем с таким шмыгающим носом, с хроническим насморком, который дал мне свою такую большую лапу-ладонь: Леха. – Очень приятно, Армен. Ну чего, Леха, хочешь быть актером? А по Лехе – ну такой совершенно Леха-плиточник – о нем сказать, что он вообще может быть актером...

К. Мацан

– Может перевоплощаться.

А. Попов

– Может перевоплощаться – это было очень смело, такая фантазия, скажем так. И он говорит: да, я хочу, мне театр вообще так нравится. И говорил примерно так, что, короче, очень мне это вот театр, вот очень нравится. Я говорю: да?

А. Леонтьева

– Заходит.

А. Попов

– Заходит, да, вставляет. Я говорю: так, Леха, а в какие ты театры ходишь? Потому что на этом в основном все срезаются, что вообще актерская профессия очень нравится, но любимых фильмов что-то не вспомню, актеров любимых вообще-то, да что-то я их не помню, как зовут. Ну и на этом, в общем, культурный уровень понятен. А Леха продолжает: да я вот эту вот, оперу очень люблю. Вот оперу.

А. Леонтьева

– Ничего себе.

А. Попов

– Тут у меня да, примерно такая же вот реакция, как у Кости: о как! – говорю я, – так. Леха, и ты что, в театры ходишь, вот оперу слушать? – Да, вот я хожу все время в этот вот, с длинным названием который, вот театр вот этого, я не помню, как там, длинные имена вот эти, один Станиславского, а второго не помню, очень длинное. Я говорю: так, интересно. Он говорит: ну знаете, вот это из «Чеховской» выходишь, и два раза направо.

К. Мацан

– Потрясающе.

А. Попов

– Я говорю: так, Станиславского и Немировича-Данченко. Ну я так думаю: хотя бы совпадает, что оперу он мог слушать там.

А. Леонтьева

– Хотя бы два угла.

А. Попов

– Знает маршрут – уже хорошо. Но дальше я его так спрашиваю, я говорю: ну Леха, а какую оперу-то ты вот смотрел? Ну тут, я думаю, что, конечно, поплывем. Он мне совершенно уверенно говорит: ну последнее смотрел «Иоланту».

К. Мацан

– О как!

А. Попов

– Я говорю: ну-ка Леха...

К. Мацан

– И про что там?

А. Попов

– Либретто расскажи. Он говорит: че? – Ну ты о чем хотя бы опера, помнишь? И он мне рассказывает, что да, слепая, да, принц, ария смешная у принца. Ну рассказывает, я понимаю, что ребенок, ну уже не ребенок, а этот молодой человек, плиточник, он знает, что такое опера «Иоланта». И дальше он мне начинает рассказывать, что «Евгений Онегин», и что «Евгений Онегин» отличается оперный от книги, которую он тоже, оказывается, читал.

К. Мацан

– Ничего себе.

А. Попов

– И Леха-плиточник начинает вообще читать стихи. Утирая нос, шмыгая носом, расставляя широко ноги и размахивая своими большими руками-лапами. И тут я понимаю, что вообще-то здесь что-то точно серьезное есть.

К. Мацан

– Надо брать.

А. Попов

– Надо брать. И я звоню замечательному педагогу, профессору Щукинского училища, с которой мы много лет дружны, Валентине Петровне Николаенко и говорю: Валентина Петровна, по-моему, это наш случай. Давайте я вам пришлю молодого человека. Мы с Лехой едем в Щукинское училище, Валентина Петровна с ним знакомится. И смотрит на меня совершенно квадратными глазами и говорит: по-моему, это наш клиент.

К. Мацан

– Потрясающе.

А. Попов

– То что я не ожидал.

А. Леонтьева

– Хорошая история.

А. Попов

– Но дальше больше. Потому что Леха, все-таки ему было там, наверное, ну восемнадцать ему точно было. А Леха, почесав, так сказать, свою буйную растительность на голове, говорит: не, я прямо сейчас в актеры, вот прямо сейчас не готов. Дайте я получу диплом плиточника. И он, значит (я его нашел, это было где-то апрель месяц): я в этом году поступать не буду, я получу диплом, подготовлюсь. И мне педагог говорит, что да, ему нужно, конечно, год готовиться. Леха заканчивает, получает диплом плиточника, год мы его готовим, он ходит на курсы. И через год Леха поступает. А поступить в Щукинское училище – вы понимаете, там конкурс.

К. Мацан

– На общих основаниях.

А. Попов

– Абсолютно на общих основаниях.

К. Мацан

– Потрясающе.

А. Попов

– Потому что ему бы могли бы сделать скидку, но только не в творческом отборе. Ему бы сделали скидку, что он сирота, если бы он там плохо бы написал...

К. Мацан

– Сочинение.

А. Попов

– Сочинение. Но творческий набор, он абсолютно к этому не имеет отношения. Даже имея официально право ребенка-сироты на некую льготу, ты не можешь поступить, если у тебя нет настоящих способностей. И я не помню, какой там конкурс – 400 человек на место или 650 человек на место, но какой-то гигантский конкурс, – и Леха его выдерживает, Леха учится сейчас на втором курсе. Дальше происходит еще более такая трогательная история. Мне звонит вот Валентина Петровна и говорит: ты знаешь, наш ректор, Евгений Александрович Князев, вдруг обнаружил, что у Лехи нашего есть серьезная проблема со здоровьем, что Леха (то что я сказал, что Леха хлюпал носом все время и так далее), что у Лехи проблема с перегородкой. И если эту проблему не решить, то это профнепригодность. Давай срочно, значит, думаем, что делать. И я обратился к нашим друзьям и партнерам, и они мне нашли потрясающего врача-хирурга, отоларинголога, такого профессора Маслова, который, бесплатно совершенно они сделали операцию Лехе. И Леха теперь не хлюпает носом.

К. Мацан

– Проблема решилась.

А. Попов

– Проблема решена.

К. Мацан

– Слава Богу.

А. Леонтьева

– Ничего себе.

А. Попов

– И Леха учится. И, в общем, я очень надеюсь, что это по-настоящему будет, в общем, замечательным артистом.

А. Леонтьева

– Такая история хэппи-эндов по всем направлениям.

А. Попов

– Но я, знаете, здесь хэппи-энд какой: мы дали все-таки шанс.

А. Леонтьева

– Еще не «энд».

А. Попов

– Да. Еще не «энд», это еще будем посмотреть. И второй критерий, вот я просто вернусь к этой мысли, второй критерий для нас – это и в этом году мы во стараемся эту нить держать, знаете, я понял, что критерий поступления не самый главный. Самый главный – я просто обратил внимание, что ко мне часто приходят ребята к концу проекту, к весне и говорят: вы знаете, мы вот решили, мы не будем поступать. Причем они хорошо занимались – там хорошо пели, или хорошо рисовали, или хорошо там занимались актерским мастерством, но они поняли просто, что это не их профессиональный путь. И это очень честно, это очень правильно. Но зато они сказали: это нам нужно для развития, это нам очень помогло, нам это очень нравится, можно мы придем на следующий год. Да, и я это принял. Мне сначала это было как-то так немножко болезненно, потому что у нас главная задача была все-таки, чтобы они поступали. Потому что тогда мы бы были уверены, что у них вот такая творческая стезя.

К. Мацан

– Что профессию получили.

А. Попов

– Да, что они получили профессию. И нам было бы, мне было бы приятно отчитаться, в том числе вам, и сказать, что у нас сто процентов из тех, кто у нас занимается, они все поступили, поучились и стали талантливыми, знаменитыми или менее знаменитыми, но вот кем-то. Но я понял, что здесь еще и процесс – это тоже результат. И опять же я там, простите, ну примерил это к себе: ну я и не хотел быть художником, и не стал художником, но мне это очень много дало, конечно.

К. Мацан

– Армен Попов, генеральный директор Центра развития социальных проектов, сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер». Я вот тебя сейчас слушаю и, знаешь, о чем думаю, даже не вопрос, а некая просто такая дума о жизни, которая рождается вот на основе твоих рассказов. Вот сейчас ты говорил, что чтобы у ребенка там сформировались какие-то такие идеальные потребности, любовь к искусству, что-то такое вот за душу и за дух отвечающее, нужно, чтобы родители там читали книжки, водили в музеи, заставляли ходить на музыку и так далее, тогда вот ребенок разовьется. Ты показываешь примеры, когда вопреки всему в человеке, как такой росток из асфальта, эта идеальная потребность духовного развития прорастает, потребность посвятить себя чему-то ну такому, в общем-то, непрактичному.

А. Попов

– Да, ты совершенно прав.

К. Мацан

– А вот что ты об этом думаешь, как ты это оцениваешь?

А. Попов

– Да, ты совершенно прав. Божий промысл, ничего другого. Вопреки всему. У этих детей не было родителей или были родители алкоголики и пьяницы, и этот ребенок берет и рисует. Его никто не заставляет, он просто рисует. И я его нахожу в детском доме, когда его ну что, ну вот почему-то он просто рисует. Он почему-то, ему просто нравится петь. Он почему-то, вот в нем есть что-то такое. Он это не понимает, у него это не сформулировано, у него нет по-настоящему желания, у него нет мотивации этим заниматься, но в нем это просто есть. Ну в нем это – для меня это ответ совершенно очевиден: это просто Божий промысл, для него это какая-то подсказка все-таки, в какую сторону в жизни дальше идти. И здесь нам, взрослым, которые вокруг, это для нас подсказка, если не для него, он это не может ребенок еще считать, он не знает, почему он это делает. Но для нас это, конечно, маячок, что мы его должны в этом направлении каким-то образом двигать.

К. Мацан

– А с другой стороны, Божий промысл, наверное, и о том, кто поваром станет. И о том, кто слесарем станет, такой же Божий промысл.

А. Попов

– Да, я к этой, ты знаешь, я считаю, что вот наша задача, как мы понимаем, это услышать и дать возможность в этом развиваться. Ни в коем случае не насильно это делать: нет, ты должен пойти, ты должен там стать художником. И потом вот наша задача показать, что...

К. Мацан

– Я имею в виду, что мы же не можем, то есть понятно, что из нашего разговора не следует, но надо так оговориться, что мы все-таки не говорим, что дети, которые от Бога наделены каким-то творческим таким талантом к искусству, они лучше, достойней, чем тот, кто будет слесарем или поваром.

А. Попов

– Нет, я очень много, часто детям говорю, что все профессии, они очень достойные, они ничем не делают вас лучше или хуже. Просто другое дело, что если в тебе есть это, а в твоем друге этого нет, то тебе нужно не обязательно быть таким же, как твой друг, будь самим собой. Вот тебе этим хочется заниматься – развивайся, чем мы тебе можем помочь – это помочь это развить. А дальше ты сам примешь решение. И они действительно даже формально сами, если 18 лет, они вообще сами принимают решения все-таки, куда идти, и переходить или не переходить. Вот эта история с той же девочкой, с тем же Лехой – в общем, это они сами принимали решения. Они в себе это тоже, в общем, в более взрослом возрасте начинают все-таки уже чувствовать и понимать осознанно. У меня такая история есть, что у нас вот несколько лет назад, когда мы одну из первых отобрали групп детей и стали заниматься, одна девочка отказалась войти в проект и сказала, что нет, не хочу. Она была, у нее были масса психологических проблем, я думаю, особенно на тот период времени. И она сказала, что я не хочу быть там. Чудесно рисовала. Не хочу быть художником, вообще ничего не хочу, в проект не хочу, ничего не хочу, оставьте меня в покое. И я с облегчением это воспринял, что она сама отказалась. Потому что я предполагал, что она очень сложная, с очень сложным внутренним устройством, у нее были какие-то гендерные тоже проблемы в этом возрасте, это случается, она определялась еще, кто она будет. И, в общем, я выдохнул с облегчением. И она ко мне пришла через два года и сказала, она стала уже, ей как раз стукнуло 18 лет, и пришла, сказав: вот, простите, дурой была, отказалась, а мои подруги сейчас учатся, а я тоже очень хочу. Я вот все время рисую, не могу без этого, возьмите, пожалуйста, помогите. У меня сердце просто трепетало и радовалась, для меня это было доказательством того, что мы делаем все правильно. И то, что она сама пришла.

К. Мацан

– То есть правильно в нужный момент отступить, дать человеку простор и в нужный момент, наоборот, предложить.

А. Леонтьева

– Приступить.

А. Попов

– Да, поэтому наша задача, что, ребята, вот мы рядом. Вы хотите – мы вас научим. И я сразу всем объясняю: тебе будет очень непросто. Вот если ты согласен на непростой путь, вот легких путей нет, это будет непростой путь. Легкий путь – пожалуйста, оставайся, где ты сейчас есть. Тебя зачислят куда-то, ты даже еще не знаешь, куда, но там будет вот легкий путь, дальше уже как пойдет, так и пойдет. Я легкого пути не предлагаю. Но я просто показываю, что этот путь есть. Потому что это нужно заниматься, это надо готовиться к экзаменам, это нужно рисовать. Они начинают, дети, конечно, обалдевать от этих натюрмортов, которые нужно нарисовать – с призмой, без призмы, с тряпочкой, без тряпочки. А это нужно, понятно, чтобы руку набить, для того чтобы, придя на экзамен, ты уже практически автоматом нарисовал то, что есть. И я все время объясняю, какая высокая конкуренция: таких как ты ребят придет еще 50 человек, из этих 50 выберут пятерых. Ты должен попасть в эту пятерку. Ты можешь быть замечательный и так далее, но ты должен быть лучшим. Поэтому да, ну здесь свобода, конечно, здесь самая главная ценность. Если мы будем загонять в это, ничего хорошего не будет. Я это тоже чисто практически: загоним, поступим – он не будет учиться. Он найдет 124 причины, почему он не будет учиться, его отчислят, что будет очень жалко.

К. Мацан

– Армен, скажи, пожалуйста, такой вопрос меня практический интересует. Вот ты говоришь: ко мне приходят дети. Вот я пытаюсь представить: а как к тебе дети могут прийти? Вообще какая коммуникация детей с такими вот организациями?

А. Попов

– Да, несколько историй. Ну во-первых, мы ездим просто в детские дома сами, и здесь, поскольку этот проект все-таки Департамента труда и соцзащиты, мне административно проще. Ну, во-первых, и я знаю многих директоров детских домов, и они знают меня, все-таки проект уже там идет. Потом есть сарафанное радио, мне дети приводят своих, дети, которые у нас занимаются, своих друзей. А можно мы еще вот приведем, у нас там друг есть, у меня, который... Вот ну и просто часто они приходят к нам в офис, у нас в офисе такой очень небольшой зал, в котором эти занятия происходят. И это каждый день, поэтому там двери у нас настежь отрыты, и мы до восьми часов, до полдевятого сидим и дежурим, пока это все, детская вакханалия не закончится. И поэтому я, поскольку там бываю, они ко мне вваливаются, как хотят. Ну и плюс мы ездим по детским домам. Потому что иногда даже директора детских домов, они не видят, не потому что они плохие, потому что ну и в силу занятости, и в силу того, что у них там миллион еще других обязанностей, они могут и не увидеть ребенка с которым и я-то просто все-таки с таким глазом, целенаправленно, именно про это. И поэтому мне иногда проще ребенка какого-то разговорить, и проще с кем-то поговорить, и его привлечь, чтобы хотя бы начал приходить. А дальше – пойдет – не пойдет, получится – не получится. Ну да, поэтому с коммуникацией у нас в этом смысле легко. И в этом году у нас, кстати, интересно, у нас приемные родители стали приводить своих детей. Такое наблюдение, первый раз столкнулся, у нас проблема с дисциплиной стала. У нас почему-то дети из приемных семей, они у нас бузотерят и нарушают дисциплину. У меня вообще такой проблемы никогда не было, потому что дети приходят добровольно, что меня абсолютно поражает. У нас же там творческие предметы, а параллельно идет еще математика, английский и русский. И вот что меня поражает, что у нас такие хорошие педагоги, что у нас дети добровольно к нам приходят на английский, математику и русский. Я бы застрелился, чтобы я еще добровольно куда-то бы поперся на математику, математикой заниматься. А здесь они приходят. Ну и мы для этого вообще ничего не делали, так, в общем, сложилось. Потому что дети говорят: а у вас тут такая атмосфера, не как в школе. И дети ходят, занимаются. И это я говорю о творчески одаренных детях, это те, у кого проблемы с английским, русским и математикой. Ну вот они к нам приходят, поэтому это так вот функционирует.

А. Леонтьева

– А какие еще проблемы у детей не из семей, да, которых ты привлекаешь к какому-то творческому поиску, какие еще вот проблемы могут им помешать в жизни?

А. Попов

– Бытовые проблемы. Очень много у них, конечно, сложностей совершенно бытовых. Потому что ну вот исполняется ребенку 18 лет – ему, Москва особенный город, в Москве в ста процентах случаев ребенку-сироте выдает государство квартиру. И вот для него это и у нас часто совпадает: он поступает, у него жизнь вообще полностью меняется, ситуация. Он вырос в детском доме, и вдруг ему говорят: поздравляю, ты поступил в колледж – все меняется. И еще: поздравляю, у тебя квартира. Ты должен уехать из детского дома, и ты должен обживать свою однокомнатную квартиру, пусть замечательную. Ты должен научиться жить один. И вот для многих детей...

А. Леонтьева

– Это, наверное, очень сложно детям.

А. Попов

– Очень сложно, вообще большой стресс. Приходят, жалятся и говорят: боимся, не хотим и так далее. Но вот это надо пройти, преодолеть. Для меня это, когда совпадение, очень тревожная такая история получается, потому что на ребенка слишком много всего обрушивается сразу. А проблемы с ними, конечно, именно в том, что нет, и мы это не можем обеспечить, это я считаю, наш такой недостаток – вот у нас не хватает для этого ресурса ни финансового, ни человеческого, – конечно, то что их нужно сопровождать. Конечно, вот мы поступили, но должны быть мама с папой, которые бы все-таки объясняли, говорили, как это важно, как это значимо, что нельзя бросать, нужно доучиться, как бы ни было сложно. Помочь где-то деньгами, где-то помочь, не знаю, вот так, сяк. Потому что они просто голодные, голодные подростки. Они к нам приезжают, вот у нас сейчас такая проблема, мы их сами как-то подкармливаем, но проблема очень простая: они приезжают, у нас там часов в пять это начинается. Они приехали после школы, где-то они там что-то перекусили, еще что-то, и просто приезжают – они хотят есть, они не в состоянии ничего усвоить, пока они хоть что-то там не съедят. Потому что это растущие организмы, да, ну такие вечно голодные, им все время нужно в топку что-то нужно закидывать. Поэтому опять же, а папа с мамой с пирожками, с борщами, их ничего не ждет. Они приезжают домой потом...

А. Леонтьева

– И они, наверное, еще и готовить не сильно умеют.

А. Попов

– Ну, слушайте, мы с вами умели готовить вот в 18 лет?

К. Мацан

– Нет, я до сих пор не умею.

А. Попов

– Вот. Поэтому мы здесь солидарны.

А. Леонтьева

– Я умею.

А. Попов

– Ну Анечеке повезло больше, она все-таки девочка. Поэтому да, ну, конечно, они, ну что там готовить. И что там жить. Ну я тоже вспоминаю себя, это так смешно, потому что все время сравниваешь. Вот я вспоминаю, я стал жить в квартире в 28 лет один. Вот так получилось. Я до этого жил с дедушкой, а мама жила в соседней квартире. И для меня в самом деле, я уже работал, я уже был очень большим мальчиком, и даже какие-то там посты занимал и так далее. Для меня в 28 лет было абсолютным потрясением одна простая вещь – что в холодильнике могут быть только те продукты, которые ты сам туда положил. Там ничего другого не вырастет. Когда ты живешь один. Потому что когда ты живешь с кем-то, там или мама что-то, или дедушка...

А. Леонтьева

– Оно само там образуется.

А. Попов

– И все время там что-то. Ну уж какой-то там кусочек сыра или еще что-то ты все время можешь найти. А тут вот я стал жить один. И я прихожу как-то ночью домой, открываю холодильник – а там нет вообще ничего. Меня это совершенно поразило. А этих детей, в общем, ну вот я уж не знаю, насколько их поражает, их это все пугает. Потому что у них есть всегда столовая, кухня, в которой все можно там найти. Как они начинают, когда они живут одни, и нет мамы с папой, к которым даже на субботу-воскресенье можно прибежать, и которые дадут совет, или которые просто денежку дадут – а на эти пять тысяч рублей, просто чтобы у тебя там было. А у них этого ничего нет.

А. Леонтьева

– Я когда читала книжку Саши Гезалова «Соленое детство», то я была поражена, насколько простым вещам нужно обучать детей, которые выросли не в семье. То есть он пишет там, что в доме, когда ты приходишь вот в эту свою квартиру, один, да, должен быть чайник, кастрюля – вот какие-то такие вещи, да.

А. Попов

– Ну что хлеб продается – по-моему, там это есть в этой книге, что потрясение ребенка, что хлеб продается целиком, а не нарезанный. Потому что они видели только хлеб, он был уже порезанный, в столовой. Сейчас, конечно, по-другому. Сейчас, конечно, уже в Москве, они даже не называются детские дома детскими домами, центры содействия воспитанию – у них есть эта квартирная система, и там их учат и готовить, и они уже живут как бы в мини-квартирах, и это группы, это как бы мини-семьи – это лучшее, что может быть, на системном уровне. Но все равно, конечно, это же понятно все равно. Ну так вот ребенок, вспоминаем себя в 18 лет – вот что мы, нас бросили бы одних в чужой город, в чужой мир. Ну все проблемы, все то же самое.

К. Мацан

– Безграничная тема открывается еще одна, да, и про воспитание, и про адаптацию сирот. Я думаю, что мы к этой теме вернемся в наших следующих разговорах. А сегодня как-то потрясающе тепло Армен рассказал про тех воспитанников, вот в которых открывается тяга к искусству, к профессиям, связанным с вот с таким не прикладным образом действия – к музыке, к живописи, к фотографии. И как вот этих детей находить, поддерживать и помогать им эту профессию получать. Спасибо за истории.

А. Попов

– Спаси Бог.

К. Мацан

– Очень вдохновляющие и очень ведущие к тому, чтобы задуматься о себе и о своих детях.

А. Леонтьева

– Особенно про Леху-плиточника.

К. Мацан

– Леха-плиточник теперь мой кумир просто. Вот не сотвори себе кумира, но для Лехи-плиточника сделаем исключение. Армен Попов, генеральный директор Центра развития социальных проектов, член Совета министерства просвещения по вопросам защиты прав и законных интересов детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, сегодня был с нами и с вами в программе «Светлый вечер». В студии были Анна Леонтьева и я, Константин Мацан. Спасибо. До свидания.

А. Леонтьева

– Спасибо.

А. Попов

– Спасибо большое.