«Преображение Господне». Священник Валерий Духанин

о. Валерий Духанин

Наш гость — писатель, кандидат богословия, клирик Николо-Угрешской семинарии священник Валерий Духанин.

Мы говорили об истории, значении и смысле праздника Преображения Господня. Отец Валерий поделился, в чем состоит особенная важность этого праздника, и почему, по его словам, без преображения нет христианства. Наш гость объяснил, что суть не в самом преображении, а в пути к нему, и этот путь указан в Евангелии.

Ведущий: Александр Ананьев

---

А.Ананьев:

- Есть темы, на которые мы говорим каждый год – практически, в одно и то же время. Но, сколько бы мы о них ни говорили, мы снова и снова к ним возвращаемся, чтобы понять их лучше. И есть темы, которые понять до конца, пожалуй, что невозможно.

Ну, как бабочка, например, не может понять, как пользоваться пультом от телевизора, так и мы – не в силах своим человеческим несовершенным мозгом понять полностью… ну… например… что такое Преображение Господне.

Что это такое? Какое это имеет отношение к нам, людям, которые живут две тысячи лет спустя. Вот, об этом сегодня мы и постараемся поговорить.

Сегодня здесь, в светлой студии радио «Вера» – и какое же это счастье находиться здесь, на Андреевской набережной, в нашей студии, со священником Валерием Духаниным, клириком Николо-Угрешской духовной семинарии, кандидатом Богословия, автором нескольких десятков, наверное, книг – да, отец Валерий? Добрый вечер!

О.Валерий:

- Добрый вечер, дорогой Александр, и дорогие наши радиослушатели!

Честно говоря, так, специально, не считал… ну, сколько-то, там, десятков есть, конечно. Но дело же не в этом. Не в этом суть. Они же могут быть какие-то – толстые, какие-то – тонкие, по объёму… да и, вообще, надо не на это смотреть.

А.Ананьев:

- Ну, просто в следующий раз я буду говорить: автор нескольких десятков книг, некоторые из которых – тонкие.

О.Валерий:

- Ну… можно и так… да…

А.Ананьев:

- Скажите, пожалуйста… Я хочу начать с, может быть, несколько отдалённого вопроса.

Что значит «быть в фаворе»? Просто, до недавних пор, я считал, что «быть в фаворе» – это от английского «favorite». То есть, быть любимчиком, быть избранным, в каком-то смысле. Но, однако, когда я крестился – а это случилось относительно недавно – и начал разбираться в событиях Евангельских, в значениях Евангельских, какие-то, казалось бы, привычные слова начали приобретать какой-то сакральный смысл.

Например, я недавно узнал, что слово «образование» имеет напрямую отношение к Богу – потому, что образование есть стремление хотя бы приблизиться, развиться до образа и подобия. А, например… ну… там не мало… слово «совесть», например – точно так же с этим словом.

А – «быть в фаворе»? Это значит быть избранным на той самой горе Фавор, и увидеть своими глазами фаворский свет? Или я это надумываю?

О.Валерий:

- Вы прекрасно, конечно, говорите. Но я бы сказал так, что лучше восходить на Фавор, нежели восходить на Олимп. Понимаете?

Обычно-то люди, как раз, ищут славы Олимпа. То есть, достичь каких-то… вот таких… видимых результатов, там… ну… или творческих… в какой-то деятельности, в спортивных достижениях. Создать имидж, который будет блистать таким блеском, поражающим всех вокруг – такую иллюминацию создавать… иллюминацию некоей славы, сияния некоего – ореол славы. И этот вот олимпийский ореол славы – он и затмевает умы людей.

Но, по большому счёту, это всё очень быстро лопается, как какой-то мыльный пузырь. Ну, прожил человек… и потом, зачастую, пройдя вот этот путь, они сами понимают, что, может быть, не там-то созидали. Потому, что внутри что-то болит, и чего-то не хватает самого главного.

А Фавор, на самом деле, это – свет, верно. Причём, я бы вот на что бы указал. Мы же знаем, что событие Преображения – оно, на самом деле, излагается очень прикровенно. Всего лишь одно такое упоминание. Хотя, три евангелиста повествуют – три синоптика, сам евангелист Иоанн – один из свидетелей – он, кстати, умалчивает об этом. Только в первой главе своего Евангелия, он упоминает: «Мы видели славу Его, как славу Единородного от Отца», – то есть, он где-то проговаривается, что он тоже свидетель вот этой славы.

Но суть-то – в чём? В том, что главное свидетельство Евангелия – Бог есть Свет, и Бог есть Любовь. И, на самом деле, подлинная любовь – она всегда выражается, как свет.

Вот, даже если брать какой-то простой такой, земной, аспект. Вот, скажем, полюбили друг друга парень и девушка. И когда они любят, действительно, друг друга, то любимый человек – он как в свете сияет, он выделяется из среды всех остальных людей в каком-то особом сиянии. Потому, что любовь – она проливает некий свет, и когда у тебя в сердце любовь, то у тебя в сердце тоже есть свет. Не какой-то мрак, да? Вот, если нет любви, то это – мрак. И внутри всё угасает, и тяжело от этого жить, и не знаешь, куда деться… А любовь – сразу она всё освещает. И тот, кого ты любишь – она его тоже освещает в особом свете. Поэтому, это – тоже отражение Божией любви, как Божиего света.

И вот эта вот тайна – она, может быть, и приоткрыта, на самом деле, на горе Фавор, где ученикам было, как Пётр говорил: «Хорошо нам здесь быть!» – то есть, он чувствует самым сердцем, что здесь есть что-то такое, что он не находит больше нигде, и это – именно Божия любовь. Потому, что Божия благодать – не надо думать, что это просто… как… ну… некая энергия, которая… там… грешников – поразит, что это некая сила, которая тебя наделит чудотворными какими-то способностями, и так далее. А Божия благодать – это, прежде всего, проявление Божией любви. И люди, стяжавшие Божию благодать – это те, кто именно пребывают в Божией любви, и, поэтому, сами святые – они тоже… ну… любовь у них, как бы, через край. То есть, она не просто где-то в сердце – она через край преизливается.

И, поэтому, возвращаясь к Вашему вопросу, на самом деле, Фавор, восхождение на Фавор – это и есть приобщение любви. Божией любви. Как Вы сказали – свет… она, действительно, как свет сияет через твоё сердце, и в жизни твоей проявляется.

