Поделиться
Кембридж. Анна Крылова и Петр Капица
Почти шестьдесят лет прожили вместе Пётр Капица и Анна Крылова. У них были удивительные отношения, основой которых стало полное доверие. Пока Капица делал научные открытия, Крылова - личные.
Счастливая жизнь молодого физика Петра Капицы была разрушена в 1918 году. От гриппа умерли его жена и двое детей. От полного отчаяния Петра спас академик Иоффе. Он включил Капицу в состав группы, отправленной за границу устанавливать научные связи между Западом и Советской Россией. Пётр начал работать в Кембридже. Попав по случаю в Париж, он познакомился с русской эмигранткой – художницей Анной Крыловой. Аня показывала Петру город, водила его в кино и музеи. Капица озорничал как ребёнок. Он мог, например, залезть на фонарный столб и при этом его интересовала реакция Ани. А она вела себя так, как будто в Париже каждый день по столбам лазают знаменитые физики, не возмущалась, не читала нотаций и Петру это очень нравилось.
Аня мечтала о поездке в Англию. «Птица-Капица», как называла его девушка, обещал опекать её в незнакомой стране. Аня приехала, и молодые люди повторили парижский сценарий: музеи, прогулки и разговоры без конца. Аня записывала в дневнике: «Очень умный. Тягаться трудно». Потом он провожал её на вокзал. Аня стояла у окна вагона, он на перроне. Она увидела его грустную одинокую фигуру и вдруг поняла: этот человек стал ей очень дорог. Видимо, он почувствовал то же самое, потому что примчался в Париж чуть ли не на следующий день. Но всё никак не решался сделать Ане предложение. Она взяла инициативу в свои руки: «Я считаю, что мы должны пожениться». Пётр страшно обрадовался. Они обвенчались в русской церкви и уехали в свадебное путешествие. Но уже через несколько дней Пётр сказал, что ему хочется в Кембридж. Аня сделала очередное открытие: главное для мужа – работа. А жене нужно с этим смириться и не устраивать скандалов. В Англии у супругов родились сыновья Сергей и Андрей. В жизни семьи всё складывалось прекрасно: любовь, дети, дом и лаборатория, подаренная Петру Кембриджем.
В 1934 году Пётр Леонидович приехал в Советский Союз навестить родных. Обратно его уже не выпустили, объяснив, что он нужен своей стране. Аня с детьми осталась в Кембридже. Тосковала, писала мужу: «Дорогой мой зверочек! Я тебя люблю ужасно. И нет у меня слов, чтобы ты это понял. Но ты знай это и всегда помни». Аня не хотела мириться с тем, что мужа держат в России. Она обращалась за помощью к разным учёным. Те просили советское правительство отпустить Капицу обратно. Не отпустили. Напротив, специально для него создали Институт физических проблем. Аня подняла шумиху в западной прессе. И это не помогло. Тогда Анна с сыновьями переехала в Москву.
Капица успешно работал. На него сыпались премии, он стал Героем Социалистического труда. Власть его не трогала, несмотря на то, что Пётр Леонидович писал письма Сталину, защищая своих коллег. Опала началась позже, когда Капица отказался заниматься атомной бомбой. Его тут же уволили из института. Состояние учёного было ужасным. Казалось, что всё потеряно. Но присутствия духа Пётр Леонидович не терял. Создал на даче, как сам говорил, «избу физических проблем» и продолжал делать опыты. Считая, что обязан содержать семью, своими руками мастерил мебель, поскольку всю обстановку в доме конфисковали. А Анна Алексеевна хозяйничала: завела огород, кур, топила печи. Она всегда придерживалась того мнения, что мужчина должен уметь принимать решения. И как бы ни боялась за супруга, никогда его не осуждала. Старалась быть прочной опорой. Всю свою жизнь подчинила одной задаче: сделать всё для того, чтобы Капица мог работать.
После смерти Сталина Петру Леонидовичу вернули его институт. Снова посыпались награды и премии. В том числе Нобелевская. Деньгами Капица распорядился просто: обеспечил внуков квартирами, а себе купил машину.
Когда с ним случился инсульт, Анна Алексеевна две недели вместе с врачами боролась за жизнь супруга. Он умер, так и не приходя в сознание. Через три дня Анну Алексеевну сразил инфаркт. Она была очень сильной женщиной, но не понимала, как ей жить без мужа, что делать. Мир, который она строила 57 лет, рухнул. Но оставался архив супруга, и она занялась им. А потом создала музей Капицы. Кроме неё эту работу сделать не мог никто.
Пётр Капица и Анна Крылова были необходимы друг другу. И абсолютно друг в друге уверены. В том, что никто из них никогда не предаст. Даже в самые страшные годы они выжили, потому что были вместе. И это сделало их жизнь счастливой.
Радио ВЕРА из России на Кипре. Ο ραδιοφωνικός σταθμός ΠΙΣΤΗ απο την Ρωσία στην Κύπρο (15.12.2025)
Второе послание к Тимофею святого апостола Павла
Поделиться
2 Тим., 294 зач., II, 20-26
Комментирует священник Антоний Борисов.
История неоднократно демонстрировала, как самые светлые, возвышенные вещи могут, к сожалению, быть использованы для самых дурных, меркантильных целей. Таким инструментом служило и Священное Писание — Слово Божие, которое, будучи неверно истолковано, позволяло оправдывать различные преступления. Сегодня во время утреннего богослужения читается отрывок из 2-й главы 2-го послания апостола Павла к Тимофею, которое как раз использовалось для упомянутых, не слишком добрых задач. Давайте послушаем этот текст.
Глава 2.
20 А в большом доме есть сосуды не только золотые и серебряные, но и деревянные и глиняные; и одни в почетном, а другие в низком употреблении.
21 Итак, кто будет чист от сего, тот будет сосудом в чести, освященным и благопотребным Владыке, годным на всякое доброе дело.
22 Юношеских похотей убегай, а держись правды, веры, любви, мира со всеми призывающими Господа от чистого сердца.
23 От глупых и невежественных состязаний уклоняйся, зная, что они рождают ссоры;
24 рабу же Господа не должно ссориться, но быть приветливым ко всем, учительным, незлобивым,
25 с кротостью наставлять противников, не даст ли им Бог покаяния к познанию истины,
26 чтобы они освободились от сети диавола, который уловил их в свою волю.
Прозвучавший отрывок некоторыми христианскими исповеданиями, тяготеющими к радикализму, понимается превратным образом. А именно — образ дорогих и дешёвых сосудов, использованный апостолом Павлом, с точки зрения этих людей, доказывает, что Господь якобы изначально одних людей предопределил ко спасению, а других к погибели. Таким образом, золотые и серебряные сосуды — праведники, которые таковыми стали фактически по принуждению Бога. А деревянные и глиняные сосуды, соответственно, — грешники, ставшие, в общем-то, невольной жертвой того же предопределения. Им уготована изначально самая печальная участь — и в земной жизни мучиться, и после смерти пребывать в адских мучениях. Почему? Потому что так якобы распорядился Бог.
Такая точка зрения не соответствует ни духу Священного Писания, ни христианской нравственности. Однако человек, как известно, стремится верить не в то, что истинно, а в то, что удобно. Например, английским колонистам в 17-м веке превратное толкование рассуждений апостола Павла позволило оправдать геноцид коренного населения Америки. Колонисты себя считали драгоценными сосудами Божиими, предопределёнными ко спасению, а индейцев — глиняными и деревянными горшками — которые не жалко и разбить. Толку-то от них?..
Но давайте посмотрим всё же на то, что на самом деле имеет в виду апостол Павел, когда рассуждает о двух типах сосудов. Он, с одной стороны, соглашается, что мы все рождаемся не в вакууме, стартовые позиции у нас действительно разные. Но это не означает, что существует не зависящая от человека предопределённость. Вовсе нет. Мы можем или улучшить то, чем обладаем, что нам дано. Или, наоборот, всё растерять, испортить, погубить. В этом и заключается свобода, дарованная нам Богом.
Апостол Павел прямо пишет, что сосуд драгоценный при неправильном использовании может превратиться в ёмкость, куда будут сливаться нечистоты. Сосуд же простой, наоборот, может чудесно переродиться, став вместилищем для самых ценных жидкостей. И апостол иллюстрирует свои размышления примером своего адресата — лица, которому изначально был направлен услышанный нами текст. Речь об апостоле Тимофее, еврее-полукровке, воспитанном бабушкой, т.к. он рос без отца. Для древних иудеев Тимофей был бастардом, то есть выродком. Для язычников — просто неудачником. Но апостол Павел в этом юноше, которого все считали (если использовать образ из послания) чуть ли не ночным горшком, разглядел чистое сердце, наполненное золотым светом любви к Богу и людям.
И Павел сделал всё, чтобы свет благодати внутри Тимофея разгорелся, и сам Тимофей стал драгоценным сосудом — примером для других христиан, их опорой и утешением. Что, в конечном счёте, и произошло. Но почему? Не потому, что так был изначально предопределено, а потому что и Павел, и Тимофей, каждый по-своему, усердно потрудились — стремились творить добро и уклоняться от тьмы пороков. И получается, что все мы (при всех имеющихся различиях) способны к удивительному преображению, которому Господь всячески способствует. Потому будем просить у Бога мудрости и сил. А в отношении других людей не станем спешить с выводами, определяя, из чего они сделаны — из золота или из глины. Чтобы не совершить досадных ошибок, способных лишить нас света благодати и превратить в никому не нужные черепки.
Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов
Псалом 127. Богослужебные чтения
Поделиться
Наверное, у каждого человека иногда возникает «картина счастья». Давайте послушаем 127-й псалом, который сегодня читается в храмах за богослужением, и поразмышляем о том, что есть счастье, и об его истоках.
Псалом 127.
Песнь восхождения.
1 Блажен всякий боящийся Господа, ходящий путями Его!
2 Ты будешь есть от трудов рук твоих: блажен ты, и благо тебе!
3 Жена твоя, как плодовитая лоза, в доме твоём; сыновья твои, как масличные ветви, вокруг трапезы твоей:
4 так благословится человек, боящийся Господа!
5 Благословит тебя Господь с Сиона, и увидишь благоденствие Иерусалима во все дни жизни твоей;
6 увидишь сыновей у сыновей твоих. Мир на Израиля!
Прозвучавший псалом — как маленькая икона счастья: дом, многодетная счастливая семья, виноградная лоза, оливковые ветви, общий стол, благоденствующий город. Но эта «идиллия» написана очень трезво: она вырастает не из удачи и не из «правильного тайм-менеджмента», а из одного корня — «страха Господня».
Псалом как бы обрамляется идеей «страха Божия» — и в начале, и ближе к середине речь идёт о благословении «боящегося Господа». Этот страх — не паника перед «карателем-Богом», а трепет перед Его величием и добротой. Любовь не отменяет такой страх, а преображает его: рабский ужас исчезает, остаётся дерзновение сына, который боится не наказания, а разрыва общения.
Мы сегодня из разных источников слышим о том, что страх — это плохо, страх — это «негативная эмоция», которую необходимо тщательно «проработать» у своего психотерапевта. Но едва ли мы скажем, что страх оступиться на краю обрыва — тоже «разрушительная сила» в человеке, и его надо мужественно преодолеть! Страх страху — рознь; и одно дело, когда страх становится «внутренним демоном» личности, подчиняя ему всю жизнь и отравляя её, — и совершенно другое дело, когда глубинное, трепетное переживание близости Бога, Его Любви и Правды оказывает выстраивающее — так и хочется сказать — «конституирующее» — действие на всего человека.
Современный мыслитель Бён Чхоль Хан говорит о том, что подлинная любовь живёт не «позитивными чувствами», а именно «негативностью отсутствия», ожиданием, обращённостью к тому, «чего ещё нет», и благодаря этому противостоит превращению другого в лишённый всякой тайны «товар». Страх Божий — как раз и есть признание радикальной инаковости Бога и готовность идти за Ним, Его непредсказуемым и неуправляемым путём, а не за своим комфортом.
Вот эта открытость навстречу Богу — с пониманием несоразмерности своего и Божественного масштабов — и есть, по мысли псалмопевца, главное условие, даже — гарант! — возможности всей картины счастья, так красочно и описанной в сегодняшнем псалме!
Псалом 127. (Русский Синодальный перевод)
Псалом 127. (Церковно-славянский перевод)
