«Поэт Алексей Фатьянов». Сергей Арутюнов

Гостем программы «Исторический час» был доцент Литературного института имени Горького Сергей Арутюнов. Разговор шел о судьбе и творчестве поэта, участника Великой Отечественной войны Алексея Фатьянова.

Алексей Иванович Фатьянов прошел войну, участвовал в боевых действиях, был автором слов ко многим известным и всеми любимым песням, был счастлив в браке. Это только краткая особо заметная часть его жизни. Более подробно о перипетиях жизненного пути, радостях и сложностях удивительного человека мы говорили в этой программе.

Ведущий: Дмитрий Володихин

---

Дмитрий Володихин

— Здравствуйте, дорогие радиослушатели! Это Светлое радио, Радио ВЕРА. В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин. И сегодня мы будем рассказывать вам о знаменитом, знаменитейшем поэте послевоенной поры, о поэте-фронтовике и о человеке, который снискал когда-то всенародную любовь, но при этом в литературных кругах мало того, что никакого почёта не получил, никаким пиететом не пользовался, да ещё и, в общем, от своей литературной братии обрёл некоторое количество пинков. Понимаете, так бывает иногда. Народ жалует, а сановные люди не очень. Ну, так бывает иногда. Так что наш поэт — это, можно сказать, народный герой. Итак, Алексей Иванович Фатьянов, автор такого количества известных песен на фронтовую тему, что, Боже мой, я никого бы рядом и не поставил. И в гостях у нас доцент литературного института, глава портала «Правчтение» — Сергей Сергеевич Арутюнов, который собирается рассказать нам об этом человеке, всю его судьбу в подробностях. Здравствуйте!

Сергей Арутюнов

— Здравствуйте!

Дмитрий Володихин

— Ну что ж, давайте мы не будем сегодня приводить никакой визитной карточки, мне кажется, я её более-менее набросал. Традиция, что три-четыре фразы отдаются на то, чтобы рассказать нечто главное, самое важное о портретируемом персонаже. Ну, в общем, это уже сказано, так что начнём от истоков его, от рождения его, воспитания и так далее. Он ведь дитя уже Советской России, притом человек, который не успевал на войну, но всё-таки успел.

Сергей Арутюнов

— Алексей Иванович родился действительно уже в Советской России, в пору Гражданской войны, 1919 год, легко запомнить, 5 марта. Это село называлось и называется до сих пор Малое Петрино, уезд Вязниковский, Владимирская Губерния. Это внук, ведь не может же быть, чтобы из ничего родилось что-то, да? Это внук человека, который владел иконописными мастерскими, которые начали по понятным причинам беднеть и разоряться только в пору советской власти.

Дмитрий Володихин

— Ну ещё бы.

Сергей Арутюнов

— Да, ну это четвёртый ребёнок в нормальной такой русской семье. Кстати говоря, в семье этой такие бедствия в гражданскую войну случились, что многие же ведь обнищали в конец, и семья поселилась у тоже удивительного человека, это отец матери Алексея Ивановича.

Дмитрий Володихин

— Ну, дедушка.

Сергей Арутюнов

— Дедушка, да. И дедушка тоже был уникальный человек, он был уникальным в России и Европе, то есть на европейском уровне знаток льна. Он мог на ощупь определять откуда лён, где его вырастил, кто его обрабатывал и так далее, просто вот пальцами. Поэтому этот человек никогда не снимал перчаток, как хорошие эти, знаете вот, которые определяют запахи, да, вот дегустаторы и так далее.

Дмитрий Володихин

— Эти определяют вкусы и попробуй ...

Сергей Арутюнов

— Вкусы, да, берегут орган определения.

Дмитрий Володихин

— ... попробуй получить типун на язык, уже ты не трудоспособен на долгое время вперёд.

Сергей Арутюнов

— Да, звали этого человека Василий Васильевич Меньшов, кстати говоря, фамилия. И вот семья долго жила у него, потом иные бедствия настали. Вот, например, старший брат Алексея Ивановича, он, кстати говоря, очень активно принимал участие в таком еще царского времени скаутском движении, но в 22-м году заболевает и умирает. И семья в скорости переезжает в Подмосковье тогда, это «Лосинка» [район близ ж/д станции «Лосиноостровская», г. Москва], приезжают, это тогда глубоко за чертой города. Сейчас это улица, она раньше называлась, дай Бог памяти как, а она сейчас называется Вешних Вод, а раньше была Тургеневская. Это вот, значит, посёлок такой. И вот мальчик идёт в школу уже в Москве, заканчивает школу в Москве, и во время обучения своего ещё, ну, довольно таким подростком, я бы сказал, 12-13 лет, он уже демонстрирует некоторые поэтические навыки. Правда, очень смешно, никто практически про Фатьянова этого не знает. Алексей Иванович, коренной русский человек пишет стихи, какие бы вы думали, декадентские. Декадентские! На него огромное влияние оказывает именно та литература, которая, ну, вводится в Москве и Московской области.

Дмитрий Володихин

— Ну что ж, ну была такая мода. А кто ж там декаденты-то? Вроде имажинисты уже вывелись. А старые книги там, времён Серебряного века или там ещё времён начала творчества Брюсова ему попались, что такое?