А.Ананьев:

- Я ехал сейчас на нашу встречу, отец Валерий, и думал о том, что наш язык несовершенен. И вот в каком свете, опять же.

Есть слово «свет», и оно нас смущает. Потому, что у нас есть, как у людей, живущих в миру, чёткое понимание, что такое свет. Луч от фонарика, или – ты включил свет, и свет загорелся в комнате, или, как в фантастически фильмах – там, такой, мрак… и такой луч света из земли в небо – и раздвигаются облака. Это – наше понимание того, что такое свет.

Но здесь-то, по-моему, совсем другой свет. И то, что он называется словом «свет» – это попытка объяснить, но не передать суть.

При этом, есть слово «священник», «святость». Может быть… я, вот, ехал, и… так… осторожно думаю: «Дай-ка, я спрошу отца Валерия об этом… может быть, вот, то, что мы называем словом «свет», называть словом «свят»?»

О.Валерий:

- Для меня лично, это, как раз, вот, синонимы – «свят» и «свет». Вот, когда… помните… у пророка Исайи… серафимы… ему дано было видение, и он созерцает серафимов, окружающих Божий Престол, и они воспевают: «Свят, Свят, Свят Господь Саваоф!» – и вот эти вот слова – они в Литургию нашу включены…

А.Ананьев:

- Секунду… я сразу перебью. А есть такое существительное – «свят»?

О.Валерий:

- Нет, «свят» – это, наверное…

А.Ананьев:

- … краткая форма прилагательного, да?

О.Валерий:

- Да… как некое… вот… наречие… краткая форма прилагательного… но это – однокоренные… ну… может быть, в духовном смысле «однокоренные», один духовный корень у этих слов. И мы понимаем, что… и в этом видении… ведь, сами серафимы, они – светоносные ангельские силы, и Божий Престол – он весь тоже источает свет, и святость – она немыслима без света, в принципе. Но это, именно, конечно, другое понятие света. Потому, что… вообще, вот, если так сказать, то есть три вида света – три вида.

Есть свет наш физический – то есть, то Солнце, которое освещает Землю, и без этого ничто не может существовать. На самом деле, в этом тоже… знаете… тоже… такое вот… это – тоже Божие проявление, на самом деле. Для чистого человека – для него природа тоже может быть иконой чего-то Божьего, и Солнце – тоже образом Божиим, в правильном смысле. Если, конечно, забыть это, то люди тогда начнут поклоняться самому Солнцу. А, в чистом смысле, Солнце – это только образ Божий.

Но… вот… без этого света невозможна биологическая жизнь никакая. И люди могут где-то скопировать физический такой свет, и не только люди. Мы знаем, что… это вопрос очень важный… Вы упомянули про свет – это не всегда имеется в виду одно и то же, потому, что и падший ангел – диавол – он тоже может, где-то, создавать свою иллюминацию, чтобы прельстить человека. Ну… как некоторые говорят из святых отцов, он просто отражает блики своего будущего адского пламени, в котором он будет гореть. А, может быть, на самом деле, он тоже, всего лишь на всего, некий физический свет производит – ну, как свет электрический. Если он подаёт кому-то какие-то экстрасенсорные способности, так же – и здесь. Почему бы – нет? Но это… понимаете… этот свет – он всецело физический, и он к нашему спасению не имеет никакого отношения.

Есть свет… я скажу так… свет душевный, который… Вот, скажем, когда учёный, допустим, с помощью своих длительных учёных трудов, приходит к открытию какой-то истины – вот, он восклицает: «Эврика! Нашёл!» – он как бы проливает тоже свет на какую-то истину, которую он открыл. Почему мы и говорим тоже, что наука, знание – это тоже некое просвещение. Вот, именно в таком смысле просвещение, что оно даёт свет уму нашему. Не мрак каких-то заблуждений, суеверий, предрассудков, а… такая… нормальная наука, человеческая. Вообще, безразлично даже к религии. Просто, вот – нормальная наука, изучение, культура, и так далее. Это тоже – то, что несёт свет.

И, на уровне душевном, свет, как я и говорил, это, конечно же, любовь людей друг к другу. Это – наш тварный свет, так скажем, но он – более высокого уровня, нежели свет физический. Это – свет, который мы призваны являть друг другу в добрых делах… подсказывая в чём-то друг другу, чтобы другой не споткнулся где-то там, по жизни, а мы ему подсказали – и тоже, как бы, пролили свет на правильный жизненный выбор.

А есть свет совершенно иной – Божий свет, нетварный, про который мы и говорим. И вот это – совершенно что-то такое…

А.Ананьев:

- Это – тот свет, который увидели апостолы.

О.Валерий:

- Да, совершенно верно. Это, в каком-то смысле… понимаете… это, вот, как… такая… С одной стороны, это – как колыбель человека. Когда, вот, младенец – он и в руках мамы, и в колыбельке, где его нянчит мама… вот, она обнимает его со всех сторон, и ему там хорошо, прекрасно. Вот, так… ну… мамина любовь… как бы… она предваряет младенца, понимаете? Вначале есть тот, кто любит тебя, и потом появляется, уже как некий плод этой любви, ребёнок. И – то же самое и здесь. Вначале есть Божия любовь, а потом уже появляется плод этой любви – человек, и Господь в Раю его обнимал со всех сторон этим светом, и он, как в колыбельке, в Раю был окутан этим светом.

Потом, конечно, мы поспешили, так сказать, выкарабкаться из этой колыбели, понабили себе шишек. Но вот – на Фаворе, как раз, нам и приоткрыт этот свет Божией любви, который неизреченен, и без которого, в общем-то, полного счастья нет.

А.Ананьев:

- Отец Валерий, «неизреченен» значит – «загадочен и невидим»? Невидим, как и всё, что… Божественное…

О.Валерий:

- Ну, бывает так, что – что-то мы встречаем, а выразить это своим словом человеческим настолько трудно – это уже приземлённо, это какие-то идут такие – образы, сравнения… вот, как в том же Евангелии говорится, что «просияло лицо Его, как солнце, одежды же Его сделались белыми, как свет», где-то там ещё, в одном из Евангелий – «как снег» – тоже такая… ну… снег – мы понимаем, он тоже, будучи чистым, отражает именно свет, солнечный свет. То есть, это – образ земной. Но, в полноте, нашим словом человеческим мы не можем это выразить, мы не можем это высказать.

