«Памяти протоиерея Михаила Фортунато». Евгений Тугаринов - Радио ВЕРА
Москва - 100,9 FM

«Памяти протоиерея Михаила Фортунато». Евгений Тугаринов

* Поделиться

У нас в гостях был член правления «Русского Православного Хорового Общества», кандидат искусствоведения, регент Евгений Тугаринов.

Мы вспоминали регента протоиерея Михаила Фортунато: его жизненный путь, служение вместе с митрополитом Антонием Сурожским в Успенском кафедральном соборе Лондона, а также его деятельность по возрождению богослужебных певческих традиций в России. Евгений поделился особенностями церковной жизни на западе во второй половине прошлого столетия.

Ведущий: Алексей Пичугин


Алексей Пичугин:

— Дорогие слушатели, здравствуйте. «Светлый вечер» на «Светлом радио». Сегодня четверг, и как всегда в это время в эфире наша совместная программа с музеем и исследовательским центром «Советский Союз: вера и люди». Сегодня у нас, к сожалению, нет директора музея Ксении Толоконниковой, но я, Алексей Пичугин, на месте. И вместе с нами и вместе с вами сегодня Евгений Тугаринов, регент, педагог, художественный руководитель детской православной хоровой студии «Царевич», член Союза писателей России, кандидат искусствоведения и член правления Московского хорового общества. Здравствуйте.

Евгений Тугаринов:

— Здравствуйте, Алексей.

Алексей Пичугин:

— Мы сегодня будем вспоминать об отце Михаиле Фортунато, совсем недавно, на днях ушедшего из жизни. Отец Михаил прожил много-много лет в Лондоне, большую часть жизни, я так понимаю. И большая часть его жизни была связана с митрополитом Антонием Сурожским. Мы чаще говорим в наших программах, совместных с музеем «Советский Союз: вера и люди» о происходившем в Советском Союзе, тем интереснее будет сегодня поговорить о том, что было за рубежом, в Лондоне. Как раз это хронологически укладывается в наши рамки и лишний повод вспомнить замечательного священника, регента отца Михаила. Евгений, наверное, сразу вам слово передам, потому что далеко не все наши слушатели, думаю, что безусловно все знают митрополита Антония Сурожского, но далеко не все знают отца Михаила Фортунато, поэтому давайте, прямо с начала, с его биографии и начнем.

Евгений Тугаринов:

— Спасибо, Алексей. Отец Михаил Фортунато это фигура, которая в двадцатом веке может быть сопоставима с самыми выдающимися церковными музыкантами. Такими, как архимандрит Матфей Мормыль, Виктор Степанович Комаров, Николай Васильевич Матвеев. То есть это человек, который всю свою жизнь посвятил Богу в качестве церковного регента. Он стал священником в 69-м году, но большую часть церковного года он проводил на клиросе. Он действительно прожил большую часть своей жизни в Англии, потому что его туда пригласил владыка Антоний и потому, что отец Михаил нашел там свою, как говорят англичане, бете хаф, лучшую половину. Он нашел там жену, Мариамну Михайловну Феокритову, которая была дочерью в тот момент тоже регента этого храма. Со временем этот храм стал именоваться русским кафедральным собором Успения Божией Матери. Но первую половину или первую треть жизни отец Михаил провел там, где он родился. Родился он 19 мая 1931 года в Париже, в верующей семье, в которой были свои сложности.

Алексей Пичугин:

— Сразу, извините, пожалуйста, очень интересно происхождение фамилии, фамилия эта итальянская.

Евгений Тугаринов:

— Фамилия это итальянская. Отец Михаил иногда посмеивался, что его предки далекие, которые носили эту же фамилию, были связаны с разбоем на море, то есть были пиратами. Но еще более отец Михаил любил соотносить свою фамилию с именем последнего по перечню, по алфавиту апостола от семидесяти Фортуната. И когда за службой читались Деяния апостолов и упоминалось имя апостола Фортуната, он оглядывал присутствующих на клиросе певчих, и те, в знак одобрения, согласия, узнавания кивали, что, дескать, да, отец Михаил ведет свой, ну не род, но свое соприкосновение с этой фамилией от апостольских времен. Но его фамилия в переводе означает, фортуна — судьба. Интересно, что происхождение фамилии его жены, девичья Феокритова, то есть Бог-судья. Тео и Крит, это Бог и судья. С двух сторон это адресат к Богу. Среди предков отца Михаила семья Стасовых, известная русская семья, где был Владимир Васильевич Стасов, глава художественного направления передвижников, глава Могучей кучки, то есть он был одним из главных сотрудников публичной библиотеки в Петербурге. Он был главарем в высоком смысле, глашатаем русского искусства, нового искусства, которое не должно отрываться от народных корней. В этой семье Дмитрий Васильевич Стасов, младший брат Владимира Васильевича, который оставил себя в истории еще и тем, что выиграл процесс у придворной певческой капеллы, которая подала иск в суд на предмет изъятия из обращения тиража литургии Чайковского. Это было в 1878-м году. Дмитрий Васильевич Стасов, который вел дело от лица Юргенсона, выиграл. И отец Михаил и этот момент вспоминал, как бы относящийся к его фамилии. Так что происхождение его итальянское. Наверное, когда-то его предки оказались в России. Но он был глубоко русским человеком. И вот эта его русскость имеет не какие-то идиллические основания, а вполне конкретные.

