Поделиться
«Апостол Павел». Рембрандт (1606–1669)
1 Кор., 125 зач., I, 18-24.
Глава 1.
18 Ибо слово о кресте для погибающих юродство есть, а для нас, спасаемых,- сила Божия.
19 Ибо написано: погублю мудрость мудрецов, и разум разумных отвергну.
20 Где мудрец? где книжник? где совопросник века сего? Не обратил ли Бог мудрость мира сего в безумие?
21 Ибо когда мир своею мудростью не познал Бога в премудрости Божией, то благоугодно было Богу юродством проповеди спасти верующих.
22 Ибо и Иудеи требуют чудес, и Еллины ищут мудрости;
23 а мы проповедуем Христа распятого, для Иудеев соблазн, а для Еллинов безумие,
24 для самих же призванных, Иудеев и Еллинов, Христа, Божию силу и Божию премудрость.
Комментирует священник Антоний Борисов.
Если кто-то думает, что мегаполис — современное понятие, он глубоко ошибается. Слово «мега-полис» возникло еще в античной Греции и уже тогда обозначало густонаселенный город, насыщенный торговлей и вмещающий множество культур. В первом веке по Рождестве Христовом классическим мегаполисом Средиземноморья был, конечно же, Коринф. Занимая важное положение на перешейке между Эгейским и Ионическим морями, этот город контролировал торговлю своего региона и из года в год все больше богател.
В те времена в Римской империи ходила поговорка «не каждому плавать в Коринф». Смысл ее был очень прост — Коринф настолько дорогой город, что далеко не каждому будет по карману прожить в нем хотя бы один день. Тем не менее, именно в Коринф стремились люди со всех концов Римской империи и даже из-за ее пределов. В первом веке на улицах города кроме латыни можно было услышать греческую, сирийскую, галльскую, еврейскую и иную речь.
В первом веке благодаря горячей проповеди апостола Павла в античном мегаполисе возникла многолюдная христианская община, внутри которой после отъезда святого начался серьезный конфликт на национальной почве. Большую часть коринфских христиан составляли бывшие язычники — греки и римляне. Но, безусловно, важную роль играли и выходцы из иудаизма. Именно они подчас требовали, чтобы в христианской общине Коринфа соблюдались обычаи закона Моисея. Это вносило сильную напряженность в жизнь коринфской Церкви. Но значительно большим искушением было иное.
Евреи-христиане и христиане-выходцы из языческой среды постоянно находились в полемике со своими соотечественниками, не принявшими Христа. Христиан пытались убедить, что вера их является лживой. В качестве доказательства приводилась кончина Господа Иисуса Христа. Иудеи и язычники прямо говорили о том, что Сын Божий, Спаситель мира не мог бы умереть на кресте. Крестная казнь жителями Римской империи считалась самой жестокой и позорной одновременно. Через распятие на кресте, например, за 70 лет до Рождества Христова были умерщвлены шесть тысяч рабов — участников восстания Спартака. Апостол выразительно описал ситуацию такой фразой из послания: «мы проповедуем Христа распятого, для Иудеев соблазн, а для Еллинов безумие». С греческого языка ее можно перевести еще и так — мы проповедуем Христа распятого, для иудеев скандал, а для греков-язычников — глупость.
Противники христианства в первом веке прямо говорили о том, что Сын Божий, посланный с Неба Царь мира, по определению не мог умереть через казнь, которая обычно доставалась грабителям и рабам. Апостол Павел не только не отрицал крестной смерти Спасителя, но в своем послании к Коринфянам прямо говорит о ее особом значении. Он подчеркивает — Иисус Христос пришел в этот мир, чтобы избавить людей от власти греха и смерти, избавить при помощи телесной кончины и последующего воскресения.
Сын Божий избирает для встречи со смертью самый страшный и жестокий путь, чтобы показать людям, насколько Он возлюбил их. Крест Христа по своему величию превосходит все чудеса и всю мудрость этого мира. Ни иудейская, ни греческая цивилизации при всей своей развитости не могли дойти до мысли, что спасение людей будет совершено через позорную смерть на кресте. А потому многие эллины и иудеи отвергли Христа. Но, принимая кончину через страшные муки на кресте, Спаситель нашел отклик в сердцах иных людей, которые готовы были сочувствовать Ему и поверили в спасительность Его жертвы. Для таковых крест Спасителя перестал быть «скандалом» и «глупостью», но стал «Божией силой» и «Божией премудростью», а сами эти люди вошли в число «спасаемых» — то есть тех, кто почувствовал адресованную человечеству любовь Божию и принял её.