Вот… знаете, конечно, счастливые те люди, которые встречались по жизни с благодатными такими… ну, действительно… мы знаем, что, допустим, отец Кирилл ( архимандрит Кирилл Павлов ), отец Иоанн Крестьянкин – вот, были такие люди, которые отражали в себе этот свет. Конечно, мне настолько не удалось, может быть… но, всё равно… я общался с отцом Кириллом, понимаете? Вот, у него, когда в келье, то… ну… передать это… просто, вот… невозможно! Вроде бы, он даже и не много слов произносит… он очень просто так вот… что-то простое говорит, но… то, что за этими словами, и его отношение, и… его любовь, которая из его глаз… это вот… просто, вот, что-то непередаваемое! Это, вот, именно – неизреченное! В том смысле, что своим, вот, грешным, языком передать это невозможно – ты, как будто, в Раю рядом с ним! И такая тишина, и… мир на душе у тебя, и всё сразу, вот… как-то… успокаиваются, отходят в сторону все эти проблемы. То есть, люди с чистым сердцем – они приобщаются этому свету, отражают его в себе. Но передать, изречь это – невозможно.

И, на самом деле, получается тут… я, вот, даже так думаю, что… Преображение – оно о чём нам говорит? О том, что Христианство – это религия не столько философских рассуждений, а это, всё-таки, религия… вот… какого-то реального опыта, реального жизненного какого-то, вот… делания. То, что…

Вот, как апостолы – они созерцали, да… и Спаситель, действительно, вот, реальным опытом явил им этот свет… они созерцали. Они ещё не были совершенны. Они потом ещё – кто предаст, потом покается… кто чего… как… претыкания будут. Но им даётся этот опыт, и всё Христианство – оно такое. А философские рассуждения – они уже, как бы, подстраиваются к этому, они пытаются описать этот опыт.

А.Ананьев:

- «Вопросы неофита» – это возможность мне задавать, может быть, даже, местами, детские вопросы. Ну, из серии: «Отец Валерий, а вот Вы видели когда-либо такой вот свет своими глазами?» Я хотел было задать, но Вы ответили на мой вопрос. Конечно же, какой-то отблеск этого света в глазах вот этого удивительного старца Вы видели, и я понимаю, о чём Вы говорите – наверное, я понимаю. Потому, что сам я мучаюсь от того, что… видимо, в силу своего несовершенства, я ничего подобного не видел. Но – я очень хочу, и, может быть, однажды, даст Бог, если когда-нибудь поднимусь ещё на пару ступенек вверх, мне удастся увидеть хотя бы лёгкий отблеск этого Божественного света. Это – моя самая, наверное, большая мечта.

«СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕР» НА РАДИО «ВЕРА»

А.Ананьев:

- Сегодня мы беседуем о Преображении Господнем с клириком Николо-Угрешской духовной семинарии, кандидатом Богословия, священником Валерием Духаниным, и у нас сегодня получается очень светлый разговор – так и должно быть, поскольку, он посвящён Преображению Господню.

Вот чего я не до конца понимаю, отец Валерий. Нельзя же сказать, что Спаситель… вот… во время Своего земного пути был – таким, а потом – раз, и произошла какая-то метаморфоза, и Он стал другим? Да, ну, не может же быть такого! Он же – безгрешен, Он всегда был таким, таким же – и остался.

Преобразились – кто? Преобразились апостолы, которые это видели. Преобразился их способ восприятия действительности, преобразился их разум. Но мы продолжаем говорить, что речь идёт о Преображении Господнем, но не о преображении апостолов. Почему?

О.Валерий:

- Вы почти точно описали то, что совершилось на горе Преображения.

Действительно, Спаситель – Он… как вот Он был Сын Божий, от начала с Отцом, Сущий в недре Отчем, а Бог изначально – есть Свет, и нет в Нём никакой тьмы. И как говорят об этом святые отцы, для чего и нужно было Воплощение – одна, точнее, из таких причин – что мы, по своей грешной жизни, мы не могли бы вынести вот этого светоносного сияния, и поэтому Спаситель – Он воплощается, Он приходит под завесой плоти. То есть, его Плоть - это как завеса Божества, которую она немножко прикрыла, чтобы нам легче было общаться с тем, что нам понятно. А человеку понятен – человек. И Спаситель приходит, как Человек, чтобы Его речь, и Его действия – они были понятны всем людям. И, поэтому, Он прикрывает Плотью, как некоей завесой, Своё Божество, Свою светоносную Сущность.

Но, вот, тут есть некий такой парадокс. Он, конечно, приоткрывает очи апостолам, это несомненно… то есть, Он всегда светоносен, а просто, вот, их они – они этого не видели, и Господь… как бы… эту пелену снимает с их очей – есть такая пелена. Так же, как нам, вот, не даётся видеть вокруг себя… и даже, вот, видеть своего Ангела Хранителя – он же всегда рядом с нами, понимаете?

Вот, если бы мы видели Ангела Хранителя, то мы могли бы… где-то… возгордиться, и сказать: «Ой, я… со мной всё время…!»

А.Ананьев:

- Ну, и, потом, это была бы несвобода…

О.Валерий:

- Ну, да. То есть, со мной всегда небожитель, я, вот, сейчас к нему повернусь – в буквальном смысле, – направо повернусь, и скажу: «Убереги!» – и так далее. И он будет, как ребёнка маленького, меня водить за руку. А где же тогда твоё собственное становление, если ты всю жизнь будешь вот таким ребёнком, и за тебя будет Ангел решать.

По какой-то причине, наши очи – они прикрыты, и нам не даётся видеть реалий духовного мира. Но нам не даётся, также, и видеть, скажем, бесов, которые тоже отовсюду бросают свои… подбрасывают искушения. Если бы мы их видели, мы просто пришли бы в отчаяние, понимаете? Сколько их там витает… Поэтому, Господь положил эти пределы, и, соответственно, мы тоже здесь не впадаем в это отчаяние, но нам даётся такое задание духовное, чтобы мы распознавали их помыслы, их внушения.

И – то же самое и здесь. В основном, ученики – они не видят ничего такого. Вот, только однажды им это приоткрывается. Приоткрывается – для чего? «Да, егда Тя узрят распинаема, страдание убо уразумеют вольное…» – как мы в кондаке праздника произносим. То есть, когда они увидят Тебя распинаемым, они вспомнят, что видели Тебя, явившим этот свет, и поймут, что Ты добровольно распинаешься, будучи Господом всего мира.

Вот, как, по-моему, преподобный Ефрем Сирин говорил, что Спаситель на Кресте – Он, как Человек, принимает… вот… все вот эти подношения, поругания, терпит страдания, а как Бог – Он удерживает Ангелов от наказания людей. То есть, Он – Господь над Ангелами, а Ангелы готовы тут же всех умертвить – всех Его врагов. Но Он, как Господь, удерживает Ангелов от наказания Его врагам, а как Человек – Он смиренно принимает вот эти страдания, будучи светоносным Богом в то же время.

И вот… апостолам даётся… им открываются очи, но, при этом, я… вот, в чём неточность Вашего вопроса? В том, что апостолы ещё не были преображены своим умом до конца, на самом деле. Такое бывает, что иногда Господь даёт какое-то чудо человеку – он ещё не готов его принять. Но впоследствии он это поймёт.

Допустим, из Ветхого Завета, помните – Лествица Иакова? Всем известный пример, что вот – он спасается от своего брата Исава, он идёт по пути в Хоран, по-моему, и… примерно… Вефиль, по-моему, это место, где – утомился, и ложится на камень. И потом – видит Лестницу от земли на небо ( тоже светоносную, кстати ), Ангелы Божии восходят и нисходят по ней, а наверху, соответственно, Престол Божий. И он просыпается, и он произносит… вот, кто внимательно читает... мало кто на это обращает внимание… он произносит по-детски там такие слова: «Надо же, Сам Господь на этом месте – а я и не знал!» – то есть, буквально, вот так вот, по-детски он говорит: «Сам Господь на этом месте, это место – святое, а я и не знал!» Хотя, на самом деле, Господь-то – Он везде, просто Он здесь являет ему Своё такое видение, что придёт время, и вот эти вот места – это Святая Земля, впоследствии – здесь Сам Господь и придёт, Он воплотится. Как бы по Лестнице, Он спустится на Землю, и соединит Небо и Землю.

То есть, иногда, бывает, людям даются какие-то откровения, хотя сами они, своим умом, они ещё не преобразились.

И так же – и Пётр, он… помните… он говорит: «Господи, хорошо нам здесь быть! Давай, мы сделаем три палатки: Тебе одну, одну – Моисею, одну – Илии…» – то есть, умом он ещё не может понять, и тоже, по-детски: «Нам настолько хорошо, давай, мы подольше здесь побудем, а Тебе сделаем три вещественные палатки…» – как будто это нужно! Ведь, Господу не нужны палатки, не нужны они Илии Пророку, ни Моисею. Это… такое… человеческое – глупое где-то – представление, но он выражает это детское… такое, вот… искреннее своё чувство, Пётр, а Спаситель, невзирая на это, всё равно приоткрывает ему этот свет, чтобы, впоследствии, это было уроком для всех, не взирая вот на тот уровень самого апостола Петра.

Сразу просто отмечу, что преобразились они только в день Пятидесятницы уже. И, если, до этого, тот же Пётр трепетал, боялся, прятался, то, как только произошло сошествие Святого Духа, то – вот, свет уже внутри него полностью сияет! Не просто он его снаружи, как бы, порадовал, а он уже – как источник в самом сердце, и Пётр безбоязненно проповедует. Ну, а чего бояться, если уже настолько ты с Господом, что тебя Святой Дух изнутри исполняет – то чего бояться? Ты уже – как на Небе. Поэтому, можно смело проповедовать. Ну, убьют – ну и что? Зато Вечность открыта, и я не расстанусь ни с этим миром – буду его поддерживать, следующих христиан – но я, прежде всего, на Небесах!

А.Ананьев:

- Но это понимание пришло к Петру тоже ни сразу?

О.Валерий:

- Ну, конечно, не сразу, конечно!

А.Ананьев:

- Вот, чего я тоже… много думаю над этим, но не до конца понимаю.

В каждом сюжете Евангелия есть очень много уроков для нас. И вот в этой сцене, где Пётр, Иаков и Иоанн становятся свидетелями разговора Спасителя с Моисеем и Илиёй, Господь запрещает им говорить об этом – до тех пор, пока придёт время. И я, вот, много думал – а, может быть, это тоже… как бы… урок для меня?

Ну, вот, допустим, я совершил какое-то для себя глубокое духовное открытие. Ну, бывает такое, что ты знаешь, знаешь, знаешь какой-то факт, потом – раз, и ты его узнал по-настоящему. Это для тебя – открытие.

И, может быть, вот, в этот момент, когда… а у меня же – радость, я же хочу этим поделиться, и я – что делаю? Как человек XXI века, я бегу к друзьям, пишу в фейсбуке (деятельность организации запрещена в Российской Федерации): «Друзья, я открыл для себя такую штуку… это – невероятно! Я хочу ею с вами поделиться…»

А, может быть, мне Господь говорит тоже: «Вот, ты открыл для себя что-то – молчи. Не пришло ещё время. Когда придёт, ты узнаешь. Но – не говори…» – может быть, действительно, это тот случай, когда свет любит тишину?

О.Валерий:

- Отлично! Просто – в самую точку Вы сказали!

Свет любит тишину. Если будет пустословие, то что же это за свет…

А.Ананьев:

- Какое ж пустословие? Я же это открыл! Я же… это же правда…

О.Валерий:

- Так, они же – наши друзья… тем более, те, кто не стали ещё нам друзьями – они же на своей волне пребывают. У них – своя… там… спешка, суета, и…

Ну, вот, я, для себя лично, открывал так… тоже, такое наблюдение… что… вот… ну, действительно, что-то Господь тебе явил такое, явное, и потом где-то ты поделился этим с другим искренне очень, чистосердечно, а для них это – ну, и что? То есть, они – как не слышат. Да? То есть, их уши не слышат, и глаза их не видят – как тоже в Евангелии про это сказано.

То есть, смысла-то нет трубить об этом вокруг себя. Ну, потому, что просто это не примут. И, когда ты выплёскиваешь это, а другие попирают, то вот это… помните, как Спаситель говорил, что… не мечите бисера вашего перед теми, которые могут попрать – так, немножко сгладим – этот бисер, потому, что потом они и посмеются, да ещё и вас могут растерзать за это.

То есть, какое-то время должно пройти, когда сам ты до конца это осмыслишь, и, осмысленное уже в полноте, оно… как бы, пазлы сложатся, и будет единая цельная картина. Вот, в чём дело.