Алексей Пичугин:

— В Париже они оказались тем самым скорбным путем через Галлиполи?

Евгений Тугаринов:

— Это трудно сказать, потому что целый ряд людей... Вы знаете, мой дед двоюродный оказался в Галлиполи совсем не на много, он ушел на эскадре, которой командовал барон Врангель, с русским войском, с беженцами гражданскими, потом он переехал в Сербию. Что касается предков отца Михаила, как они попали во Францию, я сейчас не готов сказать.

Алексей Пичугин:

— Но это и не так важно, в 31-м году в Париже родился будущий протоиерей Михаил Фортунато.

Евгений Тугаринов:

— Да, да.

Алексей Пичугин:

— У него есть воспоминания. Вы сейчас сказали, что он очень русским человеком был, я где-то находил, в каком-то из интервью, воспоминания, где он сказал, что я немножечко помню 1937-й год в Париже, отмечается 100-летие со дня смерти Пушкина. Нам сложно, наверное, представить, как в Париже русские эмигранты отмечают столетие со дня смерти Пушкина, но тем не менее совсем маленький мальчик, шестилетний, это запомнил.

Евгений Тугаринов:

— Вы правы. Но я не совсем разделяю вашу точку зрения, что нам трудно представить. Я достаточно глубоко погружался в историю русской эмиграции...

Алексей Пичугин:

— Поэтому вам представить проще. А большинству из нас, кто так глубоко не погружался или вообще не погружался, представить достаточно сложно.

Евгений Тугаринов:

— Да, вот здесь я с вами, конечно, не могу не согласиться. Все-таки я хочу завершить вот эту мысль, которая пришла. Представьте себе парижские газеты ноября-декабря 20-го года. В ноябре 20-го года эскадра Врангеля высадилась в Константинополе или в Бизерте или еще где-то на побережье. Газеты пестрели объявлениями: Русское инженерное общество приглашает новых членов, Русское общество врачей, а существовали десятки русских хоров, казаческих, военных, географического общества, приходских или каких-либо еще, которые приглашали к себе певцов. То есть Париж 20-21 года кишел русскими эмигрантами, которые не сталкивались друг с другом лбами, а искали продолжение своей жизни на новой земле. И 37-й год и эта дата Пушкина, конечно, не могла пройти мимо этого сообщества русских эмигрантов, сосредоточившихся в Париже, потому что Париж стал одним из самых главных и важных центров русской эмиграции и в отношении Церкви. Например, в 24-м году была приобретена лютеранская усадьба, которая дала путь Сергиевскому подворью. А через год на Сергиевском подворье возник богословский институт. Все это было сделано стараниями митрополита Евлогия (Георгиевского), который имел прямое назначение от патриарха Тихона. Конечно русская эмиграция тех времен была подвержена разным взглядам, естественно, и сталкивались точки зрения различные, и отец Михаил всегда, когда рассказывал о себе, подчеркивал: я из тех, кого называли евлогианцы. А в 21-м году уже состоялся собор русской зарубежной Церкви, который противопоставил себя владыке Евлогию. В Лондоне в 26-м году начал служить священник по имени Николай Бер. Этот священник был рукоположен в диаконы митрополитом Евлогием, он тогда был архиепископ Волынский Евлогий, а через неделю был рукоположен в священники митрополитом Киевским Антонием. Это было в июне 21-го года, а осенью 21-го года состоялся собор, на котором Евлогий не присутствовал, разумеется, его туда не позвали, где владыка Антоний и владыка Евлогий встали как бы по разные стороны. Нельзя назвать это смутой, может быть, в каком-то смысле смута.

Алексей Пичугин:

— Я общался в свое время со священником, у которого священническая хиротония должна была произойти в 92-м году в Киеве. И это как раз были те несколько дней, когда было еще непонятно, кто сейчас митрополит Киевский, Филарет (Денисенко) или Владимир (Сабодан), а у него на один из этих нескольких дней священническая хиротония, он диакон. И он просыпается и говорит: я не знаю, куда мне ехать, и к кому из них мне ехать, и кто меня будет рукополагать, кто на самом деле сейчас митрополит Киевский?

Евгений Тугаринов:

— У меня похожая история. Владыка Антоний предложил мне посвящение в стихарь чтеца. Я приезжаю в ближайшее воскресенье, как он мне и сказал, приезжаю, захожу в алтарь, а мне говорят: владыка Антоний заболел. А он действительно, это октябрь 2002-го года, у него у же вовсю бушевал рак, в нем, внутри. Он сказал владыка сегодня не присутствует, если хотите вас может посвятить владыка Василий (Осборн), он здесь, он это с удовольствие сделает. Как вы выбираете, ждать, когда владыка Антоний появится, или сейчас владыка Василий. Это 2002 год, никакого еще раскола, владыка Антоний жив. И я ответил: нет, давайте, я все-таки подожду владыку Антония. И вот так это не случилось. Таких воскресений больше не было практически.

