«Помощь сиротам». Александр Гезалов

У нас в студии был общественный деятель Александр Гезалов.

Наш гость рассказал о том, как личный опыт помогает ему в работе с сиротами и людьми в сложных жизненных ситуациях и какая поддержка особенно требуется выпускникам детских домов и тем, кто оказался в местах заключения.

Ведущая: Анна Леонтьева

---

Анна Леонтьева

— Добрый «Светлый вечер». Сегодня с вами Анна Леонтьева. И у нас в гостях, наконец-то, Александр Гезалов, общественный деятель. Добрый вечер, Саша.

Александр Гезалов

— Очень добрый. Очень.

Анна Леонтьева

— Я говорю, наконец-то, потому что давно мы с Сашей хотим встретиться в нашей студии. А поводом для сегодняшней встречи — мы искали повод, мы его нашли — послужило переиздание книги Александра, которая называется «Соленое детство». Эту книгу я прочитала очень давно, она меня поразила. Она и рассказ о твоей жизни, и инструкция для детей из детских домов, как жить эту жизнь, начиная от того, что должно быть в квартире, чайник, кастрюля, не знаю, сковородка, кончая тем, как строить отношение с девушкой, как относиться к своему ребенку. То есть уникальная книжка, и сейчас, слава Богу, она переиздается. Я так поняла, что сейчас уже какие-то баснословные цены начинают за нее...

Александр Гезалов

— История всегда стоит дорого.

Анна Леонтьева

— Да, да. Поскольку мы давно не виделись на радио, давно ты у нас не был, наверное, мы расскажем предысторию этой книги.

Александр Гезалов

— Переиздание этой книги у нас совпало с рядом таких моментов, которые возникают, когда проходишь некоторый рубеж. В этом году 6 января будет ровно 26 лет, как я занимаюсь социальным сражением.

Анна Леонтьева

— Сражением, хорошее слово.

Александр Гезалов

— Да, социальным сражением. Я давно ищу какие-то такие сравнения. Книга стала большим стартом в моей общественной деятельности, потому что часто задают вопрос: зачем вы ездите в места лишения свободы, зачем вы помогаете бездомным, сиротам, нуждающимся? Ищут какую-то в этом подложку, так назовем. Или говорят: какой мотив? Я говорю: мотив находится в книге «Соленое детство». Как только название слышится, все сразу ищут.

Анна Леонтьева

— Да, еще она продается в секонд-хенд, кто-то почитал и передал другому.

Александр Гезалов

— Да. Связано это в первую очередь с тем, что история повторяется, люди ищут ответы на вопросы, связанные с сиротством. И второе, многие хотят эту книгу кому-то подарить. Недавно мне написала девушка, сыну своему хотела подарить эту книжку, мы не смогли найти ее в интернете, пришлось купить ее на Авито. Причем я списался с тем, кто ее продает.

Анна Леонтьева

— Ты сам ее купил на Авито.

Александр Гезалов

— Нет, купила мама, я просто скинул, там стоило гораздо дешевле, 250 рублей. Списался, и мне ответила та девушка, которая ее продавала, говорит, я прочитала книгу, была потрясена и сейчас хочу, чтобы кто-то ее прочитал тоже. Парню исполнилось сейчас 18 лет, Коля, ему подарили эту книгу, и он мне написал, что прочитал и, конечно, впечатлен.

Анна Леонтьева

— Можно я прочитаю, мне нравится обычно очень точное описание книги. «Книга „Соленое детство“ написана детдомовцем Александром Гезаловым, человеком, как он сам о себе говорит, с ампутированным детством. Он смог преодолеть невероятные трудности, не попал в тюрьму и не спился. Причем, не только сумел уйти из подвалов общества, но и создал организацию, которая активно помогает детям-сиротам, осужденным, лицам без определенного места жительства». Как бы само собой, не попал в тюрьму и не спился. Как будто это логично вытекает из твоего, как выразились, ампутированного детства.

Александр Гезалов

— Проблема-то остается острой. Она была острой и в советское время — это адаптация и социализация детей из детских домов. И то, что многие выходят и не могут себя найти, да, не только сейчас уже из детских домов, уже и семейные дети не знают, как себя, что и зачем, почему в связи с развитием социальных сетей, я называю это улетом в какую-то другую реальность. Соответственно вопрос социализирования, адаптации продолжает оставаться острым. Поэтому я обращаюсь к ребятам, обращаюсь к тем, кто выходит из мест лишения свободы. Сегодня мне написала девушка, которая была два раза в местах лишения свободы за убийство.

Анна Леонтьева

— Господи, помилуй.

Александр Гезалов

— Да. Она пережила онкологию, написала, что сейчас ей нужна остро помощь, и мы к ней поедем. Есть у нее ощущения, что не всё так хорошо, как хотелось бы. Человек цепляется за человека, это очень важно. Когда выходит человек из мест лишения свободы, из детского дома, должны быть люди рядом, за которых можно зацепиться, кто может подставить плечо, кто может подсказать, кто может неравнодушно отнестись. А не просто показать направление и сказать: а вон туда идите. Это же сложно человеку, который туда никогда не шел. Книга о том, как выжить в детском доме, как состояться, как справиться, а потом как помогать, и помогать умно, не думая часто о деньгах, а думая о том, что реально можем сделать там, где есть трудности.

Анна Леонтьева

— Я еще один шаг назад сделаю и спрошу тебя о твоем детстве в детском доме, потому что я слышала, как ты говорил, что из твоего курса, если так можно, из выпускников детского дома, где ты был, чуть ли ни ты один не попал в тюрьму, как сказано, и выжил.