Сергей Арутюнов

— Василий Васильевич, который, я напомню, не снимал перчаток, поскольку был европейским светилой по определению льна, был настолько богат, что он выписывал для любимого внука любые книги, все от лучших книжников Москвы и Петербурга, и внук еще до школы был буквально обчитан, вы представляете, что прошло через юное сознание, в общем я прочел некоторые строки, которые Алексей Иванович писал, когда был совсем мальчишкой, и я, конечно, был изрядно удивлен, что этот мальчик спустя каких-то там 10-20 лет уже превратится в светило русской музыки, такой стихотворной. Это небо и земля, конечно, невозможно опознать. Вот как меняется стилистика. Школа ориентирует его в гуманитарную сферу, и в общем, когда вот этот...

Дмитрий Володихин

— В общем, математик сказал ему...

Сергей Арутюнов

— Пиши!

Дмитрий Володихин

— Дорогой Алёша! Математикой не занимайся, не твоё, лучше пиши.

Сергей Арутюнов

— Он ходил в удивительное место, помимо школы, это драматический класс музыкальной школы. Театры, выставки, в общем, вся вот эта кипучая жизнь уже после «неповской» Москвы, то есть в 29-м году НЭП заканчивается, «Год великого перелома», и вот уже в начале 30-х годов это страстный посетитель выставок, книголюб, книгочей, и в 35-м году он поступает в такое заведение, как театральная студия Алексея Дикого, да. Это при театре им. ВЦСПС, то есть профсоюза.

Дмитрий Володихин

— Профсоюз, да. Ну вот сразу заметим, огромное количество слухов, разнообразной непроверенной информации ходит о том, что Фатьянов заканчивал по разным версиям ГИТИС, МГУ, Литинститут, Институт культуры, ВГИК. А правда состоит в том, что он, конечно, человек был чрезвычайно начитанный, но высшего образования он никогда не получал никакого.

Сергей Арутюнов

— Никакого.

Дмитрий Володихин

— Вот студия Дикого, наверное, была главной его альма-матер.

Сергей Арутюнов

— После студию-то закрыли. Ну, представляете, что такое театр-студия? Их открывалось и закрывалось немыслимое количество. А вот в 1937 году её просто закрывают, распускают состав, и светлый мальчик, наш юноша, Алексей Иванович поступает в театральную школу актёрской группы Центрального театра Красной Армии, которой руководит Алексей Попов. Это уже уровень, я вам скажу. То есть Алексей Попов, который вообще создал этот театр, да, а я напомню, сейчас в Москве тоже блистает, да, это здание совершенно, в форме пятиконечной звезды, особенного такого концепта, да, то есть его достраивали за миллион рублей, между прочим! Дмитрий Володихин

— Но он, этот театр, вечно был одним из крупнейших и знаменитейших в столице.

Сергей Арутюнов

— Да, там особенная архитектура, если кто-то был внутри, концепт социалистический, да, театра — он отрицал существование отдельных лож с более удобными креслами, каких-то в общем выделенных мест для элиты. То есть было сказано, что в театре Советской Армии все зрители будут равны и будут располагать креслами, местами одинакового удобства. Вот и с этой точки зрения сделан весь зрительный зал, ну это уже подстегнуло юношу играть в спектаклях, гастролировать с ним, причём гастроли как можно более дальние, это Дальний Восток.

Дмитрий Володихин

— Гастролировал с театром как второстепенный актёр или один из главных?

Сергей Арутюнов

— Второстепенный, он всё-таки, ну, представляете, 19-го года рождения, а тут вот ему ещё 20-ти нет. Ну, конечно, тут, наверное, роли соответствующие, да, но постепенно и полегоньку юноша сам становится человеком-театром и учится, ну, с космической скоростью тому, что стоит за кулисами театра. То есть это неплохой музыкант, это прекрасный уже поэт, сложившийся совершенно, как у нас любят в Литинституте выражаться — сложившийся поэт. Кем сложившийся? Самим собой сложившийся.

Дмитрий Володихин

— Ещё иногда слово такое непонятное — созревший.

Сергей Арутюнов

— Созревший, да. Ну, какие-то чудовищные странные определения. Я не знаю, это всё вот...

Дмитрий Володихин

— Зрелый арбуз бывает, наверное...

Сергей Арутюнов

— Спелый.

Дмитрий Володихин

— Зрелый персик. И тут вот чувствуешь, вот если созрел, значит ещё немного и начнёт гнить, видимо.

Сергей Арутюнов

— Переспевать, да, просто даст сок, которого никто от него не просит, честно говоря. В общем, юноша обучился, видя вот эти вот зады театра, его какие-то потайные ходы, он учится составлять концертные программы и становится отличным режиссёром-постановщиком этих программ. То есть, вот человек-оркестр, он не просто исполняет номера, он их формирует, и он составляет некую последовательность, он организует эти вещи. В общем, дошло до того, что когда началась война, Алексея Ивановича не пускают в действующую армию вообще, потому что он один заменяет собой человек двадцать. Вот как случилось.

Дмитрий Володихин

— Ему двадцать два!

Сергей Арутюнов

— Да, это 41-й год, но он уже служит, он уже год служит. То есть вот ...

Дмитрий Володихин

— Вот как может быть?

Сергей Арутюнов

— Это самый финал финской войны, то есть в 1939 году...

Дмитрий Володихин

— Его не пускают в армию, но тем не менее он уже служит. То есть его не пускали...

Сергей Арутюнов

— В действующую армию.

Дмитрий Володихин

— Аа!