Алексей Пичугин:

— И он уже не приехал? или приехал, но...

Евгений Тугаринов:

— Он приезжал, но уже было не до этого, не до меня.

Алексей Пичугин:

— Я напомню, друзья, что в гостях у «Светлого радио» сегодня регент, член правления Московского хорового общества, кандидат искусствоведения Евгений Тугаринов. Мы вспоминаем протоиерея Михаила Фортунато, которого совсем недавно не стало, это очень интересный период в рамках нашей программы, где мы говорим о Церкви в советское время во второй половине 20-го века. Потому что все, о чем мы говорим, это как раз тот период второй половины 20-го века, но не у нас в Советском Союзе, а в Великобритании, в Лондоне. Итак, 31-го года рождения отец Михаил и соответственно первые, я так понимаю, двадцать лет его жизни проходят во Франции, в Париже.

Евгений Тугаринов:

— Тридцать лет.

Алексей Пичугин:

— Тридцать, шестидесятые...

Евгений Тугаринов:

— И Франция дала ему не только рождение, она дала ему те основания, которые позволили ему врасти в Церковь настолько, что стать фигурой, на которую тогда смотрели и сейчас смотрят и будут, я уверен, смотреть, как на фигуру наидостойнейшую в смысле примера регентского служения. Отец Михаил в 53-м году, если я не ошибаюсь, поступил в Сергиевский богословский институт, где его профессорами были выдающиеся философы, священники, богословы, литургисты. И его непосредственным учителем был Николай Михайлович Осоргин, который был старше отца Михаила всего лишь на семь лет, и тем не менее он стал его наставником, поскольку был регентом на Сергиевском подворье. А как такового факультета церковного пения, как это есть, допустим, в нашем Свято-Тихоновском гуманитарном университете, тогда не было. Были просто богослужения, на которые отец Михаил ходил, где он читал, где он пел.

Алексей Пичугин:

— Это была просто постоянная практика на клиросе и его наставник стоял там же, регентовал и показывал.

Евгений Тугаринов:

— Да. И среди соучеников отца Михаила были тоже замечательные люди. Кажется доучивался в это время протопресвитер будущий Борис Бобринский.

Алексей Пичугин:

— Тоже совсем недавно ушедший из жизни.

Евгений Тугаринов:

— Да, 25-го года рождения. Я его тоже очень хорошо знал. И вот отец Михаил выучился в богословском институте, и что же случилось, почему он оказался в Лондоне? Какой-то судьбой он оказался в Лондоне, где, естественно, пришел в храм, русский Московский храм, он был единственный в то время, в котором служил епископ молодой Антоний. Регентом в это время был Михаил Иванович Феокритов. Буквально два слова о нем. Выпускник Пензенской духовной семинарии, где он был учеником Касторского, известного композитора и регента. Затем Феокритов молодым человеком приехал в Москву, где стал посещать спевки, концерты, службы Московского Синодального хора, где сблизился с Кастальским, со Смоленским, с Данилиным, Головановым, с теми людьми, которые определяли философию, концепцию развития Московского Синодального училища, Московского Синодального хора. Оказавшись в эмиграции, он сменил в Висбадене, в Германии, Афонского, а потом в 46-м году был приглашен своим родным братом в Лондон. А родной брат его, протоиерей Владимир Феокритов, был настоятелем того храма, в котором потом начал служить владыка Антоний будущий. В 50-м году умер отец Владимир Феокритов, на его место встал иеромонах Антоний, а регентом с 46-го года продолжал оставаться Михаил Иванович Феокритов. У него было шесть детей, родившихся в Германии и его дочь и отец Михаил поженились, если я не ошибаюсь, в самом начале 60-х годов. Может быть 61-й год. И примерно в это же время по приглашению владыки Антония и Михаила Ивановича Феокритова отец Михаил с супругой приехали в Лондон. Отец Михаил сразу стал преподавать в одном из провинциальных университетов русский язык, возможно русскую литературу, может быть, что-то связанное с богословием. и одновременно он стал по субботам-воскресеньям в выходные дни служить на клиросе. Он часто вспоминал, как дороги ему были те службы, на которых они стояли часто вдвоем — Михаил Иванович Феокритов и Михаил Фортунато. Вдвоем они пели всенощные, вдвоем они пели литургии, Отец Михаил вспоминал, по каким книгам они пели.

Алексей Пичугин:

— По каким, кстати?