Александр Гезалов

— Да, это действительно так, и это продолжает оставаться серьезной проблемой. Дети выходят из учреждений и часто, не редко, попадают в места лишения свободы. Недавно я был в одной колонии женской, мы работаем с колониями, и ко мне на приеме, когда я принимал женщин по личным вопросам... Кстати, вопросы касались их детей: как их дети, что с ними? Детский вопрос остается очень важным. Она подсела и говорит: я сирота круглая, попала по статье наркотики 228 в места лишения свободы, у меня сейчас в Москве стоит квартира и уже накопился за время того, пока я находилась, огромный долг, двести тысяч рублей. Я не знаю, что делать. «Не знаю, что делать», выйдя из детского дома, равно «не знаю, что делать», находясь в местах лишения свободы. И тех, с кем я выходил, многих нет, и сейчас многие выходят, я их вижу в следственных изоляторах и в местах лишения свободы. Понимаю, насколько трудно, не бэкграунд, а то накопленное знание, недокопленное знание реализовать крайне сложно. Мы с ней пообщались, поговорили, я обратился в Московский центр сопровождения, соучастия, они помогли ей с тем, что эти деньги ей вернулись обратно. Мне кажется, что когда человек находится в состоянии поиска, раздрая, непонимания, куда идти и что делать, крайне важно, чтобы кто-то рядом оказался. Рядом с теми, кто вышел со мной из детского дома, к сожалению, никто не оказался.

Анна Леонтьева

— Никого не оказалось.

Александр Гезалов

— Со мной рядом оказались разные люди, в том числе и Клара Степановна Лучко, которую я все время вспоминаю.

Анна Леонтьева

— Актриса наша знаменитая.

Александр Гезалов

— Да, у которой в следующем году будет сто лет, 1 июля, тоже обратила внимание, что-то она нашла во мне, как-то мне помогла, подсказала. Эти маяки, эти наставники, эти проводники крайне нужны сегодняшней молодежи. Я говорю слово «молодежи».

Анна Леонтьева

— В широком смысле слова.

Александр Гезалов

— И в детском доме, и кто в семье живет, и дети с ОВЗ.

Анна Леонтьева

— ОВЗ?

Александр Гезалов

— Ограничения возможностей здоровья.

Анна Леонтьева

— Да, просто такие аббревиатуры не все знают.

Александр Гезалов

— Поэтому сложно выходить, сложно справляться, сложно себя искать, находить. Я счастлив, что смог через все тернии пройти и что-то начать полезное делать, не впустую проживать свою жизнь, я бы так сказал.

Анна Леонтьева

— Что тебе помогло на том этапе? Ты вышел из детского дома, тебе 18 лет.

Александр Гезалов

— Я вышел из детского дома, во-первых, страшно. Мне было 16 лет. Это не то, что сейчас 16, выйти из детского дома, мне дали 20 рублей, меня отправили в какое-то ПТУ, в которое я не хотел. Просто привезли, поставили чемодан, сказали: вот ваше ПТУ, идите. То есть самоопределение и поиск каких-то путей от тебя практически не зависит. Система сказал: иди сюда и что-то там делай. Через какое-то время я понял, что это не мое и перебежал в другое учреждение, сбежал, по сути говоря, без документов, без всего. Поиск себя через образование, не зря я говорил и всегда говорю, что образование — это основной ключ к будущему успешному устройству ребенка. Если у ребенка есть образование, он стремится к образованию, повышает образование, или, например, в следственных изоляторах мы открываем учебные классы, то, скорей всего, есть надежда, что он со временем выправится. Потому что это сложный период, 16-17-18 лет, даже 22 — это сложный период. И вот он выправляется, находит свой my way, highway и начинает уже двигаться дальше. В моей истории я сам, так получилось, искал эти пути и их находил. Где-то были ошибки, где-то недопонимание, где-то иногда надо было скрипеть зубами, где-то молчать, где-то улыбаться, но идти по тому пути, который был для меня где-то виден стратегически. Я что-то вижу, я туда иду.

Анна Леонтьева

— Скажи, а что ломает остальных детей? Почему весь твой выпуск, почему люди так плохо кончили? Что происходит? Где слом и почему он такой трагический?

Александр Гезалов

— Если говорить с психологической точки зрения — это отсутствие регулярного взаимодействия со значимым взрослым, с родителем. Это приводит к реактивному расстройству, это приводит к депривациям, это приводит к психическим отклонениям, к стрессу, дискомфорту. И когда у тебя все это накопилось, тебе говорят: а теперь иди вон туда и попробуй состояться, получить образование. Никого особо не интересует, что у тебя страх, что ты не знаешь, как говорить, о чем говорить, с кем говорить. Я же не зря потом пошел заканчивать театральное училище, я понимал, что я как бревно. Вот это я могу, а вот это много чего я не могу. Я пришел когда в училище, где меня учили говорить, петь, танцевать, плясать и читать стихи, я просто понял, что всем выпускникам детских домов прямо надо пройти эту школу. Потому что в детском доме все время всё ограничено, общение ограничено. Люди, которые там находятся, не особо успевают за спросом и запросом ребенка, и этот запрос потом становится болевой точкой. Ты вышел, ни говорить, ни договариваться не умеешь, все время чего-то ждешь, кстати, вопрос ожидания, что кто-то тебе что-то подаст, кто-то тебе что-то подарит, добровольцы что-то принесут, кровать у тебя будет чистая, еду в чайнике нальют. Это всё тебя расхолаживает и деструктуризирует. Поэтому важно, выйдя, четко план: утором встал, зубы почистил, кровать заправил, пошел на учебу. Многие, кстати, даже на учебу не ходят в ПТУ, сейчас называется ССУЗы, забивают. Почему? Потому что всё упаковано, государство всё упаковало, но сам он себя не упаковал. И когда наступает момент, я сейчас скажу такое открытие. Вот ребенок попал в ССУЗ.

Анна Леонтьева

— ССУЗ?

Александр Гезалов

— Среднее специальное учебное заведение. Проучился там три или четыре года, ему государство говорит: слушай, оставайся ты еще на четыре года в нашем учреждении, потому что ты имеешь право, бесплатно еще раз. И вот, представляете, практически получается, десять лет он опять ничего не делает.

Анна Леонтьева

— Ничего себе.

Александр Гезалов

— И вот ему наступает период, когда надо махать крыльями, а крыльев нет. Потому что он там так же жил, как и в детском доме. Всё получал: льготы, шмоты, шпроты. Надо выходить, а крыльев-то нет. И он с ужасом понимает, что дни как-то прошли в бесполезности, нужно себя как-то показывать миру, доказывать, проявлять волю. Один тоже из моментов — воля, волевые решения. Я понимаю, что у меня сейчас нет дачи, квартиры, машины, но я понимаю, что мне важно получить образование. И я буду вгрызаться в образование всеми руками и ногами, чтобы только выйти из этого социального лифта и перейти в новый социальный лифт. Поэтому я, когда закончил училище, пошел в университет. Причем, мне моя одна кураторша или, не знаю, наставница, Надежда Александровна Грибанова сказала: Саша, недостаточно вот этого. Я говорю: нет, ну что, я уже научился говорить, петь, танцевать. Она говорит: Но ты же не для этого все делаешь, ты же делаешь для того, чтобы развиваться. И вот она меня уговорила тогда, просто убедила пойти учиться в университет. Я закончил, сейчас я просто благодарен ей несказанно. Потому что еще кажется много чего, ты молодой, тебе много кажется, ты задорный, у тебя есть сила, энергия, сейчас ты везде все сметешь. А потом ты вдруг понимаешь, что тебя спрашивают, а диплом у вас какой? А у вас диплом не такой.

Анна Леонтьева

— А я умею петь и танцевать.

Александр Гезалов

— Всё, пляски закончены. В детдоме плясали, здесь плясали, давайте себя показывать. Наверное, воля, терпение в том числе, смирение, что ты сейчас не на коне, а даже, скорее, в конюшне, надо как-то стремиться к тому, чтобы все равно двигаться неустанно вперед. И потом, когда я дошел до написания книги в 2003-м году, понимаю, что нужно что-то рассказать. Я уже справился, я получил образование, у меня есть крылья, я готов ими махать.

Анна Леонтьева

— Напомню, что сегодня с нами и с вами Александр Гезалов, общественный деятель. Саша, я думаю, что очень не зря мы с тобой встретились, 6 января, все еще пост, но Рождество впереди. Я в детстве помню эти сказки все рождественские душераздирающие Андерсена про бедных мальчиков, девочек, которые мерзнут, смотрят в окно, видят там роскошные елки и нарядных детей. Как-то очень знаково, что мы с тобой в этот день рассказываем про твое детство, про детство твоих соратников по детскому дому и про тех, кому ты помогаешь. Несмотря на то, что мы уже предвкушаем роскошный и любимый нами праздник, мы все-таки должны помнить, что очень много сейчас людей, которые совершенно в другой ситуации находятся, у которых праздник будет совершенно другой. И тут Андерсен был совершенно прав, ничего не преувеличивал. Хотя, когда читаешь, кажется: о Боже, это просто для того, чтобы слезы все из тебя излить. Я, наверное, перейду к такой важной теме. Ты говоришь, что у тебя появились крылья, и ты понял, что можешь помогать другим.

Александр Гезалов

— По Серафиму Саровскому, кстати. Это он говорил, сначала спасись сам, а потом спасай других.

Анна Леонтьева

— Да, да.

Александр Гезалов

— Сначала ты почувствуй, что у тебя есть ресурсы, что ты личность, что ты можешь что-то отдавать и можешь тогда уже как-то... Хотя вопрос в ресурсах, все говорят, нужны деньги, нужны мани, нужны какие-то там склады. Главный склад — это ты. Я часто говорю, что если у тебя есть ты, то у других тоже будешь ты.

Анна Леонтьева

— Хорошая фраза.

Александр Гезалов

— Поэтому надо сначала самому набраться сил, ресурсов, и потом уже двигаться помогать.

Анна Леонтьева

— Ты сказал про актрису Клару Лучко, которая появилась в твоей жизни, видимо, тоже был человек, исполненный любви, раз он так щедро с тобой поделился. Может быть, ты хочешь об этом тоже рассказать?

Александр Гезалов

— Я очень скучаю по Кларе Степановне. Бывали моменты, когда не идет дело. Например, строим храм Иоанна Богослова, что-то там не получается у нас, я ей звоню, ночью.

Анна Леонтьева

— Ты уже строил храмы?

Александр Гезалов

— Я уже строил храмы.

Анна Леонтьева

— То есть мы прошли тот этап, когда ты пришел к вере.

Александр Гезалов

— Да, я пришел к вере и стал строить храмы один за одним.

Анна Леонтьева

— Это сколько тебе было лет, прости?

Александр Гезалов

— Мне было 33. Я даже крещенным тогда не был. Я стал заниматься этим из желания что-то еще сделать. Причем пустырь находился рядом, что называется. Я звоню Кларе Степановне и говорю: Клара Степановна, что-то у меня не хватает. Видимо, не хватало какой-то паузы. Как Станиславский говорил, надо не гнать коней, не бежать, а надо остановиться, подумать, а хочется подвига, быстрей, быстрей. И она мне так и говорила: Саша, у тебя всё только начинается, ты же только движешься, ты хочешь забежать вперед лошади, ты за лошадью езжай, успокойся. И меня все время притормаживала. И я все время говорил: ну как же так, нужно деньги на иконостас, на утварь, еще что-то. Она говорила: всё будет. Я говорю: как? Она говорит: так, просто не суетись. Причем, потом я узнал, что она сама столько делала для детей и помогала многим монастырям, и потом у нее оказалось много церковных наград, поощрений. Я об этом узнал только после смерти, она об этом никогда не говорила. Она никогда не показывала этого ничего. Это опять про это «не суетись». И я перестал суетиться в какой-то момент, просто успокоился, и какие-то стали люди приходить. То одно дадут, то другое помогут. Это, наверное, умение как-то приостанавливать этот бег и тебя сразу замечают. Когда бежишь тебя не видно, какая-то фигура несется. Потом, раз, фигура встала, а что фигура стоит, а чем вам помочь? Есть те, которые не про помощь спрашивают, а хотят обмануть. Но фигура появилась на горизонте, значит, какой-то вопрос возник. Наверное, об этом она мне все время говорила: не спеши, не суетись, двигайся дальше.

Анна Леонтьева

— Чем она была так для тебя важна? Это была как фигура матери?

Александр Гезалов

— Во-первых, человек, который сошел с экрана, та самая Клавдия из фильма «Цыган». Я очень часто сам занимаюсь всякими театральными устройствами, все время хотел понять, человек на экране такой, а в жизни он такой? Какой? И она в жизни оказалась такой же доброй, милосердной, красивой, такой вот Клавдией, Клара Степановна Лучко, которая на долгие годы стала моим наставником, другом, а я ее где-то помощником. Мы как-то дружили, потому что дружба это момент непростой, тем более народная артистка СССР, звезда и я такой, сидящий в скромном офисе в Петрозаводске, что-то пытающийся починить в нашем обществе.

Анна Леонтьева

— А что за офис в Петрозаводске?

Александр Гезалов

— В Петрозаводске была школа-интернат для детей с нарушением речи, и мне там дали небольшую комнатку. Там я жил, работал, и рядышком построил храм Иоанна Богослова. Как-то так получилось, сейчас и офиса нет и интерната нет, а храм стоит.

Анна Леонтьева

— Потрясающе.

Александр Гезалов

— Бросай, как говорится, хлеба́ по во́дам, и они вернутся к тебе. Часто в деятельности не всегда нужно... Говорят, какой результат деятельности? Я не знаю, какой будет результат деятельности, если кому-то конкретно помог. Я же не знаю, что с ним может дальше произойти, но в этот момент ему нужно помочь, его нужно поддержать. Как недавно случилось с этим молодым человеком с инвалидностью, который попал в автокатастрофу, и в день моего рождения мне накидали каких-то денег, я думаю, мне, кому? Понимая, что он вряд ли решит эту проблему, эти деньги отправил ему, для того, чтобы он купил себе девайс, который сделает его мобильным.

Анна Леонтьева

— Ты имеешь в виду коляску. Никто же не знает, о чем говоришь.

Александр Гезалов

— Да, коляску, которая приставляется к инвалидной коляске, и человек может ездить 20 километров, 25. Ну что руками, сколько он там проедет. Мне кажется, надо использовать и какие-то свои знаковые события, дни рождения, юбилеи в пользу кому-то.

Анна Леонтьева

— То есть то, что тебе собирают, не задерживается.

Александр Гезалов

— Что тебе дали, то отдай. Потому что еще больше придет. Не всегда деньги. Все говорят: давайте... У нас какое-то повальное увлечение сбором денег, побежали, убежали. А иногда можно позвонить какому-то человеку, он решит вопрос быстрее, чем какие-то деньги. Вот недавно история была. Обратилась мама, у нее ребенок с инвалидностью и кошка, их выставили из квартиры, потому что хозяин решил продать квартиру. Это буквально на днях было. Она пишет нам: нас выставили, куда идти, нас не берут в приют с кошкой, то есть нас берут, а кошку нет, а мы не можем кошку бросить, она друг этой дочери.

Анна Леонтьева

— Я, кстати, очень их понимаю. Вроде такая отчаянная ситуация, а кошку не бросишь.

Александр Гезалов

— А не берут по САНПИНам, по санитарным всяким нормам. Мы им даем порядка десяти телефонов, их в одном из приютов, с кем мы договаривались, взяли с кошкой. Она пишет: я была в отчаянии и вы нам помогли. Мне кажется, что не всегда надо бросаться, сборы денег, чтобы арендовать квартиру, нужно поразмыслить какими-то другими категориями, поискать какие-то другие углы решения проблемы. И вот их с кошкой взяли. Прекрасно же? Рождественская история.

Анна Леонтьева

— Рождественская история, хотела сказать об этом.

Александр Гезалов

— Поэтому надо делать, что возможно, а деньги... Деньги есть, завтра их нет. Деньги уйдут, а проблема останется, как недавно я об этом писал.

Анна Леонтьева

— Скажи, пожалуйста, ты ездишь по местам лишения свободы. Почему? Ведь на самом деле люди, которые там сидят, что-то сделали, нарушили закон, иногда прямо очень сильно, как говорят подростки, накосячили, мягко говоря, но ты все равно ездишь их поддерживать. Почему? Какая у тебя мотивация?

Александр Гезалов

— Во-первых, мои два брата после детского дома отсидели двадцать лет в колониях.

Анна Леонтьева

— Ничего себе.

Александр Гезалов

— Я про это и говорю, что детский дом часто это место, где все было хорошо, а потом, раз, и надо как-то себя куда-то встраивать. Начал я этим заниматься тоже очень давно, со следственного изолятора на улице Герцена в Петрозаводске. Уже порядка двухсот лет этому учреждению. Просто это все вышло из того, что мы начали кормить бездомных на улицах Петрозаводска еще в начале двухтысячных годов, и, разговаривая с ними, я вдруг понял, что многие из них вышли из колонии и не знают, куда идти, они живут на улице. А у меня этот звоночек, братья сидели, и эти тоже вышли. Я думаю, надо что-то делать. Я пошел в следственный изолятор к Ивану Иосифовичу Заблоцкому, тогда он был начальником: я хочу вам помогать. Хочу помогать, а у самого ничего нет. Он так на меня смотрит: ну, давай, помогай, а чем? Давай меня расспрашивать. Я говорю: а у вас есть, допустим, часовня? Он такой: нет. — А учебный класс для подростков? — Нет. — А дворик прогулочный можно? То есть я сам начал предлагать ему то, чего у него нет, как в той сказке. Опять же рождественская история. Спустя время и учебный класс открыли для подростков, они стали там образование получать, один из первых в России, и часовню построили «Всех скорбящих радость» иконы Божией Матери. И дворики прогулочные отремонтировали. И священник, я буквально на днях звонил, отец Николай Белов, зачислен в штат следственного изолятора. И теперь, грубо скажу, за материальное вознаграждение — это хорошо, потому что священнику тоже надо как-то жить, у него несколько детей, 6 или 7 — он посещает следственный изолятор как сотрудник учреждения и посещает их в этой часовне. Иногда в деятельности с какими-то социальными институтами оно само не всегда видит, что какие проблемы, какие сложности. Задача общественника найти эти сложности и предложить алгоритм решения. И тогда всё получается.

Анна Леонтьева

— Напомню, что сегодня с нами и с вами Александр Гезалов, общественный деятель. С вами Анна Леонтьева. Мы вернемся через минуту.

Анна Леонтьева

— Продолжается «Светлый вечер» на Радио ВЕРА. С нами Александр Гезалов, общественный деятель. У микрофона Анна Леонтьева. Саша, о чем еще твоя книга, чем она полезна, кто ее читатель? В первой части нашей программы мы с этого начали нашу беседу, что сейчас будет переиздаваться книга Александра Гезалова «Соленое детство», в которой Александр рассказывает про свое, как он выражается, про свое ампутированное детство. О детском доме, о том, что помогло выжить, о том, как вообще ориентироваться человеку, дезориентированному при выходе из детского дома, не обладающему никакими социальными навыками. Кто сейчас будет читатель твоей книги? Почему она так востребована?

Александр Гезалов

— Еще к тому же в городе Владимире, опять же колония во Владимире, и по этой книге во Владимире уже третий раз заслуженный артист России Владимир Лаптев сделал спектакль. И вот 12 января я еду с этой книгой встречаться... Очень интересно получается, многие книгу не читали, но смотрели спектакль, а будут встречаться со мной, как с автором книги и, естественно, мы будем говорить, что, как, зачем, почему сегодня у нас живет и детский дом, и дети из детских домов, дети в приютах. Она уже стала выходить за рамки простого букинистического шедевра, потому что она уже стоит четыре тысячи рублей. В Рязани была постановка спектакля, и даже в Амстердаме сделали балет.

Анна Леонтьева

— Балет?

Александр Гезалов

— Балет.

Анна Леонтьева

— Ну, я не представляю себе.

Александр Гезалов

— Я сам не представляю, хочу очень увидеть, жду. Недавно мне один мой знакомый, такую он там должность занимает, сказал: Саша, что ты вокруг этой книги, напиши еще. Написано много книг и для наставников и комиксы даже выпускались. Но, мне кажется, что нужно, и кстати, я у Клары Степановны Лучко это заметил, приметил, когда мы с ней на концерты ездили. Что она делала? Она все время показывала кусок из фильма «Цыган» и общалась со зрителем. Я говорю: Клара Степановна, вот вы ездите из одного места, в Костомукшу, еще куда-то, и везде все время показываете тот же кусок и рассказываете одно и то же, почему? Я спросил ее. А потом это стало тоже моим алгоритмом. Она говорит: зритель везде и всегда разный. Здесь зритель получит информацию ровно такую же, как и тот, который находится в пятистах километрах. Нет задачи устраивать ярмарку. Надо о том, что я хочу сказать здесь, то же самое сказать и там. Это постоянство. И я тоже решил, конечно, можно написать что-то еще. Я буду этим заниматься. Сейчас единственно, чем я еще занимаюсь, я хочу, чтобы фильм сделали по книге. Уже даже с Астраханом Дмитрием разговаривал, но как-то не получилось, сценарий уже даже написан, чтобы максимально дожать эту истории. Есть радиопостановки. То есть, чтобы книга вошла, может быть, грубо я скажу, в историю России и помогала и тем, кто находится в детском доме, и тем, кто задумывается о том, чтобы сдать ребенка в детский дом. Не надо туда сдавать, там трудно. Это не место, где кормят, поят и танцуют. Это место, где одиночество. Я, как бы, продюсер собственной книги. В январе Владимир, может быть, еще какой-то другой город пригласит. Надо хорошо, качественно сделать один продукт.

Анна Леонтьева

— Саша, Это здорово. Мы говорили в программе с Арменом Поповым, руководитель интернет проекта «Усыновите.ру», что все-таки за последние пять лет, как мы не виделись, много изменилось в жизни детских домов, дети стали более востребованы, они больше попадают в семью, меньше их, слава Богу, остается в детском доме. Тем не менее, такой спрос на книгу. Как ты это объясняешь?

Александр Гезалов

— Я объясняю это тем, что даже если один ребенок остается в детском доме, с этим надо работать. И вот, опять же, Клару Степановну вспоминая, однажды у нас была ситуация. Мы ехали в какой-то город, по-моему, Кондопога, с ее концертом, я как раз занимался ее... И звонит какой-то начальник и говорит: мы зал не собрали. То есть ничего не сделали, там буквально два дня до встречи. Оказалось, что сотрудница отдела культуры ничего не сделала, ей прислали афиши и всё остальное. Я говорю: Клара Степановна, беда. Она говорит: что такое? Я говорю: зал не собрали, будет несколько человек. Она говорит: едем. — Как едем? — А я, говорит, поеду даже ради этих людей. Я, конечно, понимаю — подвиг. Я звоню этому начальнику, говорю: слушайте, она поедет. Он такой: так, сейчас. Положил трубку, через несколько часов говорит: будет полный зал. Что они сделали? Он всем женщинам бесплатно купил всем билеты.

Анна Леонтьева

— Ничего себе.

Александр Гезалов

— Опять рождественское чудо. Мы приехали. Клара Степановна стоит, ждем, она говорит: ну что там? Я говорю: полный зал — Как? Я говорю: вот. Мне кажется, надо даже ради одного ребенка, который в приюте, в детском доме, что-то делать, потому что не бывает так, чтобы всё было гладко. Конечно, хочется, чтобы было гладко, но это не так. Если есть кто-то, кто страдает, мучается, кто ждет семью свою, старшие подростки не очень охотно попадают в семьи.

Анна Леонтьева

— В семьи не очень охотно?

Александр Гезалов

— Не очень. Ну, понятно, почему?

Анна Леонтьева

— Потому что итак всё хорошо.

Александр Гезалов

— У них уже был опыт своей жизни, они уже тут, начинают своей жизнью жить. И попадать в 16 лет или в 15 в семью трудно. Но то, что много делается, я согласен с Арменом, с которым я давно дружу. Но все равно нужно продолжать это делать, чтобы снизить до минимума, хотя когда-то были большие учреждения, сейчас, конечно, меньше.

Анна Леонтьева

— Мне понравилась твоя мысль, что эта книга не только для детей, которые выходят из детского дома, но она и для родителей, которые думают, что если они, решая свои жизненные проблемы, сдадут детей в какое-то учреждение, всё будет хорошо.

Александр Гезалов

— Было у меня несколько случаев. Пишет мне женщина, лежала в роддоме, хотела отказаться от ребенка, а в этом роддоме оказалась моя книга. Главный врач притащил ей эту книгу, дал, она почитала и не оставила ребенка.

Анна Леонтьева

— Это потрясающе.

Александр Гезалов

— Потом через какое-то время... У меня таких историй много разных, кто-то в семью взял, — мне кажется, что в каждом доме ребенка или в роддоме или в каких-то местах, где есть дети, должны быть такие материалы. Не только моя книга, Рубена Гонсалеса Гальего «Черное на белом», с которым мы дружим, который прошел жесточайший интернат. Чтобы человек понял, что он совершает проступок. Я не говорю слово «преступление», потому что преступление оценивается уже судом. Но суд потом все равно наступит так или иначе, ребенок выйдет, придет и скажет: а где вы все были? — спустя 16 лет. Это уже, получается, преступление против него. Если он прочитал, он осознал, понял, куда своего ребенка отправляет, он задумается: а, может, действительно, не все так плохо, не хуже того, что есть. Может, будет хуже то, что будет у ребенка. Поэтому нужно здесь и сейчас предпринять какие-то шаги, что-то сделать, в чем-то измениться, в чем-то ужаться, но оставить ребенка у себя. Таких историй очень много.

Анна Леонтьева

— Ты часто говоришь о том, что ребенок должен быть в семье. С какими ситуациями ты сталкиваешься, в чем ломаются люди, когда думают, что ребенок... Либо изымают ребенка, либо они думают, что не могут потянуть. Что это? Это просто материальные какие-то проблемы?

Александр Гезалов

— Очень правильно. Очень правильно, материальные вопросы. Есть несколько у нас историй, я люблю рассказывать истории, потому что истории это классно.

Анна Леонтьева

— Это очень приветствуется.

Александр Гезалов

— Не просто что-то абстрактно.

Анна Леонтьева

— Да, расскажи.

Александр Гезалов

— Например, семья, 11 детей, часть из них приемные, часть свои. Органы опеки говорят: сейчас наступит зима, у вас мало дров. Приходят, говорят: сейчас будем изымать.

Анна Леонтьева

— Чтобы не замерзли.

Александр Гезалов

— Что делать? Мы кидаем клич, собираем им на проведение газа. Не дрова, а провели газ в дом. И мне присылает она фотографию, они всей толпой стоят около этой плиты, а там газ. Что это? Чудо. Рождественское чудо. И опека счастлива. Я вам скажу честно, в опеки не работают какие-то звери.

Анна Леонтьева

— Да?

Александр Гезалов

— Да. Они просто приходят и хотят, чтобы что-то изменилось, но у них-то ресурсов нет. И тут задача гражданского общества, которое я тоже представляю, подтянуться и сказать: а здесь мы можем выступить, в этом месте продирижировать. Была история: семья, сгорел дом, подгорел очень сильно. Органы опеки, они действуют в рамках инструкции, они плохого-то ничего не делают, говорят: сдайте на время в приют и ремонтируйте. А там бюджет под миллион. Я предлагаю этой семье снять квартиру, мы подписываем договор с опекой и с этой семьей о том, что пока идет ремонт за наш счет, дети вместе с ними живут в съемной квартире. Это, по большому счету, должна делать опека, по-хорошему, но у них нет ресурсов. Делаем мы, гражданское общество. Дети живут в приюте, ремонт сделали, дети воссоединились со своими родителями в своем старом доме. И не попали в детский дом.

Анна Леонтьева

— И не на день не разлучались.

Александр Гезалов

— Это же прекрасно. Это то, что мы должны делать.

Анна Леонтьева

— Напомню, что с нами и с вами Александр Гезалов, общественный деятель. Наконец, самое интересное — начались истории.

Александр Гезалов

— Рождественские. Так надо и программу назвать «Рождественские истории».

Анна Леонтьева

— О том, как дети не расставались с родителями, как им в этом помочь. Твой друг Армен Попов рассказал историю про печку. Он говорит: она стала мэмом. И мне очень понравилась сама история, как у матери-одиночки сломалась печка и органы опеки собирались изъять детей, а на самом деле починили печку, и никто не замерз и никто не расстался. Это такой образ: почините печку.

Александр Гезалов

— Да. Может быть, надо, чтобы в органах опеки работал печник. Если он, например, на территории сельского поселения работает.

Анна Леонтьева

— Кстати, хорошая идея.

Александр Гезалов

— Прекрасная идея. Там должен работать сантехник. Раз, что-то протекло, прорвало, пришел из органов опеки сантехник. Я шучу, конечно. И еще вспомнил историю. Ко мне в колонии подсела девушка, разговаривали, общались. У меня остались на свободе мама и трое детей, мы купили дом деревянный, а там нет отопления. Что делать? В Рязани, откуда я родом. Я пишу своему другу Вадиму Королькову: Вадим, возьми на контроль, вы там все общественники, сделайте. Он обращается к священнику на территории. Священник привез батареи, нашел каких-то людей, через неделю мне приходит фотография, что подключили отопление. Теплые батареи, все счастливы. Рождественская история. А так что могло произойти? Пришли бы органы опеки, сказали бы: а где тепло, а кто в этом виноват? Или вот в одной семье требовали холодильник: у вас старый холодильник сгорел, еду где-то нужно держать, детей много. Давайте купим холодильник. Купили холодильник. В каждом органе опеки должен стоять отдельный, подготовленный для семьи холодильник, чтобы они его сразу отдали. Опять же шутка.

Анна Леонтьева

— Скажи, пожалуйста, в местах лишения свободы, куда ты ездишь, ты очень пронзительную вещь сказал, что рядом с человеком должен быть человек, на которого он может опереться. И мы знаем, что первым в рай попал кто? Раскаявшийся разбойник, который всю жизнь был разбойником, и один момент покаяния, которое раскололо небо, был самым значимым в его жизни. Много ли ты видишь людей в этих местах лишения свободы, которые раскаиваются и приходят к вере? Был ли у тебя такой опыт?

Александр Гезалов

— Да. Это очень серьезный вопрос.

Анна Леонтьева

— Прости, пожалуйста, что я тебя перебиваю, но ты приезжаешь туда, ты же не просто приезжаешь поговорить, твоя вера, твое христианство заразительно, я бы так сказала.

Александр Гезалов

— Во-первых, мы приезжаем туда оптимистичные. Во-вторых, приезжает команда людей, которые показывают им, что они тоже люди. И что очень важно, о чем говорят те же артисты, специалисты, заслуженная артистка Яна Иванилова, которая ездит, что мы едем не в колонию, а мы едем к людям. Люди едут к людям. Когда все это начиналось и начинается, есть некоторое недоверие: а что они, а зачем? А сейчас, когда я приезжаю, мы идем, они уже сличают. Помните, говорили, либо остановился, либо идем. Но когда ты остановился и идешь, они уже стоят и улыбаются. Вот эти хмурые лица, опущенные глаза, они начинают верить тебе, вам, нам. Эта наша команда проходит туда в клуб, где мы будем работать, стричь, ногти править, брови, парикмахер будет, косметолог.

Анна Леонтьева

— Это у женщин, в женских колониях.

Александр Гезалов

— В женских колониях. Мне кажется, это должно зародить надежду, что они нам интересны.

Анна Леонтьева

— Это очень важно. Был у нас Паша Федосов, тоже твой друг, и рассказывал про ПНИ, психоневрологический интернаты, где люди живут всю жизнь и где они живут за чертой нормальности. Он говорит: когда мы приезжаем, мы на час приносим нормальность в их жизнь. И, наверное, что-то схожее происходит в колониях, когда люди... Я не могу моделировать эту ситуацию, я никогда там не была, но находится, наверное, кто-то в депрессии, кто-то в безнадежном состоянии духа. Вы приезжаете, чтобы вернуть им человеческие ощущения: я человек.

Александр Гезалов

— Да, свободные люди свободно им говорят. Но есть истории.

Анна Леонтьева

— Так.

Александр Гезалов

— Мы привезли один раз подолога, казалось бы.

Анна Леонтьева

— Подолога?

Александр Гезалов

— Подолог, который по ногтям ног. Выступаем, концерт. И я вдруг понимаю, что что-то надо... Я говорю: а есть кто, у кого проблемы с ногой, приехал подолог? Два человека встали, возрастная женщина и девушка помоложе. Подолог им обрезал, сделал ногти, поправил. Женщина ко мне подошла, говорит: вы не представляете, как я уже два месяца му-ча-юсь. Мы должны, обязаны просто, приезжая туда, снизить количество этого страдания. Концертом, участием, вниманием, заботой какой-то, включенностью. Тот же дом ребенка, где дети находятся в этой колонии, тоже нуждается, и дети там находятся...

Анна Леонтьева

— Это отдельная, мне кажется, тема. Расскажи.

Александр Гезалов

— Отдельная тема, серьезная тема. Когда ты приезжаешь туда и понимаешь, что их ресурсы ограничены, самого учреждения, потому что система заточена на что? На содержание, как и детский дом, в принципе. И что делаем мы? Мы открываем соляную пещеру, класс Монтессори, логопедический класс, ремонтируем детскую площадку, дарим газонокосилку. И все делаем для того, чтобы... Сейчас, 13 января поедет туда спектакль кукольного Владимирского театра выступать перед детьми, елочка, дед Мороз, Снегурочка. То качество жизни, которое не доступно там людям, хоть на какой-то период, на два, на три часа, подарить, сделать такой подарок. Конечно, за монотонностью жизнь, они все время шьют, работают, вдруг какой-то просвет, и в этот просвет втискиваемся мы. Мне очень нравится фильм «Женя, Женечка и Катюша», где Кокшенов протискивается, а Даль в это время разговаривает по телефону с какой-то дамой, которую провели. Он говорит: я лицо хочу твое увидеть. А он говорит: да я здесь, здесь. А он не понимает, что Даль-то разговаривает с Женечкой Земляникиной. Вот мы должны быть теми Кокшеновыми Михаилом, прекрасный актер был, протискивается через эту решетку, говорит: да, мы здесь, вы сейчас выйдете из этого учреждения, но мы все равно будем рядом. И когда мы помогли открыть цех по пошиву одежды для женщин, которые вышли из мест лишения свободы, это тоже стало событием. Потому что человек выходит, его на работу не берут.

Анна Леонтьева

— Ему надо что-то делать. А у него подпорчено уже резюме.

Александр Гезалов

— Всё, репутация ноль. И мы открываем цех, помогаем оборудовать, оборудование купили. Опять же где деньги? Про деньги. Обращаемся, помогают, фонд Образ жизни, еще какие-то люди. Мы понимаем, что если сейчас за них не зацепиться, или они за нас не зацепятся, всё может вернуться. Учитывая, что колония, с которой мы работаем, вторая, там в основном рецидивистки, это люди, которые неоднократно находились в местах лишения свободы.

Анна Леонтьева

— Я только сейчас поняла, что рецидивистки от слова рецидив, то есть люди, которые постоянно...

Александр Гезалов

— Рецидив, болезнь, они болеют. И наша задача туда протиснуться и сказать: мы здесь, может быть, вы нас неправильно воспринимаете, может, вы нас считаете за дурачков, за каких-то клоунов. Но когда вы выйдете, вы увидите этих клоунов, которые скажут: а вот здесь можно вам устроиться, а здесь вас поддержат, а здесь мы вам как-то. Или, например, подарили в ту же колонию снегоуборщик. Это событие.

Анна Леонтьева

— Это событие.

Александр Гезалов

— Они лопатами убирают огромные плацы, это событие для них, это рождественская сказка. И когда у меня недавно был день рождения, мне звонит начальник колонии и говорит: прекрасно, что у нас теперь есть снегоуборщик, потому что я понимаю... И он даже это понимает — говорят, что они там все такие злые — он понимает, что не будет какое-то количество женщин махать этими лопатами на морозе и убирать снег, уберет снегоуборщик. А кто подарил? Общество, гражданское общество. Не я, не вы, а люди. Задача опять же — неустанно, постепенно, системно, неуклончиво двигаться в этом направлении, чтобы они начали верить в нас. Или когда ко мне обратился местный священник, буквально в том году, помочь отремонтировать храм, который у них уже обветшал. С трудом собрали деньги, с трудом, люди не доверяют, люди боятся, думают, что сейчас их кто-то сопрет. Пришлось собрать небольшую сумму и отреставрировать храм, вложиться в конкретное дело. Поэтому надо действовать, исходя из ситуации. Вот мы можем, мы делаем, не будет денег, все равно будем делать, потому что не деньги двигают процессы, а личности. И эти личности вокруг есть. Юля Теуникова, Макс Орех, тот же Паша Федосов, та же Яна Иванилова, Саша Галаганов — люди, которые просто отдают свое время тем, кто оказался в этой неволе. Неволя, невольные. И дети, которые, опять же, там. Надо просто туда двигаться. Не всех пускают, тяжелейше, но что-то удается сделать.

Анна Леонтьева

— Мы начали разговор с книги Александра «Соленое детство», я хочу прочитать небольшой отрывок, чтоб вы понимали, о чем речь. Отрывок такой: «Когда я начал сталкиваться с характерами, судьбами, стал все больше погружаться в вопросы системы, мне пришлось вернуться к тому мучительному мычанию, с которым я выходил из стен детского дома. Я понимал, что, например, в бизнесе есть вещи, которые можно изменить остаточно легко, вот ваша прибыль, вот моя, делим. А когда ты приходишь с улицы к чиновнику и говоришь, давайте изменим ситуацию, здесь требуется нечто другое, другой переговорный процесс, настойчивость, точность, статистика, искренность в обращении, мягкость, мелодичность голоса. Здесь нет прибыли ни у него, ни у меня, единственная прибыль у детей, но ему еще это надо доказать».

Александр Гезалов

— Да.

Анна Леонтьева

— Это вот и есть твоя задача сейчас?

Александр Гезалов

— Да, абсолютно правильно, потому что, пройдя эти все жизненные этапы — я сейчас думаю над этим — вот я был ребенком, который лежал к кульке в доме ребенка, никто на меня не ставил, это такая лошадка. Потом я попадаю в другое учреждение, потом в другое, в другое. И каждый раз все меньше надежды на то, что ты... Надежды на то, чтобы оказаться в семье, тогда вообще не было, потому что в советское время особо этим не занимались, устройством семейным, о котором говорит Армен Попов. А вот надежда на то, что выйдешь и что-то сможешь в жизни сделать, реально угасает. И когда ты уже переборол это все, когда ты справился с трудностями, когда тебе было некомфортно, когда тебя предавали, обманывали, когда ты не знал, что делать, и вдруг ты понял, что надо делать, останавливаешься на светофоре и говоришь, что я дальше не поеду. Выходишь и возвращаешься обратно туда, откуда ты пришел, и начинаешь работать с этими девочками, которые рожают в центре адаптации в Александрове или в Москве в Дегунино. Мы помогаем детям, которые там находятся, выпускники. То, что стало твоим прошлым, может стать опытом для тех, кто будет завтра двигаться в этом направлении. Конечно, у него будет собственный опыт, свои какие-то ошибки, ушибки, как я это называю, но то, что ты это начал, переработал и подарил, передал это знание, крайне важно. Мне кажется, что те, кто выходит из мест лишения свободы... Кстати, есть люди, которые вышли и потом пытаются помогать таким же, те, кто побороли себя, будучи бездомными. Отдавать знание этого опыта, которое позволит человеку стать человеком.

Анна Леонтьева

— Спасибо огромное. Сегодня вам и нам рассказывал рождественские истории Александр Гезалов, общественный деятель. Саш, спасибо тебе большое. У микрофона была Анна Леонтьева. Спасибо.

Александр Гезалов

— С праздником. С Рождеством.

Анна Леонтьева

— С наступающим.

Александр Гезалов

— С наступающим.

---

Все выпуски программы Светлый вечер

• «Покровский собор — храм Василия Блаженного». Татьяна Сарачева
• «Путь к священству». Священник Кирилл Беляев
• «ГИМ и Новодевичий монастырь». Марина Чистякова