У нас в гостях были руководитель Центра развития социальных проектов, основатель портала «Усыновите.ру» Армен Попов и руководитель Центра по вопросам семейного устройства детей и церковного попечительства о детях при Синодальном отделе по церковной благотворительности и социальному служению Александра Аракелова.

Наши гости рассказали, какая помощь детям-сиротам ведется в настоящее время, с какими вопросами и трудностями могут столкнуться приемные родители и как их можно преодолеть. Также разговор шел о том, чем воспитание в семье отличается от воспитания в детских домах, и какая поддержка оказывается лишенным родительских прав, чтобы семья смогла вновь воссоединиться.

Ведущие программы: Тутта Ларсен и пресс-секретарь Синодального отдела по благотворительности Василий Рулинский.

---

Т. Ларсен

— Здравствуйте, друзья, это «Делатели» на Радио ВЕРА. Я Тутта Ларсен...

В. Рулинский

— И я Василий Рулинский, пресс-секретарь Синодального отдела по благотворительности. У нас в гостях сегодня Армен Попов, руководитель Центра развития социальных проектов, основатель портала «Усыновите.ру». Армен, добрый вечер.

А. Попов

— Добрый вечер.

Т. Ларсен

— Здравствуйте.

В. Рулинский

— И Александра Суреновна Аракелова, руководитель Центра по вопросам семейного устройства и церковного попечительства о детях при Синодальном отделе по благотворительности. Александра Суреновна, здравствуйте.

А. Аракелова

— Добрый вечер.

В. Рулинский

— Мы сегодня будем говорить о очень важной теме — помощи детям-сиротам, и не просто помощи детям, а о устройстве судеб этих детей, так чтобы все-таки они оказывались в семьях, не в детских домах. В общем-то, за последние годы в нашей стране произошли хорошие изменения, и потихонечку детские дома закрываются...

В. Рулинский

— Переформатируются.

В. Рулинский

— И все дети, да, становятся семейными. Ну не все, но большинство детей здоровых уже более-менее обретают семьи. Но не везде такая ситуация складывается, есть еще много проблем и много есть вопросов, которые нужно решить. И еще отдельный вопрос — это что касается православных семей, то есть православных детских домов, приютов, да, отдельный вопрос — это православные приемные семьи. Совсем недавно был проведен такой замечательный форум — Всероссийский форум православных приемных семей, и как раз вот Армен вместе с Александрой Суреновной его проводили. А зачем вообще нужен Всероссийский православный форум приемных семей, точнее форум православных приемных семей, это что за явление такое?

А. Попов

— Ну а тут надо начать немножко, отмотать историю. Во-первых, что такое форумы приемных семей. Дело в том, что мы уже десять лет проводим в разных форматах такие Всероссийские форумы приемных семей. Это началось десять лет назад, когда, пожалуй, только началось движение приемных семей, когда государство очень кардинально изменило повестку дня и сделало, скажем так, ставку на приемные семьи, на семейное устройство детей-сирот. Было принято решение очень правильное, о котором уже давно говорили и бились многие, о том, что дети должны воспитываться в семье. Знаете, вот я люблю сравнивать, что вор должен сидеть в тюрьме, а ребенок должен воспитываться в семье — вот такой просто закон. И государство наконец-то пришло к этой логике того, что, в общем, даже без всяких сантиментов, а чисто экономически вот выгодней платить какую-то сумму денег, вознаграждение, приемной семье, нежели содержать ребенка в детском доме пожизненно, а потом и пожизненно дальше в разных государственных учреждениях, включая тюремные. Потому что у нас очень часто выпускники детских домов, как известно, совершают преступления и отправляются в места не столь отдаленные. И уж как гораздо правильней для ребенка и для общества, чтобы ребенок все-таки воспитывался в семье, получал те базовые, набор каких-то знаний о жизни и, самое главное, ту любовь, которую может дать только семья и никакая самая лучшая институция не может это дать. И вот это произошло, и когда стала собираться уже такая большая масса приемных родителей, стали возникать проблемы, которые нужно было обсуждать, с 2013 года мы стали проводить, вот наша организация инициировала проведение таких форумов приемных семей, и мы их стали проводить. А в 2020 году, когда началась пандемия, стали проводить эти форумы в модном нынче онлайн-режиме, и оказалось, что это очень интересно, потому что безграничное количество участников может принять в этом участие.

В. Рулинский

— Больше тысячи у вас, да?

А. Попов

— Ну у нас больше четырех тысяч человек принимает участие ежегодно, с 2020 года.

В. Рулинский

— Вся страна, да.

А. Попов

— И мы проводим эти форумы не как стандартные мероприятия — там два-три рабочих дня, а по пять дней, а еще ночами, есть такой формат...

В. Рулинский

— Для Владивостока что ли?

А. Попов

— Во-первых, да, они уже проснулись, часть страны еще не легло, а часть уже проснулась. А есть такой формат очень интересный. Мы проводили однажды форум в Сочи, и ну там хорошо, море, это в октябре, правда, было. И мы заметили, что вот официальная программа закончилась, а люди все равно не расходятся и как-то вот они группируются, и уже вечер, а все что-то сидят и обсуждают. И нам пришла в голову идея: а давайте просто еще попросим в гостинице, чтобы нам дали какой-то зал, и просто людей, там погода испортилась, и чтобы людей просто собрать, просто пусть бы они собирались где-то. И оказалось, это самое интересное, когда люди начинают обсуждать вообще не нашу повестку, которую мы создали, форума, а просто стали обсуждать между собой свои проблемы. И самое что меня потрясло, стали находить десятки всяких решений. Вот одни говорят: у нас вот такая проблема, а другие говорят: о, да я знаю, как решить, да вот это вот мы так вот решили. А нас вот в таком-то в регионе есть проблема — а мы в этом регионе знаем, у нас есть знакомые приемные семьи, они вам помогут. И это очень полезный такой формат. И когда мы проводили в 2020 году форум, мы долго думали, уже знали проблемы, с которыми приемные семьи выходят, и мы как-то интуитивно, наверное, к этому пришли, какой может быть у приемных семей, которые сталкиваются с трудностями, практически все семьи сталкиваются с трудностями, какой ресурс. И вот мы дошли к тому, что вера — это ресурс для приемных семей. На Радио ВЕРА.

В. Рулинский

— Поясните, что это значит.

А. Попов

— Вера как ресурс. Знаете, когда, давайте посмотрим на любого человека, который сталкивается с житейскими, жизненными проблемами — в семье, на работе, где угодно, ну просто вот по жизни, — ну куда человек обращается? Человек нецерковный, скажем так, пойдет к друзьям, к психологу, еще куда-то, а человек верующий пойдет в храм — и найдет там помощь, найдет поддержку. И то же самое мы просто спроецировали, то же самое приемные родители, куда они идут? И мы услышали, узнали, что да, есть приемные родители, которые они вот и в храмах есть, оказывается, священники, и оказалось очень много священников, которые стали приемными сами родителями, они и многодетные, и приемные родители.

В. Рулинский

— Интересно.

А. Попов

— И мы стали эту тему, даже не то что мы стали ее как-то педалировать, она сама стала вот вырисовываться в какую-то отдельную такую историю. И плюс мы знаем, конечно, международный опыт, что очень часто там в странах западных, где процесс усыновления и вообще процедура усыновления уже давно, имеет давние традиции и так далее, она очень часто опирается на церковные структуры. Разных деноминаций причем — есть лютеранские центры усыновления, католические, протестантские, и церковь непременно присутствует в этом процессе, есть традиции, есть молитвы в западных христианских конфессиях об усыновлении и об усыновителях, просто поскольку это некая часть культуры. А вот у нас, я стал думать: вот у нас что же, как же? И оказалось, что у нас это не систематизировано, это нечасто, но это встречается. И, в общем, очень много приемных семей есть, которые верующие, которые стали подтверждать и говорить: да, для нас вера, конечно, ресурс. Мы сталкиваемся с проблемами, и они описывают проблемы — никаких сверхъестественных проблем не оказалось, каких-то чисто православных проблем приемных семей, это, в общем, проблемы одинаковые, но помощь и ресурсы помощи люди находили в Церкви, в вере, в молитве, в помощи священников. И это было очень важно. И еще мы узнали другую крайность, с которой стали разбираться вместе, это что многие к нам стали обращаться, говорить: а нас батюшка не благословляет на усыновление или приемное родительство. Это отдельная большая тема, о которой можно поговорить. И сложилось даже, вот ко мне стали обращаться довольно часто с таким вопросом: а что, правда ли, что Церковь не благословляет приемное родительство? Об этом Александра Суреновна, наверное, лучше расскажет, это опровергнет, но такое есть. И я скажу свое мнение по этому поводу.

В. Рулинский

— Ну интересно, да, тема так немножко от православного форума приемных семей перешла к теме, почему конкретные священники не благословляют приемных родителей. И, Александра Суреновна, я так понимаю, что у вас есть на этот счет какое-то мнение, да, судя по тому, что Армен какую-то заготовку, видимо, заранее...

А. Попов

— Нет, я не только заготовку, я просто хотел уже дать себе умолкнуть и передать слово Александре Суреновне, а то я оккупировал микрофон.

А. Аракелова

— Ну нет, на самом деле могут быть разные совершенно причины, почему не благословляют. Например, по неведению, например, не зная, что это за тема, считая, например, до сих пор еще как бы есть люди, которые считают, что в детском доме ребенку тоже неплохо живется и, в принципе, а зачем как бы.

В. Рулинский

— Я думаю, что таких людей, мне кажется, не так чтобы сильно мало, тех людей, кто считает, что в детском доме дети всем обеспечены, с утра до вечера о них заботятся, кормят и все такое.

Т. Ларсен

— Не знаю, мне кажется, наоборот. Ну как бы среди священников точно таких людей мало, которые так думают.

В. Рулинский

— Ну среди священников, я надеюсь, не так много, но все-таки. Среди обычных людей чаще.

А. Аракелова

— Но тем не менее, да, может быть, есть.

А. Попов

— Я с удивлением столкнулся с тем, что...

А. Аракелова

— Есть наоборот, оттого что они очень, может быть, хорошо понимают, что насколько это сложное дело, и видя конкретную семью, понимают, что это, может быть, не по силам им, они не благословляют и правильно делают. Потому что брать на себя какой-то непосильный крест, конечно, не нужно, и они могут в этом смысле там как-то помочь и подсказать правильное решение, зная эту семью, зная ее ситуацию. Какие еще могут быть причины? Ну наверное, вот это основные, да, какое-то может быть незнание, то есть не то что убеждение, что в детском доме лучше, а просто как бы не зная эту тему, опасаются, скажем, да, что-то советовать.

Т. Ларсен

— Что что-то не так будет с ребенком, и они не справятся с ним, да?

А. Попов

— Чаще всего.

Т. Ларсен

— Есть же на самом деле такой стереотип, что если ребенок в детском доме, то это обязательно какая-то плохая генетика, что это какие-то маргинальные родители, и неизвестно, где это выстрелит. Вот эту степень невежества я довольно часто встречаю среди людей.

А. Попов

— Слушайте, не надо быть для этого даже священником, а я думаю, что у Александры Суреновны таких случаев было много, у меня шатких случаев много, когда обращаются люди и говорят: вот мы хотим усыновить ребенка. И ты начинаешь с ними говорить, и ты понимаешь, что люди не представляют себе, что это такое. А тема усыновления, она вообще очень богата шаблонами, стереотипами и мифами. Ну первый миф — это то, что в детских домах, которые серые, ужасные, с решетками на окнах, ходят дети в одинаковой одежде, которые живут впроголодь, у которых нет игрушек, и которым на Новый год ничего никто не дарит, и у них нет телефонов. И вот мы сейчас их спасем из этого ада, подарим им телефон, и они нас будут всю жизнь благодарить. И мы будем жить, и они будут о нас заботиться, и мы будем жить с очень благодарными нам детьми, которые понимают то, что...

Т. Ларсен

— Какие мы классные.

А. Попов

— Какие мы классные, что мы их спасли.

В. Рулинский

— Это программа «Делатели» на Радио ВЕРА. Мы говорим с Арменом Поповым Александрой Суреновной Аракеловой о вопросах помощи детям-сиротам. Это был первый миф, дорогой Армен. А второй миф?

А. Попов

— А второй миф... Ну их много. А второй миф, что в детских домах много детей, это девочки желательно...

В. Рулинский

— Голубоглазые.

А. Попов

— Желательно до пяти лет, голубоглазые, их родители умерли в один день в авиакатастрофе или автокатастрофе, а до этого они были ну минимум доцентами Московского государственного университета. И бабушки, и дедушки их тоже, к сожалению, умерли, но они тоже были академиками Российской академии наук. И вот мы таких детей, конечно, вот они попадут в достойную семью, с солидными соседями, и у них солидная генетика, и все у нас будет хорошо и прекрасно. Это такой.

В. Рулинский

— Так, это мифы. А реальность?

А. Попов

— А реальность заключается в том, что у нас почти девяносто процентов детей, находящихся в банке данных, которых вообще можно усыновить или взять в приемную семью — дети старшего возраста, то есть это дети-подростки. Это дети с серьезными заболеваниями — то есть это дети-инвалиды, и это дети — братья и сестры, то что называется дети-сиблинги, это братья и сестры. То есть ты видишь девочку с бантиками, ей пять лет, но у нее еще...

Т. Ларсен

— Но в нагрузку к ней идет...

А. Попов

— Четыре брата — 13, 15 и 17.

Т. Ларсен

— Да, а у нас, по закону, нельзя их разлучать.