Евгений Тугаринов:

— Вы знаете, это тоже очень интересно, потому что приход Успения Божией Матери в Лондоне это один из старейших приходов в Западной Европе, принадлежавших Русской Церкви. Его открытие связано с Указом Петра 1716-го года. С просьбой об открытии прихода к нему обратились не русские, а греческий архиепископ Арсений, который приехал в Лондон побираться, буквально, собирать деньги на греческий приход, это не удалось. Через год такой жизни он по совету секретаря русского посольства Якова Синявина написал прошение русскому царю, и Петр откликнулся. И была основана церковь греко-российская русская посольская церковь. Первые два настоятеля были греками. А в 1747 году туда был направлен первый русский священник, который привез с собой облачение и церковные книги. Я эти книги сам держал в руках. Например, Триодь 1747 года, где указывалось, что Триодь была напечатана стараниями императрицы Анны Иоанновны. Такие книги были на нашем клиросе и были в употреблении, это удивительно. В том числе старые книги 18-го века, может быть, 19-го века, содержащие одноголосное изложение наших богослужений, и по этим книгам, например, какие-нибудь седальны или какие-нибудь ексапостиларии отец Михаил и Михаил Иванович Феокритов, ставший его тестем, пели вдвоем.

Алексей Пичугин:

— Я сейчас, отвлекаясь от основной канвы вашего повествования, хотел бы спросить, просто нигде не находил никогда ответ на этот вопрос про владыку Антония. Родился в 1914 году, очень важная часть раннего его детства прошла в Персии, до эмиграции он когда-нибудь был в России, они жили в России?

Евгений Тугаринов:

— Да, это случилось естественным образом, потому что с началом войны все сотрудники российских посольств должны были вернуться в свою страну. Он родился 19 июня 1914-го года, война началась через несколько месяцев и его семья вернулась, и он младенцем жил в том доме, который сейчас является музеем имени Скрябина. Потому что его мать была родной сестрой Александра Николаевича Скрябина, который жил в этом доме, как в своем доме.

Алексей Пичугин:

— А дом где?

Евгений Тугаринов:

— На Старом Арбате.

Алексей Пичугин:

А на Старом Арбате.

Евгений Тугаринов:

— Да.

Алексей Пичугин:

— То есть он какое-то время даже пожил...

Евгений Тугаринов:

— Год. А в 15-м году отца его вновь послали, может быть, уже в каком-нибудь ином качестве, кажется, секретарем посольства, послали в Тегеран. И владыка Антоний об этом вспоминает. Он и мне говорил, и описывал, как путешествовала его семья через пустыни, эти все верблюдные караванные пути, и как семья оказалась сначала в Австрии, в Германии, потом во Франции, наконец, осела. Где он ходил в школу, где он был прихожанином Трехсвятительского подворья, которое возникло на рубеже 30-х годов, примерно 29-30-31-й год. Куда ходили епископ Вениамин (Федченков), куда ходил Лосский Владимир, куда ходили целый ряд людей. В Лондоне я встречал в 90-е годы старых-старых прихожан, некоторые были даже старше владыки Антония, которые тоже ходили в эту церковь Трехсвятительского подворья. Церковь, которая принадлежала Московскому патриархату, но принадлежность к Московскому патриархату в эмигрантской среде Парижа 20-30-х годов означала быть изгоем. Владыка Антоний говорил, что от него отвернулись самые близкие друзья, для него были закрыты двери многих домов, потому что он оставался верен матери-Церкви, как он неоднократно подчеркивал.

Алексей Пичугин:

— А он чувствовал себя москвичом, интересно?

Евгений Тугаринов:

— Нет, он не чувствовал себя москвичом.

Алексей Пичугин:

— Я не знал, что он жил в Москве, буквально год, но все равно.

Евгений Тугаринов:

— Может быть, в самой глубине или в каком-то закоулке своего сердца московский дух в нем царил. Но слыша его речь, я думаю, что так мог говорить Чехов или Бунин, так могли говорить Чайковский — такие люди, которые жили в 19-м веке. Как владыка блестяще владел французским, немецким, он владел персидским. Но русский язык поражал, поражал его церковно-славянский язык, вообще поражала его интонация тех обычных молитв, даже «Отче наш» или «Помилуй нас, Господи, помилуй нас» — что он читал в конце своих бесед. Это было какое-то совершенно особое интонирование текста.

Алексей Пичугин:

— Я напомню, друзья, что в гостях у «Светлого радио» сегодня Евгений Тугаринов, регент, педагог, художественный руководитель детской православной хоровой студии «Царевич», член Союза писателей России, член правления Московского хорового общества, кандидат искусствоведения. Мы вспоминаем протоиерея Михаила Фортунато. Буквально через минуту продолжим, а сейчас небольшой перерыв.

Алексей Пичугин:

— Возвращаемся в студию «Светлого радио». Напомню, что в гостях у нас сегодня Евгений Тугаринов, член правления Московского хорового общества, кандидат искусствоведения. Мы вспоминаем протоиерея Михаила Фортунато, священника, замечательного регента Успенского кафедрального храма в Лондоне, много лет служившего вместе с митрополитом Антонием Сурожским, бывшего регентом при митрополите Антонии, управлявшего хором Успенского собора. Я нашел такое небольшое воспоминание отца Михаила в одном из его интервью, где он вспоминает первый приезд в Советский Союз в 67-м, как они с супругой прибыли в Ленинград из Лондона на теплоходе. «Я говорю жене: ты отдыхай, я не могу, бегу в город посмотреть, что ж такое Россия. Выхожу большой бульвар, люди идут. Оказалось Невский проспект. Чувствую, что здесь я уже был когда-то, знакомые образы, знакомые вывески, знакомое небо. Я недоумевал, я узнавал нечто, Родину, наверное. А потом уже сообразил, ведь об этом писали Достоевский, Чехов, Пушкин, Андрей Белый — все это сидело во мне, благодаря моим родителям». Удивительный образ, потому что у многих из нас такого опыта нет, жизни вне родины, будучи абсолютно русским человеком, впитавшим Россию с самого младенчества. Знаете, как отец Александр Шмеман, который никогда не был в России, ну ладно там родился, и то это нельзя было назвать Россией, но в Талине, с другой стороны как бы здесь, Но он никогда так и не побывал, но при этом был абсолютно русским человеком. Лекции о русской культуре, русский язык, это его непередаваемое интонирование, как он читает стихотворение «Сретение», я помню: «Когда-а», — прокуренным таким голосом: «Когда она в церковь впервые внесла», — это русский язык того поколения. Но он никогда не был. Вот отец Михаил побывал впервые в 67-м году, в тридцать шесть лет. Это, конечно, удивительно. Он рассказывал про это?

Евгений Тугаринов:

— Он рассказывал, но то, что вы сейчас прочитали, да, конечно, я может, таких подробностей не помню. Мое знакомство с отцом Михаилом состоялось в 1992 году и так случилось, что мне посчастливилось сопровождать его по московским улицам, в московском метро, встречать его в Шереметьево или провожать на Белорусском вокзале в Минск. Я помню, мы приехали на Белорусский вокзал, и я спрашиваю батюшку: Отец Михаил, у вас, наверное, купе? — он говорит: Не знаю, сейчас посмотрим. Это был вечерний поезд в Минск. Мы подошли к его вагону, входим в вагон, я вношу чемодан за отцом Михаилом. Мы заходим, то ли это было какое-то своеобразное купе, было похоже почему-то на плацкарт, и полки какие-то узкие. И он спросил меня: а разве на этих полках можно будет спать? Ну, так или иначе. Отец Михаил, приезжая в Москву, останавливался всегда практически в доме Алины Сергеевны Логиновой. Алина Сергеевна работала в музее изящных искусств, в одном из его департаментов, в Пушкинском нашем музее. Квартира ее располагалась в одном из переулков, кажется Скатертный переулок, а окна комнаты, в которой останавливался отец Михаил, выходили на храм Большое Вознесение. Это тоже связь с Пушкиным, о которой мы в самом начале передачи говорили, это соседство с храмом, Пушкинским храмом, что-то давало отцу Михаилу. Я буквально замечу. С этим храмом связан мой родственник дальний, там служил отец Кузьма Цветаев, мой прапрадед. Конечно, это было в 19-м веке, но с этим храмом у меня тоже есть, можно сказать, кровная связь. Отец Михаил любил гулять по Москве, любил. Мы иногда проделывали это, когда не было в руках сумки.

Алексей Пичугин:

— А корни у него откуда в России?

Евгений Тугаринов:

— Корни? У него здесь целый ряд родственников, я с одним переписываюсь, Дмитрий Фортунато. Кто-то из двоюродных, троюродных братьев или сестер или племянников внучатых здесь до сих пор живут.

Алексей Пичугин:

— Из Москвы, из Петербурга?

Евгений Тугаринов:

— Москва.

Алексей Пичугин:

— А в Москве он когда впервые побывал?

Евгений Тугаринов:

— Затрудняюсь вам сказать. Отец Михаил, кроме того приезда в Петербург в 67-м, он кажется приезжал в 60-70, но как уже член какой-то церковной делегации, и я не могу сказать, куда она ездила, эта делегация, и в чем принимала участие, но таких случаев было один или два. А начиная с 92-го года отец Михаил два раза в год приезжал на три недели, если не больше. Это время он тратил на обучение, на знакомство, на учение русской, белорусской молодежи. Он ездил в Минск в Жировицкий монастырь, в семинарию духовную, он ездил в Кострому в духовную семинарию, он работал в Свято-Тихоновском богословском институте на регентском факультете, он проводил службы, спевки, проводил беседы, лекции, откликался на призывы настоятелей посетить какой-то приход и встретиться с певчими. То есть он вел необычайно насыщенную, активную работу, он к этому готовился, потом возвращался в Лондон и начинал готовиться к следующему приезду, который будет через полгода. Он печатал ноты, выбирал, что будет петь на службах, о чем будет говорить на лекциях, его сумка, вторая сумка, первый был чемодан с его личными вещами, а вторая сумка, в ней лежали ксерокопии текстов, партитур хоровых. И эта сумка весила иногда больше чем чемодан. А по правилам можно привезти один багаж, а вторую легкую ручную кладь. Так отец Михаил легко держал на плече эту сумку, в которой было под 25 кг, под 30, и нес как бы помахивая, будто она ничего не весит, будто это дамская сумочка. Ему нравилось, кстати, это прохождение через таможню, он шутил на эту тему.

Алексей Пичугин:

— А ему часто удавалось служить самому. Вы говорите, в начале программы говорили, что большую часть времени за богослужением он проводил с хором.

Евгений Тугаринов:

— Да. На моей памяти отец Михаил служил как священник один раз, в день своих именин, на день святого Михаила, 21 ноября. Но я знаю с его слов, что было время, конец 80-х годов, когда в Лондоне в субботу стали утверждаться семейные литургии, на которые приходили люди, родители с детьми. И на этих литургиях отец Михаил был священником. Но через какое-то время, достаточно близкое, как-то владыка Антоний посмотрел на эти литургии немножечко особенно пристально и попросил отца Михаила не продолжать. У отца Михаила случился кризис, просто срыв, такой, что он уехал из Лондона, кажется, на полтора года, в Сан-Франциско. Где стал регентом в одном небольшом храме. И он вспоминал об этом, как об очень тяжелом для себя времени. Через год-полтора он вернулся. Владыка как бы его призвал вновь, и уже между ними было все очень спокойно и дружественно, но вот этот момент... Отец Михаил, конечно, большую часть своей жизни провел на клиросе, просто абсолютно большую.

Алексей Пичугин:

— При этом он рукополагался и рукополагал его владыка Антоний именно для священнического служения.

Евгений Тугаринов:

— Да, в 1969 году. Но, понимаете, в 69-м году скончался Михаил Иванович Феокритов. За пять лет до своей кончины он передал хор уже отцу Михаилу, то есть 64-й год. И отец Михаил управлял пять лет как мирянин, в декабре 69-го его владыка рукоположил для того, чтобы отец Михаил мог ездить по разным городам, и там, может быть, способствовать открытию приходов. Потому что владыка Антоний видел, что нужна епархия, нужно распространять православие по стране, и это ему удавалось, и отец Михаил нужен был прежде всего для этого. Но он был регентом кафедрального собора и здесь, конечно, его заменить мало кто мог, можно сказать, никто не мог, но со временем у него появилась помощница, голландка, Анна-Марида Виссар. Она еще жива. Но в момент раскола она приняла сторону владыки Василия, к тому времени уже отца Михаила не было в Лондоне, он в пятом году уехал на пенсию, во Францию.

Алексей Пичугин:

— Жил он последние семнадцать лет жизни во Франции?

Евгений Тугаринов:

— Он жил во Франции. Почему? Потому что во Франции в одной деревушке под городом Виши поселились его братья. Старший Владимир, который занимался бизнесом, Андрей, который был священником и служил в Виши, и отец Михаил поселился там, выйдя на пенсию в 2005 году.

Алексей Пичугин:

— А дети были?

Евгений Тугаринов:

— У них не было детей. Тоже вот удивительно. Когда они поженились, Мариамне Михайловне поставили диагноз туберкулез и сказали, что у вас, к сожалению, увы, не будет детей. Мариамна Михайловна родилась в 1929-м году.

Алексей Пичугин:

— Она старше. Она жива.

Евгений Тугаринов:

— Она жива. И как она сейчас будет жить оставшуюся свою жизнь, очень и очень трудно ей будет. Мариамна Михайловна это человек, о котором надо обязательно сказать. Она после войны приехала в Париж учиться иконописи у Леонида Александровича Успенского.

Алексей Пичугин:

— А родилась она, простите?

Евгений Тугаринов:

— В Германии.

Алексей Пичугин:

— В Германии. А корни у нее?..

Евгений Тугаринов:

— У нее отец Михаил Иванович Феокритов русский, а мать Эльза голландка с острова Ява.

Алексей Пичугин:

— А, все понятно.

Евгений Тугаринов:

— Она приехала к Успенскому с подругой, обе хотели поступить к нему в ученицы. И Успенский тогда поинтересовался, покажите мне свои рисунки. Подруга показала и Успенский был доволен, сказал: да-да-да, я вас беру, а теперь девушка, покажите вы. А Мариамна ответила: я не умею рисовать. Успенский очень удивился и говорит: хорошо, что же ты тогда умеешь делать? — Я умею петь, — сказала Мариамна. — А тогда я тебя тоже беру в ученицы, — сказал Успенский, потому что петь и рисовать это практически одно и то же. Мариамна Михайловна стала выдающимся специалистом в православной иконе. Все свои отпуска в 60-70-80-х годах они проводили с отцом Михаилом в поездках по Греции, Румынии, Сербии, посещали монастыри, дальние храмы, где могли сохраниться древние изображения. Они собрали огромную картотеку. В соборе не раз проходили циклы ее бесед, я присутствовал на таких циклах по воскресеньям это бывало. Она говорила по-английски, отец Михаил переводил на русский. Мариамна Михайловна была приглашаема в Оксфорд, в Кембридж читать лекции по православной иконе, она замечательный специалист. У нее была мастерская, у нее были ученики. Она состоялась в жизни, ее иконы находились в иконостасе собора русского, и они были в Оксфорде в иконостасе.

Алексей Пичугин:

— Друзья, напомню, что в гостях у «Светлого радио» сегодня Евгений Тугаринов, регент, педагог, художественный руководитель детской православной хоровой студии «Царевич», кандидат искусствоведения, член Союза писателей России, член правления Московского музыкального общества. Мы вспоминаем сегодня отца Михаила Фортунато, буквально на днях ушедшего из жизни. Евгений, расскажите, вы приехали в Лондон и прожили там 13 лет, практически постоянно общаясь и с отцом Михаилом и с владыкой Антонием. Что это был за период вашей жизни?

Евгений Тугаринов:

— Я принял крещение в 1991 году, а в 92-м году впервые увидел отца Михаила. Увидел человека, который был так глубоко погружен в свою профессию, в свое дело, что я сердцем распознал в нем учителя, который мог бы меня научить тому же. Вероятно, во мне тоже было что-то такое, что отец Михаил предложил мне в 98-м году поехать и поработать с его хором. Наш опыт духовный был разумеется несопоставим. Он учился в богословской школе в Париже, он долгое время практиковал как регент, а я только-только начинал свой путь в церкви. Но он меня пригласил в Лондон как специалиста хормейстера. Я приехал в 1998 году, три недели занимался с хором отца Михаила, не касаясь литургических вопросов, а занимаясь ансамблем, строем, всевозможными хоровыми вещами, которые создают хор, как инструмент. Подобный приезд состоялся в 99-м, 2000-м. И в 2000-м году со мной поговорил митрополит Антоний, который сказал мне буквально следующее: отец Михаил стареет, ему скоро 70 лет, и он, и я думаем о том, кто встанет на его место, не хотел бы я стать этим человеком? И когда мы поговорили таким образом, я понял, что это очень серьезно. Разумеется, я обсудил это в семье. Если нас слушают люди, которым больше чем 20-30 лет, они помнят, что такое были 90-е годы, когда педагоги, когда церковные люди жили практически без зарплаты на гуманитарную помощь, поступающую с Запада.

Алексей Пичугин:

— А вам предлагают приехать в Англию?

Евгений Тугаринов:

— А мне предлагают приехать в Англию. И разумеется, я принял это приглашение и в 2001 году приехал в Лондон, чтобы уже поселиться там и начать работать. Но работать я начал в качестве ученика, помощника, ассистента отца Михаила, кроме служб, мы с ним встречались едва ли не каждый день, поскольку он поселил меня рядом с собой. Я приходил, мы вместе завтракали, потом занимались. Обедали, потом занимались. Ходили в магазин или гуляли, и все это происходило в течение восьми месяцев. Заметьте, передача клироса происходила в течение восьми месяцев. Скажите, где в России подобным образом происходит передача.

Алексей Пичугин:

— Я не специалист, я не знаю. Но подозреваю, что чаще всего это — ноты там, в шкафчике еще ноты лежат, зайдешь увидишь, все, работай. Камертон здесь.

Евгений Тугаринов:

— А я специалист. Я поступил в Елоховский собор по приглашению тогда настоятеля отца Александра Агейкина, и видел, какую рану мой приход нанес регенту Владимиру Тоготину, который на тот момент бы регентом. Он стал священником. Слава Богу, он сейчас служит. Но вот пришло мое время, мой час, когда на мое место встал Александр Майоров, это была рана как бы, которая изжита, конечно, которая зарубцевалась, но рана была нанесена. Так вот в Лондоне никакой раны не предусматривалось. Восемь месяцев я учился у отца Михаила, мы разговаривали, он посвящал меня уже не в основы, не в азы дела, а в секреты, что называется, ремесла и мастерства. В 2005 году отец Михаил уехал из Лондона во Францию и мы стали видеться с ним гораздо реже, ну, просто не гораздо, а раз в год, раз в два. В 11-м году он и я приехали на академию православной музыки в Петербурге. Он был учителем, а я сел в ученический хор. А в 2017 году в марте я поехал в Виши, чувствуя, что надо поехать и проститься.

Алексей Пичугин:

— Хотя прошло еще пять лет.

Евгений Тугаринов:

— Да, прошло еще пять лет, но я ехал прощаться, потому что я чувствовал, что он уже в Россию не приедет. Последний раз он был в 2008 году

Алексей Пичугин:

— Последний раз в 2008?

Евгений Тугаринов:

— Последний. Он уже в Россию не приедет. Мне во Францию, может, тоже не удастся съездить, нужно воспользоваться случаем. И мы провели вместе один день в Виши. Это было замечательно. К тому времени у меня умерла супруга Галина, которую отец Михаил знал хорошо. В России он бывал неоднократно у нас дома, он ночевал у нас дома. Мы действительно сблизились с ним, как, можно сказать, отец и сын. Хотя мой отец 17-го года, отец Михаил 31-го. И тем не менее. Между нами 27 лет, а тем не менее я его воспринимал, как своего отца и учителя. Во мне глубоко сидят слова апостола Павла: «вспоминайте наставников ваших». Это мой наставник.

Алексей Пичугин:

— В Виши отец Михаил служил где-то?

Евгений Тугаринов:

— Да, он служил в храме, в котором был настоятелем его брат отец Андрей, младший. Но отец Андрей скончался несколько лет назад. В этом храме мы с отцом Михаилом поминали мою жену Галину, он служил панихиду, показывал мне этот храм, простой-простой, без всякого золота, без окладов, типичный эмигрантский храм. Который больше бедный, чем богатый, и больше простой, чем украшенный. Но созданный трудом своих прихожан и любовью.

Алексей Пичугин:

— Удивительно, что отца Михаила Фортунато так мало знали в России. Все знают владыку Антония, знают кого-то из его окружения, но отца Михаила знали гораздо меньше. Когда его не стало, буквально несколько дней назад, в фейсбуке (деятельность организации запрещена в Российской Федерации) я прочитал много сообщений, но это писали люди, которые сами долгое время жили за рубежом, писали люди круга владыки Антония. Удивительно, что такой человек оставался или в тени владыки Антония, или был настолько скромен. Он скромный, я так понимаю, был человек?

Евгений Тугаринов:

— Вы знаете, когда-то отец Михаил мне сказал слова, которые я запомнил тоже на всю свою жизнь. Это его профессиональное кредо. Он сказал, что регент должен понимать свое скромное и подчиненное место.

Алексей Пичугин:

— Тоже удивительные слова, поскольку я это сам знаю, зачастую именно регент знает службу, именно регент куда лучше священника часто понимает все происходящее и досконально может объяснить происходящее на богослужении и рассказать о православном богослужении. А у отца Михаила еще и вдвойне, он был и регент, и священник.

Евгений Тугаринов:

— Вы совершенно правы. Отец Михаил был именно таким регентом, который досконально знал службу, но знание чинопоследования и наполнение этого чинопоследования смыслом, потому что песнопения, которые отбирались отцом Михаилом для богослужения, им воспринимались как звучащая икона. И он не был в тени митрополита Антония. Отец Михаил понимал свое подчиненное место, как регента в богослужении. Но когда его хор пел, когда в это время не было чего-то важного, происходящего в алтаре, отец Михаил, можно сказать — не могу подобрать правильное слово, не царил, конечно, но он был здесь властителем, в каком-то смысле. Но вместе с тем в этом своем руководстве хором это была не диктатура не навязывание, а совместное с певчими служение. И это была еще одна его черта поразительная, я не встречал такого. Он умел так раскрыть текст песнопения, сравнивая его с иконой. Например, кондак Рождества и икона Рождества. Он говорил: посмотрите, вы видите пастуха, вот пастухи с ангелами, вы видите младенца, вот сказано о младенце, и это не в поверхностном смысле, а он раскрывал глубину текста, показывая, что это все есть на иконе. Вы говорите, что отца Михаила мало знали. Среда певческая, с одной стороны, наполнена людьми, которые служат, таких меньше, которые отбывают, такие есть, может быть, таких тоже немного. Но люди, которые интересуются своим делом, не могут пройти мимо такой фигуры, как отец Михаил. Да, он тринадцать-четырнадцать лет не бывал в России, но семинары, которые он проводил вместе с отцом Матфеем (Мормылем) в Троице-Сергиевой лавре и в академии, вот эти его посещения духовной семинарии в Минске, в Костроме, в Смоленске, в Вологде, в Иркутске.

Алексей Пичугин:

— А почему ему было важно ездить в такие древние города и вообще ездить по России?

Евгений Тугаринов:

— Это не к древним городам относилось, его просто звали. Его звали. Например, он был очень близким человеком митрополиту Филарету (Вахромееву). Он был очень близок владыке Евгению (Решетникову) в академии. Его связывали с батюшками какие-то узы, и он просто откликался.

Алексей Пичугин:

— И он откликался, это же очень важно. Мало ли куда условно человека...

Евгений Тугаринов:

— Его не посылали.

Алексей Пичугин:

— Нет не посылали, важно, куда человека приглашают, и как он на это откликается. Ведь приехал из Лондона, мог сказать: да-да-да, я заеду в Кострому, будет время заеду обязательно. и не приехать.

Евгений Тугаринов:

— Сегодняшний регент архиерейского хора в Костроме Наталья Вениаминовна Балуева — автор диссертации, посвященной отцу Михаилу. На основе этой диссертации возникла книга «Регент и судьба. Протоиерей Михаил Фортунато». Наталья Вениаминовна до последних дней являлась почти единственным человеком в России, кто имел связь непосредственно с отцом Михаилом, до самых последних его дней.

Алексей Пичугин:

— Спасибо вам большое. Я надеюсь, что слушатели наши прониклись, захотят найти более полную информацию. В интернете очень много про отца Михаила, много его интервью. Напомню, что программа у нас сегодня была совместная с музеем и исследовательским центром «Советский Союз: вера и люди». К сожалению, Ксении Толоконниковой сегодня с нами в студии нет. Но я с удовольствием еще раз напоминаю, что в программе нашей участвовал регент, педагог, член Союза писателей России и кандидат искусствоведения, член правления Московского музыкального общества Евгений Тугаринов, и вспоминали мы протоиерея Михаила Фортунато. Я Алексей Пичугин, прощаемся с вами. До новых встреч. Всего доброго.

Евгений Тугаринов:

— До свиданья.

Мы в соцсетях
****

Также рекомендуем