А, вот так вот, заранее, когда только часть целого, осколочек какой-то тебе вот приоткрыт, и тут же его показывать – ну, они и скажут: «Ну, что там… какой-то осколок… он, вообще, ни к чему нам…»

А.Ананьев:

- Однако ж, тем не менее, у апостолов, их служение заключалось в том, чтобы нести вот этот свет людям, которые, может быть, не готовы, людям, которые, может быть, не готовы слышать… а я никогда не перестану удивляться тому, как апостолы приходили даже к племенам каких-то абсолютно диких людоедов.

Вот, об этом, отец Валерий, мы поговорим ровно через минуту – у нас немножко полезной информации на светлом радио, а через минуту – мы продолжим разговор, посвящённый Преображению Господню.

«СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕР» НА РАДИО «ВЕРА»

А.Ананьев:

- Добрый вечер!

Мы возвращаемся к нашему разговору сегодня – о, пожалуй, самом большом из двенадцати праздников… так это или нет, мы тоже сейчас выясним.

Мы говорим с клириком Николо-Угрешской духовной семинарии, писателем, кандидатом Богословия, священником Валерием Духаниным.

Не так давно… это, вот, как раз, одно из тех открытий, которые… вот… знаете… вот, вроде, знаешь, знаешь, знаешь, а потом – раз, и ЗНАЕШЬ, и УЗНАЛ.

Я всю жизнь знал, что есть станция метро «Преображенская»… понимаете? Она, как-то, для меня, вот… «Красносельская», «Преображенская»… там… «Комсомольская»… вот, «Преображенская» от «Комсомольской» у меня, как-то, ничем не отличалась. Тем более, что они там, практически, на одной ветке.

А тут недавно меня накрыло. Думаю: так это же станция, посвящённая, получается, Преображению Господню! Почему это… ведь, очень много событий важных, и каждое из них, наверное… а хождение по воде – разве не важно?... или ещё что-то? Почему Преображение Господне настолько важное, что Преображенских храмов – посвящённых Преображению, икон, каких-то названий – их немыслимое количество? В чём важность этого праздника? Ведь, всего три апостола увидели свет!

О.Валерий:

- Да, на самом деле, вся суть-то Христианства – она в Преображении. Если ты не преобразился, в конечном итоге… вот, пошёл ты в храм, да, а там ты остался таким же, каким был, и, мало того, таким же ты ещё начинаешь там «шикать» на других. Станешь ты пожилым человеком, и будешь говорить: «Это вот место – моё… у этого столба… на этой лавочке я с краю сижу, и все остальные – идите вон!» То есть, где же тут Христианство, если не произошло Преображения? Ты просто какую-то часть Христианства под себя приспособил…

А.Ананьев:

- Бытовую.

О.Валерий:

- … да… сделал комфортной для себя вот эту бытовую часть – и всё, а остальных отодвинул вперёд. И, значит, твоё сердце – оно не расширилось, оно сузилось, опять, замкнулось на себе, а замкнутое пространство – всегда пустое пространство, вот в чём дело. Это – элементарная физика, да? Самозамкнутое пустое пространство – там ничего нет. То есть… и ты будешь там просто метаться, биться о вот эти стены своего, закрытого для других, сердца, и никакого счастья тебе не будет. А счастье – когда сердце расширяется, и превозмогает себя – и в этом смысл Преображения.

Причём, иногда, знаете… это бывает… казалось бы, какие-то парадоксальные истории… Там, допустим… один молодой человек… он, может быть, прошёл войну где-нибудь в Чечне, ещё где-то… и наркотики, и всё… и вдруг… вот, он посадил себе здоровье – это реальная история просто, из жизни. Когда он, уже перед смертью, исповедуется, и у него текут слёзы, и в его глазах виден вот этот свет! Понимаете? Свет Преображения. Он изменился. И у него – и глубокое раскаяние, и любовь к тем, кто его ценил, к маме, к папе, к каким-то родным своим, близким… в нужный момент это происходит – преображение. А если нет преображения, то… какой смысл-то в том, что ты носишь нательный крестик, себя заявляешь христианином…?

Тайна Христианства – она вся сводится к тайне Преображения. Вот, как князь Владимир, помните, когда он вышел из купели, прозрел, и произносит: «Теперь увидел я Бога Истинного!» То есть, может быть, это даже просто такое литературное описание той внутренней его тайны, которая с ним произошла: «Теперь увидел я Бога Истинного!» До это… там… у него, помните – много жён, и жестокий был человек. А тут – он уже поменялся. Он начинает помогать неимущим, специально их даже разыскивает – тех, кто инвалиды, не могут сами заработать, и их обеспечивает продуктами. Он попытался отменить смертную казнь. Другие, правда, возмущались: «Ну, как же… ты – князь! Ты должен строго судить!» Ну, и так далее. То есть, в нём произошла вот эта перемена, и она каждый раз происходит, когда чистым сердцем человек принимает Христа. В этом – самая суть. Самая суть Христианства. Без Преображения нет Христианства, в принципе.

Вот, Вы упомянули, кстати, апостолов, и говорили, что они пошли в страны людоедов – интересная, такая, вещь, на самом деле. Вспоминаю, был даже такой апокриф «Апостол Андрей в стране антропофагов». Антропофаги – это, в переводе с греческого, людоеды. Так, вот, это, на самом деле, тоже относилось к неким народам на южных территориях будущей Руси, будущей Киевской Руси. Разные это были языческие народы – друг друга пожирали просто на просто. А апостолы – они шли, несли свет веры, и встречали их…

Кстати, в наше время… вот, я тоже… ну, конечно… иногда бывают такие жуткие истории… в конце ХХ века – то есть, совсем недавние истории-то. Страна на западе Африки… Либерия… или что-то такое, вот… там… где постоянные разборки. И вот один вождь группировки, который ещё… мало того, он и был людоедом-то, по большому счёту. И потом ему произошло, вот, действительно, такое неожиданное откровение, по подобию, как Савлу, явился Христос. И он, вопреки всему, становится не просто верующим, он посвящает себя всецело Христу. И, впоследствии, когда там разбирался Гаагский трибунал, он сам просил, чтобы его тоже судили, но его почему-то не судили. И эта история, причём, она такая вот – реально известная. Его отказались судить, потому, что… ну… он был, вот, просто игрушкой в руках более сильных политиков. А сам он даже своих прежних солдат пытался… и сейчас он живой, и он пытается наставить на истинную веру, он проповедует Евангелие… то есть – вот она, суть Преображения! Был, действительно, каким-нибудь, там, африканским жрецом, который убивал, и даже людоедом был, а тут, вдруг, становится он искренним христианином, который проповедует Евангелие. И разуму это – не понятно. Как это так? А, вот, так вот – Господь явил этот свет, и он воспринял, и преобразился.

А.Ананьев:

- Вот что сейчас для меня самое непонятное. Вы говорите – и я это хорошо понимаю, – что Господь ждёт преображения от нас. От Вас, от меня… вот… от меня – мне это больше всего непонятно.

Вот почему непонятно. Преображение Господне заключалось в том, что вот этот вот Божественный свет, коим и являлся Спаситель, покрытый… такой… завесой Человеческой сущности – ну, вот, просто чтобы не ослеп никто, буквально – она немножко приподнялась, и апостолы увидели вот этот Божественный свет… и… вот… это и называется Преображением.

Но я-то так не смогу, в любом случае! Понимаете? Моя человеческая… вот, это вот… моё человеческое «покрывало» – оно и есть, собственно, я. Под ним нет этого Божественного… Вы понимаете, о чём я говорю? То есть, я должен научиться, чтобы видеть… чтобы приблизиться к этому свету, но есть ли во мне то Божественное, что было в Спасителе? Мне сложно это объяснить, я сейчас попробую ещё…

Спаситель – это же Бог и Человек. А я – просто человек. Сколько ни снимай вот это покрывало с себя, я там тоже – человек.

О.Валерий:

- Так, это же – здорово!

А.Ананьев:

- Да, но как я смогу преобразиться-то тогда?!

О.Валерий:

- Вы знаете, у преподобного Макария Египетского есть такая мысль… да и не только у него… суть – в чём? В том, что душа человеческая – она как создана? Изначально, в душу заложено некое сродство с Богом. Душа наша – родственна Богу. Мысль покажется несколько… такой… крамольной – как это так? Одно дело – Господь, Который Предвечен, и – душа человеческая, которая…

А.Ананьев:

- … которая несовершенна…

О.Валерий:

- … да. А дело в том, что, ведь, изначально, когда Господь по Образу Своему творил человека... и вот – создаёт он человека… а человек – полноценный человек – это что такое, полноценный человек? Каким изначально его замыслил Бог, каким он был сотворён. Это – душа, тело и Святой Дух.

Вот, Адам и Ева – они не мыслили себя без Святого Духа. Помните, сказано, что «вдунул в него дыхание жизни, и стал человек душою живою…»

Святые отцы – Афанасий Великий, преподобный Серафим Саровский, и другие – они говорят, что вот это «дыхание жизни» – это есть благодать Святого Духа, которая изначально всеяна в человеческую природу. И – мы потеряли, и поэтому мы не чувствуем себя полноценными. Не потому, что нам чего-то не хватает здесь, земного. Нам не хватает именно вот этой неотмирной благодати Святого Духа. И полноценный человек – это человек, который стяжал Святого Духа.

Это я – к чему говорю? Только к тому, что… вот… кажется, что я – человек, и я всегда останусь – человек… но человек – это, понимаете, не тот, кто… там… кушает пирожки, читает газеты, ездит в метро – не в этом суть человека. Понимаете? Можно и обезьяну… там… собачку… кого угодно обучить, какой-нибудь червячок – он тоже кушает эту землю, из которой вырастает… там… и пшеница, и – что угодно. Но, понимаете, не в том суть человека, чтобы, как червячок, только покушал эту землю – и опять из себя выпустил эту землю обратно. А в человеке есть что-то небесное, понимаете? Вот, это срастворение земного и небесного. Вроде бы, есть наше материальное естество, и почти все микроэлементы… ну, не вся, конечно, таблица Менделеева, но почти вся она сосредоточена в человеке – там, кстати, и золото есть, и серебро, и ещё… ну, самые разные элементы. А есть то, что – возвышает его.

Да, мы, по своему составу, похожи на обезьяну, да. Причём, с биологического и анатомического подходов, ткани – они, во многом, даже сходны с тканями свиньи – вот, покажется парадоксальным, но это так. Но человек, всё-таки, это – не обезьяна, и не свинья. В человеке есть… и он призван к этому небесному, неотмирному началу ( изначально вот – Святой Дух ), и, поэтому, внутри есть потребность о высшем. Как, вот, помните, у Лермонтова:

«И долго на свете томилась она, желанием чудным полна,

И звуков Небес заменить не могли ей скушные песни земли».

То есть, всё, что мы встретим – это только на время, какие-то, вот, песни земные, отблески гармонии какой-то – то, что нас радует здесь. И отблески Солнца, и наши искренние отношения с близкими – это, всё же, некие отблески Рая. Они нас утешают, но полностью восполнить это может только небесная благодать Святого Духа.

А она… она нам и дана. То есть, в Преображении Господь явил это, как некое свидетельство, потом, в день Пятидесятницы Он это дал, а дальше уже – очищай своё сердце!

Поэтому, всё Евангелие – оно к чему сводится? Не к тому, что… вот… там… Преображение… вот… там… видение света – нет, а – некий путь к этому.

«Прощайте – и прощены будете». Потому, что, если не прощаем… непрощение, злопамятство – это такой мрак, такая тьма в душе! Начинаешь прощать – и, потихонечку, двери сердца открываются. То есть, света становится больше. Ты – ближе к благодати Христовой. «Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут»… и всё остальное – всё, что в Евангелии. Это и есть некий… такой… путь к преображению. Поэтому, надо то говорить не о том… не столько даже о событии Преображения, сколько о пути к нему.

Поэтому, Евангелие, в основном, посвящено тому, что делать, чтобы мы достигли преображения.

«СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕР» НА РАДИО «ВЕРА»

А.Ананьев:

- «Вопросы неофита» на светлом радио.

Я – Александр Ананьев. Сегодня мы беседуем о Преображении Господнем с клириком Николо-Угрешской духовной семинарии, кандидатом Богословия, священником Валерием Духаниным.

И – вот она, наверное, одна из главных мыслей нашей сегодняшней беседы: суть не в преображении, а в пути к преображению. То есть… это где-то я даже слышал, по-моему, в отношении к человеку: суть не в счастьи… смысл не в счастьи, а в стремлении к счастью.

Правильно ли я понимаю, что гора Фавор, действительно, существует, она высока, и подняться на неё – труд?

О.Валерий:

- Да, я был на Святой Земле, жил там около семи месяцев, в целом, и посетил тоже гору Фавор. Она именно – трудна при поднятии, весьма трудна.

В Евангелии мы читаем… в Евангелии же не указано название горы, что это – именно Фавор…

А.Ананьев:

- А… вот оно в чём дело…

О.Валерий:

- … да… вот в чём дело. Но там сказано, что «на гору высокую» поднялся Спаситель с тремя учениками. «На гору высокую». И, если сравнить с другими горами, то, действительно, Фавор – она подходит к этому. Ну, не только из-за этого она выбрана, как это место событий, а… мы знаем, что там царица Елена, как раз, построила… ну, насколько я помню… первый храм, в честь Преображения Господня, и, уже с того времени, по преданию, сохранялась эта вот память.

А именно – она, конечно, высока… у неё крутые, такие, склоны – так, что подняться очень тяжело. И в этом, наверное, тоже есть такой, духовный, смысл – что свет Преображения – он не для лентяев, не для тех, кто хочет, чтобы всё… так вот… комфортно давалось, а нужно потрудиться, чтобы подняться ещё вверх.

А.Ананьев:

- Кстати, о лентяях, и о «потрудиться».

Есть у меня ощущение, что апостолы имели привычку засыпать в самый ответственный момент. В этом, наверное, тоже есть какой-то урок для нас?

О.Валерий:

- Я думаю, что это, как раз – слава Богу, что это для нас написано. Потому, что мы-то – ещё намного хуже. И хорошо, что апостолы – они были… такие… нормальные люди, во многом – такие же, как мы.

А иначе, если бы они… понимаете, вот… уже жили бы, как преподобный Сергий Радонежский и преподобный Серафим Саровский, то… ну… как бы нам тогда, вот, встроиться в этот ритм жизни, если мы – чуть помолились… там… заснули, прямо уже задремали, и – такие мы лентяи по жизни своей…

А тут – мы видим реальную картину. Точно такие же люди, с такими же немощами, которые – и здесь уснули, и в Гефсиманском саду. И были даже такие случаи… вот, Спаситель только предсказывает про Свои страдания, о том, что, до Его Воскресения, Ему предстоит много пострадать… и тут же – Иаков, Иоанн и мама их подходят и говорят: «Исполни, о чём попросим Тебя! Сделай так, чтобы вот эти сыновья мои – мама говорит, – сели у Тебя по правую и по левую стороны в славе Твоей!» Да? То есть, Он только что говорил про свои страдания, а они думают, как бы, уже о славе, и о том, как сесть рядом с Ним. И в этом мы видим – обычных людей, и это, для нас, тоже некая такая вот… что ли… поддержка. Потому, что нам нужен пример людей с немощами. Вот, в чём дело.

И, в своё время, понятно, я тоже читал подробно жития святителя Димитрия Ростовского, который ориентировался на Симеона Метафраста, на других описателей житий, которые очень много собирали чудес, и, в итоге – что получалось? Что жития святых – это просто… ну… какой-то такой путь… безукоризненный, где направо и налево – какие-то чудеса, и, даже если святой страдания несёт, то и здесь он… ну, просто, вот… вообще, вот… безоговорочно выходит победителем – так, что… там… палачи падают, оружие у них затупляется, только что они причинили ему раны – и они сами собой исцеляются… там… что-то режут – вместо крови, молоко течёт. И опять он исцеляется, и они просто уже не могут, и сами просят его, чтобы он предал, наконец, Богу душу. И, в итоге – да, всё такое всепобеждающее, а нам-то – где, немощным, пример?

И, поэтому, нам нужен, зачастую, бывает такое…

А.Ананьев:

- Утешение?

О.Валерий:

- … такой… простой человеческий пример, где – страдание, немощь, но, в тоже время, есть искреннее доверие Богу, и путь ко Христу, посреди вот этих немощей. Пусть, небольшими шажочками.

И, в этом смысле, как раз, более поучительны, может быть, жития Новомучеников, тех святых, которые… уже ХХ век, да… которые не прошли вот такой длительной многовековой… где-то… правки литературной.

И, слава Богу, что Евангелие – оно, как раз, просто оно… как… документ такой. Не как, вот, какое-то легендарное сказание, которое… там… вычищали, где-то встраивали, а это – именно, как простой, такой вот, безыскусный документ, где описывается, что апостолы – простые рыбаки, у них – свои надежды, свои чаяния. Вот, они видят во Христе Мессию – они думают, что Он даст им царство, и рядом с Ним они усядутся тоже на тронах, чтобы судить 12 колен Израилевых. Он поднимается с ними на какую-то гору – а они тут уснули. Просыпаются, вот – Он уже Преобразился, и тоже ничего не могут понять… но хотят, чтобы это подольше было, чтобы эта слава осталась. Но потом они так же заснут, когда Он будет молиться перед Страданием, потом они в страхе разбегутся, но, в итоге – они, всё равно, собираются. Вот, в чём дело. Почти без потерь. И дальше, всё-таки… да, они немощны, но они со Христом – до конца. И это – пример нам, что если и мы, при своих немощах, будем со Христом до конца, то и нам Господь, в конце концов даст вот эту вот благодать Пятидесятницы, которая и преобразит уже. А на горе Фавор – это только такое свидетельство о том, что будет впоследствии.

А.Ананьев:

- Я, каждый раз, когда думаю об этом эпизоде, не могу понять – ну, как же так можно было поступить?

Вот, даже если у меня жена в воскресенье утром говорит: «Слушай, я – в храм», – кем бы я был, если бы я ей не сказал: «Дорогая, я – с тобой. Поехали, я тебя отвезу, и пойдём вместе»? Ну, как иначе? Если ты, то – и я.

А здесь – гораздо больше. Здесь – Спаситель. И Он идёт молиться, а они говорят: «Ну, о’кей, тогда мы – спать», – вот чего я не понимаю!

О.Валерий:

- Отвечу, отвечу… Они привыкли быть рядом со Христом, и всегда под Его Божественным покровом… как бы… даже материнское такое утешение – в Боге не только отцовство, но и некое есть… такое… материнская жертвенность, на самом деле. То есть, не надо думать, что Бог – это только… такое… отцовское мужество, строгое воспитание – это и, во многом, утешение, и Спаситель их жалел. Он говорил, что… помните, их упрекали: «Ну, что вы там… даже не поститесь!» – а им говорит, отвечает Спаситель, что придут дни, когда станут поститься. Когда отнимется Жених, тогда будут поститься, но сейчас – пусть они ещё… тоже, вот… побудут пока. То есть, Он их утешает, в каком-то смысле, даже как мама своих чад ещё жалеет, потому, что она понимает, что придёт время, когда она от них отнимется, и тогда они вкусят всей жёсткости жизни, и будут вспоминать вот эту нежность, вот эту заботу.

Вот, это интересная, и очень удивительная вещь, что Спаситель – Он их не наказывает за это. Он их… где-то, когда и упрекал… здесь, кстати, Он их даже и не попрекнул, на горе Фавор… например, как: «Что Вы спите и почиваете…» Он попрекал их тогда, когда пришёл самый ответственный момент перед взятием Его под стражу, потому, что им надо было уже себя сохранять, чтобы правильно себя повести в этой ситуации. А здесь – нет.

Как бывает даже… вот, подзабыл… кто-то из Оптинских старцев, когда только-только он пришёл в Оптину пустынь, послушником, то в первый же день он… там… проспал Богослужение, а ему старец говорит: «Ничего страшного… Господь – возлюбленным Своим даст сон», – процитировал Писание. То есть, Господь возлюбленным Своим даст сон, Господь Своею благодатью покрывает, и… этот сон может быть тоже – святой сон. Придёт время, когда понадобится уже… такая… бдительность, больше трезвения, строгости к себе, но, в какой-то момент, Господь милует – а они просто привыкли к этому, в то время. Но потом они же вкусили эти труды, вплоть до мученичества.

А.Ананьев:

- Я привык думать – по неофитству, быть может, – что в молитве я обращаюсь к Спасителю: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий…» – и, когда я читаю о том, что Спаситель идёт помолиться, у меня возникает вопрос: а кому молится Спаситель, в таком случае? Ну, не может же быть такого, что у Него такая труднодоступная связь с Отцом… Отец же – всегда рядом.

О.Валерий:

- Да. Вы здесь взяли такой, конечно… с одной стороны, он – очень нужный вопрос, а, с другой стороны – он… такой… сложно-догматический. И здесь – что надо вспомнить? Что Спаситель – это Сын Божий Воплотившийся. То есть, Сын Божий, который предвечно с Отцом и со Святым Духом, кстати, нераздельное и единое Божество, и, в то же время, Он – Сын Человеческий, воспринявший всё человеческое, в том числе и ум человеческий, и душевные все силы, но, при этом, в Нём нет – вот, здесь – некая… такая… тайна, и, для сознания человеческого, некий парадокс – в Нём нет отдельной человеческой личности, при том, что в Нём есть человеческий ум. Это – Личность Второй Ипостаси Святой Троицы, но, при этом, облачившаяся в наше, вот, душевно-телесное естество. А душевно-телесное естество – оно нуждается в каком-то укреплении. Тело нуждается в пище материальной, а душа нуждается в пище духовной. И Спаситель – Он, в каком-то смысле, и нам пример даёт.

Вот, Он, став Человеком, Он ум Свой всегда направляет к чему-то Божественному, к Богу Отцу. Он, будучи Сыном Божиим, как Человек – молится Богу Отцу. Вот, в чём дело.

А.Ананьев:

- Простите, я Вас перебиваю… мне очень важно это понять. Ведь, молитва – это путь самосовершенствования, в конечном итоге. Я – такой, какой есть, хочу стать лучше. Поэтому, я стараюсь выключить телевизор, радио, я остаюсь наедине с любимой иконой, я молюсь, чтобы стать лучше. А Спаситель – Он же совершенен!

О.Валерий:

- Он – совершенен. И… одна молитва – это для нас молитва, для людей, которые на самых каких-то низких ступеньках находятся, и нам нужно постоянно подыматься по этим ступенькам, чтобы приблизиться ко Господу.

Совсем другое дело… даже, вот у святых. Преподобный Серафим Саровский – он так говорил, что когда ты уже стяжал благодать Святого Духа, то это – совсем иной уровень отношений с Богом.

Вот, мы молимся: «Царю Небесный, Утешителю… прииди и вселися в ны… – говорит преподобный Серафим, – Но когда Он уже пришёл и вселился, то как же ты будешь дальше молиться «прииди и вселися в ны», если Он – уже вселился в тебя?» То есть, там молитва – это уже некое непосредственное созерцание, пребывание уже в общении с Господом.

То есть, это не ступеньки восхождения, когда, в молитве, ты отсекаешь лишние помыслы, стараешься сосредоточиться на духовном, через вот это самоотвержение, полностью растворяясь в словах молитвы, потихонечку ты восходишь к каким-то духовным смыслам, и уже потом – Господь тебе явит какой-то свет. А это – уже некое непосредственное созерцание, и у Господа это в совершенной мере… вот, как Человек Он был, да… в Нём это – некое созерцание Его ума, постоянно обращённое к Богу Отцу. То есть, это – совершенно иная молитва. Но Он специально преклоняет колени для того, чтобы и нам дать образ – что Он, будучи совершенен, всё равно пребывает в молитве. Так и вы, несовершенные, тем более должны пребывать в молитве – для вас это ступеньки вверх…

А.Ананьев:

- … а не спать!

О.Валерий:

- А не спать! Ну… поспали немножко, потом – проснулись, слава Богу! Получили прекрасный урок – увидели свет. Впоследствии – вспомнили… но, кстати, урок – не усвоили.

А.Ананьев:

- Да…

О.Валерий:

- Урок не усвоили, и, в нужный момент, опять уснули – всё равно, уснули, и усвоили уже – потом, когда Спаситель… Воскресший даже уже, укорял их за «неверствие» – всё равно никак! Вот, смотрите, сколько милости Божией – Господь никогда не отвергает человека. Сколько ты ни сомневаешься, сколько ты… там… ни хромаешь на обе ноги – всё равно, потом Он, в пятидесятый день послал Святаго Духа. И вот тут уже – да, тут, наконец, всё, к чему они готовились, оно проявилось в должной силе.

А.Ананьев:

- Отец Валерий, последние секунды нашего часа истекают, а у меня ещё много вопросов… Как апостолы узнали пророков Моисея и Илию? В чём смысл, для меня лично, Преобржения? И какое отношение яблоки имеют к этому дню?

Однако, все эти вопросы, я, видимо, задам Вам уже в следующий раз. Спасибо Вам большое!

Сегодня мы беседовали с клириком Николо-Угрешской духовной семинарии, кандидатом Богословия, писателем и священником Валерием Духаниным.

Я – Александр Ананьев.

Вернуться к этому разговору вы можете на нашем сайте radiovera.ru

Прощаемся – ровно на неделю.

До новых встреч!