В. Рулинский

— Хотя недавно я видел, знаю случай, когда мои знакомые, они взяли трех приемных детей, а их тоже знакомые, тоже из города Москва (они из Хабаровского края брали) взяли двух братьев и сестер. И, получается, всего было пять и разделили на три, два — на две семьи, которые друг с другом были знакомы. Такое все-таки иногда бывает, получается.

А. Попов

— Ну там надо смотреть, там есть некоторые нюансы. И сейчас несколько, не то что, я не хочу сказать хитрят, но ищут выход. Потому что действительно, ну представьте...

Т. Ларсен

— Адаптируют, скажем, да.

А. Попов

— Да. Ну слушайте, есть реальность, вот есть семья — пять детей. И ты понимаешь, что они никогда не попадут в семью.

Т. Ларсен

— Если только они не встретят Светлану Феодулову, которая усыновила пять детей из одной семьи.

А. Попов

— Ну вот если только.

В. Рулинский

— Да, и отца Феодосия Амбарцумова, который 16 усыновил с инвалидностью.

А. Попов

— Одновременно.

В. Рулинский

— Да, у него в разное время, но так.

А. Попов

— Но не из одной семьи.

Т. Ларсен

— Нет, а эти и вот они же взяли пять человек из одной семьи.

А. Попов

— Ну это, конечно, исключение, и здесь это действительно удивительные люди.

Т. Ларсен

— Конечно, потрясающие.

А. Попов

— И я всегда говорю, что не повторяйте этот трюк, он выполняется профессионалами. Для этого надо быть самим особенными людьми.

Т. Ларсен

— Конечно.

А. Попов

— Это факт. К сожалению, эти дети виноваты лишь тем, что у них есть братья и сестры, и они лишены возможности оказаться в семье. И это прискорбно. И поэтому специалисты, понимая там, там ищут какую-то возможность, какую-то лазейку, как, условно, эту семью разделить. Это возможно, если это не противоречит интересам детей, это там по решению суда это делается. Но это очень сложная история.

Т. Ларсен

— Но послушайте, но мне кажется, вот смотрите, мы с вами говорим про сложности приема детей в семьи, а не про сложности жизни детей в детских учреждениях — это же уже какой-то позитивный тренд, что, насколько я понимаю, количество детских учреждений сиротских сокращается или они как-то сильно преображаются, либо в какие-то семейные, да, семейного типа. Либо вот, насколько я понимаю, существуют еще такая проблема с детьми, которые находятся в приюте, при том что у них есть семья. И, может быть, даже они из семьи не изъяты, но по какой-то причине они не могут жить в своей семье. Или я ошибаюсь, и все равно изымают из семьи опека?

А. Аракелова

— Нет, совершенно справедливо. Сейчас и в государственных детских домах вот говорят про такую цифру: 30% — это родительские дети, которые находятся по заявлению родителей, и там трудная жизненная ситуация, еще какие-то моменты. И эти дети никак не учтены в статистике в том числе. То есть когда мы говорим, что у нас там около 40 тысяч сирот сейчас в стране, мы не учитываем еще 30% тех, кто там живут, не имея статуса сироты — то есть их гораздо больше, получается, и не могут быть усыновлены, и под опеку.

Т. Ларсен

— То есть еще в более худшем состоянии.

А. Попов

— Чтобы мы понимали, я просто дополняю Александру Суреновну, чтобы было понятно. Мы приходим в детский дом, в детском доме 100 человек детей, из них процентов — ну по-разному, — где-то 30, а где-то 70, — это родительские дети, которые там находятся по заявлению родителей. И с ними ничего нельзя сделать. Их нельзя взять в приемную семью, они не сироты. Им оказывают государственные социальные услуги — их там кормят, поят...

А. Аракелова

— Они такие скрытые сироты.

А. Попов

— Но фактически это дети, растущие в детском доме.

В. Рулинский

— Без семьи, получается.

А. Попов

— Они растут в детском доме.

В. Рулинский

— Более того, и у них, я так понимаю, нет возможности претендовать потом, по окончании детского дома, на положенную от государства сироте квартиру, все необходимые льготы.

А. Попов

— Нет, у них нет статуса сироты.

В. Рулинский

— Вот. Ну и, значит, они не могут даже претендовать, что вместо пьющей мамы или что-то подобное, они могут попасть в нормальную приемную семью, они просто не имеют права такого.

А. Попов

— Абсолютно точно. Это очень грустная история. Поэтому приемное родительство — это замечательно и это очень важно, я это уже 30 лет этим занимаюсь, всячески поддерживаю. Но приемное родительство — это просто один из инструментов по вытаскиванию детей из этой сиротской системы. Но второе — очень важная история, — это недопущение детей в эту сиротскою систему. Потому что мы как бы из бассейна, это как бы бассейн с переливающейся водой: мы переливаем, а все время поступает. И здесь вопрос, как работать с этой семьей.

В. Рулинский

— Конечно, чтобы не допустить.

А. Попов

— Чтобы не допустить. И мы выявляем тоже, это видно, очень часто, к сожалению, есть недоработки со стороны органов опеки. Выявили, что семья проблемная, ну и органы опеки идут по такому принципу: ну мы вас не будем лишать родительских прав, чего уж, но давайте ребеночка вот мы — и начинают убеждать эту не сильно адаптированную к жизни семью, пьющую семью, не имеющую работы, причем часто многодетную, у них там пять-шесть детей, говорят: ну что вам мучиться, давайте мы у вас, государство, прокормит, оденет, обует. А вы — пожалуйста, приходите, навещайте ребеночка, у вас же никто не отбирает, в любой момент можете и забрать.

В. Рулинский

— А как правильно было бы поступить?

А. Попов

— Ну я даже, вы знаете, так, я буду плохим полицейским, я вообще с прагматической точки зрения буду смотреть, забыв о том, что где есть интерес ребенка, и национальный такой. Я просто абсолютно с прагматической точки зрения. Представляете, государство на себя какую берет ношу финансовую, тратя сколько денег на содержание этого ребенка в государственном учреждении? Это же там совокупность всего — отопление, электричество, питание, одежда, зарплата сотрудников...

Т. Ларсен

— Образование.

А. Попов

— Образование, налоги на все, всю вот эту историю. И я не скажу, что эти деньги отдать этой семье, потому что семья скорее всего проблемная, она просто деньги пропьет, извините, но развивать такие социальные технологии, как эту семью поддерживать. По-настоящему поддерживать, не просто им давать деньги, а как ее поддерживать, как решить ее проблемы, сделать так, чтобы ребенок остался в семье.

В. Рулинский

— Но таких проектов очень мало, такой поддержки семьи.

Т. Ларсен

— Ну а как? Они же не хотят.

А. Попов

— По-разному бывает.

А. Аракелова

— Иногда и принуждают к этому те же органы опеки. Если они ставят на учет семью, обязана семья как бы сотрудничать по преодолению вот этой трудной ситуации. Тогда они, как бы если они хотят ребенка все-таки оставить, если есть такая как бы, да, мотивация у родителей, вернуть ребенка или как-то не допустить изъятия, то обязаны они сотрудничать, в этом смысле как бы у них нет выбора. Но есть большая категория семей таких же вот, в трудной жизненной ситуации, когда тоже большой риск того, что ребенок останется сиротой, которые добровольно, наверное, могут пойти на вот эту работу с семьей, учитывая, что опять же риск всегда впереди у них того, что у них заберут ребенка. И сейчас вот так-то активно все-таки развивается эта история работы с кровной семьей, в том числе и многие фонды хорошо как-то вот научились, по крайней мере они как-то уже поставили это вот уже на такую вот системную работу с кровной семьей, по недопущению вот этой ситуации, когда ребенок уже попадет в детский дом или возвращают ребенка из детского дома. Поэтому то есть два варианта — либо это принудительная такая работа, либо это добровольная работа. И там действительно есть такие технологии, которые, когда семья полноценно как-то участвует в этом процессе, это не то что вот, так сказать, им навязывают эту помощь, а они просто выполняют просто часть своей как бы работы, семья, часть своих там обязанностей по преодолению этой ситуации и им помогающая организация.

Т. Ларсен

— А давайте все-таки обозначим действительно вот полюса. То есть даже в проблемной семье предпочтительнее, чтобы ребенок оставался с семьей, чем был изъят в благополучное учреждение?

А. Аракелова

— Да.

Т. Ларсен

— Ну я понимаю, семью, в которой, например, вот я знаю, в Коломне отец Вадим Маркин, у него детский приют, и там вот такие ситуации у него, я точно знаю, рассказывал про одного ребенка: у мамы онкология серьезная и мама лечится, и двое маленьких детей, и она одна — все, у нее вообще нет помощи, поэтому дети в приюте. Это понятно, что в этой ситуации как бы это вынужденная мера, но тем не менее, если бы была возможность остаться с мамой, было бы классно, потому что мама в порядке, ну просто она очень сильно заболела. Но если мы имеем дело с семьей, где действительно взрослые ведут асоциальный образ жизни, являются дурным примером, а может быть, даже там источником опасности, агрессии какой-то, насилия для ребенка, неужели предпочтительнее, чтобы как бы попытаться наладить жизнь такой семьи, что вовсе не гарантировано, чем просто в безопасности изъять ребенка и все?

А. Аракелова

— Нет, ну конечно, если есть угроза как бы ребенку в семье, конечно, прямая угроза какая-то, конечно, мы изымем.

Т. Ларсен

— Есть угроза, просто дурное воспитание и дурной пример.

А. Аракелова

— Тут надо как-то понимать, насколько.

Т. Ларсен

— Вот я хочу разобраться.

А. Аракелова

— Просто дурное воспитание, или дурной пример, или вообще там небрежение обязанностью родительской, не осуществляется там должный уход, да, за ребенком, и есть риск его там, то есть в том числе и это кормят, там одевают, образование, то есть обязаны — это как бы одна история. Если это просто плохое влияние — с нашей, это мы же оцениваем, что они дурно воспитывают. Но если все-таки это семья и нет угрозе жизни, то, конечно, такую семью надо максимально поддержать и помочь им воспитывать своих детей. А не идти сразу там путем забирания ребенка и брать на себя такую высокую, так сказать, обязанность — воспитать его вместо этих дурных родителей.

Т. Ларсен

— Вы знаете, просто я вот здесь как плохой полицейский выступлю, потому что ведь есть же такие дисфункциональные взрослые, которые взрослыми не стали, которые о себе-то позаботиться не в состоянии, а тут у них еще многодетные дети. И я даже не говорю там о каких-то совсем маргинальных вещах — возлияния какие-то или наркотики, — понятно, что это опасно для ребенка. Ну вот просто они ничего не делают в этой жизни, они никем не стали, у них нет работы, у них нет никаких целей, никаких устремлений, они ничего не умеют, не умеют воспитать.

В. Рулинский

— Выплаты еще на детей получают.

Т. Ларсен

— Они не умеют накормить, они не умеют одеть. Ну то есть вот какие-то вот просто реально неполноценные люди, не выросли в зрелых взрослых, то есть не повзрослели.

А. Аракелова

— То есть можно ли им доверять воспитание детей?

Т. Ларсен

— Да, можно ли доверять воспитание детей или государство воспитает их лучше?

А. Попов

— Ну слушайте, а мы знаем огромное количество примеров и из классической литературы, из современной, из фильмов, из жизни, где дети, выросшие в замечательной полноценной семье, с обеспеченными родителями, с родителями с высшим образованием, с пресловутыми профессорами МГИМО, или МГУ, или силовых ведомств, где дети вырастают мерзавцами. Вспомните фильм «Ворошиловский стрелок». Поэтому где этот водораздел, и где эта гарантия, умеет этот родитель кормить или... Если он умеет любить...

Т. Ларсен

— Этого уже довольно.

А. Попов

— Я думаю, что все хорошо.

Т. Ларсен

— А в остальном мы можем помочь, да.

А. Попов

— И если он не представляет реальную угрозу, если он не напивается до свинячьего состояния и начинает там об ребенка окурки гасить... Ну это очень тонкая грань, понимаете, для этого нужно иметь, понимаете, очень высоко профессиональных социальных работников, которые могут это оценить. И я им не завидую. Потому что это действительно очень тонкая грань: сегодня он окурки не тушит о ребенка, а завтра будет тушить. И завтра этому социальному работнику скажут: а куда вы смотрели? Куда смотрела опека, что же вы раньше не изъяли? А если изъять сейчас, то скажут: опека что, обалдела? Вторглась в семью, изъяла ребенка из семьи, вместо того чтобы сохранять и помогать семье. Поэтому очень тонкая история, которая действительно для профессиональных специалистов, которых маловато. Дай Бог, чтобы они были, и дай Бог, чтобы вот с этим учились справляться. Но мы уже сдвинулись, как я считаю, что вот за последние там десять лет уже прошли очень большой путь от того, что раньше был замечательный социальный инструмент: изъять ребенка и семью лишить родительских прав.

Т. Ларсен

— Точка. И все.

А. Попов

— И все. А сейчас все-таки есть вот эти, вот из черно-белого все-таки появились эти нюансировки, эти оттенки. Да, уговорить в детский дом, но не лишать родительских прав. Да, что-то делать, но будущее затем, конечно, что мы будем разрабатывать, я говорю «мы» здесь — это и НКО, и государство и, конечно, я думаю, что Церковь. И Церковь должна, и для меня это большая радость, что настолько сейчас Церковь демонстрирует свою открытость для этого и помощи детским домам, и помощи не только детским домам, а приемным родителям и помощь вот этим семьям, которые на грани находится. Я думаю, что вот за этим будущее. И тогда мы будем говорить, что у нас не только меньше сирот, но и в детских домах стало меньше населения детского. Вот это очень важно.

В. Рулинский

— Это программа «Делатели» на Радио ВЕРА. Мы говорим. с Арменом Поповым, руководителем Центра развития социальных проектов, основателем портала «Усыновите.ру» и Александрой Аракеловой, руководителем Центра по вопросам семейного устройства и церковного попечительства о детях при Синодальном отделе по благотворительности. Я Василий Рулинский, пресс-секретарь Синодального отдела по благотворительности.

Т. Ларсен

— Я Тутта Ларсен. Мы вернемся через минуту.

Т. Ларсен

— Вы слушаете проект «Делатели» на Радио ВЕРА. С вами Тутта Ларсен...

В. Рулинский

— И Василий Рулинский, пресс-секретарь Синодального отдела по благотворительности. У нас в гостях сегодня Армен Попов, руководитель Центра развития социальных проектов и основатель портала «Усыновите.ру», и Александра Аракелова, глава Центра по вопросам семейного устройства и церковного попечительства о детях при Синодальном отделе по благотворительности. Александра Суреновна, мы вот это длинное название вашего центра, который вы возглавляете, упомянули неслучайно. Он создан был, этот центр, совсем недавно, по благословению Святейшего Патриарха, это решение Священного синода — то есть системно так Церковь занимается этой тематикой, вы курируете этот вопрос в Церкви. И, собственно, важно, да, понять, а собственно, главная-то ваша цель какая, что вы хотите, чтобы изменилось в Церкви и в какую сторону?

А. Аракелова

— Действительно, наверное, у нас в Церкви мы немножко отстаем в этом смысле от государства, где за последние годы, как вот говорил Армен, сильно ситуация поменялась, и сейчас в детских домах нет уже здоровеньких маленьких детишек, они все-таки растут в семьях, остались сложной категории. У нас сейчас, наверное, в Церкви, может быть, преобладает такая форма, которая была актуальная, наверное, в 90-е годы — когда детей собирали голодных с улиц, чтобы спасти им жизнь, собирали их в приюты детские, часто это были приюты там при храмах, при монастырях, и действительно там детей просто, наверное, спасали, да, таким образом, воспитывали. Но вот за это время сильно, в общем-то, изменилась у нас ситуация. И сейчас уже понятно, как устраивать детей в семьи, как поддерживать эти семьи. Конечно, не везде это все работает, но тем не менее уже много накоплено в этом смысле знаний и понимания этой ситуации. И хотелось бы нам, чтобы в Церкви у нас все-таки вот семейное устройство, то есть в первую очередь устройство детей в семьи и поддержка семей, которые взяли детей, она тоже была как бы таким основным, да, наверное, направлением.

Т. Ларсен

— Да, об это Святейший Патриарх сказал как раз.

А. Аракелова

— Да, конечно.

Т. Ларсен

— На нашем общецерковном съезде по социальному служению в ноябре как раз в своем слове отметил это особенно, что главная цель — именно семейное устройство сирот, главная цель всех церковных учреждений, всей заботы Церкви о детях-сиротах.

А. Аракелова

— Ну да, то есть, конечно, нам хочется, чтобы церковные проекты наши, которые у нас есть и помогают детям в разных видах и формах, они все-таки были нацелены на поддержку семей, которые либо берут детей, либо вот действительно, где есть риск попадания детей в учреждения. И у нас таких проектов довольно мало сейчас, где целенаправленно помогают детям-сиротам и приемным семьям, но, конечно, в них есть большая нужда такая. Потому что приемные родители, кандидаты в приемные родители, православные, они как-то ищут поддержку, наверное, в первую очередь в церковной среде, и не находят ее, потому что просто ее нет.

Т. Ларсен

— Потому что нет методологии, нет институтов, которые вот...

В. Рулинский

— Нет организаций таких?

В. Рулинский

— Методология-то, в принципе, есть. Нет просто людей на местах, таких учреждений на местах.

А. Аракелова

— Да, не хватает, может быть, вот таких инициативных людей, которые готовы вот на себя на местах эту деятельность.

Т. Ларсен

— При приходах?

А. Аракелова

— Да, при приходах — те же сообщества приемных родителей, клубы приемных родителей — очень важная такая форма взаимодействия поддержки и тех же приемных семей. И вообще родительские такие клубы, где такая поддерживающая среда, они могут быть при приходах. У нас есть замечательные батюшки, приемные отцы, которые могут вокруг себя, и некоторые так и делают, создавать такие как бы сообщества и поддерживающую среду.

В. Рулинский

— Ну да, получается какая-то все-таки диспропорция. Вот мы знаем про две Школы приемных родителей, православные школы, которые работают в Москве — при Марфо-Мариинской обители милосердия в Москве, достаточно долго работает уже, по-моему, больше десяти лет, и лицензирована государством эта школа, она готовит приемных родителей. И есть в Петербурге — при Александро-Невской Лавре, вот отец Феодосий Амбарцумов как раз ее создал. Ну и все, получается, две школы на всю страну. Православная Церковь, наверное, могла бы инициировать больше и могла бы более системно именно выстраивать эту работу. Я так понимаю, что это ваша сейчас как раз задача.

Т. Ларсен

— Ну а тут вопрос, зачем? Потому что так-то ведь Школы приемного родительства везде существуют — и государственные, и какие-то некоммерческие организации их организуют. Что именно православная семья ищет в особой православной Школе приемного родительства того, что ему не дадут в светской школе?

А. Аракелова

— Ну действительно тут как бы два момента. Почему именно, например, в православную школу у нас такая очередь.

В. Рулинский

— А какая очередь, там много людей, да?

А. Аракелова

— Ну там, может быть, даже про два года идет речь.

Т. Ларсен

— Ого.

А. Аракелова

— То есть вот сколько они потоков...

В. Рулинский

— На два года вперед, ничего себе.

А. Аракелова

— Ну были такие цифры недавно еще, то есть большая очередь. Но здесь важно, что чем отличается, например, православная Школа приемных родителей от неправославной — тем, что там работают, вообще психологи ведут эту школу, да, это основные как бы сотрудники этой школы, кто взаимодействует с родителями — это верующие православные люди, система ценностей которых является все-таки христианской, и это важно для тех, кто обращается именно в православную школу. И потом очень важно, что те, кто проходят ее, вот именно православную школу, они не теряют связи, они потом получают сопровождение именно вот в православном, скажем, центре с теми же психологами, батюшками, которые тоже там преподают. И они получают, наверное, вот на свой запрос ответы соответствующие. И это один момент.

Т. Ларсен

— Батюшка есть.

А. Аракелова

— Да, есть батюшка.

Т. Ларсен

— Это большая разница.