Сергей Арутюнов

— В действующую армию. Его взяли... Он пошел совершенно нормально в 1940 году. Он попал в Елецкий полк железнодорожных войск. Это Орловский военный округ тогда. Художественная самодеятельность полковая, он там знакомится, кстати говоря, со своим соавтором Соловьевым-Седым, и у них начинается такое совместное творчество. Дмитрий Володихин

— Дорогие радиослушатели, вот в ситуации светлого развития жизни этого человека дальше будет сложнее. А я напоминаю вам, что здесь у нас Светлое радио, Радио ВЕРА, в эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин. У нас в гостях замечательный поэт, доцент Литинститута Сергей Сергеевич Арутюнов, он же глава литературного портала «Правчтение». Ну что же, мы берёмся за военные страницы в судьбе Алексея Ивановича Фатьянова, и здесь хотелось бы, конечно, услышать, как он входил в военную реальность, только ли как человек, который участвует в самодеятельности, в агитбригадах, концертах или как фронтовик с полноценным боевым опытом?

Сергей Арутюнов

— Ну, какой там боевой опыт, конечно же, хотя всю эту жизнь второго эшелона он видел, конечно, не понаслышке. Он на момент начала войны находится в авиагарнизоне под Брянском. И в первые месяцы, да, с концертами, это же такая музыкальная бригада армейская, это не агитбригада, я подчёркиваю, из гражданских людей, которые там, многие из театров там, да, вот люди, артисты, музыканты из консерватории, из филармонии, они сформировали. А это уже готовая армейская бригада, то есть она была уже создана. Он объезжает позиции вот этого Брянского фронта, это тяжелейшее направление вообще нашей обороны. И всё время пишет прошение о том, чтобы отправить его в действующую армию. Но никто их не удовлетворяет. А что тебе действующая армия? Ты же уже служишь, да? Ну и служи. Не могут его направить на передовую.

Дмитрий Володихин

— А он в солдатском чине, в офицерском?

Сергей Арутюнов

— Ну какой там офицерский, он рядовой. Я наперёд скажу, что сержанта он получит, знаете, когда? В 45-м году.

Дмитрий Володихин

— Ну что же, в конце концов прошёл войну с повышением.

Сергей Арутюнов

— Да, да. (Смеется.) В общем, тут у него открывается огромное поле деятельности, как это принято писать. То есть он пишет, газетные материалы, то есть он еще и военкор. Он выступает перед солдатами, он поет перед ними, он пишет стихи и песни, какие-то сценарии, то есть бесконечная деятельность вот такая, военного корреспондента, ведет концерты, он в замечательной конферансье. Это надо представлять себе его фигуру, это огромного роста, широкоплечий, мощный.

Дмитрий Володихин

— Рост Петра Великого. У того было 2.02. Этот то ли совсем не отставал, то ли отставал чуть-чуть.

Сергей Арутюнов

— Пшеничная грива волос, разрешали отпускать всё-таки на...

Дмитрий Володихин

— Артисты?

Сергей Арутюнов

— Да, артисты. Да, таким артистам разрешалось, да, копна такая, ржаная вот. Светлый взгляд, улыбка неизменная, белозубая, в общем, это русский богатырь, который пышет невероятной энергией и работает сутками. Но тут, конечно же, настигает его война вместе со своими товарищами, вместе с огромным количеством русских солдат. Они трое суток прорываются из окружения. И всё могло бы перемениться, и мы бы этого гения услышали только вот начало, да, и всё могло бы закончиться в эти дни. Но трое суток он раненый прорывается вместе со своими товарищами, и многим удается выйти.

Дмитрий Володихин

— А вот это и есть боевой опыт.

Сергей Арутюнов

— Да. Это уже боевой опыт, поскольку, не знаю, стрелял ли Алексей Иванович, отстреливался ли вернее он от наступающих частей вермахта, но он с первым своим ранением выходит из этого полукольца, стремительно сжимающегося, и минует ситуации когда только два выхода либо плен, либо смерть. Февраль 42 года, их отводят в тыл, это Чкалов, сейчас Оренбург, Южно-Уральского военного округа, идёт переформирование части, он находится уже в ансамбле красноармейской песни и пляски этого самого Южноуральского военного округа. Дают концерты они в тылу, это Башкирия, Оренбуржье тоже самое, Казахстан. И там вот он знакомится с Василием Соловьевым-Седым, творческий союз их крепнет и выпускается совместная работа — песня вот эта самая «Тальяночка» знаменитая: «На солнечной поляночке, дугою выгнув бровь», — она становится знаменитой буквально через несколько недель.

Дмитрий Володихин

— А когда появилась песня?

Сергей Арутюнов

— Вот это 42-й год.

Дмитрий Володихин

— 42-й год, и в общем дела Советской Армии, мягко говоря, в этот период идут не благополучно , мягко говоря, но тем не менее, песня получилась весёлой, доброй, какой-то очень искристой, как будто он туда солнце плеснул.

Сергей Арутюнов

— Абсолютно. Я поражаюсь только одному феномену. В конце-то концов, ну даже если мы возьмём знаменитую «Землянку» Суркова, да, или «Тёмную ночь», которую исполняет Бернес в фильме «Два бойца». Тревога, какая-то огромная печаль, разлитая по нашей земле в этих песнях. Дмитрий Володихин

— «Эх, дороги!»

Сергей Арутюнов

— «Эх, дороги!» — это всё воздыхание о мире, который кажется таким далёким, да, из окопов. Фатьянов как будто бы в самые страшные годы, вот мы тоже сейчас проходим через какой-то экзистенциальный вызов, да, цивилизационной. В годы когда этот вызов был, безусловно, речь шла о существовании всех русских людей без исключения, поголовно, нас хотели уничтожить буквально всех. Вот в эти годы как может появиться песня которая означает совершенно другое, как? Откуда эта белозубая улыбка, которая просияла вообще на все наши города, посёлки, деревни? Как это получилось? Я не понимаю.

Дмитрий Володихин

— Ну, вот ощущение такое, что Фатьянов был как подсолнух на поле с чёрными тюльпанами.

Сергей Арутюнов

— Какой хороший образ, какой славный образ! Да, именно! Развернутый к солнцу, безупречно оранжево-желтый, изобретавший огромное количество, помимо песен, он автор вообще более двухсот песен таких, но он мог писать и частушки, и эпиграммы, вот с этим самым беззлобным русским юмором, и сатирические миниатюры, то есть жанров для него было выдумано предыдущей культурой неисчислимое множество. В 44-м году он попадает уже в самый центральный такой музыкальный коллектив, это Краснознамённый Ансамбль песни и пляски Союза ССР, это 1944 год. И становится там заведующим литературно-драматургической частью. Но счастье это длится недолго, поскольку, ну по разным таким этим самым соображениям, конфликт с главой, Александровым, происходит то ли на почве ревности, потому что Александров был очень счастлив и женат. И кто-то, может быть, ему, как Отелло, намекнул о том, что вот этот великан с русыми волосами, такими славными, светящимися, как-то может быть косо, искосо так посматривает на красавицу-жену.

Дмитрий Володихин

— Нашелся честный Яго!

Сергей Арутюнов

— Нашелся Яго, видимо, да. И Александров откомандировал молодого, перспективного, 25-летнего, да, великана туда, куда он хотел в 1941 году, в действующую армию.

Дмитрий Володихин

— То есть он всё-таки повоевал?

Сергей Арутюнов

— Он попадает в 15-й самоходный артиллерийский полк. То есть это вот те самые гаубицы самоходные, на двух гусеницах, с двумя креслицами по обе стороны, и переформирование в Подмосковье, и он попадает туда. Этот полк входит в 6-ю гвардейскую танковую армию. Тут он исполняет обязанности фронтового корреспондента. Ну, армейская газета называется «На разгром врага». И так уж получается, этот факт отражен в наших хрониках уже навечно, что первый танк, который врывается в старую столицу Венгрии, несет в своем стальном чреве нашего Алексея Ивановича.

Дмитрий Володихин

— Ну, собственно, самоходка.

Сергей Арутюнов

— Самоходка. Тут, ну, знаете, да, первый кнут: кто первым ворвался ... ранение второе. Вот этот первый как раз ворвавшийся, первая ворвавшаяся машина в этот город, она получает, видимо, повреждения, и красноармеец Фатьянов ранен вторично. Вот за это он награждается медалью за Отвагу и 10-дневным отпуском вот. Идёт штурм Европы. В 1945 году он переводится в Краснознамённый ансамбль песни и пляски Балтийского флота, в город Таллин, Эстонской ССР, недавно образованной относительно, и в Восточной Пруссии он выступает в передовых частях перед пехотинцами 2-го Прибалтийского фронта, и известность его начинает расти. В общем, к концу войны всесоюзное радио крутит его песни не просто по одной, а целыми блоками, по 3-4 песни. Он становится знаменит, не просто знаменит, он становится величиной, которая, ну, перекрывает, наверное, многие усилия знаменитых поэтов, которые действительно писали стихотворения для того, чтобы исполняли под музыку. Он становится первым и единственным вот таким. Народная любовь к нему, солдатская и мирного нашего населения — беспредельна. Дмитрий Володихин

— Он народный герой!

Сергей Арутюнов

— Абсолютно! Вот человек, который создал песню «Соловьи», кстати говоря, когда маршала Жукова спросили, какие у вас три любимые песни, третьей была как раз вот эта песня Фатьянова «Соловьи». Причём, когда Соловьёв-Седой получает Сталинскую премию, фамилии Фатьянова там нет. То есть, это как бы работа... ну, премия отходит соавтору. Понимаете, да? То есть автор стихов, он как бы становится ни при чём как бы. Мы работали вместе и то да сё, и вот Соловьёв-Седой как-то вот получает Сталинскую премию, одну, другую, третью и так далее. Они соавторы, напомню, да! Они лучшие друзья с Твардовским, ни одной строки в «Новом мире», но об этом позже.

Дмитрий Володихин

— Ну, сейчас, пожалуй, стоит сказать то, что как раз в финальные месяцы 45-го года появляется знаменитая, может быть, знаменитейшая песня Фатьянова «Где же вы, мои друзья-однополчане?»

Сергей Арутюнов

— Да, и эту песню даже ... она ходит в списках, как это бы раньше вот говорили в интеллигентской культуре, она ходит в списках. То есть, эту песню точно так же, как «Враги сожгли родную хату», переписывают в тетрадки. Вот в эти, которые хранят в планшетах, вот маленькие тетрадки в таком псевдокожном переплёте. Вот там вот размытыми строками чернильными, химическими карандашами переписывают слова этой песни.

Дмитрий Володихин

— Фатьянов тогда угадал, а может быть даже не угадал, а почувствовал настроение народа. Война кончена, и им тоска будет охватывать, и о тех, кто лег в землю сырую в годы её, и о тех, кто был рядом, а сейчас удалился на какую-то свою мирную жизнь, и далеко до него. Вот эта песня, этот 45-й год, настроение это будет формироваться на протяжении нескольких лет. Фатьянов почувствовал его в самом начале, когда только-только оно появлялось. Дорогие радиослушатели! Напоминаю вам, что это Светлое радио, Радио ВЕРА, в эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин, и мы ненадолго прерываем нашу беседу, чтобы вскоре вновь встретиться с вами в эфире.

Дмитрий Володихин

— Дорогие радиослушатели, это Светлое радио, Радио ВЕРА, в эфире передача «Исторический час», с вами в студии я, Дмитрий Володихин. У нас в гостях замечательный православный поэт, доцент Литературного института, глава портала «Правчтение» — Сергей Сергеевич Арутюнов. И беседуем мы о знаменитом, не только когда-то знаменитом, а у старшего поколения так точно знаменитом еще и сейчас, поэте-песеннике Алексее Ивановиче Фатьянове. Ну что ж, я думаю, что, может быть, на время мы оставим его биографию. От биографии осталось 14 лет, он рано уйдет из жизни, и обстоятельства его послевоенной жизни нельзя назвать такими уж счастливыми. Стоит несколько слов сказать о песнях, которые за эти 14 лет с 1945 по1959 год появились. Человек не отстал от своей военной славы, он писал одну за другой песни знаменитые, песни, которые трогали народное сердце, песни, которые становились очагом какой-то очень теплой любви к этому человеку. Вот народ его воспринимал не то, что как наш, не как родной, а просто как, наверное, многие люди могли сказать, это часть меня, это вот кусок сердца моего, кусок души моей, просто высказанная в славах и в нотах.

Сергей Арутюнов

— Чем более страшными были события середины двадцатого века, сороковых годов, тем более лирическим становилось поэтическое начало, это вот такой странный парадокс. Я не скажу сентиментальным, нет. Оно именно лирическое, это высокая лирика. Достаточно вспомнить, чем была песня «В городском саду играет духовой оркестр» фатьяновская. Мало кто не знал её наизусть, не потому, что её там 30 тысяч раз прокрутили с такого-то года под такой-то.

Дмитрий Володихин

— И потому, что иногда действительно играли на улицах эти самые духовые оркестры.

Сергей Арутюнов

— Да. Ну, эти строки, они запоминались с первого раза и западали в душу. Я не знаю, каким гением нужно быть, чтобы сразу с первого раза запоминать и потом петь многократно на бесконечных праздниках, в дни рождения, в Новый год, на Первое мая, на Девятое Мая, всегда. Любой праздник, Седьмое ноября, всё что угодно и всегда гитара, Фатьянов больше любил гармонь, кстати говоря. Гармонь. (Улыбается.) Да просто даже без музыки. А просто вот таким, знаете, этим самым хоралом: мужским, женским, за столами, как это обычно пишут в литературе, грубо сколоченными, вынесенными во двор. Многократнейше, десятки, сотни тысяч раз вот эта песня, или «На крылечке твоём...», которая прозвучала тоже в одном из кинофильмов, и сразу же запала, да! Это образец какой-то вот нежной трепетности. Ну, вы помните, наверное, эти слова, там: ...Каждый вечер вдвоем

Мы подолгу стоим

И расстаться не можем на миг.

«До свидания» — скажу,

Возвращусь и хожу,

До рассвета хожу

Мимо милых окошек твоих. —

это удивительное совершенно сочетание, потому что здесь нет лишних слов, они сразу же становятся частью человека. Это та самая русская культура в высшей вот этой вот планке, которая непонятно даже, как вот из этого горя, и гражданской войны, и разрухи, войны, она взяла и сделалась вот этим самым ослепительным подсолнухом, который цвёл и цвёл, несмотря на окружавшее его горе, пожарище. Непонятно! Вот Сталин смотрит фильм, вторую серию фильма «Большая жизнь», его не устраивает многие, скажем, эпизоды и концепция режиссера. Речь идёт о восстановлении Донбасса после войны, вот вторая серия. Он видит, что там не те тенденции, которые вот ему нужны, то есть, многие люди показаны пьющими.

Дмитрий Володихин

— Ну и жизнь показана как очень тяжёлая!

Сергей Арутюнов

— Тяжёлая жизнь, да, он хотел бы большего.

Дмитрий Володихин

— Она большая, но, в общем, очень бедная.

Сергей Арутюнов

— В раздражении Иосиф Виссарионович пишет так, что это, конечно, небольшая жизнь, и не надо показывать так, что там тяжёлым физическим трудом. У нас вообще и война выиграна механизацией, и вообще надо больше показывать роль техники и так далее. Он остаётся в месте именно в тот момент, когда начинает звучать удивительная фатьяновская песня, видимо, это как-то чашу терпения переполнело вот:

Мне тебя сравнить бы надо с песней соловьиною,

С майским утром, с тихим садом, с гибкую рябиную. —

вот эта песня «Три года ты мне снилась, а встретилась вчера», там очень такая лирическая, бесконечно лирическая песня на длинной строке. И вот он встаёт и уходит, и, конечно, всё это начинает сворачиваться, вот эти вот светлые горизонты, которые перед молодым поэтом действительно расстилались куда уж дальше. Я не скажу, что его стали ограничивать в, скажем, постановке в радиоэфир. Нет, может быть этого не случилось, но определённые оргвыводы были сделаны. Он был назван певцом кабацкого уныния или как-то так, в общем, формулировка была придумана. Стали писать раздраженные статьи в газетах, он очень переживал. Человеку с сердцем, которое он нес на открытых ладонях всем, тяжело воспринимать вот эту, ну в общем-то, по большому счету халуйскую критику, которая вслед за настроением вождя перетекла в нашу вездесущую, всезнающую тогда прессу. Но он не прервал ни на минуту, наверное, ни на секунду своего стремления вот к этой удивительной певческой свободе. Уже и в более поздние годы появятся знаменитейшие совершенно шедевры — это «Тишина за Рогожской заставою», это прозвучит в фильме, как же он назывался, дай Бог памяти, «Дом, в котором я живу», по-моему, да, это вот такая песня, которую все выучивают с экрана. Некоторые сидят в зале и переписывают опять-таки в эти тетрадочки, которые тогда назывались песенниками, и передавали друг другу, и переписывали друг у друга, особенно девушки. Эта традиция сохранилась даже до моей вот школьной юности, были песенники, украшенные цветочками, другими эмблемками. И, конечно, полный триумф ожидает, когда великий Рыбников исполнит в фильме «Весна на Заречной улице» песню «Когда весна придет, не знаю». В сущности, строка-то страшная, но это... нужно понимать вообще, что у Фатьянова было два дома, вот тот родовой, вот там, где он родился, он приезжал туда. Теперь там его музей, но только с 2019-го года. Представляете, вот не было музея!

Дмитрий Володихин

— Ну, сто лет исполнилось его дню рождения.

Сергей Арутюнов

— Да, да. Только вот с 2019-го года, в 2019 году открыли, в общем, полноценный музей. Там была телефонная станция, это ведь дом, который у них реквизировали. (Смеется.) Вот, телефонную станцию сделали, очень долго она там была. И второй дом, это место, где он взрослел, всё-таки, когда ему было уже... когда семья приехала вот сюда, под Москву. Вот это самая улица, о которой я и говорил, Вешних Вод, бывшая Тургеневская. «Но ты мне улица родная...», да, помните, как Рыбников это выводит, да: " На свете много улиц славных, но не сменяю адрес я, в моей судьбе ты стала главной, родная улица моя!" — вот это гений места, так мог спеть о себе, ну каждый, наверное, кто где-то вырос и любил, любил по-настоящему место, вот где есть и палисадники, и заборы покосившиеся. Гений места!

Горит свечи агарочек,

Гремит недальний бой.

Налей, дружок, по чарочке,

По нашей фронтовой! —

вот это, эти песни продолжают из него исходить, даже... ну, не многие годы, конечно, спустя после войны. Что там остается после 45-го года ему? А песня, которая прозвучала, которую уже пел Крючков Николай в «Небесном техоходе», «... Первым делом, первым делом — самолеты».

Дмитрий Володихин

— «... Потому, потому, что мы — пилоты».

Сергей Арутюнов

— Именно, да, «... Ну а девушки, а девушки — потом».

Дмитрий Володихин

— А её вот до сих пор вот какие-то группы исполняют, исполняют уже современными аранжировками, но суть-то всё равно фатьяновская, очень старая. Этим песням скоро будет сто лет в обед, а они всё равно выглядят абсолютно современными.

Сергей Арутюнов

— Более того, я сейчас скажу, может быть, вещь, которую не очень заметили наши уважаемые литературоведы, но ведь Фатьянов предсказал Космическую эру. Да, в 1957 году ярчайшее событие: был запуск искусственного спутника, но его не стало за два года до полета Гагарина, и тем не менее; «... Летим мы по вольному свету,/ Нас ветру догнать нелегко;/ До самой далёкой планеты/ Не так уж, друзья, далеко!» Эту песню исполняли уже целый отряд космонавтов на «Голубом огоньке» в прямом телевизионном эфире, её пели знаменитые певцы нашей эстрады, её пели простые люди, все.

Дмитрий Володихин

— Я-то, признаться, думал, что там космическую тему исчерпали: «Заправленны в планшеты космические карты».

Сергей Арутюнов

— ...космические карты«, да, ну, ничего подобного. Эта песня, между прочим, написана после войны, конечно. Но еще не мог обычный советский человек знать о том, что скоро будет и космос в нашей судьбе. Фатьянов — это тот человек опорный, без которого, вернее, я не могу представить, как бы мы вообще выдержали послевоенные годы.

Дмитрий Володихин

— Ну хорошо ...

Сергей Арутюнов

— Без его оптимизма, понимаете, не было бы вот этой ноты, была бы нота воздыхания, сожаления, скорби. Но это ведь тяжело!

Дмитрий Володихин

— Но солнечная душа была у человека, причем солнце в ней процветало, как редкий цвет в скверную погоду, она ... это солнечная тема в его судьбе, она была наперекор, вопреки, но очень органична, как будто человек всем говорил: да ладно, ничего, переживем, преодолеем, жизнь-то идёт, всё хорошо, ребята, мы как-нибудь выживем, у нас будет еще все нормально! И умер в 40 лет. Поскольку мы на православном радио, хотел спросить, были у него какие-то моменты в судьбе или в творчестве, которые позволяют его отнести близко к вере, к церкви?

Сергей Арутюнов

— Его вера сказывается в том, как он ни под каким видом не соглашался на смертный грех уныния в самые тяжелые годы. Мы знаем, что он был крещен. Он был крещен в одном из... да, его оба деда были старообрядцами, кстати говоря, купцами такими весьма зажиточными, но состоялось крещение в православном храме, и он нес в себе эту искру, ну чего же больше, да. Господь говорит нам: Не унывайте! И он не унывал никогда! Вы знаете, когда единственный раз его видели плачущим?

Дмитрий Володихин

— Когда?

Сергей Арутюнов

— Он, к несчастью своему, с этим вот открытым сердцем зашёл в редакцию «День поэзии», такой знаменитый альманах.

Дмитрий Володихин

— Да, когда-то его, можно сказать, коллекционировали, книжечку к книжечке на полке ставили.

Сергей Арутюнов

—  «День поэзии», да, он зашел туда и показал стихи. Они взглянули, прекрасно зная кто он, зная его в лицо: «А, Фатьянов!» И быстренько изобрели через несколько минут благовидный предлог для отказа. Ему! Который звучал везде, и можно было включить радио, и он бы там звучал. Если там не было строгого голоса диктора, то там бы звучал Фатьянов.

Дмитрий Володихин

— Ну, он человек был такой знаменитый, что это, видимо, вызывало определённую зависть у людей меньшего уровня.

Сергей Арутюнов

—  Дикую. Я думаю, что практически 99 процентов доносов, которые на него поступали в адрес руководства Союза писателей, откуда его исключали несколько раз в мерах дисциплинарных, а один раз даже хотели его освидетельствовать и лечить от алкоголизма, которым он не страдал. Он не страдал алкоголизмом! Он не напивался! Но про него, значит, плели разные пакости, например, у человека самолет через час, его просят исполнить несколько песен, несколько песен на бис! Он говорит: дорогие, дорогие мои, я правда боюсь опоздать, меня же самолет ждёт, мне ехать в другой город. Извините меня! Я в следующий раз всё это сделаю, — и уходит. Немедленно пишется донос: исключите Фатьянова, он зазнался! Он не советский артист, он не советский поэт, он не советский композитор. Его исключают! Ведь в состоянии исключённости из Союза писателей СССР он был даже на момент своей смерти.

Дмитрий Володихин

— Ну, то есть фактически делают безработным. Дорогие радиослушатели, напоминаю вам, что это, несмотря на печальные обстоятельства жизни Фатьянова, всё-таки Светлое радио, не менее светлый, чем был он сам в душе своей. Это Радио ВЕРА, в эфире передача «Исторический час», с вами в студии я, Дмитрий Володихин. У нас в гостях замечательный поэт, правда не песенник, доцент Литературного института и глава портала «Правчтение» — Сергей Сергеевич Арутюнов. Мы следуем за ним медленными шагами по судьбе признанного народом, но не очень признанного литературными бонзами, поэта Алексея Ивановича Фатьянова. Вот что хотел спросить, наверное, не напрасно ему, как бы это сказать, вклепали кабацкое уныние. Наверное, видели какую-то близость к творческой судьбе Есенина

Сергей Арутюнов

— Видели, конечно же видели. Их стихи очень ведь не похожи между собой стилистически.

Дмитрий Володихин

— Но народную славу снискали оба, и вместе с тем непризнание официального руководства литературы тоже снискали оба.

Сергей Арутюнов

— Абсолютно! Как только появляется фигура ослепительная, сразу огромное количество разных деятелей берётся не только писать доносы, какие-то передавать ... изобретать какие-то совершенно фантастические истории и передавать их друг другу, оттесняя от этого самого мистического наградного отдела, который вот работает, наверное, где-то. Я, честно говоря, не знаю, где он сегодня расположен, но он где-то расположен. Огромное количество слухов, подлых слухов разносится так, что человека просто оттесняют от вот всесоюзной славы и так далее. Ну, судите сами, в 1955 году выходит одна тоненькая книжечка стихотворений Фатьянова, и больше он своих книжечек не видит.

Дмитрий Володихин

— Ну, при жизни не видит, да.

Сергей Арутюнов

— При жизни, да. Его начали потом издавать уже по инициативе народной, это в 60-х, в 70-х годах, вот такие вот сборнички его текстов, но он-то этого уже не мог наблюдать воочию, подержать-то он их в руках уже не мог. Поэтому, ну, сложно сказать, вот как он ощущал это бремя, вот эту народную любовь и вот эту активную, агрессивную, злобную, вот эту зависть своих как бы коллег. Ну, вот в 59-м году ... 1959-й год, ему становится нехорошо, сутки ещё он живёт дома, и утром вот жена обнаруживает его. Они поженились в 1946 году, у них двое детей родилось.

Дмитрий Володихин

— То есть в семье всё было счастливо?

Сергей Арутюнов

— Счастливо!

Дмитрий Володихин

— В семье всё то же самое, солнышко было, что внутри него?

Сергей Арутюнов

— Да. Никакого, знаете, вот часто пишут про людей, такого творческого цеха. Ну, этот брак был недолгим, ничего подобного. Вот как он женился в 1946 году, так и вот с Галиной Калашниковой, своей нареченной, он и до самого конца, и слава Тебе, Господи, да, что да, без малейших этих самых, да ... супруги, знаете, как пишут тоже там, ну в общем... жизнь была непростой.

Дмитрий Володихин

— ... был человек артистического склада.

Сергей Арутюнов

— Да, артистического склада, это значит, что изменял направо и налево. Ни малейшего вообще, да, даже вот эти гастроли там, да, эти поездки бесконечные и так далее. Ни малейших вообще даже побуждений ни к чему! Идеальный семьянин. И вот врач...

Дмитрий Володихин

— Вот то, что называют... нормальный человек в том смысле, что такая редкость среди отклонений от нормы, что может быть примером. Можно быть человеком артистической сущности и не быть человеком артистического склада, то есть бесконечным грешником.

Сергей Арутюнов

— Да! Иименно так! И вот совершенно нормальный человек, счастливый в браке, все эти обвинения в том, что он там попивал и так далее, вот кто-то про него там, Светлов, по-моему, поэт, говорил, что он мог разом осушить 2 литра. Ну, Боже ты мой, кто это проверял? Почему мы должны верить этому? Ну, великан, богатырь, кто измерял вот это, да? Зачем нам вообще эти цифры? Нам важно другое.

Дмитрий Володихин

— Есть такое понятие — поэтическое преувеличение.

Сергей Арутюнов

— Да, наверное, поэт Светлов как-то преувеличил это, да, там раз, может быть, в сто или, может быть, в тысячу раз. Важно вот что: не стало Алексея Ивановича!

Дмитрий Володихин

— Врач диагностировал сердечко.

Сергей Арутюнов

— Разрыв аневризма аорты, и говорит: а что же так запах вот этого нитроглицерина? Чувствую, да, слабый запах, Господи, да кто же его лечил? — вот этот врач, который свидетельствовал, да; Зачем же? Это ведь нельзя, у него же сердце в два раза тяжелее, чем у нормального человека. Великан! Нельзя нитроглицерин! Оказалось, что только они ухудшали, вот такие вот были показания. Вот этот самый, наверное, волокордин, корвалол и вот этот самый нитролиз. Да ни в коем случае! Другое надо было, но уже было поздно, понимаете! Вот надо было беречь человека. Надо было, может быть, какого-нибудь кремлёвского старца-врача к нему представить, но какое время-то было, да, врачей же там объявляли отравителями, какое там, да, кто там сохранился. Ну, орден Красной Звезды, вот, ну, медаль за Отвагу, ну, за Победу над Германией и даже медаль за освоение целинных земель, ведь он писал еще песни для целинников вот: удивительные, замечательные, веселые, дескать, ребята, бодритесь — дикое поле, но будет оно нашим. Более двухсот песен, и ни одной строки действительно в «Новом мире» от лучшего друга Александра Трифоновича Твардовского не было напечатано. И вот этот плач на пороге вот этого альманаха «День поэзии» — всё это останется с нами. Всё это будет... уже есть часть нашей истории.

Дмитрий Володихин

— Ну, а допустим, то, что произошло через много десятилетий после его кончины, насколько я понимаю, вот уже не в СССР, а в России появилась поэтическая Фатьяновская премия. Ну вот вы говорили о музее Фатьянова, очень хорошо.

Сергей Арутюнов

— Фестиваль Фатьяновский проходит с 1974 года, по-моему, не было года, чтобы он не проходил с 1974 года.

Дмитрий Володихин

— Где-где?

Сергей Арутюнов

— Там же у него на Родине.

Дмитрий Володихин

— То есть Владимирщина.

Сергей Арутюнов

— Да, Владимирская земля, да, вот там проходит и чтение, и, видимо, и музицирование и так далее. Ведь понимаете, какая эпоха-то! В 60-е годы он был совершенно затенён кем? — бардами. Ведь появился огромный вот этот самый пласт самодеятельной песни, но ведь корни-то его именно в Фатьянове.

Дмитрий Володихин

— Ну, а потом барды стали отходить, и люди стали возвращаться к основам. Ну, допустим, появилась эта премия. Когда и, собственно, кого ею отмечали? Что это такое?

Сергей Арутюнов

— Вы знаете, я как-то не очень подробно следил вот именно за этим, я знаю только одно, что он страшно не любил, когда его называли поэтом-песенником. Он называл себя внутренне и считал себя, и я его считаю, и многие считают, просто поэтом, понимаете. Вот Фатьяновская премия за что? — ну, наверное, за исполнение всё-таки песен на собственные стихи. Ну, наверное, это очень почётная, наверное, награда. Честно говоря, состояние современной вот нашей музыкальной культуры, я ведь не просто так выпускаю эти имена и фамилии, может быть славные, но сколько же в XX веке у нас ушло музыки из нас! Какой был взрыв, да, вот этого, да, вот души народной именно в музыке, в мелодии! Какие были стихи! И сколько же, и как же мы сейчас молчим, удивительно, да, мы практически перестали петь. Я бы хотел напоследок прочесть только несколько строчек практически одного вот коротенького стихотворения, которое он написал практически перед кончиной. Пусть они будут каким-то эпиграфом таким, да, вот послесловием к нашей беседе:

Если б я родился не в России,

Что бы в жизни делал? Как бы жил?

Как бы путь нелёгкий я осилил?

И, наверное б, песен не сложил.

В эти дали смог ли наглядеться,

В дали дальние непройденных дорог?

И тебя, тревожащую с детства,

Я бы встретить, милая, не смог.

Дмитрий Володихин

— Ну что ж, действительно, время нашей передачи подходит к концу. Что остается мне сказать, из нашего народа много вышло музыки, много песен, много поэзии в XX веке, но зато пришло туда много горя: тьмы, боли, ужаса. И, наверное, Фатьянов — это какая-то реакция народной души на всё это; делайте с нами всё, что хотите, а солнышко наше всё равно не зайдёт. И Фатьянов был таким незаходящим солнышком русского народа.

Сергей Арутюнов

— И останется им!

Дмитрий Володихин

— И останется им. Дорогие радиослушатели, от вашего имени я поблагодарю Сергея Сергеевича Арутюнова за его экскурсию по фатьяновским местам. Мне стоит сказать, спасибо за внимание, до свидания.

---

Все выпуски программы Исторический час

• «Присоединение Астрахани к России». Александр Музафаров
• «Московское Страстное восстание 1611 года». Дмитрий Володихин
• «Мировидение Петра I». Сергей Реснянский

---

Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов