Поделиться
Рембранд. «Апостол Павел в темнице». 1629
Рим., 114 зач., XIV, 9-18.
Глава 14.
9 Ибо Христос для того и умер, и воскрес, и ожил, чтобы владычествовать и над мертвыми и над живыми.
10 А ты что осуждаешь брата твоего? Или и ты, что унижаешь брата твоего? Все мы предстанем на суд Христов.
11 Ибо написано: живу Я, говорит Господь, предо Мною преклонится всякое колено, и всякий язык будет исповедовать Бога.
12 Итак каждый из нас за себя даст отчет Богу.
13 Не станем же более судить друг друга, а лучше судите о том, как бы не подавать брату случая к преткновению или соблазну.
14 Я знаю и уверен в Господе Иисусе, что нет ничего в себе самом нечистого; только почитающему что-либо нечистым, тому нечисто.
15 Если же за пищу огорчается брат твой, то ты уже не по любви поступаешь. Не губи твоею пищею того, за кого Христос умер.
16 Да не хулится ваше доброе.
17 Ибо Царствие Божие не пища и питие, но праведность и мир и радость во Святом Духе.
18 Кто сим служит Христу, тот угоден Богу и достоин одобрения от людей.
Комментирует священник Дмитрий Барицкий.
Только что прозвучавший отрывок апостол Павел начинает с призыва не судить своих ближних. Может показаться, что речь идет о злословии, сплетнях или пересудах. На самом деле осуждение — это явление более глубокого порядка. Каждый из нас на протяжении жизни вырабатывает собственную картину мира. У всех нас свои представления о том, как в нем действует Бог, что Он ожидает от нас и от тех людей, которые нас окружают. Осуждение — это попытка втиснуть человека в прокрустово ложе этих представлений. Это может быть и вполне доброжелательная оценка. Одного мы называем плохим, другого хорошим. Но суть в том, что в любом случае мы оставляем последнее слово за собой. Словно не учитываем, что у Бога на этого человека собственные планы и всё может кардинально измениться. Почему так происходит? Да просто нам хочется сделать эту жизнь понятнее, исключить из общения с окружающими всякий фактор риска. Вот эта уверенная, однозначная оценка ближнего, исключающая убеждение, что судьба человеческая, это тайна, скрытая от посторонних глаз, и есть осуждение. Мы словно не оставляем людям никакого шанса, вещаем на них ярлыки, раскладываем по полочкам, словно минералы. Поэтому и напоминает апостол, что о человеке в конечном счете может судить только Бог.
Как же нам избежать подобного осуждения? Апостол дает две важные рекомендации. Для начала нам не мешает почаще вспоминать, что все мы стоит перед судом Всевышнего. Вряд ли у того, кто находится в зале суда в качестве ответчика появится мысль размышлять о судьбе тех, кто оказался вместе с ним на скамье подсудимых. Все его мысли будут о собственной участи. Подобное настроение должно быть и у нас. Все мы ответчики перед Богом и говорить можем только за самих себя.
Не только не судить другого призывает апостол Павел, но и стараться беречь его совесть, не быть причиной того, что он может начать осуждать нас. О чем именно идет речь? Совесть каждого устроена особо. Для кого-то нет ничего смутительного в том, чтобы в воскресный день после службы пойти в кино или театр. Кому-то, напротив, одна мысль о развлечении после Причастия может показаться кощунственной. Кто-то в пост позволяет себе сходить на день рождение к другу и разделить с ним радость. Для другого такой поступок равен предательству веры. Совесть каждого выступает здесь главным советчиком. У каждого своя мера внутренней свободы. Для того, чтобы это продемонстрировать, апостол Павел обращается к самому наглядному примеру — к вопросу о разного рода гастрономических ограничениях. Начинает он с того, что нет пищи нечистой, запрещенной. Все эти установления были актуальны для ветхозаветной традиции, но потеряли обязательную силу для христиан. Запрет возникает в сознании человека. Ровно так обстоит дело и с ограничениями в пище. Именно совесть, личные отношения с Богом, разного рода жизненные обстоятельства определяют его меру. Кому-то она позволяет употреблять молочную и бывает мясную пищу в дни воздержания. Кто-то не может дотронуться даже до подсолнечного масла и будет очень смущен, если увидит рядом с собой церковного человека, который довольно спокойно относится ко всяким гастрономическим ограничениям. Бережное отношение к ближнему как раз и заключается в том, чтобы не ранить его совесть, если он подходит к ритуальному закону со всей строгостью, старается исполнить все до малейшей йоты. Ведь именно то смущение и негодование, которое появится у него в ответ на наши действия, могут подтолкнуть его к греху осуждения.
Будем же внимательны к себе и к тем, кто нас окружает. Какую бы свободу мы не испытывали в своих отношениях с Творцом, постараемся ограничить ее ради милости и снисхождения к своим ближним. Чтобы и к нам Главный Судья нашей жизни, когда предстанем перед Ним для ответа, проявил безграничную милость и снисхождение.
Юлия Вознесенская «Путь Кассандры» — «Пробуждение от грёз»
Поделиться
Фото: Suliman Sallehi / Pexels
Во сне, физическом сне тела, человек проводит треть жизни. А сколько времени уходит на сон души? Не проводим ли мы большую часть жизни, грезя наяву? Таким вопросом задается героиня романа Юлии Вознесенской «Путь Кассандры или приключения с макаронами». Действие романа происходит в недалёком будущем. Лжемессия, то есть, Антихрист, правит миром. Земляне — кроме тех, кто не принял его печати — большую часть времени проводят в так называемой Реальности — в сконструированных компьютерами симуляциях. Юная Кассандра выбрала виртуальный мир рыцарского замка. Однажды она слышит в нём балладу о Спящей Красавице, которая начинается такими словами: «Состарилась, состарилась принцесса».
Удивлённая, Кассандра прислушивается. В балладе рассказывается, как Спящая Красавица, проспав положенные сто лет, проснулась сама, без принца, немощной старухой, которой остаётся только признать: жизнь её прошла во cне.
Для Кассандры наступает прозрение. «А не похожи ли мы все на эту принцессу из баллады?»— говорит она себе и задаётся вопросом, почему ей бывает так тоскливо. Кассандра тоскует, сама того не зная, о подлинной жизни — реальной, живой, осмысленной.
В финале повести мы радуемся за героиню, но ведь грезить наяву можно не только с помощью технологий. «Душа моя, восстань, что спишь?» — слышим мы ежегодно Великим постом, когда в храмах звучит покаянный канон святого Андрея Критского. Но восстаём ли мы? Пробуждаемся ли? Сон души порой бывает трудно распознать. К счастью, Кассандре это удалось.
Все выпуски программы: ПроЧтение
Элизабет Гаскелл «Жёны и дочери» — «О чём не пожалеем накануне смерти»
Поделиться
Фото: freestocks.org / Pexels
В час смерти человек вспоминает прожитую жизнь. Какие в тот час приходят к нам воспоминания? Писательница Элизабет Гаскелл ставит такой вопрос в одном из эпизодов романа «Жёны и дочери».
Отец семнадцатилетней Молли Гибсон женился во второй раз. К мачехе Молли испытывает неприязнь. В первый день после свадьбы, оставшись наедине с отцом, Молли говорит, что не будет называть мачеху мамой. Отец не возражает, но девушка видит, что он огорчён. Проходит несколько минут, и Молли порывисто говорит:
— Папа, я буду звать её мамой!
— Ты не пожалеешь об этом, Молли, — отвечает отец, — когда наступит твой последний час.
Слова мистера Гибсона — универсальное этическое правило. Принимая решения, стоит подумать: будем или не будем мы жалеть о них в последний час? Кто имеет память смертную, не согрешит вовек, сказал Авва Дорофей, духовный писатель шестого века. Правильная память о смерти не имеет ничего общего с унынием. Напротив, она мотивирует жить полной, осмысленной жизнью. И, конечно, принимать верные решения, о которых мы не будем сожалеть.
Мачеха искренне привязывается к Молли. Так героиня понимает, что отец был прав, и она приняла правильное решение, о котором не будет сожалеть.
Все выпуски программы: ПроЧтение
Люси Монтгомери «Энн из Эвонли» — «Грех как беда»
Поделиться
Фото: cottonbro studio / Pexels
Как мы относимся ко греху?
Ответу на этот вопрос посвящён один из эпизодов повести Люси Монтгомери «Энн из Эвонли». Шестилетний Дэйви набедокурил: сказал взрослым, что его сестрёнка Дора потерялась. Марилла, приютившая и Дэйви с сестрой, и шестнадцатилетнюю Энн Ширли, главную героиню повести, отправляет мальчика спать без ужина. Энн пытается поговорить с ним по душам, и выясняет, что Дэйви уже неделю не молится. Намеренно. А всё потому, что мальчик однажды услышал, что, если он не будет молиться, с ним произойдет нечто страшное. «Наверное, какие-нибудь страшные приключения», — подумал Дэйви. И перестал молиться в ожидании этих приключений.
— Но ничего страшного так и не произошло, — разочарованно говорит он.
— Произошло, — отвечает Энн.
— То, что меня уложили без ужина? — удивляется мальчик. — Так это ерунда.
— Нет, Дэйви, кое-что другое. Действительно страшное. То, что ты солгал. То, как бесчестно поступил с нами. Это и есть худшее, что могло с тобой произойти.
Притихший Дэйви задумывается. Энн одержала маленькую победу — она научила мальчика видеть беду не в том наказании, которое следует за грехом, а в самом грехе, в том искажении, которое грех неминуемо вносит в душу. И мелочей здесь не бывает. Игумения Арсения Себрякова, подвижница благочестия девятнадцатого века, писала: «Любой грех оскверняет сердце, расслабляет его, делает порочным, слабым, недеятельным, слепым и глухим».
Энн Ширли сумела объяснить Дэйви, чем опасен грех, и мальчик в конце главы принимает решение: «Не буду я больше грешить, оно того не стоит».
Все выпуски программы: ПроЧтение