А. Аракелова

— Есть батюшка, да. И второй момент, что насколько мы сейчас вот общаемся с регионами, выясняем, где какая вот подготовка есть приемных родителей — уровень Школ приемных родителей в регионах, где-то чуть поглубже, чем там большие, крупные города, очень и очень плохой, прямо скажем, низкий. Потому что приходят оттуда люди, которые попадают там в какие-то наши, говорят: ну как будто и не было ничего. То есть, к сожалению, у нас качество страдает, хотя есть стандартные программы...

В. Рулинский

— Ну у нас — в смысле в государстве, да, в государственной школе?

А. Аракелова

— Да, в государстве этот уровень низкий достаточно. Ну может быть, более в таких отдаленных пунктах.

В. Рулинский

— Не в столице.

А. Аракелова

— Поэтому есть просто даже запрос на качественную школу.

В. Рулинский

— Да, кстати, Сергей Собянин вручал премию православной Школе приемных родителей при Марфо-Мариинской обители как лучшей Школе приемных родителей города Москвы несколько лет назад.

А. Попов

— Премию «Крылья аиста».

В. Рулинский

— Да, которую Армен Попов и придумал.

А. Попов

— Я ее в свое время придумал, и теперь у нас мэр Москвы вручает, и это очень здорово. И я дополню Александру Суреновну, что их просто, Школ приемных родителей, еще и не хватает. Помимо качества, их количественно не хватает, поэтому с ними действительно существует дефицит и, конечно, запрос большой на качество.

В. Рулинский

— Ну и получается, что у нас вот, как Александра Суреновна сказала, в 90-е годы как вот было, по накатанной: при монастырях приют создать, детишек, значит одеть в униформу, чтобы они песенки пели по заявлению родителей, без всякого статуса. И некоторые думают, что и сейчас такие форматы хорошие, правильные. Вот часто даже я рекламу встречаю в Яндексе — там какие-то православные эти приюты для детей собирают деньги: помогите, спасите. И я так понимаю, что это пользуется спросом, потому что раз на рекламу есть деньги.

А. Попов

— Это работает на стереотип. Вот приют, и вообще все это вот: сирот главное что? Накормить, обуть одеть. Но это, слушайте, это базовые вещи, с которыми прекрасно справляется государство — у нас дети не ходят ни в одном государственном детском доме голодные, разутые, раздетые. И у нас избыток в детском доме игрушек и гаджетов, которые получают дети. У нас очень часто случается ситуация, когда берут ребенка из детского дома в приемную семью, и ребенка постигает разочарование, потому что там нет столько гаджетов, развлечений, их не водят в цирк, в театр, как в детдоме.

Т. Ларсен

— Серьезно?

А. Попов

— Не водят в театр, цирк.

В. Рулинский

— И не выполняют любой каприз.

Т. Ларсен

— Еще заставляют за собой кровать убирать, да, и посуду мыть.

А. Попов

— У меня есть замечательная история про это. Значит, у нас один из наших проектов — это мы помогаем творчески одаренным детям, детям-сиротам из детских домов, поступить в творческие колледжи или вузы. И у нас замечательная девочка есть, это несколько лет назад было, ей 15 лет, наверное, было, и она в приемную семью должна была попасть. И у нас с ней сложились уже такие какие-то доверительные отношения, она со мной по каким-то вопросам жизненным там с чем-то советовалась. Мы ее готовили для поступления в театральный колледж. И она ко мне приходит и говорит: Армен Гагикович, вы знаете, все, меня берут в приемную семью, так здорово, все хорошо. И она хочет пойти, и я говорю: как это здорово, замечательно.

В. Рулинский

— Сколько лет ей?

А. Попов

— Ей 15 лет, значит, в общем, сознательная уже девушка вполне себе.

В. Рулинский

— Да, уже девушка.

А. Попов

— И через какое-то время, там недели через две или три, я у нее спрашиваю: Лен, ну как там? Она говорит: ой, сейчас закончатся занятия, я к вам зайду, там такое... Я, значит...

Т. Ларсен

— Напрягся.

А. Попов

— Напрягся уже, да, как-то. И она заходит, я говорю: ну что там? Говорит: вы себе не представляете, что там. Меня такое заставляют делать... Я говорю: Лена, садись, рассказывай. И я думаю: ну все, вообще тревога, сейчас будем записывать. Я говорю: ну Леночка, что? Меня там заставили... мусор выносить! А ребенок, и она, для нее это оскорбление было, что ее заставили выносить мусор. Я говорю: Лена, ну как, мы все выносим мусор. Так ну мусор на помойку я выносила! Я говорю: ну Лена, ну это как, жизнь нормальной семьи так происходит. А для ребенка из детского дома это оказалось оскорбительным. Она была унижена этим. Вот удивительно, как по-другому это строится. И у нас —сейчас я, простите, закончу, — у нас есть целая, ну в профессиональном сообществе, те кто работают с детскими домами и так далее, есть уже такие байки просто. У нас все спонсоры возбуждаются перед Новым годом. И это выглядит так, что они звонят директору детского дома и говорят: ну мы вам сейчас привезем там 5 плазм, 60 килограммов конфет и 20 телефонов. И директора детских домов очень часто говорят: знаете, у нас — это правда, что у нас на складе там 44 плазмы, еще с прошлых годов, ставить некуда, у нас все дети с телефонами, и от конфет у нас там уже диатезы, которые невозможны. Нам нужна другая помощь. Сейчас сиротам нужна другая помощь. А вот про это все забывается.

В. Рулинский

— Другая — какая?

А. Попов

— Ну а здесь много можно говорить. Но сиротам нужна помощь в их адаптации, в их профориентации, понимание того, как их, если мы говорим о детях старшего возраста, да, которых нельзя устроить в семью. Помощь сиротам нужна одна — им вообще в семью надо. И в семью правильную. И для этого нужно, чтобы были правильно, грамотно работающие социальные работники, которые бы грамотно и правильно работали в Школах приемных родителей, которые бы правильно и грамотно готовили приемных родителей, которые грамотно бы проводили вот это вот соединение приемной семьи и ребенка, чтобы мы перешли — я надеюсь это перейдет уже, есть к тому тенденция, чтобы мы перешли от принципа «семье ребенка», к принципу «ребенку семью».

В. Рулинский

— Это программа «Делатели» на радио «Вера». Мы говорим с Арменом Поповым, руководителем Центра развития социальных проектов и основателем портала «Усыновите.ру», и Александрой Аракеловой, руководителем Центра по вопросам семейного устройства и церковного попечительства о детях при Синодальном отделе по благотворительности.

Т. Ларсен

— Ты сказал словосочетание «правильная семья». А как, по каким критериям это определяется?

А. Попов

— Это же очень просто. Очень часто у нас бывает, это всегда драматично — возвраты. А они происходят по разным причинам. Но очень часто они происходят по банальным причинам. Вот для этой замечательной семьи, вот есть пословица: не два сапога пара. Замечательная семья — потенциально ресурсная, нормальная приемная семья. И ребенок — ребенок как ребенок, нормальный ребенок. Но если знать просто устои, психоэмоциональный фон и принятые традиции в этой семье, то именно этот ребенок именно для этой семьи совершенно не подходит. Ребенок гиперактивный, а это уже люди ну возрастные...

В. Рулинский

— 50+.

А. Попов

— Ну даже они могут быть, ты знаешь, и 35+, но они уже, их интересы, сфера их интересов иная. А есть семья, может быть, и 50+, но они спортивные, активные, они любят вообще ходить на велосипедах прогулки и все время куда-то движутся и так далее, и для них вот этот ребенок — абсолютно идеальное сочетание. Это очень банальный и очень простой пример. Или в семье есть собственные дети...

Т. Ларсен

— Того же возраста.

А. Попов

— Того же возраста. А что почему-то чаще делают, очень часто делают ошибку: дети, свои дети младшего возраста, принимают детей старшего возраста...

Т. Ларсен

— Иерархия в тартарары.

А. Попов

— И там все нарушается. И это просто, мне кажется, для этого не надо быть ни психологом, ни большим специалистом, чтобы чисто житейски это понять.

В. Рулинский

— Вы знаете, я еще все-таки хотел вернуться к этой теме очень важной, по поводу церковных приютов для детей, которые созданы и многие существуют при монастырях. Александра Суреновна, я так понимаю, что в этом векторе, который вот сейчас уже достаточно давно в нашей стране развивается, в семейном устройстве детей, и в векторе, который именно Святейший Патриарх обозначил, вообще существование этих церковных приютов для детей при монастырях это ну как-то я не очень понимаю, как они могут существовать. Или они все-таки для чего-то нужны? И зачем вообще они нужны и что с ним и делать вообще, можно как-то обозначить?

А. Аракелова

— Ну тут они разные, эти приюты, конечно и у них разные есть такие задачи, которые они решают. Например, есть такая форма, наверное, как школа-пансион, например, при монастыре — ну она, наверное, всегда исторически как-то давно существует, где находятся дети, в том числе из обычных семей, но там есть дети из семей с трудной жизненной ситуации, смешанный такой как бы вариант. Скорее там основная, может быть, функция такое вот образование и воспитание вот детей, как вот в форме школ-пансионов.

В. Рулинский

— Но там же, получается, дети живут годами по заявлению родителей, которые при монастыре как-то послушаются. Ну я, простите, я, может быть, чего-то не понимаю, но, по-моему, это какая-то очень странная ситуация.

А. Аракелова

— Ну вот сейчас, когда все-таки есть, да, есть другие формы, где действительно находятся дети, которые имеют живых родителей, не лишенных прав, но они с этими родителями совершенно не общаются, они совершенно из других регионов могут быть, контакт либо вообще отсутствует, либо он очень редкий, и действительно дети там живут постоянно, без как бы какой-то особой связи с родителями — то есть фактически это детский дом, форма такая. И вот сейчас, когда есть достаточное количество действительно и приемных семей, и все-таки работа с родителями является тоже приоритетом таким, да, и в государственной политике, ну и, конечно, вообще во всем профессиональном сообществе в этом, мы понимаем, что надо как бы определять там, либо ты работаешь с семьей, то есть ты помогаешь не отдельно ребенку, вообще как будто он, ну у него никого нет в принципе. То есть если у него никого нет, он сирота, его надо устраивать в семью. А если у него есть родители, надо что-то решать, либо работать с этой семьей. Если не можешь сам работать, приют не может работать, ну по каким-то разным там обстоятельствам, они только вот с детьми готовы заниматься. Ну тогда есть другие какие-то структуры, которые можно подключать, и они должны как-то работать с семьей. Ну нельзя просто взять и отсечь родителей, считая, что ну вот они...

В. Рулинский

— Асоциальные.

А. Аракелова

— Да, они такие-сякие, и они забыли про этих детей. Но вот если мы берем на себя функцию все-таки помочь детям, да, то мы должны помогать, мы должны рассматривать ребенка как бы в комплексе все-таки.

В. Рулинский

— Хорошо, я так понимаю, что как раз этим центр будет заниматься, что имеющиеся школы-пансионы, приюты ориентировать на работу с кровной семьей и, наверное, на меньшей срок пребывания детей в этих учреждениях.

А. Аракелова

— Ну да. Вообще приютам, по названию даже, ну понятно, они сейчас имеют разные юридические формы и разные названия, но довольно часто это называется социальными реабилитационными центрами, но оно подразумевает временное пребывание ребенка и активную работу реабилитационную, именно такую реальную реабилитационную работу с ребенком, с семьей, с окружением.

В. Рулинский

— Время — это полгода, это год?

А. Аракелова

— Ну по-разному. Вообще за полгода редко когда можно решить эту ситуацию, но год-полтора, наверное, вот ну максимум.

В. Рулинский

— То есть вот эти вот форматы, когда по десять, по пятнадцать лет дети живут в детских церковных приютах, это вообще не норма.

А. Аракелова

— Ну сейчас это, конечно, уже не норма. Потому что ну мы все-таки понимаем, что...

В. Рулинский

— Хорошо, вот нас слушают сейчас огромное количество епархий, люди, которые отвечают за социальное служение, те люди, от которых зависят судьбы вот детей фактически в этих учреждениях. А некоторые, наверное, батюшки думают, что вот, я сейчас начну заниматься социальным служением, организую приют для детей при монастыре, например. Вот можете объяснить вот, например, таким людям, почему там надо, не надо, что вот что им делать.

А. Аракелова

— Ну вы знаете, конечно, ситуации бывают совершенно разные. Иногда действительно временно ребенку нужно где-то находиться, и если такая какая-то есть инициатива этим заниматься, то тут нужно правильно понять, в какой форме это должно происходить, то есть действительно должна быть работа с семьей, и должны быть какие-то обязательно рамки определены временные. То есть мы должны вообще исходить из того, что ребенок не должен жить постоянно вне семьи вообще вот, да. Понятно, что есть категория детей, Армен говорил, которых нельзя там как-то устроить в семью — подростки, еще кто-то, —и, кстати, сейчас действительно довольно много именно подростков в тех же приютах, которых сложно устроить. Но такая идея, что брать каких-то маленьких детей для воспитания в приюте, даже при монастыре, она сейчас, конечно, не должна в головах у людей быть. Сейчас как бы нужно направить силы на то, чтобы помочь семье. Помочь семье как бы либо кровной, если нельзя помочь этой семье, значит, надо как-то искать, значит, замещающую семью.

В. Рулинский

— Приемную.

А. Аракелова

— А если все-таки ребенок, ну если тут опять же подростки, и это не всегда возможно там устроить в семью, то надо понять, что с этими детьми, которые у вас находятся в приюте, вы не должны разрывать отношения с их кровной семьей. Потому что у нас 80-90% детей в приютах — это родительские дети, они не лишены прав, и у них есть как бы семьи. То эта связь с семьей должна как-то осуществляться, и ребенок должен четко понимать, что происходит с его родителями, что там за ситуация. Потому что вот мы сами такие ошибки делали, когда я работала в детском доме. Хотя у нас были дети-сироты, и родители были лишены прав, и мы не обязаны были поддерживать какие-то контакты с родителями. Но мы потом только поняли, когда дети стали выходить, активно общаться со своими, искать своих родственников, общаться, насколько важно. И сейчас вообще в профессиональном вот таком сообществе это уже как бы не подвергается сомнению, что ребенок должен свою историю, понимать четко, он должен...

В. Рулинский

— Знать, откуда он, кто его близкие.

А. Аракелова

— Даже не только и это, и он должен понимать, что сейчас, почему он здесь находится, почему он здесь живет, почему его семья там, и что будет потом. И, в принципе, как бы ну не отодвигать эту тему. Потому что действительно нам многие говорят: а мы родителей как бы вообще на порог не пускаем, они же чего хорошего они там привнесут. И это большая ошибка. Ну понятно, когда там это совсем не в интересах ребенка, но опять же говорю, там надо что-то делать и решать вообще в целом глобально, да, с ребенком, то есть каждый конкретный случай там надо рассматривать. Вообще каждый ребенок — это всегда отдельная какая-то история, и фактически тут таких прямо готовых рецептов нет: вот его либо сюда, в семью, либо сюда, либо вот так. Но мы должны исходить как бы все-таки из понимания того, что он не сам по себе существует, у него как бы если есть семья, то надо прорабатывать вот эту историю семейную, там либо на завершение этих отношений с семей, либо на поддержание просто какое-то. Потому что очень важно, вот даже когда дети ну по той или иной причине живут долго в приюте, если они постоянно поддерживают связь с семьей — ну вот действительно там заболела мама, несколько лет может лечиться там, да, от чего-то, и ну не лишить же ее прав. Ну она любит ребенка, ребенок любит ее. Мы же не пойдем путем таким, что вот, ребенок не живет в этой семье, а мы сейчас эту мать, передадим его в какую-то другую семью. Иногда бывают ситуации, когда вот... Но тогда надо обязательно вот это выстроить взаимодействие с семьей правильно как-то для ребенка. И это психологи этим занимаются, специалисты специальные, и таких людей у нас очень не хватает. И в наших приютах мы хотим тоже этому обучать, как-то налаживать вот эту работу с детьми, которые живут в приютах. И, конечно, работать на то, чтобы не новых таких как бы форм, когда маленьких детей, которых спокойно можно отдать в православную даже, да, вот семью приемную, чтобы их все-таки не забирали приюты. Потому что там очень хорошо их, там не только кормят и одевают, как в детском доме, там очень хорошее дают образование, и есть миллионы каких-то активностей.

В. Рулинский

— Но не дают главного, не дают папу и маму.

А. Аракелова

— Да, миллион активностей, но потом они выходят и — раз, и все перестало нравиться.

Т. Ларсен

— И мусор выносить.

А. Аракелова

— И потом и надо суп каждый день варить ребенку, а еще и с ним надо гулять утром выходить каждый день.

В. Рулинский

— И мужу внимание уделять.

А. Аракелова

— Это же кошмар, это же катастрофа.

А. Попов

— И тут многие наши радиослушатели узнали в себе сирот.

А. Аракелова

— Безусловно. Сейчас это как бы история, что сейчас вообще это мало кто выдерживает. Но у них просто даже нет никакого примера для того, чтобы хоть откуда-то вспомнить, как это бывает.

В. Рулинский

— Будем надеяться, что примеров будет появляться больше, будет появляться больше православных приемных семей и Школ приемных родителей, проектов поддержки кровных семей, для того чтобы детей из семей не изымали. И те приюты церковные и нецерковные, которые существуют, будут, конечно, больше работать над темой именно поддержки кровных семей и станут такими временными центрами.

А. Аракелова

— Да, можно я вот как раз еще раз, мы про семейное все-таки устройство, прямо совсем коротко. Действительно много осталось детей-инвалидов сейчас в детских домах, и у нас церковных детских домах тоже есть дети инвалиды. И есть прекрасный мальчик 13-летний с ДЦП. Конечно, вот звучит это, так сказать, наверное, многих отпугнет, но все-таки если есть православные родители, которые готовы подумать о том, чтобы взять его в семью...

В. Рулинский

— Куда звонить?

А. Аракелова

— Да, вот надо телефон сказать, да?

В. Рулинский

— Ну или какой-то сайт.

Т. Ларсен

— Где найти информацию.

А. Аракелова

— Надо позвонить по телефону 8(905)710-89-98.

В. Рулинский

— Повторите.

А. Аракелова

— 8(905)710-89-98.

В. Рулинский

— Спасибо. И еще одна тема очень важная. Недавно проходил онлайн-клуб приемных семей. Армен, дорогой, расскажите буквально очень коротко, о чем там шла речь?

А. Попов

— Просто то, что мы уже говорили, это очень важно. Мы получили грант фонда «Соработничество» программа «Православная инициатива», и в течение этого года мы проводили еженедельные встречи, как раз вот онлайн-встречи это были, конечно, православных приемных семей, где семьи встречались со священниками, которые сами многодетные приемные родители, с интересными приемными родителями, которые делились своим опытом, с православными психологами, православными специалистами по семейному устройству. И все это показало действительно востребованность и нужность вот этой идеи создания сообщества приемных семей в епархиях, в приходах, у этого есть большой запрос. И венцом как раз этого и стал форум приемных семей, который мы провели недавно, форум православных приемных семей, когда мы аккумулировали очень многие вопросы, и которые звучали в рамках клуба, и форум на это как раз и дал какие-то ответы. Поэтому спасибо еще раз большое фонду «Соработничество», что нас поддержали. Мы будем продолжать это делать и в следующем году тоже.

В. Рулинский

— Спасибо большое. Мы сегодня общались с Арменом Поповым, руководителем Центра развития социальных проектов и основателем портала «Усыновите.ру» и Александрой Аракеловой, руководителем Центра по вопросам семейного устройства и церковного попечительства о детях при Синодальном отделе по благотворительности. С вами были Василий Рулинский, пресс-секретарь Синодального отдела по благотворительности...

Т. Ларсен

— И Тутта Ларсен. Прости, никогда не могу дать тебе постоянно возможности полноценно себя представить.

В. Рулинский

— Все нормально.

Т. Ларсен

— Друзья, спасибо огромное за этот интересный и полезный разговор. Всего доброго. Это Радио ВЕРА и «Делатели».

В. Рулинский

— До свидания.

---

Все выпуски программы Делатели

• «Поддержка детей с инвалидностью». Протоиерей Андрей Савенков
• «Социальная помощь людям в зонах военного конфликта». Наталья Савина
• «Помощь страдающим разного рода зависимостями». Роман Прищенко

---

Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов