Поделиться
Рембранд. «Апостол Павел в темнице». 1629
Рим., 115 зач., XIV, 19-26.
Комментирует священник Стефан Домусчи.
Здравствуйте, дорогие радиослушатели! С вами доцент МДА, священник Стефан Домусчи. Хотя пост для многих из нас в первую очередь ассоциируется с пищевой дисциплиной, ни для кого не секрет, что цели его с пищей напрямую не связаны. Более того, за последние годы бесчисленное множество раз самыми разными людьми говорилось и говорится, что пост не нужно путать с диетой. И всё же, соглашаясь со всеми этими словами в своём сознании, многие верующие внутренне переживают о вопросах, связанных с пищей, и не могут осмыслить свою меру поста так, чтобы на ней остановиться. Вопрос меры сложный, но отчасти ответ на него звучит в отрывке из 14-й главы послания апостола Павла к Римлянам, который звучит сегодня в храмах во время богослужения. Давайте его послушаем.
Глава 14.
19 Итак будем искать того, что служит к миру и ко взаимному назиданию.
20 Ради пищи не разрушай дела Божия. Все чисто, но худо человеку, который ест на соблазн.
21 Лучше не есть мяса, не пить вина и не делать ничего такого, отчего брат твой претыкается, или соблазняется, или изнемогает.
22 Ты имеешь веру? имей ее сам в себе, пред Богом. Блажен, кто не осуждает себя в том, что избирает.
23 А сомневающийся, если ест, осуждается, потому что не по вере; а все, что не по вере, грех.
24 Могущему же утвердить вас, по благовествованию моему и проповеди Иисуса Христа, по откровению тайны, о которой от вечных времен было умолчано,
25 но которая ныне явлена, и через писания пророческие, по повелению вечного Бога, возвещена всем народам для покорения их вере,
26 Единому Премудрому Богу, через Иисуса Христа, слава во веки. Аминь.
Конечно, прямого ответа на вопрос, какая пища и в каком количестве необходима каждому из нас во время наступающего поста, мы в услышанном отрывке не найдём. Из обращения к контексту и внимательного чтения слов апостола Павла становится понятно, что хотя он и говорит о еде, упоминает он её не ради уточнения постной дисциплины, которую, к слову сказать, ни разу в своих посланиях не обсуждает... Апостол говорит о пище, объясняя ученикам, как им относиться к некоторым запретам из закона Моисеева. Как многие знают, в этом законе продукты были разделены на чистые и нечистые. Первые иудеям были разрешены, в то время как вторые строго запрещены. Проблем не возникало до тех пор, пока иудеи жили своим закрытым сообществом и исполняли нормы, воспринятые ими от предков. Первые христиане также были иудеями и для них в законе не было чего-то непривычного. Однако, когда к вере во Христа стали обращаться бывшие язычники, встал вопрос о богословском содержании запретов и они были осмысленны как временные и дисциплинарные. Многие христиане охотно восприняли новый подход, так как в этой новизне и уходе от ветхого формализма, видели подлинную христианскую свободу. Другие, по разным причинам, продолжали беспокоиться по поводу пищевых вопросов.
Если речь о ситуации, которая совершенно не связана с постом, стоит ли вообще искать ответ на поставленный вопрос в этом тексте, спросит кто-нибудь? На самом деле стоит. Конечно, пост не про еду, — говорят одни. Но и про еду тоже, — отвечают другие. Зачем весь этот формализм, говорят первые? Вы заботитесь не о свободе, но просто хотите потакать собственному чреву, говорят вторые. Спор времён апостола Павла содержательно о другом и имеет мало отношения к посту и постной дисциплине. Но, в то же время, он о том же самом: о том, как соотносятся формы религиозной жизни с религиозной же свободой. И здесь, с одной стороны, для него, как для свободного, очевидно, что дело не в форме, потому что характер пищи имеет второстепенное значение. С другой стороны, он считает необходимым снисходить к тем, кто не достиг его меры понимания и проявлять внимание к вещам формальным, потому что в этом внимании будет выражаться любовь к тем, для кого эти формальные вещи всё ещё важны. Впрочем, и мнительного человека, который всё время сомневается в правильности своего пути, апостол призывает в какой-то момент остановиться и довериться Богу, который смотрит не на форму исполнения, а на состояние сердца. Наконец, самое главное, что и тех, и других, апостол призывает меру строгости пищевой дисциплины определять взаимной пользой. То есть цель не столько в том, чтобы просто проявить благочестие или исполнить закон, а в том, чтобы позаботиться о благе ближнего.
Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов
Василий Меркурьев и Ирина Мейерхольд
Поделиться
Фото: Brands&People / Unsplash
В 1934 году на киностудии «Ленфильм» снимали картину «Инженер Гоф». Режиссёр Борис Шпис был счастлив: на одну из главных ролей ему удалось заполучить известного актёра ленинградского театра имени Пушкина — Василия Меркурьева. Нужно было отвезти ему сценарий картины, и режиссёр попросил об этой услуге свою ассистентку — Ирину Мейерхольд. Дочь знаменитого театрального режиссёра, Ирина Всеволодовна с юных лет шла по стопам отца. К моменту прихода на «Ленфильм» за её плечами уже был актёрский, режиссёрский и преподавательский опыт. Меркурьева Ирина не раз видела на сцене. И всегда восхищалась его тонкой и талантливой игрой.
Актёр радушно встретил девушку и усадил пить чай с пирожками. Поблагодарил за сценарий и сказал, что на днях уезжает на гастроли в Сочи. А к съёмкам сможет приступить, как только вернётся в Ленинград. На том и распрощались. Вроде бы, обычная деловая встреча. Но, возвращаясь домой, Ирина почему-то всё время думала о Меркурьеве, и сердце её радостно билось. Василий тоже не мог забыть хрупкую девушку с огромными, глубокими чёрными глазами. На гастроли актёр уехал с мыслями о ней.
Съёмки картины, между тем, откладывались из-за его долгого отсутствия. Режиссёр нервничал и однажды заявил Ирине: если через три дня Меркурьев не явится на площадку, ему найдут замену. Мейерхольд спешно отправила в Сочи телеграмму: «Приезжайте, мы простаиваем». И подпись: «Целую, Ирина». «Сама не знаю, как смогла такое написать», — смеялась впоследствии Ирина Всеволодовна. Девушкой она была скромной. Просто ей очень хотелось, чтобы Меркурьев приехал и снялся в картине. Но третий день был на исходе, а актёр всё не появлялся. Съёмочная группа собралась в режиссёрской, чтобы обсудить, что делать. Вдруг дверь распахнулась, и на пороге показался Василий. Широко улыбаясь, он отыскал глазами Ирину и прокричал: «Мейерхольд, вы мне должны поцелуй!» Девушка смотрела на Меркурьева, и ей казалось, будто после долгой разлуки она встретилась с самым родным и близким человеком. «Я люблю его», — призналась сама себе в тот вечер Ирина. А через несколько дней Василий рассказал ей о своей любви. И предложил руку и сердце.
Меркурьев и Мейерхольд поженились в 1934-м, сразу после завершения съёмок. Их союз стал и семейным, и творческим. Вместе они преподавали сценическое мастерство молодым актёрам в театральных вузах Ленинграда, объездили едва ли не весь Советский Союз, создавая в провинции профессиональные театральные труппы. А потом пришёл 1939 год. Отца Ирины, Всеволода Мейерхольда, арестовали и расстреляли. Точно такая же участь постигла и родного брата Василия — Петра Меркурьева. Супруги стойко переживали горе, поддерживали друг друга. Они усыновили троих племянников, и в семье стало четверо детей — родная дочь Ирины и Василия, Анна, родилась в 1935-м. Во время Великой Отечественной войны, когда семья находилась в эвакуации, появился на свет их сын Пётр. Именно он впоследствии оставил немало ценных воспоминаний об отце и матери. «Их отношения были каким-то чудом, — писал о родителях Пётр Васильевич Меркурьев. — Они прожили вместе больше сорока лет, и чувства их всегда оставались свежими».
После расстрела отца Ирину, как дочь «врага народа», уволили с работы. Ответственность за большую семью полностью легла на плечи Василия Васильевича. Работал он много. Один за другим выходили фильмы с его участием: «Небесный тихоход», «Золушка», «Повесть о настоящем человеке». А после напряжённого трудового дня на съёмочной площадке или в театре, Меркурьев помогал жене по дому. Или ехал на дачу. По рассказам сына, Василий Васильевич всё время там что-то строил и усовершенствовал: огород, теплицы.
В середине 50-х, после реабилитации Всеволода Мейерхольда, Ирина Всеволодовна снова смогла выйти из тени и работать. Она сняла документальный фильм о жизни и творчестве любимого мужа. А в 1978-м Василия Васильевича не стало. Ирина Мейерхольд пережила супруга на три года. И всё это время жила только одной мыслью — о том, что в вечности они с Василием обязательно встретятся.
Все выпуски программы Семейные истории с Туттой Ларсен
27 апреля. О благодати
Поделиться
В 12-й главе Послания апостола Павла к евреям есть слова: «Будем хранить благодать, которою будем служить благоугодно Богу, с благоговением и страхом».
О благодати, — священник Константин Кокора.
27 апреля. Об эпохе жизни святого Мученика Азата Персидского
ПоделитьсяСегодня 27 апреля. День памяти Мученика Азата Персидского.
Об эпохе жизни святого, — священник Августин Соколовски.
